Чародей с гитарой (№7) - Сын чародея с гитарой

Куда-нибудь.

— Ни хрена себе точный маршрут, — проворчал Сквилл. — Сдается мне, кореш, талант ориентироваться достался тебе в наследство от Джон-Тома заодно с певческими способностями.

Банкан обогнул пузырьковый куст, не обращая внимания на шарики с запахом персика, которые неторопливо вылетали из овальных ротовых отверстий взрослых цветков.

— И все-таки согласитесь: потрясно мы сейчас выступили.

— А че, я не спорю, — уступил Сквилл. — Но было бы офигенно потряснее, если б мы потеряли Маджев сидюк. Тут бы нам и опаньки.

— Ну, больше не к чему так рисковать. — Банкан не жалел труда, чтобы успокоить друга. — Попробуем что-нибудь простенькое… Надо убедиться, что наш успех не случайность.

— А разве мы еще не убедились? — спросила Ниина.

Банкан поворошил мех на ее затылке.

— Как ни крути, проигрыватель включился из-за чаропесни моего отца.

Нам надо подстраховаться, найти что-то свое. — Голос его звучал взволнованно. — Я постараюсь что-нибудь придумать.

— Эт меня и пугает, — прошептал Сквилл.

Банкан на ходу развернулся и зашагал спиной вперед.

— Всего одно заклинание, но чтобы оно было только нашим. Если не получится, обещаю больше не затрагивать эту тему.

— Врешь ты все, Банка. — Ниина похлопала ресницами, глядя на юного человека. — Но я все равно тебя люблю. — Она повернула голову к брату.

— Слышь, устрицеглот, че мы теряем?

— Ежели концерт выйдет боком? — Сквилл оттопырил нижнюю губу. — Да сущие пустяки. Можа, пальцы. Или черепушки.

— Я буду осторожен, — пообещал Банкан. — Если начнутся неприятности, сниму чары — для этого достаточно опустить дуару. Или вы перемените тему, или просто умолкнете. Между прочим, от вас зависит ровно столько же, сколько и от меня.

— Да? Ну, лады, коли так. — Сквилл все еще колебался, очень уж много страшилок наслушался от отца. Но под дружным натиском сестры и Банкана он в конце концов сдался.

Они остановились на берегу реки. Ниже по течению располагался маленький водный пригород Мигова Излучина, там и жили Сквилл с Нииной, а по соседству — разномастный, но в целом солидарный прибрежный народ: выдры, ондатры, бобры, зимородки и прочие обитатели речных берегов, а также представители иных зоологических видов, коим просто нравилось мирное журчание серебристых струй. Сейчас на реке никого не было видно. По части торговли Обрубку было далеко до его старшей сестры Вертихвостки, которая по широченному и глубоченному руслу бежала аж до самого океана Глиттергейста. И не счесть, сколько раз Банкан приходил сюда после школы, сколько времени отдал с друзьями нырянию, плесканию и всяческому бултыханию в этих бодрящих водах. Здесь никто его не подкалывал, ибо для человека плавал он отменно, никто из людей-сверстников и даже выдрят, чуток неуклюжих по молодости лет, не мог сравниться с ним в водной акробатике.

Впрочем, сейчас у него на уме было вовсе не плавание.

Они остановились футах в девяти над водой; дальше земляной склон переходил в галечный пляж, а рослые деревья сменялись кустарником и травой. Солнечные лучи играючи, как нож масло, рассекали томные воды.

И — ни единого шевеления в лесу на другом берегу, только под налетающим то и дело ветерком колокольные деревья названивали в контрапункте со своими родичами, обжившими этот берег.

Банкан сел на ближайший валун, свесил ноги над водой и взял дуару на изготовку. Выдры смотрели на него выжидающе.

— Ну, кореш, это твой концерт, — сказал Сквилл. — Об чем прикажешь петь?

Ниина кокетливо поправила бандану.

— По-моему, у вас уже разок неплохо получилось, — проговорил Банкан. — Я так думаю, сможете выдать еще чего-нибудь.

— Мы? Нет уж, фигушки. Кажись, это ты хотел спасать мир. Будто он этого ждет не дождется.

