Чародей с гитарой (№7) - Сын чародея с гитарой

— Зато Килагурри ко всем имеет отношение, — проворчал валлаби, стоящий с краю. По толпе пробежал одобрительный гул.

Сквилл взмахнул луком.

— Слушайте, вы! Нам и правда некогда тут с вами рассусоливать. Моя сеструха и этот человек, мой кореш, — он положил лапу на плечо Банкана, — офигенно крутые чаропевцы, вот так. Ежели не пропустите, вам щас небо с овчинку покажется. Превратим вашу гопу в стаю болтливых гусей, или жаб, или всех сделаем лысыми, или просто засунем вас друг дружке в сумки.

Выдрам редко удаются грозные взгляды, но на этот раз Сквилл превзошел самого себя.

— Чаропевцы! — У Веррагарра брови полезли на лоб. — А вот это уже интересно. — Он повернулся и обратился к толпе:

— Виндья, Чару, Неранера!

От толпы отделились три коренастые птицы, вспорхнули на поваленное дерево слева от валлаби. Каждая была чуть побольше Виза. Носили они черные в желтую полоску шарфы, но обходились без головных уборов.

Оперение было грязно-белое, а на крыльях — серое и синее, толстые широкие клювы казались неподъемными. Таких птиц Банкану видеть еще не приходилось. Они бы сошли за зимородков-переростков, если бы не странная форма клювов.

Они устроились на суку, пошептались, а затем вперед выскочили два маленьких валлаби. Один держал короткие деревянные палочки, покрытые сложной резьбой и замысловатыми рисунками, а другой — подобным же образом разукрашенную деревянную трубу, закрученную минимум в три витка. «Местный заменитель магической дуары?» — предположил Банкан.

Веррагарр спокойно и горделиво указал на ожидающий ансамбль.

— Как видите, у нас тоже есть чаропевцы. Так что не надейтесь запугать нас музыкой.

— Да не собираемся мы никого запугивать, — терпеливо ответил Банкан. — Мы хотим только проехать.

Волк шагнул вперед и тихо зарычал:

— А по мне, так вы не больно-то похожи на волшебников. Легче принять вас на компанию детенышей, которым лень ходить пешком.

Его приятели рассмеялись.

— Эт кто тут детеныш? — гневно пролаял Сквилл.

— Сквилл! — Банкан резко повернулся в седле.

Но выдр не желал униматься:

— Кореш, только покажем, ага? Пущай знают педики, че с ними будет, ежели не завяжут хамить.

Граджелут склонил голову набок.

— Возможно, краткая демонстрация самых скромных возможностей из вашего арсенала действительно сократит срок нашего пребывания здесь. А вы что скажете, почтенный командир?

— Мы не говорили, что собираемся вас отпустить, — напомнил Веррагарр.

— Споем короткую песенку. — Банкан снял дуару, предостерегающе глянул на выдр. — Ничего агрессивного.

Ниина лучезарно улыбнулась и вместе с братом пустилась в импровизацию:

В небе ни облачка, тихо в лесу.

Запах цветочный не слабнет в носу.

Ах, упоение! Ах, благодать!

Мы не желаем вам надоедать.

Наше вам с кисточкой. Общий привет.

Мы будем вас помнить тысячу лет.

«Пожалуй, это и впрямь безобидно», — подумал, встряхивая пальцами, Банкан.

Ничего не происходило, и он даже слегка разочаровался. Внезапно Снугенхатт оглушительно чихнул — из его ноздрей росли шикарные пурпурные орхидеи.

— Эй! Отцепитесь!

Он неистово замотал головой, но цветы не унимались, и вот уже с его морды свисает целый ковер орхидей.

Виз, задумчиво следя за колдовской вегетацией, изрек;

— При желании можно расценить это как угрозу.

Снугенхатт вновь замотал головой, и во все стороны полетели цветы.

— Ага. Чем еще устрашать врагов, если не букетиками?

— Хватит ныть. — Птах подлетел к цветам и глубоко вдохнул. — От тебя еще ни разу в жизни так хорошо не пахло.

