Темный пришелец. (The Alien Dark)

Тагл попытался пошевелить руками, но не смог. Сквозь дымку, застилавшую его глаза, он увидел, как Бьер подплыл к терминалу и включил систему безопасности, закрывая вход в помещение.

— Я споткнулся... я... — пробормотал Тагл. Ему нужно было сосредоточиться, чтобы не впасть в бессознательное состояние.

— Спокойнее, Тагл. Отдохни.

Тагл прикрыл глаза, напрягая и расслабляя мускулы рук и ног.

В сорок семь лет он еще считал себя молодым, однако долгое путешествие плохо сказывалось на его здоровье. Он не спал столько, сколько следовало, по той же причине, почему он не вступал ни с кем в связь. Обязанности штагна-джия требовали, чтобы он всегда был на ногах. Он не мог себе позволить такую роскошь, как зимняя спячка или полное единение с женщиной. Теперь он пожинал плоды подобной самодисциплины.

— Тагл!

Резкий окрик Бьера вернул штагна в реальный мир. Он боролся с надвигающимся на него туманом, который путал его мысли.

— Что случилось?

— Ты устал и находишься на грани срыва. Я должен позвать Агр.

— Нет. — Тагл сделал попытку приподнять голову. Тупая боль остановила его. Как только он ей уступил и откинулся назад, тошнота прошла. — Мне нужен врач, Бьер. Мне нужно немного поспать.

— Я действительно думаю...

— Я в порядке. — Головная боль утихла, и Тагл вздохнул с облегчением. — Я просто был в открытом космосе. Поотвык я от таких прогулочек...

— В открытом космосе? — Бьер ринулся к сетке и повис над ней на канате. — В открытом космосе?

— Да. — Слабый запах беспокойства достиг носа Тагла.

— Что ты делал в открытом космосе?

Тагл замялся, но потом решил, что у него нет особых причин не сказать Бьеру о ракете инопланетян. Команда скоро узнает о ней, и, возможно, ему понадобится совет, как избежать всеобщего погружения в предсмертный сон от отчаяния.

— Гейн обнаружил космический корабль или даже скорее станцию непонятного назначения. Я вышел наружу... — Тагл услышал удивленное восклицание Бьера. Запахло страхом. Он открыл глаза и увидел, что лицо психолога потемнело от испуга. — Очень древний аппарат. Совершенно заброшенный.

— Заброшенный аппарат. — Бьер запрокинул голову и уставился на потолок. Прошло немало времени, прежде чем он взял себя в руки. Голос его задрожал, когда он наконец спросил: — Насколько древний?

— Не знаю. Тысячи лет... миллионы... — Говорить ему стало трудно. Тагл нахмурился, ощущая, как вокруг него воцарилось странное спокойствие. На него повеяло запахом осмотрительного выжидания в засаде. — Надо его проверить.

— Зачем?

От испытующего взгляда Бьера Тагл содрогнулся. Он хотел сесть, но ремни крепко его держали.

— Есть вещи, которые мне надо знать... факты. Я должен выяснить...

— Что? Если корабль древний и покинутый, что тебе еще нужно?

— Кто-то построил его и вывел на орбиту Чай-те 2. Я должен узнать, кто и...

— Нет, ты ничего не должен. Там никого нет, — говорил Бьер низким, ровным голосом. — В этой системе нет признаков цивилизации.

— Это не доказано, — выпалил Тагл. В затылке у него опять стало покалывать. — Мы не проверяли внутренние планеты.

— Космическая промышленность не ускользнула бы от наших приборов. Кто бы ни построил ракету, его уже нет. Если их нет, тебе не стоит засорять голову мыслями о них.

Тагл затряс головой, и боль усилилась.

— Но они там были. Они могут вернуться.

— Могут? Ты штагн-джий, Тагл. Только факты имеют для тебя значение! Факты! Инопланетян больше нет!

— Я не знаю, Бьер... Я... — закричал Тагл в то время, как череп его просто раскалывался от боли.

