Поцелуй ангела

— Это точно?

— Точно.

Дейзи взглянула на свои, руки и поняла, что он говорит.

— Но как?

— Я щелкаю кнутом прежде, чем он успевает коснуться тебя, — в этом весь фокус. — Алекс сделал резкое движение кистью — путы ослабли, и он освободил запястья жены. — Это старый трюк, и публика его очень любит. Но после того как я спутаю тебе руки, ты должна улыбаться, чтобы показать людям, что тебе не больно, иначе кто-нибудь вызовет полицию — меня арестуют за избиение.

Она потерла запястья — удивительно, но на них не осталось никаких следов.

— А что будет, если кнут щелкнет после того как ударит меня по рукам?

— Этого просто не может быть.

— Но ты ведь тоже можешь ошибиться, Алекс. Ты же не можешь вечно все делать правильно.

— Почему нет? Могу. Я делал это много лет и ни разу не ударил ни одну ассистентку. — Он стал сворачивать кнут, а Дейзи не могла не восхищаться его самоуверенностью, хотя ужасно нервничала.

— Сегодня все получилось гораздо лучше, но я не представляю, как через два дня выйду с тобой на арену, — сказала Дейзи. — Джек говорил, что я должна изображать дикую, своевольную цыганку. Но я не думаю, что своевольные цыганки визжат, как я.

— Ничего, что-нибудь придумаем.

К ее удивлению, он остановился, поцеловал ее в кончик носа и зашагал прочь, потом снова остановился, вернулся к ней и поцеловал в губы.

Дейзи обвила руками его сильную шею. Ум говорил ей, что секс должен освещаться чувством, быть одухотворенным, но тело жаждало Алекса вопреки рассудку. Дейзи не могла насытиться лаской.

— Наконец они оторвались друг, от друга. Алекс посмотрел на Дейзи долгим нежным взглядом.

— Ты похожа на солнышко, — произнес он ласковым шепотом.

Она улыбнулась.

— Я дам тебе несколько дней — понимаю, что такая жизнь для тебя внове, но на большее не рассчитывай.

Дейзи сразу поняла, что он имеет в виду.

— Может быть, мне понадобится больше времени. Мы должны лучше узнать друг друга и научиться взаимному уважению.

— Радость моя, в том, что касается секса, ты заслуживаешь высочайшего уважения.

— Только не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю.

— Я люблю секс, ты тоже его любишь. Нам нравится заниматься этим друг с другом. Что еще тебе надо?

— Но секс должен быть одухо…

Он не дал ей договорить.

— Перестань болтать ерунду, Дейзи. Если ты еще раз произнесешь это слово, клянусь тебе, я начну всерьез флиртовать со всеми официантками отсюда до Цинциннати.

Дейзи презрительно прищурила глаза.

— Только попробуй! «Одухотворенный» — не бранное слово. Пошли, Картофелина, у нас много дел.

Она не оборачиваясь прошествовала к зверинцу, сопровождаемая верным слоненком. Если бы она оглянулась, то, верно, была бы немало удивлена: ее твердолобый, лишенный чувства юмора муж скалил зубы в широкой улыбке, как подросток.

Несмотря на протесты Алекса, Дейзи продолжала присматривать за зверинцем, хотя почти всю рутинную работу выполнял Трей. Дейзи приблизилась к клетке с Синджуном, и тигр недовольно воззрился на Картофелину. Слоны и тигры — естественные враги, но в этом недовольстве было что-то личное. Алекс утверждал, что хищник ревнует, но Дейзи не могла себе представить, что старый чудаковатый тигр способен испытывать подобное чувство.

Дейзи удовлетворенно посмотрела на Синджуна. После изменения рациона и ежедневных душей его мех стал выглядеть значительно лучше. Девушка шутливо поклонилась:

— Доброе утро, ваше величество.

Тигр молча обнажил зубы, что, по мнению Дейзи, означало — шути, но в меру.

Моменты мистического взаимопроникновения канули в прошлое, и Дейзи думала теперь, что это было следствием утомления. Сейчас, глядя на зверя, она испытывала нечто похожее на благоговение.

