Седьмой

– Какого человека? – Горяй невольно потянулся за мечом.

– Так он не с вами?

– Нет! Но кто же это был?

– Он всегда держался недалеко от вас. Я даже хотела попробовать его на вкус, но потом решила, что он с вами.

В памяти Горяя всплыла стрела, пробившая глаз великана.

– Не он ли убил великана?

– Не знаю, я же сплю днем. Так его надо было убить?

– Нет, наверное, нет… – Горяй задумался. – Скорее всего, именно он помог управиться с великаном. Я завтра поговорю с князем, тогда и посмотрим.

– Как скажешь, милый.

– Почему ты не приходила, когда мы ночевали на подходе к замку?

– Я приходила, – со вздохом ответила она. – Но по пути мне встретился кое-кто. Одно существо, я так и не поняла, что это или кто, в общем, она запретила мне приближаться к вам.

– Дара, – сообразил Горяй. – Скорее всего, это была Дара. Вот еще гнусная тварь!

– Я не знаю ее имени, но мне хотелось бы верить, что она больше не вернется. – В голосе Ивы слышался страх.

– Думаю, не вернется. – Сотник обнял вампиршу. – Ну, хватит разговоров…

Дара появилась в пещере далеко за полночь. Внимательно оглядевшись, первым делом подошла к Берсеню и небрежно расшвыряла ногой его вещи. Не обнаружив меча, задумалась, но затем ее внимание привлекли характерные звуки, доносившиеся снаружи. Лицо ее прорезала усмешка.

Дара шагнула к выходу и тут почувствовала, что за ней наблюдают. Она замерла и резко обернулась:

– Князь?

– Да, это я, Дара.

Воисвет медленно поднялся. В полутьме, освещенная лишь налетом лунного света, девушка выглядела особенно привлекательно.

– Кто ты, Дара?

– Ты разве еще не понял?

– Я воин, а не маг. Наверное, я слишком привык доверять своим глазам. И пока я вижу пред собой очаровательную девушку.

Дара медленно приблизилась к Воисвету.

– И ты не сердишься за то, что я так грубо обошлась с тобой сегодня?

– Наверное, у тебя были к тому основания.

– Еще бы. Странный ты человек, князь. Наверное, твоя жена очень любила тебя?

Воисвет пожал плечами. Дара обняла его, ласково погладила по лицу.

– Да, мне жаль, что мы так ни разу и не были вместе, – прошептала она. – Если бы не Глаз…

– Что мешает нам быть вместе сейчас? Дара рассмеялась:

– Мы слишком разные, князь. Или скажешь, что Берсень так и не рассказал тебе в подробностях, кто я на самом деле?

– Меня мало интересует мнение Берсеня.

– Напрасно, милый, напрасно. Этот парень поразительно хитер, нужно признать, я недооценила его.

– Так, значит, он прав? – сказал князь, отступая от нее на шаг. – Ты не человек?

– Тебя это вдруг стало пугать? Но я уверена, ты и раньше подозревал меня, разве нет? Ты не настолько тупой вояка, каким хочешь казаться. Кроме того, принимая облик человека, я почти человек.

– Почти, – усмехнулся Воисвет. – Нет, Дара, не ты пугаешь меня. Меня, скорее, могут испугать твои намерения. Зачем ты здесь?

– Ты знаешь, Воисвет, есть только одна причина.

– Но тебе был нужен Глаз.

– Когда это было, – лукаво улыбнулась она. – Если бы твой мудрый маг отдал мне его сразу, я давно уже осталась бы только в ваших воспоминаниях. А сейчас меня интересует кое-что другое.

– Но ведь ты отказалась от меча. Быстро же ты меняешься, Дара.

– Глупышка, – она покачала головой, – ты даже представить себе не можешь, насколько мое понимание «быстро» отличается от твоего.

– Мы не отдадим тебе меч.

– Тогда вы умрете.

– Я готов, Дара. – Воисвет улыбнулся краем губ. – Смерть от твоих рук не самая плохая смерть. Дара рассмеялась:

– Лесть не поможет меня остановить. Но тебя-то я не убью. Обещаю.