«Нужно что-нибудь основательное», — подумал Банкан. Но как назло ровным счетом ничего не шло в голову. Выдался прекрасный денек, река дышала покоем, в Колоколесье не пахло ни одним злым колдуном, и никто поблизости не звал на помощь. В таких обстоятельствах чаропение выглядело сущей блажью.

И все-таки надо попробовать. Если выдры усомнятся в его готовности к совместной деятельности, у них, возможно, больше ничего не получится. Особенно если о затее проведают Мадж с Виджи.

— Есть охота, — заявила вдруг Ниина.

— Скоро ужин, — напомнил брат.

— Точняк, только рубать хочется щас. — Ниина покосилась на Банкана.

— Как насчет наколдовать хавки? Попробуем, а? Мы ж на Обрубке. Давай чаропением рыбку вкусную приманим.

«Рыба — это не очень основательно», — подумал Банкан.

— Как-то неромантично, — с сомнением отозвался он.

Ниина раздраженно дернула хвостом и ткнула в юношу коротким пальцем.

— Банник, послушай, че я тебе скажу. Оно конечно, клево и кайфово хилять по белу свету, махаться с адскими ордами и выручать всякую замордованную шелупонь. Но беда в том, че в таких странствиях завсегда нагуливаешь волчий аппетит. Так че не мешало б выяснить первым делом, смогем ли мы в пути своими силами заморить червячка.

— Я в том смысле, что начинать следовало бы с чего-нибудь простенького, — пробормотал Банкан.

— И Мадж бы одобрил, — добавила Ниина.

— Эт точно. — Сквилл весело присвистнул. — Мадж все одобряет, че связано с хавкой.

— Ладно, пусть будет еда. — Банкан тяжело вздохнул. — Ну, я жду.

Снова пошушукались близнецы. Затем разошлись. Ниина посмотрела на Банкана. И дружно топнули три ноги.

Мы пришли без лески и поплавка,

Но зато готовы сожрать быка.

Нам нужна еда, нам нужны харчи.

Пусть плывут харчи из речных пучин.

Заблести, плавник, зашурши, песок,

В наши глотки влезет любой кусок.

Лишь бы нам за ним не нырять ко дну.

Ни сачок не взяли мы, ни блесну.

Выдры пели в приятном расслабленном ритме, на этот раз Банкан успевал легко. Над грифом успокоительно сиял зеленоватый нимб.

Гармоничный союз речитатива и аккордов плыл над безмятежными просторами Обрубка. Однако рыба упорно не проявляла желания разорвать опаловую гладь и пасть к ногам чаропевцев. Ни одна сребробокая красавица не высунула нос из омута под валуном. Река знай себе текла — невозмутимая и ко всему безразличная.

Пальцы Банкана оторвались от струн.

— Э, ребята, без огонька поете, — упрекнул он выдр. — В чаропесню надо вкладывать душу, Джон-Том все время об этом твердит. Чтобы с помощью музыки вытворять чудеса, одних аккордов и слов маловато. Делу нужно отдаваться всем сердцем, дарить ему самые сокровенные чувства.

— Е-мое, чувак, а че мы, по-твоему, делаем? — огрызнулся Сквилл.

— Ага, между прочим, я взаправду есть хочу, — добавила сестра.

— Значит, надо захотеть еще сильнее, — заключил Банкан. — Не думайте о чаропении, не думайте о волшебстве. Думайте только о том, как вы проголодались.

— Так ведь это ей охота хавать, а не мне, — возразил Сквилл.

Банкан метнул в него сердитый взгляд.

— Так пусть и тебе захочется.

Выдр задумался.

— Ну, раз ты говоришь, че без этого никак… Пожалуй, я и впрямь чуток проголодался от такой работенки. Точняк! Я тут с тобой лясы точу, а в пузе кишка кишке бьет по башке.

Банкан улыбнулся.

— Вот это я и имел в виду. — Его пальцы вновь легли на струны. — Ладно, попытаемся еще разок. Но теперь души и сердца вкладываем без остатка. А заодно и желудки.

Выдры соприкоснулись усами и грянули снова. Банкан сразу ощутил разницу. В стихах появилась энергия, удержать которую по силам разве что парочке выдр, — взрывная, нервная, зубодробительная, стимулирующая выброс адреналина в кровь. Банкану — опытному дуаристу — пришлось попотеть, чтобы не отстать.

