Колесо Времени (№10) - Перекрестки сумерек

Бергитте тоже была против наемников, но все же она приняла доводы Илэйн, хотя и неохотно. Она все еще им не доверяла, но сейчас покачала головой. Она сидела на подлокотнике кресла возле огня, поставив ногу в сапоге на сидение. «Наемники дорожат своей репутацией, если не честью. Однажды перебежав на сторону противника, они фактически сами закрывают перед собой все двери. Этот отряд снова нигде и никогда не наймут. Аримилла должна предложить Капитану достаточно, чтобы прожить оставшуюся часть жизни подобно лорду, и, по крайней мере, убедить его людей чтобы они тоже перешли на ее сторону».

Норри покашлял. Тем ни менее, даже это прозвучало пыльно. «Кажется, они заняли денег в два или в три раза больше, чем принесут доход их поместья. Банкиры, конечно… пока не догадываются… об этом».

Бергитте принялась было за проклятья, но затем замолчала. Дайлин нахмурилась так, что от этого её вино могло прокиснуть. Авиенда сжала руку Илэйн, и сразу отпустила. Огонь в камине затрещал и выплеснул ливень искр, некоторые из них почти долетели да ковра.

«За наемниками должны проследить», — подняла руку Илэйн, чтобы предостеречь Бергитте. Женщина не открыла рта, но узы громко вопили. — «Вы должны будете где-нибудь найти для этого людей». Свет! Им, кажется, придется защищаться от такого же числа людей внутри города, что и за стеной! «Их потребуется не много, но мы должны знать, стали они вести себя странно или более скрытно, Бергитте. Это может для нас оказаться единственным сигналом».

«Я придумаю, что мне делать, если один из отрядов нас продаст», — сказала Бергитте изменившимся голосом. — «Но знать об этом будет не достаточно, если у меня не будет людей, чтобы примчаться к любым воротам, которые могли быть открыты врагу. И половина солдат в городе — наемники. Другая половина — старики которые живут на свои пенсии несколько последних месяцев. Я изменю время дежурства на нерегулярные интервалы. Для них будет сложнее предать, если они не будут знать, где они будут дежурить завтра, но эта мера не сделает предательство невозможным». — Она всегда протестовала, утверждая, что она никакой ни генерал, но она видела больше сражений и осад, чем любые десять генералов, и она прекрасно знала, как решить подобные проблемы.

Илэйн почти пожалела, что в ее кубке было не вино. Почти. «Есть шанс, что банкиры узнают то, что знаете вы, Мастер Норри? Прежде, чем им вернут ссуды?» — Если так, то кое-кто мог решить, что банкиры хотят видеть на троне Аримиллу. Она могла бы разорить казну, чтобы возместить те ссуды. Она даже могла бы это сделать. Торговцы всегда следовали за ветром политики, в какую бы сторону он не дул. Банкиры, как известно, пытались сами влиять на события.

«На мой взгляд, это маловероятно, миледи. Они должны были бы… мм… задавать правильные вопросы правильным людям, но обычно банкиры… мм… друг с другом… держат рот на замке. Да, я думаю, вряд ли. В настоящее время».

Не оставалось ничего кроме как сообщить Бергитте, что появился еще один мотив для убийств и похищений. Судя по ее хмурому выражению лица и внезапному сумраку в узах, она уже это поняла. Еще был небольшой шанс уцелеть под охраной сотни телохранителей-женщин. Если он когда-либо был.

«Спасибо, Мастер Норри», — сказала Илэйн. «Отличная работа, как всегда. Сообщите мне немедленно, если заметите признак того, что банкиры задали этот вопрос».

«Конечно, миледи», — пробормотал он, наклонив голову, словно цапля, поймавшая рыбу. — «Миледи очень добра».

Когда Рин и Норри покидали комнату, он придержав для нее дверь поклонился. Его поклон был на волосок изящнее, чем обычно. И она, проходя мимо него в коридор, немного наклонила голову. Авиенда не сняла стража, которого она создала. Едва дверь с глухим звуком, который приглушил страж, закрылась, она сказала, — «Кто-то пытался подслушать».

