Изгой (Избранники - 2)

      Ампили поднес к губам чашку с чаем, пытаясь выиграть время и пораскинуть мозгами.
      - Ваше поведение представляется мне более чем странным, - настаивала сенаторша, вперив в него взгляд.
      - Зимой у меня начинают пошаливать суставы. Почти все время я сижу дома и появляюсь в свете только в самых крайних случаях. - Он понимал, что обмануть эту старую ведьму ему все равно не удастся. - Мне говорили, что кожа угря, намотанная на лодыжку, способствует удалению ядов...
      Она и бровью не повела.
      - Вы рыщете вокруг дворца, задавая людям весьма странные вопросы, однако входить во дворец почему-то опасаетесь. Шанди никак не может взять в толк, что это с вами приключилось. Он сам говорил мне об этом.
      - Значит, мне следует встретиться с ним и рассеять все эти подозрения!
      - Несомненно. - Сенаторша взяла с чайного столика серебряный колокольчик. - Думаю, долго ждать нам не придется.
      Ампили вздрогнул и упавшим голосом спросил:
      - О ком это вы, госпожа? Колокольчик громко зазвенел.
      - О наших общих знакомых. - На лице старухи появилась безобразная улыбка. - Эти люди будут просто счастливы препроводить вас во дворец.
      Дверь бесшумно отворилась. На пороге появился Крупный мужчина, одетый в сверкающие бронзовые латы. За его спиной стояли вооруженные до зубов легионеры. Ампили поставил чашку на стол.
      - Ампили! - услышал он знакомый хриплый голос. - Вот мы и свиделись. Давненько я тебя поджидаю.
      Ампили, похоже, поработал на славу. Его шпионство явно пришлось кое-кому не по душе, иначе его не пришел бы арестовывать сам легат Угоато.
      2
      - Наконец-то, - покачал головой Мист. - Я не опоздала, - огрызнулась Тхайла. На Поляне Свиданий они сидели бок о бок в просторной открытой беседке. Наружная ее часть тонула в цветах, внутри же стояли жесткие деревянные скамьи. Ей казалось, что в жаркий летний день это странное сооружение, оплетенное виноградом, теряет всяческий смысл - почему нельзя просто лежать на травке в тени деревьев? По утрам, когда с хмурого неба начинало лить как из ведра, беседка становилась бессмысленной вдвойне. Стекавшие с карнизов потоки воды заливали траву, от стоявшей в воздухе водяной пыли уже невозможно было укрыться.
      Три других новичка сидели с более сырой подветренной стороны на безопасном расстоянии от Миста. Их звали Вум, Маиг и Дуф; Мист же по-прежнему величал их Червем, Опарышем и Личинкой. Хотя они и не показались Тхайле такими уж противными, она решила не водить с ними дружбы. Это устраивало и Миста, относившегося к ней, как к своей собственности то ли потому, что он первым познакомился с нею, то ли потому, что он был старше и крупнее других. Если один из трех новичков улыбался ей, он моментально терял свою обычную любезность и становился резким и агрессивным. При других обстоятельствах подобная самонадеянность раздражала бы ее, сейчас же она не обращала на нее ни малейшего внимания - причин для беспокойства хватало и без того.
      Шагавшая по Тропе женщина, одетая в шляпку с обвисшими полями и длинный лазурный плащ, была никем иным, как самой госпожой Мирн, собравшей здесь всех пятерых новичков с тем, чтобы приступить к занятиям. В это промозглое утро на Поляне Свиданий кроме них не было ни души.
      Пришло время занятий.
      Шесть дней Тхайла терпела это мученье - она стала злой и обидчивой, ей было страшно и скучно. Все это время ей приходилось терпеть и Миста. Он показал ей все те места, дорогу к которым ей следовало знать, но не одно из них она не сочла сколько-нибудь интересным. Он пристал к ней словно клещ, не действовали ни намеки, ни уговоры, ни оскорбления, которыми она пыталась прогнать его. Как она ни пыталась увещевать его, он лишь смотрел на нее своими блестящими желтыми как масло глазами, в которых читались боль и неверие. После той первой горькой ночи он решил, что Тхайла только и мечтает, как бы проводить с ним все дни и ночи. Он обещал быть нежнее, грубее, живее, медлительнее, внимательнее, настойчивее - иными словами, в точности таким, как она того пожелает.
