Соблазнитель (№4) - Неисправимый грешник

Шарлотта снова уткнулась в список.

– Тебя задевает то, что он выходит в свет каждый ве­чер? – совершенно обыденным тоном спросила она.

– Ты и об этом знаешь?

Шарл бросила на нее взгляд, полный сожаления. И со­чувствия.

Флер подавила смятение. Ей надо научиться не обра­щать внимания на подобные вещи. Она не должна позво­лить кому бы то ни было знать, что у нее щемит и обрыва­ется сердце каждый вечер, когда Данте уходит из дому. И ею овладевает хорошо знакомая опустошенность.

– Все нормально, Шарлотта. Я уверена, что Марденфорд тоже уходил вечерами.

Выражение лица Шарлотты сказало все без слов. Разу­меется, Марденфорд это делал, но то были визиты мужчи­ны в свой клуб или театр. И это не шло ни в какое сравне­ние с длительными отлучками Данте в город. Компания Марденфорда изменилась после женитьбы, круг общения Данте остался прежним. Данте наверняка был причастен к делам, которые вряд ли одобрила бы любая жена.

Флер любопытно было бы узнать, слышала ли Шарлот­та о каких-либо подробностях, например, сменил ли Данте любовницу. Ей ведь может быть известно даже имя этой женщины.

В то же время она надеялась, что будет избавлена от по­дробностей на этот счет. Можно снести его увлечение ка­кой-либо анонимной женщиной. А вот знать о связи с кон­кретной особой будет больно и мучительно.

– Ты так считаешь, – проговорила Шарлотта, поджав губы. – А я надеялась…

– Не огорчайся из-за меня.

– Ему лучше бы быть сдержаннее, иначе я задам ему взбучку. А когда вернется Верджил, он его не похвалит, уве­ряю тебя.

Верджил. Флер старалась не думать о неизбежном воз­вращении виконта Леклера.

– Скоро ли он вернется?

– Он задерживается на неделю-другую. Я получила письмо вчера. Пенелопа заболела, и они побудут в Неаполе до ее выздоровления. Верджил написал, чтобы мы не бес­покоились. Болезнь не очень серьезна, но они не хотят рис­ковать и пускаться в морское путешествие. Когда они вер­нутся, их ожидает сногсшибательный сюрприз, поскольку Данте просил, чтобы я не писала о вашей свадьбе.

– Может быть, сообщить новость в письме было бы ра­зумнее?

– Ты ведь не думаешь, что он осудит брак? Определенно он этого не сделает. – Шарлотта погладила Флер по ру­ке. – Все уже давно в прошлом, он и ты останетесь добры­ми друзьями. Он будет счастлив, что Данте нашел такого чудесного человека, как ты.

Однако Флер не думала, что со стороны Леклера встре­тит одобрение и радость. Он, и только он один, сразу же заподозрит, что эта женитьба – грандиозный обман.

– А теперь расскажи мне о своих драгоценностях, что­ бы мы решили, нужно ли тебе что-нибудь покупать допол­нительно.

Глава 11

Собрание, на котором обсуждались планы создания школы для мальчиков, закончилось в два часа. Флер про­водила десятерых гостей к дверям, чтобы переброситься с некоторыми из них предназначенными только для них сло­вами.

Гости старались не выказать удивления и как бы не за­мечать, что сегодня наряд Флер разительно отличался от ее обычной одежды. Никто не комментировал тот факт, что ее розовое муслиновое платье с широкими юбками контра­стировало с привычными для нее туалетами сдержанно-тем­ных тонов. Женщины воздержались от того, чтобы задать ей вопрос, что стало причиной подобных перемен в ее туа­лете.

Спрашивать не было нужды. Когда они шли по подъезд­ной дорожке в сторону улицы, причина подкатила в откры­том ландо. Внимательным критическим взглядом уходящие гости окинули не только элегантный экипаж, но и красав­ца мужчину, который правил лошадьми.

