Темный пришелец. (The Alien Dark)

ПОВРЕЖДЕННЫЙ КЛАПАН СЕРДЦА.

Упав на колени, Тагл поднял голову и взревел от горя и отчаяния.

* * *

Тагл слышал, как Стоша звал его, но не шевелился и не оборачивался на его голос, пока геолог не оказался рядом с ним. Тогда штагн вскинул голову и взглянул на него холодно и осуждающе.

— Тагл... — Стоша попятился назад.

— Где она?

Геолог вздрогнул и съежился. Показывая на внутренний отсек, он пробормотал, заикаясь:

— Та... там. В одном из двух длинных металлических контейнеров за перегородкой.

Тагл посмотрел на видимую часть морозильной установки.

— Ты солгал мне, Стоша ди ви. Она мертва.

— Это не совсем верно. — Геолог опустился в кресло около соседнего компьютера.

— Она либо жива, либо мертва. Третьего не дано.

— Образно говоря, Рита на самом деле... спит. Лиш серьезно повредила клапан ее сердца. Тем не менее мы уверены, что сумеем вылечить ее.

Тагл сощурился.

— Это долго объяснять, — сказал Стоша поспешно, — но есть одна совершенно уникальная операция, которую делали джегда тогм. Согласно их записям можно заменить поврежденный орган... например, сердце... органом донора, который умер по другой причине.

Тагл скептически ухмыльнулся.

— Такая операция — возможна, Тагл, — настаивал Стоша. — С тех пор как произошел несчастный случай, Норий изучила все медицинские файлы, чтобы найти способ спасти Риту. Мы проведем замену сердца. Это сработает. Для людей такая операция не представляет особого труда.

— Тогда почему вы не использовали сердце Лиш? — оборвал его Тагл резко, теряя самообладание, так как внутри у него все разрывалось от боли и ужасного чувства невосполнимой потери.

— На то были свои причины, — произнес Стоша спокойно. — Во-первых, нам еще предстоит кое-что изучить, прежде чем мы сможем начать операцию. Мы никогда ничего подобного не делали, и, несмотря на то, что у нас имеется подробное описание этой процедуры, оставленное джегда тогм, нам надо кое в чем разобраться, чтобы оперировать бея. Во-вторых, Лиш оказалась неподходящим донором. Тело Риты отвергло бы ее сердце.

Тагл слушал, но не воспринимал смысла слов. Он попал в водоворот таких эмоций, которых никогда раньше не испытывал. Сжимая край стола, он смотрел на внутреннюю секцию лаборатории, и на глаза его наворачивались слезы. Он зажмурился, чтобы не видеть ненавистные машины, затем снова открыл глаза не в состоянии отогнать от себя представший перед его мысленным взором образ изувеченного и беспомощного тела Риты.

Он перевел взгляд на отвратительный гроб, в котором лежала его подруга, и крепче сжал пальцы. Ему хотелось вырвать из пола подставку и швырнуть ее в стеклянную перегородку, чтобы освободить Риту из экспериментальной тюрьмы, в которую ее заточили. Но что-то сказанное Стошей, что-то, смысл чего он не понял, объятый гневом и горем, остановило его.

— Как ты мог сделать такое? — С горящими глазами, обнажив клыки, Тагл потряс кулаками перед стеклянной перегородкой. — Как ты мог? У тебя не было никакого права лишать ее достойного конца! Никакого права! — Как только он выплеснул на Стошу свою ярость и отчаяние, Тагл вдруг почувствовал страшную усталость, и тогда сама собой отпала необходимость что-то разрушить или сломать. — Лиш тоже находится в одной из этих штук, или ей позволили вернуться к элементам?

— Да, но...

Тагл хлопнул ладонью по столу.

— Но почему Рита не была удостоена чести умереть как подобает? Почему?

Стошу не так-то легко было испугать. Ни один мускул его лица не дрогнул, когда Тагл устремил на него свой разъяренный взгляд.

