Соблазнитель (№4) - Неисправимый грешник

Гроза приближалась стремительно. Вдали то и дело сверкали молнии. Но Данте спешил опередить не дождь, а сумерки.

В углу коттеджа он обнаружил почти полностью при­крытые досками две масляные лампы.

Когда они возвращались на аллею, Данте услышал, как на рокот грома накладываются какие-то дополнительные звуки.

Он обернулся. Вдали, в сером мареве, он различил двух скачущих лошадей. В тот самый момент, когда он увидел всадников, они заметили его. Один из них махнул рукой, и лошади перешли в галоп.

Глаза у Флер при виде лошадей сделались круглыми.

Данте стал разворачивать ее назад к коттеджу.

– Наверняка это заблудившиеся путешественники, ко­торые ищут выход к почтовой дороге, чтобы обогнать гро­зу, – успокоил он Флер. – Но давай вернемся и посмот­рим, ускакали ли они.

Он не верил в то, что они уйдут. Всадники явно направ­лялись к коттеджу. Но он догнать их не мог, и вообще у него больше шансов защитить Флер, если она не будет на виду.

Не слишком много, если низкорослый всадник был тем, о ком он думал. И совсем мало, если его подозрения отно­сительно коттеджа были верными.

Проклиная себя за то, что не предусмотрел этого, слы­ша, как стучит в жилах кровь и чувствуя себя мишенью для охотника, он запер дверь на засов, едва они с Флер оказа­лись внутри. Тут же проверил, надежно ли заперта кухня. Обойдя все окна первого этажа, он закрыл ставни, погру­зив помещение во тьму.

Вернувшись к Флер, он осмотрел их убежище. Камен­ные стены и толстые двери были прочными, так что про­никнуть внутрь не так-то просто. Хотя вряд ли эту крепость можно было назвать неуязвимой.

– Всадник слева… я плохо видела его, но мне показа­лось, что это Грегори, – сказала Флер. – Я думала, что он в Эссексе.

Данте услышал, как у Флер задрожал голос. Он заклю­чил ее в объятия.

– Так говорил его слуга. Но даже если это Фартингсто­ун, нет причин его бояться.

– Ты думаешь, что он приехал, чтобы вести раскопки?

– Может, он просто совершал прогулку верхом и не уз­нал нас. Возможно, он намерен проверить, кто нарушил право владения. Он ведь до сих пор осуществляет контроль от твоего имени.

Флер в темноте ощупала лицо Данте.

– Ты не веришь в это. Иначе ты не стал бы запирать дверь на засов.

– Я лишь проявляю осторожность как Муж. – Он по­целовал ее. – Не беспокойся. Я думаю, что смогу задать ему взбучку, если понадобится.

Флер засмеялась. Он прижал ее к себе еще плотнее, од­новременно прислушиваясь к приближающемуся топоту лошадей.

Всадники оказались рядом одновременно с началом ливня. Крупные капли дождя застучали в окна, когда они подъехали к коттеджу. Небесные хляби окончательно раз­верзлись в тот момент, когда чья-то рука стала дергать за­сов.

Мужчина чертыхнулся, и Данте узнал его голос.

Равно как и Флер.

– Оказывается, он не в Эссексе, – шепотом прогово­рила она.

– А ну-ка, откройте двери и покажитесь, – приказал Фартингстоун. – Мы знаем, что вы там, черт бы вас по­брал, если вы заперлись на засов.

– Похоже, мало смысла в том, чтобы притворяться, буд­то нас здесь нет, – так же тихо сказала Флер.

Однако Данте не согласился. Фартингстоун видел, что в коттедж вошла пара, но он не знал, кто именно. Был оп­ределенный шанс, что дождь вынудит их уехать, чтобы вер­нуться сюда позже.

В любом случае Данте не был склонен облегчать им за­дачу.

За дверью слышны были какие-то препирательства, за­тем наступила тишина. Данте слышал, как бьется у Флер сердце и как напряглось ее тело. Продолжая держать ее в объятиях, он прислушивался к звуку удаляющихся копыт.