Флер легко читала то, что было написано в их умах. Дан­те Дюклерк, прожигатель жизни и распутник, вскружил Флер Монли голову и сейчас делал все, чтобы окончатель­но ее разорить. Это вынудило их составить конкретный план строительства школы. Они хотели завершить его раньше, чем Данте промотает все деньги.

Флер приветствовала их решимость форсировать стро­ительство школы. К сожалению, хотя прошло более неде­ли с момента ее встречи с мистером Сидделом, она не по­лучила никаких намеков на то, что он нашел новых парт­неров.

Данте спрыгнул с ландо и поприветствовал уходящих друзей, викария и сторонниц реформы.

– Ты вращаешься в аристократических кругах по делам своей благотворительной деятельности. Я не знал, что мисс Фрай находится среди твоих заговорщиков…

– С ее суждениями считаются, и я не имела причин со­жалеть о ее участии. Она любезно согласилась быть попечителем школы.

– Члены парламента, к которым она обращалась с про­ектами своих реформ, считают ее эксцентричной занудой.

– Не в большей степени, чем я сама, Данте.

Он засмеялся и повернулся к экипажу:

– Как тебе нравится это ландо? Им владел старый Ти­моти, вместе с парой лошадей. Привез его из Гастингса два дня назад. Смотрится прекрасно, как и было обещано. Ло­шади даже лучше, чем я ожидал. На подходе еще две. Они подойдут для кареты, когда ее доделают.

Экипаж и латунные причиндалы были начищены до блеска и выглядели как новые. Впереди держал под уздцы двух крепких гнедых лошадей молодой человек лет восем­надцати. Он приехал в ландо вместе с Данте и сейчас с нескрываемым любопытством разглядывал дом. На нем была старая коричневая ливрея. Из-под бесформенной войлоч­ной шляпы выглядывали соломенного цвета волосы.

– Это Люк, – тихонько пояснил Данте. – Он крутится во дворе Тимоти, готовый выполнить любую работу. Ходил за мной по всему городу последние несколько дней, когда узнал, что я покупаю экипаж. Предложил свои услуги в ка­честве конюха и возницы за жилье и еду.

– Ты уверен, что он справится? Он выглядит совсем хрупким.

– Он гораздо сильнее, чем кажется. Он работал на карь­ере. Я решил испытать его в течение нескольких недель, пока мы не определимся, нужны ли нам дополнительно слуги. Он будет смотреться более презентабельно, когда я его отмою.

Люк увидел, что Флер изучающе смотрит на него, и от­вернулся. Он пытался сделать вид, что ему безразлично, что она решит, однако по его напряженному лицу и взгляду можно было понять, что он близок к отчаянию.

Флер была тронута тем, что Данте пожалел молодого человека.

– Он может жить в комнате над домиком для стоянки экипажей. Однако мы должны платить ему деньги, даже если он молод и неопытен.

– Он более опытен, чем ты думаешь. Всю жизнь про­вел в конюшнях. Он умеет обращаться с животными. Да­вай сядем и посмотрим, как он это делает. Он прокатит нас.

Данте подал знак Люку и помог Флер забраться в ландо.

– Куда мы едем? – спросила она, когда Люк пустил лошадей шагом.

– Я думаю, что мы сделаем круг по парку, а затем от­правимся в город. Хэмптон хочет встречи, и я послал ему сообщение, что мы навестим его владения.

Люк ехал по узким улочкам очень осторожно. Он мед­ленно свернул за угол и не позволял лошадям ехать иначе, как похоронным шагом.

Данте сидел рядом с Флер, следя за действиями нового кучера. Когда они подъехали к парку, он велел Люку пус­тить пару рысью.

Лошади с удовольствием восприняли приказ. Неожи­данный поворот влево заставил Флер прижаться к Данте. Он обнял ее за талию и спокойным тоном дал молодому кучеру несколько советов.

– Он никогда не управлял ландо, да? – спросила Флер.