Уходя утром на репетицию к Алексу, Дейзи оставила у тюка сена лакомства для Гленны. Теперь она взяла пластиковый пакет и направилась к клетке гориллы. Обезьяна, прижав морду к прутьям решетки, терпеливо ждала.

Покорность, с какой Гленна переносила неволю, и жажда общения с людьми трогали Дейзи. Она погладила гориллу по протянутой сквозь решетку мягкой, как цветочный лепесток, ладони.

— Привет, моя прелесть.. Смотри, что я тебе принесла.

Дейзи извлекла из сетки спелую багровую сливу. Плод напоминал ладошку Гленны — крепкая гладкая кожа и необыкновенная нежная мягкость внутри.

Горилла взяла сливу и отошла в глубь клетки, где принялась есть, откусывая от нее маленькие кусочки, изредка с грустной благодарностью поглядывая на Дейзи.

Продолжая разговаривать с обезьяной, Дейзи дала ей еще одну сливу. Покончив с ней, Гленна снова подошла к решетке и потянулась к волосам Дейзи.

Когда обезьяна впервые продемонстрировала такой жест, девушка не на шутку испугалась, но теперь она знала, чего хочет Гленна, и с готовностью распустила свой конский хвост. После этого Дейзи долго стояла у клетки, а горилла своими нежными пальчиками искала в ее волосах несуществующих клещей и блох, обихаживая Дейзи, как собственного детеныша. Когда Гленна успокоилась, у Дейзи стоял ком в горле. Что бы ни говорили ученые, нельзя держать в неволе существа, столь сильно похожие на людей.

Два часа спустя Дейзи и ее верный слоненок медленно дефилировали к трейлеру. По дороге она увидела Хедер, которая, как всегда, жонглировала кольцами. Теперь, когда Дейзи перестала постоянно ощущать свинцовую усталость, она заново обдумала все происшедшее в тот злосчастный день, когда из кассы исчезли двести долларов. Настало время по душам поговорить с Хедер.

Увидев подходящую Дейзи, девочка уронила кольцо и, поднимая его с земли, недовольно посмотрела на соперницу.

— Мне надо поговорить с тобой. Хедер. Давай присядем на скамеечку.

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Прекрасно, а мне есть о чем. Пошли.

Хедер недовольно взглянула на Дейзи, но властные нотки в голосе девушки подействовали, и она подчинилась. Собрав кольца и шаркая сандалиями по песку. Хедер поплелась вслед за Дейзи к трибунам.

Дейзи уселась в третьем ряду, девочка устроилась ниже.

Недалеко пасся Картофелина, набирая хоботом пыль и посыпая себе спину, — животное воображало, что льет себе на спину холодную воду.

— Хочешь поругаться со мной из-за Алекса?

— Алекс женат. Хедер, а брак — это священные узы, соединяющие мужчину и женщину. И никто не имеет права разрушать этот союз.

— Это нечестно. Ты не заслужила такого мужа, как Алекс.

— Не тебе об этом судить.

— Хочешь сказать, что ты пай-девочка, да?

— Как же я могу быть пай-девочкой? — тихо возразила Дейзи. — Я же воровка. Ты что, забыла?

Хедер старательно отрывала кожицу вокруг обгрызенных ногтей.

— Тебя все ненавидят за то, что ты украла деньги.

— Я знаю, а разве это честно?

— Да, это честно.

— Но мы-то с тобой знаем, что я не брала денег.

Спина Хедер напряглась, она слишком долго медлила с ответом.

— Нет, брала.

— В тот вечер ты была в красном шарабане как раз после того, как Шеба пересчитала выручку, но до того, как я закрыла кассу.

— Ну и что? Я не брала деньги, и все тут. Ты не сможешь взять меня на пушку. Ми черта у тебя не получится, думаешь повесить на меня кражу?

— Алексу позвонили. Я отвлеклась разговором. В это время ты взяла из ящика двести долларов.

— Я этого не делала! Ты ничего не докажешь!

— Потом ты проникла в трейлер и подложила деньги в мой чемодан, чтобы все подумали, что их украла я.