— Тагл... — Бьер склонился над ним. Вдруг глубокая печаль на лице психолога сменилась выражением явной угрозы. Его голос обрушился на Тагла, как кусок льда: — Ты не должен думать о том, что может быть, но чего на самом деле нет.

Помещение наполнилось тошнотворным запахом опасности. Встревоженный, Тагл барахтался в сетке.

— Может быть! — Зарычав презрительно, Бьер схватил веревки, стягивающие грудь Тагла, и подтянул его к себе. В глазах психолога горело ненасытное желание смерти. — Что ты за штагн, Тагл? Какой штагн станет принимать во внимание догадки и фантазии?

Тагл съежился. Его зрачки расширились от страха и смущения, когда Бьер отпустил его и рыча уцепился за канат. Затем, игнорируя усиливающуюся боль, Тагл возобновил свои попытки освободиться.

— Ты устал и ослаб, Тагл. Ты довел себя до изнеможения. Ты беспомощен, не состоянии разорвать эти веревки. Но ты сопротивляешься. Зачем? Зачем ты сопротивляешься?

Тагл испепелял Бьера взглядом, оскалившись, как дикий зверь. Повышенное кровяное давление откупорило каналы в левом полушарии его мозга, и тотчас же активизировались спящие нервные клетки. Волны импульсов побежали из правого полушария в левое.

Тагл трясся всем телом, чувствуя, как его мозг избавляется от ограничений аналитической схемы мышления. Кровь отхлынула от его лица, когда он вырвал одну руку и потянулся к Бьеру, выпустив когти.

Зарычав, психолог отдернул канат и перенесся на безопасное расстояние.

Тагл ворочался в сетке, не обращая внимания на боль, пульсирующую в его ушах, и напряжение в шее. Ремни не поддавались.

— Смирись, Тагл! — дразнил его Бьер, но в голосе его появились нотки страха.

Первобытная жажда крови, полыхавшая в изумрудных глазах штагна, и ужасные обнаженные клыки и когти были совсем не тем, чего добивался психолог. Тем не менее он не мог бросить начатый эксперимент.

— Ты побежден. Тебе не выбраться наружу.

Тагл драл ремни в клочья, обезумев от ярости.

— Ты не хочешь сдаваться, не так ли, Тагл? Тебя не победить. Ты борешься... совсем как венья-агн. Ты — венья-агн!

Раздалось отчаянное рычание Тагла, но мягкие стены поглотили звук. От шока он потерял сознание еще до того, как прозвучало последнее скорбное слово.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На протяжении полного рабочего дня Тагл балансировал на грани между гибернацией и сознательно контролируемым течением транса. Его мозг отчаянно боролся с наплывом скрытой ранее информации. Факты, догадки и эмоции переплетались в нем, в то время как биоаналитический механизм транса работал на отбор необходимых данных из разрозненных кусочков информации.

Только один-единственный сон пробился сквозь черную пелену, мешающую Таглу осознать, что в его мозгу начался творческий мыслительный процесс венья-агна. Ему приснилось, что "Дан тални", вечная искра света, мчащаяся во тьме, бросил вызов ракете инопланетян. Корабль беев устремился ей навстречу, не в состоянии ни остановиться, ни спастись от пламени, которое неожиданно вырвалось из древнего, покинутого инопланетянами звездолета и уничтожило его.

Только когда мозг Тагла справился с эмоциональной травмой, в его сознании стали рушиться защитные барьеры. Штагн перешел на уровень субтранса, пытаясь найти некое стабилизирующее начало в своих мыслях.

Он вспомнил об огромных космических кораблях беев, вращающихся вокруг самого большого спутника Чола, кораблях, предназначенных для межзвездных путешествий и получающих энергию для двигателей из атмосферы луны. Вспомнил он и конференции, которые устраивали перед отлетом миссии, а также лица пяти других штагнов-джиев. Ощущение кровного родства.

Ищи... определяй... сосредоточься...