– Он действует вполне разумно. Не беспокойся. Если он потеряет контроль, я тут же сменю его. – Он взял Флер за руку, чтобы окончательно успокоить ее. – Я не допущу, чтобы ты как-то пострадала… Поезжай по тропе налево, Люк, и держись этой стороны. Следи за правой лошадью. Именно она пытается сбить шаг.

Пока они выезжали на указанную тропу, Флер неволь­но прижалась еще теснее к Данте. Его объятия сделались крепче. Она почувствовала себя уютно и надежно и не пы­талась отстраниться. Данте продолжал давать Люку ука­зания.

– У тебя день был приятным? – спросил он ровным голосом. Внезапная близость, пусть даже вынужденная, по­родила трепет во всем ее теле. Данте принялся ласкать боль­шим пальцем внутреннюю сторону ее запястья. Делал это он медленно, с рассеянным видом, очевидно, сам того не замечая.

Но она-то заметила. Она не видела ничего другого. Эти медленные бархатные прикосновения словно загипнотизи­ровали ее.

Флер с трудом заставила себя заговорить:

– Собрание было очень продуктивным. Обычно мы говорим несколько часов, а результатов мало. А вот сегодня все, кажется, были нацелены на то, чтобы двигаться впе­ред. Если мы собираемся придерживаться нашего плана по открытию школы, я должна буду передать эту землю попе­чителям и продать часть недвижимости в течение несколь­ких месяцев, чтобы оплатить строительство.

– Может быть, тебе следует сказать об этом Хэмптону, когда мы его увидим? Он мог бы помочь.

Движения вверх-вниз, затем по кругу и снова вверх-вниз… От этих прикосновений к запястью бежали по руке мурашки, разбегаясь по всему телу.

– Я должна решить, с какими землями расстаться в первую очередь. Я хотела было продать угодья вокруг самой школы, но сейчас думаю, что лучше и проще реализовать земли в Суррее, которые оставил мне отец. Что ты об этом думаешь?

– Я не могу давать тебе советы, потому что ничего не знаю о землях в Суррее и об их качестве. Не в пример боль­шинству молодых мужей я не получил сведений о твоей не­ движимости и ее стоимости.

– Это недосмотр. Дела развиваются так быстро. Я при­ношу извинения. Конечно, ты имеешь право знать.

– Контроль ведь в твоих руках. Это еще одна сторона необычности нашего союза, и, уверяю тебя, я не имею ни­чего против. – Однако что-то в его тоне заставляло пред­положить, что в какой-то степени он был с этим не согла­сен.

Продолжающаяся ласка ее запястья основательно раз­волновала Флер. Она была уверена, что ее лицо полыхает. Ей следовало бы освободить запястье, но она не могла по­шевелиться. Да и не хотела, если быть честной.

Она попыталась отвлечься:

– Должно быть, тебе будет приятно узнать, что ты был прав в отношении помощи Шарлотты. Два дня назад я сопровождала ее в поездке к леди Россмор, и та сказала, что пригласит нас на бал через две недели. Как ты считаешь, я должна принимать это приглашение?

– Разумеется. Ты появишься на балу красивой, обая­тельной и в здравом уме. Это станет доказательством того, что обвинения Фартингстоуна совершенно вздорны.

Она представила, как входит в бальный зал впервые за последние десять лет и ловит на себе любопытные взгляды. Наверняка все слышали распространяемые Грегори сплетни. Даже сам ее отчим может там находиться. Ее внешний вид, поведение, даже ее беседы будут придирчиво анализи­роваться.

Она инстинктивно слегка прижалась к Данте. Он был занят в этот момент тем, что давал указания Люку, однако слегка повернулся и посмотрел на нее.

Она совсем близко увидела его лицо во всей его чув­ственной красоте. Сглотнув, она поняла, что его рука об­нимает ее. Твердый торс прижимается к ее боку, к ее гру­ди. А ее запястье вновь ощутило бархатное прикоснове­ние.

Легкое удивление блеснуло в его глазах. Словно он до­гадался о ее глупой женской реакции. Конечно же, он со­образил. Должно быть, ему нередко приходилось с этим встречаться.

