Белая таежка

      Я заглянул в "пещеру". Вода на дне ее сочилась по камням и казалась зеленой от нависшей листвы, как бутылочное стекло. Основное русло на той стороне острова.
      Вдруг за спиной у нас в траве раздался резкий свист, мы с Кольчей разом оглянулись, сорвали с плеч ружья. Послышался где-то очень близко шорох, зашевелились сочные листья бадана, и я услышал чье-то запаленное дыхание. К нам кто-то подбирался не таясь. Зверь или человек?
      - Падай! - шепнул я Кольче.
      Мы повалились под березы. Шорох все ближе. Мушка пляшет на конце моего ствола.
      Бах! Опередив меня, Кольча первым спустил курок.
      Из травы со злым лаем выскочил Чак. "В кого, мол, палите вы, обормоты?!"
      Таких каверзных случаев в жизни таежного охотника Чака наверняка еще не бывало.
      - Чакушка! - простонал Кольча в ужасе и, бросив ружье, схватил в объятия пса, начал лихорадочно его ощупывать и оглядывать. Потом объявил мне радостно: - Миха, я промазал!
      Из дурнины вышел Ванюшка.
      - Чего это вы тут взбулгачились?
      - Свистел кто-то, - сказал я в оправдание.
      - Крысы!
      - Пищухи, Колян! - запоздало дошло до меня.
      - Тоже мне таежник, - недовольно пробурчал командор. - Вы так и меня могли бы на тот свет спровадить. Как это можно палить неизвестно в кого?
      Мы пошли к нашему табору, и дорогу нам несколько раз перебегали толстые рыжие зверьки. В зубах у них были пучки сухой травы. На зиму себе корм заготовляют. Мне было неловко перед Ванюшкой, и я молчал. Кольча первым делом покаялся, рассказал, как он выпрыгнул в воду из шитика, когда я закричал "Спасайтесь!" и как отважно поступила Галка. Меня тоже не забыл отметить. Мол, был на высоте.
      - А тебе что удалось узнать? - спросил я у Ванюшки. - Нашел их следы?
      Командор отрицательно помотал головой.
      - Дождь все затоптал.
      А про то, что его Профессор с Гурьяном чуть не уложили пальбой из самострела, - ни слова. Нас не хотел пугать. И сослужил нам этим плохую службу.
      Большущая птица показалась над речкой и стала парить, распластав широкие длинные крылья, очевидно, добычу высматривала. Первое, что бросилось мне в глаза, это белые полосы на ее мощном хвосте.
      - Скопа! - ахнул изумленно Ванюшка.
      Про скопу я слышал не раз от дедушки Петрована, а вот видеть ее мне еще не доводилось, потому что гнездится она в самых глухих, необжитых местах, и только там, где много крупной рыбы. Птенцы у нее крупные, за один присест наверняка не меньше ведерка рыбы съедают. Поди-ка, налови столько!
      - Гляди, гляди! - толкнул я локтем Кольчу, вставлявшего в фотоаппарат новую кассету.
      Скопа, как жаворонок, затрепетала на одном месте, вытянув вперед длинные когтистые лапы. Кольча щелкнул крышкой фотоаппарата, но было уже поздно: скопа камнем упала в воду. А через секунду мы опять увидели ее, в клюве она держала огромную рыбину.
      31
      - Солнце село ниже ели, спать пора, а мы не ели, - сказал Ванюшка, когда мы подошли к лагерю.
      Увидев нас, Галка принялась кашу раскладывать по мискам. Сегодня она приготовила нам гречневой каши со свиной тушенкой. Та героиня в кинофильме, роль которой ей хочется заполучить, на наше счастье, была к тому же поварихой. Вот Галка и стажируется с великим усердием. А нам это только на руку. Здорово она нам облегчила походную жизнь.
      Поели мы, как всегда, с большим аппетитом, накормили собак.
      - Завтра будет у нас день отдыха, - объявил командор. - Я хочу еще тут полазить, может, все же нападу на следы Антошки и дружка его.
      - Порыбачим! - обрадовался я.
      - Я вам полотенца постираю, - сказала Галка, - починю одежонку.
      И Кольча тоже был не против отдохнуть.