Банкан посмотрел на выдр, сдвинул брови. Ниина насмешливо подняла лапы.

— Банкан, ты ж сам хотел че-нибудь безвредное. Вот и получил.

— Это только пример, — грозно молвил Сквилл. — Мы даже не напрягались. Учтите, мы можем вызывать грозовые облака, землетрясения и все прочие гадости клепаной природы. Силы вселенной у нас на побегушках, вот так.

Банкан состроил ему злобную гримасу, выдр невинно улыбнулся.

— Что ж, недурно. — Веррагарр повернулся к валлаби и кукабаррам. — Ваш черед, ребята. Покажите-ка им.

Птицы выпустили на пробу несколько трелей. Затем сидевшая в середине кивнула, и ближайший валлаби ритмично забил палочками.

— Палочки-стукалочки, — объяснил заинтересованным путешественникам кенгуру.

— Стукалочки? — переспросил Банкан.

Веррагарр ухмыльнулся.

— Если не получится волшебство, можно настучать недругу по голове.

Второй валлаби ткнулся мордой в разрисованную трубу и задул.

Раздался глухой протяжный рев — похожие звуки издавал Снугенхатт после особенно тяжелой ночи.

Вступили кукабарры — их пение наводило на мысли о балладах древних скальдов:

Во сырых земных во недрах

Дух великий Уулонгу,

Легендарный червь огромный.

Не измерить его власти,

Нет преграды его силе.

А зубам его могучим…

— А я бы сейчас от червячка не отказался, — перешел вдруг на прозу жизни крайний слева кукабарр. Его друзья тотчас прервали песню и захихикали.

Веррагарр скривился.

— Виндья, прекрати!

Кукабарр, мечтавший о червячке, вытер клюв крылом. У него тяжело вздымалась грудка.

— Извини, Веррагарр.

Он дал знак валлаби музицировать дальше.

…Уулонгу он зовется.

А Неррима — царь небесный.

Высоко парит Неррима,

Камнем падает на спящих,

Бьет их клювом и когтями…

— И вовсю гремит костями! — выкрикнул другой певец, после чего сложил крылья и повалился с истерическим хохотом. Остальные с полминуты терпели, а затем последовали его примеру. Валлаби прекратили играть и беспомощно посмотрели на красного кенгуру.

Чаропевцы, испепеляемые взором великана, предприняли третью попытку. На сей раз их смех был достаточно заразителен, чтобы перекинуться на пеструю публику, и неконтролируемое веселье угрожало срывом всей затее.

Веррагарр с отвращением наблюдал, как по щекам певцов ручьями текут слезы. Двое свалились с засохшего дерева и, держась за бока, покатились по траве. Третий лежал на спине, в отчаянии стуча по колоде крыльями, его конвульсии заметно слабели.

— Проклятье! — Веррагарр заметил, что на него глядит Банкан. — С кукабаррами всегда так. Они и правда умеют колдовать, но до сих пор не научились относиться к работе серьезно. И не только к работе, но и к нашей общей беде. Так и прохихикают до самых своих похорон. Но это — лучшие наши чаропевцы. Больше некого противопоставить могуществу килагуррийских монахов.

Он хмуро покосился на смущенное, но упорно смеющееся трио, которое помаленьку поднималось на ноги.

— Что же касается вас. — Он снова повернулся к Банкану. — Вы не похожи на тех, кто мечтает заключить союз с Темными. — Он сошел с дороги. — Езжайте своим путем.

Сумчатый волк хотел было запротестовать, но кенгуру махнул на него лапой.

— Нет, Бедарра. Пусть они и непривычно выглядят, мы не должны им мешать. Я убежден, эти пришельцы ничего не знают о наших проблемах. Мы не имеем права вовлекать их в наши дела, а потому обязаны отпустить их с миром. Если близ Килагурри они попадут в беду, пускай сами выпутываются. — Кенгуру поглядел на Банкана в упор. — Вас предупредили. Мы не можем беспокоиться еще и о вашей судьбе. Своих забот хватает.

— Э, минуточку, — начал Банкан, но Сквилл двинул его кулаком по ребрам.

