Симфония веков (№5) - Элегия погибшей звезды

Кузены, к которым принадлежал и Анборн, были членами тайного братства мастеров войны, поклявшихся посвятить свою жизнь воинскому искусству. Кузеном можно было стать лишь в двух случаях: либо научившись виртуозно владеть всеми видами оружия, что приобреталось за долгие годы солдатской службы, либо совершив благородный поступок — встав на защиту невинного, подвергая опасности собственную жизнь. Приобщиться к братству было огромной честью, но это накладывало на человека очень серьезные обязательства. Всякий, кто хвастался, что является Кузеном, несомненно, лгал, поскольку подобное поведение считалось среди членов братства недопустимым.

Гвидион посмотрел на Анборна, лицо которого покраснело от ярости, — старый воин беспомощно сидел на своих носилках, бесполезные ноги навсегда застыли в неподвижности, хотя мощная грудь говорила о немалой силе рук. Гвидион хотел было рвануться к Анборну, но в этот момент лорд-маршал бросил взгляд на Рапсодию, которая также была Кузеном, и гнев исчез с его лица, стоило ей тепло ему улыбнуться. Оба вздохнули и вновь принялись наблюдать за веселящейся толпой.

— Тебе, мальчик, нужно привыкать к подобным церемониям, — заметил Анборн, когда мимо помоста проходила очередная группа почетных гостей. — Увы, приходится заполнять свои дни подобной чепухой — титул того требует.

Рапсодия игриво хлопнула лорда-маршала по руке.

— Прекрати. Твой титул не помешал тебе раз и навсегда устраниться от выполнения подобных обязанностей.

— Ну да, но вы, миледи, забываете, что все мои титулы воинские, — возразил Анборн. — И я был самым младшим из троих. Никто не питал иллюзий относительно моего будущего.

— Конечно, если не считать Третий флот, который хотел присвоить тебе титул, к сожалению, доставшийся в конце концов мне, — усмехнулся Эши, — Если бы ты от него не отказался, то сейчас тебе бы пришлось посвящать гораздо больше времени «подобной чепухе».

Анборн фыркнул и переключил все внимание на горячий мед со специями. Треволт со свитой остановился перед помостом, как того требовал обычай, и низко поклонился королю и королеве намерьенов. Рапсодия прикрыла рот Анборна рукой, прежде чем тот успел сказать какую-нибудь гадость мастеру меча. Она вежливо улыбнулась Треволту, он заморгал, смущенно улыбнулся в ответ и быстро отошел.

— Перестань, дядя, сегодня последний день перед инаугурацией Гвидиона. — Эши с трудом сдерживал смех. — Давай не будем устраивать шумных скандалов.

— Считайте, что вам ужасно повезло, если все так и закончится, — пробормотал Анборн в свою чашу с медом.

Рапсодия, Эши и Гвидион переглянулись и вновь обратили свои взгляды на карнавальное шествие.

— Кажется, я видел, как прибыл Тристан Стюарт, — нарушил затянувшееся молчание Гвидион.

— О, какая радость, — в один голос сказали Рапсодия и Анборн.

Гвидион вздохнул и вернулся на свое место. Похоже, им всем предстоял долгий день.

Позднее, когда День сбора подошел к концу и начался пир Первой ночи, Гвидион был вынужден признать, что получает удовольствие от карнавала.

Эши разумно ограничил список участников пира жителями Наварна и несколькими приглашенными сановниками, представляющими Союз Намерьенов, — в противном случае на нем собралось бы население всего западного континента, как бывало во времена Стивена. Поскольку в шатрах могло уместиться лишь ограниченное количество гостей, начало пира перенесли на более позднее время, чтобы не огорчать остальных. Впрочем, Эши это предвидел и запланировал на первый день несколько любимых всеми соревнований, а также выступление Орланданского оркестра, которому покровительствовала Рапсодия. В результате все участники карнавала остались довольны: состязания, музыка, предвкушение пира — все это создавало у людей прекрасное настроение. Вино и эль лились рекой благодаря щедрости Седрика Кандерра, герцога провинции, носящей его имя. Гвидион был приятно удивлен, что этот немолодой человек согласился принять участие в карнавале, не говоря уже о вкладе чрезвычайно ценными напитками, поскольку его единственный, нежно любимый сын Эндрю погиб геройской смертью во время прошлого зимнего карнавала.