Над рекой появился темно-зеленый туман. Чаропевческая мощь выкачивала осязаемую энергию из некоего каббалистического хранилища мглы. Туман клубился, сгущался, створаживался, перетекал с места на место совершенно непредсказуемо — точь-в-точь грозовое облако, не знающее, куда через мгновение его понесет ветер. Под Банканом затрясся валун, словно занервничала сама земля. Зашуршали, застучали друг о друга камешки на берегу, завибрировали травинки — тысячи нерукотворных камертонов вторили сверхъестественному и сверхмощному нарушению покоя.

«Неужели, — подумал слегка вспотевший Банкан, — оно выходит из-под контроля?» Выдры, похоже, не разделяли его тревоги — знай себе шпарили рэп.

Из-под валуна вдруг вывалился изрядный ком глины, камень накренился, и Банкан едва не свалился с него. Он судорожно зашарил ступнями в поисках опоры; при этом дуара осталась в руках и даже не умолкла, чем была обязана не столько его здравомыслию, сколько навыкам музыканта. На противоположном, доселе незыблемом берегу Обрубка появились трещины, глина и песок сползали в воду, оставляя влажные шрамы.

В тумане материализовалось нечто громадное, с продолговатым туловищем и плоскими гибкими конечностями. Рыба, как и хотели Сквилл с Нииной. Но такой огромной рыбины Банкан не видел ни разу в жизни. Даже не предполагал, что подобные существуют. Загипнотизированный этим чудом, он машинально продолжал играть.

Рыбина вздымалась над туманом и не на шутку волновала реку хвостом.

Очень скоро прояснился один немаловажный факт: это вовсе не рыба.

Банкан оставил дуару в покое.

— Эй, ребята! Хорош.

Выдры обернулись — последние строки они пели, сидя спиной к реке.

Банкан показал на чудовище.

— Сеструха, — зашептал Сквилл, — я, конечно, завсегда дивился твоему аппетиту, но даже не подозревал, до чего ж ты у нас прожорлива.

Плод чаропения перегородил реку от берега до берега. Он был раз в двенадцать длиннее Банкана и весил, должно быть, не меньше, чем все население Линчбени, прилегающих ферм и пары пригородов. Спина у него была голубая, а брюхо темно-серое. Полосатая нижняя челюсть — вся в белых пятнах. Могучий хвост покачивался, разгоняя волны заодно с водорослями и рыбной мелочью. Сравнительно небольшой глаз заметил на берегу теплокровных. Громадная башка со скрипом попыталась было повернуться к ним, но ей воспрепятствовало узкое русло.

— НУ-КА, ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ САМОМУ ДОГАДАТЬСЯ, — прогремел голос, вибрируя, точно исполинский колокол. — ВЕДЬ ЭТО ВАМ Я ОБЯЗАН СВОИМ ПОЯВЛЕНИЕМ, А?

— Н-ну… — Сквилл ткнул пальцем в сторону сестры. — Это была ее идея.

— Че?! — взвизгнула возмущенная Ниина.

— А че, разве не тебе приспичило червячка заморить?

Тут же вспыхнула яростная потасовка, мохнатый вопящий клубок покатился по мокрому берегу.

— Выдры. — Банкан слегка улыбнулся, как будто это слово объясняло все.

— Я И САМ ВИЖУ. — Синий кит, недовольный внезапной переброской в чужую среду, говорил исключительно веско. — ДЕЛО В ТОМ, ЧТО, КАЖЕТСЯ, МНЕ ОЧЕНЬ НЕ ХВАТАЕТ ОКЕАНА. ВО-ПЕРВЫХ, ТУТ МАЛОВАТО ВОДЫ, А ВО-ВТОРЫХ, УЖЕ ВОЗНИКЛА ПРОБЛЕМА С ДЫХАНИЕМ. ТАК ЧТО, ЕСЛИ ВЫ НЕ ПРОТИВ…

Банкан сглотнул.

— Гм… А что будет, если мы не сумеем вернуть вас в океан?

— ТОГДА И У ВАС ПОЯВЯТСЯ СЕРЬЕЗНЫЕ ПРОБЛЕМЫ. ВО-ПЕРВЫХ, ОГРОМНЫЙ ТРУП, ОТ КОТОРОГО НЕ ТАК-ТО ПРОСТО ИЗБАВИТЬСЯ, А ВО-ВТОРЫХ, КРОВНАЯ ВРАЖДА С МОИМ НАРОДОМ.

