Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Итальянские каникулы

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Филлипс Сьюзен Элизабет / Итальянские каникулы - Чтение (стр. 4)
Автор: Филлипс Сьюзен Элизабет
Жанр: Современные любовные романы

 

 


Но как только ее собственная жизнь омрачилась несколькими темными облачками, они удрали врассыпную, как перепуганные кролики.

Почти оттолкнув экономку, она пробежала по дому, ворвалась в узкую галерею, на стенах которой теснились фамильные портреты в тяжелых рамах и барочные пейзажи, пролетела через элегантную приемную, оклеенную обоями в коричнево-золотую полоску, вихрем промчалась мимо мрачных фресок, изображавших охотничьи сцены, и еще более угрюмых изображений святых мучеников. Подошвы босоножек оставляли черные следы на мраморных полах и грязь на бахроме паласов. От сотрясения покачнулся римский бюст на пьедестале. С нее довольно!

Наконец она остановилась в менее официозном салоне в глубине дома. Полированный паркет орехового дерева был уложен елочкой, а на фресках для разнообразия были нарисованы сцены сбора урожая. Итальянская рок-музыка странным образом аккомпанировала пляске солнечных зайчиков на стенах и коврах. В конце комнаты виднелся арочный вход на лоджию, куда более величественный, чем в сельском доме. Оттуда и неслась музыка. Под аркой, прислонившись плечом к стене, стоял мужчина, залитый солнечным светом. Прищурясь, Изабел определила, что он одет в джинсы и жеваную футболку с дырой на рукаве. Четко очерченный профиль, казалось, принадлежит одной из стоявших в комнате статуй. Но что-то в его осанке, бутылке, поднесенной ко рту, пистолете в свободной руке подсказывало, что этот римский бог, возможно, успел сбиться с пути истинного.

Настороженно поглядывая на пистолет, Изабел откашлялась.

— Э… простите… я…

Он повернулся.

Она моргнула не веря глазам. Снова моргнула. Попыталась убедить себя, что это всего лишь игра света. Игра, и ничего более. Этого не могло быть. Просто не могло…

Глава 6

Оказалось, могло. В дверях стоял мужчина, называвший себя Данте. Данте, с жарким затуманенным взглядом и нескромными прикосновениями. Вот только волосы мужчины были короче, а глаза — серебристо-голубыми вместо карих.

— Черт возьми!

В ушах звенели английские слова с американским выговором. И голос… глубокий знакомый голос итальянского жиголо, встреченного позавчера вечером на площади Синьории. И даже сейчас она не сразу осознала правду.

Лоренцо Гейдж и жиголо Данте — одно и то же лицо.

— Вы…

Она с трудом сглотнула колючий комок.

— Вы не…

Он уставился на нее своими глазами убийцы.

— Черт. Похоже, никто, кроме меня, не способен снять шпионку даже в чужой стране!

— Кто вы? — беспомощно пролепетала Изабел, уже зная ответ. Она ведь видела его фильмы!

— Синьор Гейдж! — выкрикнула Анна Весто, врываясь в комнату. — Эта женщина! Я велела ей уйти, но она отказалась! Она… она… — Очевидно, обычный английский не мог выразить всю меру ее негодования, поскольку она разразилась потоком итальянских слов.

Лоренцо Гейдж, известный развратник и негодяй, доведший Карли Свенсон до самоубийства, оказался также Данте, флорентийским жиголо, мужчиной, которому она позволила загрязнить, запачкать, опорочить уголок своей души.

Изабел рухнула на подвернувшийся стул и попыталась отдышаться.

Он что-то зарычал экономке на итальянском.

Та бешено жестикулировала.

Снова рычание.

Женщина фыркнула и гордо удалилась.

Он прошел на лоджию, выключил музыку и вернулся. Изабел как сквозь сон заметила, что на его лоб спадает черный завиток. Бутылку он оставил на лоджии, но пистолет по-прежнему болтался на пальце.

— Ты ворвалась на чужую территорию, милочка.

