Рокки Маунтин - Единственная

— Ну, поскольку Барт сейчас в Хермосилло, может быть, я смогу помочь. Опишите мне людей, которых вы ищете, и вашу женщину.

— Она не моя женщина. Она моя дочь, — угрюмо и тихо отозвался Колин.

Мэгги опустила чашку на столик. На мгновение она мысленно перенеслась в Бостон, представляя себе Эзру Уортингтона, разыскивающего свою дочь. Да, эти два отца были совершенно не похожи друг на друга.

— Вы не настолько старо выглядите, чтобы иметь взрослую дочь. И, похоже, вам не понравились друзья, которых она выбрала в попутчики.

— Они похитили ее. Я как-то стрелял в одного из них. И этот Ласло, должно быть, в отместку сделал это.

— Ласло? — Мэгги подняла брови. Она испугалась.

— Вы знаете его? — Голос Колина зазвучал угрожающе, а сам он наклонился вперед, ожидая немедленного ответа.

— Да, я знаю его и знаю, какая он дрянь. Он заходил сюда вчера. — Что-то удержало ее от упоминания имени Барта, которого искал Ласло. — Но я не знаю, куда он направился. Он был недолго.

— Он был один?

— Да. Видимо, другой мужчина в это время присматривал за вашей дочерью. В городке они не останавливались. Есть одно местечко, грязная дыра, где Ласло и его друзей, возможно, можно найти. Где-то у подножия холмов на восток отсюда, ближе к реке Сан-Мигуэль. Глушь страшная.

— Я и сам страшный человек, мисс Уортингтон. Если вы мне подскажете, как быстрее добраться до той дыры, то я сразу же отправлюсь в путь. С благодарностью, разумеется.

Он стал подниматься.

Мэгги протянула руку.

— Подождите. Я не знаю, где точно на реке. Вдоль нее можно ехать год, но так и не найти вашу дочь. Как ее зовут?

— Идеи Она увидела, как в это мгновение смягчилось его лицо, но тут же в этих золотистых глазах полыхнула ярость.

— Я помогу вам. Здесь есть местные, которые мне кое-чем обязаны. Они могут опросить овцеводов, которые знают каждый клочок земли у подножия холмов. Это займет пару дней, но уверена, такой путь гораздо быстрее приведет к цели, чем поездка вслепую.

Будь он проклят, если понимал, почему доверял ей, но доверял.

— Я не один, со мной помощник. Полукровка по имени Волк Блэйк.

— Из Эль-Пасо?

— А вы откуда знаете?

— Вы забыли. Где я только не побывала. — Она улыбнулась, поднимаясь и глядя на него теперь свысока, — редкий мужчина мог выдержать подобный взгляд. — Я позову некоторых друзей и задам им работу. Правда, придется заплатить.

Она не знала, есть ли у него деньги, но если бы и не было, она бы заплатила сама. Вот бы кто ее в свое время спас от Уолена Прайса.

— Деньги у меня есть. Сколько потребуется.

— Хорошо. Много они не попросят. Я прослежу за этим.

Колин спустился с нею вниз и слышал, как она говорила с маленьким хитрым человеком, внешний вид которого выдавал в нем индейца. Разговор шел быстро, по-испански, но Колин прекрасно все понял. Она отправляла этого Эмилио и нескольких его приятелей на поиски к подножию холмов вдоль реки Сан-Мигуэль. Они быстро пришли к согласию по поводу оплаты экспедиции.

В этот момент в бар вошел Волк, отрицательно мотая головой.

— Кое-кто здесь знает ею, но, говорят, уже несколько месяцев не видели ни Ласло, ни других гринго.

— Может быть, нам повезло. Хозяйка полагает, что ее люди могут отыскать его. Он был здесь вчера.

— Я могу поехать с ними, — сказал Волк, глядя на другого метиса. — Меня зовут Волк, — сказал он по-испански.

— El lopo. Si, — ответил коротышка, признавая кровное родство.

Но когда Волк попросился поехать с ним, то получил отказ. Оказалось, что жители холмов боятся гринго, даже гринго с примесью индейской крови, и просто не будут разговаривать с поисковой партией.

