Братья Баркли - Холодная ночь, пылкий влюбленный

— Я слышал это имя, — сухо бросил Куинн.

Окс Морган был одним из самых жестоких головорезов западных штатов, который привозил почти каждого пойманного заключенного мертвым или полуживым. По слухам, он поймал и убил за минувшие три года более тридцати человек.

— Я хочу знать, малыш, чего он от тебя хотел?

Тут Мора вскрикнула, и Куинн обернулся. Он увидел ее у себя за спиной, всего в нескольких шагах. Она ошеломленно смотрела на мертвеца, который растянулся во весь рост в луже собственной крови.

— Я велел тебе оставаться там, где ты лежала!

— Кто он?

— Ловец беглых преступников, который гнался за твоим приятелем, этим невинным малышом, который разрешил…

Куинн не договорил, потому что парень вдруг начал оседать на землю.

— Он ранен! — закричала Мора и бросилась к юноше.

Тот на секунду закрыл глаза и тут же открыл их с громким криком, едва Мора коснулась его руки в том месте, где его зацепила пуля. Кровь проступала через рубашку все сильнее.

— Лежи спокойно, не двигайся, я помогу тебе, — быстро проговорила Мора.

— Ничего, мэм, — пролепетал парнишка. — Пустяки. Ничего страшного, так… немного. — Дрожь сотрясала его худенькие плечи, но он стиснул зубы, пытаясь улыбнуться. — В общем-то я не против умереть и отправиться на небеса… если бы все ангелы были как… были такие же хорошенькие, как вы.

— Как мило! — сказала Мора и неуверенно рассмеялась, не обращая внимания на громкое фырканье Куинна. Юноша побелел, как пергамент. — Но я думаю, нам лучше заняться рукой, прежде чем ты потеряешь слишком много крови. — Она посмотрела на мужа. — Куинн, мне понадобится материал для перевязки и кипяченая вода. Да, и еще одеяло. Однажды, когда Джадда ранили, я помогала доктору Линдсею его лечить. Я знаю, что надо делать.

— Оставь его гнить здесь. Это самое лучшее, что ты можешь сделать, — проворчал Куинн.

— Пожалуйста. — Она посмотрела на него ласковым и умоляющим взглядом. Море ужасно хотелось, чтобы он согласился с ней, и Куинн, вздохнув, направился к фургону за седельными сумками.

Глава 14

—Так что вы сделали со стариной Оксом?

Сидя за квадратным сосновым столом на кухне, Куинн не торопился с ответом на вопрос парнишки, который только на миг перестал есть, а потом отправил в рот очередную полную ложку картофельного пюре. Казалось, что пуля, задевшая его руку, ничуть не мешала ему орудовать за столом. Он ел с громадным аппетитом.

— Куинн о нем позаботился, — сказала Мора. — Тебе не стоит больше волноваться из-за него, — добавила она.

Она вычерпала ложкой консервированную фасоль, разогрела ее в миске и понесла к столу. Наконец-то и она сама опустилась на неустойчивый трехногий стул рядом с Куинном.

Мора вспыхнула, почувствовав на себе его пристальный взгляд, и убрала за ухо выбившуюся прядь. Она понимала, что, должно быть, выглядит ужасно, но не могла догадаться, почему Куинн Лесситер, не отрываясь, смотрел на нее все время, пока она готовила, варила кофе и поджаривала бисквиты. Не сводил он с нее глаз и после того, как Мора поставила на стол тарелки, — в общем, он смотрел на нее с тех самых пор, как закончил мыться, закопав перед тем тело убитого бандита.

Куинн разрешил Море помочь раненому юноше, привез его в их домик, потом утащил тело Окса Моргана, чтобы похоронить. Ей было совершенно не важно, куда он его отволок, главное — не видеть его больше никогда.

Очень быстро они с Куинном перенесли вещи из фургона в домик и кое-как устроились в нем на ночлег.

Мора устала, но настроение у нее было приподнятое — ведь они, несмотря ни на что, устроились в домике, который, к счастью, оказался внутри в гораздо лучшем состоянии, чем можно было подумать, оглядев его снаружи. Она с радостью подметала и проветривала комнаты, стряпала еду повкуснее из того, что можно приготовить из муки, консервированной ветчины и других припасов, а также картошки, которую парнишка купил и хранил в кладовке. Она, если честно признаться, была рада, что в первую ночь в новом доме они с Куинном будут не одни.