Его губы едва шевелились, но тягучий говор в жизни звучал еще более зловеще, чем стереозвук в кинозале.

— Следовало бы прежде позвонить и предупредить.

Она занималась сексом с Лоренцо Гейджем, мужчиной, хваставшимся в журнальном интервью, что «перетрахал пятьсот женщин». А она, Изабел, позволила себе стать пятьсот первой!

В желудке что-то перевернулось. Закрыв лицо руками, она прошептала слова, которые никогда не говорила другому человеческому существу. Слова, которые минутой раньше ей вообще не пришли бы в голову:

— Ненавижу вас.

— Именно этим я и зарабатываю на жизнь.

Скорее ощутив, чем услышав, как он приближается, она уронила руки и тупо уставилась на пистолет.

Нельзя сказать, что пистолет был нацелен на нее, но и сказать, что не нацелен… Он держал оружие у бедра, и хотя Изабел сразу определила, что это антиквариат, которому, возможно, несколько сотен лет, но менее смертоносным от этого он все же не стал. Вспомнить хотя бы, что сотворил Гейдж с Джулией Робертс обычным самурайским мечом!

— Как раз в тот момент, когда я вообразил, что опуститься ниже папарацци уже невозможно! Оказывается, нет предела совершенству! Что случилось с твоим non parler anglais, француженка?

— То же самое, что с вашим итальянским, — отрезала она, распрямив спину. Только сейчас до нее дошел смысл его высказывания.

— Папарацци? Считаете меня репортером?

— Если ты так хотела интервью, стоило только попросить. Изабел подскочила как ужаленная:

— Вообразили, что я пошла на это, чтобы добыть пикантные факты из вашей биографии?!

— Может быть.

До нее донесся слабый запашок спиртного. Он бесцеремонно поставил ногу на стул, с которого она едва успела встать. Но Изабел вряд ли это заметила. Она была слишком занята, пытаясь сообразить, угрожает он ей или просто забыл о пистолете.

— Как ты нашла меня и чего хочешь?

— Мне нужен мой дом, — пробормотала Изабел, отступая, но тут же рассердилась на себя. — Именно так вы развлекаетесь? Переодеваетесь в жиголо, чтобы снимать женщин на улицах?

— Верь или нет, Фифи, я вполне могу сделать это без всяких переодеваний. И к тому же стою куда больше, чем те пятьдесят евро, что ты оставила.

— Это на чей вкус. Кстати, пистолет заряжен?

— Понятия не имею.

— Все равно положите его, — потребовала Изабел, вцепившись в руку Гейджа.

— Это еще зачем?

— Прикажете поверить, что решили меня застрелить?

— Верь чему пожелаешь, — зевнул Гейдж. Интересно, сколько он успел выпить? И почему у нее подгибаются ноги?

— Не терплю оружия.

— В таком случае проваливай.

Он развалился на кресле, вытянув ноги и опустив плечи. Пистолет пристроил на коленях. Ну прямо олицетворение декаданса на вилле Ангелов.

Но никакая сила на земле не заставит ее уйти, пока она не выяснит, что случилось.

Изабел крепче сжала трясущиеся руки, чтобы он ничего не заметил, и каким-то образом умудрилась опуститься в кресло напротив Гейджа, ничего не сбив и не перевернув. Впервые в жизни она узнала ненависть в ее чистом виде.

Гейдж некоторое время изучал ее, прежде чем ткнуть дулом пистолета на огромную, во всю стену, шпалеру, изображавшую всадника.

— Мой предок. Лоренцо Медичи.

— Большое дело. — Он был покровителем Микеланджело. И Боттичелли тоже, если историки не врут. Лоренцо был одним из лучших представителей Ренессанса. Воплощение благородства. Если не считать… — Он погладил ствол пальцем и злобно прищурился. — Он позволил своим генералам разграбить город Вольтерру в тысяча четыреста семьдесят втором. С Медичи шутить опасно.