— Похоже, придется нам ожидать здесь, — сказал Волк Колину. — Что ж, хоть выспимся хорошенько, прежде чем столкнемся в открытую с Ласло и Хэйвудом.

— Да, поездка была утомительной, — кивнул Колин, соглашаясь.

Каждый час разлуки с Иден тянулся без конца. Поскорее бы увидеть своими глазами трупы ее похитителей.

— О, привет. Два шикарных чужака за один день. Дела в Сан-Луисе идут в гору, — послышался веселый женский голос.

Говорила одна из «герлс» Мэгги. Эта Сьюзи была крашеной блондинкой с круглыми глазами, белозубой улыбкой и бесконечными кудряшками. Она разглядывала Колина, как пума, готовая броситься на теленка. С Волка не сводила черных глаз худощавая темноволосая девушка.

— А я — Кармелита, и мне тоже доставит удовольствие оказать вам гостеприимство, — сказала она по-английски с сильным акцентом.

— Но я сейчас нуждаюсь в тихом уголке, где можно было бы выспаться. Одному, — сурово сказал Колин блондинке.

Мэгги улыбнулась и приказала девушке:

— Сьюзи, сейчас твоя очередь сидеть за карточным столом. К вечеру ожидается оживление в делах.

Ее почему-то обрадовало, что Колин отказался от услуг Сьюзи. Волк же пошел с Кармелитой, и они скрылись где-то наверху.

Она обратилась к Колину:

— У меня есть несколько запасных комнат. В одной из них, в конце холла, я прикажу служанке постелить чистое белье.

— Премного обяжете, мисс Уортингтон. Для англичанки… вы очень добрая женщина, — добавил он, подмигнув.

Глава 2

Колин с наслаждением погрузил ноющее тело в ванну и откинул голову на край. Усталость быстро дала себя знать, и он задремал. Неделя в седле, несколько часов сна каждую ночь, — он уже просто не мог обойтись без отдыха.

Суетливая маленькая служанка настаивала, чтобы он принял ванну в комнате, где моются все девушки, но он сказал ей, что почувствует себя гораздо более счастливым, если перетащит одну из этих чудовищных деревянных лоханей в свой номер и там отмокнет в покое. Закрыв глаза, он мысленно обратился к образу той элегантной дамы, хозяйки заведения, которая продемонстрировала как недюжинный ум и блестящую эрудицию, так и удивительное гостеприимство. Загадочная Мэгги Уортингтон…

Объект же его безмятежных мечтаний находился внизу в хлопотах, наставляя норовистого повара-мексиканца по поводу обеденного меню. Когда они с Бартом обедали вместе, то частенько доставляли себе удовольствие деликатесами, выписанными из Сан-Франциско, такими, как свежие устрицы, земляника и даже французское шампанское. Сегодня вечером Мэгги намеревалась ослепить Колина Маккрори. Пусть видит, что она понимает толк в изящных вещах. По каким-то причинам, непонятным ей самой, она очень хотела произвести впечатление на Колина Маккрори.

Покинув кухню, Мэгги остановилась перед зеркалом поправить локоны своей прически «помпадур».

— Я нервничаю, как зеленая школьница. Да что это со мной? — бормотала она про себя, направляясь вверх по лестнице к его комнате, неся стопку льняного постельного белья. Эта глупая взбалмошная девчонка отнесла ему лишь полотенца.

Мэгги направилась к номеру в конце торидора. Ничего не подозревая, она открыла дверь и застыла на месте.

С молодых лет Колин Маккрори обладал повышенным чувством осторожности. Он мог пробудиться от крепкого сна, если в сорока ярдах хрустнет веточка. И он никогда не позволял себе расслабиться настолько, чтобы под рукой не оказывалось оружия. Как только дверная ручка начала поворачиваться, он выскочил из лохани, разбрызгивая по полу воду, и протянул руку к своему «миротворцу».