— Потому что, если бы я поступил так, как предлагаешь ты, Риты бы больше не было. У нее не осталось бы надежды.

— Какой надежды, Стоша? Ты не смог использовать сердце Лиш для нее. Она мертва.

— Она не мертва! — закричал Стоша и судорожно сглотнул слюну. — Ее тело заморожено в жидком азоте, — продолжал он уже мягче, — процесс распада тканей приостановлен.

— Она умерла. — Ощущая невероятную усталость и опустошенность, Тагл упал в кресло около компьютера.

— Буквально... она... да... умерла. Но ей не обязательно оставаться в этом состоянии. Как только мы закончим наше исследование, наладим аппаратуру и найдем донора, Рита будет возвращена к жизни.

— Возвращена к жизни? — Сомнение и искра надежды пробежали по лицу Тагла.

— Да, да. Морозильная камера создана именно для того, чтобы сохранить пораненное или пораженное болезнью тело для будущего, когда его можно будет вылечить и оживить.

Тагл не спускал глаз со Стоши, но душа его была в смятении. Если бы давным-давно он не узнал джегда тогм и их упрямое нежелание смириться с неизбежным, он бы никогда не поверил, что подобная операция — возможна. Неожиданно у него появилась надежда, ибо он не сомневался, что если во Вселенной и существовал кто-то способный изобрести машину, чтобы победить смерть, так это были джегда тогм.

Неправильно расценив молчание Тагла, Стоша быстро добавил:

— Рита верила в успех дела, Тагл. Это было ее решение — использовать технику землян. Она знала, что мы не поможем ей, и она знала о достижениях инопланетян в области медицины. Она наткнулась на морозильные камеры и на инструкции к ним незадолго до того, как на нее напала Лиш. Она добровольно погрузилась в состояние гибернации, близкое к смерти, с целью быть замороженной.

— Желание смерти? Рита?

— Скорее, желание жить. Это был ее единственный шанс, и она его не упустила.

— Ты действительно считаешь, что вы сумеете оживить ее? — спросил Тагл осторожно.

— Мы все проверили. Норий уверена, что у нас получится.

— Тогда почему же инопланетяне не спасли самих себя с помощью этих машин?

Геолог пожал плечами.

— Вот тут ты меня прижал к стенке. — Не обращая внимания на озадаченное выражение лица Тагла, Стоша покачал головой и продолжил: — У них потрясающая техника, и системы функционируют отлично, а значит, у них были свои причины. Они делали много такого, чего нам не понять.

Тагл кивнул, но вопрос по-прежнему волновал его. Во всех творениях рук человеческих отразилась их любовь к жизни. Они славили жизнь, они пели ей гимны. Венера стала обитаемой только благодаря им. Зиготы жили, и Рита тоже будет жить. Так почему же они не использовали морозильные камеры, чтобы спасти себя?

Тем не менее, осознав, что у Риты была надежда, мозг Тагла переключился на проблемы миссии и беев.

— Ты уверен, что зиготы — жизнеспособны, Стоша?

— Да, абсолютно.

— Если необходимо, ты можешь поместить их в инкубатор и заняться их дальнейшим развитием.

Стоша чуть не подавился от удивления, но ответил ровным голосом:

— Конечно. Мы готовились перенести их в основную морозильную камеру, когда Лиш...

Резко встав, Тагл дотронулся до плеча геолога.

— Пойдем. Ты мне нужен.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Тагл медленно выходил из состояния транса. Он уже перешел на уровень близкий к пробуждению и напрягся. Он чувствовал Стошу и присутствие кого-то более сильного: Бьера. Дежурные выпрямились, когда он открыл глаза, но он посмотрел мимо них. От возбуждения и нетерпения он очень часто дышал, почти задыхался, и ему пришлось заставить себя успокоиться. Ни Стоша, ни Бьер не вымолвили ни единого слова, пока он не повернулся в их сторону.

На лице Стоши было написано беспокойство, когда он наклонился вперед и заглянул в глаза штагна.

— Ты в порядке?