Она взметнула руку, и, прежде чем князь успел что-либо еще сказать, его веки смежились и он стал заваливаться на землю. Дара молнией подскочила к нему и, опустив его бесчувственное тело на землю, прикрыла одеялом.

– Хотела бы я знать, зачем это делаю? – пробормотала она. – Похоже, я слишком много времени провожу в этом теле.

Она постояла с минуту, глядя на мирно посапывающего Воисвета:

– Прощай, князь. В другое время и при других обстоятельствах наши отношения могли сложиться иначе.

Дара решительно покинула пещеру.

Ее появление Ива учуяла сразу же. Она зарычала, из-под верхней губы поползли клыки.

– Ива, что с тобой?

Горяй обернулся и замер, увидев облитый лунным светом знакомый силуэт.

– Продолжайте, продолжайте, голубки, вы мне не мешаете. – Дара подошла ближе.

Горяй вдруг с ужасом понял, что Дара пришла за мечом. За тем самым мечом, из-за которого им пришлось столько пережить. За который погибли двое его друзей. А эта тварь собиралась завладеть им!

– Не отдам!!!

Горяй молнией метнулся к мечу, обнажил клинок и застыл, готовый к бою.

– Ты смотришься так нелепо без штанов, – с усмешкой сказала Дара.

– Убирайся отсюда! – заорал Горяй, надеясь, что его услышат, и уже жалея, что покинул пещеру. – Все ко мне! На помощь! Берсень! Воисвет! Дежень! Ирица!

– Давай громче, не стесняйся. Зови, зови всех, одним покойником больше, одним меньше. – Дара сделала шаг вперед.

– Уходи, тварь! – завизжала Ива. – Оставь нас в покое!

– Я с тобой вроде не разговаривала, – задумчиво сказала Дара, даже не оглянувшись на Иву.

– Ива, быстро в пещеру, зови остальных! – заорал Горяй.

– А ты?

– Зови!

Ива перевела взгляд с сотника на Дару. А затем сорвалась с места. Она бросилась в сторону пещеры, но на полпути извернулась и накинулась на Дару. Но та легким пинком отшвырнула Иву прочь.

– Ну надо же, – брови Дары поползли вверх, – кто бы мог подумать! Твоя подружка, Горяй, проявляет чудеса храбрости. А ведь еще недавно она тряслась от страха в моем присутствии.

– Ива, не смей! – заорал сотник.

Но Ива будто не слышала. Она зашипела, на ее пальцах появились когти, и она снова бросилась в атаку. В руках Дары полыхнул огненный шар.

– Нет, Ива! – закричал Горяй. – Назад!

Но Ива уже летела на Дару. Огненный шар ударил в нее, когда до демона оставалось пара шагов. Крик Ивы был страшен, а через пару мгновений на землю осыпалась горстка пепла.

– Нет! Ива, – растерянно прошептал Горяй. – Как же это… Ива!

– Ты следующий. – Указующий перст Дары ткнулся в сторону Горяя. – Предлагаю в последний раз – отдай мне меч. Не заставляй меня…

– Сдохни, тварь!

Из пещеры донесся топот – и вскоре из-за камней вылетел Берсень. Не медля ни мгновения, он на ходу вскинул руки, и в грудь Дары ударила ослепительная молния.

Ее швырнуло об скалу, но она тут же вскочила. Выглядела она теперь жутковато. Волосы обуглились, от изорванной одежды повалил дым.

– Этот меч наш! – крикнул маг. – Тебе его не получить!

Из-за его спины выступили Дежень и Ирица.

– Что ты сделала с князем, тварь? – спросил Дежень.

– Ничего. Но обещаю, что вам так не повезет. Дара со смехом растворилась в воздухе.

– Горяй, меч! – заорал, срывая голос, Берсень. Горяй изо всех сил швырнул меч. В двух шагах от мага из воздуха соткалась Дара.

– Нет! – взвизгнула она.