Мэгги уже знала, что Колин Маккрори относится к наиболее впечатляющим из увиденных ею мужчин. Но обнаженный, обмотанный лишь полотенцем по бедрам, он был просто великолепен. Одним движением он выхватил револьвер, резко повернулся к ней, взводя курок и целя прямо в сердце. Вода сбегала по его телу блестящими ручейками, любовно обегая длинные мускулы крепкого тела.

У нее во рту было так же сухо, как и мокро у его ног. Пока он спускал кольт с боевого взвода, она пыталась отлепить язык от зубов и найти уместные случаю слива.

— Вы всегда столь дружелюбны, или именно мой дом сделал вас таким нервным?

Она обрадовалась тому, что смогла выговорить эти слова ровным голосом.

— Я ничего не имею против вашего дома. Просто у меня привычка такая, — ответил он, засовывая револьвер в кобуру, висящую на настенном крюке.

Мэгги беззаботной походкой прошла к постели и положила на матрас чистое белье.

Обернувшись и посмотрев на полотенце на его бедрах, она вдруг непонятно почему сказала:

— Вы думаете, мистер Маккрори, мне не доводилось видеть слона?

В уголках его тонко вылепленного рта обозначилась улыбка.

— Ну что вы, мисс Уортингтон, я и думать так не смел.

Он, забавляясь, наблюдал, как она слегка покраснела.

Мэгги стало жарко, и она никак не могла перебороть смущение.

— Послушай, шотландец, я никак не могу понять, почему в твоем присутствии я ощущаю себя школьницей? — спросила она чуть дыша и не надеясь на ответ.

Колин с удивлением ощутил, что задел ее гордость.

— Да ведь это я должен смущаться, англичанка, а не ты, — сказал он, и что-то заставило его шагнуть к ней.

Она изо всех сил сдерживалась, чтобы тоже не шагнуть вперед. Но проиграла это сражение. Не сознавая, что делает, она вплотную приблизилась к нему. Ощущая его тепло, она почувствовала отчаянное желание потрогать мокрые волоски на этой сильной, красивой груди. Подняв взгляд выше и присмотревшись, она разглядела серебристые брызги седины на этих волосах и, подняв руку, слегка коснулась капелек воды.

— Как серебряная пыль, — пробормотала она.

— Лишнее напоминание, что я разменял свои сорок лет, — ответил он. Голос его звучал ниже.

Как зачарованная, наблюдала она за каплями воды, стекающими к жаждущему их полотенцу. Никогда, за все годы общения с мужчинами — а последний у нее был давно, очень давно, — не хотела она так страстно ощутить это тело, приласкать его.

— Ты… ты заставляешь меня испытывать то, о чем я и не мечтала…

Она замолчала и пристально посмотрела в глаза, изучавшие ее с похотливым циничным блеском. Разумеется, он не поверил ей. Да и как поверить? Ведь она же проститутка, мадам, управляющая увеселительным заведением.

Она собралась уже выйти, когда в дверях показалась Льюп.

— О, сеньор Колин. Я пришла постелить постель.

Но одного взгляда на хозяйку, стоящую рядом с высоким обнаженным чужестранцем, хватило ей, чтобы она усмехнулась и сказала:

— Миль пардон. Я думала, вы уже закончили принимать ванну. Я зайду позже.

И исчезла.

Мэгги воспользовалась этим моментом, чтобы привести мысли в порядок. Отойдя от Колина, она взяла из аккуратной стопки белья еще одно полотенце и сунула ему.

— Мне необходимо переговорить с Льюп относительно ее инициативы перетаскивать с места на место ванные принадлежности.

— Тут виноват только я… Это я попросил перенести лохань сюда, чтобы меня не беспокоили.

— А тебя… побеспокоили, шотландец?

— Да ты же и сама прекрасно знаешь. — англичанка. — Морщины зло прорезались вдоль губ.

— Но, надеюсь, это не помешает тебе поужинать со мной сегодня вечером? Еда, которую готовит наш личный повар, много лучше тех острых мексиканских блюд, что подаются нашим посетителям.

Мэгги обнаружила, что затаила дыхание в ожидании его ответа.

Он учтиво склонил голову.

— Сочту за честь, мисс Уортингтон.