Илэйн покачала головой. Не было никакого способа узнать кто это был — Черная Сестра? Кто-то любопытный из Родни? Но, по крайней мере, ей не удалось подслушать. У них было мало шансов пробиться сквозь щит Авиенды, возможно даже у Отрекшихся, но она сразу бы сказала, если кто-то смог.

Дайлин приняла заявление Авиенды с меньшей уверенностью, что-то бормоча о Морском Народе. На глазах у Рин и Норри она не пошевелилась ни на волос, услышав, что половина Ищущих Ветер ушла, но теперь она хотела узнать историю целиком. — «Я никогда не доверяла Зайде», — проворчала она, когда Илэйн закончила. — «Этот устный договор, я полагаю, хорошая сделка, но меня не удивило бы, если бы она оставила одну из Ищущих Ветер подслушивать. Она показалась мне особой, желающей, на всякий случай, знать все, что однажды может ей пригодиться». В голосе Дайлин была какая-то нерешительность. Она колебалась, катая кубок между ладонями. — «Вы полностью уверены, что этот… маяк… не сможет нам повредить, Илэйн?»

«На столько, насколько могу, Дайлин. Если бы это начался новый Разлом Мира, я думаю, что к настоящему времени это бы уже произошло». Авиенда рассмеялась, но Дайлин побледнела. Действительно! Иногда нужно рассмеяться, чтобы не закричать.

«Если мы задержимся теперь намного дольше, когда Норри и Госпожа Харфор ушли», — сказала Бергитте, — «кто-то может удивиться, почему?» Она махнула рукой на стены, имея в виду стража, которого не могла видеть. Но она знала, что он всё ещё на месте. Ежедневные встречи с Главной Горничной и Старшим Клерком всегда подразумевали нечто большее.

Все собрались вокруг нее, едва она сдвинула пару золоченых фарфоровых чаш Морского Народа на одном из столов в стороны, и достала из-за пазухи большую свернутую карту. Она всегда носила её там, и только на время сна клала её под подушку. Развернутая и прижатая пустыми кубками по краям, карта показывала Андор от Реки Эринин до границы с Алтарой и Муранди. По-правде говоря, не весь Андор, показанный на карте, находился под управлением Кэймлина. Западная его часть уже несколько поколений была только под частичным контролем. Едва ли эта карта была шедевром картографического искусства, складки на ней стерли многие детали, но она достаточно хорошо отображала ландшафт, города и деревни были отмечены, а также каждая дорога, мост или брод. Илэйн держала чашку с чаем подальше от карты, чтобы случайно не пролить и не добавлять новых пятен. И избавить себя от жалких извинений за подобный чай.

«Приграничники двигаются», — сказала Бергитте, указывая на лес к северу от Кэймлина, расположенный на северной границе Андора, — «но они продвинулись не далеко. Такими темпами, хорошо, если через месяц они окажутся близ Кэймлина».

Вертя в руках свой серебряный кубок, Дайлин глядела в темное вино, затем внезапно взглянула на Бергитте. «Я думала, вы — северяне, привыкли к снегу, Леди Бергитте». Даже сейчас она продолжала ее прощупывать, и убеждать ее не делать этого, заставит ее десятикратно убедиться в том, что Бергитте скрывает тайны, и двадцатикратно в том, что она знает какие.

Авиенда хмуро посмотрела на пожилую женщину. Когда она не боялась Бергитте, то становилась отчаянной защитницей тайн Бергитте. Но сама Бергитте уверенно встретила пристальный взгляд Дайлин, без намека на тревогу в узах. Она смирилась с ложью о своем происхождении. — «Я долгое время не была в Кандоре». Это была правда, хотя она не была там намного дольше, чем Дайлин могла себе представить. Тогда страна даже еще не назвалась Кандором. «Не важно, кто к чему привык — провести двести тысяч солдат, не считая Свет знает сколько маркитантов, зимой, по снегу — все равно выйдет медленно. Хуже, я послала госпожу Окалин и госпожу Фоут посетить некоторые деревни в нескольких милях к югу от границы.» — Сабейн Окалин и Джулания Фоут были из Родни, и они умели Перемещаться. — «Они говорят, что сельские жители считают, что Приграничники разбили лагерь на всю зиму».