Летевший меч вздрогнул и замедлил полет. На миг он даже повис в воздухе, но затем все-таки продолжил движение и угодил точно в руки Берсеня.

– Этого не может быть! – Глаза Дары поползли на лоб.

– Придется поверить, – усмехнулся Берсень.

– Жалкий червяк! Как ты меня утомил.

Облик Дары поплыл, теряя очертания, превращаясь в некий бесформенный сгусток мрака.

– Она убралась? – с надеждой спросила Ирица.

– Нет, – мрачно ответил Берсень. – Она решила показать свое истинное лицо. Вам всем лучше уйти.

– Я не брошу тебя. – Ирица вцепилась ему в руку.

– Дежень, убери ее! – рявкнул маг.

Дежень поспешно потащил сестру за ближайшие камни.

Взгляд мага упал на Горяя, стоявшего позади меняющейся Дары. Голый сотник стоял на коленях, бессмысленно разглядывая рассыпающийся в его ладонях прах.

– Сотник, уйди отсюда! – крикнул ему маг. Горяй медленно поднял на мага взгляд. И хотя Берсень не мог увидеть в темноте глаза сотника, он знал, что они наполнены болью и тоской.

– Это все, что осталось от нее, Берсень, – прошептал сотник. – Этот прах. Этот пепел. Это и есть Ива?

– Сотник, уйди! – прорычал маг. – Или Дара убьет тебя!

– Убьет? – На лице Горяя проступила улыбка. – Ты думаешь, это должно меня напугать?

– Горяй!

– Я любил ее, маг. Клубок мрака стал разрастаться и обретать плоть.

– Сотник, уходи!

Но Горяй уже не смотрел на мага. Его взгляд вновь уткнулся в горстку праха.

В следующий миг все внимание Берсеня поглотило растущее существо. Огромное, саженей три-четыре высотой, оно сейчас ничем не напоминало человека.

Мощное, вытянутое тело, покрытое длинной, густой шерстью, четыре пары конечностей с острыми когтями-бритвами, зубастые челюсти, истекающие слюной.

Маг выжидал. Берсень не очень-то помнил основы магии вызова существ из других миров, но кое-что все-таки знал. Например, то, что атаковать сейчас было бессмысленно. Пока существо окончательно не обрело плоть, пока его сознание окончательно не обосновалось в этом теле и этом мире, его нельзя убить. Его можно было развеять, сжечь, распылить, но тот демон, что пытался проявиться в этом облике, даже не почувствует боли. И будет вновь и вновь возвращаться.

Хотя, конечно, демона и потом нельзя убить. Но его можно будет надолго изгнать отсюда. Вкусивший боль в этом мире, претерпевший здесь смерть и поражение, демон не скоро придет в себя и вряд ли сможет вернуться в обозримом будущем. А к тому времени может измениться многое. В том числе цели и желания самого демона.

– Ты сейчас умрешь, – проскрипело существо.

– Прежде ты была куда симпатичней, Дара, – усмехнулся маг.

Воздух вокруг Берсеня подернулся мраком, скрыв даже лунный свет, но молодой человек немедленно сорвал завесу. Сорвал, даже не задумываясь о том, как он это сделал.

– Умри же, смертный!

Маг окаменел. Сердце его дернулось особенно сильно и остановилось. Берсень рухнул на колени, роняя меч. Рыча от радости, демон кинулся было к нему, но, наткнувшись на прозрачный купол, укрывший мага, отлетел прочь.

А маг уже улыбался, легонько массируя грудь в области сердца. Оно вновь билось сильно и ровно. Берсень поднялся и небрежным взмахом снял защиту.

– Твои уловки стары, как мир. – Маг засмеялся. – Может быть, придумаешь что-то получше?!

Демон злобно зашипел. Его конечности сплелись в какую-то фигуру, а затем мага окатило волной пламени. За Берсенем треснула раскалившаяся скала, но маг остался стоять целый и невредимый.