      - Я тут пофотографирую, парни. Места удивительные!..
      После ужина командор сел дошивать свою куртку у костра, я стал ладить рыболовную снасть, а Кольча склонился над своим путевым дневником. Сегодня у него есть что описывать.
      - Надо закидушки на ночь поставить! - решил я.
      Ванюшка тоже засобирался было пойти со мной порыбачить, но тут же передумал. Надо, говорит, куртку дошить, вдруг дождь или похолодает.
      - Идите с Кольчей.
      Это было совсем непохоже на Ванюшку. Я уж говорил, что заядлее рыбака, чем он, во всей Басманке не найти. И вдруг отказывается в такой момент от рыбалки! А ведь где скопа, там крупная рыба. Увидеть скопу для рыбака всегда радость.
      "Вот что это командорство с человеком делает!" - усмехнулся я про себя.
      И только потом, неделю спустя, узнал, что Ванюшка просто боялся покидать лагерь на вечер глядя.
      Пошли мы с Кольчей на озеро. Я уже упоминал, что оно примыкало вплотную к Кутиме, и лодки свои мы загнали в него, соблазнившись пологим травянистым берегом, заросшим немного у воды осокой, в которой можно легко их спрятать.
      - Поплывем в шитике, - сказал я, когда мы подошли к лодкам, - он устойчивее дюральки.
      Кольча уселся на носу, а я взял весло и оттолкнулся от берега. Мотор заводить не торопился. Легкий ветерок понес нас помаленьку на глубину.
      - Край непуганых рыб! - залюбовался диким озером Кольча. - Помнишь, Миша, я вам читал? "Здесь все сурово, печально и угрюмо..." А я этого не нахожу. Скорее наоборот: очень броская, яркая красота. - Он нагнулся над бортом. - А глубина-а!..
      Я повернулся к корме, взялся за шнур привода и дернул его. Мотор взревел на высоких нотах, и лодка рванулась с места как застоявшийся жеребец. От толчка я перелетел через мотор и булькнулся в воду. Кольча вывалился через борт. А шитик, набрав бешеную скорость, несся по озеру. Руль водой откинуло и положило в одну сторону. Лодка легла в вираж и, описав круг, помчалась прямо на нас.
      - Ныряй! - закричал я в ужасе.
      И скорей сам камнем вниз. Рубанет винтом - и крышка. Тут тебе и славу споют...
      Подождав несколько секунд под водой, вынырнул, поискал глазами Кольчу. Одежда намокла, сапоги на ногах как гири. Но я еще подержусь, а вот Колокольчик...
      С пригорка, на котором разбит наш лагерь, уже бежали к озеру что есть духу командор с Галкой. А шитик, описав круг, опять летел прямо на нас, как торпеда.
      - Ныряй! - закричал я Кольче и скрылся под водой.
      Я не за себя испугался, я больше за Кольчу испугался. Он плохо плавает. Да еще в одежде, да еще страх сколько сил теперь у него отнял. Вынырнет раньше времени, и винтом так долбанет, что не очухаешься. Погибель!
      У меня еще был запас воздуха в легких. Я мог еще терпеть под водой. Но что с Кольчей? Лезу на поверхность. Кольча булькается недалеко от меня, выбившись из сил.
      - Держись, Кольча!
      Кручу головой, ищу шитик. Глаза заливает водой, стекающей с волос. Хорошо хоть не длинные они у меня, на лоб не свешиваются.
      С жуткой силой нарастает гул мотора. Шитик опять летит на нас. Кольча уже не сможет нырнуть. А если нырнет, то уже не вынырнет. Но, на наше счастье, шитик сошел с орбиты, теперь он пролетит чуть в стороне от нас.
      А с берега мчится к нам дюралька, в которой сидят Ванюшка с Галкой. Догнав взбесившийся шитик, Ванюшка прыгнул в него, а Галка в лодке осталась и повернула ее к нам.
      - Спасены... Кольча!
      32
      Ни я, ни Кольча даже мысли такой не могли допустить, что все это подстроено теми, кому никак не хочется, чтобы мы шли к нагорью. Я считал, что во всем виноват Колокольчик, хотя он клялся и божился, что нет у него такой привычки - оставлять мотор на скорости.