Илэйн выругалась, хмуро глядя на карту, отслеживая расстояние пальцем. Она очень рассчитывала на слухи о Приграничниках, если не на самих Приграничников. Слух об армии, вторгнувшейся в Андор, должен был разнестись как огонь по сухой траве. Никто в здравом уме не подумает, что они прошли столько сотен лиг только для того, чтобы захватить Андор, но каждый, кто услышит этот слух, будет строить предположения об их намерениях, и что с ними делать. А каждого языка, как известно, свое мнение. Так или иначе, только новости начнут распространяться. Когда это произойдёт, у неё над всеми окажется преимущество. Она в первую очередь приняла меры, чтобы Приграничники вторглись в Андор, и уже приняла меры, чтобы они ушли.

Выбор был не очень трудным. Попытка их остановить могла привести к кровопролитию, если вообще такая попытка была бы осуществима, а все, что им требовалось — только дорога в Муранди, где они рассчитывали найти Дракона Возрождённого. Это также было ее работой. Они скрыли причину зачем им был нужен Ранд, и она не собиралась открывать им истинное его местоположение, особенно когда с ними была дюжина Айз Седай, а они утаили этот факт. Но как только новости дойдут до Правителей Домов…

«Это должно сработать», — сказала она мягко. — «Если необходимо, мы можем сами распространять слухи про Приграничников».

« Это должно сработать», — согласилась Дайлин, а затем добавила мрачным тоном, — «Пока Башир и Бэил держат своих людей в узде. Это слишком гремучая смесь из Приграничников, Айил и Легиона Дракона в нескольких милях друг от друга. И я не вижу способа удостовериться, что Аша`маны не сделают чего-то безумного». — Закончила она, фыркнув. В ее понимании, мужчина уже был безумен, если захотел стать Аша`маном.

Авиенда кивнула. Она не так часто соглашалась с Дайлин, как Бергитте, но Аша`маны были тем, в чем они были едины.

«Я удостоверюсь, что путь Приграничников не пересечется с Чёрной Башней», — заверила их Илэйн, хотя уже делала это раньше. Даже Дайлин знала, что Бэил и Башир будут держать своих людей в узде — никто не желал сражения, в котором не нуждался, и, конечно, Даврам Башир не будет сражаться с собственными соотечественниками — но каждый имел право беспокоиться об Аша`манах и том, что они могут сделать. Она двинула свой палец от шестиконечной звезды, обозначающей Кэймлин на несколько миль в сторону местности, которую узурпировали Аша`маны. Черная Башня не была отмечена на карте, но она слишком хорошо знала, где та находится. По крайней мере, было хорошо, что она находится вдали от Лугардской Дороги. Отправить Приграничников на юг в Муранди, избегая столкновения с Аша`маннами, будет не трудно.

Ее рот сжался при мысли, что она не сумеет прогнать Аша`манов, но это было дело, которое можно сделать потом в любое время, так что она мысленно отодвинула людей в чёрном в сторону.

«А остальные?» — Ей не нужно было говорить ничего больше. Шесть главных Домов оставались нейтральными — по крайней мере, к ней или Аримилле. Дайлин заявляла, что они все, в конечном счете, придут к Илэйн, но пока они не проявляли никакого желания. Сабейн и Джулания спрашивали о них тоже. Обе женщины последние двадцать лет прожили, работая коробейниками, привыкшие к трудным поездкам, спать в конюшнях или под деревьями, и слушая то, о чем люди не хотят говорить, и о чем говорят. Они стали замечательными разведчиками. Для нее это будет большая потеря, если их придется перебросить на помощь в снабжении города.

«По слухам Лорд Луан находится сразу в дюжине мест на востоке и западе». — Хмуро глядя и водя указательным пальцем по карте, словно на ней должно быть отмечено место пребывания Луана, Бергитте пробормотала проклятие, громче чем в присутствии Рин Харфор. — «Всегда где-то по-соседству или рядом. Леди Эллориэн и Лорд Абелл, кажется, вовсе пропали, что почти невероятно для Правителей Домов. По крайней мере, госпожа Окалин и Фоут ничего о них не слышали, а также про солдат из Домов Пендар или Траймане. Ни людей, ни лошадей». Это было очень необычно. Кто-то прилагал большие усилия.