Однако она заметила и кое-что еще в его пристальном взоре. Увидела опасный, расчетливый свет. Он как бы ис­пытывал эффективность своей мужской силы. Она могла лишь смотреть на него, словно олень, загипнотизирован­ный ярко горящим факелом.

Он поднял ее руку и поцеловал внутреннюю сторону за­пястья. Это породило волну трепета во всем ее теле.

– Ты будешь выглядеть очаровательной и красивой, и я пойду с тобой. Ты будешь не одна. Мы будем на балу вме­сте, Флер.

Он неторопливо поцеловал ее в губы. Его сила перели­валась в нее, заставляла ее вздрагивать.

Она продолжала смотреть на него, когда он оторвал свой рот от ее губ и отодвинулся от нее.

– Ты не должна бояться. Мы согласились, что мне раз­решается порой запечатлеть целомудренный поцелуй. – По его глазам можно было понять, что он знает, что этот поце­луй был не столь уж целомудренным и что она не выглядит такой уж напуганной. Этот последний факт его особенно порадовал.

Его объятия слегка ослабли, и это было как сигнал, что теперь она могла отстраниться, если хотела.

Она отодвинулась настолько, чтобы их тела не прижи­мались друг к другу. И хотя ее инстинкт настоятельно под­сказывал ей, что следует сидеть от него подальше, она не стала забиваться в дальний угол ландо, словно перепуган­ная гусыня. Ей этого и не хотелось. Ей по-женски приятны были эта близость, прикосновения и поцелуй, пусть даже Данте вел с ней коварную игру.

– Все развивается так, как я и ожидал, – сказал мистер Хэмптон. – Никто не имеет понятия, что делать, поэтому слушания относительно способностей твоей жены, чтобы вынести справедливый приговор, откладываются на не определенное время.

– А что Фартингстоун? – спросил Данте. Он стоял позади кресла Флер в кабинете Хэмптона в «Линкольнз инн». Адвокат сидел за письменным столом напротив, поигрывая гусиным пером.

– Отчим твоей жены настолько бурно прореагировал на приговор Броума, что мы испугались, как бы его не хва­тил апоплексический удар.

– Но это вряд ли заставит его прекратить распростра­нение слухов. Как ты считаешь, он смирится теперь?

– Сомневаюсь. Я живу в достатке именно потому, что большинство людей не желают отступаться от своих пре­тензий. Я уверен, что в его намерения входит, во-первых, зафиксировать отсутствие правоспособности твоей жены, а затем обратиться к церкви, чтобы аннулировать брак.

– Он может преуспеть? – спросила Флер.

– Возможно. В последующем. Медленно продвигаясь.

– Насколько медленно?

– Постараюсь объяснить, как обстоят дела. Слушания отложены для того, чтобы покончить с юридической нераз­берихой. Суд должен решить, имеет ли вообще Фартинг­стоун право возбуждать дело и должно ли оно сразу на­правляться в церковь. При нормальных условиях, если вы вышли замуж, он не имеет права, но, с другой стороны, он утверждает, что вы не имели права подписать брачный контракт… Вы видите, какой клин он вбивает. Начнутся поиски прецедентов и прочее. Иначе говоря, понадобится время, чтобы распутать эту ситуацию.

– Значит, тот аргумент, что брак свидетельствует о не­состоятельности обвинения, не сработает? – спросила Флер.

– Я сомневаюсь, что это играет большую роль. – Хэм­птон устремил взгляд на Флер. – Это поможет в том слу­чае, если вы не совершите ничего такого, что спровоцирует опасения Фартингстоуна. Мы не хотим, чтобы он надоедал Верховному суду до тех пор, пока там не предпримут что-нибудь, чтобы отвязаться от докучливого клиента. Вы долж­ны вести себя очень благоразумно.

– Данте считает, если я снова появлюсь в свете, это по­может делу. Тогда все увидят, что я вполне нормальный че­ловек.