      Когда же он не пытался убеждать ее в том, что ей надлежит немедленно переспать с ним, его компания представлялась ей вполне терпимой. Он был легок на подъем, довольно остроумен и до крайности ленив, хотя, сидя в своем каноэ с веслом в руках, он мог проявлять настоящие чудеса выносливости. В Колледже Тхайла знала только его. Джайна она видела лишь в день прибытия, всем прочим до нее попросту не было дела. К новичкам в Колледже относились как к неизбежному злу или как к' маленьким, еще несмышленым детям. Еще бы! Ведь все здешние обитатели обладали какими-то оккультными способностями - все, кроме новичков.
      Тхайла никогда не думала, что в Колледже может быть столько народу такого количества людей она не видела за всю свою жизнь! Дюжина дюжин, а то и больше! С некоторыми из них она пыталась разговаривать на базаре. Они же отвечали ей неизменным:
      "Скоро вам все объяснят". Порой она сталкивалась с неприкрытой грубостью. Однажды двое женщин, к которым она направлялась, так и вовсе решили раствориться в воздухе... Для волшебников все миряне одинаково неинтересны глупые, неуклюжие, невежественные дети, и только...
      Когда она с удивлением сообщила Мисту о том, что здесь нет старых людей, он бросил на нее насмешливый совиный взгляд.
      - Кто станет доверять стареющему волшебнику?
      Разве волшебникам вообще можно доверять?
      Архивариус Мирн, вне всяких сомнений, относилась к их числу. Тхайла считала, что ей скорее двадцать, чем сорок, что она скорее молода, чем стара. Она вошла в беседку и, сняв с себя шляпку, принялась стряхивать с нее воду. После этого она положила шляпку на одну из скамеек и расстегнула заколку своего плаща, всем своим видом выражая крайнее неудовольствие погодой. Ее полные жеманства маленькие пухлые губки чересчур выпячивались вперед, волосы были собраны в огромный высокий узел, от чего взгляд некрасивых карих глаз госпожи Мирн казался еще пронзительнее. Блуза и полосатая юбка свидетельствовали об ее отменном вкусе.
      Она бросила плащ туда же, где лежала ее шляпка, и взглянула на своих новых учеников с явным неодобрением - Тхайла и Мист сидели по одну сторону беседки, Вум, Маиг и Дуф - по другую. Новички ответили ей взглядами, полными раскаяния и страха.
      Вум - ровесник Тхайлы, вызывал у нее крайнее отвращение. Он то и дело ковырял в носу, сидел разинув рот, тупо пялился на нее. Она знала, что все это он делает специально, она видела это. Он почему-то решил избрать своей жертвой именно ее. Когда же она не могла сдержать своего раздражения или гнева, он страшно радовался. Тхайла решила, что Дар Вума состоит именно в этой способности раздражать окружающих.
      Невысокий щупленький Дуф был много младше ее. Он говорил крайне редко и большую часть времени излучал волны панического ужаса. Тхайла жалела Дуфа и считала, что мальчику следовало задержаться дома еще на год-другой. Может, он и обладал неким Даром, но в чем именно он мог состоять, Тхайла не понимала.
      По идее, Маиг тоже должен был вызывать у нее жалость, но отсутствующая улыбка, выдававшая в нем слабоумного, и бурные противоречивые эмоции вызывали у нее только тошноту. Дар Маига состоял в умении жонглировать, все остальное его попросту не интересовало. Он мог удерживать в воздухе сразу восемь тарелок или пять ножей. В это утро он попробовал пожонглировать в столовой шестью ножами, но его остановил волшебник, боявшийся, что Маиг может случайно поранить кого-то из присутствующих.
      Она подумала о себе - пытавшаяся скрыться от учетчиков Тхайлы, влюбившаяся в неведомого Лииба... Кто такой этот самый Лииб? Где он? Был ли он высоким и плечистым, как Мист? Она почему-то считала, что Лииб совсем не похож на Миста. Не могла же она в самом деле влюбиться в такого человека, как Мист...
      Мист, самый старший и самый рослый изо всех новичков, сидел вальяжно вытянув ноги. На нем были узкие алые брюки и роскошные синие сапоги. Несмотря на утреннюю прохладу, его желтая куртка была нараспашку. В отличие от всех остальных он смотрел на госпожу Мирн с победной улыбкой. Руку с плеча Тхайлы он решил не убирать.