– Опять старье. – Берсень смеялся. – Огонь, потом про воду вспомнишь, потом ветер, потом землю расколешь? Ты, оказывается, невероятно оригинальна, Дара.

– Я убью тебя, – проскрежетал демон.

– Я это уже слышал.

– Я разорву тебя безо всякой магии!

Вытянув лапы, монстр бросился вперед. Берсень хлестнул перед собой мечом крест-накрест – и в воздухе остался его огненный след.

Демон застыл на месте, но ничего сделать не успел. Огненный крест ударил в него и отшвырнул саженей на десять.

Демон немедленно поднялся. На его теле ярко полыхал точный отпечаток огненного креста, но он стремительно съеживался.

– Ты не можешь причинить мне вреда, жалкий человечишка.

– Никакого вреда, Дара. Я просто убью тебя.

– Так что ты медлишь, колдунишко?

– С чего ты взяла, что я медлю?

Огненный крест на теле демона исчез почти весь. Только где-то на уровне груди полыхало крохотное пятнышко. – Что это? – Демон яростно взревел. – Что ты со мной сделал?

Он пошатнулся, послышался хруст костей и треск рвущейся плоти. Демона свели судороги. Его тело размывалось, расползалось на части и маленьким, но быстрым водоворотом стремительно втягивалось в огненную точку на груди.

– Как ты смог? – слабый голос демона едва пробился сквозь грохот ломающегося панциря.

– Если бы я сам знал, – со вздохом прошептал маг.

Спустя несколько мгновений все было кончено. Демон исчез, а следом потухла и огненная точка.

– Берс! Ты жив!

На мага налетела Ирица, осыпая поцелуями.

– Да, Ирица. Я жив и, как ни странно, здоров. – Берсень слабо улыбнулся.

Он поискал глазами сотника. Тот сидел на прежнем месте и все еще перебирал прах Ивы. На его лице блестели слезы.

Берсень открыл рот, намереваясь посоветовать сотнику одеться, но слова застряли в горле. Они ушли в пещеру, стараясь ступать бесшумно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Следующий день Воисвет провел почти в полном молчании. Его старались не трогать, полагая, что он скорбит о Даре.

Но это было не так. Вспоминая Дару, Воисвет ловил себя на мысли, что не испытывает никаких чувств. Да, конечно, Дара помогла ему немного скрасить мрачное состояние духа, в котором он пребывал после смерти родных, но не более того. Мало ли у него было ничего не значащих увлечений.

И все же… Дара, да и вообще, все последние дни заставили его задуматься. И в первую очередь – над бессмысленностью своих желаний. Как он и надеялся, задача добыть меч и впрямь помогла затушевать боль, забыть на время о том, что ждет его дома. Но что ждало его дальше? Восстановление разрушенных долгой войной земель? Новая женитьба, новые дети, новые привязанности, а потом новая война? С очередным соседом, желающим отхватить кусочек пожирнее?

То, что его ждет новая война, князь не сомневался ни секунды. Он знал, знал на собственном опыте – сейчас, пока его силы ослаблены, алчные соседи потихоньку занимают его земли, прибирают к рукам отдаленные хутора и деревеньки.

Он и сам поступил бы на их месте точно так. И это все, этот бессмысленный и бесконечный круг междоусобиц вдруг показался ему омерзительным.

Он всегда ощущал в себе огромные силы, но сейчас, после победы над демонами, он чувствовал себя способным на нечто большее. И то, что с демонами управился не он лично, не играло роли. Он полководец. Свою задачу он выполнил блестяще. Организовал людей, сколотил из них боеспособный отряд, наконец, довел мага живым до главного боя.

Лавры победы принадлежали ему по праву. Что бы там ни думали остальные. И волей-неволей, но его мысли все чаще стали обращаться к мечу.

Воисвет неожиданно понял, что меч может обернуться куда большей неприятностью и разочарованием, чем превращение Дары. И дело было не в Адамире. Заплатит тот, не заплатит, может, даже заплатит, а потом все равно попытается убить, не имело значения. Князь был слишком уверен в своих силах, чтобы допустить мысль о том, что он может оказаться жертвой.