— Кореш, че еще за минуточка? Ты ведь слышал, че он сказал. Канаем отсюда.

Банкан повернулся к выдру:

— Я только хотел выяснить, во что мы лезем.

— Ни в че мы не лезем. Просто едем мимо.

Но Банкан, не реагируя на протесты выдра, спешился и приблизился к Веррагарру.

— И все-таки расскажите о Килагурри.

Волк раскрыл пасть, показал острые зубы.

— Не думаю, что им следует это знать. Что, если ты ошибаешься? Что, если они в сговоре с Темными?

— Бедарра, я убежден, что это не так. Во-первых, сейчас они могли беспрепятственно проехать, но человек предпочел задержаться и расспросить. Сподвижники монахов не упустили бы малейшей возможности сбежать. Во-вторых, неужели ты способен вообразить, что Темные нанимают эту парочку?

Он указал на Сквилла с Нииной, устроивших потасовку на спине Снугенхатта.

Виз перелетел с насеста к Банкану на плечо.

— Мы с приятелем много путешествовали, но я тоже никогда не слышал о Килагурри.

— Возможно, вы не столь равнодушны, как пытаетесь показать. — Веррагарр внимательно смотрел на человека и клещееда. — Я допускаю, что вы — волшебники, хоть и продемонстрировали нам лишь свою власть над цветами.

За его спиной захихикал Квайбо, его поддержали. Угрюмо глядевший на путников Бедарра не улыбнулся.

— Мы не только выращиваем цветочки, — сказал Банкан. — Мы способны на гораздо большее.

— Не буду отрицать, что мы охотно приняли бы любую помощь. — Кенгуру указал на кукабарр, еще не опомнившихся от приступа смеха. — Мне крайне неприятно в столь критический момент зависеть от таких безответственных типов.

Его товарищи по оружию, стоявшие поблизости, услышали эти слова и согласно зашептались.

— И даже если очаровательные цветы — апогей вашего колдовского могущества, мы будем благодарны за любое содействие. Судя по доспехам, носимым вашим большим другом, и всегда готовым к бою лукам водяных крыс, вы не из робкого десятка. Но я не буду утверждать, что ваше присутствие в наших рядах непременно обеспечит победу.

— Погодите-ка, — сказал Банкан. — Я лишь хотел узнать, что происходит. Кажется, о помощи я и не заикался.

— Буду откровенен с тобой, чужеземец. — Веррагарр широким жестом указал на толпу. — Мы все — жители этих лесов, окрестных холмов и гор.

Наши предки жили здесь в мире и согласии с незапамятных времен. Если точнее, в относительном мире и согласии. Большинство стоящих вокруг тебя — крестьяне или простые горожане, ремесленники вроде меня. Мы хотим только одного: чтобы нас оставили в покое, позволили жить, как нам нравится. И с монахами у нас раньше не бывало ссор… Но чуть больше года назад все изменилось.

Монастырь Килагурри расположен на невысоком, но крутобоком холме в долине Миллиджидди. Место уединенное, вполне подходящее для безмятежного служения богам. До прошлого года мы почти не общались с теми, кто там обитает. А потом наступили перемены к худшему, и теперь Килагурри — оплот злобных манипуляторов. Дурные дела творятся там, пришелец. Путники, приближавшиеся к монастырю, рассказывали о доносившихся оттуда страшных звуках. Это вопли пытаемых, это сверхъестественные голоса. И хотя интересно было бы узнать причину этих звуков, путники в спешке проезжали мимо. И вряд ли мы должны их за это судить.

Раньше монахи время от времени спускались в город Миллиджидди за покупками или приносили вещи, которые не могли починить сами. Теперь же все добрые люди сторонятся их как прокаженных.

Кенгуру, повествуя, опирался на толстый хвост.

— Я бы не сказал, что раньше они не доставляли нам хлопот, — вмешался в беседу вомбат. И принялся загибать пальцы. — То заподозрят в обвесе зеленщика, и он потом хворает. То ногу кто-нибудь потянет, и она заживает слишком долго. То у крестьянина скотина отощает. Но это же пустяки, верно? А всерьез они раньше не пакостили, что да, то да.