— Ты врешь!

— Мне следовало бы подумать об этом с самого начала, но я слишком устала и плохо соображала и забыла, что в кассе была и ты.

— Ты все сочинила. — В голосе Хедер на этот раз не было слышно уверенности.. — Если ты вздумаешь рассказать об этом моему отцу, то горько пожалеешь.

— Ты не можешь мне сделать ничего хуже того, что уже сделала. У меня нет здесь ни одного друга, Хедер.

Никто не хочет со мной общаться, потому что все думают, что я воровка. В это верит даже мой собственный муж.

У Хедер было такое виноватое лицо, что Дейзи поняла, что попала в точку. Она грустно посмотрела на девочку:

— Ты очень плохо поступила. Хедер.

Девочка наклонила голову, и красивые светлые волосы скрыли выражение ее лица.

— Ты ничего не сможешь доказать, — упрямо пробормотала она.

— Ты собираешься и дальше так жить? Поступать нечестно? Проявлять жестокость по отношению к другим? Мы все совершаем ошибки. Хедер, и становиться взрослыми — значит учиться исправлять их.

Плечи Хедер опустились, и Дейзи поняла, что девочка сдалась.

— Ты собираешься все рассказать папе?

— Не знаю. Но я должна все рассказать Алексу.

— Если ты расскажешь ему, он сразу пойдет к отцу.

— Наверное, так оно и будет. У Алекса обостренное чувство справедливости.

Из глаз девочки потекли слезы, но Дейзи не дала волю жалости.

— Отец сказал, что, если я набедокурю, он отправит меня к тете Терри.

— Об этом надо было думать прежде, чем ты меня подставила.

Хедер молчала, и Дейзи не стала ее торопить.

Девочка вытерла слезы футболкой.

— Когда ты ему все расскажешь?

— Я еще не думала. Может быть, сегодня, а может, завтра.

Хедер энергично тряхнула головой.

— Так получилось… я посмотрела… там лежат деньги, и я… я не хотела этого заранее.

Дейзи еще раз усилием воли подавила в себе жалость — по милости этого ребенка муж считал ее воровкой, брак был испорчен в самом начале.

— Ты решилась на воровство, значит, должна Отвечать за последствия.

— Да, знаю. — Хедер размазала слезы пальцами. — Я почти рада, что ты обо всем догадалась. Мне было так тяжело. Я понимаю, что не заслуживаю ничего хорошего, но, может быть, ты сначала все расскажешь Шебе, а не Алексу? Пусть она потом скажет моему отцу. Они, конечно, часто ругаются между собой, но в принципе уважают друг друга, и Шеба уговорит его не сходить с ума.

Дейзи выпрямилась, как от удара.

— Отец тебя бьет?

— Нет, он будет орать и все такое.

— Он бил тебя когда-нибудь?

— Отец? Нет, он меня ни разу пальцем не тронул, но иногда он так злится, что мне кажется, он смог бы меня избить.

— Понятно.

— Вообще-то мне ясно, что рано или поздно все кончится тетей Терри. Я знаю, что нужна ей — ухаживать за детишками.

Я эгоистка, поэтому и хочу остаться здесь. Просто… эти дети — такое отродье, и когда тетка с ними не справляется, она вымещает зло на мне. Не всегда, правда.

Это было уже слишком, и Дейзи почувствовала угрызения совести.

Девочка встала со скамейки, глаза ее были на мокром месте.

— Прости меня. Я такая скотина — доставила тебе столько неприятностей. — По щеке Хедер скатилась крупная слеза. — Я-то должна знать, каково быть в таком положении, я долго жила у тетки и все такое. Я бы никогда этого не сделала, но я так ревновала Алекса… — Голос Хедер дрогнул. — Все это глупости. Но он всегда был так внимателен ко мне, и я думала, что… я всегда этого хотела… чтобы он полюбил меня, и надеялась, что так и будет. — Хедер судорожно вздохнула. — Но в общем-то я всегда понимала, что ничего из этого не выйдет. Прости Меня, Дейзи.