Тагл кивнул и сел. Он опустил ноги на пол и взглянул на Бьера. Психолог сидел на откидном стуле у стены. Его коричневая шерсть казалась сейчас почти черной, густые брови встали домиком. В глазах его горела злоба.

— Ты опять предашь нас, Тагл ди джегн? — спросил Бьер нагло.

— Я никогда не предавал беев, Бьер.

— Ты знал о банке человеческих зигот на этой станции, Тагл. Жизнеспособные зиготы людей! Но ты все равно разрешил Стоше продолжать работать с ними. Майда шли! — с презрительной усмешкой произнес Бьер.

Тагл с невозмутимым лицом посмотрел на разозленного психолога.

— До недавних пор я не подозревал о жизнеспособности эмбрионов. И Стоша тоже. Никто не предавал беев.

— Ты — предатель. Все предатели!

Стоша без предупреждения вскочил со стула и двинулся к психологу, угрожающе рыча:

— Думай, кого ты называешь предателями, Бьер ти агн!

Тагл остановил Стошу отрывистым выкриком:

— Хватит! У нас найдутся дела поважнее, о которых надо позаботиться.

Стоша заколебался и, убрав когти, вернулся на место. Он ничего не сказал, но не спускал с Бьера горящего взора.

Опасность миновала, и психолог опять обратился к Таглу:

— Что может быть важнее угрозы срыва нашей миссии в этой звездной системе? Существование живых человеческих клеток делает нас преступниками! — Уши Бьера зашевелились, и он заерзал на стуле, переводя взгляд со Стоши на Тагла и обратно. — Они умерли! Почему бы не оставить их в покое?

— Зиготы инопланетян не перестали бы быть жизнеспособными, если бы мы не нашли их,— ответил Тагл терпеливо. — Они бы все равно существовали.

— Не уверен, — фыркнул Бьер с сомнением. — Само их существование опасно.

— Их существование может спасти миссию, Бьер. — Тагл встал. — Где тут переговорные устройства, Стоша?

— В центре управления станцией.

Бьер выступил вперед:

— Как они могут спасти миссию?

— Так же, как они спасли Лиш.

— Но Лиш — мертва.

— Она бы не умерла, если бы Вит сумел оттащить ее от Риты, не сломав ей шею. Она не заснула. Потребность защитить беев от инопланетян придала ей сил, чтобы не уступить желанию смерти. Остальные захотят жить по той же причине.

Тагл обошел психолога и направился к двери.

Бьер и Стоша последовали за Таглом. Один за другим они устремились к Центру Управления Станцией.

Тагл почувствовал слабый запах беспокойства и взглянул на Стошу.

— Что тебя тревожит?

— Я просто думал о Лиш. Она пыталась уничтожить банк зигот. Если мы действительно разбудим кого-либо еще, они также захотят уничтожить его.

— Но ты-то этого не хочешь, Стоша, не правда ли?

— Нет.

Тагл кивнул:

— И я не хочу.

— Почему? — Бьер схватил Тагла за руку.

Тагл поскользнулся и чуть не упал. Вырвавшись из цепких пальцев Бьера, штагн зарычал.

Бьер либо не понял намека, либо просто проигнорировал его.

— Если зигот не будет, — проурчал он, — не будет и угрозы.

Стиснув зубы, Тагл промолчал. Ему становилось не по себе при одной мысли, что надежда, пережившая века, может вдруг погибнуть, но он знал, что Бьер ничего не поймет. Его надо было усмирить, объяснив все чем-то, выходящим за пределы нежелания совершать преступление против Вселенной.

— Если, — сказал Тагл решительно, — зиготы будут уничтожены, у беев не будет причины, чтобы жить. Нам с тобой известно, что отсутствие сигнала с Хасу-дин еще не значит, что корабль колонизаторов не летит к нам. А члены команды этого не знают. Я не позволю им умереть, и нам нужен банк зигот, чтобы поддерживать в них желание жить, пока я не смогу убедить их в возможности запуска корабля независимо от молчания наших радиопередатчиков! И затем нам нужен банк зигот, чтобы они справились с ситуацией. Но он будет защищен.