Нельзя сказать, что ее муж сильно обрадовался незваному гостю. Но Море парень показался приятным, только грустным. Он был так же молод, как, вероятно, и одинок. Гордый и несдержанный, он явно легко выходил из себя. Без сомнения, Окс Морган пристрелил бы его, если бы не Куинн. Все же паренек не мог смирить гордыню до такой степени, чтобы найти в себе силы поблагодарить Куинна Лесситера за спасение собственной жизни. По крайней мере пока.

— Так вы его зарыли? — нетерпеливо повторил парень. — Где?

Куинн хмуро наблюдал за тем, как молодой человек схватил здоровой рукой еще один кусок ветчины и положил себе на тарелку, оставив на блюде только три тоненьких кусочка.

— Эта ветчина для Моры. Тронешь — и я прострелю тебе другую руку.

На этот раз юноша вспыхнул.

— Простите. — Он подтолкнул тарелку к Море. — Вот, пожалуйста, Мора. — Он усмехнулся. — Какое красивое имя!

— Для тебя она миссис Лесситер.

— Куинн, — пробормотала Мора с упреком, но в ее глазах заплясали смешинки. Она прожила на белом свете двадцать четыре года без мужского внимания, почти ни с кем не общалась, если не считать неприятной компании Джадда и Хоумера, но сейчас ей было весьма забавно оказаться за обеденным столом с двумя столь разными представителями мужского племени.

Куинн — темноволосый, с приглаженными волосами и смертельно опасный, как пантера, так защищал ее, что ей хотелось смеяться до слез, даже несмотря на то что тем самым он тронул ее сердце. Высокий, с каштановыми волосами молодой человек, который еще не назвал своего имени, был полон мужества и необузданного ребяческого обаяния.

— Поешь, — сказал Куинн, — пока эта метла не смела со стола все до последней крошки.

Оца ела. И слушала, как Куинн, откинувшись на спинку стула и сверля парня взглядом, которого пугались более закаленные мужчины, осыпал молодого человека градом вопросов.

— Давай-ка разберемся, приятель. Кто, черт побери, ты такой? Почему этот шакал Морган так заинтересовался твоей шкурой?

— Это ошибка. Клянусь, я и сам не пойму, я ничего такого не сделал. — Он засунул в рот остатки бисквита, быстро прожевал и проглотил. — Честно, мистер Лесситер, тому есть свидетели. Это самая настоящая подтасовка.

— Имя, — потребовал ответа Куинн. — Начни с этого, а потом мы дойдем до остального.

— Лаки Джонсон. Из Топеки.

— И что ты делал в моих владениях, Лаки Джонсон?

— Прятался. — Парень бросил на стол салфетку и отодвинул свой стул от стола, потом принялся расхаживать по дому. Хотя его рука была перевязана — Мора пустила на бинты свою самую старую юбку, — он, казалось, не обращал внимания на боль в ране, которую Мора промыла и смазала бальзамом. Он был теперь в чистой зеленой ковбойке, которая свободно болталась на его долговязой фигуре. Его щеки были немного впалыми, словно он давно не ел досыта.

— Окс Морган гнался за мной через весь штат! Чертов сукин сын почти поймал меня, несколько раз я едва не попался ему в лапы! Ох, простите, мэм. Я имею в виду — Мора. — Он по-волчьи усмехнулся, не обращая внимания на нахмурившегося Куинна. — А я всего-навсего поцеловал одну весьма хорошенькую леди. Я вас спрашиваю, с каких это пор поцелуй считается преступлением?

— Если ты заставил ее силой тебя поцеловать, я сказал бы, что такое деяние наказуемо, — заметил Куинн спокойно. — А если ты заставил ее силой сделать что-нибудь еще…

— Силой? Да нет же, черт возьми! Я никогда не вынудил бы леди сделать что-то такое. Зачем мне это? Они и так сами напрашиваются на… — Он поспешил умолкнуть, поскольку рот Куинна превратился в тонкую полоску. Юноша быстро взглянул на Мору. — Я хотел вам сказать, что эталеди сама пригласила меня. Вежливо и приятно. — Он захихикал и снова уселся на стул, казалось, весьма довольный собой.