— Но чуть больше года назад, — вернулся к рассказу Веррагарр, — над Килагурри собрались неестественные облака. Сверкали молнии, но не наблюдалось огня в монастыре, не было заметно повреждений. Темные вступили в игру с великими силами. Не много удалось нам разузнать об их деяниях, но этого хватило, чтобы исполниться страха. Мы поняли: монахи замыслили какое-то громадное зло. Прежде монахи не ссорились с простым людом. Но теперь их мерзкие козни разрушили мир в наших краях.

И нам ничего не остается, кроме попытки остановить их раз и навсегда, прежде чем случится непоправимое.

— Что значит — непоправимое? — спросил Виз. — Снугенхатт! И вы, ребята! Вам бы лучше подойти, послушать.

Носорог кивнул и заковылял. Толпа расступилась перед ним.

Веррагарр окинул взором свой отряд.

— Мовара! Где Мовара?

Из толпы выпорхнула белая с розовым отливом птица и бесцеремонно опустилась на левое плечо кенгуру.

— Моваре удалось побывать в монастыре, — сообщил Веррагарр. — Его, пожалуй, можно назвать нашим разведчиком. Он очень рисковал.

Розовый какаду кивнул.

— Там калечат птиц, сам видел. — Он задрожал, перья заходили ходуном. — Ужасно это, ужасно. Видели бы вы их новых солдат, видели бы! Огромные жуткие твари — сплошь когти, клыки и клювы.

— Мовара принес подтверждение самых дурных слухов, — продолжал Веррагарр. — И поведал кое-что пострашнее.

— О да, мой друг, о да.

Банкан отметил, что разведчик стар. Клюв сточен, глаза тусклые.

Судя по всему, он в начальной стадии маразма. А может, немножко не в своем уме. Заслуживает ли он доверия? Похоже, Веррагарр не сомневается в его правдивости.

— Они похищают окрестных жителей, — говорил кенгуру, — и заточают их в монастырь. — Голос его был мрачен. — Ныне монахи предпочитают красть детенышей и младенцев, как детей путешественников, так и местных. Большинство из тех, кто попал туда, мы уже не видели. Но нескольким удалось сбежать. Их рассказы поистине ужасающи, и Мовара их подтвердил.

— Видел Темных в деле, видел. — Какаду многозначительно раскинул старые крылья. — Слышал их речи, слышал. И многое запомнил.

— Шеф, че ж ты видел? — спросила Ниина.

Сквилл изображал равнодушие и скуку.

— Видел! — повторил попугай. — Видел святотатство! Осквернение!

— И что же они оскверняют? — поинтересовался Банкан.

Розовый какаду наклонился вперед, выпучил глаза.

— Природу. Темные монахи оскверняют саму природу.

Глава 21

— Не понимаю, — осторожно произнес Банкан.

— А кто понимает? Кто понимает? — взволнованно захлопали розовые крылья. — Темные тоже не ведают, что творят, но это их не останавливает. Скрытые силы природы, связующие ее невидимые нити — вот чем они манипулируют на своей горе. Они мнят себя ткачами, но вяжут только узлы, безобразные узлы. — И хотя необходимости понижать голос не было, какаду наклонился и зашептал:

— Раньше монахи раздражали нас, да раздражали. Не более того, не более. А теперь они хотят управлять всем. Не только нашими холмами и долинами. Вообще всем. Целым миром. — Я слышал, как они говорили слова, слова, коих я не понимал. И никто не понимает значения этих слов, в том числе и сами Темные. Но пользуются ими, пользуются. Путник, знай: эти слова обладают мрачной силой. И они были неизвестны монахам еще год назад.

— Что за слова? — Граджелут медленно спешился. — На своем веку я слышал немало разных слов.

— Но не эти, друг мой, не эти. Вряд ли ты знаком с такими словами, как…

Розовый какаду беспомощно замотал головой.

«Да, — подумал Банкан, — он совсем стар, и память уже не помощница, а причина огорчений».