Перед его мысленным взором предстало безмятежное лицо Зара эф ста, единственного руководителя миссии, кто уже достиг цели своего путешествия. Теперь его и их родную планету Хасу-дин разделяли десять световых лет. Если звездная система, которую исследовал Зар, обладала хотя бы малой долей богатства Чай-те, тогда сигнал вызова корабля колонизаторов уже два года как в пути.

Но если система бедна природными ресурсами, тогда Зар и его команда мертвы... по собственному желанию.

Тагл слегка задрожал, но дрожь быстро прошла. Медленно переходя из бессознательного состояния в состояние полного транса, он принялся изучать свой сон.

В юности, готовясь к миссии, Тагл слыхал, как старый и опытный штагн-джий описывал ощущение кровного родства, возникавшее у штагнов по отношению к кораблям, которыми они командовали, ощущение такое сильное, что бей и его машина казались слитыми навечно воедино. Тагл понял это только сейчас. Его судьба была неразрывно связана с "Дан тални", и во сне в образе корабля он видел самого себя. Пламя, думал он, воплощало в себе опасности, подстерегающие его в инопланетной тьме, в которую он осмелился вступить.

Осмысливая свои видения, он вспомнил и тот забытый сон на Чай-те 2. Тогда он был в отчаянии и вплотную приблизился к тому, чтобы добровольно пожелать самому себе смерти. Теперь он вознесся над смертью: он стал венья-агном.

Подсознательно Тагл принял новый образ мышления. В не затронутом эмоциями состоянии транса он спокойно исследовал эффекты перехода на другой жизненный уровень. Ненужная информация была устранена. Его мозг как мозг штагна-джия функционировал превосходно, и он стал выстраивать программу анализа во сне.

* * *

Открыв глаза, Тагл был немало удивлен, увидев склонившуюся над ним Риту. Неуверенная улыбка играла в уголках ее рта.

— Рита, — сказал Тагл дребезжащим голосом.

— Не надо ничего говорить.

Подсунув руку под его шею, Рита приподняла его голову и поднесла к его губам трубку с водой.

Он осторожно, мелкими глотками выпил ее.

— Что ты тут делаешь?

— Кто-то должен был охранять тебя.

Слабая улыбка не разгладила морщинки усталости и тревоги вокруг ее глаз. Рита подалась вперед, укладывая голову штагна. Длинная серебристо-черная шерстка ее мордочки защекотала ему лицо.

Тагл вздрогнул:

— Сколько я спал?

— Больше шестидесяти часов.

— Три дня! — Тагл потянулся к застежкам. — Инопланетяне...

— Корабль в доке, и мы летим к Чай-те 5... по расписанию.

Рита положила ладони на плечи штагна и заставила его лечь.

Тагл хмыкнул, но подчинился ее молчаливому приказу.

— Кто отдал распоряжение сойти с орбиты?

— Сани.

Вполне логичное решение для образа действий дю-агна. Он взял себе это на заметку, чтобы понаблюдать за ними в будущем, на случай, если они тоже были скрытыми венья-агнами. Существование пассивных венья-агнов перестало быть секретом для Тагла, но он не знал, кто из членов экипажа был подвержен этим изменениям. Ему приходилось полагаться только на свои собственные наблюдения да на новое, незнакомое чувство под названием интуиция, и от этого ему становилось как-то не по себе.

Нуждаясь в любой информации, которую он только мог получить, Тагл спросил:

— Почему Сива не желала участвовать в работе исследовательской группы?

— Она не объяснила. Я подозреваю, что она просто не хотела иметь ничего общего с машиной инопланетян.

Тагл с любопытством смотрел на Риту, спрашивая себя, что побудило ее взять на себя ответственность дежурного у постели спящего аналитика. Это было обязанностью верной подруги жизни или преданного подчиненного, с почтением относящегося к своему начальству. Они никогда не состояли в связи, и биолог, похоже, не питала к Таглу особого уважения.