      Но кто же тогда виноват, если не он? Я отлично помню: сев в шитик, до мотора я не дотрагивался, пока нас не отнесло ветерком подальше от берега, и только потом дернул за шнур привода. Не дотрагивался я до мотора!
      А кто же поставил его на скорость? Папа Карло, как Галка говорит?..
      В общем, я не верил Кольче, Кольча не верил мне.
      А Ванюшка поверил нам обоим. Вернее, допустил мысль, что мы в самом деле отлично помним все, что утверждаем. Рано утром, когда мы еще спали, он подошел к озеру и в кустарнике, подступавшем к осоке, увидел затоптанную траву. Это была не звериная тропка - у воды отчетливо отпечатался сапог. Но грязь оплыла, и установить размер сапога было уже невозможно. А лезть в дурнину Ванюшка не решился. Следов она не хранит, уйти придется далеко, а в таборе сонное царство.
      Но никому не сказал командор о своем открытии. Тут целиком моя вина. Знал он, что я потяну всех домой, начнутся опять дебаты у нас в экспедиции, Кольча с Галкой ни за что не отступятся...
      Ночью над нашей палаткой стоял такой комариный гул, словно рядом где-то закипал большущий чайник. Это буянили мошкара и звонцы. Звонцами мы зовем комаров, которые не кусаются. Им нечем кусаться, рот у них "беззубый". Рыбаки знают, что из личинок этих комаров рождается малиновый мотыль. Самая прекрасная для зимы наживка.
      Приснился мне громадный звонец. Пошевелил он своими усищами у меня над головой и спрашивает Кольчиным голосом тревожно:
      - Мишаня, ты живой?
      - Живой, - отвечаю я и просыпаюсь.
      Надо мной в самом деле склонился Кольча.
      - Мне приснилось, что ты на дно пошел по моей вине.
      - Совсем уж того! - повертел я пальцем у виска. - Шарики за ролики.
      Кольча широко улыбнулся, довольный, что беда на этот раз оказалась ненастоящей, и вылез из палатки. Я поглядел на потолок стараясь определить, высоко ли поднялось солнце, но там так густо сидели звонцы вперемешку с кусачими комарами, что ничего нельзя было разглядеть. Кровопийцы рдели спелыми брусничинками, налившись нашей кровью. Как ни прячемся мы от них, застегивая дверь на "молнию", все равно ухитряются набиться в палатку.
      - Вылезай завтракать! - позвала меня Галка.
      Утро было хмарное, унылое. Солнце закуталось в тучи, намотав их на себя клубком. Кольча зябко поеживался, подсаживаясь к костру поближе.
      - Миша, дай прогноз.
      - Дождя не будет, - сказал я.
      - Превосходно! А как ты узнал?
      - Пчелы и ворона подсказали.
      - Каким образом?
      Я показал на крохотную лужайку у палатки.
      - Видишь, пчелы над цветами вьются? А перед дождем они за медом не полетят.
      - А ворона?
      - Перед дождем вороны будто простужаются. Каркают все подряд гнусаво, с хрипом.
      За завтраком Ванюшка объявил, что надо все же попытать счастья, порыбачить в этом озере.
      - Я утром ходил к нему, - сказал он. - С одного краю прямо у берега омут. Давайте попробуем на удочки...
      Кольча уже попил чаю и возился с фотоаппаратом, вставляя новую кассету.
      - Ты с нами пойдешь или тут останешься? - спросил у него командор.
      - С вами, командор.
      - Тогда тебе придется одной подомовничать, - повернулся Ванюшка к Галке.
      - Ну что ж, - отозвалась Галка покорно. - Надо дак надо.
      Какой паинькой стала! Не прочитай я в Кольчином дневнике, что толкнуло ее к нам в экспедицию, теперь бы только диву давался, не узнавая Галку. А ведь в этом тоже сказывается ее характер: попробуй так себя вдруг переломить. Гуранка есть гуранка!
      Я все-таки не могу удержаться: нет-нет да и остановлю на ней взгляд. Что там ни говори, а девчонка в порядке! Села себе у костерка и тихонько что-то напевает, чистя картошку. Это у нас последние будут щи со свежими овощами, все излишки продуктов оставим здесь. Возьмем только мясные консервы. Кончалась наша водная дорожка...