— Дезоксирибонуклеиновая кислота! — выпалил вдруг Мовара. — Пептидная связь! Молекулярный углерод! Гетероциклические соединения! — Он растерянно заморгал. — Энзимное корковое замещение!

Банкану все это показалось абракадаброй. Но абракадаброй специфической. А специфическая абракадабра, волшебная она или не волшебная, бывает опасна. Возможно, в рассказанном какаду Клотагорб увидел бы смысл. Банкану же, как и Граджелуту, эта задача была не по плечу.

— Гибридизация хромосомных молекул! — Мовара дико жестикулировал крыльями. — Принудительное ингибирование иммунных реакций отторжения!

С помощью этих заклинаний они творят небывалое! Невиданное!

— Что именно? — допытывался Банкан.

— Ужасы! Святотатство! Новые виды существ!

У Ниины в глазах появилась растерянность.

— Да разве можно делать новые виды существ?

— Можно, сочетая старые, можно. Я видел их своими глазами, я видел!

— Снова попугай перешел на шепот:

— Они взяли валлаби. Потом взяли рысь. Облили их зловонными жидкостями. Вперед вышли Темные, которым подчиняются остальные монахи. И они рекли слова.

Мовара пребывал чуть ли не в ужасе от собственных воспоминаний, но не сдавался.

— Над котлом — густой пар. Ничего не видать, ничего. А Темные все громче молятся, все громче. И слышны звуки из котла! — Он снова содрогнулся. — Стихают голоса Темных. Рассеивается пар. Где же бедный валлаби, где несчастная рысь? Они исчезли!

— Исчезли? — Граджелут судорожно сглотнул.

— Исчезли, сгинули. На их месте — другие. Какие-то кошмарные твари!

Жуткая помесь, жуткая! Одно существо — беспомощное, дрожащее, еле шевелящееся. Другое — ужасная помесь! Ноги валлаби, кошачьи глаза.

Хвост валлаби, когти и зубы рыси. Отвратительное, мерзкое, злобное исчадие ада. От разумов прежних невинных существ не осталось ничего!

Новое создание делает все, что велят ему Темные!

— А как они поступили с неудавшимся? — без улыбки спросила Ниина.

Мовара уставился на нее.

— А ты как думаешь?

Она не стала выпытывать.

— Это было еще не самое страшное, не самое, — продолжал какаду. — Видел я и кое-что похуже. Одна голова, три глаза. Одно тело, шесть ног, все вперемешку. Два хвоста. Две головы. Ужас! Пленники теряли свои тела, теряли себя. Волю свою, волю! Теперь они принадлежат Темным. Исполняют их приказы.

— Но зачем это все?! — порывисто спросил Банкан. — Мне еще не доводилось слышать, чтобы на свете творились подобные мерзости. Брать двух здоровых, счастливых индивидуумов и подвергать их такому… Даже о Броненосном народе не рассказывают подобные страсти.

— А по мне, так это все чушь собачья, — со скукой в голосе заметил Сквилл.

— Вот как? — Мовара со столь неожиданной страстностью посмотрел на выдра, что тот невольно втянул голову в плечи. — Ты бы так не говорил, увидев то, что довелось увидеть мне. Крот, сращенный с газелью. Коала, смешанный с ястребом. Вомбат с рыбьими плавниками!

— Но какая во всем этом цель? — спросил Граджелут.

— Если бы я знал ответ, если бы! По слухам, Темные поначалу хотели сделать людей красивее. Поначалу. Но это не оправдывает святотатство.

Нет, сударь! Они добились кое-каких успехов. Но потом развратились, прониклись богомерзкими идеями. Взялись делать себе охранников, воинов, слуг. Никогда красоте не победить в состязаниях с жаждой власти, никогда. — У какаду дрожали перья. — Результаты, не понравившиеся им, уничтожались. Потому что Темные не могли вернуть своим жертвам прежний облик.

— Когда, стали пропадать горожане и мы встревожились, монахи отрицали свою вину, — добавил, Веррагарр. — Потом они клялись, что берут только преступников и уродцев или чужеземцев, позарившихся на монастырское добро. Но мы перестали им верить, когда начала пропадать наша молодежь.