Затишье прервал сильный, громкий удар в дверь. Ме­таллическое острие пробило обшивную доску двери, ше­вельнулось и исчезло.

В конце концов, они приехали сюда копать. И у них была с собой кирка.

Новый удар киркой. Деревянная планка расщепилась.

Флер прижалась к Данте еще плотнее.

– Данте…

– Он будет раздосадован, когда проникнет сюда и узнает, что внутри коттеджа находится его владелица.

Она уткнулась головой ему в шею.

– Не надо ради меня притворяться, Данте. Я знаю, что мы оказались в очень опасном положении.

Новый удар кирки обрушился на дверь. В двери появи­лась дыра и в дыре тень от лица.

– Ничего не могу разглядеть, все окна закрыты, – ска­зал Фартингстоун.

– Станьте в сторону, – послышался другой голос, ко­торый Данте был незнаком.

Кирка продолжала работу, с каждым ударом расширяя отверстие. Просунулась рука и подняла засов. Дверь рас­пахнулась.

Двое мужчин вошли в помещение.

– Кто здесь? – громко спросил Фартингстоун, вглядываясь в темный угол, где Данте держал в объятиях Флер.

– Это я, Фартингстоун, – ответил Данте. – Для чего вы крушите киркой имущество? Меня застала гроза, и я вос­пользовался убежищем, чтобы ее переждать. Я не ожидал, что здесь появится нарушитель права владения и разломает дверь.

Другой мужчина достал масляную лампу и зажег ее. Она загорелась тусклым желтым светом, осветив под размокшей шляпой лицо Фартингстоуна с отвисшей от изумления че­люстью.

Когда он увидел Флер, глаза его сделались огромными, словно блюдца, как будто бы перед ним возникло привиде­ние. Он бросил в сторону своего напарника убийственный взгляд.

– Надеюсь, у вас есть объяснение причины вашего втор­жения, – сказал Данте, стараясь выжать как можно боль­ше из того шока, который Фартингстоун испытал, увидев Флер живой и невредимой.

Его партнер зажег вторую лампу. Это дало Данте воз­можность разглядеть незнакомца. У него были черные во­лосы и узкое, неприятное лицо.

Хотя нельзя сказать, что он был совершенно незнаком Данте. Данте видел его раньше, когда тот преследовал Флер от церкви Святого Мартина. Если он и был удивлен, уви­дев живую Флер, то постарался не подать виду.

– Я подумал, что нарушителями права владения были вы, – проговорил Фартингстоун, с трудом подыскивая сло­ва и пытаясь прийти в себя. – Вы закрыли ставни, заперли на засов двери – зачем вы это сделали?

– Я подумал, что гроза и этот коттедж предоставляют прекрасную возможность заняться любовью с моей женой, а ставни и засов надежно обеспечат нам уединение. Я вижу, что ошибался.

Лицо у Фартингстоуна сделалось красным. Он испыты­вал смешанное чувство досады и смятения, как Данте и рас­считывал.

– Я мог пригласить бы вас, джентльмены, остаться и обсохнуть, но полагаю, что вы хотите продолжить свой путь.

– Да, вероятно, мы отправимся…

– Он знает. – Эти слова произнес компаньон Фартингстоуна, оказавшийся в другом конце помещения и стоявший возле приваленных к стене половых досок. – Нет при­чин баррикадировать помещение, даже если хочешь поза­бавиться с леди.

Фартингстоун в тревоге повернулся к своему партнеру, затем снова перевел взгляд на Данте. На сей раз он с подо­зрением посмотрел на обнимающуюся парочку.

– Это кто такой? – спросил Данте.

– Это мистер Смит, мой знакомый, – ответил Фартинг­стоун.

– Он знает, – повторил Смит. – Он дурачит вас своими разговорами. Он видел здесь эти доски, эти лампы. Ду­маю, ему известно, что здесь происходит, и, может, он зна­ет почему.

Фартингстоун тревожно вскинулся, услышав подобные слова.