Гвидион в стороне беседовал с Эши, ожидая, пока закончится разделка жареных быков. Тристан Стюарт, повелитель Роланда, подошел и вежливо их поприветствовал. Его рыжеватые волосы поблескивали в свете ярко пылавшего огня.

— Превосходное начало, молодой Наварн, — сказал Тристан на удивление дружелюбно, салютуя Гвидиону своим бокалом. — Должен признать, что когда я услышал о намерении твоего крестного отца возобновить проведение зимнего карнавала, то посчитал это в лучшем случае проявлением дурного вкуса, а в худшем — настоящей глупостью. Но до сих пор все идет хорошо.

Гвидион ощутил, как воздух вокруг сгущается, не оставалось ни малейших сомнений, что дракон в крови Эши не мог стерпеть такого оскорбления, но король намерьенов лишь сделал глоток из своего кубка и ничего не ответил на этот выпад.

— А где Рапсодия? — поинтересовался правитель Роланда, не обращая внимания на неудовольствие, написанное на лице Эши.

— Она уже в постели, — ответил Эши. — Устала от долгого дня, как и все мы. Я намерен вскоре к ней присоединиться.

Щеки Тристана покраснели в свете костров.

— А у меня есть для вас подарок — впрочем, только на время.

Он подал сигнал своим придворным, и три женщины, одетые в цвета Бетани, столицы Роланда, где находилась резиденция Тристана, вышли вперед. Одна из женщин была пожилой, вторая среднего возраста, а третьей едва исполнилось двадцать лет.

Эши нахмурился.

— Я не понимаю.

Тристан улыбнулся и поманил старшую из женщин, которая тут же подошла к нему.

— Риналла была няней моей жены, и ее очень любили в доме Седрика Кандерра. Мадлен послала за ней, когда ждала нашего сына Мальколма, чтобы она стала и его няней. Риналла превосходная воспитательница, она замечательно умеет обращаться с детьми. Я привез ее для будущего ребенка Рапсодии. — Затем он показал на женщину среднего возраста. — Эмити кормилица, Мальколм вырос здоровым и крепким во многом благодаря ей. — Он обернулся через плечо и взглянул на младшую из женщин. — А Порция — горничная.

Эши смущенно посмотрел на трех женщин.

— Леди, угощайтесь. Бык уже разделан, а вы провели в пути целый день.

Когда женщины отошли, он повернулся к правителю Роланда.

— Благодарю тебя, Тристан, но не думаю, что нам понадобятся их услуги. Рапсодия намерена сама кормить нашего сына, ведь не следует забывать о том, что у нас будет не самый обычный ребенок, — мы не знаем, чего можно ждать от смешения крови дракона, человека и лиринки. К тому же я уверен, что она захочет сама выбрать для него няню. Да и горничных в Хагфорте сколько угодно.

— Не сомневаюсь, — небрежно отозвался Тристан, наблюдая за волшебником, который смешивал какие-то порошки, после чего в ночном воздухе вспыхивали и некоторое время парили разноцветные шары, что вызывало восторг гостей. — Но вскоре вам предстоит переезд в Хаймэдоу, и я подумал — быть может, это было глупо с моей стороны, — что вам не помешают опытные слуги, чтобы помочь обосноваться на новом месте. Что ж, моя ошибка.

Эти поднял свой кубок, чтобы слуга вновь его наполнил.

— Очень любезно с твоей стороны, — испытывая острую неловкость, поблагодарил он. — Прошу прощения, если мой ответ прозвучал не слишком вежливо. Утром я обязательно спрошу у Рапсодии, что она думает по этому поводу.

— Почему бы мне просто не оставить их в вашем доме до появления ребенка? — предложил Тристан. — Сейчас невозможно оценить аппетит и требовательность малыша. Подождите до его рождения, а если станет ясно, что они вам не нужны, отошлите их в Бетани вместе с караваном. Ну а если потребуется, пусть поживут у вас.