Он не кто иной, как эгоцентричный актеришка, играющий очередную роль, и она не позволит себя запугать! Во всяком случае, постарается!

— Оставьте свои угрозы для тех, кто рвется на ваши фильмы.

Злоба исчезла, сменившись скукой.

— О'кей, Фифи, если ты не пресса, тогда чего добиваешься?

Теперь, заняв твердую позицию, она вдруг сообразила, что не сможет говорить о позавчерашней ночи. Не сейчас и никогда. Дом. Вот почему она пришла сюда.

— Я здесь, чтобы уладить недоразумение насчет дома, который сняла у вас. — Она пыталась говорить увереннее, с сознанием собственной правоты, что всегда давалось ей легко. Но язык едва не заплетался. — Я заплатила за два месяца и не собираюсь уезжать.

— Но почему мне, собственно, должно быть до этого дело?

— Это ваш дом.

— Вы сняли этот дом? Сомневаюсь.

— Не этот. Тот, что на ферме. Но ваши служащие задумали меня вышвырнуть.

— Какой еще дом?

— Тот, что у подножия холма. Лоренцо презрительно скривил губы:

— Прикажешь верить, что женщина, случайно встреченная мной во Флоренции две ночи назад, каким-то образом ухитрилась снять у меня дом? Попробуй придумать историю получше.

Даже она считала, что такое проглотить трудно, хотя попадающие во Флоренцию туристы обычно ходят по одним и тем же тропкам, а центр города весьма невелик, и она сама дважды в один день столкнулась с молодой парой, которую перед этим встретила в галерее Уффици.

— Рано или поздно любой турист оказывается на площади Синьории. Мы просто пришли туда одновременно.

— Повезло нам. Кстати, твое лицо кажется очень знакомым. Я все никак не мог вспомнить, где тебя видел.

— Разве? — Она сочла за лучшее не развивать скользкую тему. — Я сняла ваш домик, заплатила деньги, но не успела приехать, как меня просят убраться.

— Ты о том доме, где раньше жил старик Паоло? Рядом с оливковой рощей?

— Не знаю никакого старика Паоло. Теперь там, похоже, живет некая Марта, что мне не слишком нравится, но придется терпеть.

— Марта… сестра Паоло, — протянул Лоренцо, словно воскрешая в памяти давние образы. — Да, думаю, она идет вместе с домом. Как часть собственности.

— Мне плевать, кто она. Я заплатила деньги и не тронусь с места.


— Почему тебя хотят вышвырнуть?

— Какая-то неприятность с канализацией.

— Удивительно, что ты так хочешь остаться, если учесть, что между нами было. Или притворяешься, что оскорблена? — ухмыльнулся Лоренцо, мигом вернув Изабел к реальности. Ну конечно, она не может остаться, особенно после того, как осквернила собственную сущность с этим человеком. Невыносимо видеть его снова и снова!

Мучительное разочарование смешалось с другими, не менее болезненными эмоциями. В саду сельского домика она впервые за много месяцев окунулась в безбрежный покой, и вот теперь у нее отнимают даже это. Что поделать, какая-то гордость у нее еще осталась. Если придется уехать, она сделает это таким образом, чтобы он не воображал, будто взял над ней верх.

— Это вы актер, мистер Гейдж. Не я.

— А вот это нам еще предстоит увидеть.

Из сада донеслось предостерегающее карканье вороны.

— Если хочешь жить тут, лучше держись подальше от виллы. — Он потер бедро дулом пистолета. — И не дай Бог, если я узнаю, что ты солгала. Последствия придутся тебе не по вкусу.

— Звучит как реплика из ваших омерзительных фильмов.

— Рад услышать, что приобрел фанатку.

— Я смотрела их только из-за бывшего жениха. К несчастью, в свое время я не догадалась провести параллель между его дурным вкусом и сексуальной разнузданностью.

Господи, зачем она это ляпнула?! Гейдж оперся локтем о подлокотник кресла.

— Так наша сексэскапада имела целью желание поквитаться с изменником?!