Банкана временами посещали грезы о морских путешествиях, и ему вовсе не хотелось, чтобы они перешли в разряд несбыточных. Как ни крути, трудновато бороздить моря, когда крупные киты все поголовно желают тебе смерти. Поэтому он благоразумно решил сделать все от него зависящее, чтобы исчерпать инцидент, к вящему удовлетворению сторон. И как можно быстрее.

— Это всего лишь досадная случайность. — Банкан показал на Ниину. — Моей приятельнице захотелось рыбки…

— РАЗВЕ Я ПОХОЖ НА РЫБУ? — поинтересовался кит.

— Лишь отдаленно.

— НАДЕЮСЬ, Я НЕ ОШИБУСЬ, ПРЕДПОЛОЖИВ, ЧТО МОЙ НЕВОЛЬНЫЙ ПЕРЕНОС В ЭТОТ МАЛОЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ ЭСТУАРИЙ — РЕЗУЛЬТАТ НЕУДАЧНОГО ВОЛШЕБСТВА?

— Я же говорю, это досадная случайность.

Солидные габариты и манеры кита никак не повлияли на самообладание Банкана. Маловероятно, что океанский житель выскочит из реки и погонится за чаропевцами.

Но его, конечно, придется выручать. Отправлять восвояси. Банкану была невыносима мысль, что смерть этого существа будет на его совести.

Да и отец, если узнает, по головке не погладит.

— Не волнуйтесь, мы вас отправим назад. Правда, я не совсем понимаю, как получилось, что вы оказались здесь. Мы поможем, обещаю.

Но сначала надо уговорить этих выдр, чтобы они оставили друг дружку в живых.

— ПОЖАЛУЙ, ВЫ ПРАВЫ! — прогремел кит.

Разнять дерущихся выдр ненамного проще, чем успокоить ураган, однако Банкан справился. Сквилл злобно поглядел на сестру, поправил свое драгоценное кепи и, пока Ниина приводила себя в порядок, осыпал ее насмешками.

— Ну, давай, сеструха, — подначивал он, — расскажи нашему гостю, как ты его собиралась слопать.

— Слушай, отсохни, а? Сядь на рожу и не тявкай!

Стряхивая с одежды грязь и траву, она посмотрела на Банкана.

— Ну че, чаропевец? Как нам перекинуть эту тушу в глубокий океан?

— Да ведь это ваши стишки его сюда затащили, — пробормотал Банкан.

— Я есть хотела! Я всегда завожусь, когда есть хочу. Думала, споем — и из реки вылезет что-нибудь вкусненькое. А не этот говорящий бурдюк с ворванью.

— Я НУЖДАЮСЬ В ПОМОЩИ, А НЕ В ОСКОРБЛЕНИЯХ.

Выдры посовещались и в конце концов кивнули Банкану. Тот заиграл, испытывая скорее надежду, чем уверенность. Оттого ли, что певцы уже слегка поднаторели, или от страха перед гневом Маджа голоса звучали свободнее и слаженнее, чем в прошлый раз. Банкан тоже не ударил в грязь лицом. Снова сгустился зеленый туман, скрыв китовую тушу, и наконец из него донесся удовлетворенный вздох.

— В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЕЕ, — посоветовал кит на прощанье.

Банкан скрипнул зубами, но от комментариев воздержался, не желая разрушить удачные чары.

Эй, чувак, отправляйся домой и не ной,

В океан, где креветки, сардинки, медузки!

На фига тебе сдался Обрубок наш узкий?

Поздоровайся снова с родной глубиной.

Ты вертайся взад, на морской размах,

Там рассола хлебни, закуси планктоном.

Ну, а мы, распрощавшись с твоим беконом,

Остаемся с носом и на бобах.

Раздалось резкое «бам-м», и краткий, но мощный порыв зеленого ветра повалил троицу с ног. Живая плотина больше не перегораживала реку, накопившаяся вода гигантской волной хлынула вниз по Обрубку, устремясь к широкой Вертихвостке.

Приподнявшись на локтях, Сквилл наблюдал, как водяной вал скрывается за излучиной.