— Кем?

— Мною, Бьер. — Стоша встал за спиной Тагла. — Норий, Витом и Чиуном тоже.

— А я защищу их всех. — Тагл предостерегающе взглянул на Бьера. — Никто не коснется зигот, и я не потерплю никаких вопросов. Мы больше не будем спорить. Я уже принял решение.

Бьер съежился под испепеляющим взглядом Тагла.

— Мы теряем драгоценное время.

Тагл развернулся и зашагал по коридору. Стоша поспешил вслед за ним, Бьер держался на расстоянии.

Когда они добрались до Центра Управления, Стоша быстро включил все переговорные устройства, соединенные проводами с компьютерами инопланетян. Тагл сел в центре, приказав Стоше и Бьеру занять места справа и слева.

— Тут не хватит переключателей, чтобы соединиться со всеми одновременно, — сказал Тагл, — а поэтому мы сосредоточим наши усилия на скрытых венья-агнах. Если мы разбудим хотя бы одного из них на каждой станции, то у них будет отличная возможность разбудить остальных.

Стоша потряс головой и произнес печально:

— Но с момента окончания срока для передачи сообщения прошло две недели, Тагл. Ты что, действительно думаешь, что нам удастся вывести хоть кого-то из состояния шока?

Надевая наушники, Тагл пожал плечами.

— В состоянии гибернации, когда все процессы в организме протекают медленнее, бей живет дольше, так что я считаю, что голодная смерть пока что не наступила. Я думаю, что ситуация кризиса может вызвать пробуждение некоторых скрытых венья-агнов, откупорив каналы в их мозгу. Даже в полусне они должны откликнуться на внешние раздражители.

— Не знаю, Тагл, — сказал Бьер. Он, очевидно, забыл и гнев, и страх, увидев перед собой конкретную задачу. — Даже частичная активизация связи между левым и правым полушариями мозга должна была подавить желание умереть. Если бы они бодрствовали, они бы попытались вступить с нами в контакт. Но они хранят молчание, а значит — спят.

— Спят, — пробормотал Тагл, нажимая клавиши идентификации, — но не обязательно беспробудным сном. Они могут находиться в состоянии обыкновенной гибернации.

— Как это так? — спросил Стоша.

— Они окружены дю-агнами, погружающимися в предсмертный сон, и у них нет стимула бороться с общим упадническим настроением.

Бьер неистово замотал головой:

— Да. Это возможно, и если они пребывают в состоянии нормальной гибернации, то тогда сработает и не даст им заснуть окончательно рефлекс тревоги.

Тагл набрал персональный код Гейна и настроил передатчик на двусторонний контакт.

— Электрический разряд при срочном вызове активизирует рефлекс тревоги.

— Это очень смелая попытка, — сказал Стоша, набирая код Верды.

— Что ты имеешь в виду?

— Велики шансы провала.

Тагл помолчал в задумчивости.

— Не думаю, чтобы джегда тогм верили в то, что у них много шансов на помощь инопланетян.

Стоша посмотрел на Тагла и усмехнулся:

— Нет, конечно, нет. — Развернувшись к терминалу, геолог тоже надел наушники. — Ага, и ни черта не слышно.

Тагл ничего не сказал, но отметил про себя, что, как только они выберутся из кризиса, ему надо будет заняться изучением чужого языка. Устроившись поудобнее в кресле, он велел Бьеру и Стоше набрать коды семерых скрытых венья-агнов.

Приборы замигали ярким голубым светом, и с Луны в космос полетели сигналы. Тагл высчитывал разницу во времени, дожидаясь, когда на разных станциях будет зафиксирован срочный вызов с базы землян. Когда, по его мнению, первый сигнал достиг "Дан тални", он начал обратный счет времени.

— Будьте начеку, — наконец заявил он. — Если первая передача возымеет какое-то действие, то мы вскоре начнем принимать ответные сигналы.