Дело было в другом. Воисвет вдруг ясно осознал, что, отдав меч, он будет потом каяться и жалеть всю оставшуюся жизнь.

Воисвет хорошо запомнил разговор с Берсенем в доме Бородая. Теперь же, после всего происшедшего, только глупец усомнится в необычайных способностях меча.

А также в том, что тот, кто сумеет им завладеть, сможет быстро окупить все затраты на его поиски, – Воисвет криво усмехнулся, – если вообще захочет окупать что-либо. Овладев силой меча, любой человек, возможно, поставит себя вне каких-либо условностей и человеческих законов. Он сам превратится в закон.

Так неужели Воисвет сам, своими руками отдаст эту замечательную вещь, этот ключ к неограниченной власти какому-то жалкому Адамиру?

Неужели он сам, проливший столько своей и чужой крови, не заслужил право стать избранником меча? Разве это не по силам ему? А если меч будет принадлежать ему, кто сумеет оспорить его право? Кто сможет его остановить?

Что помешает ему завоевать весь мир? Разве это не достойный путь для его незаурядного ума?

Несомненно, это будет нелегко. Возможно, опасно. Но разве это его остановит? Он рисковал жизнью и за куда менее значительные вещи.

Все, что ему было нужно, – это понять, как задействовать силу меча. Помочь в этом мог только Берсень.

На ближайшем привале князь подсел к магу. Последнее время Берсень почти не расставался с клинком, так что Ирица нередко обижалась на невнимание к себе. Вот и сейчас юноша недвижимо сидел, сжимая меч в руках, и пялился куда-то в ночь. Не дождавшись его, рядом уже посапывала Ирица.

– Ты разобрался с этим? – Князь кивнул на меч.

– Трудно сказать, – вздохнул Берсень. – Подспудно я чувствую в нем громаднейшую мощь, но, грубо говоря, нащупать руками ничего не могу. На первый взгляд меч вообще не несет в себе никакой магии. Да, кромка лезвия потрясает своей остротой, легко режет булат, но это всего лишь побочное свойство.

– Ты не темни, – посоветовал князь. – То, что он острый, я видел. Еще что можешь сказать?

– Пока ничего. Но я работаю, Это удивительно интересная вещь. Можешь не верить, но за пару дней, проведенные с мечом, я освежил куда больше своих навыков, чем за весь наш поход. Но понять, что скрывается в самом мече, я не могу. Я ведь, честно говоря, и Дару-то сразил каким-то чудом. – Маг бросил на князя испытующий взгляд.

– Что значит – чудом? – спокойно спросил Воисвет. – Дежень сказал, что ты сам творил чудеса.

– Чудеса, это точно. Только они и для меня остались чудесами, – признался маг. – Я до сих пор не могу понять, как это у меня получилось. Хоть убей, не помню, чтобы я когда-либо изучал подобные заклинания. Это было как озарение!

– Ладно, Берсень, – Воисвет поднялся, – изучай, мне интересно, из-за чего весь этот сыр-бор вокруг.

Воисвет уже ложился спать, когда заметил Деженя, неспешной походкой двигавшегося к Берсеню. И князя прошиб холодный пот. Только сейчас он сообразил, что замыслы Деженя, возможно, мало отличаются от его собственных планов.

И если Ирицу и Берсеня можно было не принимать во внимание, то ведь еще оставался Горяй. Правда, после смерти своей вампирши он сильно сдал. Похудел, держался отчужденно, много молчал, а если и говорил, то зачастую невпопад. В общем, мало чем напоминал прежнего Горяя. Однако со счетов не стоило сбрасывать и его. Возможно, все это было задумано специально, чтобы усыпить их бдительность.

Князь скрежетнул зубами. Ну уж его-то не обмануть никому. Теперь он будет следить за ними в оба.

Но в первую очередь за Деженем. Этот был опасен по-настоящему. И дело было не только в его проклятом даре, но и в том, что у них было слишком много общего.