Когда Мора принялась мыть посуду, Куинн наконец услышал от парня всю историю от начала до конца. Оказалось, Лаки Джонсон сделал кое-что большее, чем просто поцеловал леди. Он затащил ее в постель.

К несчастью, это была не его собственная постель, а мужа пострадавшей леди, некоего Руфуса Ламморка, владельца самой крупной грузовой компании в Денвере. В ней его и поймали.

— Когда он нас застукал, то вместо того, чтобы кинуться на меня, набросился на Тэсс! — воскликнул Лаки с негодованием. — Ее так звали, Тэсс, — добавил он. Мальчишеское лицо стало хмурым. — Прежде чем я понял, что случилось, он выдернул ее из постели за волосы и швырнул на пол. Я схватил его прежде, чем он смог снова ее ударить, и мы сцепились. Тэсс кричала и плакала так громко и отчаянно, что могла поднять мертвых. У меня не было никакой возможности увидеть, что с ней такое, но вдруг Руфус потянулся к своему револьверу. А на мне вообще ничего не было. Совсем ничего! — подтвердил он снова.

— О Боже! — Стоя у мойки, Мора схватилась за горло. — Он пытался тебя убить? Это наверняка был самый настоящий хладнокровный убийца!

— Никто и никогда не обвинял Руфуса ни в чем подобном, — мрачно ответил Лаки.

— Продолжай. — Куинн налил себе еще кофе, хмурясь из-за того, как эту историю воспринимает его жена. То, о чем рассказывал юнец, навеяло на Куинна воспоминания. Ужасные воспоминания. Он с отвращением прогнал их и заставил себя сосредоточиться на рассказе.

— Поэтому мы боролись из-за револьвера. Я пытался отобрать его и отбросить подальше, когда это произошло. Руфус дернулся и умер прямо на мне. Потом шериф меня арестовал и обвинил в убийстве, не обращая внимания на то, что Тэсс пыталась ему все объяснить. А потом мы со стариной Беном дали деру из тюрьмы…

— Старина Бен? — Тарелка в руке Моры замерла, и она уставилась на Лаки огромными глазами.

— Ага, Бен Баскин, грабитель банков. Он сидел вместе со мной. Ну так вот, мы, значит, удрали, а шериф объявил щедрую награду — пять сотен долларов за поимку каждого из нас. Окс поймал Бена в Виргинии и приволок его мертвым, а потом погнался за мной.

— Тогда, думаю, ты должен поблагодарить Куинна. — Мора поставила последнюю тарелку на стол и потянулась за сухой тряпкой. — Он спас тебе жизнь. Тот ужасный человек убил бы тебя так же, как и старину Бена.

Куинн пожал плечами и допил кофе, а Лаки задумчиво покусывал нижнюю губу.

Парнишка откинулся на спинку стула и случайно принял такую же позу, как и Куинн. Он поднял подбородок и встретился со взглядом мужчины напротив. Упрямство мелькнуло в светло-голубых глазах Лаки, но погасло под неотрывным тяжелым взглядом серебристо-серых ледяных глаз. Юноша пробормотал:

— Я думаю, что задолжал вам. Окс, должно быть, обогнал меня возле Гусиного каньона и шел буквально по пятам. Поэтому я вам сильно обязан, мистер. Ох, погодите. — Лаки быстро оглянулся и подался вперед на стуле. Он вдруг пристально посмотрел на Мору, потом на Куинна и снова на женщину. — Вы мне велели называть ее миссис Лесситер? До меня не сразу дошло, что вы не… — Он облизнул губы, потом посмотрел на высокого угрюмого человека, который сидел перед ним. Парень, видимо, что-то прокрутил в голове, и его глаза округлились. Лаки едва не задохнулся. — Не тот ли вы Куинн Лесситер, а?

— Кажется, я был им до последнего времени.

— Но вы… вы… Я слышал о вас. Черт, да каждый слышал о вас. Вы же известная личность.

