Куда они уходят

Одно «но» – когда его вместе с сэром Аркадием (которого на тот момент в реке по определению быть вообще не могло!) выловили голодные людоеды, никакого льда, замка и ночи вокруг не было! Барон нахмурил брови, пожевал ус и пришел к единственному неутешительному выводу – колдовство! Самое настоящее. И в свете подобных выводов напрашивается последний вопрос – кому это все понадобилось? Что такого интересного было в увечном бароне Эйгоне, чтобы… стоп. А почему увечном? Хайден скрипнул зубами и мысленно плюнул – похоже, врач тут нужен всем, кроме Кармен… и срочно!!

Глухое ворчание из придорожных зарослей вернуло раздосадованного сэра на землю. Мул, в один момент растеряв всю свою меланхолию, захрапел, вытаращил глаза и шарахнулся на обочину. Потом – обратно на дорогу. Потом завертел головой и поднялся на дыбы.

– А ну стой! – прикрикнул Хайден, насилу успев вцепиться в ускользающие из рук поводья. – Ты что?!

Мог бы и не спрашивать – во-первых, неудачная пародия на лошадь говорить все равно не умела, а во-вторых, причина такого свинского поведения четвероногого пофигиста уже показалась из кустов во всей красе…

– Господи, – тяжело вздохнул барон, что есть силы натягивая на себя вожжи, – только этого нам еще не хватало!

На дорогу с двух сторон, преградив фургону путь, вылезли три мордастые особи какой-то знакомой Хайдену наружности. Квадратные челюсти, неровные треугольные зубы, хвост с острым шипом на конце и массивное туловище, усаженное ржавого цвета иглами, смутно намекающими на дальнее родство с дикобразами. Размер – два вот таких мула… И тут страдающий временной амнезией возница вспомнил, где он мог все это видеть.

– Сэр Аркадий! – взвыл барон, подскакивая на облучке. – Сюда!!

– Я занят… – невнятно донеслось изнутри повозки. – Меня тут с двух сторон… Карменсита, ну что я тебе сделал?!

– Что ты мне сделал?! О, дьос мио, он еще спрашивает?!

– Я что, виноват, что ты мне такого пациента подсунула? А ну лежать!!

– Что-о?!

– Да я Феликсу!! Кармен! Не надо! Голова – мое больное место в самом прямом смысле! И это – последний целый кувшин!

– Аркадий! – не выдержал барон. – Вы оглохли?!

– Если я шевельнусь, она меня пристукнет, а у меня на руках клиент недошитый…

– А если не пошевелитесь, нас пристукнут всех, вместе с вашим «клиентом»!

Возня мигом прекратилась. Полог откинулся, и на свет божий высунулась встрепанная голова вирусолога с застрявшими в волосах глиняными черепками. По всей видимости, уникальность вышеописанного кувшина не помешала хозяйке распорядиться им так, как она считала нужным.

Аркаша крякнул, оценил обстановку и скрылся внутри, коротко скомандовав:

– Хайд, без меня не начинай, я сейчас!

– Угу… – Барон спрыгнул на землю и выхватил меч. Злобные морды милых зверюшек ясно говорили о том, что вопрос дальнейшего проезда вряд ли можно будет решить путем мирных переговоров…

– Это кто? – следом вниз спрыгнул Ильин.

– Гимры.

– Кто?

– Хищники, – нервно ответил доблестный рыцарь. – Особо крупные. Жрут все, что движется…

– А что не движется – толкают и тоже жрут? – предположил Аркаша, сжимая в руках рукоять тесака. – Вот незадача, опять ножик портить… только продезинфицировали!

– Боюсь, что наше с вами оружие здесь не очень поможет, – отозвался барон. – У них шкура как броня… Надо сначала на спину опрокинуть, там брюхо, оно незащищенное…

– Завалить такую тушу? Как ты себе это представляешь? – Медик, не особо задумываясь, замахнулся тесаком, целя в лоб ближе всех стоящей твари, и присвистнул: – Броня крепка…

У гимры даже царапины не осталось. А лезвие мясницкого ножа украсилось неслабой зазубриной…

– Предлагаю драпать! – тут же высказался практичный медик, здраво рассудив, что перевернуть вот ЭТО на спину им вдвоем явно будет не по силам.