      Выбрали мы себе место каждый по вкусу на берегу озера и насадили на крючки "мышек" из медвежьей шерсти. Теперь самый ответственный момент начинается: надо подальше забросить крючок с поплавком. Удочка на тайменя у нас делается особая: поплавок цепляем мы большой, грузик берем соответственно ему потяжелее, чтобы легче было подальше забрасывать, и леска отмеряется раза в три длиннее удилища. Ее складываем колечками, как аркан.
      Я воткнул в песок удилище и метнул свой "аркан". Отлично! Поплавок упал далеко, а "мышка" на крючке еще дальше улетела. Теперь можно присесть. Берег тут что надо: песочек крупный и белый, как рисовые зерна. Я устраиваюсь поудобнее и забываю обо всем на свете, уставившись на поплавок. Невольно вспоминаются слова Славного парня: "Время, проведенное на рыбалке, в срок жизни не засчитывается. Человек отдыхает один на один с природой".
      Сколько я вот так бездумно просидел - не знаю. На мой поплавок уселась голубенькая стрекозка и вылупила на меня свои стеклянные глазища-полушарии. День разгулялся, солнышко пригрело, тишина. Не может того быть, чтобы здесь тайменей не было, раз скопа гнездится поблизости. Лишь бы не прозевать, подсечь вовремя. Я весь в напряжении.
      Стрекозка на моем поплавке усаживается поудобнее, помахав слюдяными крылышками. Шевельнула свой зыбкий плотик. Нет, он сам шевельнулся! Еще и еще раз. Сначала в одну сторону накренился, потом в другую. Да это же поклевка! Я вскочил и ухватился за удилище, напрягся, готовый в любую секунду подсечь.
      Поплавок тихонько поплыл на ту сторону озера. Стрекоза малость прокатилась на нем и улетела. Течение подводное мою "мышку" подхватило или рыбина с ней играет?
      Резко дернувшись, поплавок стал тонуть. Меня колотит всего подсекать или помедлить еще чуток?
      Нырнул поплавок рывком. И я в тот же миг рванул за удилище. Есть кто-то на крючке! Попался! Большой попался! У меня перехватило дух.
      - Ребята, тяну! - закричал я таким тоном, будто меня самого кто-то потянул на крючке.
      Кольча рыбачил от меня по правую руку, Ванюшка по левую. Оба бросили свои удочки и кинулись ко мне. А я уже ухватился за леску и веду рыбину, веду как бычка на веревочке. Под ноги мне подвернулся камень, и я чуть не упал, дернувшись всем телом, вскинул голову. А напротив меня за озером идут по грудастому гольцу Профессор с Гурьяном. Я их сразу узнал по описанию командора. Было до них не меньше километра, если брать по прямой, но на фоне серой каменной осыпи фигуры их вырисовывались очень четко.
      "Ну и черт с вами!" - выругался я про себя. Нам сейчас не до вас! Как бы тайменя не упустить. Я почему-то сразу решил, что это таймень.
      Ой, какой шалый! Мечется, бесится. То в одну сторону кинется, то в другую. Из воды вымахнул, дугой выгнув хребет, ударил по волнам красным хвостом, кувыркнулся и попер на дно.
      - Воздуху дай... глотнуть! - подскочил ко мне Ванюшка.
      Дай! Попробуй, дай, когда это чудо-юдо на дне сидит!
      Ну и боров! Леска так врезалась мне в руку, что того и гляди кровь брызнет. Но я молчу, я терплю. Если бы сейчас этот таймень поволок меня в озеро, я бы все равно его не выпустил. Я бы еще в воде с ним поборолся. Такой я человек на рыбалке.
      Ванюшка нагнулся, приготовился и ждет добычу у воды. Руки вперед выставил, пальцы растопырил. Кольча тоже подоспел на подмогу. Этот возле меня топчется, не помогает, а только мешается. Сейчас главное - не дать тайменю леску ослабить. Порвать ее он не порвет лески теперь делают шиковские. На такой леске крокодила можно из воды вытащить. А вот если чуть оплошаешь и позволишь тайменю извернуться к тебе хвостом, он ее перерубит запросто. Только тринькнет на струне.