Они ждали молча, напряженные и взволнованные, глядя на приборы и прислушиваясь к треску в наушниках. Минута бежала за минутой. Прошел час.

— Тагл...

Штагн-джий дернул головой. Геолог сморщил нос и нерешительно шевелил ушами. Тагл затаил дыхание, а Бьер выпрямился и замер.

— Что? — спросил психолог нетерпеливо.

Стоша помолчал, потом улыбнулся.

— Тина — на линии.

Тагл быстро включил канал переговоров и дал Стоше понять, что сам хочет поговорить с ней. Слабый, неуверенный голос Тины свидетельствовал о том, что она еще не полностью проснулась. Тагл приготовился использовать весь шоковый потенциал своих новостей, чтобы ускорить процесс ее пробуждения.

— Это Тагл ди джегн. Просыпайся! Это срочно. — Ему хотелось бы подождать немного ответа, но в его распоряжении осталось мало времени. Он должен был вызвать выброс адреналина в кровь Тины до того, как она обнаружит, что она одна не спит и действует на "Дан тални", а затем запаникует от страха перед изоляцией.

— Беи — в опасности. Тина. В большой опасности. На Луне — инопланетяне. Живые инопланетяне. — Тагл краем глаза уловил, как нахмурился Стоша, но другого выхода у него не было. — Включи сирену тревоги на корабле. Разбуди всех. Делай все, что угодно, но разбуди их. Понимаешь? Ты должна ответить мне до того, как покинешь рубку. Ответь мне, Тина.

Тагл заколебался и вздохнул, не в силах придумать ничего, что сделало бы его послание более ясным. Сглотнув, он приготовился ждать ответа Тины, чувствуя на себе тяжелый взгляд Стоши. Он повернулся и встретился взглядом с его сердитыми серыми глазами.

— А если они решат напасть на Луна Бейз, Тагл? — спросил Стоша.— Что, если они атакуют базу с целью ее уничтожения?

— Этого не произойдет, — сказал Тагл уверенно.

— Почему?

— Дю-агны ненавидят все чужое. Когда мы объясним, что живыми инопланетянами мы назвали замороженные зиготы, угрозы, которую они представляют, будет недостаточно, чтобы спровоцировать их на настоящую атаку. — Тагл потер глаза и проверил время. — К тому же техника инопланетян представляет нам такие уникальные возможности, что беи не решатся сломать ее.

— Какая техника? — поинтересовался Бьер подозрительно.

Тагл спокойно посмотрел на него, проигнорировав тон, которым был задан вопрос.

— На станции есть морозильная установка, Бьер. Она позволяет делать запасы свежего мяса. Эта техника может коренным образом изменить будущее беев, когда они станут летать на более дальние расстояния к другим звездам. Да ей просто цены нет.

Бьер собрался возразить, но передумал. Он что-то поправил на панели и прошептал:

— Мне кажется, я поймал сигнал Гейна. Но я не уверен.

— Продолжай. — Тагл обернулся к Стоше: — Что-нибудь есть?

Стоша отрицательно качнул головой.

Через мгновение в наушниках Тагла отчетливо прозвучал голос Тины:

— Послание получено, Тагл. Я на полетной палубе, и сирены включены. Я думаю, я смогу включить системы тревоги на заправочной станции и на астероиде. Как только я закончу, я отправлюсь лично будить членов экипажа. Я оставляю канал открытым для ответа. Вы действительно в опасности? Инопланетяне угрожают вам? Пожалуйста, передай инструкции для дальнейших действий. Конец связи.

С шумным вздохом облегчения Тагл откинулся на спинку стула. Он едва успел прийти в себя, как Бьер потянулся к нему и включил другой канал переговоров.

— Это Гейн, — сказал психолог просто.