– Поддерживаю, – коротко сказал барон, который, несмотря на храбрость и так далее, излишней самоуверенностью никогда не страдал. На этих гадов во времена своего славного рыцарства он ходил только с укомплектованным отрядом. На лошадях и во всеоружии. А сейчас…

Сзади раздался истошный женский взвизг. Парни переглянулись.

– Какая прелесть… – отметил врач, наблюдая еще парочку таких же существ, подбирающихся к фургону с тыла. – Так! Хайд, распрягай животину, сажай на нее Кармен… эти гады быстро бегают?

– Нет. Но если догонят…

– Не догонят! Мул тоже жить хочет, вон как копытами дрыгает… а мы тогда пешкарусом. Я, конечно, не спринтер, но если надо… куда там тому гепарду!

– Понял. А Феликс?

– Это уже его проблемы! – огрызнулся Аркаша, отгоняя от повозки урчащую гимру. – Я что, за всех должен думать?! Пшла вон, ты, пособие по иглоукалыванию!

Зверюга просьбы не поняла и, клацая зубами, пошла на таран. Вторая, неуклюже подпрыгивая, пыталась тяпнуть за ногу брыкающегося мула. Третья, с неудовольствием косясь на баронский меч, нацелилась на его обладателя. Две гимры, вылезшие из зарослей позади фургона, с хрустом крошили мощными челюстями борт повозки под аккомпанемент истеричного карканья и возмущенных испанских проклятий… Как ни крути, а картинка вырисовывалась самая что ни на есть пакостная.

– Выплюнь! – ревел Аркадий, бесстрашно упираясь левой ногой в лоб подлому животному, правой – в землю, а обеими руками пытаясь выдернуть из слюнявой пасти свой законный тесак. Получалось плохо – зверюге, видимо, было действительно все равно, что жрать, и холодный металл в зубах ее не пугал. – Фу! Фу, кому сказал?! Че ты в рот тащишь всякую гадость?! У, зар-раза…

– Бесполезно, сэр! – прокричал Хайден, прыгая вокруг неповоротливой гимры и тщетно стараясь извернуться так, чтобы достать до низко висящего над землей брюха. – Мы с вами вдвоем их не уложим… Только разозлим… Кармен, седлайте мула и уходите!

– А вы?! – Плюнув на доедаемый сзади фургон, испанка легко вспрыгнула на облучок.

– Сами разберемся! – пропыхтел Ильин, что есть силы дергая на себя рукоятку тесака. Она сказала «хрусть» и сломалась. – Такую вещь испортила, ошибка природы! Пусти сапог! Пусти!

Кусты на обочине снова зашуршали. Да сколько же их тут?! Хайден мельком глянул в сторону источника шума и, закатив глаза, сквозь зубы простонал:

– Вот только тебя здесь недоставало!

– Здрасте! – Ветки раздвинулись, явив взору публики знакомую мордашку горе-проводника с королевским именем.

– До свидания!! – в один голос рявкнули товарищи.

Лир захлопал глазами:

– Вы до сих пор на меня сердитесь?

– Твою-то… мать! – не сдержался вирусолог, чудом только что спасший свой многострадальный сапог путем потери каблука и половины подметки. – Ты что, не видишь – и без тебя утро не задалось!

– Я могу помочь!

– Десертом станешь, что ли?! Уйди к чертям… Карменсита, настоятельно рекомендую воспользоваться мулом, пока им другие желающие не воспользовались… в кулинарных целях!

– Но я… – пробормотал Лир. – Я ведь могу…

Он обвел жалобным взглядом отбивающуюся от всеядных тварей компанию и понял, что никто его не слушает. Кротко вздохнул, на секунду прикрыл глаза и сказал:

– Уходите.

«Издевается?! – подумал Ильин. – Куда мы уйдем, когда они нас… Опа!»

Гимры замерли, топорща колючие круглые уши.