Она попыталась отрицать очевидное, но он попал почти в самую точку.

— А теперь посмотрим… — Он положил пистолет на стол. — Итак, кто оказался оскорбленной стороной в позавчерашнюю ночь? Ты, разъяренная мстительная особа, помешанная на возмездии, или я, невинная пешка в опытных руках?

Похоже, он искренне развлекается. Она поднялась, чтобы окинуть его высокомерным взглядом, но тут же пожалела о необдуманном поступке, поскольку ноги ее не держали.

— Вы пьяны, мистер Гейдж.

— Более чем.

— Еще нет и часа дня.

— Справедливое замечание. Но поскольку я еще не спал, вполне можно сказать, что пьян с ночи.

— Это ваше дело.

Нужно либо снова сесть, либо убираться отсюда. Поэтому она направилась к двери.

— Эй, Фифи.

Изабел поспешно обернулась и досадливо поморщилась.

— Дело в том… — Он поднял отполированный мраморный шар, стоявший рядом на каменном постаменте, и провел пальцем по гладкому боку. — Если не желаешь, чтобы мои фанаты заполонили всю округу, лучше держи рот на замке насчет моего пребывания здесь.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но у меня есть дела поважнее, чем сплетничать.

— Постарайтесь, чтобы так было и впредь.

Он стиснул мраморный шар на случай, если до нее еще не дошло.

— Немного переигрываете, не так ли, мистер Гейдж?

Злоба мигом испарилась. Гейдж рассмеялся.

— Рад был встретиться, Фифи.

Она сумела дойти до двери, ни разу не споткнувшись, ни на что не налетев. И все же, не выдержав, оглянулась.

Он перебрасывал шар из одной руки в другую: великолепный Нерон, любующийся горящим Римом.

В боку закололо так, что по дороге к сельскому домику пришлось несколько раз останавливаться. Щебенка то и дело попадала в босоножки от Кейт Спейд, вероятно, последние, которые она вообще сможет себе позволить. Хорошо еще, что она не распустила перед ним нюни, но факт остается фактом: придется уезжать. Если она соберется сейчас, к четырем уже будет во Флоренции.

И дальше что?

Наконец показался дом. Облитый золотистым светом, он выглядел надежным, уютным и почему-то волшебным. Словом, тем местом, где может родиться новое видение жизни.

Изабел отвернулась и направилась по боковой тропинке в виноградник. Фиолетовые, налитые соком ягоды тяжелыми гроздьями свисали с лоз. Изабел сорвала одну и положила в рот. Она лопнула на языке, наполнив рот сладостью. Косточки оказались настолько крохотными, что она не потрудилась их выплюнуть.

Отломив маленькую гроздочку, она пошла дальше. Где ее кроссовки? Тяжелая глинистая почва впивалась, словно острые камешки, в тонкие подошвы босоножек. Но она будет думать только о том, что есть сейчас. О тосканском солнце над головой. О грозди спелого винограда в руке. О Лоренцо Гейдже на вилле Ангелов там, на вершине холма…

Господи, как же она легко себя выдала. Неужели никогда не забудет об этом?

Бегство не лучший способ оставить позади прошлое.

Упорство победило.

Она устала тосковать.

Она никогда не была трусихой.

Неужели сейчас позволит этому дегенерату, считающемуся кинозвездой, отнять у себя нечто драгоценное? Тем более что их встреча не имела для него никакого значения. Он явно невзлюбил ее и поэтому вряд ли придет сюда для дружеской беседы. А ей необходимо быть здесь. Внутренний голос твердил, что именно в этом месте она должна пожить. Только здесь она может найти и одиночество, и вдохновение, которое позволит ей понять, какой курс должна отныне принять ее жизнь.

И Изабел решилась. Она не боится Лоренцо Гейджа. И не допустит, чтобы кто-то вынудил ее уехать отсюда, пока она сама не захочет.