— Такого я не едал со времен моего пребывания в Сан-Франциско, — сказал Колин, вытирая губы белоснежной льняной салфеткой. — Откуда вы добываете устриц?

— Барту доставляют их с побережья запакованными в лед, на быстрых лошадях.

— Это должно стоить целое состояние, — сказал он, осматривая комнату с книжными полками.

— Можете прихватить с собой какую-нибудь книгу на сон грядущий, — с улыбкой сказала она. — Что же касается стоимости всего этого, — она обвела рукой изящный стол и изысканно обставленный кабинет, — пока рудники процветали, дела у Барта действительно шли хорошо и пошли еще лучше, когда он взял меня присматривать за девушками.

— Но я так понял, что у вас в этом заведении есть и собственный пай?

— Половина. — В голосе ее смешивались гордость и мольба о снисхождении. Желая сменить тему, Мэгги сказала:

— Ведь вы из тех шотландцев, которые объехали полмира. От Абердина до Сан-Франциско. И, похоже, тебе повсюду сопутствовала удача.

Он пожал плечами.

— Приходилось кое-чем заниматься… и все ради… — Он замолчал и уставился в бокал с остатками портвейна, словно отыскивая там ответ на причину обрушившегося на него несчастья.

— И все ради дочери, — закончила она за него. — Хочешь, поговорим об этом? Иногда помогает.

Он посмотрел в ее ясные, голубые глаза и увидел в них сочувствие.

— Может быть, и мне немного знакомо то чувство, которое ты испытываешь.

— Может быть, — сказал он медленно. — После того как Элизабет умерла, в этой жизни меня удерживала только Иден. Она очень похожа на свою мать, такая же белокурая и хрупкая, все взяла от нее, кроме цвета глаз. И характером Иден пошла в Элизабет. Она помолвлена с одним известным адвокатом из Прейсотта. И в один прекрасный день я надеюсь увидеть ее выступающей в губернаторском доме в качестве первой леди территории.

— Странный пример тщеславия. Большинство мужчин связывают такие надежды с сыновьями. Давно умерла твоя жена? — Она чувствовала, что давно.

— Четырнадцать лет назад. Она умерла, пытаясь подарить мне сына и наследника, — горько сказал он. — Я бы все отдал, чтобы вернуть ее. Единственный наследник, который мне нужен, это Иден.

— г И ты больше не женился.

— Я не мог допустить, чтобы на моей совести была еще одна умершая женщина, — сказал он грустно.

— И никто не пытался занять место Элизабет? Мэгги и представить себе не могла, что мужчина может так любить женщину. Ее отец, например, похоже, и не заметил, как умерла его жена во время эпидемии гриппа. За исключением дня похорон, все остальное время он отдавал торговле. Столь же мало внимания он уделял Мэгги или ее сестрам.

— Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Я выросла в школе-интернате.

Он почувствовал боль в ее голосе и печально улыбнулся.

— Так вот откуда у тебя такое замечательное образование.

Ему очень хотелось узнать, как женщина из хорошей семьи дошла до такого образа жизни, но он сдержался.

— Настоящий блеск моему образованию придал Бартли Веллингтон Флетчер. Он эмигрант, живущий на деньги, присылаемые с родины. Сын баронета. Рисованию, акварели и вышивке я обучалась в женских школах в Бостоне. А Барт научил меня любить Шекспира и Сервантеса. А как с тобой обстояло дело? Неужели какой-нибудь старый учитель шотландец учил тебя читать с помощью прутика гокори?

Он слегка вспыхнул.

— Нет. До тех пор пока я не приехал в Америку, я умел писать лишь свое имя. Элизабет, научив меня писать и читать, открыла мне целый мир. Я узнал предметы, идеи и страны, о которых и понятия не имел.

Мэгги понимала, что его жена не могла обучить его всему за те несколько лет, что они были вместе.

— Ты, должно быть, и сам много читал после того, как она подтолкнула тебя.