— Странно, что ты попросила Сиву подменить тебя, Рита. А я-то уж думал, что ты всеми силами стремишься к работе с инопланетным аппаратом.

— Это правда, но... — Рита отвернулась от него.

Тагл поймал ее за запястье.

— Почему? Что может быть важнее научной работы, дела всей твоей жизни... дела, имеющего историческое значение?

Рита напряглась, глядя на него круглыми глазами и не говоря ни одного слова.

— Конечно, я тебя не интересую. — Тагл сделал паузу, влекомый к ней нежным, сладким ароматом. — Ты ни разу не выбрала меня, Рита. Почему?

— Потому что сексуальное желание было всем, что я могла разбудить в тебе, и, когда я отвергала тебя, физическая боль была всем, что мучило тебя. Ты уделял мне ровно столько же внимания, сколько и любой другой женщине, которая хотела тебя.

Сердце Тагла забилось сильнее в предвкушении чего-то необъяснимого, и кровь забурлила в венах, как во время брачного периода. Ошеломленный своей реакцией на странные слова Риты, он уставился на нее. Целью любовных игр и смыслом совместного проживания было продолжение рода и поддержание отношений до тех пор, пока не вырастут джегни. Но все начиналось с возбуждения сексуального интереса в партнере, однако Рита, похоже, ждала от него чего-то еще.

Смущенный, Тагл, однако, почувствовал, как сильно он хочет узнать Риту поближе.

— Пробудила ли ты в ком-нибудь нечто большее, чем сексуальное желание, Рита? — спросил он осторожно.

— Конечно, нет. Они были мне нужны как партнеры по спариванию.

К усиливающемуся смущению и отчаянию, бушевавшему в штагне подобно неожиданному штормовому ветру, теперь примешалась и злость. Тагл сощурился и крепче сжал пальцы:

— И ты считаешь, что я не в состоянии удовлетворить тебя?

Зашипев, Рита отпрянула назад.

— Как раз наоборот, но я хочу от тебя не только первобытного совокупления. — Ее глаза горели от ярости, не уступающей гневу Тагла. Но вдруг она расслабилась. — Шрудан дю-агн. Ты безнадежный аналитик. Ты никогда не поймешь.

Рита отодвинулась от него, но Тагл нежно дотронулся до нее:

— Но я хочу понять. — Рита неуверенно посмотрела на него. — Выбери меня в следующий раз, — сказал Тагл ласково. — Ты должна выбрать меня.

Рита долго не отводила от него глаз, потом отвернулась к стене и сменила тему разговора:

— Следует позвать Норий и Агр. Они очень обеспокоены твоим здоровьем, особенно тем, что ты пребывал в состоянии транса.

Наблюдая за ней, Тагл осознал, что он совсем запутался. Сильные эмоции, обуревавшие ее секунду назад, уступили место хладнокровию дю-агна.

— Я обещала дать им знать, как только ты проснешься, — продолжала Рита. — И Бьеру. У него депрессия после твоего срыва.

Тагл потряс головой. Он был необычайно взволнован тем, что так страстно желал Риту, а она так упорно отвергала его, но, несмотря на это, он понимал, что бесполезно пытаться обсудить все с самого начала. Оставив эту проблему на потом, он обратил свое внимание на более насущные вопросы.

— Не зови Бьера. Я свяжусь с ним сам, но позже.

Тагл знал, что не мог открыто обвинить психолога в попытке убить его. В деле о неудавшемся убийстве ему не отделаться признанием вины и общественным порицанием. Наказанием Бьеру стало бы изгнание. Но Тагл не мог лишиться единственного на борту корабля специалиста, имеющего четкое представление о функциях мозга беев. Бьер был ему нужен, чтобы разгадать загадку скрытых венья-агнов, а для этого придется пренебречь его правом привлечь психолога к суду за его преступление. Но Бьеру не выйти сухим из воды, Тагл поступит с ним по-своему.