Давясь рыданиями, Хедер бросилась прочь.

Дейзи вернулась к Картофелине, и обрадованный слоненок нежно обнял ее хоботом. Прислонившись к нему, Дейзи тяжко задумалась — что делать? Перед встречей с Хедер все было предельно ясно, но сейчас от уверенности не осталось и следа.

Если она все не расскажет Алексу, он по-прежнему будет считать ее воровкой. А если расскажет — Хедер будет жестоко Наказана, а такой поворот не устраивал Дейзи — ее замучает совесть.

Отвлекшись от своих невеселых дум, Дейзи заметила, Как Алекс садится в машину, собираясь ехать в город. Утром он сказал, что ему надо навестить одну компанию, поставляющую ванные, и он днем отлучится на несколько часов. За это время Дейзи собиралась привести в исполнение свой тайный план — превратить безобразный зеленый трейлер в какое-то подобие нормального жилья. Встреча с Хедер несколько охладила ее пыл, но, приблизившись к трейлеру, Дейзи решила, что заняться делом гораздо лучше, чем сидеть и предаваться меланхолии.

Открывая дверь, она окончательно успокоилась — сегодня она сделает то, что действительно умеет. Интересно, какое будет лицо у Алекса, когда он вернется и увидит?..

Глава 14

— Что это ты здесь натворила? — В изумлении Алекс застыл на пороге.

— Разве не чудесно? — Дейзи окинула взглядом трейлер, превращенный ее фантазией в очаровательное уютное гнездышко.

Кремовое покрывало, разрисованное пурпурными, синими и светло-коричневыми анютиными глазками, закрыло безобразную кушетку. Разбросанные по покрывалу подушечки тех же цветов превратили старый топчан в нечто весьма привлекательное и манящее. Над пожелтевшими жалюзи Дейзи прибила короткие медные штыри, к которым прикрепила драпировку из небеленого муслина. Концы драпировки были перехвачены пышными бантами из голубых и синих лент разной, ширины и текстуры.

Шелковый сине-фиолетовый платок замаскировал разорванный абажур стоявшего в углу торшера, в проволочных корзинках лежали журналы и газеты. Буфет украсился великолепным набором разномастной посуды — от ваз мелочно-белого стекла и глиняных плошек до фарфоровых кувшинов от Веджвуда. Вся эта бьющаяся прелесть была притянута к стене плетеным шнуром, чтобы вазочки и кувшинчики не посыпались с полки при движении трейлера.

Стол Дейзи украсила маленькими циновками с узором из пурпурно-фиолетовых анютиных глазок и такого же цвета фарфоровыми блюдцами и чайником с традиционным китайским рисунком. Рядом со стеклянной салатницей цвета индиго стояли керамические кружки и хрустальные бокалы — один из них с едва заметной трещиной. Довершая картину, в центре стола стоял глазурованный кувшин с букетиком полевых цветов, которые Дейзи нарвала на стоянке.

— Очень трудно было с ковром, — извиняющимся тоном произнесла Дейзи, — но самые большие пятна я удалила, так что выглядит он не так уж плохо. Когда в следующий раз получу деньги, то куплю для кровати индийское покрывало и подушечки. Я не очень-то хорошая белошвейка, но…

— Где ты взяла деньги на все это?

— Из своей зарплаты.

— Ты потратила собственные деньги?

— Я облазила все барахолки и комиссионные лавки в городках, где мы останавливались. Я впервые побывала в подобных местах две недели назад и поняла, что доллар можно сильно растянуть, если чуточку экономить и… — Дейзи заметила выражение лица Алекса и перестала улыбаться. — Вижу, тебе не нравится моя затея.

— Я этого не сказал.

— Ничего и не надо говорить, по твоему лицу все видно.

— Не сказал бы, что мне это не нравится, просто я считаю такое украшательство пустой тратой денег.

— А я не считаю!

— Черт возьми, Дейзи, это же трейлер. Мы не собираемся жить здесь вечно!

Однако Дейзи было совершенно ясно, что не это причина его недовольства. Глядя на Алекса, она поняла, что из ситуации есть два выхода: можно уйти из вагончика и предаться дурному настроению, но можно попытаться заставить Алекса сказать правду — Дейзи выбрала второй.