«Абелл всегда умел прятаться, когда хотел», — пробормотала Дайлин, — «всегда умел направить на ложный след. Эллориэн…» — прикрыв рот рукой, она вздохнула. — «Эта женщина слишком яркая чтобы исчезнуть. Если только она не вместе с Абеллом или Луаном. Или с обоими сразу». — Она была не в восторге от этой идеи, несмотря на то, что сама ее высказала.

«Что касается других наших „друзей“», — сказала Бергитте, — «Леди Арателле пересекла границу с Муранди пять дней назад в этом месте», — Она легко коснулась карты, примерно в двухстах милях к югу от Кэймлина. — «Четыре дня назад, Лорд Пеливар проделал тоже самое в приблизительно пяти или шести милях западнее этого места, и здесь — Леди Аймлин, тоже с дистанцией пять-шесть миль».

«Они идут порознь», — сказала, кивая, Дайлин. — «Они привели с собой Мурандийцев? Нет? Хорошо. Они могут двигаться к своим поместьям, Илэйн. Если они и дальше будут двигаться отдельно, тогда мы будем знать наверняка». — Эти три Дома более всего её беспокоили.

«Они могли отправиться по домам», — неохотно как всегда, согласилась с Дайлин Бергитте. Вытянув свою замечательную косу из-за плеча, она сжала её в кулаке почти также как делала Найнив. — «Люди и лошади после похода через Муранди зимой должно быть устали. Но все, в чем мы можем быть уверенны, они движутся».

Авиенда фыркнула. Слишком громко для девушки в бархатном платье. — «Всегда предполагай, что твой враг сделает то, чего ты меньше всего хочешь. Найди самое нежелательное для себя действие врага, и вот вам их план».

«Аймлин, Арателле и Пеливар — не враги», — слабо возразила Дайлин. Как бы она не верила в их верность, рано или поздно она могла закончиться. Эти трое поддержали права на трон самой Дайлин.

Илэйн никогда не слышала про королев, занимавших трон по принуждению. Такого в истории никогда не было, но все же Аймлин, Арателле и Пеливар, кажется, хотят пробовать, не имея надежды получить подобную власть для себя. Дайлин не хотела трона, но едва ли она будет безвольным правителем. Простой факт, что весь срок правления Моргейз Траканд был испорчен в последний год одной грубой ошибкой за другой, и немногие знали и верили, что в течение этого времени она была пленницей одного из Отрекшихся. Некоторые Дома хотели на троне кого угодно, кроме Траканд. Или так думали.

«А чего мы хотим, чтобы они сделали, меньше всего?» — сказала Илэйн. — «Если они рассеются по своим поместьям, тогда до весны они останутся в них, а к тому времени все будет решено». — Свет, хотелось бы, чтобы так и было. — «Но что, если они продолжат двигаться к Кэймлину?»

«Без мурандийцев у них не достаточно сил, чтобы бросить вызов Аримилле». Изучая карту, Бергитте потерла подбородок.

«Если они до сих пор не знают, что Айил и Легион Дракона сохраняют нейтралитет, то скоро узнают, но они будут осторожны. Никто из них не кажется настолько глупым, чтобы ввязаться в борьбу, которую они не смогут выиграть. Я скажу так, они встанут лагерем где-нибудь к востоку или юго-востоку, где они смогут следить за событиями, и, возможно, влиять на происходящее».

Дайлин, вынужденная допить остатки своего вина, которое к настоящему времени должно быть уже остыло, тяжело вздохнула, и пошла наполнить кубок заново.

«Если они придут к Кэймлину», — сказала она свинцовым голосом, — «то они надеются, что Луан, Абелл или Эллориэн присоединятся к ним. А возможно все вместе».