Воисвет растянул губы в усмешке. Ну что же, у Деженя скоро будет шанс понять, что он всего лишь вор. И вором умрет!

Берсень заподозрил что-то неладное на следующий день. Когда выпытывать тайны меча к нему подошел Горяй, и маг в третий раз поведал о том, что еще далек от разгадки.

Все это никак не походило на праздное любопытство.

Что-то изменилось в его товарищах.

Берсень вспомнил разговор с князем еще там, в доме Бородая. Еще тогда Воисвет интересовался заветным мечом. Однако в тот момент его любопытство носило несколько другой характер.

Сейчас же Берсень нутром чуял, что интерес Воисвета превратился в сугубо практический. Князь явно примеривался к мечу. И вряд ли замыслы Деженя и Горяя были иными.

Берсень находил единственное объяснение происходящему – магия меча. Та самая магия, разобраться в которой Берсень пока не мог, как ни пытался.

Когда однажды вечером Ирица завела разговор о том, сколько на самом деле может стоить меч, Берсень ощутил липкий страх, охватывающий его с головы до пят.

Ночью он долго не мог уснуть. И как раз в эту ночь понял, что его желание разобраться в мече теперь не праздное любопытство, а скорее вопрос жизни и смерти. Как для него, так и для его друзей.

Но это также означало, что владельцем меча должен стать он сам. Придя к этому выводу, Берсень позеленел. Неужели магия меча запустила свои склизкие щупальца и в его мозги?

Берсень ворочался еще долго. Заснул он только под утро, клятвенно пообещав себе, что использовать меч будет исключительно по острой необходимости, а потом обязательно передаст его Адамиру.

Дежень никогда не думал о том, что будет потом, после того, как они привезут меч и получат причитающееся вознаграждение. Он привык жить делами и заботами сегодняшнего дня. Намерение Ирицы уйти от дел, конечно, поначалу расстроило его. Но очень быстро он забыл об этом.

О мирной жизни лучник не думал. Он просто не знал, что это такое. Жизнь без опасности, без врагов, без ловушек. Мирная жизнь была пустым звуком.

Но после того как они добыли меч, он все чаще стал вспоминать и размышлять.

Соглашаясь с предложением Адамира, Дежень как-то не задавался вопросом: а нужна ли была эта затея лично ему?

С Ирицей было понятно, ей нужны были деньги, чтобы уйти на покой. Но чего хотел сам Дежень?

Об этом он задумался только сейчас. И пришел к выводу, что его единственным желанием было помочь сестре. И все.

Но сейчас все изменилось. Дежень совершенно ясно понял, что он должен что-то получить в результате этого похода. Что-то, что должно было хоть как-то смягчить, сгладить уход от дел Ирицы.

Но вот что? Вознаграждение Адамира по-прежнему не волновало его. Он был уверен, что всегда сможет добыть нужное количество денег. Чего же просить взамен, он пока не знал. Он мучился этим вопросом довольно долго. Пока не задался другим вопросом: а почему он должен вообще что-либо просить?

Он преодолел столько трудностей, не раз спасал жизни товарищей, так неужели он недостоин чего-то большего? Ответом на этот вопрос перед его мысленным взором всплывал только один образ. Черный меч.

Дежень думал о нем постоянно. Меч даже стал сниться ночами. А затем, в один прекрасный день, он понял, что меч должен принадлежать ему. И только ему.

И если для этого придется втереться в доверие к проклятому магу, значит, это нужно сделать. Как бы ни была сильна в нем неприязнь к этому выскочке, он должен был выжать из него всю правду о мече. Убить его он всегда успеет.

Сказать, что Ирицу тревожило состояние Берсеня, это не сказать ничего. Ее просто бесил тот факт, что мечу он уделяет больше внимания, чем ей. В конце концов, как-то под вечер она спросила его напрямую: не собирается ли он порвать с ней ради этого замечательного клинка?

Ответом был его растерянный взгляд, напомнивший о прежнем, неуверенном и скованном Берсене. Но это видение быстро растаяло. Маг сдвинул брови, и Ирица затаила дыхание. Ей вдруг стало страшно. Этот мог и порвать.