Куинн встал из-за стола, взял свою кофейную чашку и чашку Лаки и понес в мойку.

— Благодарю за ужин, — сказал он Море.

— Ты куда?

— Проверить лошадей. И посмотреть, нет ли чего заслуживающего внимания в конюшне или под навесом. Не было шанса до сих пор взглянуть. Я ненадолго. — Он встал и посмотрел на Лаки. — Ты готов?

— Готов? К чему? — Парень быстро вскочил на ноги.

— Отправиться на все четыре стороны! Обратная дорога в город длинна, а уже темнеет.

— Ты ведь не собираешься отправить его в город на ночь глядя? — В голосе Моры звучал протест. Она тяжело дышала. — Парень ранен!

— Какое мягкосердечие! — пробормотал Куинн, качая головой. Потом твердо посмотрел на Мору. — Он здесь не останется. Пусть найдет себе пещеру, или ляжет где-нибудь под деревом, или поедет в город — словом, пускай делает что хочет, но уберется отсюда прямо сейчас!

— Не беспокойтесь, мэм. — Лаки сдернул с гвоздя свою шляпу и направился к двери. Его щеки вспыхнули, но он боролся с собой, чтобы казаться спокойным и бесстрастным. — Никому никогда не удастся обвинить Лаки Джонсона в том, что он торчит там, где его не хотят видеть. Я достаточно испытывал ваше терпение, полагаю. Благодарю за прекрасный ужин, — сказал он Море с чувством. — Не волнуйтесь обо мне. Я могу позаботиться о себе сам.

— Но твоя рука…

— Ничего страшного.

— Куда ты поедешь? Где ты устроишься на ночлег?

— Довольно тебе над ним трястись, — заявил Куинн. — Если он достаточно взрослый, чтобы вляпаться в неприятности с ревнивым мужем и законом, то сумеет о себе позаботиться. — Он шагнул к двери, дернул ее, открыл и выжидающе посмотрел на Лаки Джонсона. Он смотрел на него не отрываясь, пока молодой человек надел наконец свою шляпу, поднял упряжь здоровой рукой и вышел в темноту.

Встревоженная Мора посмотрела на дверь, которую Куинн за ним захлопнул. Досада и раздражение боролись в ней с усталостью. Она не собиралась мириться с жестокостью Куинна Лесситера. Если подумать, то он просто ее потряс. Все, что она хотела, не выходило за рамки гостеприимства по отношению к молодому человеку, которому некуда податься и которому нужна крыша над головой на одну ночь, а Куинн вместо этого почти выпихнул его за дверь.

Чем больше она думала об этом, тем больше сердилась.

Когда Куинн вернулся в дом, она уже закончила подметать пол. Мора кинулась к нему с метлой в руке, ее глаза горели злым огнем.

Он притворился, будто ничего не замечает, чем окончательно разозлил ее.

— У тебя утомленный вид, — бросил он через плечо, подкладывая полено в почерневшую от копоти плиту. — Почему бы тебе не лечь спать прямо сейчас, а завтра с утра мы бы взялись за работу?

— Я лягу спать, когда закончу дела, — сказала Мора напряженным голосом.

— Как хочешь, смотри сама. — Он повернулся, чтобы взглянуть на нее. Его взгляд был таким долгим и оценивающим, что дрожь пробрала Мору до костей. Его серебристо-серые глаза потемнели от дыма горящего очага. — Но мне кажется, тебе уже пора спать.

— А я говорю — нет. Куинн направился к ней.

— Мора, если ты из-за малыша Джонсона…

— Нет, из-за тебя. Ты думаешь, что можешь указывать мне и каждому, что ему делать. Я не стану терпеть ничего подобного.

— Это не имеет к тебе никакого отношения. Я не собираюсь тебе указывать, что делать. Я только сказал, что не хочу, чтобы этот парень оставался здесь на…

— Но так нельзя, это негостеприимно… и…

Ее голос задрожал, а Куинн с тревогой заметил, что она вот-вот заплачет.

— Перестань, — быстро сказал он. — Незачем слишком уж переживать. Я не знал, что ты так печешься о каком-то парне, который вторгся в наши владения и чуть было не пристрелил нас обоих.