— Как дела вообще? — спросил Тагл небрежным тоном. — С кораблем, я имею в виду?

— Неплохо, учитывая обстоятельства. Чужой летательный аппарат оказался шоком для многих. Некоторые члены экипажа проявляют признаки летаргии, но другие... Есть такие, которые действуют довольно бодро для дю-агнов. Если бы я не знала... — Рита с любопытством посмотрела на штагна. — Ты, похоже, тоже не очень-то расстроен, Тагл.

Тагл игриво округлил глаза:

— Чем?

Рита не удержалась и воспользовалась случаем, чтобы вывести его из себя:

— Существа, которые построили ракету, могут быть где-нибудь поблизости. Может, это даже разведывательная станция из другой звездной системы.

— Да, знаю.

— Неужели?

Тагл замялся, не испытывая ни малейшего удовольствия от того, что ему удалось удивить Риту. "Шрудан дю-агн", — подумал он. Он перестал быть безнадежным дю-агном. Несмотря на то что ему было известно, что с ним произошло, Тагл пока не чувствовал себя готовым честно признаться в этом. Даже Рите. Он принял изменения в себе на интеллектуальном, а не на эмоциональном уровне. Общество продолжало преследовать венья-агнов за их прошлые грехи, за разрушения и агрессию, хотя сама история доказала ценность абстрактного мышления. Всякое крупное усовершенствование в жизни беев было связано с творческим мыслительным процессом. Это стало очевидно и во время транса, вызванного психической травмой, от которой Тагл только что оправился. Однако штагн еще не до конца сжился с идеей, что он превратился в венья-агна, и пока с трудом приспосабливался к своему новому существованию.

Существовала и другая причина держать в секрете преобразование, происшедшее в схеме его мышления. Тагл знал, что не потерял способности анализировать факты и выносить справедливое решение. Никто на борту "Дан тални" не мог сделать правильный выбор относительно колонизации. Если ему придется выступить против нее, Сани, начни она подозревать о его измененном статусе, объявит его приказ не заслуживающим доверия голословным утверждением. Это будет неверно, но команда может поддержать ее.

— Тагл... — Рита опустила глаза и затаила дыхание. — Почему ты не бросил нас на Чай-те 2? — прошептала она.

— Я не могу тебе сказать, но...

Рита подняла голову и с необыкновенной теплотой посмотрела на него своими янтарными глазами.

— Я не жалею о своем решении.

Тагл передернул плечами, чувствуя в своем теле какое-то напряжение. Он не мог сказать Рите, что принял бы то же самое решение, но по другой причине. Он не знал почему, но только он не хотел разлучаться с ней.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тагл смотрел на изображение инопланетного космического аппарата на экране обзора в грузовом отсеке корабля. Гейн и Стоша стояли рядом с ним.

— Мы очистили его, насколько это оказалось возможным, — сказал Стоша, — но боюсь, что полностью восстановить его не удастся. Сейчас мы воссоздаем общую картину на компьютере, чтобы позже представить ее как приложение к основному отчету.

Тагл кивнул, сжимая сильнее поручень. Даже после дополнительных шести дней отдыха под наблюдением Риты и Норий он еще не совсем пришел в себя. Однако постоянно поступающие сообщения о том, что дю-агны впадали в состояние непреодолимой усталости и апатии, что по сути являлось первоначальной стадией добровольной смерти, требовали от него немедленного принятия решения относительно отправки звездолета колонизаторов.

— Вы узнали, с какой целью он использовался? — спросил Тагл. — Сколько ему лет? Откуда он?

— Да, но... — Стоша сглотнул. — Несмотря на то что у нас есть непреложные факты, остается много неясных и необъяснимых вещей.

И опять Тагл кивнул. Преображенный венья-агн или нет, Стоша, как и другие, подверженные изменениям, продолжал действовать как аналитик.

Биолог повернулся к передвижной вакуумной камере и показал на инопланетный аппарат, находящийся внутри.

— Вот что интересует нас больше всего.