Рен отложил пистолет семнадцатого века, который вынул из витрины, чтобы получше рассмотреть, как раз перед тем, как сюда ворвалась Фифи. В ушах все еще звенел стук невысоких каблучков удалявшейся фурии. Обычно дьяволом считали его, но, если он не ошибся, мисс Фифи оставляла на своем пути отчетливый запашок серы.

Ухмыльнувшись, он закрыл дверцу витрины. Пистолет был настоящим шедевром оружейника, одним из бесчисленных сокровищ, собранных на вилле. Он унаследовал виллу два года назад, но сумел выбраться сюда только сейчас, впервые после смерти тети Филомены. Сначала Рен собирался продать поместье, но в детстве он раза три бывал здесь, и с тех пор у него сохранились самые теплые воспоминания. Ивдруг ему показалось нечестным продавать все, не осмотрев сначала дом. Телефонный разговор с экономкой и ее мужем произвел на него такое впечатление, что он решил подождать.

Он вышел на лоджию, взял со стола бутылку виски. Мисс Фифи не дала ему выпить как следует. Впрочем… ему понравилось изводить ее. Она была так напряжена, что буквально вибрировала, как натянутая струна, и все же ее посещение каким-то непонятным образом успокоило его. Странно.

Через одну из трех арок лоджии он прошел в сад и направился вдоль подстриженных кустов к плавательному бассейну, где опустился в шезлонг. Впитывая тишину, он думал об окружавших его людях: верной команде ассистентов, бизнес-менеджеров и телохранителей, которые иногда работали с ним по требованию студии. Множество знаменитостей окружали себя помощниками и прихлебателями, потому что все время нуждались в подтверждении своей славы. Другие, как он сам, делали это, чтобы облегчить жизнь. Помощники держали ополоумевших фанатов на расстоянии, что было, конечно, кстати, но обходилось недешево. Кроме того, очень немногие смели говорить правду в глаза человеку, который платит им жалованье, а лесть еще никого не доводила до добра.

Но мисс Фифи, похоже, вовсе не думала льстить, и от этого становилось как-то легче на душе.

Он отодвинул так и не открытую бутылку виски и улегся поудобнее. Глаза медленно закрылись. Гораздо легче…

Изабел отрезала ломтик выдержанного пекорино, любимого овечьего сыра тосканцев, купленного в городе. Пока она отсчитывала деньги продавщице, та сунула ей в руку крошечный горшочек с медом.

— Мы, тосканцы, едим его с медом, — объяснила она.

Изабел было трудно представить, как можно есть острый сыр с медом, но разве она не пыталась расширить свой кругозор?

Она разложила мед и сыр на керамической тарелке, добавила к натюрморту яблоко. Все, что она съела сегодня, — несколько ягод винограда, сорванных по пути домой, три часа назад. Встреча с Гейджем лишила ее аппетита. Может, пообедав, она почувствует себя лучше?

В комоде она обнаружила с полдюжины крахмальных салфеток, вынула одну, а остальные спрятала обратно. Она уже успела распаковать чемоданы и разложить в ванной туалетные принадлежности. И хотя еще не было четырех часов дня, открыла «Кьянти классико», тоже купленное в городе. Ей объяснили, что кьянти называется классическим только в том случае, если делалось из винограда, выращенного в долине Кьянти, в нескольких милях к востоку отсюда.

Она нашла в буфете стеклянные чаши, вытерла с одной водяное пятно, наполнила вином и отнесла все в сад.

Тонкие ароматы розмарина и сладкого базилика доносились до Изабел, пока она шла к старому столу, стоявшему в тени магнолии. Две из трех садовых кошек подошли поздороваться. Изабел уселась и посмотрела на древние холмы. Вспаханные поля, казавшиеся утром серовато-коричневыми, сейчас в свете позднего солнца превратились в лиловые. Какая красота!

Завтра она начнет жить по расписанию, составленному на следующие два месяца. Ей не было необходимости сверяться со своими заметками. Она все помнила наизусть.


Подъем в 6.00.

Молитва, медитация, благодарность Господу и ежедневные заявления.

Йога или бег трусцой.