«Тогда мы должны придумать, как остановить их прежде, чем наши планы дадут плоды, но не превращая их в вечных врагов». — Илэйн постаралась сделать свой голос уверенным и деловым, потому что Дайлин выглядела унылой. — «И мы должны спланировать, что делать в случае, если они придут сюда слишком рано. Если это случится, Дайлин, ты должна будешь убедить их сделать выбор — между мной и Аримиллой. Иначе, все окончательно запутается так, что мы никогда ничего не сможем распутать, и Андор вместе с нами».

Дайлин захрипела, словно её ударили кулаком. Последний раз раскол среди Великих Домов между тремя претендентами на Львиный трон произошёл почти пятьсот лет назад. Прошло семь лет настоящей войны, прежде чем была коронована королева. К тому времени первоначальные претенденты были все мертвы.

Не подумав, Илэйн подняла свою чашку с чаем и отпила глоток. Чай уже остыл, но вкус меда взорвался на ее языке. Мед! Она удивленно посмотрела на Авиенду, и губы ее сестры растянулись в маленькой улыбке. Улыбке заговорщика, словно Бергитте не знала точно, что произошло. Даже их странным образом расширенные узы не распространялись на вкусовые ощущения, но конечно она почувствовала удивление Илэйн и удовольствие от вкуса чая.

Прижав кулаки к бедрам, она приняла строгий вид. Или скорее, она постаралась принять; несмотря на это, на ее лице растянулась улыбка. Неожиданно, Илэйн поняла, что головная боль Бергитте прошла. Она не знала, когда это произошло, но её больше не было.

«Надейся на лучшее и ожидай худшего», — сказала она. — «Иногда, лучшее действительно случается». — Дайлин не знала про мед или про все остальное, кроме того, что у всех троих были легкомысленные улыбки, но громко заявила. — «А иногда этого не случается. Если твоя гениальная схема сработает точно, как запланировано, Илэйн, Аймлин, Эллориэн и другие нам не понадобятся, но это — ужасно непрочная ставка. И чтобы все пошло не так, как надо нужно всего…» — левая створка двери открылась, пропустив волну холода и женщину. У нее были щечки-яблочки, ледяные глаза и золотой бант под-лейтенанта на плече. Она могла стучать, но страж блокировал звук. Как и Расория, Жиган Сокорин была Охотницей за Рогом до того как стала телохранителем Илэйн. Похоже, охрана сменилась. «Хранительница Мудрости Монаэлле желает видеть Леди Илэйн», — вытянувшись объявила Жиган. — «С ней Госпожа Каристован».

Сумеко могла подождать, но не Монаэлле. Люди Аримиллы могли скоро столкнуться с Айз Седай как и с айил, но все же только что-то более важное привело бы Хранительницу в город. Бергитте это знала. Она немедленно принялась сворачивать карту. Авиенда позволила щиту рассеяться и отпустила Источник.

«Проси», — сказала Илэйн.

Монаэлле не стала дожидаться Жиган, и проскользнула в комнату, едва исчез щит. Когда она опустила свою шаль с плеч на локти, загремело множество ее золотых и резных браслетов. Илэйн не знала, сколько лет Монаэлле — Хранительницы не были столь же сдержаны на счет возраста, как Айз Седай, скорее они были скрытны — выглядела она как женщина средних лет.

В ее длинных, до талии, желтых волосах виднелись проблески красного цвета, но не седины. Низкого для Айил роста, ниже Илэйн, с мягким, материнским лицом, она была достаточно сильна в Силе, чтобы быть принятой в Белую Башню. Но сила было не главное среди Хранительниц, а среди них она стояла очень высоко. Куда важнее для Илэйн и Авиенды было то, что она была приемной матерью при их перерождении в виде первых сестёр. Илэйн, игнорируя неодобрительное сопение Дайлин, сделала реверанс, а Авиенда глубокий поклон, сложив руки на животе. Помимо долга перед приемной матерью по Айильским обычаям, она по-прежнему была только ученицей.

«Я решила, что нужда в уединении пропала, когда вы убрали щит», — сказала Монаэлле, «а сейчас я проверю твое состояние, Илэйн Траканд. Это надо делать дважды в месяц до полного срока». Почему она так хмуро посмотрела на Авиенду? О, Свет, бархат!