— Спасибо. — Эши слегка наклонился и осушил кубок. — Я ценю твою заботу. А теперь должен попрощаться. Надеюсь, ты получишь удовольствие от пира.

— Конечно, — кивнул Тристан, и король намерьенов поспешил в покои своей жены. — Надеюсь, ты тоже получишь удовольствие.

Вопреки ожиданиям Эши Рапсодия не спала, более того, в ее спальне находился посторонний мужчина.

Юный Седрик Эндрю Монтморсери Кандерр по прозвищу Бобо, трехлетний внук Седрика Кандерра, бегал по комнатам, играл в шкафах, стаскивал на пол подушки с кресел, прятался среди них, гонялся за напуганным до смерти котом, ужасно смущая свою молодую мать, овдовевшую леди Джеслин Кандерр, и вызывая радостный смех королевы намерьенов.

— Я приношу свои извинения, миледи, — виновато проговорила Джеслин, пытаясь поймать маленького озорника. Наконец она сумела подхватить его и забросила на плечо. Но мальчуган тут же разразился оглушительным ревом. — Он проспал в карете всю дорогу от Кандерра и накопил столько энергии, что может теперь без труда добежать до самого дома. Бобо не даст спать вашим гостям в этой части дворца.

— Я рада его повидать, — искренне улыбнулась Рапсодия, протягивая руки к рвущемуся на свободу малышу. — Должна признаться, что ужасно по нему скучала. Ну а если кто-то из гостей уже пытается поспать, значит, наш карнавал не удался.

Джеслин посадила ребенка рядом с Рапсодией, и та вытащила из стоящей на столике возле ее постели коробочки имбирное печенье. Показав его сначала матери (Джеслин одобрительно кивнула), Рапсодия протянула печенье Бобо. Малыш тут же перебрался к ней на колени, схватил угощение и принялся его уплетать, рассыпая крошки по простыням.

Рапсодия провела рукой по блестящим черным кудрям, так похожим на волосы его отца Эндрю, и запела тихую успокаивающую песенку, жестом пригласив Джеслин сесть на постель рядом с ней. Уставшая молодая мать вздохнула и с облегчением села.

— Завтра тебя ждет много интересного, — напомнила Рапсодия Бобо, который молча кивнул ей и полез в коробочку за новым печеньем.

Обе женщины рассмеялись, и Рапсодия вручила ему лакомство, успев подхватить неугомонного малыша в тот момент, когда тот собрался свалиться головой вниз с высокой кровати.

— Его пекут в Тириане, — продолжала она, вытаскивая еще два печенья и протягивая одно из них Джеслин. — Замечательно вкусные штуки, к тому же имбирь помогает бороться с тошнотой. По утрам я не могу есть ничего другого.

— Я помню эти дни, — с грустью сказала Джеслин.

Ее глаза потемнели, и Рапсодия поспешила взять ее за руку. Эндрю погиб вскоре после того, как узнал о беременности жены: он так и не увидел своего сына. Джеслин встала и подошла к окну, откуда были хорошо видны освещенные факелами сторожевые башни, стоявшие с двух сторон от ворот Хагфорта и оснащенные колоколами. Повсюду лежал серебристый снег.

— Он погиб возле этих башен? — спросила Джеслин.

— Да, — вздохнула Рапсодия и нежно погладила Бобо по пухлой щеке. — Их отстроили заново.

Джеслин повернулась к ней.

— А какая была разрушена?

— Кажется, правая, — тихо ответила королева намерьенов. — Я не уверена — меня не было здесь во время того карнавала.

— Да, это была правая башня, — подтвердил Эши, входя в спальню.

Подойдя к Рапсодии, он наклонился и поцеловал жену, а затем подхватил жующего малыша с ее колен и подбросил высоко в воздух. Перевернув Бобо вниз головой, Эши вызвал вопли восторга у мальчугана и осуждающие взгляды обеих женщин. Держа Бобо за ноги, он принялся раскачивать его между своих ног, так что черные кудри задевали пушистый ковер, потом поднял его на руки и подошел к окну, где стояла Джеслин.