– Уходите, – повторил паренек мягким, ласковым даже, но ощутимо повелительным тоном. – Это нельзя есть. Уходите.

Существа преданно уставились на него, как на родного папу, тихо что-то себе там похрюкали, пострекотали костяными иглами… и, развернувшись, неторопливо потопали прочь.

– Ну вот… – улыбнулся Лир, проводив агрессоров цепким взглядом. – Я же говорил, что я могу. А вы не слушали! Они не вернутся до завтра. А завтра нас тут уже не будет…

«Колдун, ей-богу, колдун! – подумал барон. – И, сдается мне, он сам их на нас и наслал!»

«Факиров видел. Дрессировщиков видел. Заклинателя змей тоже видел. Шоу Копперфилда по телику смотрел от начала до конца! – промелькнуло в голове у Аркаши. – Но вот такого финта ушами…»

«Интересно, где он отсиживался, этот кудесник, когда они ломали мой фургон?!» – были мысли практичной испанки.

И только феникс по имени Феликс ничего такого не думал. Потому что ему было как-то не до размышлений по поводу чудесного избавления. Он горел. Практически буквально…

Карменсита, первой почуявшая неладное, обернулась и ахнула:

– Ай! Аркадий!

– Что?! – в свою очередь вздрогнул вирусолог, ожидавший, по примеру Хайдена, какой-нибудь подлянки и почти уверенный, что одна из прожорливых гадин под шумок схарчила птичку.

– Он… светится!!

– Дай-ка гляну… – Аркаша быстро сунул голову в фургон и задумчиво проронил: – Хайд, ты меня прости, конечно, но без атомного реактора в ваших краях точно не обошлось!

– Я горю! – всхлипнул безутешный птиц, почти с ужасом обозревая пышущее жаром крыло, полыхающее как костер в самом прямом смысле этого слова. – Опять началось! Спасите! Сделайте что-нибудь! Я должен добраться до священной горы!

– При чем тут это? – удивленно спросил сам себя медик, подумал мгновение, отодвинул в сторону вставшую столбом девушку и скрылся внутри повозки. – Ребята, во избежание общего облучения пока сюда не суйтесь… Так-так… Ага!

– Карр?! Пшшш…

– Вот так-то лучше! – с чувством выполненного долга сказал вирусолог, опрокидывая оплетенную бутыль с водой. От мокрого как курица феникса повалил тяжелый горячий пар. – Ну как температурка – понизилась?

– Ка-кажется, да… – Феликс осторожно шевельнул здоровым крылом, повертел шеей и улыбнулся во весь клюв: – Полегчало!

– А что это вообще было? – Медик поставил пустую бутыль в угол.

– Понимаете, – виновато объяснил птиц, распушая перья, – я, когда пугаюсь, начинаю вот так вот… гореть! И могу сгореть совсем… Конечно, фениксы восстают из пепла, но делать это лучше в строго определенном месте – на восточном уступе священной горы Галлит. Причем – на восходе солнца!

– А иначе что? – выглянула из-за плеча Аркадия любопытная Кармен.

– Много чего случиться может, – грустно сказал феникс, уже почти успокоившись. – Я же в яйцо превращаюсь. Из которого новый я вылуплюсь. А яйцо кто угодно может растоптать, разбить, колдуну продать…

– Зачем колдуну? – нахмурился подозрительный барон, при последнем слове как-то не по-хорошему косясь на Лира.

– А вы разве не знаете? – Горе-проводник подошел поближе, с интересом рассматривая предмет разговора. – Феникс – легенда! Огненная птица, волшебное создание… Его кровь, говорят, может сделать человека бессмертным!

– И что, правда? – немедленно заинтересовался медик, вспомнив о своем неутешительном диагнозе. Феликс, по глазам врачевателя допетрив, что ничего хорошего ему это любопытство не сулит, отодвинулся в сторону и принял оборонительную позицию…

– Не уверен, – честно ответил паренек. – Но что мощь небывалую зелье из его крови даст – это точно! Мне Хозяин говорил…

– Хозяин леса? – вспомнил Хайден.