– Именно такой совет я собирался дать вам сегодня. С учетом того, что Фартингстоун распространяет слухи, вам необходимо вращаться среди тех, кто сможет противодей­ствовать им. Более того, вы должны сократить свои благо­творительные взносы. Умерьте на некоторое время вашу щедрость.

– Это невозможно. Я дала обязательство построить школу. Кстати, мне требуется ваш совет относительно продажи недвижимости…

– Речь идет о недвижимости в Дареме? Ваш покупа­тель уже готов переехать?

Ей не понравился пронзительный взгляд, который он устремил на нее одновременно с вопросом. Мистер Хэмп­тон проявил большую подозрительность в отношении про­дажи, когда они говорили об этом во время пребывания Данте в долговой тюрьме. Она не хотела, чтобы его любо­пытство передалось Данте.

– Я имею в виду другую недвижимость.

– Но речь все-таки идет о дополнительной продаже земли? Я не советую. Не сейчас. Если будет новое перерас­пределение земли, это даст Фартингстоуну опасное оружие.

– Но планы по школе уже утверждены.

– Я не могу вас остановить, мадам, но мой совет – от­ложить это на некоторое время. – На сей раз его пронзи­тельный взгляд миновал ее и устремился на Данте. «Она ваша жена, вы должны позаботиться, чтобы она прислуша­лась к аргументам», – говорил он.

– На какое время? – спросил Данте.

– Я думаю, суд похоронит все это дело через год, мак­симум через полтора.

– Целый год! Мы надеемся, что школа будет почти готова к тому времени.

– Медлительность суда работает на нас. Разумеется, есть способ, при котором дела могут быть решены сразу. Если Бог даст вам ребенка, это незамедлительно разрешит все проблемы. Иск о вашем здравии повиснет в воздухе. Церковь никогда не расторгнет брак, если у вас есть дети.

– Надеюсь, так оно и есть, – сказал Данте.

– Совершенно определенно.

Данте подал Флер руку; помогая ей подняться.

– В таком случае мы должны удвоить наши молитвы о ребенке, не правда ли, дорогая?

Данте отвел Флер подальше от экипажа, когда они вы­шли из здания.

–Давай немного прогуляемся, прежде чем возвращать­ся домой. Я хотел бы поговорить с тобой, но не хочу, чтобы это подслушал Люк.

Он решительно повел Флер по Чансери-лейн, не давая ей возможности возразить. Впрочем, она была согласна.

Она бросила украдкой взгляд на то место, где он при­жал ее руку к своему телу, затем с опаской взглянула на него. Она подумала о том поцелуе.

Их обвевал легкий ветерок. Он нес ароматы весны, и даже запахи города не могли их испортить. На Флер была симпатичная шляпка в форме сердца, чуть сдвинутая назад и подвязанная под подбородком. Шляпка была частью но­вого гардероба, который становился все обширнее.

Платье с низким широким декольте, пышными рука­вами и юбкой подчеркивало ее формы так, как ни один ее наряд. Ее красота расцвела с новой силой с того момента, как она стала готовиться вернуться в светское общество. Она ходила в новых нарядах даже дома. Волосы ее были зачеса­ны по последней моде. Она получала от подобного расто­чительства большее удовольствие, чем ожидала.

Как, впрочем, и Данте. Иногда, возвратившись после очередного посещения клуба, он неожиданно заходил к ней, и при виде ее у него перехватывало дыхание. Некото­рые детали оказывали на него поистине гипнотическое дей­ствие: локон черных волос, спустившийся на щеку, или полоска белоснежной кожи над лифом платья. Во время разговора он весь полыхал, и это пламя разрасталось до та­кой степени, что он готов был схватить ее и отнести в по­стель.

Она бросала на него взгляд искоса и встречалась с его глазами. За то время, которое достаточно для того, чтобы пройти пять шагов, он мысленно проигрывал в голове всю любовную сцену от начала до конца.