«А я пришла посмотреть, что она делает», — добавила Сумеко, входя следом в комнату. Сумеко была внушительной, крепкой женщиной с уверенностью во взгляде, и с серебряными гребнями в прямых черных волосах. На ней было хорошо скроенное шерстяное платье желтого цвета с красным поясом, и покрытой красной эмалью серебряной круглой брошкой на высоком воротнике. Она выглядела как дворянка или богатая купчиха. Когда-то она вела себя сдержанно, по крайней мере, среди Айз Седай, теперь нет. Ни среди Айз Седай, ни с Гвардейцами Королевы. — «Ты можешь идти», — сказала она Жиган. «Тебя это не касается». — Или со знатью. — «Вы тоже можете уйти, Леди Дайлин, и вы, Леди Бергитте». Она изучающее посмотрела на Авиенду, словно решая не добавить ли ее к этому списку.

«Авиенда должна остаться», — сказала Монаэлле. — «Она пропустила очень много занятий и она должна будет рано или поздно это изучать.» Сумеко кивнула в ответ, но продолжала нетерпеливо пристально смотреть на Дайлин и Бергитте.

«У нас с леди Дайлин есть кое-какие вопросы, которые нам необходимо обсудить», — сказала Бергитте, засовывая свёрнутую карту обратно под куртку, направляясь к двери. — «Я сообщу Вам сегодня вечером, что мы придумали, Илэйн».

Дайлин ответила ей острым взглядом, почти столь же острым как тот, которым она смотрела на Сумеко, но поставила свой кубок на один из подносов, и сделала реверанс Илэйн. Затем, с видимым нетерпением, подождала пока Бергитте о чем-то пошепталась с Монаэлле. Она что-то тихо говорила, и Хранительница кратко ответила, но также тихо. О чем они шептались? Вероятно, о козьем молоке.

Как только закрылась дверь за Жиган и другими женщинами, Илэйн предложила послать за вином. То, что было в кувшинах давно остыло, но Сумеко кратко отказалась, так же как Монаэлле — вежливо, но довольно рассеянно. Хранительница внимательно изучала Авиенду, что молодая женщина начала краснеть, глядя вдаль схватившись за свои юбки.

«Вы не должны наказывать Авиенду за её одежду, Монаэлле», — сказала Илэйн. — «Это я попросила, чтобы она это надела, и она одела чтобы оказать мне честь».

Сжав губы, Монаэлле задумалась перед ответом. — «Первые сёстры должны приносить друг другу честь», — произнесла она наконец. — «Ты знаешь свой долг перед нашим народом, Авиенда. Пока что, ты справлялась с этой трудной задачей. Ты должна научиться жить в двух мирах, также хорошо, как ты носишь эту одежду». — Авиенда начала было расслабляться, пока Монаэлле не продолжила. — «Но не слишком хорошо. С этого момента, ты будешь проводить каждый третий день и ночь в палатке. Ты можешь вернуться со мной завтра. Ты должна многому научиться прежде, чем ты сможешь стать Хранительницей Мудрости, и эта обязанность куда важнее, чем твои обязательства перед сестрой».

Илэйн потянулась и взяла руку сестры, и когда Авиенда пробовала отпустить ее после одного пожатия, она не отпустила. Через краткий миг колебания, Авиенда тоже сжала. Странно, но имея рядом Авиенду, Илэйн не так сильно волновалась о потере Ранда. Она была не просто сестрой, а сестрой, которая тоже его любит. Они могли делить силу и смешить друг друга, когда они хотели плакать, и могли поплакать вместе, когда необходимо. Каждая из трёх ночей, означает, что каждую третью ночь она проведет в слёзах. Свет, что делает Ранд? Этот ужасный маяк на западе все еще сверкал также уверенно как и прежде, и она была уверенна, что он был в его сердце. В узах ничего не изменилось, но она была уверенна.

Внезапно она поняла, что она сильно сжала руку Авиенды, и Авиенда также отчаянно держала ее. Они ослабили хватку одновременно. Однако, никто не отпустил руки.

«Мужчины причиняют неприятности, даже когда их нет рядом», — сказала мягко Авиенда.