– Я предпочел бы, чтобы ты не говорил вслух о…

– Я думаю, что он знает также и о делах в Лондоне. Если так, то мне не нравится, что меня видели с вами. – До это го он держал в руках кирку, но сейчас он позволил ей упасть на пол. Сунув руку под плащ, он достал пистолет.

Фартингстоун едва не подпрыгнул.

– Боже милосердный, что ты…

Смит цыкнул на него. Сделав пару шагов, он выглянул наружу.

– Сейчас темнеет, и никто в такой дождь не высунет носа. Лучше, если мы захватим их с собой, а там подумаем, как с ними быть.

Данте смотрел на пистолет, пытаясь решить, успеет ли он прыгнуть и сбить с ног этого человека, прежде чем тот выстрелит. Словно догадавшись об этом, Смит нацелил пи­столет на Флер.

– Мы не представляем угрозы, и нет нужды так посту­пать с нами. Мы даже не понимаем, о чем вы тут говорите, да нас это и не интересует.

Смит хмыкнул и показал жестом на Фартингстоуна:

– Он, конечно, может не разбираться в людях, но моя жизнь зависит от этого. Я хочу немного подумать, прежде чем позволить тебе исчезнуть из моего поля зрения. Ты по­едешь с ним. Леди поедет со мной. В этом случае я знаю, как ты себя поведешь.

Глава 25

– Давай снимем с тебя эту насквозь промокшую одежду, чтобы ты могла завернуться в это и согреться. – Данте сдернул одеяло с узкой кровати и подал его Флер.

Езда до дома Фартингстоуна под проливным дождем промочила их обоих до костей. Со складок одежды Флер и с полей ее шляпки стекала вода.

Огонь, который Данте развел в мансардной комнате, не­много помогал, но разумнее было снять мокрую одежду. Флер с сомнением посмотрела на одеяло.

– Что, если один из них войдет сюда?

Данте запер на засов дверь.

– Мы заперты изнутри, а они – снаружи.

– Они снова могут применить кирку.

– Они оставили ее в коттедже. Давай подсушись, Флер. Я не хочу, чтобы ты простудилась.

Флер сняла шляпку и отбросила ее в угол. Она по­вернулась к Данте спиной, чтобы он помог ей расстегнуть платье.

– Не совсем так, как в прошлый раз, – с горечью проговорила Флер, когда его пальцы заработали сзади. – А этот мужчина… Это тот самый, который ударил меня, правда? Он сделал это для Грегори. А выражение лица у Грегори было, когда он увидел меня…

– Мы не знаем об этом наверняка. – Данте лгал как можно убедительнее, потому что старался не испугать ее. Он хотел уберечь ее от страха в меру своих сил и возможно­стей.

Ему следовало бы обратить внимание на цепкость Фартингстоуна, на отчаянное упорство загнанного в угол чело­века. Он должен был понять несколько недель назад, что означает этот клочок земли для отчима Флер.

Если он в своих догадках прав, то на кону стояла жизнь и его, и Флер.

Именно в этот момент внизу Смит, вероятно, объясня­ет все это Фартингстоуну. Сколько времени понадобится ему, чтобы убедить его в том, какие меры необходимо пред­принять? Сколько времени нужно, чтобы придумать, как избежать разоблачения? Данте рассчитывал, что у них в за­пасе ночь, а в лучшем случае – еще и день.

Платье упало на пол. Флер сняла с себя все и закуталась в одеяло. Пока Данте раздевался, она развесила платье и белье на стулья, комод, на крюки, вбитые в стену, затем то же самое проделала с его одеждой. Закутавшись в одеяла, они сели перед камином.

– Было бы очень даже уютно, – сказала Флер, – если бы не…

– Нас не побеспокоят ночью.

– Ты говоришь так уверенно.

– Я убежден.

Кажется, она согласилась с ним. Страх исчез из ее глаз.

– Ты считаешь, что Грегори собирается выкопать спря­танное сокровище в коттедже?

– Кто знает, что он ищет.