— Меня тоже там не было, но я внимательно изучил все материалы, имеющие касательство к произошедшей трагедии. Он и Данстин Балдасарре увидели приближающегося врага — оба стояли с краю праздничной толпы и, видимо, не очень внимательно следили за гонкой — и побежали к башне, понимая, что необходимо предупредить Стивена и всех остальных, кто находился на поле. Данстин бросился к левой башне, Эндрю — к правой. Башня Данстина загорелась после прямого попадания из катапульты, но Эндрю бежал быстрее и успел зазвонить в колокол, а потом рухнула и вторая башня.

Эши взял Джеслин за руку и посмотрел ей в глаза. Он понимал, насколько для нее важно представить себе картину гибели мужа.

Леди Джеслин кивнула и взяла сына на руки.

— Благодарю вас. — Она перевела взгляд с Рапсодии на Эши и обратно. — Теперь мне стало немного легче. А теперь позвольте откланяться, мы и так нарушили все ваши планы. Рапсодия, спасибо за печенье и терпение. Утром мы увидимся вновь.

— Спокойной ночи, Джеслин. Спокойной ночи, Бобо, — произнесла Рапсодия вслед уходящим гостям.

Они с Эши еще некоторые время слышали протесты разыгравшегося ребенка, отражающиеся от розовых каменных стен Хагфорта.

Когда шум стих, король и королева рассмеялись.

— Теперь ты понял, что нас ждет? — осведомилась Рапсодия, помогая Эши снять рубашку.

— Мне нравится такой шум, — ответил он, ложась в постель рядом с женой. — И с особой радостью я слышу детские крики в этом замке. Все наполнено музыкой, которую так любил Стивен, музыкой смеха, и веселья, и дружеских споров. Я знаю, что он наблюдает за нами, где бы он сейчас ни находился. Надеюсь, что завтрашняя церемония вызовет у него вполне заслуженную гордость.

— Он всегда очень любил и гордился Гвидионом и Мелисандой, Сэм, — напомнила Рапсодия, раскрывая объятия. Как только муж устроился рядом, она провела ладонями по его плечам, чтобы он мог расслабиться. — Надеюсь, что Гвидион с честью пройдет завтрашнее испытание.

— Можешь не сомневаться. Церемония будет торжественной, но короткой — чтобы не смущать лишний раз Гвидиона и не мучить тебя. А потом празднества возобновятся.

Эши загасил свечу и накрыл их обоих мягким пушистым одеялом. Он с облегчением вздохнул, когда жена оказалась в его объятиях. Несколько мгновений царила тишина, нарушаемая лишь шорохом одеяла по простыням — Рапсодия пыталась устроиться поудобнее. Затем по постели пробежала дрожь, и она ощутила ее, несмотря на завывание вьюги и далекие крики пирующих.

— Что такое? — удивилась Рапсодия.

Из-под одеяла донеслись слова:

— Крошки от печенья.

Огонь в камине гостевых покоев потрескивал и вспыхивал с новой силой в такт порывам холодного ветра за окнами, которые выходили на поля, но умиротворенная тишина уже сменила шум веселья — даже самые отчаянные гуляки отправились спать.

Тристан Стюарт услышал, как тихо отворяется дверь. Он улыбнулся и сделал еще один глоток из тяжелого хрустального бокала, в котором плескалось лучшее кандеррианское бренди.

— Ты пришла вовремя, — сказал он, не оборачиваясь. — Мне было интересно, как долго ты сумеешь вести себя с притворной скромностью.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

В голосе женщины слышался смех. Такой голос всегда вызывал у Тристана желание. Он поставил бокал на столик и встал так, чтобы огонь согрел ему спину.

Сзади женщину освещал свет факелов, горящих в коридоре, но спереди на нее падала тень самого Тристана, стоявшего перед камином. Повернувшись, женщина закрыла за собой дверь, после чего неторопливо подошла к лорду Роланда, остановилась перед ним и дерзко улыбнулась.