— Ложь, все это была ложь, — подтвердил какаду. — Чтобы прикрыть их грязные дела. Теперь-то мы знаем, чем занимаются монахи Килагурри, теперь-то знаем. Это негодяи, мерзкие развратники. О да! Они заключили союз с силами зла. Быть может, все дело в избытке тестостерона. Они теперь часто произносят это слово.

Веррагарр указал на испуганных и тем не менее решительных соратников.

— Многие из них потеряли детей. Даже не знают живы ли несчастные, сохранили ли первозданный облик. Но хотят выяснить. Должны! — Кенгуру смотрел на Банкана в упор. — Пропадали и человеческие младенцы.

— Даже ежели хоть капля правды есть в этой лабуде, — с вызовом бросил Сквилл, — с чего ты взял, кореш, че можешь изменить положение?

Голос Веррагарра не дрогнул:

— Мы это сделаем или умрем.

— Да, будь я проклят! — прорычал Бедарра и крепче сжал пику.

Кенгуру отступил на шаг.

— Мы больше не желаем мириться с тем, что наши дети пропадают из своих кроваток, что их выкрадывают с городских улиц и пастбищ. Мы не желаем мириться с тем, что их превращают в тварей, которых даже родные мать с отцом не в силах узнать!

— А, так вы решили штурмовать клепаный монастырь! — Сквилл оглянулся на сестру. — Слышь, Ниина, знакомая ситуация, верно?

Интересно, откуда у меня ощущение, че этот орешек раскусить потруднее, чем замок одного барона.

— Да, наша задача нелегка, — признал кенгуру. — Монастырь расположен на возвышении, на узкой естественной террасе. Спереди его защищает стена, с других сторон — очень крутые, почти неприступные утесы. В долине под монастырем нет деревьев, укрыться почти негде.

Следовательно, мы вынуждены подойти открыто и атаковать в лоб. В Килагурри есть два источника воды, они позволят монахам выдержать долгую осаду. Но осады не будет. Всех нас ждет брошенное ремесло, неухоженные поля, наши семьи живут без призора. Мы не можем допустить затяжную войну. Значит, надо атаковать и разбить главные ворота, единственные ворота. — Веррагарр взмахнул топором. — А затем мы предадим Килагурри огню, выжжем засевшее там зло.

Толпа ответила вдохновенным гомоном, от линялых деревьев отлетало эхо.

— Не знаю, что и сказать, — смущенно проговорил Банкан. — Разве что… у нас свои дела есть…

— И ты чертовски прав, кореш! — Сквилл напустил на себя важный вид.

— Мы проделали долгий путь и не собираемся тут задерживаться ради лишних опасностей.

— Мы ищем Великого Правдивца, и ехать еще далеко, — добавил Банкан.

— Молодчина, чувак, — одобрил Сквилл.

— Я мало чем могу помочь, но, если желаете, я с вами.

Юноша протянул руку.

— Верно, мы… — Сквилл осекся, выпучил глаза. — Кореш, а ну-ка, повтори!

— Так поступил бы на моем месте Джон-Том, — объяснил Банкан.

Это вывело выдра из себя.

— Да, но черта с два так поступил бы Мадж!

Кенгуру, не глядя на кипятившегося выдра, пожал Банкану руку.

— Друг мой, нам пригодится каждый доброволец. Прости, что сначала мы не правильно расценили твое появление.

— Нет-нет, вы все правильно расценили!

Сквилл неистово размахивал лапами, ища поддержку у спутников. Ниина легонько пожала плечами и обворожительно улыбнулась.

— А что скажут остальные пришельцы? — Взгляд Веррагарра скользнул по путешественникам. — Козни Темных угрожают вам в той же мере, что и нам. Если не уничтожим зло в его логове, кто знает, как далеко оно со временем распространится? Может быть, даже переберется через Тамаз.

— Я с вами. — Снугенхатт легонько встряхнулся, звякнув доспехами. — Не откажусь от доброй драки. Уже и забыл, когда разминался в последний раз.

— И я.

Виз и Мовара соприкоснулись клювами — это заменяло им рукопожатие.