— Скажи мне, что именно тебе не нравится.

— Я уже сказал.

— Не правда. Шеба говорила, что до этого у тебя был вагончик лучше этого, но ты почему-то его поменял.

Алекс равнодушно пожал плечами.

— Ты специально хотел сделать, чтобы мне было очень трудно, да?

— Не принимай это так близко к сердцу. Я поменял трейлер еще до встречи с тобой.

— Но ты уже слышал обо мне от моего отца.

Он не спеша подошел к холодильнику и извлек оттуда бутылку вина, купленную накануне. Тогда Дейзи показалось, что такое Вино слишком роскошно для их, тощего бюджета.

Дейзи решила не сдаваться.

— Ты хотел продолжать жить в этом свинарнике?

— Нормальное жилье. — Алекс достал из ящика стола штопор.

— Я тебе не верю. Ты человек, умеющий наслаждаться красивыми вещами. Я видела, как ты рассматриваешь красивый ландшафт во время переездов, как смотришь на витрины магазинов. Когда вчера мы зашли в лавку, ты сказал, что корзинка с фруктами напоминает тебе картину Сезанна.

— Хочешь вина?

Дейзи отрицательно покачала головой, и в этот миг до нее дошла истинная причина поведения мужа.

— Я опять переступила границу, да?

— Не понимаю, о чем ты.

— Я переступила ту невидимую границу, которую ты провел между истинным и мнимым браком. И вот сегодня я снова ее нарушила, не правда ли?

— Несешь какую-то чушь.

— Вовсе не чушь. Ты разработал целую систему установлений и правил для нашего воображаемого брака. Предполагается, что я должна беспрекословно выполнять эти правила и не попадаться тебе на глаза, кроме тех случаев, когда мы ложимся в постель. Но самое главное — я не имею права на эмоциональную привязанность. Мне не позволено заботиться о тебе, о нашем доме и о нашем браке. Мне не позволено даже привести в порядок этот несчастный трейлер.

Дейзи задела Алекса за живое — он с размаху грохнул ладонью по столу — бутылка вина чуть не упала на пол.

— Я не хочу, чтобы ты превращала наше жилище в гнездышко, вот и все! Это плохая идея.

— Значит, я права, — спокойно констатировала Дейзи.

Алекс пригладил ладонью волосы.

— Ты неисправимый романтик, Дейзи. Иногда мне кажется, что ты видишь не меня, а человека, которым я должен быть, с твоей точки зрения. То же самое ты делаешь и с официальными узами, которые нас с тобой связывают. — Ты хочешь видеть в них то, чего там нет и в помине.

— Это брак, Алекс, а не официальные узы. Мы дали священную клятву.

— На шесть месяцев! — саркастически воскликнул Алекс. — Неужели ты не понимаешь, что я изо всех сил забочусь о тебе?

Единственное, чего я добиваюсь, — не причинить тебе боль, защитить тебя.

— Защитить? Понятно. — Дейзи перевела дух. — Именно поэтому ты проверяешь, пью я противозачаточные пилюли или нет?

Лицо Алекса окаменело.

— Какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Сначала я не понимала, почему я кладу таблетки на нижнюю полку аптечки, а они неизменно оказываются на верхней — на виду. Потом поняла, что ты делаешь это специально.

— Просто я хочу быть уверенным, что ты их принимаешь, вот и все.

— Другими словами, ты меня проверяешь.

— Я не собираюсь перед тобой извиняться. Я говорил тебе, что не желаю иметь детей.

Она холодно взглянула на мужа:

— Словом, у нас нет ничего. Ни уважения, ни привязанности, ни доверия.

— У нас есть привязанность, Дейзи. Во всяком случае, я ее испытываю. — Он помолчал. — К тому же ты заслужила мое уважение. Я никогда не думал, что ты сможешь так серьезно относиться к работе. У тебя есть твердость духа, Дейзи, Она подавила в себе чувство признательности за эти слова.

— Но ты мне не доверяешь.