— Не знаю, как вам, но сдается мне, че этот преждевременный паводок вряд ли будет народу в кайф.

— На Обрубке и раньше бывали наводнения, — возразила сестра.

— В это время? — Сквилл ткнул в небо большим пальцем. — При такой потрясной погоде? Ну, ты, грибогубая, и скажешь!

— Лодки, причалы… — Прикинув мощь потока, Банкан вообразил неисчислимые бедствия. — Пожалуй, не стоит до поры до времени рассказывать об этом маленьком эпизоде, как вы считаете?

— Классная идея. — Выдр не раздумывал ни секунды. — А можа, ваще не стоит колоться?

— Ну че, все, пожалуй? — Ниина пристально посмотрела на друга, потом на брата. — Домой надо хилять, и побыстрей.

Иных предложений не поступило.

Они быстро вернулись в лес, и по пути Банкан не удержался — ткнул выдра в бок.

— Сквилл, а ведь получилось! Может, и не совсем, как хотелось, но вышло же! Мы сотворили великое чудо!

Выдр покосился на него.

— Эх, Банкан, Банкан, до чего ж таки трудно тебя убедить. В следующий раз придется целую гору обрушить себе на черепушки.

— Да ладно вам! Разве вы не гордитесь тем, что сотворили? Разве это вас нисколько не вдохновило? — пытал Банкан друзей.

— Ну, разве самую капельку.

— То-то! — Банкан улыбался до ушей. — Просто мы вложили в чары лишку. Только и всего. Будем тренироваться, и все получится.

Поработаем с тональностями, отшлифуем… Ниина, не хочешь еще разок рыбку приманить?

— Не, Банки. Чой-то аппетит пропал.

— Ты что, выдра, всерьез? — Не дождавшись ответа, Банкан понизил голос:

— Ладно, потолкуем завтра. А если будут спрашивать, что на реке случилось, — мы ничего не знаем. Угу?

— Еще бы не угу, — проворчал Сквилл.

— Теперь мы — ансамбль. Не забывайте об этом. Конечно, я бы очень хотел делать все сам, но у группы есть свои плюсы. Теперь я целиком сосредоточусь на дуаре.

Ниина кольнула его сердитым взглядом.

— Ой-ой-ой! И в следующий раз мы уж точно наломаем дров. Разбежимся в разные измерения… Хорошо б хоть один в живых остался.

— Откуда столько пессимизма? Подумаешь, кит! Эка невидаль.

— Между прочим, я сегодня первый раз в жизни на кита потаращился, — хмуро заметил Сквилл. — Да и ты, кореш, его только на картинках видел.

А че, он вроде нормальный. Разве что великоват чуток.

— Вот и поразмысли. — Банкан упрямо не позволял энтузиазму идти на убыль. — Если хотим всего-навсего рыбку на обед, а получаем целого кита, вообрази, на какие еще чудеса мы способны. Главное сейчас — не пороть горячку и поработать над техникой, а там можно попробовать что-нибудь серьезное. Мы еще самого Джон-Тома сделаем или даже Клотагорба. Захотим — весь мир перекроим.

— Да не уверен я, что хочу его перекраивать. — Пробираясь через кусты, Сквилл сплюнул. — Больно нынче денек классный. Можа, будь похолодней, я б и захотел.

— Ты только подумай как следует, что нам сейчас удалось. Больше я ни о чем не прошу.

В задумчивом молчании человек и две выдры быстро шагали по лесу.

Вокруг обеспокоенно позванивали колокольные деревья.

Глава 5

После происшествия в лесу Банкан сделал вид, будто всерьез взялся за учебу, но тайком от всех он каждый день нетерпеливо ждал встречи со Сквиллом и Нииной. Для репетиций они выбрали полянку на порядочном удалении от реки. И вовсе не из боязни снова повстречаться с вежливыми, но сердитыми китообразными. Просто не хотелось, чтобы у разгневанных хозяев причалов и прибрежных домов, поврежденных загадочным потопом, при виде сборища юных чаропевцев возникли закономерные подозрения.

Трио исполняло самые невинные заклинаньица, с последствиями которых могло справиться заведомо неволшебными средствами; музыка Банкана притиралась к импровизациям выдр. Мало-помалу они обретали все большую уверенность в своих силах и вскоре научились с помощью чаропения возвращать потерянные стрелы и вострить мечи.