Банкан посмотрел на купца.

— Что скажете, Граджелут?

Ленивцу уступать не хотелось.

— Мнение Сквилла напоминает треснувший кувшин — протекает, но все же содержит истину. Нам следует идти собственным путем.

— Я знаю, но в несчастье этих людей правды больше, чем в башке у Сквилла. И мы, глядишь, поможем им совладать с бедой. — Он указал на трех пристыженных кукабарр. — Я не знаю, как можно им отказать.

— А ты меня попроси, чувак, — прорычал негодующий выдр. — Я те покажу.

Банкан даже не оглянулся на него.

— Ниина?

— Банкуль, не до фига ли ты от нас хочешь?

— Ты тоже считаешь, что на нашем месте Мадж предпочел бы не рисковать шкурой?

Ниина недовольно поморщилась, но промолчала.

— А тебе, стало быть, шкуру целой носить надоело? — проворчал Сквилл.

Банкан метнул в него недобрый взгляд.

— Мы вышли живыми из Гигрии. Мы уцелели на Сприлашуне и в Камриоке.

Мы отбили у Красвина Ниину и пересекли Тамаз, и даже кси-меррогам не удалось с нами разделаться. Сквилл, тебе это ни о чем не говорит?

— Говорит, кореш, че мы слишком часто испытываем клепаную судьбу.

— Скажи, мы чаропевцы или нет?

— Ты-то, конечно, унаследовал талант Джон-Тома. — Выдр тяжело вздохнул. — На кой черт тебе понадобилось еще и его чувство долга?

— Я не собираюсь с тобой спорить. — Банкан отвернулся. — Не хочешь, не ходи с нами.

— Бангу, ну че ты упрямишься? — Ниина уперла лапы в бока. — Купеза тоже не хочет рисковать. — Она указала на колеблющегося ленивца. — Че ж теперь, отпустим его? А как потом дорогу найдем? Мы вместе должны держаться, вот так. Без тебя у нас никакое волшебство не получится, а у тебя — без нас.

— У меня остается меч, — напомнил Банкан.

— Ты? Фехтовальщик?

Она насмешливо присвистнула.

— Ниина, мне тоже не нравится эта ситуация, но я здесь еще и потому, что хотел серьезных приключений.

— И щас хочешь? — решил уточнить Сквилл. — Так зачем ваще этот клепаный путь? Угробиться могли и дома. В Линчбени таких приключений завсегда хоть задницей ешь.

— Я уже сказал вам, что я по профессии кузнец, — негромко произнес Веррагарр. — Не солдат. И среди нас нет профессиональных военных.

— Ага, слушаю тебя, и сердце кровью обливается. — Сквилл сплюнул, едва не угодив себе на правую лапу. За ним наблюдала добрая сотня пар глаз. — Ну, да черт с вами, — пробормотал он. — Раз уж без меня никак не обойтись, записывайте добровольцем. — Он пощупал свой колчан. — Кузнец, не подкинешь ли пяток стрел?

По морде кенгуру поползла широкая улыбка.

— Этого добра у нас вволю. Бери сколько хочешь, если пообещаешь всадить их туда, где от них будет наибольшая польза.

Веррагарр, Бедарра и Мовара позволили Снугенхатту возглавить колонну, и она двинулась петляющей тропой через лес. Путь уверенно вел в гору. Все чаще появлялись незнакомые вечнозеленые растения, их ветви и иголки были так прорежены, что казалось, их разместила не природа, а чья-то рука. Затем пошли первые скалы, потом — гранитные массивы.

— Монахов мы не боимся, — объяснял Веррагарр. — По-настоящему опасны только отвратительные создания, их послушные детища. Некоторые из них — поистине адские твари, свирепые и смертоносные. Мовара описывал одну помесь — не хотелось бы встретиться темной ночью с таким чудовищем.

— Кажется, у меня появилось что-то вроде плана, — сказал ему Банкан. — Вы со своим отрядом возьмете на себя штурм, а мы дадим концерт в стенах монастыря, чтобы нейтрализовать волшебство Темных. По опыту я знаю: будет лучше, если мы сразимся с ними лицом к лицу. Иными словами, нам необходимо проникнуть в монастырь. Недавно в схожих обстоятельствах мы проделали подобный трюк, но тогда нам просто повезло. Не знаю, получится ли в этот раз.