      Вода у берега забурлила, запенилась. Рыбья голова показалась. Ох какой он мордастый, этот таймень! В разинутую пасть носок Ванюшкиного сапога засунуть можно. Двигает челюстями, "мышку" вытолкнуть хочет.
      Не выплюнешь! Там крючок-якорек!
      - С ума сойти! - ахнул Кольча.
      Ванюшка плюхнулся в воду и ухватил тайменя за жабры.
      - Помогай ему! - закричал я на Кольчу, пытаясь ухватить командора за руку.
      Втроем мы еле-еле вытянули рыбину на берег. Таймень вдруг как мотанет хвостом и прямо Кольче по лбу. Смачно так получилось, звонко. Кольча метра на три отлетел и шмякнулся в песок.
      - Ништяк! - крякнул командор.
      - Аж в голове зазвенело! - ошеломленно пробормотал Кольча, поднимаясь.
      Меня от хохота и шальной радости уже ноги не держат. Повалился рядом с тайменем. Командор запаленно пыхтит возле меня. Кольча тоже к нам присоединился, и с минуту или две никто из нас не произносит ни слова. Мы залюбовались нашим рыбацким трофеем. Вот это таймень так таймень! Таких нам еще не доводилось даже видывать. Если Ванюшка - "дядя, достань воробышка", - завалит его на плечо, хвост будет телепаться по земле. Честное слово!
      Ошарашенный всем случившимся, лежал сердяга-таймень, неподвижно и удивленно смотрел на нас своими маленькими острыми глазками. Красавец! По всему телу дымчатые пятна, а плавники огнем горят, как гребни у петухов.
      Вот по спине дрожь пробежала, шевельнулся тупой, приплюснутый нос. А губы таймень вдруг сложил колечком, будто заплакать собрался.
      - Парни, парни, - начал Кольча, умоляюще поглядывая то на меня, то на Ванюшку, - давайте его отпустим, а? Давайте отпустим, парни!..
      - А сами зубы на полку? - сурово насупился командор. - Мало ли что с нами в тайге может случиться, а мы уж и так выбились из графика.
      Я толкнул Кольчу в спину, вспомнив про золотничников.
      - Ты вон туда погляди!
      Обернувшись, я показал на голец. Профессор и Гурьян стояли у макушки горы на камнях и посматривали в нашу сторону.
      - Ты думаешь, они с тобой шутки шутить будут? - хмуро сказал Кольче командор и на меня повел глазами. - Затылком ты их увидел, что ли?
      Мы же сидели к гольцу спиной, когда я предложил Кольче обернуться.
      - Тайменя тащили, когда они вон из тех камней вылезли, - сказал я.
      - Хорошенькое дело! - фыркнул Кольча. - И молчал?
      - Не до них было!
      - Ну ты даешь, Миха!
      - Выдержка, Колян! - усмехнулся я самодовольно и не утерпел, поддел его не без ехидства: - Иногда и женское воспитание чего-то стоит!
      Кольча немного смешался, но тут же и уел меня:
      - А вот ты уже и продемонстрировал один пробел. Чужие дневники без разрешения читать в высшей степени неэтично!
      Нас прервал командор, внимательно наблюдавший все это время за странной парой.
      - Внимание! Видите, за голец вроде пошли. Но они могут наблюдать за нами вон из-за тех камней, незаметно. Делаем вид, что мы рыбачим и нам на них наплевать.
      - Усекли, Ванек! - с готовностью ответил Кольча.
      Повернувшись спиной к гольцу, мы неторопко занялись своими делами. Командор ремешок из штанов выдернул и стал приспосабливать его под кукан, а мы с Кольчей принялись удочки сматывать. С таким уловом не грех и в табор отправляться. Пускай поглядят на нас, позавидуют!
      Чтобы продемонстрировать золотничникам, как нам вольготно и весело живется, Кольча кувыркнулся несколько раз на сухом песке, поплясал, размахивая руками.
      - Перебор! - недовольно поморщился командор.
      - Отнюдь нет, Ванек! - беспечно воскликнул Кольча, войдя в роль. Только так и радуются настоящей удаче!
      Он вдруг вспомнил про свой фотоаппарат и давай щелкать нас, забегая то с одной, то с другой стороны.