— Я доверяю твоим добрым намерениям.

— И еще ты веришь в то, что я воровка. Это не очень согласуется с добрыми намерениями.

— Ты была в полном отчаянии, когда взяла деньги. Была утомлена и напугана, иначе бы никогда этого не сделала.

— Я не брала деньги.

— Я больше не виню тебя за это, не волнуйся, Дейзи.

Стоит ли убиваться по поводу того, что он ей не верит? Единственный способ убедить его в своей невиновности — рассказать о Хедер. Но Дейзи знала, что не сможет этого сделать.

Какой смысл? Она не хотела взваливать на себя ответственность за наказание, которому подвергнут Хедер. К тому же, если она представит Алексу доказательства, его отношение вряд ли изменится.

— Если ты мне доверяешь, то почему пересчитываешь пилюли?

— Я не могу полагаться на случайность. Мне нельзя иметь детей.

Дейзи хотела было спросить, он не хочет иметь детей вообще или именно от нее, но удержалась, испугавшись ответа.

— Я не хочу, чтобы ты пересчитывал таблетки. Я сказала тебе, что буду их принимать, и я буду. Тебе придется доверять мне хотя бы в этом.

Дейзи видела, как нелегко ему согласиться, — на лице отразилась жестокая внутренняя борьба. Несмотря на то что мать предала ее, переспав с Ноэлем Блэком, Дейзи не потеряла веру в род человеческий. Но Алекс, видимо, был способен верить только себе.

Как ни удивительно, возмущение и негодование Дейзи уступили место сочувствию. Ведь это ужасно — идти по жизни, все время ожидая, что каждый желает причинить тебе зло.

Кончиками пальцев она нежно погладила руку Алекса.

— Я никогда намеренно не сделаю тебе больно, Алекс. Я бы очень хотела, чтобы ты поверил мне хотя бы в этом.

— Это не так легко.

— Я знаю, но придется.

Он посмотрел на жену долгим взглядом и наконец коротко кивнул:

— Договорились, я больше не стану пересчитывать твои таблетки.

Дейзи знала, что эта маленькая уступка потребовала от Алекса душевных сил, и была по-настоящему тронута.

— Ааааа тепееерь на арену цирка братьев Квест впервые выходит красавица невеста казака Алексея — Теодоусия!

У Дейзи так сильно дрожали колени, что она споткнулась, выходя на арену. «Что за история приключилась с дикой цыганкой?» — подумала Дейзи, прислушиваясь к словам шпрехшталмейстера. Сегодня во время репетиции Джек представил ее, как своевольную цыганку, но вынужден был отказаться от этого сюжета, когда Дейзи испуганно закричала, почуяв обжигающий свист кнута. Пошептавшись с Шебой, Джек преодолел растерянность, а Шеба вручила Дейзи другой костюм, не соблаговолив объяснить, какую роль она теперь будет играть.

Звуки балалайки, раздававшиеся под куполом шатра, далеко разносились по приморскому курортному городку, на автомобильной стоянке которого расположился бродячий цирк. Казак Алексей неподвижно стоял в центре освещенного круга, расслабленно держа в руке кнут. Блестящие красные обрывки воздушных шаров, только что разрубленных кнутом Алекса, валялись у его начищенных черных сапог. Красные блестки на поясе блестели, как пятна свежей крови.

— Вы видите, дамы и господа, что красавица Теодоусия слегка нервничает? — Джек широким жестом указал на Дейзи. — Я тоже это вижу. Никто из нас не в состоянии представить себе, какое мужество потребовалось этой маленькой изнеженной женщине, чтобы выйти на арену вместе с мужем.

Костюм Дейзи, скроенное по фигуре девственно-белое платье с кружевным воротником, украшенное фальшивыми рубинами, мягко зашелестел, когда она двинулась к центру арены. Перед самым выходом Алекс приколол к лифу платья красную бумажную розу, сказав, что она будет частью костюма.

Взгляды публики были прикованы к Дейзи, гремела музыка, полотняные стены шатра колыхались от свежего океанского бриза. Джек возвысил голос:

— Теодоусия — дочь богатых французских аристократов. С детства ее оберегали от невзгод нашего жестокого мира воспитывавшие ее монахини.