– Данте, я уже сказала тебе, что ты не должен притво­ряться ради меня. Я знаю, что объяснить то, что он сделал, можно лишь одним. Он пытался заточить меня в тюрьму или избавиться от меня. Его легальные маневры лишить меня независимости не удались. Провалилось и покушение на мою жизнь. В коттедже есть нечто такое, что может пред­ставлять для него опасность, и он не хочет, чтобы это было кем-то обнаружено. Он боится, что будет раскрыто преступ­ление.

– Да, это вполне вероятно.

– А преступление это наверняка очень серьезное. Я по­дозреваю, что в коттедже зарыто тело.

– Может быть, и что-то другое.

– Но не менее серьезное.

Данте не был уверен в том, что хочет, чтобы она знала так много.

– Но почему именно в коттедже, Данте? Ведь он мог закопать тело где-нибудь на своей земле.

– Если что-то произошло в коттедже или рядом, то лег­че было захоронить внутри, а не тащить тело куда-то дале­ко. Половицы скрыли могилу, а коттедж был свободен.

Дрожь пробежала по телу Флер. Она плотнее укуталась в одеяло.

– Ты уверен, что в нашем распоряжении ночь?

– Думаю, у нас не только ночь. Хилл задастся вопросом, что произошло с нами, после того как дождь прекратится. Он начнет поиски.

– Непохоже, чтобы дождь пошел на убыль.

– Мы проснемся и увидим солнце, дорогая.

Флер обхватила руками колени и положила на них под­бородок. Сейчас, когда она сидела, укутавшись в одеяло и глядя в огонь, она выглядела совсем юной.

– Я не думаю, что Грегори сможет причинить нам зло сам. Даже если он однажды сделал подобную вещь, едва ли он способен совершить это сейчас. Одно дело – заплатить кому-то, когда тебя даже в городе нет, и совсем другое – Данте хотелось бы в это верить. Но если человек однаж­ды ступил на эту тропу, ему скорее всего нетрудно вернуть­ся на нее снова. Тем более если в противном случае он мыс­ленно видит себя на виселице.

А если он не способен сделать это сам, то сможет Смит.

– Вероятно, у них хватит здравого смысла осознать, что единственный их шанс – это бегство, Флер. Они понимают, что слишком много людей знают, что мы находимся здесь, и станут нас разыскивать.

Похоже, это помогло. Руки Флер, обнимающие коле­ни, разомкнулись и опустились. Она изменила позу и по­зволила одеялу упасть, словно больше в нем не нуждалась.

Данте встал и подошел к небольшому оконцу.

– Мы дождемся конца дождя, будем поддерживать огонь в камине, а завтра я поговорю с Грегори и Смитом. Не надо тревожиться, Флер.

Когда он открыл окно, чтобы подтянуть ставни, он за­метил внизу крадущуюся тень. Тень двигалась по направ­лению к конюшне. Судя по габаритам, это был Смит. И шел он за лошадью.

«Собирается копать», —догадался Данте. Весьма сомни­тельно, чтобы он задумал выкопать старые кости. Скорее всего он намерен вырыть две новые могилы.

Данте повернулся и посмотрел на Флер. Волосы у нее были спутаны, ее наготу скрывало лишь одеяло. Она вы­глядела такой красивой при свете камина. Его охватило ще­мящее чувство. У него не было на свете ничего более доро­гого, чем она. Жизнь без нее показалась бы ему пустой и никчемной. Он был ничтожеством до того, как она вошла в его жизнь. Забота о ней стала его первейшей необходимо­стью. Она была его смыслом, его жизненной целью.

Он плохо исполнил свой долг. Он не предполагал, на­сколько бесчестным может быть Фартингстоун. Она в глу­бине души догадывалась, что он выстраивает бастионы лжи ради своих собственных целей. Им нужно было доискаться раньше до причин, а не просто противиться его пла­нам.

Данте пододвинул тяжелый комод к двери, не заботясь о том, что это услышат внизу. Он поставил его таким обра­зом, чтобы заблокировать вход даже в том случае, если то­пором прорубят дверь. Кое-кого это не остановит, однако основательно задержит.