      Я поежился как в ознобе, представив себе, что Профессор сейчас, может быть, ловит на мушку кого-нибудь из нас. Пуля из нарезного ствола тут вполне достанет. Если уж они пошли на такое дело, как поджог тайги, то от них всего можно ожидать. Правда, точно-то мы не знаем, они или не они, но похоже, что загорелась она не без злого умысла.
      - Мой внутренний голос мне подсказывает, что мы имеем дело с очень опытными рецидивистами в их лице, - начал Кольча, когда мы с Ванюшкой привязали тайменя на палку, закинули ее на плечи и пошли к табору.
      - Да, такого фраера, как этот Профессор, на мякинке не проведешь! согласился с Кольчей Ванюшка.
      Этот разговор продолжался и в таборе, когда радость Галкина улеглась и таймень был разделан.
      - Да они сами нас боятся, мальчики! - пылко проговорила Галка. Потому и крутятся возле нас.
      - "Бойся того, кто тебя боится"! - назидательно произнес Колокольчик. - Персидская древняя мудрость.
      - Вот я и думаю, - веско начал командор, - не день, а побольше тут простоять. Скажем, дня три-четыре...
      - Рыбалка понравилась? - уела его Галка.
      - Понравилась, - согласился командор. - Она нас поддержит, покормит тут. Однако главное не в рыбалке: мы этих хлюстов с панталыку собьем. Пускай думают, что мы сюда не за самородками, а рыбачить приплыли. Дошло до вас?
      - Разумно, - признал с тяжким вздохом Кольча. - Только время терять даром не хочется.
      - А, им и подавно не захочется возле нас отираться, когда старанка рядом! - рассудил Ванюшка.
      Я согласился с удовольствием.
      33
      Три дня мы валяли дурака, изображая туристов, приплывших сюда за экзотикой. Рыбачили больше для виду: едва тайменя осилили за это время. Профессор и Гурьян больше не показывались нам на глаза. А ходить по их следам командор наш больше не решался, хотя Кольча несколько раз предлагал свои услуги, вызываясь в разведку.
      - Ну пороскошничали, поели рыбки и довольно, - объявил о своем решении на четвертый день Ванюшка. - В путь-дорожку пора.
      Оставили в тайнике картошку, суточный запас продуктов консервированных и все лишнее. Пойдем теперь пешком. Я уж говорил, что Кутима тут вся камнями завалена и мелководна.
      Курс будем держать прямо к Веселой Воде. Кольчина догадка на этот раз очень заинтересовала нашего командора. Помните: девушки на загадочной картинке убитого охотника радостные и речушка называется Веселая Вода. Девушки за руки взялись, а два ручья слились, образовав речушку, Веселую Воду...
      Лодки мы спрятали в одном месте, моторы в другом. "Держи яйца в двух корзинах!" - сказал по этому случаю командор. Пойдем теперь по тайге прямиком. Такой путь у нас зовется чудницей. Почему? А кто его знает! Может быть, и потому, что каких только чудес не наглядишься, продираясь сквозь таежные дебри.
      На завтрак нам Галка подала студень из головы тайменя. Мировецкий студень получился, приправленный черемшой - таежным получесноком, полулуком. Пальчики оближешь. Да в походе нам все кажется очень вкусным. Так уминаем, что за ушами трещит.
      Стали укладываться, и командор хотел облегчить Галкин рюкзак, кое-что взять у нее себе. Она решительно запротестовала, заупрямилась.
      - Я же тебе добра хотел!
      - А потом будете говорить, что я вам обузой была? - взвилась Галка.
      Ванюшка махнул на нее рукой.
      - Небо сметанится, - сказал я тревожно. - К дождю.
      - У природы нет плохой погоды! - отчеканил Колокольчик.
      Галка хитро повела глазами в его сторону, "Поглядим, мол, что ты к вечеру запоешь!" Мне кажется, что она его не воспринимает всерьез. По ее характеру, Галке должен больше нравиться командор. А впрочем, любовь зла, говорят, полюбишь и козла.
      - Двинули! - скомандовал Ванюшка и первым направился к Кутиме.
      Несколько километров пойдем вдоль нее.