Кивнув, Тагл взял себя в руки и приготовился повторить ту же уловку, которая так хорошо сработала в случае с Тиной. Первая часть его плана, который он составил во время транса, похоже, удалась, если реакция Тины была типичной для других скрытых венья-агнов. Он не хотел пока думать о второй части, хотя и не сомневался в необходимости и правильности ее осуществления.

Отодвинув вторую часть плана на задний план, Тагл нагнулся вперед и приступил к спасению Гейна.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Тагл ходил вокруг огромного телескопа, поглаживая гладкую металлическую поверхность, ощупывая выступы и углубления. Ему хотелось отвлечься от всего, но взор его был прикован к темному небу.

Из-за отсутствия света в помещении звезды, казалось, сверкали ярче, чем обычно. Темень да звезды... навечно.

Команда Луна Бейз еще не приспособила телескоп для беев. Тагл взглянул на огромный механизм и фыркнул. Он чувствовал непреодолимое желание обозреть Вселенную, приблизить к себе на мгновение все ее чудеса. Он искал и не находил спасения от второго заключения, к которому пришел во время транса.

Тагл погрузился в состояние сна, чтобы убедиться в правильности своего решения относительно беев. Как он и предполагал, в процессе анализа своих действий он не выявил никаких ошибок. План оживления беев, рассредоточенных на разных космических станциях, сработал отлично.

Тина, Гейн и Верда проснулись благодаря срочному вызову с Луны. Ото сна очнулись также еще шесть членов команды, включая Сани эс ог, и сейчас они совместными усилиями пытались вывести из шока остальных. По крайней мере, половина миссии беев будет жить и продолжать приготовления к прибытию корабля колонизаторов.

В силу особенностей транса Тагл был вынужден также проанализировать свои подозрения, возникшие у него, когда он размышлял о расписании переговоров с Хасу-дин. Он больше не мог игнорировать вопросы, не дающие ему покоя: он стал венья-агном, и в душе его горел огонь.

А что, если корабль так и не взлетел с Хасу-дин?

У них не будет маленьких джегни, а значит, некому будет и унаследовать результаты их трудов.

Тагл бесшумно ступал по ковру. Он подошел к стене и прижался лицом к стеклу, ища утешения у звезд, а в мозгу его заново прокручивались основные факты. К моменту предполагаемого прилета корабля колонизаторов экипаж "Дан тални" будет иметь у себя за спиной восемьдесят лет напряженной работы в чужой звездной системе. И вот по истечении пятидесяти лет они вдруг столкнулись с тем, что корабль может вообще не появиться. Они так и не получили никакого сообщения с Хасу-дин. Богн проверил межзвездный передатчик и не обнаружил неисправностей. Тагл признавал, что техника беев была первоклассной, но не совершенной. Они могли ошибиться, вычисляя световую траекторию сигнала. И такое было возможно.

Но он думал, что, скорее всего, корабль взлетел, однако сообщения о его отправке никто им не посылал.

Совет Медиаторов, руководимый верховным штагном, знал, что подписал смертный приговор дю-агнам, не передав им послания относительно корабля колонизаторов. Таглу оставалось только удивляться, почему они пошли на такой шаг.

Возможно, штагны с Хасу-дин решили, что разведчики могли встретить инопланетян вскоре после того, как они вызвали колонизаторов. Тогда их ответное послание заранее предупредило бы враждебно настроенных существ и дало бы им время подготовиться к нападению. Тагл считал, что подобное не исключалось, так как дю-агны люто ненавидели все чужое.

Возможно, причины Совета Медиаторов, по которым они хранили молчание, носили более частный и субъективный характер и имели отношение только к экипажу "Дан тални", наполовину состоявшему из венья-агнов.

Тагл нахмурился, зная, что его соотечественники-штагны в состоянии транса могли вычислить, что проявивший себя венья-агн, не сдерживаемый предрассудками и правилами нормального, контролируемого дю-агнами общества, обретет силу и свободу, и тогда его не так-то просто будет загнать в прежние рамки привычного для дю-агнов поведения. Совет Медиаторов, не имея возможности предугадать, чем кончится эксперимент Бьера, должно быть, не захотел рисковать, предпочитая, чтобы до прибытия корабля колонизаторов никто из скрытых венья-агнов себя не проявил.