Зачарованный, Тагл не сводил глаз с камеры. Золотистая поверхность прямоугольного предмета была покрыта какими-то каракулями.

— Инопланетяне потратили немало сил, чтобы предохранить его от разрушения, — сказал Стоша. — Он был покрыт толстым слоем прозрачного пластика. На самом металле нет ни одной царапины. Вит нашел ключ к расшифровке нарисованных здесь знаков.

— Аппарат — это биологическая станция, — заметил Гейн. — Ее запустили с третьей планеты около ста миллионов лет назад.

Пораженный, Тагл молча глядел на геолога и инженера.

— Здесь написано, — добавил Стоша отрывисто. Он прижал палец к оконному стеклу камеры. — Вот эти маленькие кружочки обозначают звездную систему.

— Откуда вы знаете?

— Здесь отмечены все планеты и их спутники. — Стоша передвинул палец в сторону диаграммы, напоминающей солнце с лучами. — Так выглядела звезда сто миллионов лет назад. Компьютер подтвердил правильность их чертежей.

— А вот это что? — спросил Тагл, имея в виду другую диаграмму.

— Треугольник изображает сам аппарат. Эта линия, — Стоша ткнул пальцем в закорючку, похожую на S, — траектория от Чай-те 3 до Чай-те 2.

— Зачем она нужна?

— Станция однажды перебросила в атмосферу второй планеты одноклеточные организмы, — ответил геолог.

Тагл оскалился:

— Зачем?

Глаза Стоши возбужденно засверкали, и он начал объяснять:

— Чтобы превратить углекислый газ в кислород. Эти символы обозначают молекулярную структуру основных химических элементов. В соединении с тем, что мы узнали о жизненных формах на Чай-те 2, мы получаем довольно любопытные данные. Существование станции проясняет многие вопросы, которые недавно казались нам неразрешимыми.

— Все, кроме одного, — произнес Тагл. — Атмосфера третьей планеты состоит из углекислого газа. Зачем инопланетянам превращать в кислород атмосферу Чай-те 2?

— Вокруг Чай-те 3 раньше не было углекислого газа. — Показывая на другую серию диаграмм, Стоша продолжал с энтузиазмом: — Вот вторая планета, отмеченная кружочком, а эти завитушки описывают те изменения в атмосфере, которых инопланетяне стремились добиться. Вот этот круг символизирует собой третью планету. Вокруг нее второй круг — слой кислорода. Какие-то таинственные процессы привели к преобразованию его в углекислый газ после запуска станции.

— Такое возможно?

— Теоретически да. Но я пока не проработал проблему до мельчайших деталей.

Тагл замолчал, давая своей голове время усвоить новую информацию и разобраться в бесконечных вопросах, возникающих один за другим. Он взглянул на Гейна.

— Как получилось, что аппарат так долго не сходил с орбиты?

Хмурое лицо инженера просветлело.

— Электромагнетизм. Заряжающееся и разряжающееся от энергии солнца поле.

— А инопланетяне? — Тагл уставился на своих подчиненных. — Что сталось с ними?

Гейн пожал плечами.

Что-то напоминающее печаль промелькнуло в глазах Стоши, когда он повернулся к экрану обзора.

— Не знаю, Тагл. Не знаю наверняка. Но...

— Но? — требовательно переспросил Тагл.

— Эта станция была запущена в космос специально. Металлическое покрытие, система управления, обеспечивающая движение по орбите... Они хотели, чтобы ее нашли.

— Кто нашел? — Горло Тагла сжалось, и слова прозвучали еле слышно.

— Кто-нибудь, кто окажется поблизости. В данном случае — мы.

— Но зачем?

Теперь и Стоша пожал плечами.

— Я и этого не знаю.

Оставив геолога и инженера работать, Тагл направился к доку. Инопланетный аппарат стоял, слегка покосившись, и выглядел до смешного маленьким между двумя шаттлами, замершими у стартовой линии в параллельных отсеках. В доке никого не было.