– Прости, Ирица, – сказал он, – но я не хотел бы, чтобы ты решила, будто мои чувства к тебе стали слабее. Просто сейчас не время. Впрочем, я расскажу тебе правду.

Берсень перешел на шепот. Ирица вновь замерла. Ей показалось, он сейчас признается, что разлюбил ее. Она уже жалела, что задала свой вопрос.

– Ты давно разговаривала с братом?

Ирица вскинула брови. Она совершенно не поняла, к чему этот вопрос, и потому ответила честно:

– Откровенно говоря, не припомню что-то…

– Вот именно. Когда мы встретились впервые, вы были не разлей вода!

– Ну, мы же выросли вместе и долгое время…

– Я не о том. – Берсень поморщился. – Да, после того как мы стали… э-э… проводить время вместе, он буквально возненавидел меня.

– Ты ошибаешься, Дежень не может ненавидеть тебя.

– Нет, Ирица. Это ты ошибаешься, впрочем, речь сейчас не обо мне. Речь о тебе. Где-то на подходе к замку он хоть и держался отчужденно, но все-таки между вами еще сохранялась связь, вы по-прежнему относились друг к другу с теплотой и заботой. Но потом, после ухода из замка, что-то изменилось. Разве нет?

Ирица задумалась. Берсень был прав, за два последних дня они и словечком-то не перемолвились. Да и взгляд у брата сделался каким-то сумрачным. Он, конечно, никогда не был весельчаком, подобно Горяю, однако не был и таким пасмурным.

– Ну, наверное. Но ведь изменился и ты, Берсень. Вначале ты был совсем другой.

– Нет, это не то. Конечно, мы все изменились, Ирица. Но я хочу сказать о другом. Заметила ли ты, что все они подходили ко мне по очереди и расспрашивали о мече?

– Да, но что же здесь удивительного? Каждому охота знать, что же он приволок из логова Кощея. С виду меч как меч, и не подумаешь…

– То-то и оно. Не подумаешь. Но, поверь мне, они интересуются не просто так. Уверен, они не хотят отдавать его Адамиру.

– Но зачем он им? Какой бы могучей магией он ни обладал, они ведь не умеют им пользоваться.

– Это единственное, что их останавливает. Потому-то я и хочу разобраться с ним как можно быстрее, пока не произошло непоправимое.

– И все равно, я не могу поверить…

– Лучше бы тебе поверить. Иначе… – Берсень запнулся. – Иначе в один прекрасный день Дежень пустит тебе в спину стрелу.

– Что ты говоришь!

Ирица вскинула руку, намереваясь дать магу приличную оплеуху, но тот вовремя перехватил ее, воровато огляделся.

– Тише, прошу. Я просто хотел призвать тебя к осторожности и внимательности. Прости, если причинил тебе боль. И прошу – смотри в оба. И не доверяй никому. Даже своему брату.

– И тебе? – съехидничала она. Берсень замялся на миг.

– И мне, – твердо ответил он. – Никому не верь.

Ирица долго вглядывалась в его глаза, потом со вздохом притянула его к себе.

– Великие боги, о чем мы говорим в постели? Что происходит с нами, Берсень? – шепнула она. – Мы сходим с ума?

– Возможно, и причина тому этот чертов меч! К сожалению, мощь его заклятий превышает мои скромные возможности. Я почти ничего не чувствую. Но я разберусь с ним, клянусь!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Через несколько дней они вошли в Долину Великанов. Хотя теперь это место имело все основания называться иначе. Великанов здесь больше не было. Единственным напоминанием о них оставались разбросанные тут и там гигантские скелеты, обглоданные добела. И еще, неприкаянные отары овец, рассеявшиеся по всей долине.

Выбрав место почище, Воисвет распорядился разбить лагерь и сказал, что здесь они могут задержаться на пару дней, чтобы отъесться и вообще привести себя в порядок.