— Тебе здесь нравится, Порция? — поинтересовался Тристан, поглаживая гладкую щеку горничной.

Молодая женщина пожала плечами.

— Я ожидала, что все будет иначе.

— Неужели?

Карие глаза Порции искрились весельем.

— По твоим описаниям следовало ждать всеобщего пьянства и непристойных безобразий. А здесь все как-то слишком прилично.

— Ну, это только начало, — ответил Тристан, снимая платок с головы Порции и бросая его на пол. — Первая ночь. Все еще только устраиваются, им пока не до веселья. Настоящий праздник начнется завтра. Но ты права, люди еще не могут радоваться по-настоящему — у всех слишком свежи в памяти события трехлетней давности. Кстати, я заметил, что в этом году на карнавал приехало гораздо меньше народу, чем бывало когда-то; полагаю, у нас все равно получится замечательная оргия, правда, в весьма усеченном составе.

Порция изобразила обиду на своем прелестном личике.

— Ну разве это развлечения? — со смешком осведомилась она. — Мы с тем же успехом могли бы остаться в Бетани.

— Ты же все понимаешь, — пробормотал Тристан, начиная распускать тугую шнуровку ее корсажа и развязывая ленточки передника. — Тебе предстоит работа после моего отъезда, и для меня очень важно, чтобы она была выполнена.

Порция отвела руки Тристана от своей груди.

— А разве я ее когда-нибудь выполняла плохо , милорд?

И в ее глазах вновь заплясали искорки.

Тристан сделал глубокий вдох. Именно бесстыдство и дерзость Порции привлекали его к ней больше всего. Она обладала удивительной способностью быть скромной и незаметной, выполняя свои обязанности горничной, но за закрытыми дверями становилась независимой и уверенной в себе. Ее буйный темперамент отпугнул бы от нее большинство мужчин, но Тристан всегда питал слабость к сильным женщинам.

Ее грубые шутки и стремление доминировать в постели напоминали ему его прежнюю, ныне умершую любовницу, которую, как теперь начал понимать Тристан, он любил по-настоящему. Они с Пруденс родились в одном замке в один и тот же день, их появление на свет разделяло всего несколько минут. Он был старшим сыном лорда Мальколма Стюарта, а она — дочерью его служанки и любовницы. Тристан и Пруденс стали близкими друзьями, она была его первой женщиной, он доверял ей, как самому себе, а она всегда говорила ему правду в лицо и продолжала любить, несмотря на все его недостатки. Ее смерть стала для него страшным ударом, но он продолжал жить, даже заключил безрадостный брак с Мадлен, Кандеррским Чудовищем. Тогда же у него начались бесконечные интрижки со служанками.

И еще он питал неразделенную любовь к жене друга своего детства Гвидиона из Маносса, короля намерьенов.

Порция уже довольно давно оказывалась в его постели чаще, чем другие служанки. Ее дикий нрав и способность заниматься любовью в любой момент в любом укромном местечке, где их легко могли обнаружить, добавляли остроты в их отношения и делали жизнь Тристана не такой пустой и одинокой. Во всяком случае, он больше не испытывал сексуального голода.

Да и что могло быть хуже холодного равнодушия, с которым Мадлен выполняла свои, супружеские обязанности?

— Стой спокойно, — приказал он, разворачивая ее к себе спиной.

Брови Порции поползли вверх, но она повиновалась.

— А теперь, Порция, расскажи мне, как ты собираешься выполнить мое поручение, — велел он, нетерпеливым движением срывая нижнюю кружевную юбку и чувствуя, как его захлестывает горячая волна страсти, которой он не испытывал еще несколько мгновений назад.

Порция пожала плечами, и когда его руки вновь потянулись к ее груди, она не стала противиться. Вскоре он полностью освободил ее от одежды.

— Тем же способом, который я использовала, когда моим призом был ты , — небрежно промолвила она, хотя неожиданная страсть в голосе ее хозяина начала волновать Порцию. — Сначала нужно быть незаметной, исполнительной, но очень полезной служанкой, чтобы не привлекать внимания и не раздражать хозяйку дома. Ну а дальше это лишь вопрос времени. А когда жена беременна, задача заметно упрощается.