В этих страстных фантазиях он покусывал ее очарова­тельные ушки, которые виднелись из-под шляпки. Он ли­зал тугие соски грудей, которые выпирали из-под розового муслина. Он стаскивал с нее юбки и нижние рубашки, ук­ладывал ее, обнаженную, на кровать, раздвигал ей бедра та­ким образом, чтобы языком можно было вызвать ее страст­ную реакцию. И в этих его сокровенных фантазиях Флер никогда не сопротивлялась, она с готовностью раздвигала ноги, демонстрируя густые джунгли волос, и просила, умо­ляла его о ласках.

Крик проходящего разносчика вывел его из грезы. А может, это объяснялось тем, что Флер напрягла руку, словно угадав, о чем он думает.

– Совет Хэмптона заслуживает того, чтобы к нему при­слушаться. Ты должна притормозить исполнение планов по созданию школы.

– Я не могу этого сделать. Существует график.

–Объясни, что его следует изменить, потому что ты не должна продавать недвижимость в это время. Бедные всегда у нас останутся. Твоя школа будет нужна и годом позже.

– Я не хочу менять график.

– Я должен настоять на том, чтобы ты это сделала.

– Ты так уверен в правильности суждения Хэмптона?

– Я уверен в правильности своего. Просто наши мнения совпадают.

– Но дело в том, что здесь существенно лишь мое решение. Ты согласился, что я буду полностью контролировать эту долю своего наследства.

Данте уже начинал ненавидеть большую часть того, с чем согласился раньше, и ее ссылка на соглашение не на шутку рассердила его.

– Я осознаю те ограничения, которые налагает на меня брачный контракт, уверяю тебя. Однако ты стремилась заключить этот брак с определенной целью. Зачем же давать Фартингстоуну повод для его аннулирования? Что касает­ся моего вмешательства, то я просто не уклоняюсь от того, чтобы защитить тебя. Займись благотворительностью в дру­гих сферах. Сейчас речь идет лишь о продаже земли и не затрагивается вопрос о каких-нибудь других пожертвова­ниях.

Она освободила свою руку и отступила от него на шаг. В ее глазах блеснули слезы отчаяния.

– Ты ничего не понимаешь! Это совсем не похоже на другие формы благотворительности!

– Конечная цель всех видов благотворительности одна и та же. И это приносит удовлетворение.

– Я никогда не испытывала удовлетворения от других видов благотворительности. Я занималась ими лишь для того, чтобы что-то делать, поскольку не собиралась иметь семью. Я думала, что благотворительность наполнит мою жизнь смыслом, но на самом деле этого не произошло. И так было до тех пор, пока не родилась мысль об этой школе.

– Поставка продуктов к столу определенно несет та­кой же смысл., как и строительство школы. Существует мно­жество нужд, куда можно приложить руку.

– Школа – это нечто мое, то, что я задумала сама. Эти мальчишки будут не безымянными и безликими. Я буду на­блюдать, как они учатся и растут. Они будут моими един­ственными детьми. Забота о них позволит мне ощущать себя живой и молодой, а не старой и дряхлой. Ты можешь себе представить, каково жить бесцельно долгие годы, а затем вдруг найти захватывающую идею, которая придаст жизни смысл?

– Да, могу.

– Тогда ты должен понять, что мысль о возможной потере этой цели из-за проволочки неприемлема. Я должна двигаться вперед.

– Я должен запретить тебе делать это сейчас.

Она вскинула вверх подбородок:

– У тебя нет права запретить.

– – Я твой муж.

– Не вполне.

Вот она, та часть соглашения, которая требовала про­яснения. В скором времени.

– Если ты пошлешь деньги радикалам, если использу­ешь свой доход для покупки слона, я не скажу ни слова. Однако когда ты собираешься взорвать безопасность, которую ты хотела обрести со мной, я использую свои права мужа. Я это делаю сейчас. Я снова говорю, что запрещаю тебе продавать эту недвижимость в ближайшем будущем, а если это означает, что строительство школы откладывает­ся, то быть по сему.