Кенгуру призадумался.

— Среди нас только Мовара знает план монастыря, но он умеет летать, а вы — нет. — Веррагарр почесал подбородок прямо на скаку, легко поспевая за Снугенхаттом. — Что скажешь, Мовара?

Розовый какаду соразмерял размах крыльев с прыжками воеводы.

— Нелегко оттуда выйти, нелегко. Войти куда проще. Умеете красться?

Банкан ухмыльнулся.

— Даром, что ли, я путешествую с двумя выдрами?

— Кореш, ты хоть секундочку клепаную погоди. — Сквилл напряженно вслушивался в разговор. — Ты че, хочешь, чтоб мы проникли в колдовское логово и всех там замочили?

Банкан укоризненно посмотрел на выдра.

— Зачем убивать? Надо только не допустить, чтобы монахи обратили волшебство против Веррагарра и его бойцов. Внесем смятение в их ряды, свяжем им руки, посеем панику.

— А можа, еще разок долбанем по воротам Снугом?

Носорог запрокинул голову и проворчал:

— Легко тебе говорить, выдр.

— Ну, пошутил, пошутил. Значица, мы берем на себя диверсию. А че будет, ежели эта крыса-переросток с корешами к нам не пробьется? Нас же всех уконтрапупят. Можа, там этих вшивых монахов тьма-тьмущая, никакими песнями не справиться.

— Вы отвлеките силы Темных от стены, и мы обязательно пробьемся, — пообещал кенгуру.

— Ага, стало быть, не о чем волноваться, да? И че ж я дергаюсь-то, спрашивается? Сказать по правде, меня успокаивает одно.

— Что именно? — вежливо спросил Веррагарр.

Выдр с горечью ответил:

— Нет у меня ни гроша за душой, чтоб думать о завещании.

— Как насчет прикрытия с воздуха? — поинтересовался Банкан.

— По сведениям, добытым Моварой, оно отсутствует. — Кенгуру с легкостью перемахнул через огромный валун, юноше пришлось карабкаться.

— Темные способны скрестить орла с барсуком, но летать они не в силах.

— На приступ когда пойдете? Ночью?

— Да. Нападем при луне. Быть может, застигнем их сонными, растерянными. Даже чудовища должны спать, если, конечно, я не ошибаюсь.

В голосе кенгуру слышалась неуверенность.

Внезапно Банкан вспомнил сказанные им недавно слова.

— Ты говорил, кроме стены Килагурри защищен кручами, по ним очень трудно взобраться. Как, по-твоему, это сделает Снугенхатт?

Веррагарр потупился.

— Положа лапу на сердце, не знаю. Мы надеялись, что твой большой друг поможет нам при штурме ворот. Думаю, ты и сам понимаешь, что к этому он лучше приспособлен, чем к скалолазанию.

— Я все слышал, — сказал Снугенхатт.

— И, кроме того, — добавил кенгуру, — вряд ли он способен прокрасться незамеченным даже с помощью Мовары.

— Не мне решать. — Банкан оглянулся на клещееда. — Виз?

— Кенгуру прав. Как бы ни были крепки ворота, мы с ними справимся.

Что же касается скалолазания, то здесь даже от старого слона проку будет больше, чем от Снуга.

Носорог не возражал.

— Я бы тоже предпочел остаться с нашими новыми друзьями, — заявил Граджелут. Похоже, купец расстроился не на шутку. — Природа не приспособила мое племя для быстрых движений. Мне бы не хотелось в критический момент оказаться помехой.

— Чудненько, — проворчал выдр. — Ну, и че еще мы должны оставить?

Одежду? Оружие? От клепаных мозгов уже избавились.

— А они у тебя были?

Сквилл резко повернулся к сестре, и они занялись любимым делом — пылким обменом оскорблениями.

Банкан окинул взглядом долину. В стороне едва тлели огни деревеньки.