— Ты не видела его жену, — заметил Тристан Стюарт, а его руки скользнули ниже по ее гладкой как шелк коже. — Даже в худшие свои дни она в сто раз красивее тебя даже в твои лучшие мгновения. Она обладает неописуемой магией. Не представляю себе, как ты сможешь с ней соперничать.

Порция резко повернулась, и ее глаза яростно засверкали.

— Расскажи мне, как она пахнет, — хрипло попросила она, стараясь справиться с раздражением.

Тристан задумался, забыв о том, что перед ним стоит прелестная обнаженная женщина.

— Ванилью и пряностями, — наконец ответил он. — И еще едва заметный аромат цветов. С небольшой примесью дыма сандалового дерева.

Порция улыбнулась, прижалась к лорду Роланду и, обняв его за шею, поцеловала в губы. Неожиданно он ощутил благоухание ванили и пряностей с легкой примесью дыма. И хотя запахи отличались от ароматов, которые исходили от Рапсодии, различия были так незначительны, что у него задрожали руки. С возгласом удивления он оттолкнул от себя Порцию.

— Как… как тебе это удалось? — запинаясь спросил он.

В ее черных глазах заплясал смех.

— Вы многого обо мне не знаете, милорд, — проворковала она, и в ее сладком голосе послышалась неясная угроза. — Я ее еще даже не видела. Но запомните мои слова: вы не будете разочарованы. — Она вновь притянула герцога к себе и начала раздевать, но Тристан стоял как безвольная кукла, еще не оправившись от шока. — А разве я вас когда-нибудь разочаровывала?

Правитель Роланда молча покачал головой. В глубине глаз Порции вдруг появилось нечто жестокое и темное — раньше он никогда этого не замечал. Сначала он ничего не понял — с наслаждением погрузившись в омут страсти, Тристан забыл обо всем, но позднее, оставшись в одиночестве в своей постели, он осознал, какие чувства испытывал в присутствии служанки, с которой занимался любовью множество раз. Страх.

Она заставила его опуститься на пол, покрывая его лицо поцелуями, а потом легла сверху — она была обнажена, а он все еще полностью одет, но уже через несколько мгновений он вошел в нее, и началась безудержная скачка. Тристан задрожал, размышляя о том, какого зверя он выпустил на свободу.

А когда в высоких окнах отразилась бешеная пляска их тел на полу спальни для гостей, он понял, что, даже оставаясь в роли хозяина, он теперь уже не в силах ничего остановить.

Драконицу охватило нетерпение.

Земля вокруг нее начала остывать, впадать в дремоту, снежный покров принес холод даже в южные пределы, по которым она сейчас путешествовала. По мере того как мир вокруг засыпал, земля становилась плотнее и драконице было все труднее продвигаться вперед, а эхо ее имени, к которому она так стремилась, слабело.

«Пропусти меня, — гневно думала она, пробираясь сквозь глину и песок земной тверди. — Не препятствуй».

Биение сердца Земли замедлялось. Сначала драконица рассердилась, но потом начала успокаиваться. Она ощутила некий ответ — во всяком случае, ей показалось, что она его слышит.

«Этот цикл старше тебя самой, — казалось, говорила Земля. — Не торопись, времени у тебя сколько угодно».

«Нет, — настаивала на своем драконица, пробираясь сквозь слой глины и камня. — Помоги мне!»

Но земля продолжала густеть, затрудняя ее продвижение вперед.

И тогда горящие голубые глаза драконицы сузились, сияя, точно светильники во мраке.

«Меня можно остановить, — подумала она, постепенно свирепея, — но мне невозможно отказать. И когда я доберусь до цели, даже сама Земля будет страдать».

21

Хагфорт, Наварн

Когда в серый предрассветный час Рапсодия вышла в сад Хагфорта для утренней молитвы, ей показалось, будто она краем глаза заметила промелькнувшую мимо узкую тень. Она повернулась так быстро, как могла в своем нынешнем положении, но увидела лишь темную дымку, растаявшую в неверном свете зарождающегося утра.