В ее глазах блеснули слезы гнева. Резко повернувшись, она направилась к карете.

Идя рядом с ней в ногу, Данте взглянул на ее расстро­енное, сердитое лицо. Он подумал о том, что долгие годы она была благочестивой Флер Монли, которая отказалась выходить замуж.

Свет полагал, что она откликалась на услышанный ею зов. Такая жизнь должна была принести огромное удовле­творение. Судя по тому, что Флер только что сказала, это едва поддерживало в ней светильник жизни.

Она не позволила ему помочь ей сесть в экипаж. Не пожелала взглянуть на него, когда он присоединился к ней.

–Я понимаю, что ты разочарована, но в настоящее вре­мя нет другого выхода, – сказал он. – Сожалею, но ты должна подчиниться мне в этом вопросе.

Глава 12

Флер подняла голову и внимательно оглядела Люка. Он стоял в центре комнаты. На нем вместо поношенной ливреи, в которой он прибыл в усадьбу, были новый, с иго­лочки, коричневый сюртук и белые брюки, обтягивающие его ноги. Поля высокой шляпы бросали тень на верхнюю часть его лица и большие серые глаза.

Люк пошевелил рукой и осмотрел себя.

– Кажется тесноватым, – пробормотал он.

– Ты привык к мешковатой одежде, и потому этот сюр­тук кажется тебе тесным.

Наряду со скептицизмом. Люк явно испытывал восхи­щение. Флер понимала, что еще никогда ему не шили одеж­ду на заказ. Как и большинство людей его круга, он одевал­ся в то, что доставалось ему от других.

Он осматривал свой новый наряд, этот чуть неуклюжий и одновременно слетка самоуверенный парнишка, в кото­ром восторг перемежался с опаской.

Люк внезапно поднял голову и встретился с ее взгля­дом. Она почувствовала излучаемые им флюиды благодар­ности в ее адрес.

– В том пакете есть еще одна рубашка и некоторые дру­гие вещи, – сказала она, указывая на сверток на столе.

Он пощупал сверток и нахмурился:

– Одной рубашки достаточно. Мне придется посылать свою зарплату на север, и я могу стирать одну рубашку, а потом…

– Цена рубашек не будет вычитаться из твоей зарпла­ты. Все это – подарок от мистера Дюклерка. Ты сможешь посылать заработок домой.

Подумав, он покраснел и сказал:

– Про вас говорят, что вы ангел. Наверное, они правы.

– Ты здесь благодаря великодушию моего мужа, а не моему.

– Если бы вы возразили, он бы этого не сделал. Вы ведь знали, что я был не совсем готов к этой работе.

– Ты будешь отлично справляться с обязанностями.

– Надеюсь, что так, раз уж я не гожусь для работы в шахте. У меня начинается кашель, когда я туда вхожу, уголь­ная пыль прямо вцепляется в меня. Другие ничего, а я пря­мо захожусь от кашля. – Он покачал головой.

– Ну, для этой работы ты подойдешь. И больше не надо говорить обо мне как об ангеле. Некоторые слуги болтают об этом, но я не хочу слышать это от тебя.

– Не только здешние слуги. На севере то же самое го­ворят. Главным образом женщины. Моя мама рассказыва­ла мне прошлым летом, как с помощью ваших денег у нас появлялась еда на столе, когда мужчины не работали. Она говорила, что это им ангел послал еду. – Он застенчиво улыбнулся. – Вы только представьте мое удивление, когда я узнал, что тот ангел – это вы и есть. Я чуть не упал, когда повар назвал мне вашу девичью фамилию.

Флер никогда не встречалась ни с кем из тех, кто был связан с семьями, получившими ее деньги.

– Значит, тогда это немного помогло? Я счастлива уз­нать об этом.

– Конечно, в деревне не ели мяса, но и никто не голо­дал. – Он похлопал себя по торсу, с гордостью ощупал но­вый сюртук. – Я буду выглядеть франтом, когда сегодня повезу мистера Дюклерка, это факт. Он говорил, что сего­дня вечером ему понадобится карета.