При мысли об их предательстве у Тагла кровь стыла в жилах. Тем не менее в состоянии транса он сделал вывод, что причины Совета Медиаторов, побудившие их воздержаться от передачи сообщения с Хасу-дин, не играли никакой роли в судьбе миссии и его подчиненных беев. Если время докажет, что Совет намеренно пытался саботировать "Дан тални", то им придется расхлебывать последствия своей лжи уже после прибытия корабля.

А если колонизаторы вообще никогда не прилетят, то Тагл все равно сумеет позаботиться о том, чтобы его жизнь и жизнь членов экипажа не пропали даром.

Он приступит к выполнению второй части своего плана: ради Риты, научившей его любить, ради джегда тогм, чья наука вернет ее к нему.

Прикрыв глаза, Тагл представил себе лицо спящей Риты. Даже будучи замороженной и находясь на самом пороге смерти, она была полна решимости и неуемной страсти к жизни, что сроднило ее по духу с инопланетянами, победившими смерть. Рита не умрет. Она вернется, чтобы быть с ним в будущем... будущем, так не похожем на ее прежнее бытие. Рита возродиться для будущего, ради которого она пожертвовала своей жизнью.

Тагл оперся ладонями о толстое прозрачное стекло, как бы касаясь звезд, которые манили его к себе, когда он был ребенком. Давным-давно одно то, что он добрался до Чай-те, показалось бы ему достойной наградой за все неудобства и мучения. Но он стал венья-агном, потенциальным борцом за свою жизнь, и он не допустит, чтобы его труды пропали даром. Все, что он сделал, достанется джегда тогм.

Медленно повернувшись, Тагл уставился в темноту и впитал в себя чужой запах, сильный запах победителей. Люди завещали своих детей непонятному и неопределенному будущему, отдав их в незнакомые руки Тагла ди джегна. А он подарит им завтра.

Штагна больше не волновали последствия его действий, от которых он мог пострадать, когда прилетит корабль колонизаторов, если он вообще когда-нибудь появится. Мысль об изгнании больше не ужасала его. Изолированный от беев, он никогда не будет одиноким.

С ним будут джегда тогм.

ЭПИЛОГ

Когда Майкл Джемисон очнулся от сна, голова его раскалывалась от боли, набухшие веки жгло изнутри, в горле першило. Он попытался пошевельнуться, и все мускулы его тела свело в судорогах.

Он выругался про себя, проклиная болезненные приготовления и компьютеры, которые выбрали его. Он не знал, какое лекарство использовалось для его усыпления, но побочные эффекты от него оказались ужасными. Предположив, что он приходит в себя раньше, чем ожидалось, он удивился, почему его до сих пор не заморозили.

"Ну и ладно", — подумал Майкл. Он теперь по-новому смотрел на перспективу быть похороненным. Он вовсе не был уверен, что ему хочется неподвижно лежать в жидком азоте только потому, что у компьютера было странное представление о том, какие из его талантов могли пригодиться в неопределенном будущем.

Майкл улыбнулся шутке, и тысячи иголок моментально вонзились в его кожу вокруг рта. Он застонал. Затем его внимание привлек чей-то шепот.

Приготовившись к новому приступу боли, Майкл попытался приоткрыть глаза. Наконец ему удалось слегка приподнять веки. Откуда-то сверху на него лился мягкий оранжевый свет. Перед глазами у него стоял туман, но уши, похоже, не обманывали его. Вокруг него кто-то возбужденно переговаривался.

Зажмурившись, Майкл подумал о Россе, Шерри и Энди.

Энди.

Сердце Майкла сжалось, когда он представил жизнь без Энди. Это будет невыносимо. Лучше уж лежать рядом в холодильниках, чем маяться в одиночестве. Он был готов скорее дотерпеть пытку до конца, чем предать Энди и ее план, ради которого она собиралась пожертвовать собой. Вздохнув, Майкл сосредоточился на своей собственной судьбе.