– Да. Он меня учил со зверями разговаривать, – бесхитростно улыбнулся Лир, и барону стало совестно за свою неуемную подозрительность. – И много рассказывал. Феникса надо беречь… Ой, а что у него с крылом?

– Сломал. А лечить не дается! – развел руками Аркаша. – Я пытался… Он же русского языка не понимает! То его ощипывают не так, то его зарезать хотят… О! Ты же, Лир, у нас по фауне специалистом оказался? Может, мозги ему промоешь? То есть мне-то параллельно, будет он там летать или нет, но я Кармен обещал…

– Не получится, – шмыгнул носом паренек. – Он же не обычное животное.

– Можно подумать, эти ежики-мутанты были обычные!

– Они неразумные! И вообще, феникс – это… это…

– Пылает в ночи костер! – выгнул покрытую перьями грудь Феликс. – Как лучик в колодце без дна – посланник Солнца!

– Как мы себя любим, – фыркнул Аркадий, насмешливо обозревая лопающегося от гордости «посланника». – Сам себя не похвалишь – ходишь как оплеванный?

– Вы – хам, молодой человек! – тут же разобиделся древний миф, но развивать тему не стал – сам прекрасно понимал, на что он сейчас похож после вынужденного душа из бутылки…

Вирусолог пожал плечами:

– Извиняй! Чем удобряли, то и выросло. Граждане, мы здесь долго топтаться будем? Бояться вроде больше нечего, мул потрясение пережил, фургон почти не пострадал…

– Поехали, – кивнул Хайден, вспрыгивая на облучок.

Лир беспокойно потоптался на месте и спросил:

– А можно мне с вами?

Аркаша, прежде чем исчезнуть внутри повозки, переглянулся с бароном:

– Как считаешь?

– Да мне все равно, – ответил тот, – одним больше, одним меньше…

– Я полезный! – вставил паренек.

– Имели счастье убедиться… – Медик пару секунд подумал и махнул рукой. – Ладно! Залезай. Вдруг пригодишься, не дай бог, конечно… Хоть феникса за клюв подержишь, чтоб не орал на весь лес! Сломал бы он шею, а не крыло, меньше было бы заморочек…

Старая колдунья, проклиная все на свете, едва не запустила волшебным зеркалом в стену. Насилу удержалась – больно вещь ценная, второй такой днем с огнем не сыщешь, а наколдовать – силы уже не те!

– Этот герой, мухомор ему в глотку!

– Мрр… Что н-не так?

– Да все не так! – злилась хозяйка, вертя в руках бесполезную «камеру слежения». – Не показывает! Не картинка, а муть сплошная! И не слышно ничего…

– Может, испор-ртилось? – предположила кошка, осторожно царапнув коготком гладкую зеркальную поверхность, на которой действительно ничего не отражалось – какой-то серый туман плавает, и вся радость…

– Не может оно испортиться, это тебе не щи капустные! – Старуха сунула зеркало между книг на полку и наклонилась над котлом. – Надо воду сливать да заново все начинать… Так ведь долго же! Неделю отстаивать только… Кошка!

– Ну?

– Собирайся. К племяшке поедешь.

– Мрр! Это еще зачем?!

– Затем, что проявляющее зелье кончилось! – Колдунья пошуршала в маленьком сундучке на столе и выудила из него свиток. Судя по потрепанности последнего и отсутствии на нем пыли, пользовались им часто. – Надо нового достать…

– А она сможет? – Кошка потянулась и села на столике.

– А куда она денется? Хочет быть королевой и дальше – расшибется, а найдет… Да и связи у ней нужные есть. С молодости остались, крутила шуры-муры с одним колдунишкой. Дрянь, а не специалист, но уж, по крайней мере, подорожник от папоротника полуночного отличить сможет. Я тебе список напишу, передашь ей…

– Опять на этом пер-репончатом недомер-рке лететь? В пр-рошлый раз чуть не ур-ронил!

– Радуйся, что не пешком через всю Равнину! – отрезала хозяйка, разворачивая свиток с заклинанием. – Помолчи, не сбивай… Умархор дарра сиан! Шникель мирр исса наид! Тахо иль дас! Дас!