Он подошел к Флер и сел напротив, чтобы можно было видеть ее лицо, глаза, ее красоту.

У Флер испарился страх, когда она посмотрела на Дан­те, в груди разлилась приятная теплота.

Он обхватил руками ее лицо и стал страстно целовать ее в лоб и губы. Он словно забыл о времени и ситуации, в которой они находились. Сбросив с нее одеяло, он притя­нул ее к себе, заставив ее обвить ногами его бедра. Она ока­залась сидящей, на нем. Они обнялись, и его одеяло также упало на пол.

Флер посмотрела на свою позу.

– Новая игра, которую ты мне обещал?

– Новая близость, чтобы я мог видеть тебя при этом замечательном свете. С тобой у меня никогда не было игр. Начиная с того момента, когда я впервые дотронулся до тебя.

Флер взглянула на его возбужденный фаллос и нежно его приласкала, вынудив Данте стиснуть зубы.

– Я не знаю, должна я испытывать ревность или счас­тье, Данте. Должно быть, второе. Мне неприятно думать о том, что ты позволяешь себе некоторые вещи с другими женщинами и не делаешь этого со мной, но мне нравится, что со мной у тебя в каком-то отношении все иначе.

Данте стал пальцами ласкать полушария ее грудей.

– С тобой все абсолютно иначе. Даже удовольствие со­вершенно иное. И потом, я вовсе не занимаюсь никакими играми с другими женщинами, Флер. Со времени тех дней в коттедже в Леклер-Парке. Даже тогда, когда мы оба счи­тали, что мы никогда не будем делить друг с другом ложе, я не хотел никого другого. Я слишком полюбил тебя.

Она перестала ласкать его. То, как она посмотрела на него, перевернуло ему душу.

– Я считаю, что меня полюбил самый лучший мужчи­на на свете, Данте. И я ответила ему тем же.

Он заключил ее в нежные объятия, чувствуя вкус ее ко­жи, слыша, как бьется ее сердце. На сей раз все было со­вершенно иначе. Он не мог проследить, каким образом все это действует на него – на его чувства, его тело, сердце и даже на удовольствие, которое он испытывал.

Он приподнял ее ноги и вошел в нее. Он почувствовал, как им овладело глубокое удовлетворение, ощущение теп­ла и безмятежности. Он хотел бы вечно обнимать ее таким образом, видеть ее лицо, по которому пробегает дрожь удо­вольствия.

Они двигались медленно, наблюдая друг за другом, да­вая возможность страсти нарастать постепенно. Она осы­пала его шею и грудь теплыми бархатистыми поцелуями. Ее тонкие пальцы гладили ему предплечья, спину и торс, в то время как он описывал круги вокруг набухших со­сков.

Ее возбуждение нарастало одновременно с его. Пик ее страсти пришелся на тот момент, когда и он уже сходил с ума от надвигающегося оргазма. Их поцелуи сделались яро­стными, а ласки бурными и даже грубыми.

Они кончили одновременно, крепко прильнув друг к другу. Даже в момент оргазма он не потерял ее. Она была с ним, принадлежала всецело ему, содрогаясь от сладострас­тия вместе с ним. Ее пульс, ее любовь, все ее существо за­полнили его, и они теперь были с ней единым целым.

Утром солнце не появилось.

Когда Флер проснулась среди одеял, в которых они с Данте спали на полу, можно было услышать стук капель по крыше.

Его рука обнимала ее, даже во сне его сильные пальцы не разжимались. Она стала думать о дожде, наслаждаясь теп­лом объятий Данте.

Он пошевелился. Флер замерла, надеясь, что он еще по­спит. И она продолжит наслаждаться тем, что лежит в объ­ятиях человека, которого беззаветно любила.

И который любил ее. Слышать это было так приятно. Видеть это в его глазах.. Флер не сомневалась, что любовь будет постоянно с ней.

Данте снова пошевелился. Он приподнялся на локте и нежно поцеловал ее в плечо.

– Дождь все еще идет, – сказала она. – Давай оставим ставни закрытыми и притворимся, что все еще ночь.