— Я собрал целую библиотеку. А начал с детских книг, читая их Иден. Она училась быстро, впитывая в себя все, что слышала, как маленькая губка. — В глазах у него появилась боль, они потемнели, он сжал толстый бокал для портвейна в обеих ладонях. — Не надо мне было оставлять ее одну, особенно после того дня, как я заметил Ласло возле ранчо.

Мэгги помолчала, не зная, что сказать; отыскала слова:

— Когда ты разыщешь ее… что ты собираешься делать?

Он резко поднял голову.

— Убить ублюдков, которые ее похитили, а ее отвезти домой.

— Все может оказаться не так легко. — Она помолчала, ощущая, как его непроницаемые глаза изучают ее. — Что я хочу сказать: необходимо, чтобы рядом с ней оказалась другая женщина. Ласло и его приятель причинили ей боль. Я имею в виду не столько физическую. Девушке, воспитанной в ласке, невинной, стремящейся стать леди, необходимо довериться другой женщине. Ведь даже ты — ее собственный отец — не сможешь ей помочь пережить все это. Я знаю, о чем говорю. Мне приходилось сталкиваться с такими женщинами, над которыми надругались. Они исцелялись, Колин, но для этого требовалось время и человек, который бы их понял.

Он сердито поднялся на ноги.

— Что ты предлагаешь? Обращаться с ней, как с одной из твоих девушек? Как ты поможешь ей? Предложишь ей работу?

Мэгги почувствовала, как боль вцепилась в нее острыми когтями. Ну откуда у этого мужчины, этого чужака, такая власть над ней, что он с легкостью заставляет ее страдать?

— Ну, разумеется, нет. Я всего лишь хочу стать для нее той женщиной, которой она бы доверилась. Ведь тебе она всего не расскажет.

Он опустился в кресло и положил голову на колени.

— Прости меня. Я… я не это хотел сказать. Просто, как только я представил, через что ей, может быть, пришлось пройти… — Он поднял голову. — Боже милостивый! А если она беременна?

Он отвратительно выругался.

— Я могу предотвратить это. Мне уже приходилось заниматься подобным. Это вполне безопасно, если заняться на ранней стадии. И я знаю о методах предотвращения нежелательных беременностей гораздо больше, чем так называемые доктора, с которыми мне доводилось сталкиваться. И большую часть знаний я приобрела у индейцев.

— Я слышал, что у индейцев есть свои методы… — Он вздохнул. — Прошу тебя. Господи, не допусти этого… чтобы не убивать ребенка.

Он содрогнулся.

Она протянула руку и дотронулась до его руки, вцепившейся в край стола.

— Все не так страшно. Просто у женщины наступают болезненные месячные, и все с этим заканчивается. Она даже не догадается, что была беременной. И потом… потом это в общем-то даже и не ребенок при таком сроке.

Он ощутил холодное прикосновение пальцев к своему запястью и посмотрел на ее руку. Хрупкая и изящная, с длинными ногтями, полированными, но без лака. Рука леди. Но Мэгги Уортингтон уже давно не леди. И какое событие отправило ее в дальнюю дорогу от Бостона до Соноры?

— Так, стало быть, ты не навредишь ребенку? Она отвела взгляд.

— Извини, англичанка, если я растеребил какую-нибудь твою старую рану, — мягко сказал он. — Но мне кажется, окончательно они не заживают. Просто вылечиваются снаружи, а внутри болят.

Или гниют, как у тебя.

Глаза у нее засияли, как от невыплаканных слез.

— Давным-давно я научилась жить настоящим и надеяться на будущее.

Внезапно ее посетила мысль, мысль, полностью захватившая ее. Мысль настолько дерзкая и нахальная, что она решила обдумать ее позже, в одинокой своей постели.

— Нам сейчас необходимо думать только об Иден. Эмилио должен скоро вернуться.

— Ты всерьез веришь, что друзья Эмилио отыщут их? — Лицо Колина было похоже на ничего не выражающую маску, словно он не отваживался надеяться.

Они найдут их. Вопрос в том, ищут ли они тебя?