«Монахини? Что он плетет?»

Шпрехшталмейстер продолжал говорить, а Алекс между тем начал медленный танец с кнутом, заключительную часть своих предыдущих представлений. Дейзи неподвижно стояла напротив мужа в центре освещенного круга. Свет постепенно гас, уступая место мягкой полутьме, и публика, слушая рассказ Джека, завороженно следила за грациозными движениями Алекса.

— Она встретила казака, когда цирк выступал в одной из деревень неподалеку от монастыря, где жила Теодоусия. С первой же встречи они пламенно полюбили друг друга. Однако ее родители воспротивились браку своей нежной дочери с человеком, которого считали варваром, — они отказались от родной дочери, и девушка оставила привычный для себя мир.

Зазвучала трагическая музыка, и акробатический танец Алекса постепенно превратился в соблазнительно страстный танец сгорающего от страсти жениха.

— И вот теперь, дамы и господа, она выходит на арену вместе с мужем, и не думайте, что ей легко. Кнут страшит нежную юную женщину, и мы просим вас соблюдать полную тишину, когда Теодоусия мужественно противостоит своему страху.

Помните, дамы и господа, что ее защищает только одно — безмерная любовь к неистовому казаку-мужу. — Танец Алекса между тем достиг своего апогея.

Музыка оглушительно загремела, Алекс взмахнул рукой, и кончик кнута описал в воздухе гигантскую дугу. В это момент Дейзи, у которой от страха тряслись все поджилки, выронила на арену бумажную трубку, которую она достала из специального кармашка, пришитою Шебой к платью накануне представления.

Дейзи вскрикнула, и публика затаила дыхание — рассказ Джека возымел действие — люди не смеялись, а наоборот, от всей души сочувствовали юной аристократке.

К безмерному изумлению Дейзи, Алекс опустил кнут, подошел к ней и, подняв трубку, вручил ее Дейзи с таким видом, словно это была прекрасная роза. Затем, склонив голову, он коснулся губами ее губ.

Жест был настолько романтичен, что Дейаи явственно услышала, как вздохнула какая-то женщина в первом ряду. Она бы и сама с удовольствием вздохнула, если бы не знала, что Алекс просто работает на публику. Дрожащими пальцами держа трубку, Дейзи отодвинула ее как можно дальше от себя Пока он сбивал кончики трубки, которую Дейзи держала в руке, ей удавалось сохранять самообладание. Но вот настал самый страшный момент — ей предстояло вставить короткую трубочку в рот. Колени снова задрожали. Дейзи закрыла глаза и повернулась к Алексу боком.

Свист кнута, щелчок — кончик трубки отлетел в сторону.

Стараясь устоять на ногах, девушка изо всех сил уперла кулаки в бока. Публика переживала не меньше.

Бич щелкнул еще дважды — во рту Дейзи остался маленький огрызок трубки В горле у нее запершило от внезапно наступившей сухости.

Под шатром вновь загремел голос Джека — таинственно и драматично:

— Дамы и господа! Я очень прошу вас помочь Алексею срезать крошечный кусочек трубки, который торчит изо рта его красавицы невесты. Я прошу вас соблюдать полную тишину: малейшая ошибка — и кнут казака может навсегда обезобразить прелестное личико Теодоусии.

Дейзи застонала, вонзив ногти в ладони и едва не поранив кожу.

С чудовищным свистом кнут срезал кончик трубки.

Публика взорвалась восторженными криками. Дейзи открыла глаза, и ей показалось, что она сию минуту упадет в обморок Алекс подал ей знак — держись! Но максимум, на что оказалась способна Дейзи, — это слегка опустить подбородок и приоткрыть рот, имитируя слабую улыбку.

Подняв голову, Дейзи, как в замедленной съемке, увидела летящий к ней кончик кнута, через мгновение превративший в мелкие клочки розу, приколотую к лифу платья.