Посреди комнаты над полом заколыхалось черное облачко. По залу разнесся удушливый запах горящей серы, и перед колдуньей возник мелкий бес с кривыми рожками. Бес был, прямо говоря, вшивенький, худосочный и низкорослый, но имел три неоспоримых преимущества над своим внешним видом: умел летать, мог проникать сквозь магическую границу наложенного светлыми волшебниками заклятия и, наконец, все, что ему приказывали, делал молча… В отличие от наглой кошки.

ГЛАВА 9

Белокурый молодой человек в черной охотничьей куртке с капитанской нашивкой на воротнике, бесцеремонно развалясь на широкой королевской постели, небрежно поигрывал узким длинным ножом.

– И что все-таки я буду с этого иметь, дорогуша?

Королева Тайгета вздрогнула и быстро прикрыла за собой дверь спальни:

– Ты в своем уме, Дженг?! Какого черта ты тут делаешь? А если сейчас явится мой муж?!

– Не разоряйтесь, ваше величество, – ухмыльнулся непрошеный гость, одним быстрым движением острого клинка пригвоздив к резной спинке кровати пролетающую мимо муху, – всем известно, что ваш, с позволения сказать, супруг имеет счастье посещать вашу опочивальню дай бог раз в неделю… И раз он меня чуть не накрыл здесь позавчера, то, соответственно, сегодня его здесь быть никак не может…

– Наглец! Ты разговариваешь с королевой!

– Да? А я и не заметил… Помнится, в поместье своего уважаемого папеньки ты была с гостями полюбезнее…

Гатта зашипела от злости. Этот мерзавец знал, куда укусить… О своем сомнительном прошлом жена тайгетского диктатора вспоминать не любила. И никому не позволяла вспоминать. Но Дженг – это был особый случай. Хотя бы потому, что что-то ему запретить было делом абсолютно бесполезным и неблагодарным. Младший сын генерала Зафира, командующего кавалерийским корпусом армии Тайгета, отличался не только умом и сообразительностью, но и, к сожалению, полнейшей беспринципностью, отсутствием какого бы то ни было благородства и тем, что за достаточно хорошие деньги мог продать даже родную мать. Наживать себе такого врага Гатта не хотела совершенно. Особенно если вспомнить, сколько он о ней всего интересного знал… Ведь не кто иной, как этот самый господин, устроил так, чтобы король Наорд столь удачно пострадал на охоте совсем неподалеку от захудалого поместья ее уважаемого родителя. И именно этот вышеуказанный молодой человек упоил сопровождающего его величество дворцового лекаря до состояния дверей, вследствие чего ухаживать за раненым было дозволено старшей дочери хозяина поместья. И именно благодаря этому факту эта самая дочь, а ныне – законная королева получила-таки возможность применить на практике приворотное зелье своей тетушки…

– Так я повторюсь, дорогуша… Что я буду иметь с поимки вашего феникса?

– Тебе что, мало заплатили? – Гатта уселась перед зеркалом и принялась перебирать блестящие украшения. Это занятие ее немного успокаивало и отвлекало от неприятных мыслей о том, что будет, если Наорду все-таки взбредет в голову сюда явиться.

– Нет, почему же? – Дженг с поганенькой усмешечкой сел на постели. – Диктатор не поскупился… Да и ты, моя милая, вчера ночью просто себя превзошла. Неужели вам обоим так позарез нужна несчастная птица, что вы из кожи вон лезете?

– Нужна, – бросила королева. – И тебе это объяснили, кажется. Выметайся отсюда, пока никто не донес королю, что видел тебя в моей спальне…

Дженг расхохотался:

– Шутить изволите, ваше величество? Или я так плохо знаю наше с вами окружение?

Он был прав – уже сама мысль о доносе на сына генерала Зафира звучала как глупая шутка. И дело было не в том, что он мог заблуждаться относительно своего окружения. Дело было в том, что окружение слишком хорошо знало его… Плести интриги вокруг этого изворотливого паука, к тому же лучшего метателя ножей в королевстве, было равносильно самоубийству.