— Это не Лаки! — закричала Мора. — Это…

Она не договорила, расстроенная, пытаясь найти слова, которые выразили бы точно, что она сейчас чувствует. Куинн смотрел на нее как на сумасшедшую.

— Всю жизнь я жила с назваными братьями, которые выталкивали в шею каждого… — она задыхалась, — каждого, кто мог бы стать мне другом, кто только пытался по-доброму отнестись ко мне, с кем я могла бы познакомиться. Я не желаю больше так жить. Я хочу, чтобы тут все пошло по-другому. Мечтаю познакомиться с горожанами, подружиться с ними, может быть, для того, чтобы почувствовать… о, Куинн, я не знаю, как сказать… почувствовать дружеское участие и заботу… Я хочу жить здесь как у себя дома. Хочу, чтобы нас признали здесь своими… Я хочу этого ради ребенка.

Куинн напрягся.

— Разве ты никогда не хотел этого? Не хотел почувствовать себя своим в каком-нибудь месте, среди людей? Чувствовать, что ты один из них?

Он не думал ей уступать. Больше всего ему хотелось убраться отсюда за сотни миль.

— Нет. — Его тон был холоден и бесстрастен, голос звучал твердо, как сталь. — Я не нуждаюсь в друзьях, мне никто не нужен…

Мора почувствовала себя так, словно Куинн ее ударил.

— Правильно! Как же я могла забыть об этом? — Она отвернулась и швырнула метлу в угол.

— Мора…

— Я предлагаю тебе поторопиться и поскорее заняться ранчо: нанять людей и наладить здесь жизнь. Тогда ты сможешь отвязаться от меня и от ребенка, — запальчиво проговорила Мора.

— Именно так я и намерен поступить, — спокойно ответил Куинн.

— Да, ты ясно дал мне это понять, достаточно ясно. — Она схватила тряпку и принялась оттирать на столе пятно от кофе, которое не заметила раньше. Руки ее слегка дрожали. — Но ты возненавидишь меня за это, не так ли? Каждый миг, который тебе придется провести здесь, со мной, в этом доме, на этой земле, ты будешь ненавидеть меня.

Куинн сделал один большой шаг и оказался рядом с ней. Он выдернул тряпку у нее из рук и швырнул на стол. Потом схватил Мору за плечи и встряхнул.

— Я никогда не смогу тебя возненавидеть, — резко заявил он. — Ты можешь винить во всем себя. А я — себя. — Его рот скривился. — Я не мог бы жить в ладу с самим собой, если бы не взял на себя ответственность и не женился на тебе. Но я не могу остаться здесь, Мора. Я не тот человек, который способен усидеть на одном месте. Я не так скроен, чтобы быть чьим-то мужем…

Она кивала, хотя ее глаза застилал туман слез. Мора пыталась отстраниться от Куинна, но он не собирался ее отпускать. Куинн схватил Мору за руку и легонько потянул к себе, поэтому ей оставалось только смириться и оказаться с ним лицом к лицу. Ее губы дрожали, но она подняла подбородок, чтобы встретить его пристальный взгляд, который настойчиво искал ее взгляда.

Куинн боролся с искушением дотронуться до нежных дрожащих губ Моры. Видит Бог, как сильно ему хотелось почувствовать их нежность, ощутить их сладость под своими губами. Но он заставил себя сосредоточиться на том, что собирался сказать. Сейчас он не должен ни на что отвлекаться. То, что она рассказала ему о своих братьях, было очень важт но для него, он многое увидел другими глазами, под другим углом зрения и по-иному, чем прежде. Ему нужно было разобраться еще кое в чем.

— Ты упомянула… ты сказала… насчет того, чтобы принадлежать… быть одной из…

— Да?

— Пожалуйста. Заведи себе друзей. Я не об этом никчемном щенке Джонсоне, но, если в городе кто-то тебе покажется симпатичным, ты можешь свести с ним знакомство, подружиться. Я не собираюсь вставать у тебя на пути.

— А ты? Ты как? Что скажешь, Куинн?

— Я не могу измениться, Мора. Я волк-одиночка. Я не доверяю людям и не хочу иметь с ними дел. Никогда. Но ты — ради Бога!