Пристегивая к рукам ускорители, Тагл не спускал глаз с ракеты. Разглядывая символы на ее металлической поверхности, он про себя подивился, что же они означали. Сама машина не могла ничего рассказать об инопланетянах, а ему хотелось знать о них все. Он хотел знать внешний вид, запахи, звук голоса тех, кто изменил целую планету. В мирах, не пригодных для жизни, беи создавали условия, благоприятствующие их работе, но они никогда не думали о том, чтобы перестроить саму природу.

Облетая ракету, Тагл приблизился к ее исковерканным крыльям и дотронулся до железной пластины, отошедшей от ее корпуса. Он коснулся рукой надписи и обвел ее пальцем. Одна его половина боялась, что миссия "Дан тални" найдет на какой-нибудь планете потомков древних строителей. Другая его половина боялась, что этого не произойдет.

* * *

Бьер ти агн сидел перед терминалом в зале для переговоров. Тагл, так и не снявший с рук ускорителей, болтался в воздухе перед ним, но в его запахе не чувствовалось примеси злости. Штагн заговорил со спокойствием уверенного в своем превосходстве командира.

— Объясни, почему некоторые члены экипажа, включая и меня, неожиданно начали мыслить абстрактными понятиями?

Бьер медлил с ответом, мучимый страхом и тревожными предчувствиями.

— Кое у кого из беев связка между правым и левым полушариями мозга находится в дремлющем состоянии.

Тагл с мрачным удовлетворением отметил про себя неловкость в поведении Бьера. Он пока не собирался признаваться в своем статусе венья-агна, но надо было дать Бьеру понять, что он знал об окончательности и завершенности перехода на новый уровень и что это не причинило ему никакого вреда.

— И что же вызывает активизацию нервного канала?

— В условиях экстремального стресса в крови вырабатывается фермент, прочищающий закупоренные рецепторы, — ответил Бьер монотонным голосом.

— Всегда ли преобразование имеет характер мгновенного и законченного действия?

Бьер покачал головой:

— Нет. Процесс идет постепенно, пока не возникнет давления извне. Ни в ком... кроме тебя... не произошло полного переворота.

— Кто-нибудь еще на борту корабля подозревает о возможных изменениях?

— Сани эс ог.

Тагл напрягся. Он мог контролировать Бьера, но был бессилен заставить Сани хранить молчание. Ему оставалось только надеяться, что Сани знала об опасности распускать свой длинный язык в такой ситуации.

— Сколько всего насчитывается потенциальных венья-агнов?

— Тридцать процентов населения Хасу-дин.

— Я имею в виду на борту "Дан тални".

Бьер от волнения выпустил когти.

— Пятнадцать.

Тагл подпрыгнул на месте.

— Половина экипажа? Как Совет позволил скрытым венья-агнам участвовать в миссии, имеющей историческое значение?

— Потому что дю-агн не способен сделать правильный выбор и сориентироваться в области, выходящей за пределы его знаний и опыта.

— Объясни-ка поподробнее.

— Возможности мозга дю-агна ограничены, потому что он не воспринимает того, что ему неизвестно. Венья-агн может и будет размышлять над неизвестным, если есть даже ничтожная доля его вероятности.

Тагл уже испытал это на собственном примере, однако ему верилось с трудом, что дю-агн медиаторы дали добро на участие венья-агнов исключительно по этой причине.

— Был ли этот вопрос перед запуском корабля согласован со штагном?

Психолог кивнул.

Тагл продолжал:

— Почему именно скрытые венья-агны? Почему не обычные венья-агны?

— В дополнение к упомянутой мною причине миссия была к тому же экспериментом, — произнес Бьер ровным голосом. — Если бы факты оказались неоспоримыми, а ситуация ясной и понятной, то скрытые венья-агны никогда бы не проявили своих истинных наклонностей. Они бы по-прежнему действовали как нормальные аналитики. Но кризис вызвал пробуждение спящих клеток, и... — Бьер беспокойно ерзал в кресле.