      Я согнулся под тяжестью своего рюкзака и думаю: намнет нам холку эта чудница!..
      Когда-то мне казалось, что тайга - это густой лес сплошняком. Чем дальше в нее заберешься, тем она будет непролазнее и глуше. Но это совсем не так. Тайга, она очень разная. Мне, например, она никогда не надоедает, сколько бы я по ней ни шел. Это только в песне поется: "зеленое море тайги". А идешь по ней, и встают перед тобой гольцы, зияют глубокие распадки, расстилаются пустоши и широкие зеленые елани, залазишь в согры и урманы, пробираешься по зыбунам болотным - калтусам, попадаешь в суходолы и жиденькое редколесье, похожее издали на полынок... Даже на песчаные барханы можно в тайге выйти, или вдруг раскинется перед тобой настоящая степь раздольная, дикая... Вот она какая, тайга-матушка.
      Распрощавшись с Кутимой, мы забрались в такой глушняк, что меня жуть взяла. Под ногами ни мха, ни травы - лепешки палого листа да желтая хвоя.
      - Парни, гляньте: сосна на курьей ноге! - поразился Кольча.
      Верно! Только нога эта - исполин. Желтые корни выбились из земли у ствола и лежат, как когти птицы.
      - А вон - три богатыря! - показала Галка.
      Встали рядом могучие сосны, как братья-близнецы. Двое по краям потоньше, а в центре - самый представительный. Он выбросил лапы-руки в стороны и положил их на плечи своих соседей.
      - Парни, а вы знаете, что лес на нашей планете появился 300 - 400 миллионов лет тому назад? - неумолчно тараторит Кольча. - Раньше, чем трава.
      А я молчу, тихонько посмеиваясь. Сначала разговоры, шутки, анекдоты, а потом каждый поникнет под тяжестью своей ноши и будет молчком кряхтеть, умываясь потом. Так у нас бывает всегда. Надо сразу настраивать себя на тяжелую дорогу.
      Долго и муторно брели мы этим урманом. Часто путь нам преграждала куча мала, устроенная ветровалом. Перелезть через беспорядочно нагроможденные деревья невозможно: во все стороны острыми пиками нацелены обломанные сучья-поторчины. Упадешь на такую пику - пропорет насквозь. Надо обходить завалы. А тянутся они иногда далеко...
      - Привал! - скомандовал Ванюшка.
      Пятьдесят минут марша, десять минут отдыха.
      Рассупонились, свалили все с себя и упали под сосны.
      - Ноженьки-то как не мои! - по-старушечьи напевно протянула Галка. Ох, тошнехонько... Совсем уж я обезножела.
      Она и тут, в походе, то изображает кого-нибудь, то дикцию отрабатывает, чеканя в разговоре каждую буковку. Меня это раньше бесило, а теперь я стараюсь просто ничего не замечать или держаться от Галки подальше, хотя и тянет к ней, честно говоря.
      На душистой хвое, прогретой солнцем, все суставчики, все жилки мои млели в сладкой истоме, выгоняли помаленьку усталость. До чего же приятно вот так полежать после тяжелого перехода!..
      Даже Кольча молчал, умаявшись.
      Молодые деревья поют звонко, весело, а старые тянут басовито, и часто хрипота в их хоре прослушивается, поскрипывание. Колокольчик мне как-то сказал, что под этот лесной шум ему часто вспоминается картина литовского художника Чюрлениса, поразившая его еще в детстве: огромная ручища играет на стволах сосен, как на струнах...
      Задремал я малость и вдруг стукоток слышу бойкий. Как автоматная очередь. Это набежавший ветерок качнул сухое надтреснутое дерево.
      - Подъем! - встал командор.
      Чак подошел к нему и совсем как человек толкнул в бедро, а потом указал мордой на взгорок, по которому спокойно разгуливала лосиха с лосенком шагах в двухстах от нас. Безбоязненно поглядев на Ванюшку, она вздохнула по-коровьи тяжко и шумно, постояла еще маленько и потрусила в молодой сосняк.