— А я хочу. И буду иметь с ними дело.

Он кивнул. В комнате стало тихо до звона в ушах.

— Теперь ты пойдешь спать? У тебя такой вид, словно вот-вот упадешь. Это нехорошо для ребенка.

Мора знала, что Куинн прав.

Она молча повернулась и пошла в спальню. Мора знала, что он смотрит ей вслед, но не обернулась.

Спальня в этой хибарке оказалась довольно просторной, со скошенным потолком, но сейчас в ней было темно и плохо видно. Вещи Куинна валялись в углу подле старого поцарапанного соснового стола. Ее саквояж стоял на кровати с соломенным тюфяком у противоположной стены. Никакой особенной мебели Мора в спальне не заметила, кроме столика с керосиновой лампой. На умывальнике стоял кувшин с отколотым краем. У двери глыбился сундук с продавленной металлической крышкой, в нем лежали старые, траченные молью одеяла, простыни и плетеная корзинка для шитья. В комнате был всего один деревянный стул, он сиротливо притулился к голой стене.

Было тут и треснувшее зеркало, но никакого коврика, никаких занавесок на прикрытом ставнями окне. Ставни, кстати, были щелястые, и звездный свет проникал внутрь. На кровати не нашлось даже стеганого одеяла.

Однако кровать неодолимо манила Мору. Бедняжка так устала, что у нее едва хватило сил вынуть из сундука простыни и постелить на кровати, накрыв темно-серым одеялом. Колени Моры слабо дрожали, когда она занималась своим туалетом, натягивала белую длинную ночную рубашку, стиранную за ее век столько раз, что она совсем обветшала.

Как жаль, что она не может предстать перед Куинном в приличном виде! Будь у нее красивая длинная ночная рубашка с кружевами и шелковыми лентами, пахнущая лавандой, волосы, ниспадающие на плечи аккуратными золотистыми локонами, он бы увидел ее и… И что?

Пришел бы к ней, обнял и поцеловал?

Сердце у Моры встрепенулось. Она действительно хотела, она надеялась на что-то большее между ними, более глубокое и чувственное, чем сделка, которую они заключили ради ребенка.

«Идиотка, — прошептала она. — Он — незнакомец, который вошел в твою жизнь внезапно и так же уйдет из нее. И хотеть от него чего-то большего, чем то, на что он согласился, совершенно безрассудно».

Но как бы там ни было, что бы она ни говорила самой себе, от слез Мора удержаться не смогла. Они непроизвольно катились по щекам, когда она наконец опустилась на кровать и уткнулась лицом в подушку.

«Что со мной случилось? — спрашивала себя Мора, натягивая на плечи ветхое одеяло. — Почему я продолжаю думать о Куинне, представлять себе, как бы это было, если бы снова можно было поцеловать, обнять и лежать с ним в одной постели?»

«Он не для тебя». Жар охватил ее, когда она представила узкое, опасное лицо Куинна. Он — источник всех ее бед, думала она в отчаянии. Мора боролась с воспоминаниями, а они нахлынули на нее и не уходили. Широкие плечи… узкие бедра… мышцы, перекатывающиеся на заросшей темными волосами груди.

Мора стиснула закрытые веки. Но мощное тело Куинна и его мрачное красивое лицо стояли перед ней, как ни гнала она их от себя. Как ни старалась.

«Чем скорее он наймет работников и уедет отсюда, тем лучше».

Возможно, составь она перечень его недостатков, это помогло бы ей заснуть. В конце концов, у него их так много, что она могла бы перечислять их до утра…

Он приводил ее в бешенство, подавлял, сердил… Он упрям как осел… Он понятия не имеет о вежливости… У него нет чувства сострадания…

На этом перечисление недостатков Куинна оборвалось, Мора заснула, но перед тем все же подумала о том, когда же наконец он тоже ляжет.

Она не слышала, как Куинн вошел в спальню.

Он подошел к кровати и, не отрываясь, смотрел на Мору, которая крепко спала. Несмотря на свою беременность, она была все еще стройна, как цветок. Мора оставила лампу зажженной, и в скудном желтом свете ее рыжие волосы мерцали, словно янтарь, а копна своевольных, буйных завитков прикрывала скулы и плечи.