— И что? — спросил Тагл нетерпеливо.

— Сдвиг в схеме мышления будет сдерживаться годами тренировок и устоявшимися среди аналитиков обычаями. Или... такова была моя гипотеза. Я думал, они станут размышлять о неизвестном, но отнесутся к подобным рассуждениям, как дю-агны. Но совсем не так, как я предполагал.

Тагл придвинулся к Бьеру. Он завис над ним и посмотрел на него сверху вниз:

— Почему?

Бьер съежился в кресле.

— Если бы не латентные венья-агны на борту корабля, аналитики обследовали бы планету, не обнаружили бы признаков разумных существ или вообще ничего интересного, и тем бы дело и кончилось. Вместо этого Стоша и Верда заметили что-то необъяснимое. Они изобрели теории, которые ничего не прояснили, но внесли смуту в ряды беев.

— Так только кажется, Бьер.

— Что ты хочешь сказать?

— Да, они заметили что-то необъяснимое, и сдвиг в их сознании сделал их действия непредсказуемыми. Они не избежали влияния активизировавшихся нервных связок в мозгу, но они и не смогли отказаться от привычек дю-агнов. Поэтому они поступили единственным возможным образом, чтобы защитить свою научную репутацию и Закон. Они исследовали каждый факт, чтобы убедиться, что они не упустили ничего по-настоящему важного.

— И они взвалили на тебя, штагн-джий, груз неподтвержденных данных! — Защищаясь, Бьер повысил голос: — Они воспользовались твоей склонностью к фантазиям, а фантазии могли привести к...

— Неверному решению из-за моего скрытого статуса венья-агна?

— Да.

— А поэтому ты и взял на себя смелость устранить опасность перегрузки моего мозга или моей смерти.

— Да, — подтвердил Бьер, не дрогнув. — Я думал, что шок от воздействия на твою измененную нервную структуру приведет к физической или умственной смерти. Я ошибся, но я должен был попытаться

— Зачем?

— Я не мог разрешить тебе погрузиться в транс для принятия решения, зная, что твоя голова засорена недоказанными теориями и догадками.

— Для бея ты слишком далеко зашел, — сказал Тагл, отодвигаясь назад. — И совершенно зря. Биопроцессы транса штагна не позволяют непроверенным данным смешаться с фактами.

В лице Бьера проскользнуло сомнение:

— Ты не можешь быть уверенным в этом, Тагл.

— Но я уверен. Я находился в трансе во время травмо-сона. Мозг штагна в состоянии транса отвергает любые неуместные и голословные утверждения.

Закрыв глаза, психолог вздохнул.

— Я надеялся... — Он взглянул на Тагла, и выражение покорности разгладило напряженные складки у его рта и глаз. — Что ты выберешь — смерть или изгнание — в наказание за попытку лишить тебя жизни?

После долгой паузы Тагл произнес:

— Ни то ни другое. Я не понимаю всей сложности венья-агнов, Бьер. Если мы вызовем корабль колонизаторов, нам придется провести здесь еще пятьдесят семь лет. Может возникнуть другая непредвиденная ситуация, в результате которой появятся новые венья-агны и мне понадобится дельный совет. Ты единственный, кто может помочь.

Бьер пошевелил ушами:

— Но по Закону ты должен наказать меня.

— Я собирался привлечь тебя к суду, но потом передумал, потому что не хочу, чтобы дело получило огласку. Дай мне честное слово, что больше никогда не будешь сомневаться в моих намерениях, способностях и оценках как штагна-джия. Я оставлю за собой право следить за тобой и оценивать твои поступки.

— Согласен.

— И никто не должен узнать об эксперименте или моем измененном статусе. Команде хватает забот, незачем разрушать веру в их штагна. Ты должен соответствующим образом проинструктировать и Сани.

— Хорошо.

— Ты также должен держать меня в курсе всех изменений, происходящих с членами экипажа.

Бьер кивнул не раздумывая.