«Так и есть», — согласилась Илэйн. Монаэлле улыбнулась такому обмену репликами. Она была среди тех немногих, кто знал правду о Ранде, и о том, кто настоящий отец ребенка Илэйн. Однако никто из Родни не знал.

"Я думала, что ты уже позволила мужчине причинить тебе все возможные «неприятности», Илэйн, " чопорно сказала Сумеко. Правила Родни следовали правилам для послушниц и принятых, запрещая иметь не только детей, но и что—либо, что могло к ним привести, и они придерживались этого правила весьма строго. Когда-то, женщина из Родни проглотила бы свой язык находясь перед Айз Седай. Много изменилось с тех пор. — «Я полагаю, отправлюсь сегодня в Тир, так что завтра я могу вернуться с грузом зерна и масла. Однако, если вы будете продолжать болтать о мужчинах, я вернусь позже. Поэтому я предлагаю, позволить Монаэлле продолжить то, ради чего она пришла».

Монаэлле поставила Илэйн перед камином, настолько близко, что жар от прогоревших дров был почти невыносим. «Будет лучше», — объяснила она. — «если мать будет находиться возле тепла». Ее окружило сияние саидар и она начала ткать потоки Духа, Огня и Земли. Авиенда наблюдала так же пристально как Сумеко.

«Что это?» — спросила Илэйн как только плетения улеглись вокруг нее и проникли внутрь. — «Это что-то вроде Исследования?» — Каждая Айз Седай во дворце ее уже изучала, однако только у Мерилилль был для этого достаточный опыт в Исцелении. Но ни они, ни Сумеко не были способны сказать больше того, что у неё будет ребенок. Она почувствовала слабое покалывание, своего рода гул внутри тела.

«Не будь глупой, девочка», — сказала Сумеко рассеянно. Илэйн приподняла брови, и даже решила помахать кольцом Великого Змея перед носом Сумеко, но круглолицая женщина, казалось, ничего не замечала. Она также могла не заметить кольца. Наклонившись вперед она смотрела словно могла видеть сквозь Илэйн. — «Хранительницы узнали об Исцелении от меня. И от Найнив, я пполагаю», — сказала она через секунду. О, Найнив взорвалась бы как фейерверк Иллюминаторов, услышав такое. Но Сумеко уже давно опередила Найнив. — «И они изучали простейшие формы у Айз Седай». — Фырканье, похожее на звук разрывающегося холста, показало то, что Сумеко думает о «простой» форме, единственном виде Исцеления, известном Айз Седай на протяжении тысячи лет. «Это — кое-что известное только Хранительницам Мудрости».

«Это называется Поглаживание Ребенка», — сказала Монаэлле отвлеченным голосом. Основное её внимание было сосредоточено на плетении. Обычное Обследование показывало причину беспокойства — это было просто, пришла мысль — к настоящему времени оно должно было быть закончено, но потоки изменились, и гул внутри Илэйн тоже изменился, погрузившись глубже. — «Это может быть частью Исцеления, особого рода Исцеление, но мы знали его с тех времен, когда были сосланы в Трёхкратную землю. Некоторые из плетений, подобны тем, что Сумеко Каристован и Найнив ал`Мира показали нам. В Поглаживании Ребенка, вы узнаете о здоровье матери и ребенка, и, изменяя плетения, вы можете также исцелить некоторые проблемы, но женщине без ребёнка они не помогут. И мужчине, конечно же». Гул становился сильнее, пока не показалось, что каждый в комнате способен его услышать. Илэйн показалось, что даже зубы завибрировали.

Прежняя мысль к ней вернулась, и она спросила, — «Может ли это причинить ребёнку вред? Я имела в виду, когда я направляю».

«Не больше, чем дыхание». — Монаэлле с усмешкой позволила плетениям исчезнуть. — «У тебя близнецы. Слишком рано говорить, кто это, мальчики или девочки, но они здоровы, и ты — тоже».

Двое! Илэйн разделила широкую улыбку с Авиендой. Она почти почувствовала восторг ее сестры. У нее будут близнецы. Дети Ранда. Мальчик и девочка, как она надеялась, или двое мальчиков. Близнецы-девочки представляли бы для престолонаследия большие трудности. Никто никогда не получит Корону Роз когда у нее появятся они.