Что-то защемило глубоко в душе у Куинна. Мора казалась такой беззащитной, такой красивой и желанной. Не осознавая, что делает, Куинн потянулся и погладил длинный упругий рыжий локон.

Он боролся с желанием запустить руки в ее огненные волосы и лечь рядом, прижать Мору к себе. Словно услышав его мысли и почувствовав его присутствие, она заворочалась во сне, что-то забормотала, поэтому он нехотя убрал руку.

Но сделал он это уже после того, как Мора повернулась на бок и одеяло сползло вниз. Он увидел ее красивую грудь, четко вырисовывавшуюся под тонким полотном. Он не мог забыть ее упругость под его руками и пряный запах ее кожи. Ему хотелось отбросить безобразное серое одеяло, стащить с девушки длинную ночную рубашку и еще раз исследовать каждый дразнящий изгиб юного тела, не пропуская ни одного таинственного, манящего уголка…

Но Куинн не мог себе позволить этого. Он не должен. Ему надо держаться от нее подальше.

Странное дело, Мора оказалась самым нежным существом, с которым он когда-либо сталкивался в жизни, но характера ей было не занимать. Она могла раскалиться добела, ее храбрость казалась безграничной. Она могла быть чертовски привлекательной, безумно манящей с этим большим ртом и пухлыми губами, в которые так и хотелось впиться и целовать, целовать… А эти вьющиеся рыжие волосы, разметавшиеся по подушке! Она вся — сгусток противоречий, ярких контрастов. Квин вообще не понимал женщин, а уж ее тем более.

Горячее желание пронзило его тело, и он задрожал. Он боролся с этим настойчивым желанием лечь рядом с ней и взять ее прямо здесь, в этой неприглядной халупе, в их первую ночь на земле, которую он отдаст ей в собственность.

Он не должен этого делать, не должен снова целовать ее. Нет, ни в коем случае, если он понимает, чего на самом деле хочет в этой жизни. Но Мору он желал слишком сильно.

Вот почему он должен держаться от нее подальше. Скорее уехать отсюда, как можно скорее.

Мора вдруг открыла глаза, словно все это Куинн произносил не мысленно, а в полный голос и разбудил ее. Ее ресницы затрепетали.

Со сна она озадаченно смотрела в темноте на Куинн. Она была совершенно восхитительна, сонная, в легком недоумении. Потом Мора внезапно приподнялась на локте и ее глаза широко раскрылись.

— Куинн, в чем дело? Что… чего ты хочешь?

Глава 15

—Чего я хочу? — повторил ее вопрос Куинн низким, глубоким голосом. — Ответь сама. Как ты думаешь, чего я хочу?

Мора затаила дыхание, когда увидела серебристый, мерцающий свет в глубине глаз Куинна, устремленных на нее. Он выглядел суровым и опасным, темные волосы упали ему на лоб, а большие пальцы рук он по привычке сунул под ремень. Ну почему он так чертовски красив?

— Я… я думаю, ты хочешь заявить о своих супружеских правах, — прошептала она, и, видит Небо, в глубине души она страстно хотела этого.

Холодная дрожь пробрала Куинна от ее слов. Мора права. Он хотел этого всем своим существом, чертовски хотел, но не должен был этого делать. Не должен допустить и малейшего прикосновения к ней, пусть даже умрет от желания.

— Попытайся еще раз, дорогая. — Каждый его мускул напрягся до предела, поскольку Куинн Лесситер старался держать себя в руках.

— Почему бы тебе самому не сказать мне в таком случае? — спросила она смущенно.

Куинн понимал, что ему надо выкрутиться из положения, причем немедленно. Сам не свой от того, что с ним творится, он приуныл, и его голос прозвучал мрачнее, чем ему хотелось.

— Я намеревался хорошо выспаться, ангел. Только и всего. Я подумал, что тут где-то можно найти одеяла и подушку. Как ты? Хорошо устроилась?

— Ты не собираешься лечь… рядом?

— Это приглашение?