Благоприобретенные навыки позволяли окрашивать стекло в синий цвет, без кирки и лопаты выкапывать внушительные ямы. Чаропевцы больше не пытались материализовать свежую рыбу — у них получалась готовая пища.

Выходили и ложа, застланные чистым бельем. Довольно скоро у троицы сложилось очень неплохое мнение о себе и своих возможностях. Лишь одно огорчало: не было достойного применения талантам. Во всяком случае, никак не удавалось оное применение найти. Банкан посвятил этой задачке тьму времени и в конце концов решил: следует хранить тайну и набраться терпения, а благоприятная ситуация рано или поздно возникнет.

В западной части дерева, проросшего во многие измерения, царил уют.

За окнами и ухоженной лужайкой покойно и невозмутимо тек Обрубок. Отец и сын сидели вдвоем. Читали.

Как-то раз Джон-Том поведал Банкану об одном из чудес своего родного мира. Оно называлось «телевидение». Однако юноша так и не понял, чем оно лучше интересной книжки, хорошей компании или захватывающего приключения. Джон-Том предпочел это не обсуждать.

Мать управлялась в кухне. Дверной колокольчик призывно звякнул.

Когда Талея вошла в гостиную, Банкан лишь на миг оторвался от книги, представив, что мать орудует не посудомоечным ершиком, который она сейчас держала в руке, а давно лежащим в чулане мечом. Удержать эту картину в воображении оказалось нелегко, сколько бы ни рассказывали легенд о горячих деньках Талеиной молодости. Она заглянула в альков.

— Дорогой, тут к тебе филин.

Джон-Том отложил книгу, над которой уже было задремал, и потер глаза. Банкан знал, что отцу нужны очки, но Джон-Том упорно предпочитал чары для улучшения зрения, хотя они были далеки от совершенства и требовали постоянного обновления. Юноша отправился на кухню перекусить на скорую руку, а главное, понаблюдать за прихожей, где стоял, шелестя огромными крыльями, ученик Клотагорба. Филин что-то сказал Джон-Тому, тот для удобства опустился на колено и ответил.

Талея маячила рядом. Банкан без особого труда подслушал разговор.

— Но-о господин на-астаивает, чтобы вы-ы пришли сейча-ас же, — упорствовал филин.

— Да ведь поздно уже, — возразил Джон-Том, — и холодно. Почему нельзя подождать до завтра?

— Господин Клотагорб это-ого не объяснил, — проухал филин. — Он просил, чтобы вы-ы пришли сейчас. Прикажете вернуться и сказать, что-о вы-ы не придете? Зна-аете, что он со-о мной сделает?

— Ну, раз уж такая срочность… — Джон-Том встал и повернулся к Талее. — Ты слышала? Надо идти. Я понимаю, поздновато уже, но это, должно быть, важно.

Талея не сводила с него ледяного взгляда.

— Надеюсь, ты не намерен снова отправиться на поиски дурацких приключений?

Он шагнул к жене и положил ладони ей на плечи.

— Талея, вспомни, когда ты была беременна, я дал слово, что со всем этим покончено. У меня семья, дом и респектабельная профессия. Это превыше всего. Те времена, когда мы с Маджем странствовали и попадали в передряги, давно уже — достояние истории.

— Это тебе так кажется, — возразила Талея. — Но клянусь всеми пертурбациями эфира: если это яйцекладущее соблазнит тебя очередной безумной экспедицией, я, конечно, противиться не стану, просто отрублю тебе ноги и запру их в чулане. И ступай без них хоть на край света.

— Ну что ты, любимая. — До Банкана донеслось эхо сочного поцелуя. — Клотагорб всего-навсего хочет посоветоваться. Правда, Мальвит?

Джон-Том оглянулся на филина.

— Да-а, господин Джон-Том, насколько мне дозволено знать. С вами и еще с одним.

Джон-Том нахмурился.

— В этом еще кто-то участвует?

— Об этом не зде-есь! Не зде-есь! — Подпрыгивая, филин взволнованно забил крыльями по бокам. — Мы-ы и так слишком задержа-ались.

— Ладно, позволь хоть плащ взять. — Джон-Том помедлил у открытого шкафа. — Как думаешь, дуара мне не понадобится?