Однако в следующее мгновение она ясно ощутила знакомые вибрации, и на ее лице расцвела широкая улыбка.

— Акмед! Где ты?

— Здесь.

Голос за спиной Рапсодии прозвучал, казалось, из ее собственной тени. Она повернулась и, смеясь от радости, обняла короля болгов.

— Я так рада, что ты приехал! — воскликнула она, прижимаясь к своему старому другу. — Где ты так задержался?

— Я прибыл сегодня утром, — ответил Акмед, осторожно отстраняясь от Рапсодии, чтобы не задеть ее огромный живот. — Неужели ты думала, что я приеду в Первую ночь и стану терпеть все эти торжественные встречи и церемонии?

— Нет, конечно нет, — рассмеялась Рапсодия, беря его под руку. Они вместе направились в глубь сада. — Но я так скучала без тебя и надеялась, что ты приедешь пораньше. Но это уже не имеет значения, теперь ты здесь. Как ты? Как Грунтор? И как поживают все остальные в Илорке?

— Грунтор в полном порядке, а в Илорке немало проблем — прямо ответил король. — И если тебя это действительно трогает, ты можешь нам очень помочь.

— Конечно, — неуверенно согласилась Рапсодия, и ее хорошее настроение исчезло, как вода, уходящая в песок. Вернулась тошнота. — Что случилось?

— Мы поговорим об этом позднее, — торопливо проговорил Акмед, заметив, как изменился светлеющий горизонт. — Ты ведь еще не пела своих утренних молитв?

— Не пела, — кивнула Рапсодия. — Я сразу же ощутила твое присутствие, едва только вошла в сад.

— Ну, тогда не буду тебе мешать. Я должен повидать Гвидиона Наварна перед тем, как он начнет готовиться к церемонии. Где его окно?

— Вот оно. — Рапсодия указала на балкон над Большим залом. — Только не нужно лезть по стене — тебя арестуют. Эши не хочет рисковать, поэтому повсюду стоят стражники, а солдаты охраняют Наварн на всех границах.

— Я заметил, — сухо ответил Акмед. — И он совершенно прав, наконец он начал чему-то учиться. Быть может, твое похищение произвело на него хоть какое-то впечатление.

— Гвидион, скорее всего, сейчас у могилы отца, — спокойно отозвалась Рапсодия, пропуская мимо ушей колкость Акмеда. — Обычно он именно там начинает свой день. Дай ему немного времени, пожалуйста.

Акмед кивнул.

— Потом я вернусь, и мы поговорим. Мне нужно все твое внимание, так что приготовься отослать тех, кто придет поболтать о ерунде.

— С радостью, — улыбнулась Рапсодия, и рука Акмеда выскользнула из ее ладони.

Как только он скрылся из виду, она ощутила присутствие в саду других, не менее ярких вибраций.

— Доброе утро, Джел'си, — поздоровалась она, оборачиваясь.

— Доброе утро, миледи.

Звучный голос плыл к ней, подхваченный теплым ветром, легким, точно эфир.

А еще через мгновение морской маг возник из утреннего света, хотя Рапсодия не сомневалась: до этого он стоял настолько далеко, что она попросту не могла его увидеть.

Рапсодия сделала глубокий вдох. Морской маг и его свита покинули Хагфорт в то самое утро, когда Эши объявил о предстоящей церемонии инаугурации Гвидиона, и отправились в лиринское королевство Тириан с вице-королем Риалом. Она надеялась, что он вернется загодя, чтобы, как и обещал, успеть преподать ей хотя бы несколько уроков волшебства морских магов. Но этого, к сожалению, не произошло, и Рапсодия сильно подозревала, что он сознательно объявился в Хагфорте именно сейчас. Джел'си улыбнулся, а потом, прикрыв ладонью глаза, посмотрел на небо.

— Вы уже успели поприветствовать свою звезду?

— Еще нет, — покачала головой Рапсодия.

Она повернулась к востоку, где должна была находиться звезда. Тонкая розовая линия зари прочертила серый горизонт пульсирующим, набирающим силу светом.