Отхохотавшись, молодой человек легко спрыгнул с кровати и подошел к королеве.

– Ну так что же, Гатта? – спросил он, положив обе руки ей на плечи. – Зачем вам феникс?

– Не твое дело! – попыталась было взбрыкнуть королева, но поняла, что это бесполезно – пока Дженг своего не получит, пусть это будут деньги, какая-нибудь вещь, человек или информация, он не отстанет.

– А все-таки?

– Он нужен моей тетушке! – сдалась Гатта. – Доволен? Катись отсюда!

– Белая Колдунья взялась за старое? – усмехнулся Дженг. – Интересно, при чем тут огненная птица?

– Я не знаю!

– Правда? – Дженг слегка сжал плечи королевы и посмотрел ей в лицо.

– Да! – сердито сказала Гатта. – И если ты решил слупить деньжат еще и с тетушки – иди к ней и выпрашивай! Я тебе помочь ничем не могу!

– Да нет уж, спасибо, – хмыкнул генеральский сын. – Я еще пока не спятил… Так, из интереса спросил.

Королева не поверила ему ни на грош. Из интереса… да у него два интереса в жизни – деньги… и еще раз деньги! А женщины – это само собой разумеющееся…

– Убирайся отсюда, – повторила Гатта, заметив, что нахал, прекратив назойливые расспросы, вплотную занялся расшнуровыванием ее платья. – Еще чего не хватало! Убери руки!

– Что-то меня твои слова не очень убедили, дорогуша…

Как уже говорилось ранее, если капитан Дженг чего-то хотел, он это получал обязательно.

Аркадий, вытирая пот со лба, вылез из фургона и втиснулся между Хайденом и Лиром.

– Ну как? – спросил барон, глядя на дорогу.

Впереди показалась развилка с указателем: по левую сторону, как гласила вырезанная на деревянной дощечке надпись, находились земли некоего графа Броквилля, по правую – Общинные деревни.

– Заштопали! – ответил вирусолог. – Надеюсь, я не схалтурил. Все-таки я ведь не хирург. Летать будет. Сейчас сидит и Кармен жалится на врачебный произвол…

– Общинные деревни, – кивнул на указатель Хайден. – Сворачиваем?

– Да мне без разницы, – пожал плечами Аркаша. – Хотя я, честно говоря, на этого графа тоже посмотрел бы. Барона я уже наблюдаю, неинтересно… Кстати, Лир, а ты, часом, не аристократ ли? Что-то там гад Барбуз говорил про князей, которые в том веселеньком поместье жили?

– Ну да, мы и жили, – погрустнел парень. – Князья Бежен-Ювальские, может, слышали?

– Слышал, – задумчиво качнул головой барон. – Известная фамилия… Откуда знаю – не спрашивайте, все равно не помню.

– Известная, да, – вздохнул Лир. – С плохой стороны…

– На охоте помешанные? – попробовал догадаться Аркадий.

– И это тоже. А вообще мои предки еще в какой-то войне отличились. Меры не знаем, от этого и все беды. Мне дедушка рассказывал, что король Август Второй его чуть титула не лишил за произвол на поле боя и наплевательское отношение к приказам командира… Нрав у нас буйный, это семейное! А уж как до драки доходит…

– Что-то по тебе это не очень заметно, – проворчал недоверчивый медик, но вспомнил обстоятельства их знакомства и прикусил язык.

Лир развел руками:

– Отец, когда изволил гневаться, всегда говорил, что меня мама на стороне нагуляла. Но это вряд ли. Я на него очень похож…

– А, извиняюсь, твой папенька в ту памятную ночь в драке участвовал? – все-таки не удержался вирусолог.

– Конечно!

– Дай угадаю – тот, который с рогами?!

– Нет! – улыбнулся Лир. – Это дедушка! А папа с мамой…

– Этот кошмар с крыльями? – понял барон. – Ну надо же… получается, я поднял руку на женщину?! Докатился!