Легкий завтрак.

Утренние задания.

Работа над новой книгой.

Ленч.

Прогулка по окрестностям, рассматривание витрин или другие приятные занятия (будь импульсивной).

Редактирование написанного утром.

Ужин.

Вдохновляющее чтение и вечерние задания.

Сон: 10.00

И ПОМНИ: ДЫШАТЬ!


Она не станет волноваться насчет того, какую именно книгу собралась писать. Именно поэтому ей и потребовалось остаться тут. Чтобы разблокировать умственные и эмоциональные каналы.

Вино оказалось густым, с легким фруктовым привкусом и таяло на языке, но, откинувшись на спинку садового кресла, чтобы как следует насладиться божественным напитком, она вдруг заметила налет пыли на мраморной столешнице и, вскочив, побежала в дом за тряпкой. Протерла стол и снова села, вдыхая запахи вина и розмарина и любуясь извивающейся лентой дороги на фоне холмов. От этой красоты сжимается сердце.

…Подумать только, вчера ей не хотелось здесь оставаться!

На вершине того холма что справа она заметила нечто вроде развалин деревушки: остатки ограды и руины сторожевой башни. И уже собралась пойти за театральным биноклем, но напомнила себе, что хотела расслабиться.

Поэтому сделала глубокий очищающий вздох, снова уселась и попыталась вернуть ускользнувшее ощущение покоя и довольства.

Не получилось.

— Синьора!

Жизнерадостный голос принадлежал молодому человеку, идущему к ней через сад. Стройный, лет двадцати восьми — тридцати. Еще один итальянский красавец. Когда он подошел поближе, она отметила влажные карие глаза, шелковистые черные, собранные в хвостик волосы и длинный, изумительно вылепленный нос.

— Синьора Фейвор, я Витторио, — представился он так экспансивно, словно один звук его имени должен был доставить ей удовольствие.

Она с улыбкой поздоровалась.

— Могу я присоединиться к вам?

Его легкий акцент указывал на то, что он усваивал язык не от американцев, а от англичан.

— Конечно. Хотите вина?

— С удовольствием.

Она хотела было подняться. Но он остановил ее:

— Я бывал здесь много раз. Сейчас принесу. Сидите и любуйтесь пейзажем.

Через несколько минут обвернулся с бутылкой и стаканом и устроился напротив Изабел. Подошедший кот немедленно потерся о его ногу.

— Чудесный день, верно? Впрочем, все тосканские дни таковы.

— Похоже, вы правы.

— Вам здесь нравится?

— Очень. Я собираюсь остаться на несколько месяцев.

В отличие от Джулии Кьяры, Анны Весто и угрюмой Марты он, казалось, искренне обрадовался.

— Так много американцев приезжают сюда туристическими автобусами всего на день, а потом спешат дальше. Разве можно узнать Тоскану наспех?

Его энтузиазм невольно заразил Изабел.

— Нельзя, — согласилась она.

— Вы еше не попробовали наш пекорино.

Он окунул ложечку в мед и намазал ломтик сыра.

— Теперь вы станете настоящей тосканкой.

Просто ребенок, но у Изабел не хватило духу обескуражить его, хотя она подозревала, что он был послан сюда, чтобы помочь врагам избавиться от нее.

Изабел откусила кусочек и обнаружила, что острота сыра и сладость меда прекрасно сочетаются.

— Восхитительно.

— Тосканская кухня — лучшая в мире. Риссоли, финоччи[18], колбаса из дикого кабана, флорентийский рубец…

— Думаю, это мы проедем.

— Проедем?

— Обойдемся без рубца.

— Ах да. Мы здесь едим такие части животных, о которых в Штатах даже не слыхивали.

Она снова улыбнулась. Некоторое время они болтали о тосканской кухне и местных достопримечательностях. Она уже была в Пизе? Как насчет Вольтерры? Она должна посетить все винодельни Кьянти. Сиена… тамошняя пьяцца дель Кампо — красивейшая во всей Италии. А знает ли она о Палио, конских скачках, которые каждое лето устраиваются на Кампо? А город башен Сан-Джиминьяно? Она и там не была?