Данте положил ее на спину и поцеловал в губы. Это был долгий, жаркий прощальный поцелуй.

– Я должен одеться, ты тоже. Когда все это останется позади, мы найдем постель и будем находиться в ней це­лую неделю.

Поднявшись, он подошел к окну. Открыл ставни и по­смотрел на обложенное тучами небо, из которого продол­жал сеять дождь. В комнату просочился серый свет.

Одновременно послышался топот уносящейся прочь лошади.

Данте высунулся из окна и, пока Флер одевалась, изу­чал окружающий пейзаж.

– Прыгать вниз слишком высоко, – сказал он и задум­чиво посмотрел на одеяла. – Нет, это может быть чересчур опасно.

– Чья это была лошадь?

– Думаю, что это курьер экспресс-почты.

– Грегори получил экспресс-почту?

– Или послал срочное сообщение.

Он надел рубашку и нашарил в кармане часы.

– Десять часов. Гораздо позднее, чем я ожидал.

Ожидал он, что их оставят в покое, – именно это он имел в виду.

– Возможно, здесь нет никого, кроме нас.

– Сомневаюсь, дорогая. Кто-то внизу все же есть.

– Если мы покричим, возможно, придет слуга, и мы объясним, что нас удерживают…

– Я не видел никаких слуг, когда мы приехали, и не заметил ни единого признака жизни в этих мансардных комнатах. Фартингстоун скорее всего отпустил всех, когда ему стало известно о приезде Смита. Он наверняка не хо­тел, чтобы люди знали о том, что он имеет дело с этим че­ловеком.

Флер выглянула из окна. Оно выходило на тыльную сто­рону дома и конюшню. Если бы Данте смог выбраться от­сюда…

Ее внимание привлекло какое-то движение в кустах. Она вгляделась в это место.

Сквозь марево дождя Флер увидела, что кусты снова ше­вельнулись. На мгновение показалась соломенная шляпа и тут же скрылась.

– Здесь есть кто-то помимо Грегори и Смита, Данте. В кустах возле тропинки к конюшне. – Она подождала и через некоторое время снова увидела показавшуюся на мгновение соломенную шляпу. – Мне показалось… я думаю, что это Люк.

Данте высунул голову рядом с Флер. Снова приподня­лась соломенная шляпа, стало видно, что ее обладатель пы­тается получше разглядеть дом.

–Дай мне что-нибудь бросить, чтобы привлечь его вни­мание, когда он снова взглянет в нашу сторону.

Флер оглядела комнату, стараясь притушить появившу­юся вдруг надежду. Ее взгляд упал на старинный деревян­ный подсвечник, на котором наросла толстая корка воска.

– Это подойдет? – Она подала подсвечник Данте. Данте еще сильнее высунулся из окна, размахнулся и бросил подсвечник.

И замер в той же позе, ожидая реакции. Флер увидела, что он прижал палец к губам, а затем махнул рукой.

Флер приблизилась к окну, посмотрела вниз и увидела, как Люк вынырнул из кустов, подбежал и остановился под окном.

Данте стал жестами объяснять ситуацию, и нужно ска­зать, что Люк понял его лучше, чем Флер. Его промокшая шляпа двинулась вдоль дома, при этом он осторожно за­глядывал в окна.

Вернулся он довольно быстро.

– В этих комнатах никого не видно, – приглушенным голосом сообщил он. – Что вы там делаете, сэр? Когда вы не вернулись, мне показалось это странным, но Хилл ска­зал, что вас, вероятно, застал ливень и вы укрылись в коттедже, но я подумал…

– Что бы ты ни подумал, мы благодарны, что ты сейчас здесь. Миссис Дюклерк со мной, а Фартингстоун замыс­лил что-то недоброе. Беги и вызови помощь, Люк. Это дол­жен быть человек, который может справиться с Фартингстоуном и кто со вниманием выслушает тебя.

– Я не знаю людей в этих краях, и я для них чужой. Кто станет…

– Найди мирового судью или другого влиятельного че­ловека. Используй имя моего брата. А теперь иди.