– Да вы не волнуйтесь! – успокоил его паренек. – Вы же не знали. И вы были такой не единственный…

– Ага, – припомнил медик, – даже не сомневаюсь! Мы, когда дедулю твоего еще в виде скелета из-под сундука достали, видели, что у него с шейными позвонками творилось… Видно, до нас тоже кто-то очень жить хотел.

– Да нет, – сконфуженно пробормотал Лир. – Это я его…

– Ты?!

– Просто… За месяц где-то до вас в поместье молодая семья забрела, с маленьким ребенком. Ну мы в полночь пришли, как обычно, а они спят… Пока отец да мать выбирали, с кого начать следует – с женщины или с мужчины, дедушка ребеночка увидел. А тот совсем маленький был, не ходил еще, наверное… Мне его жалко стало. А дедушку разве остановишь? Вот и пришлось сзади – зубами в шею. Он мне потом долго этого простить не мог…

Княжеский отпрыск снова загрустил. Аркаша поерзал на деревянной скамеечке и спросил:

– Лир, ты меня извини… но вот до того еще, как Хозяин леса вас того-этого… ну неужели ж тогда ты был такой сволочью?!

– Наверное, – сказал малый. – Мне нравилась охота. Это было весело. Я просто не понимал, что делаю что-то плохое… Потом, конечно, понять пришлось. Когда на себе испытал. Может, и прав был Хозяин…

Все замолчали. Мул добрался до развилки и приостановился, будто раздумывая. Хайден поворотил вправо.

– Общинные деревни! – удивился Лир. – А мы туда зачем?

– Карменсита жениха ищет, – мрачно ответил Ильин. – Говорят, его тут видели…

– А вообще нам в Эндлесс надо, – добавил барон. – К врачам наведаться…

– Вы… болеете? – ляпнул паренек, с недоверием разглядывая обоих товарищей, которые уж на кого-кого, а на больных никак не походили.

– Ага, – фыркнул медик, – стригущий лишай, последняя стадия! Хи-хи, да не шарахайся ты… Просто у Хайда амнезия, а я…

– А мне… что?! – прямо-таки всполошился Лир, пытаясь все-таки отодвинуться.

– Память потерял! – снова закатился Аркаша. – Частично!

– Так бы и сказали сразу… А вы?

– А я за компанию. Моя болезнь не лечится… да не заразная она, вот же святая зашуганность! Сиди спокойно.

– А почему тогда не лечится?

– Слушай… долго объяснять. Если вы тут даже об амнезии ничего не слышали, то уж «дислокация срединных структур головного мозга» тебе точно ничего не скажет…

– А все-таки, сэр? – настойчиво поинтересовался барон, втайне надеясь, что запомнит мудреное название или хотя бы признаки удивительной болезни. Лечится она или нет, это еще вопрос. В крайнем случае можно попробовать будет затащить его к колдуну…

– Если по-простому, – сдался Ильин, – то это банальный рак мозга. Ну опухоль.

– В голове? – уточнил дотошный барон.

– В ней, родимой. Растет, растет, никак себя не проявляет, а потом – бах! – и с копыт. А я еще запустил основательно. Даже если рискнуть и лечь на операцию, то шансов нет. Максимум, если очень повезет, месяцев десять протянул бы, да и то не факт. Опять же в лежку лежать… оно мне надо?

Лир сочувственно вздохнул и притих. Хайден про себя повторил все, что услышал, и отложил до встречи с профессиональным колдуном. Ему, в отличие от вирусолога, ситуация вовсе не казалась такой уж безнадежной… Подумаешь, чего-то там в голове не то выросло! Руки-ноги на месте и дураком не стал, значит, можно поправить!

Аркадий мельком глянул на проплывший мимо указатель и спросил:

– Почему – общинные?

– Что? – отвлекся от своих мыслей Хайден.

– Ну деревни! Раз у вас тут уже феодальный строй? Общины, насколько я помню, это совсем древность…

– А! Это королевское нововведение, – сам удивляясь внезапно проснувшимся воспоминаниям, ответил барон. – Давно, кстати, хотел посмотреть, да как-то не получалось. Поселение, которое само собой управляет и не имеет прямых хозяев… При дворе очень не одобряли!

– Почему? – заинтересовался Лир.