— Нет! Конечно, нет. — В свете лампы ее щеки ярко вспыхнули. — В сундуке у стены есть одеяла и простыни. — Она схватила подушку, что лежала рядом с ее подушкой, и кинула ему. Он поймал ее без труда.

— Премного благодарен.

— Пожалуйста. Но хочу попросить об одном одолжении. Я буду тебе очень обязана, если впредь ты не станешь больше красться ко мне в комнату, как сейчас. Ты испугал меня до полусмерти!

— А по мне, так ты выглядишь очень даже живой, — сказал он тихо, и пальцы Моры впились одеяло, потянув его за край медленно-медленно. Она закуталась в него до самой шеи, прикрывая грудь под его горячим пристальным взглядом.

— Мы должны уточнить кое-что прямо сейчас, — сказала она слегка дрожащим голосом. — Насчет того, как мы намерены… спать. Если ты захочешь лечь на кровати, когда будешь дома, я с удовольствием устроюсь на диване. А если ты захочешь наоборот…

— Да спи ты на этой проклятой кровати! — Куинн не мог больше ни минуты смотреть на ее манящий рот или в большие карие глаза, в противном случае он сорвет с нее одеяло, стащит ночную рубашку и…

Мысленно проклиная себя, он подошел к сундуку, вытащил из него одеяло и направился к двери.

— Ты должна спать за двоих, — сказал он. — Устраивайся поудобней.

— Я так и делаю. Но пожалуйста, не входи сюда больше без стука.

Он усмехнулся:

— Боишься, что заговоришь во сне?

— Я ничего не боюсь.

— Ничего?

— Вообще ничего, — бросила Мора и выпрыгнула из кровати. Она босиком подбежала к лампе и погасила ее. — Я не боюсь темноты, я не боюсь грома, я не боюсь тебя!

Она стояла перед ним, подбоченившись, совершенно забыв о том, как выглядит, а звездный свет скользил по ее прекрасному лицу и струящимся волосам, мягко освещая каждый изгиб тела под тонкой ночной рубашкой.

— Тогда, думаю, ты не станешь возражать против того, чтобы жить тут в полном одиночестве, как только я уберусь отсюда? — медленно спросил Куинн.

— Возражать? Я сказала — мне будет гораздо спокойней и тише.

— Хорошо. Я скоро уеду по делам…

— Опять нанялся кого-то убить?

— Да, и не знаю, когда вернусь.

— Только не уезжай, пока не наймешь работников на ранчо. Да, кстати. Я хотела спросить: у нас есть все-таки хоть какой-то скот?

Брови Куинна Лесситера резко поднялись.

— Еще нет.

— Что же это за ранчо, на котором нет коров и быков?

— Обыкновенное, которое в самом начале. — Куинн пожал плечами. — С каких это пор ты так раскомандовалась?

— С тех пор, как меня разбудил среди ночи один незнакомец. Он стоял у моей постели.

— Я не совсем незнакомец, Мора. Уже нет. Разве не так?

— Не напоминай мне ни о чем. — Внезапно Мора задрожала и опустила глаза. И мысленно ахнула. До нее наконец дошло, что она стоит перед ним в пятне звездного света в одной лишь ночной рубашке и на ней больше ничегошеньки нет.

Мора помчалась обратно, нырнула в постель и натянула на себя одеяло.

— Будь любезен, закрой дверь, когда будешь уходить.

Он угрожающе шагнул к ней.

— Ты выпроваживаешь меня отсюда?

— Ты же сказал, что не собираешься оставаться в спальне!

Куинн бросил простыни на пол, перешагнул через них и подошел к кровати раньше, чем Мора успела выдохнуть.

— А если я останусь? — спросил он, садясь рядом с ней. Одним быстрым движением он выдернул одеяло из ее стиснутых пальцев и притянул Мору к своей груди с такой легкостью, что у нее закружилась голова.

— Я… я думала, мы договорились…

— Мы договорились.

— Тогда — почему… почему ты в этой постели… со мной?

— Я не в постели все-таки, а на постели. — Он с силой стиснул ее запястья, его лицо замерло всего в дюйме от ее лица. Мора едва сдерживалась; она ощущала силу, исходившую от Куинна, которая, казалось, заполнила всю спальню. Ее нервы были натянуты до предела.