— Сожалею, что так задержался, но я не забыл о своем обещании раскрыть вам некоторые секреты нашей магии. Если пожелаете, миледи, я могу научить вас элегии, посвященной Серенне, утренней серенаде, сочиненной моими сородичами, когда они покидали старый мир. Эта песня прославляет Создателя, сотворившего эту звезду. Мы обнаружили, что элегия помогает нам сохранять связь с тем временем, когда мы пели гимны на Серендаире.

Рапсодия ненадолго задумалась.

— Почту за честь, — наконец ответила она.

Высокий мужчина с золотистой кожей улыбнулся, взял ее за руку и закрыл глаза. Она последовала его примеру и через мгновение ощутила шепот ветерка, он звучал в тон с элой , нотой, на которую была настроена сама Рапсодия, будучи Дающей Имя.

Перед ее мысленным взором возник мерцающий свет, нежно звучащий во мраке вселенной. Но ответные вибрации звезды на приветственный гимн Джел'си показались Рапсодии слишком необычными, у нее даже возникло такое чувство, будто они звучали где-то совсем близко, а вовсе не с другой стороны мира. Она нечаянно открыла глаза и заморгала от удивления. Песнь замерла на ее губах, и она выпустила руку Джел'си.

Неземной свет окутывал голову морского мага, ярко сиял в его глазах.

Он закончил песню и повернулся к Рапсодии.

— Когда человек проходит очищение бесплотным светом, он несет его в себе повсюду, — напомнил он. — И вовсе не обязательно дожидаться наступления вечера или утра, чтобы пропеть гимн, поскольку свет всегда сияет в его душе.

— Благодарю вас за науку, — проговорила Рапсодия, с опаской поглядывая на мага.

— Кстати, король болгов уже прибыл? — вежливо поинтересовался Джел'си, и хотя Рапсодия заметила, что в его глазах промелькнуло нетерпение, в остальном он выглядел совершенно спокойным.

— Да, он здесь, — ответила Рапсодия, провожая взглядом группу поваров, шагающих между сугробами с блюдами конфет, цукатов, засахаренных фруктов и пирогов, — Он приехал только сегодня утром, и я не успела еще ему сказать, что вы хотите с ним поговорить.

— Вот и хорошо, — Джел'си на секунду прикрыл глаза. — Ну, не буду мешать вам готовиться к церемонии, пойду погуляю по свежему снегу. Гематриа, как вы знаете, расположена в тропиках, и нам редко приходится видеть снег — если только мы не создадим его сами.

Королева намерьенов покачала головой.

— Надеюсь, я еще получу приглашение на ваш остров, Джел'си. — Она быстро приложила руку к животу — слишком уж бойко начал малыш толкаться. — Мне давно хотелось там побывать.

— Да, вам обязательно нужно посетить Гематрию, если вы хотите овладеть магией как наукой, — кротко сказал Джел'си. — Она очень похожа на умения Дающего Имя, однако наука магии имеет дополнительные разделы и области применения — прежде всего связанные с морем. Как ученый, я твердо верю, что каждый должен отыскать для себя учителя, целителя или наставника и полностью отдать себя в его руки. Эти люди доподлинно знают, какие ошибки можно совершить, и прекрасно представляют все трудности, связанные с их деятельностью, — скорее всего, они уже сталкивались с ними прежде.

Рапсодия улыбнулась.

— Честно говоря, я очень во многом с вами согласна, Джел'си. Вопрос только в том, разделяет ли наши взгляды мой муж.

Хотя Акмед всегда хорошо относился к Стивену Наварну, он никогда не бывал на его могиле, ибо подобное времяпрепровождение было вообще не в его стиле. В бытность свою наемным убийцей, а теперь королем, он оборвал множество жизней и уже давно не сомневался в абсолютной непреложности смерти и неизбежности отделения души от бренной плоти, а посему не помнил траурных дат и не ухаживал за могилами. И если он хотел почтить чью-либо память, он обращался к ветру и к своим воспоминаниям, а не приносил цветы на кладбище.