Удивляясь, почему он бодрствует, Майкл моргнул. Когда он открыл глаза во второй раз, туман частично рассеялся. Вокруг царила тишина, и он снова зажмурился, надеясь, что скоро он сможет видеть. Тревожная мысль пришла ему на ум. А что, если компьютер допустил ошибку? Может, они вообще его не заморозят? Он почувствовал одновременно и облегчение, и сожаление.

Глубоко вздохнув, Майкл чуть не потерял сознание от боли. Он настроился на худшее. Он давно знал, что у судьбы извращенное чувство юмора и что она никогда не бывает доброй. Но теперь, когда он решил присоединиться к Энди, слишком горько и тяжело будет очутиться в таком положении, которое трудно назвать привилегированным. Приподняв веки, он различил несколько лиц, склонившихся над ним.

Волосатые лица.

Изумленный, Майкл быстро закрыл глаза и сморщился, набрав полную грудь воздуха. Очевидно, он все еще находился под действием лекарства и галлюцинировал, а если и нет, то всем врачам необходимо было побриться. Или... он не решался признаться себе в том, что, возможно, его заморозили, а потом инопланетяне Энди оживили его. Врачи были в основном женского пола, а поэтому галлюцинация казалась более вероятным объяснением того, что он видел.

Не обращая внимания на боль в груди, Майкл глубоко вдохнул и открыл глаза. Он не галлюцинировал.

Вокруг него стояли существа, похожие на кошек, с длинными лохматыми гривами и круглыми глазами. Все они смотрели на него. С любопытством. По крайней мере, он надеялся, что им было просто интересно. Они производили впечатление злых агрессивных созданий, однако в их глазах светились ум и сочувствие. Майкл переводил взгляд с одного на другого. Кем бы или чем бы они ни были, между собой они различались по цвету. Преобладали серый, коричневый, серебристый и черный цвета. Глаз профессионального репортера схватывал каждую деталь, стараясь ничего не пропустить.

Что-то коснулось его руки.

Вздрогнув, Майкл вздохнул и повернул голову. От этого движения у основания его черепа что-то взорвалось. Но боль прошла, как только репортер сфокусировал свое внимание на бледном лице Энди. Ее ресницы затрепетали, и слабая улыбка пробежала по ее сухим губам. Пальцы Энди скользнули по его рукаву.

Один из инопланетян похлопал его по другой руке. Майкл поднял глаза, и язык его прилип к небу. Существо растянуло губы, и показались желто-коричневые клыки. "Острые зубы плотоядного", — заметил Майкл с беспокойством.

Огромное серое создание нежно сжало плечо репортера. Майкл выдержал тяжелый взгляд инопланетянина и сглотнул нервно, когда тот улыбнулся... или оскалился. Опять-таки он не был уверен в этом.

— Привет, дружище, — сказал незнакомец приятным баритоном. — С тобой все а... о'кей?

Майкл от удивления смог только кивнуть.

Более крупное, серебристо-черное существо с зелеными глазами приблизилось к кровати и уставилось вопросительно на Майкла. Серый отошел в сторону как бы из уважения к черному. Первый инопланетянин довольно хорошо говорил по-английски, несмотря на необычный акцент. Второй произносил слова быстро и отрывисто.

— Я — Тагл ди джегн.

— Майкл Джемисон, — выдавил из себя Майкл.

Кивнув, Тагл издал ласковое урчание.

— Нет больше джегда тогм. Теперь вы живы.

— Да, — сказал Майкл, чувствуя умиротворение и радость в существе, стоящем рядом. — Теперь я жив.

Майкл не имел ни малейшего представления о том, что этот один из биллиона шанс сулил ему, но в данный момент ему было наплевать. Пока что ему хватало того, что он ожил.

Он нащупал пальцы Энди и, сжав их, улыбнулся Таглу:

— Спасибо.

КОНЕЦ