Люк мгновенно повиновался. Не обращая внимания на дождь, он бросился в кусты и устремился прочь от дома.

Когда Данте соскочил с подоконника, Флер обвила его руками.

– Надо возблагодарить Бога за Люка. Если бы мы до­жидались Хилл а, который намерен переждать дождь…

Данте был рад, что Флер нашла причину для того, что­бы не поддаваться страхам. Он хотел бы, чтобы она такой и оставалась и не думала о том, сколько времени прошло. Он посадил ее на кровать рядом с собой и сказал:

– У нас есть некоторое время до возвращения Люка. Расскажи мне о школе и железной дороге, с того дня, когда ты впервые задумала этот безумный проект.

Флер прильнула к Данте и начала свою историю. Он по­стоянно спрашивал ее о подробностях, чтобы продлить рас­сказ, и таким образом пролетело несколько часов.

– Очень впечатляющий проект ты задумала, Флер. Едва ли какой-нибудь мужчина мог бы придумать что-то лучше.

–Ты в самом деле так считаешь? Ты полагаешь, он сра­ботал бы, если бы меня не предал мистер Сиддел?

– Думаю, что да.

– Это наполняет меня гордостью, Данте. Твое мнение для меня значит даже больше, чем успех самого проекта.

Данте подумал, как лестно услышать эти слова, хотя и несколько странно. Он не относился к числу выдающихся финансистов, и его мнение в данном вопросе вряд ли мог­ло много значить. Однако ее убежденность тронула его, рав­но как и ее вера в него. Это был еще один пример ее опти­мизма по отношению к нему.

Он притянул ее и поцеловал, давая понять, что благо­дарен ей за ее сумасбродное мнение о том, что Данте Дюклерк достоин ее доверия и любви.

Какой-то шум прервал их объятия. Они услышали шаги в коридоре, и оба посмотрели на дверь.

В замке поворачивался ключ.

Глава 26

Между приступами кашля Фартингстоун хриплым го­лосом потребовал отодвинуть комод.

– У меня есть пища для вас. Разве вы не хотите есть?

– Если я смогу убедить его отвести меня вниз, не воз­ражай, – шепотом сказал Данте, глядя на Флер. – Если мы уйдем, подопри дверь чем можешь.

Ей не понравился этот план, но она все-таки помогла отодвинуть комод от двери, затем забилась в дальний угол.

Данте убрал засов, приоткрыл дверь и увидел раскрас­невшегося и запыхавшегося Грегори Фартингстоуна.

С пистолетом в руке.

Другой рукой он показывал на поднос с ветчиной и хле­бом, который находился на полу.

– Заберите поднос. Только ветчина. Другого у меня нет.

Данте поднял поднос и поставил его на кровать.

– Разумеется, нет. Вы ведь не можете принимать в доме такого человека, как Смит, в окружении слуг. Он тоже этого не хочет. Вообще-то я сомневаюсь, что его настоящее имя Смит.

Фартингстоун побагровел еще больше. Он изо всех сил пытался сдерживать дыхание, притворяясь, что рассматри­вает комнату, чтобы скрыть свой дискомфорт.

– Он не вернется назад, – сказал Данте. – Если он не возвратился к этому моменту, он не явится вообще.

– Он скоро будет здесь, – сердито возразил Фартинг­стоун.

– Он справедливо рассудил, что разумнее сбежать. Он скроется в том мире, из которого явился. – Данте шагнул к Фартингстоуну. – Я уверен, что и для вас есть хороший вы­ход. Давайте спустимся вниз и обговорим это.

Фартингстоун попятился назад и более решительно на­ставил на Данте пистолет:

– Назад, сэр. У меня есть союзники, даже если он сбе­жал.

– Поскольку пистолет есть только у вас, вам нечего меня бояться. Позвольте мне спуститься вниз, чтобы моя жена смогла побыть без меня. Она еще слаба после перене­сенных испытаний.

Флер отреагировала на намек стоном.

– Хотя бы на несколько минут, Фартингстоун, – ше­потом проговорил Данте. – Чтобы она могла справить свои интимные дела.