— Ты хочешь сказать, они похитили Иден, чтобы заманить меня? Волк тоже так считает. — Колин пожал плечами. — Наверное, у меня есть политические недруги в Прескотте, Тусоне и даже в Вашингтоне. И такое предположение возможно, но оно ничего не меняет.

Лицо его застыло, словно высеченное из гранита. Мэгги содрогнулась, представив, что произойдет, когда он столкнется лицом к лицу с Джудом Ласло.

Индеец спустился вниз только на следующий день, да и то поздно. Проведя в компании девушек Мэгги двадцать четыре часа, он выглядел довольным и отдохнувшим, в то время как Колин провел это время в беспокойном сне и выхаживании вдоль бара, где он протоптал на полу чуть ли не тропку.

Когда появился малыш Эмилио, Маккрори сразу же бросился к нему.

— Ну, что узнали твои люди?

— Поднимись ко мне в кабинет, Эмилио, — сказала Мэгги и направилась наверх по лестнице.

Как только они уселись у ее письменного стола, Эмилио на стремительном испанском выложил все, что удалось выяснить.

— К северу от Седдлгорна есть глубокий каньон, сразу за притоком, впадающим в реку Сан-Мигуэль.

— Я знаю это место. Мы с Бартом как-то поднимались на гору Седдлгорн, чтобы осмотреть горные разработки.

— Мы не заглядывали в каньон, поговорили с пастухами, пасущими овец на лугах вдоль реки. Нам показали отпечатки подков в грязи — и эти отпечатки принадлежат вашим лошадям, дон Колин.

Мэгги подняла бровь, услыхав такое официальное обращение к Маккрори. От этого шотландца исходила властность, которую ощущали большинство людей.

— Так, значит, они там — двое мужчин и девушка? — спросил Волк.

Эмилио пожал худенькими плечиками.

— Кто знает? Мы не решились заходить «в каньон. В прошлые времена там скрывались бандиты. Может быть, их и больше, трудно сказать, пастухи не видели, чтобы из каньона кто-нибудь выезжал или чтобы туда кто-нибудь въезжал.

— А может, они попросту боятся рассказывать, — сказал Волк.

А может быть, им платят, чтобы они не рассказывали.

— Поехали, — сказал Колин, поднимаясь и нетерпеливо отталкивая кресло.

— Я понимаю, Колин, как тебе не терпится спасти Иден, но не надо так торопиться, — сказала Мэгги. — Ничего хорошего не получится, если ее убьют из-за тебя. Я знаю этот каньон. Он ведет в соседнюю расщелину, из которой есть выход наверх. Я могу провести вас…

— Нет. Это слишком опасно. Может начаться стрельба, — прервал ее Колин.

— Вспомни, что я тебе говорила вчера вечером, — тихо ответила Мэгги.

Их глаза на секунду встретились, внимательно вглядываясь друг в друга.

— Оставьте нас одних, — сказал он Волку и Эмилио.

Телохранитель и индеец вышли, закрыв за собой дверь.

— Я готова на такой риск, Колин, — сказала она, когда он вновь обратил на нее свое внимание. — Но за вознаграждение.

— Вознаграждение?

Он удивленно поднял бровь. Он заметил, как слегка дрожали ее руки, когда она наливала им выпить из графинчика, стоящего на тумбочке рядом с письменным столом. Протянув ему бокал, она сделала длинный глоток из своего.

— Я говорю не о деньгах, — сказала она решительно. — «Серебряный орел» приносит мне достаточно.

— Но ведь рудники иссякли. Городок потихоньку вымирает.

— Барт вложил свои сбережения повсюду. Он выкупит мой пай. Рассматривай это как приданое. — Она взглянула ему в глаза, наблюдая, как меняется их выражение.

— Приданое? Ты хочешь сказать…

— Именно. Я нужна тебе, чтобы провести в каньон и чтобы потом быть рядом с твоей дочерью, когда ты спасешь ее. А мне надоела жизнь здесь. Я сотру свое прошлое, чтобы соответствовать твоему миру, Колин. Посмотри на меня — я начитанна, недурна собой. Нам приятно вместе, мы даже можем заставить рассмеяться друг друга. Если же ты боишься, что я забеременею, так доктор сказал, что я не могу иметь детей. — Все это она выложила совершенно спокойно.