— О-о волшебстве ре-ечи не велось, — ответил филин. — То-олько о разговоре.

— Вот и хорошо.

Джон-Том закутался в радужный плащ из ящеричной кожи, еще раз поцеловал Талею и вместе с нетерпеливым филином скрылся в вечернем сумраке.

Когда мать вернулась в кухню, Банкан проявил демонстративный интерес к куску пирога.

— Ну, и зачем он приходил?

Стоя у мойки, Талея смотрела в овальное окно на темную реку. Она была непоколебима.

— Вот что я тебе скажу, сын. Если твой отец влипнет в какую-нибудь опасную…

— Мам, а разве ты сама никогда не попадала в опасные переделки?

Талея повернулась к Банкану.

— То — совсем другое дело. В молодости, чтобы выжить, мне приходилось рисковать.

Она атаковала последние грязные тарелки, как всегда пренебрегая волшебными чистящими средствами, которые хранились в чулане под полотенцами.

— А что там за проблема?

Безразличие в голосе юноши заслуживало наивысшей оценки.

— О, дьявол, да почем я знаю? Думаешь, мне рассказывают? Кого ни возьми, все считают, что у вселенной нет от меня тайн. Как бы не так!

Я никогда не доверяла этому черепаху.

— Мам, волшебникам вообще нельзя верить. Они не виноваты — просто у них натура такая.

— Всякий раз, когда эта дряхлая рептилия зовет твоего отца, я жду беды.

Банкан отодвинул тарелку с пирогом, встал, подошел к невысокой женщине и положил ладони ей на плечи.

— Перестань, мам. Если отец обещал ни во что не впутываться, значит, так и будет. Я только не пойму, зачем Клотагорб позвал его к себе на ночь глядя.

— Кто его знает, — проворчала Талея. — Может, какая-нибудь роженица захотела изменить пол младенца за двое суток до родов, или у толстого мистера Твогга на том конце Линчбени опять проблемы с пищеварением. Ох уж эта мне срочность!

Она накинулась на сотейник с яростью, которой позавидовало бы любое чистящее заклинание.

— Ладно, мам, что-то я подустал. Пойду лягу.

Талея искоса глянула на сына.

— Не рановато ли?

Он пожал плечами.

— Весь вечер читал, да и уроки нынче были трудные.

Она коснулась мокрыми пальцами его щеки.

— Банкан, у тебя хорошая голова. Получше, чем у меня. И талант у тебя есть, но не каждый может стать чаропевцем, как твой отец.

— Да, мам, я знаю.

На улице стемнело. Банкан бесшумно выскользнул в окно, с кошачьей ловкостью спустился вниз и двинулся на северо-запад через темную лужайку. Луна светила еле-еле, и он, пробираясь узкой лесной тропкой, не видел ни зги. Колокольные деревья хранили молчание, закрыв на ночь свои звонкие листья. Банкан запыхался, но все-таки сумел добраться до окружавшей Дом Клотагорба поляны одновременно с Мальвитом и отцом.

Он дождался, когда они войдут в Древо. В загоне виднелись силуэты двух стреноженных серых ящериц и большого фургона — чей он, Банкан не разобрался.

Юноша знал, что вокруг Клотагорбова дома установлена сигнализация.

Но чары наверняка отключены и вновь начнут действовать не раньше, чем уйдет его отец. Если постараться, можно проникнуть в Древо незамеченным.

Банкан двигался бесшумно. Дверь легко отошла вбок. Запирать ее не имело смысла — Древо представляло собой сложный лабиринт. Не зная расположения комнат, незваный гость сразу оказывался в глухом тупике, очень похожем на выжженную сердцевину обычного старого дуба. Банкан, много раз бывавший у черепаха и запомнивший сложные повороты коридоров, успешно одолел их и вскоре оказался у кабинета. Совсем недавно сидел он в этом самом святилище, обсуждая с Клотагорбом личные проблемы.

Он подкрался, насколько хватило смелости, к двери и явственно услышал голоса Джон-Тома и Клотагорба. Был и третий голос — время от времени он выступал с комментариями. И принадлежал он не Мальвиту, значит, Банкану следовало остерегаться филина, обладавшего тонким слухом.