При этих словах Люка сердце у Флер упало. Если Данте нужна карета, значит, у него были какие-то планы.

Ей потребовалось немало времени, чтобы преодолеть свою дурацкую ревность.

– Он будет рад видеть, как хорошо ты выглядишь и пра­вишь лошадьми, – сказала она. – На его друзей это тоже произведет впечатление.

– Вон она. Третья крестьянка справа. Волосы словно пламя, – сказал Маклейн. – Ее зовут Хелен. Приехала из Бата два месяца назад, где она исполняла маленькие роли. Лиза взяла ее под свое крыло.

Лиза, любовница Маклейна, исполняла главную роль, однако рыжеволосая Хелен почти затмила ее. Черные мин­далевидные глаза, молочной белизны кожа, великолепная фигура привлекли всеобщее внимание деревенских зрите­лей в последнем акте.

– Два месяца здесь – и нет покровителя? – удивился Данте. Он сидел рядом с Маклейном в ложе, из которой было хорошо видно женщин на сцене.

– Лиза порекомендовала ей держать высоко марку и избегать праздного времяпрепровождения. Хороший совет. У нее такой потенциал, что она способна быть любовницей герцога.

– Если Лиза готовит ее в любовницы герцогу, то она запросит очень дорого.

Маклейн улыбнулся:

– Она посчитает, что твое лицо настолько хорошо, что потянет на двести фунтов в месяц. Для герцога она пока что не готова. Так что ты с учетом перемен в твоей судьбе мо­жешь позволить раскошелиться на нее сейчас.

Вероятно. Еще никогда он не устраивал таким офици­альным образом любовную связь. Интересно, что сказала бы Флер, если бы узнала, что он рассматривает возможность подобной сделки.

Ничего. Она предполагала, что он будет иметь любов­ницу. Рассчитывала на это. Если бы он снова поцеловал ее, как это сделал три дня назад в карете, она, пожалуй, могла бы потребовать, чтобы он этого больше не делал.

Нельзя сказать, что ей не понравился тот поцелуй. Это делало всю ситуацию дьявольски запутанной.

– Что скажешь? – спросил Маклейн. – Она вполне расположена к тому, чтобы встретиться с тобой.

– Посмотрим.

– Ты сказал это без особого энтузиазма. Чего еще ис­кать? Она настоящая жемчужина.

– Мне может не понравиться ее характер.

– Характер? Но ты будешь содержать ее. Если бы у нее был хороший характер, она не позволила бы тебе этого. – Он в недоумении развел руками. – Должно быть, это ска­зывается влияние твоей жены.

– Не критикуй Флер, если ты ценишь нашу дружбу.

– Неужто я слышу нотки гнева? Рыцарские попытки защитить? Странная реакция по отношению к жене, когда ты каждый вечер делаешь вид, что она не существует. Ко­нечно, это не мое дело, однако…

– Ты дьявольски прав. Это не твое дело. Возникла напряженная пауза. На сцене действие стало катиться к развязке.

– Это и в самом деле не мое дело, – произнес наконец Маклейн на удивление любезным тоном. – Тем не менее ты сегодня здесь, и нетрудно сделать вывод, в чем пробле­ма. Я не могу дать совета, скажу лишь, что всегда считал: порядочные женщины, особенно девственницы в зрелом возрасте, требуют большого терпения.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Разумеется, не знаю. Я никогда не имел дела с поря­дочными женщинами или девственницами. Однако леди, которая была тем и другим и стала твоей женой, заслуживает терпения.

– Мне не нужны твои рекомендации по части женщин, тем более в отношении моей жены.

– Еще несколько часов назад я бы согласился. Однако ты так надулся и настолько раздражен, что можно подумать, будто ты испытываешь чувство вины. И я считаю своим дол­гом сказать, что тебе следует отправиться домой к своей лю­бимой леди, которая тебя ожидает.