И первым делом все они, не сговариваясь, направились к речке. Не обращая внимания на холодную воду, долго смывали с себя многодневную грязь, стирали одежду, чистили и чинили оружие.

Берсень с Ирицей убежали на другую сторону речки и время от времени уединялись в зарослях ближайшего кустарника.

Никто им не мешал. Черный меч Берсень умышленно оставил на том берегу, чтобы князь не дергался и не мешал.

На несколько часов им удалось забыть обо всем. О проклятом мече, о погибших товарищах, о коварных замыслах спутников. Они любили друг друга до изнеможения, окунались в речку, а потом уединялись вновь и вновь.

Вынырнув из кустарника в очередной раз, Берсень и Ирица плюхнулись в воду и принялись резвиться как дети, вздымая тучи брызг.

– Ты пойдешь за меня замуж? – неожиданно спросил Берсень.

– Замуж? – Ирица изобразила сильнейшее удивление. – Но как можно, Берсень? А как же чистое сознание мага, не замутненное земными страстями?

– Прости, Ирица, это было какое-то помрачение разума.

– Помрачение? – Ирица плеснула на него водой. – А теперь он, видите ли, жениться захотел!

– Ирица!.. – радостно закричал он, закрываясь от брызг. – Я ошибался!

Она вновь ударила рукой по воде, Берсень отвернулся и как раз в этот момент заметил собирающегося Деженя.

Много времени спустя Берсень вспоминал эти часы, проведенные с Ирицей как самое счастливое время в своей жизни. И не один раз проклял он собственную внимательность!..

Воисвет и Горяй мирно сидели на берегу, ожидая, когда их одежда подсохнет, иногда бултыхались у самого берега. Не сиделось только Деженю. Надев мокрую еще одежду, он быстро собрал свой мешок, прихватил оба своих лука, стрелы и тетивник – небольшую досочку с двумя штырями на концах.

– Ирица, куда это твой братец собрался?

Берсень никогда не простил себе этого вопроса. Зачем он привлек ее внимание? На кой ляд ему сдался Дежень? Надо было порадоваться его уходу, так нет же!.. Ирица бросила быстрый взгляд на брата:

– Тетиву, похоже, хочет смастерить. Однако это, по-моему, удачное время поговорить с ним начистоту, как думаешь, Берсень?

– Стоит ли? Сомневаюсь, что ты убедишь его хоть в чем-то. Но Ирицу было уже не остановить. Она выскочила на берег и бросилась за одеждой. Берсень со вздохом поплелся следом.

На него накатило, едва он ступил на песок и бросил взгляд на сестру, веселившуюся на том берегу с магом.

Их счастливые визги, наверное, разносились по всей долине.

Дежень упал на колени, прикрыл глаза, да так и застыл каменным изваянием. Он уже не видел, как Воисвет переглянулся с Горяем и как после некоторой заминки они все-таки отправились к речке.

Дежень увидел другое. Он ясно увидел древнего бога. Того самого, в чей храм он когда-то принес тело умирающей Ирицы, того самого бога, имени которого он никогда не знал, да и не хотел знать.

За десять лет, прошедших с того дня, он не один раз вспоминал разговор с ним. Но всякий раз был вынужден признать, что мало что помнит. Так, одни лишь смутные обрывки.

Но сейчас он вспомнил все так ясно и отчетливо, как будто это было только вчера. И он вспомнил главное – то, ради чего он приходил в тот храм. Он приходил отдать свою жизнь за сестру. Он приходил просить бога забрать его жизнь вместо ее.

И он вспомнил, что ему ответил древний бог.

– Твоя Ирица будет жить, – провозгласил он. – Но отныне у вас будет одна жизнь на двоих. А еще прими от меня подарок – теперь не будет равных тебе в стрельбе из лука. Когда вашей с Ирицей жизни будет угрожать смерть, ты просто рассмеешься ей в лицо. Твой лук не будет знать промаха и преград. Главное – не забывай о хороших стрелах и тугой тетиве, и тогда ни один враг не сможет устоять.