Банкан осторожно заглянул внутрь. Почтенный черепах восседал в своем излюбленном кресле, а Джон-Том вольготно расположился на диванчике у окна. На другом конце диванчика сидел косматый незнакомец из племени ленивцев — в Колоколесье такие не водились. Ленивцы предпочитали южные, более теплые края.

Незнакомец носил жилет из материи, очень похожей на жесть. После беглого осмотра Банкан понял: жилет — не доспехи, а всего лишь предмет одежды, для доспехов он слишком тонок. Длинные серые штаны из хлопка выглядели странно, зато сандалии с открытыми носами вполне сочетались с обликом ленивца. Когти на лапах гостя, хоть и были основательно укорочены, тем не менее смотрелись внушительно, как и множество изящных золотых украшений.

Судя по поведению ленивца, он был вполне бодр и внимателен, но все равно казался сонным. Впрочем, все его племя отличала эта черта. Он тщательно подбирал слова, и природную медлительность никак нельзя было отнести на счет тугодумия.

Джон-Том то и дело подносил к губам кубок, а Клотагорб опирался на крепкую трость, полюбившуюся ему в последнее время, и разглядывал гостя сквозь толстые очки.

— Путешественник Граджелут, я выполнил твою просьбу, — сказал волшебник. — Очнулся от глубокого сна и пригласил своего младшего партнера, поскольку ты настаиваешь, что не вправе поведать свою историю менее чем двум искушенным в магии слушателям.

"До чего же Клотагорб любит словечко «младший», — раздраженно подумал Банкан.

Волшебник едва заметно и тем не менее грозно подался вперед.

— К этому могу лишь присовокупить, что не позавидую тебе, если твой рассказ не будет стоить наших неудобств. Прожив несколько сотен лет, волей-неволей приучаешься ценить время.

Ленивец заметно разволновался, но не проявлял желания идти на попятный.

— Милостивый государь, поверьте, я вовсе не хочу попусту отнимать у вас драгоценное время. — Он глянул на Джон-Тома. — Как я уже сообщил вашему коллеге, я странствующий коммерсант и по роду своей профессии главным образом имею дело с домашней утварью и бытовой химией.

— Да, я видел во дворе ваш фургон, — подтвердил Джон-Том.

Граджелут кивнул.

— Такова моя специализация, хотя вообще-то я покупаю и продаю все.

— Довольно биографии, — проворчал черепах. — Ближе к делу.

— Разумеется. — Ленивец погрузился в воспоминания. — Это случилось довольно далеко отсюда, в северном краю. Когда я ехал проселочной дорогой близ Л'бора, мой взор привлекла несколько необычная картина. Я имею в виду несчастного калеку. Он лежал всеми покинутый на обочине. — Купец фыркнул. — Вы, безусловно, понимаете, что мне вовсе не хотелось останавливаться. Это обычная и всем известная разбойничья уловка.

Кому-нибудь из шайки достается роль живца, он притворяется увечным и взывает к добросердечию путников, а его товарищи дожидаются своего часа в засаде.

Однако я рассудил, что мой экипаж не предназначен для быстрой езды и вряд ли спасет от банды грабителей, если они решат настичь меня во что бы то ни стало. К тому же раны этого существа показались мне настоящими. Короче говоря, я решил выяснить, чем смогу помочь несчастному.

— Какой благородный поступок!

Очевидно, Джон-Том подозревал, что у торговца на уме было то же, что и у разбойников с большой дороги.

— Звали его Джух Фит, он принадлежал к лисьему народу, а его плачевное состояние было следствием отнюдь не боевых ранений, а старости, голода и бродячей жизни. Когда я приблизился, он был еще жив и, едва дыша, все-таки сумел вытащить меч, висевший у него на боку.

Поверьте, судари мои, я вовсе не фехтовальщик, а потому счел за благо отступить. Увидев это, он поманил меня и открыл тайну, которую я намерен передать вам.

Шатаясь от изнеможения, Джух Фит прошел дальний путь с высоких гор, что лежат к северо-западу от Л'бора. Но описать весь свой маршрут он не мог, поскольку не был ни географом, ни навигатором. Очень скоро я выяснил, что не был он и торговцем. Лишь многолетняя привычка запоминать поля сражений позволила ему в малейших подробностях обрисовать место, где он обнаружил нечто интересное.