Сумеко настойчиво покашляла, показав на Илэйн и Монаэлле кивнула. — «Делай точно также, как я, и ты увидишь». — Наблюдая как Сумеко обняла Источник и сформировала потоки, она снова кивнула, и полная женщина позволила им погрузиться в Илэйн, задыхаясь словно почувствовала гул в самой себе. — «Тебе не нужно волноваться о тошноте», — продолжила Монаэлле, — «но ты обнаружишь, что иногда у тебя будут трудности при направлении Силы. Потоки могут ускользать от тебя, словно они смазаны жиром или исчезать как туман, так что тебе придется пытаться снова и снова создавать самые простые плетения или их удержать. По мере увеличения срока это может становиться хуже, и к моменту рождения ты будешь не способна направлять вообще, но способность вернётся сразу после рождения детей. Скоро ты станешь капризной, если этого еще не началось, хныкающей в один момент и ругающейся в следующую секунду. Отец твоих детей должен быть мудр, чтобы ступать осторожно и держаться на таком расстоянии, на каком он сможет».

«Я слышала, что она уже заехала ему по голове сегодня утром», — пробормотала Сумеко. Отпуская плетения, она поправила свой красный пояс на талии. — «Это поразительно, Монаэлле. Я никогда не думала о плетении, которое можно использовать только на беременной женщине».

Рот Илэйн сжался, но она сказала. — «Ты не могла бы рассказать побольше про это плетение, Монаэлле?» Будет лучше, чтобы люди считали, что ее малыши от Дойлина Меллара. Дети Ранда ал`Тора могут оказаться мишенью — преследоваться из страха, или чтобы получить какое-то преимущество, или из ненависти, но никто дважды не подумает о детях Меллара, возможно даже сам Меллар. Так было лучше, и так будет.

Монаэлле откинула ее голову, рассмеявшись настолько сильно, что даже была вынуждена вытереть уголком платка слезы. — «Я это знаю, потому что выносила семерых и у меня три мужа, Илэйн Траканд. Способность направлять ограждает тебя от тошноты, но у всего есть своя цена. Ну, Авиенда, ты тоже должна попробовать. Осторожно. И точно так, как делала я».

В нетерпении Авиенда обняла Источник, но прежде, чем она начала плести потоки, она отпустила саидар, и повернулась к облицованной тёмными панелями стене. На запад. Тоже сделали Илэйн, Монаэлле и Сумеко. Маяк, который горел столь долго, только что исчез. Только что он был там — бушующее пламя саидар — а затем он пропал, как будто его никогда не существовало.

Полная грудь Сумеко поднялась, когда она сделала глубокий вздох. — «Думаю, что-то очень замечательное либо очень ужасное случилось сегодня», — сказала она мягко. «И я думаю, что боюсь узнать что именно».

«Замечательное», — сказала Илэйн. Дело было сделано, независимо оттого, что это было, и Ранд был жив. Это было уже замечательно. Монаэлле лукаво поглядела на нее. Зная об узах, она могла догадаться об остальном. Но она только задумчиво крутила между пальцев одно из своих ожерелий. В любом случае, достаточно скоро она выпытал бы это из Авиенды.

Стук в двери заставил всех вздрогнуть. Всех, кроме Монаэлле. Чтобы другие не заметили как вздрогнула она, та принялась слишком тщательно поправлять шаль, что сделало контраст очень большим. Сумеко закашляла, стараясь скрыть ее замешательство.

«Войдите», — сказала Илэйн громко. Такой полу-крик был необходим, чтобы за дверью услышали даже без стража от подслушивания.

Касейлле просунула в комнату голову, с шляпой в руке, затем протиснулась целиком и тщательно закрыла позади себя дверь. Белые кружева на шее и запястьях были свежими, львы на ее поясе мерцали, а кираса сверкала, словно была недавно начищена, но очевидно она вернулась на пост почистившись после их ночной поездки. — "Простите что прерываю, миледи, но я думаю, что вы должны узнать немедленно. Морской Народ в бешенстве. Те, кто все еще остаются здесь. Кажется, пропала одна из их учениц ".