      До чего же умен этот Чак. Мне иногда начинает даже казаться, что он понимает наш язык, только ответить не может. А сколько раз ловил я его насмешливый взгляд, брошенный на Дружка. Очень уж они разные по характеру. Ванюшка вот сейчас бросил Чаку кусок жареного тайменя. Пес поймал его на лету, ам и нету. А Дружок со своей долей деликатно отошел в сторону, пожевал там не спеша и проглотил. Мне кажется, что Чак все время его чему-то учит, таская за собой по тайге.
      Вы когда-нибудь в зыбуны забирались? Ну и не советую. В такие минуты мне все время думается, что жизнь моя висит на волоске. Сосновый бор сменился тощим кустарничком, а потом мы оказались в топком калтусе-кочкарнике. Идешь по нему, как по натянутой тонкой резине, и всем своим нутром чувствуешь, что вот-вот она поползет у тебя под ногами и ты по уши залетишь в вязкую и вонючую болотную жижу. Ружья у нас за плечами, а в руках у каждого длинная палка-шест. С зыбунами шутки плохи. "Вот где нас легко можно перестрелять из засады, - подумал я. - Пикнуть не успеешь".
      - Вон впереди ельник виднеется, - разглядела глазастая Галка. - Там должно быть сухо...
      Мне этот ельник показался оранжевым. Круги цветные плывут перед глазами от усталости.
      Кое-как доплелись мы до безрадостной пустоши, за которой стоял ельник, и, едва почувствовали твердую почву под ногами, как все будто подкошенные повалились на траву. Я помог Ванюшке снять с уже лежащего Колокольчика рюкзак. Шляпа его утонула в озере, туристская кепочка осталась где-то в чащобе. Сдернуло веткой, он и не заметил как. Мокрые волосы прилипли ко лбу, а на затылке торчит смешной хохолок.
      - Тяни, тяни лямку, эстет! - дернула за этот хохолок Галка.
      - Вот отдохну и потяну! - серьезно ответил ей Кольча, нисколько не сердясь.
      Небо затянули тяжелые серые тучи, подул ветер, и нудная морось накрыла нас. Стало быстро холодать.
      - Вот кому житуха! - посадил Кольча на ладошку длинную мохнатую гусеницу.
      Она была словно в черной шубе, вывернутой наизнанку.
      - Тепло? - спросил я.
      - Да нет! Ты погляди, сколько у нее ног.
      34
      Почти целую неделю, пять дней, мерили мы вот так тайгу, и на шестой чудница вывела нас на просторный зеленый чаран - лоскут степи таежной. В нос ударили пряные запахи донника, чабреца, шалфея... Ветерок трепал высокий и широкоперый пырей, покачивал помпончики дикого клевера. Голубой острец перевила всюду зеленая кудрявая вязь.
      - Вот это травка-а! - очарованно протянул командор, любуясь чараном. - Сколько тут можно стогов наметать!.. Из остреца сено получается витаминистое и зеленое-зеленое. Как лук.
      - Ягоды! - взвизгнула от радости Галка и вопросительно поглядела на командора.
      - Привал! - разрешил Ванюшка сделать неплановую остановку.
      Сняв рюкзаки, мы жадно набросились на землянику. Это любимая наша ягода. Здесь она показалась нам еще слаще, чем дома. Крупная, сочная, привяленная жарким солнцем, таежная земляника так и таяла во рту. Вот бы ее сейчас с холодным молочком! Я горстями заталкивал ягоды в рот, ел, ел и все никак не мог наесться. Командор нас не торопил. Лениво вышагивая по чарану, он, словно стесняясь кого-то, лишь изредка нагибался за самыми крупными ягодами. Галка подпарилась к Кольче, хохочут громко, уписывая за обе щеки землянику.
      - Ты бы рассказал нам что-нибудь о питательности земляники, - прошу я Кольчу самым серьезным образом.
      Он понял меня, засмеялся.
      - Рот занят!
      Галка привстала, восхищенно любуется степью, прислонив ладошку козырьком ко лбу.
      - Хорошо-то тут как, мальчики!
      И я с наслаждением вдыхаю степные запахи. После приевшихся нам густых настоев смолы и хвои, распаренных солнцем, приятно ощущать степной дух, поглядеть на полевые цветы и травы. А над головами у нас широко раскинулось бездонное синее небо, по которому мы уже соскучились в сумеречных таежных дебрях.