Фыркнув от страха, Дейзи отпрянула назад, и публика взорвалась аплодисментами Алекс сделал жене знак — поднять кверху руки и скрестить запястья. Она безмолвно подчинилась.

Раздался оглушительный щелчок — кнут стремительно обернулся вокруг скрещенных рук. Выждав несколько секунд, Алекс одним движением распустил путы. Публика восторженно зароптала Алекс нахмурился — это был знак Дейзи широко улыбнуться. Дейзи изобразила улыбку и, подняв руки, показала публике, что они остались невредимы. Не успела она это проделать, как кнут, щелкнул еще раз. Взглянув себе под ноги, Дейзи увидела, что на этот раз муж «стреножил» ее — кнут обвился вокруг лодыжек.

На репетиции Алекс не делал этого трюка, и Дейзи обеспокоенно взглянула на мужа. Он распустил кнут и предупредил Дейзи взглядом — девушка одарила публику еще одной вымученной улыбкой. Алекс еще раз жестом велел ей поднять руки — и снова она машинально подчинилась его немому приказу.

Крак!

Дейзи пронзительно вскрикнула — на этот раз кнут обвил не руки, а туловище. Алекс не ослабил путы, а, потянув за кнутовище, привлек Дейзи к себе, приник к ее губам в страстном показном поцелуе, завершившем драматическую историю любви.

Публика неистовствовала.

У Дейзи кружилась голова, она страшно злилась на Алекса, но одновременно испытывала чувство какого-то лихорадочного счастья. Марков свистнул, и на арену откуда ни возьмись выскочил Миша. Выпустив на мгновение Дейзи из объятий, Алекс вскочил на коня и понесся по кругу. У Дейзи замерло сердце — нет, этого не может быть…

Алекс, нагнувшись с седла, подхватил на руки Дейзи — ее ноги оторвались от земли, и в мгновение ока она оказалась лежащей поперек крупа коня впереди Алекса.

Свет погас, и арена погрузилась в непроницаемый мрак. Раздались оглушительные аплодисменты. Дейзи инстинктивно вцепилась в мужа, между тем он высвободил руку… Раздался треск, шипение — над головами Алекса и Дейзи закружился охваченный пламенем кончик кнута.

Дейзи пересекла узкую асфальтовую дорожку, отделявшую общественную стоянку, где расположился цирк, от океанского пляжа. Яркие огни набережной сотнями бликов отражались от металлических конструкций аттракционов местного луна-парка.

Дебют Дейзи совпал с первым приездом в курортный приморский городок, и она была слишком возбуждена, чтобы отправиться спать. Во время второго представления публика приняла ее с еще большим восторгом, и это переполняло Дейзи ощущением собственной полноценности. Даже Брэйди, ранее подчеркнуто не замечавший Дейзи, сегодня приветствовал ее холодным кивком.

Дейзи всей грудью вдохнула отдававший плесенью морской воздух и шагнула на песок пляжа. Он уже остыл и мелкими холодными песчинками обжигал обутые в босоножки ноги Дейзи.

Она любила океан и была очень рада, что цирк пробудет здесь дольше, чем одну ночь.

— Дейзи?

Она обернулась и увидела Алекса, стоявшего на дорожке.

Его стройный силуэт был четко виден на фоне неба, освещенного отблесками огней города. Бриз шевелил волосы и прижимал рубашку к телу.

— Вы предпочитаете гулять в одиночестве или к вам можно присоединиться?

— Вы вооружены?

— Нет, кнуты упакованы и спрятаны на ночь в укромном месте.

— Тогда можете присоединиться. — Дейзи улыбнулась и протянула Алексу руку.

Мгновение он колебался, и Дейзи подумала, не слишком ли интимным показался ему ее жест, — руки могу г сказать о любви больше, чем самый изощренный секс Однако Дейзи не опускала руку. Придется и в этом добиваться своего.

Подошвы тяжелых ботинок Алекса застучали по деревянным ступенькам лестницы, спускавшейся с дорожки на пляж. Он взял жену за руку, и она, ощутив его твердые мозоли, еще раз вспомнила, что ее муж — человек, привыкший к тяжелому труду.