– Ну как бы это сказать… – замялся Хайден, у которого перед глазами встала картина: тронный зал, вопящие от возмущения бароны и его величество Сигизмунд, хряснувший кулаком по столешнице так, что у стола ножки подломились. – Бароны объявили общинные поселения «опасным экспериментом» и «монаршей блажью», а некоторые даже непрозрачно намекали на возрастные изменения умственных способностей короля…

– Это как? – не унимался вирусолог.

– Старым дурнем обозвали, – вполголоса пояснил барон, – за глаза, конечно… Да и какой же он старый – его величеству еще и пятидесяти нет!

– Да-а, – протянул медик, – власть у вас уважают…

– А вы себя на их место поставьте, сэр! – развел руками Хайден, который, если уж совсем честно, тоже был не в восторге от королевского проекта – потому как, если помните, все-таки являлся бароном. – У одного из вассалов отобрали часть земли, у другого – спилили на избы четверть леса, потому что там, где было решено ставить деревни, местность болотистая и хорошее дерево не растет… У третьего, пятого и десятого экспроприировали личных крестьян – надо же кому-то в этих селениях жить? Его величеству забава, а баронству – сплошной убыток!

– Ну знаешь, – возразил Аркаша, предки которого, в отличие от предков товарища, когда-то были крепостными. – Мы не рабы, рабы не мы! Зато какое, наверное, облегчение это принесло крестьянам, они…

– Они теперь нос за околицу высунуть боятся, – прервал его пылкую речь Лир, – потому что те из крестьян, кому не так повезло, лупят «счастливчиков» почем зря! Я сам видел. Мне Хозяин разрешал границу леса покидать, потому что я был не такой агрессивный, как остальные…

– А за что они их лупят-то? – удивился далекий от средневековых понятий о жизни медик.

Барон хмыкнул.

– Из зависти, наверное… – вздохнул паренек. – А я вот им не завидую. Король наиграется и успокоится, а каково будет этим несчастным обратно к своим хозяевам возвращаться?

– Зато хоть узнают, что такое настоящая жизнь! – непримиримо заявил Аркаша, который рабовладельческий строй не переваривал в силу свободолюбивой натуры и соответствующего воспитания.

– Иногда чего-то лучше не знать… – проронил Хайден.

– Ты давай еще мне скажи, что лучше быть рабом!

– Сэр, – терпеливо ответил умудренный жизнью барон, – представьте себе – вы всю жизнь ели простой хлеб. Но, конечно, знали, что где-то у господ едят пышную булку. Но, так как вы ее никогда и в глаза не видели, вы о ней не думали, и все было в порядке. И вдруг – на, бери! Вы кусаете булку и млеете от счастья, потому что…

– …с грубой краюхой это, разумеется, не сравнить! – влез бывший проводник.

– И что? – не понял вирусолог.

– А то, что едва вы вошли во вкус, как у вас эту сдобу – раз! – и отбирают. И больше вам ее не видать как своих ушей! И жуй опять свои сухари… Я что хотел сказать, сэр, иногда прикосновение мечты хуже ножа бывает!

Аркаша упрямо насупился, но возразить ничего не смог. Потому что логика в рассуждениях товарища была железная. Только вот выражение лица этого самого товарища почему-то вдруг нехорошо изменилось…

– Хайд, ты чего? Опять вспомнил что-нибудь не то?

– Нет, – честно ответил барон. – Но… такое впечатление, что я имею ко всему этому непосредственное отношение… Проклятая дырявая память!

– Хочешь сказать, что у тебя тоже что-то отобрали? – снова встрял Лир. – Крестьян, например, да?

– Нет, не крестьян… Но отобрали… что-то… – медленно выговорил Хайден, силясь ухватить за хвост стремительно ускользающее воспоминание о чем-то невероятно счастливом… светлом… о чем-то, что у него когда-то было… Бесполезно. Мысль ушла…

– Ладно, Хайд, не напрягайся! – сказал Ильин, потрепав товарища по плечу. – Это временное. Ты все вспомнишь постепенно. Это я тебе как врач обещаю…