Фартингстоун побагровел еще сильнее, на сей раз от за­мешательства. С недоверием окинул взглядом Данте.

– Не подходите ко мне близко, иначе я стану стрелять. Я хорошо владею огнестрельным оружием и не промахнусь.

– Ну разумеется. Я не слыву храбрецом, и не в моих правилах искать преждевременную смерть.

Спускаться по лестнице для Фартингстоуна оказалось столь же трудно, как и подниматься. Он надсадно дышал, а когда они оказались в гостиной, опустился в кресло и жес­том показал Данте на другое, которое находилось футах в двадцати.

– Вы выглядите больным, Фартингстоун. Вероятно, вам нужно обратиться к врачу.

– Это пройдет. Всегда проходило.

Данте спешить было некуда. Несмотря на свое самочув­ствие, Фартингстоун крепко держал пистолет.

– Человек, который приносит еду для приговоренных, вряд ли может быть палачом, – сказал после паузы Данте. – Если я прав и Смит сбежал, что вы собираетесь делать?

– Он скоро будет здесь.

– Он хотел напасть на меня и Флер за денежное воз­награждение.

– Он никогда не причинял вам ущерба. Клянусь и за­веряю вас, что я не имел подобных намерений.

Данте был склонен поверить Фартингстоуну. Это озна­чало, что за пределами клуба «Юнион» что-то другое заста­вило этих людей сосредоточить на нем внимание.

– Что вы собрались с нами сделать?

– Вы очень скоро узнаете об этом.

– Вы ожидаете одного из своих союзников? Вы по этой причине велели Смиту прислать вам почтового курьера? Я видел его из окна. Это было щедро со стороны Смита —помочь вам, прежде чем исчезнуть. Лояльность преступни­ка!» много стоит, но все-таки…

Фартингстоун помрачнел.

Данте наклонился вперед и уперся локтями в колени.

– Если вы послали за Сидделом, думаю, он также не придет. Он ведь ваш союзник, не так ли? Вы полагаете, что он человек, который сможет сделать то, на что у вас не хва­тает мужества или сил?

– Я не знаю, о чем вы говорите. Я едва знаком с Сид…

– Он вам ничем не обязан в этом деле и не станет рис­ковать своей шеей ради вас. Если, конечно, вы не запла­тите ему столь высокую плату, без которой он не может жить.

Глаза у Фартингстоуна широко раскрылись.

– Вы не знаете…

– Мне известно, что он способен на шантаж. Думаю, что он вас шантажировал.

– Что вы имеете в виду, говоря, что он способен на шан­таж? Если бы кто-то это знал, он не смог бы этого делать. Если, конечно, не… – Он вдруг с удивлением выпучил гла­за. – Он и у вас вымогал деньги?

– Не у меня. У других, кого я знал. Это был дьявольски продуманный план, который разоблачили десять лет назад. Виновников остановили. Или так посчитали. Сиддел зна­ет, что они совершили. Думаю, он был одним из них. Что касается вас, то полагаю, что он сохранил вас для себя, не поделившись с ними. Когда он избежал разоблачения, вы продолжали платить.

Волнение Фартингстоуна видно было невооруженным глазом. Он с трудом сохранял внешнее спокойствие.

– Это был сущий ад, сэр. Да, настоящий ад! Полностью зависеть от чьей-то милости!

– Что он имел против вас? Секрет, зарытый в том кот­тедже?

Фартингстоун бросил быстрый, полный подозрения взгляд.

– Это была не моя вина.

– Как он узнал об этом?

– От своего дяди. Моего друга. Тот рассказал ему на смертном одре. Что это единственное наследство, которое он оставил своему племяннику. Способ лишить меня мое­го состояния.

– И сколько вы платили?

– Все! – Он широким жестом обвел комнату. – Всю ренту от этого имения! Все до фунта в течение тринадцати лет.

Это была дурная весть. Если Сиддел получал так мно­го, пока секрет оставался зарытым, у него была веская при­чина желать, чтобы его не обнаружили.