Не была.

— Я покажу вам все.

— О нет!

— Но я профессиональный гид. Вожу туристов по всей Тоскане и Умбрии. Достопримечательности, итальянские рестораны, дегустации вин. Неужели еще никто не предложил вам мои услуги?

— Они были слишком заняты, пытаясь вышвырнуть меня отсюда.

— Ну разумеется. Канализация. Это верно, вы приехали в не совсем подходящее время, но здесь есть что посмотреть, и я буду возить вас по округе целыми днями. Нужно же вам удрать от шума и грязи!

— Я благодарна за предложение, но, боюсь, личный гид мне не по карману.

— Ах что вы! — Элегантный взмах рукой. — Будем ездить только, когда нет других клиентов. Разве мы не друзья? Я покажу вам те места, которые сами ни за что не найдете. Вам не придется волноваться из-за езды по незнакомым дорогам, а я заодно буду переводить. Неплохая сделка, вот увидите.

Невероятно удачная сделка. Тем более что позволяет держаться подальше от Гейджа.

— Но не могу же я вам навязываться.

— Ничего подобного! Вы же заплатите за бензин, верно? В этот момент из дома вышла Марта, сорвала несколько стебельков базилика и унесла на кухню. Витторио пригубил кьянти.

— Завтра я совершенно свободен. Хотите в Сиену? Или Монтериджони? Изумительный городок. Данте упоминает о нем в своем «Аду».

При звуке этого имени она неловко поежилась. Но Данте-жиголо не существовал. Был только Лоренцо Гейдж, плейбой, кинозвезда, ее партнер на одну ночь, единственный, кто знал о ее позоре. Оказавшись с ним лицом к лицу, едва узнав, она почти уверилась, что он действительно довел Карли Свенсон до самоубийства. И теперь поклялась себе, что сделает все возможное, лишь бы никогда больше не встречаться с ним.

— Собственно говоря, я приехала сюда работать и собиралась начать завтра.

— Работать? Какая жалость! Все же каждый должен выполнять свой долг.

Витторио с добродушной усмешкой допил вино, вытащил из кармана листок бумаги, нацарапал телефонный номер и отдал ей:

— Если что-то понадобится, только позвоните.

— Спасибо.

Он ослепительно улыбнулся, помахал на прощание рукой и удалился.

Что ж, он по крайней мере не собирается силой выставлять ее… а может, она чересчур подозрительна?

Изабел принесла «Автобиографию йога» Йогананды, но вместо этого принялась перелистывать путеводитель. Ничего, с завтрашнего дня она примется за дело. Пора сделать первый шаг по карьерной лестнице.

К тому времени как она направилась к дому, уже стемнело, а из кухни доносились соблазнительные ароматы. Она вошла на кухню как раз в тот момент, когда Марта ставила на накрытый белоснежной салфеткой поднос миску с аппетитным на вид супом. Там же стояли стакан купленного Изабел кьянти, тарелка с нарезанными помидорами, посыпанными темными сморщенными оливками, и большой ломоть хлеба с хрустящей корочкой. Однако все надежды, что еда приготовлена для нее, померкли, когда Марта подхватила поднос и промаршировала к двери. Черт возьми, Изабел давно пора бы научиться готовить!

Этой ночью она прекрасно спала, а наутро проснулась в восемь, а не в шесть, как намеревалась. Спрыгнула с постели и поспешила в ванную. Теперь придется сократить время на молитвы и медитацию, иначе она ни за что не войдет в график.

Но, повернув кран, Изабел обнаружила, что вода не желает согреваться. Она поспешила вниз и проверила раковину. То же самое. Пришлось выйти в сад, поискать Марту. Но там никого не было. Тогда она разыскала карточку, оставленную Джулией Кьярой.