Он не верил своим ушам.

— Ты имеешь в виду настоящий брак? Мэгги готовилась к обжигающим словам, но тем не менее боль все равно ощутила.

— Не лги себе, Колин Маккрори. Ты хотел меня вчера, когда я прервала твое купанье. Если бы Льюп не помешала… кто знает, чем бы дело закончилось… И не отрицай, что между нами какая-то связь.

— Я не отрицаю, — сказал он тоже решительно. — Ты права. Ты чертовски привлекательная женщина, и я бы хотел переспать с тобой. И сейчас хочу. Но это не означает, что я хочу жениться на тебе.

Хорошо хоть не назвал в глаза шлюхой.

— Никто на территории Аризоны не узнает о моем прошлом. Мы можем сочинить целую историю о нашем знакомстве. Тебе понадобится объяснять причины отсутствия Иден. И я помогу тебе.

— Похоже, ты уже обо всем подумала, — сказал он с холодной яростью и изумлением. Она еле сдерживала волнение.

— Да, подумала. Вот почему я всегда выигрывала в карты.

— Ты говоришь в прошедшем времени, — с презрением сказал он.

— Потому что прошлая жизнь мне надоела. Я буду для тебя кем захочешь, Колин. Сделай это ради Идеи.

— Какой же ты игрок, если играешь так авантюрно, англичанка.

Он произнес слово «англичанка» так, как произносили его в восемнадцатом столетии его шотландские предки. Но ей было уже не до шутливой пикировки.

— Почему же не рискнуть, если у меня на руках все козыри, — спокойно сказала она.

— Если я не женюсь на тебе, никто не поможет мне отыскать мою дочь. Тебе хватит обещания, или ты уже где-нибудь припрятала священника, который совершит соответствующую церемонию, прежде чем мы сядем на лошадей?

— Мне хватит твоего слова, Колин, — спокойно ответила она.

И что это я затеяла? С ума я сошла? Он же никогда не простит мне этого. А может, оно и к лучшему. Что такое брак? Лишь формальность. И ни один мужчина больше к тебе не прикоснется. Даже Колин Маккрори. В лице Иден она обретет дочь, которую потеряла семнадцать лет назад. Страх и надежда боролись в ее сердце, и Мэгги ждала, что решит Колин.

— Хорошо, черт побери. Я женюсь на тебе, — рявкнул он. Повернувшись, он вышел из кабинета, с грохотом захлопнув дверь.

Иден Маккрори глядела вверх на зубцы расщелины, ставшей ее тюрьмой. Было время сиесты, когда большинство людей спят. Седой мексиканец, готовивший для них, скреб горшки и кастрюли, а Джуд сидел у кострища и чистил оружие, не обращая на нее никакого внимания. Укрытие, в котором они проводили последние дни, было окружено такими крутыми каменистыми склонами, прочными и гладкими, что за них удалось зацепиться липы» нескольким кустикам плюща. По дну каньона лениво струился ручеек, по берегам которого росли лишь приземистые сосенки да деревья madrono.

В другом конце ущелья более густые заросли словно приглашали воспользоваться побегом. Но до них было около ста ярдов открытого пространства. Ее быстро догонят.

Вскочить бы на лошадь, пока они спят. Благое желание. Каждую ночь Джуд укладывал ее на свое одеяло и после различных отвратительных манипуляций, совершаемых с ее телом, засыпал, крепко обхватив руками.

А сон у Джуда Ласло на редкость чуток. Это она выяснила в первую же ночь в этом убежище, когда, выскользнув из его тошнотворных объятий, украдкой двинулась к лошадям. Взявшись за повод одной из самых быстрых лошадей отца, она приготовилась уже вскочить в седло и помчаться как ветер. Но Джуд уже стоял за спиной, подкравшись, как кошка. Он схватил лошадь под уздцы, забавляясь игрой, в которой он диктовал правила.