— Да-да, — сказала Джулия, когда Изабел разыскала ее. — Понимаю, вам очень трудно оставаться там. Тем более что работы очень много. Но в городе вам не придется беспокоиться о таких вещах.

— Я не перееду в город, — твердо объявила Изабел. — Я… вчера я говорила с владельцем. Нельзя ли сделать все это как можно скорее?

— Ну… хорошо… посмотрю, что можно сделать, — нерешительно пробормотала Джулия.

В Касалеоне сохранилась старая римская стена. Каждые полчаса звонил церковный колокол. И повсюду были дети. Перекликались друг с другом на игровых площадках, держа за руки матерей, топали по узким, вымощенным брусчаткой, свивавшимся в лабиринт улицам. Изабел вынула карточку Джулии и сверилась с адресом на табличке. Хотя название улицы было похожим, но все же не тем.

С их телефонного разговора прошел день, но горячей воды по-прежнему не было. Она позвонила Анне Весто, но экономка притворилась, будто не понимает английского, и повесила трубку. Марту, похоже, эта проблема не волновала.

Согласно расписанию, Изабел должна была сейчас писать книгу, но история с водой отвлекла ее. Кроме того, о чем ей писать? Хотя обычно она гордилась самодисциплиной, но сегодня поднялась поздно, не медитировала и единственное, что успела написать за два дня, — короткие записки друзьям.

Она подошла к молодой женщине, бредущей по деревенской площади с младенцем на руках, и показала карточку.

— Простите, синьора, не скажете, где виа Сан-Лино? Женщина прижала к себе ребенка и поспешила прочь.

— Что ж, извини-и-те.

Изабел нахмурилась и подошла к пожилому человеку в старой спортивной куртке с заплатами на локтях.

— Scusi, signore[19], я ищу виа Сан-Лино.

Он взял карточку и долго изучал. Перевел взгляд на Изабел, что-то буркнул себе под нос, сунул карточку в карман и удалился.

— Эй! — закричала Изабел, но псих уже исчез. Следующий прохожий отделался «non parlo inglese»[20], зато грузный молодой человек в желтой майке старательно объяснил дорогу. К сожалению, говорил он так витиевато, что она в конце концов оказалась в тупике у заброшенного склада.

Тогда Изабел решила найти бакалейную лавочку с дружелюбной продавщицей, где вчера делала покупки. По пути к площади она прошла мимо обувного и косметического магазинчиков. На окнах домов по обе стороны улицы красовались тюлевые занавески. На балконах сушилось белье. Путеводитель называл бельевые веревки «итальянскими сушилками». Из-за дороговизны электричества лишь немногие семьи могли позволить себе иметь электрические сушилки.

Запах привел ее в крошечную пекарню, где она купила пирожное с инжиром у грубиянки с фиолетовыми волосами. Выйдя на улицу, Изабел посмотрела в небо. Белоснежные пушистые облака выглядели узором на голубых фланелевых пижамках. День сегодня чудесный, и она не позволит его испортить даже сотне ворчливых итальянок!

Она уже хотела подняться в гору, поближе к бакалее, как увидела газетный киоск с целым стендом открыток с видами виноградников, полей, подсолнухов и очаровательных тосканских городков. Выбирая, по ее мнению, лучшие, она увидела, что на некоторых изображен Давид Микеланджело, вернее, очень важная его часть. Мраморный пенис статуи смотрел на нее спереди и сбоку. Изабел вытащила открытку и всмотрелась повнимательнее. Похоже, скульптор недодал модели мужского достоинства.

— Уже забыла, как оно выглядит, крошка?

Изабел круто развернулась и уставилась в древние очки в стальной оправе. Очки принадлежали высокому священнику в черной сутане с пушистыми темными усами. Он показался ей исключительно уродливым, не из-за усов, правда, достаточно неприглядных, а из-за извилистого красного шрама, натянувшего кожу на скуле так туго, что угол одного серебристо-голубого глаза опустился.

Одного очень знакомого серебристо-голубого глаза.

Глава 7

Изабел решительно подавила импульс сунуть открытку обратно.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21