За этим последовали и другие игры, одна уродливее другой. Хорошо хоть он не делил ее со своими дружками. Пока. Иден содрогнулась, представив себе одутловатую, с грубыми чертами физиономию Макса Хэйвуда и его рыхлое тело, от которого вечно воняло прокисшим вином. Джуд, по крайней мере, регулярно мылся, да и уродом не был.

А впрочем, какая разница? Она растоптана. Осквернена. Жизнь кончена. А эти лишь ждут случая, чтобы убить ее отца. Если бы ее самоубийство могло спасти его, она бы совершила этот грех с радостью, но все тщетно. Колину Маккрори суждено уйти вслед за ней… Ну нет! Она выживет и сделает все, чтобы остановить этих сумасшедших, нанятых шайкой воротил из Тусона, которым смертельно ненавистен ее отец.

Именно эта шайка стояла за растянувшимися на десятилетия кровавыми бойнями между апачами и белыми на территории Аризоны. Война всегда выгодна тому, кто, стоя посередине, подыгрывает обеим сторонам. Шайка состояла из богатых торговцев, снабжавших индейцев всем — от продуктов и посуды до одеял и бус. Только большая часть этих товаров так и не доходила до голодных и мерзнувших апачей, а то, что доходило, было столь отвратительного качества, что и даром никому не было нужно. Доходы от такой «коммерции» делили между собой торговый агент индейцев и торговцы.

Одновременно, обманывая индейцев, загнанных в резервации и подвергаемых кровавым набегам, торговцы снабжали армию гораздо более качественными товарами. На территории Аризоны в процессе дальнейшего истребления индейцев находилось больше войск Соединенных Штатов, чем во всей остальной стране.

Эта высокодоходная ситуация для контракторов из Тусона продолжалась до тех пор, пока Маккрори и небольшая группа реформаторов из министерства внутренних дел не решили разорвать этот заколдованный круг. И тогда шайка направила Джуда Ласло и банду наемных убийц покончить с Колином.

Жизнь Иден до того времени была бесхитростной. На семнадцатый свой день рождения она была помолвлена с Эдвардом Стэнли. Это событие взволновало ее, она почувствовала себя взрослой, но очень скоро новизну положения сменила легкая неудовлетворенность. Она согласилась на предложение Эдварда лишь потому, что хотела сделать приятное отцу. Эдвард разделял взгляды Колина на индейский вопрос, был процветающим адвокатом в Прескотте и являлся членом законодательного органа территории. Возможно, в один прекрасный день он мог бы стать губернатором. Но она не любила его. Он был ласков, внимателен и даже привлекателен, несмотря на свой чопорный невозмутимый вид, но ее отталкивало его полное подчинение своей матери Софи. И ничто в степенном процветающем Эдварде Стэнли не будоражило кровь Иден.

Теперь же, находясь в компании отъявленных негодяев, уголовников, во главе с унижающим ее тело главарем, она сочла бы за счастье иметь такую свекровь, как Софи Стэнли, если бы можно было вернуться к прежней жизни.

— О милый, благородный Эдвард, что бы я только ни отдала, лишь бы снова пройтись с тобой по улице…

Иден подавила рыдание и заставила себя использовать эти несколько минут покоя для того, чтобы придумать хоть какой-нибудь план. Если бы только Джуд не наблюдал все время за ней, остальные-то были гораздо глупее и беззаботнее. Все ее предыдущие попытки сбежать наталкивались на бдительность главаря. Ей необходимо было убрать Джуда со сцены, вывести его из строя. Тогда бы у нее появился шанс украсть одну из магазинных винтовок и попробовать организовать засаду вон за теми камнями у входа в ущелье, чтобы продержать бандитов здесь, пока не появится отец.

Джуд отложил оружие, привалился спиной к дереву и скрестил босые ноги. Теперь он уставил свои зеленые порочные глаза на Иден. На нем были только брюки. Приподняв свои ботинки, он сказал:

— Не почистишь ли слегка, Иден, любимая? Злобная издевательская усмешка искривила его губы.

Зная, что вслед за отказом последует очередное избиение, она решила не доставлять ему удовольствия проявлением эмоций, а просто подошла и взяла ботинки.