      - У вас что - война? - с фальшивой веселостью в голосе полюбопытствовала наставница новичков, обведя присутствующих взглядом. - Я ведь могу видеть и затылком, не забывайте об этом... И еще. Мне кажется, что атмосфера заметно улучшится, если вы сядете рядом.
      Противный Вум тут же поднялся на ноги и заковылял в сторону Тхайлы. Проходя мимо Миста, он довольно фыркнул. Вум опустился на скамью рядом с Тхайлой и, глядя в потолок, принялся беззаботно посвистывать. Дуф и Маиг тоже поспешили пересесть.
      Мирн, похоже, все поняла.
      - Ничего, мы сумеем научить вас хорошим манерам, - строго заметила она. Застегните свою куртку, новичок. В таком виде могут ходить разве что крестьяне...
      Мист покраснел и, распрямив спину, принялся застегивать пуговицы. Вум вздохнул и печально покачал головой.
      Госпожа Мирн чопорно опустилась на скамейку, не сводя глаз с учащихся.
      - Немного позже я ознакомлю вас с теми стандартами поведения, которым вам придется следовать. Неразборчивые связи у нас не приветствуются.
      Она с нескрываемым презрением посмотрела на Тхайлу.
      Сладкоречивая колдунья была ничуть не привлекательнее раздавленной жабы. Хранительница говорила, что любая девочка может поразвлечься с любым мальчиком, если ей того захочется... Впрочем, таинственная фигура, которую видела Тхайла, могла принадлежать и не ей. Возможно, она встретилась с духом Зла, явившимся для того, чтобы совратить ее... О своей ночной встрече она никому не говорила.
      - Вам предстоит научиться очень и очень многому, - продолжала наставница. - Вы узнаете свойства силы, цель создания и историю Колледжа, его работу и структуру, цельную систему закона и долга, возвещанную нам блаженным Киифом тысячу лет назад. Сначала же мы научимся читать и писать. Ваше обучение начнется уже сегодня. Обычно занятия начинаются лишь после того, как количество учащихся достигает шести или восьми человек. Но на сей раз, по причинам особого рода, о которых я не вправе говорить, мы решили приступить к занятиям немедленно. - Ее мутные темные глаза вновь остановились на Тхайле. Вы - выходцы из обладающих Даром семей. Именно поэтому вы и находитесь здесь...
      - Мой дядя Кульф - колдун! - внезапно выпалил Дуф, хранивший до этого гробовое молчание. - Он - аналитик.
      - Но ты сам - всего лишь новичок, - отрезала Мирн. - Говорить без разрешения учителя у нас воспрещается!
      Дуф смертельно побледнел. Тхайла поежилась, поразившись силе его страха.
      - Если ты хочешь о чем-то спросить, подними руку, - заметила Мирн и, уже не обращая внимания на Дуфа, продолжила: - Каждый из вас узнал какое-то одно Слово Силы и при этом все вы проявили Дар. Для тех, кто не понимает, чем отличаются две эти вещи, я дам краткое наставление. Слушайте меня внимательно - я не привыкла говорить об одном и том же несколько раз! Каждому из нас присущ определенный данный нам от рождения талант. Это может быть, скажем, музыкальный слух. Когда человек получает Слово Силы, его талант существенно возрастает. Степень этого роста определяется двумя факторами. Первый - Дар. Дар - это талант к магии, он передается в определенных родах из поколения в поколение. Мы знаем о многих обладающих Даром семьях. Вопросы есть?
      Все пять новичков отрицательно замотали головами.
      Вум добавил:
      - Я все это и так знаю.
      Госпожа Мирн холодно посмотрела на него, но не вымолвила ни слова. Тхайла тут же поняла, что она испытывает к волшебнице примерно такие же чувства, как и к Вуму. И она, и он вызывали у нее отвращение. Вероятно, самым симпатичным участником этой мерзкой компании был робкий пугливый Дуф. Во всяком случае, к нему Тхайла испытывала жалость.
      - Второй фактор, - продолжала Мирн, - сила самого Слова. Слова, заученные вами, имеют очень широкое распространение. Каждое из них известно десяткам людей. Мы называем их "Подготовительными Словами". Вы следите за моей мыслью?
      Четверка новичков утвердительно кивнула. Все, кроме Тхайлы. Ей не нравилось то, что с ними говорят, как со слабоумными.
      Мирн бросила на нее оценивающий взгляд и продолжила свою лекцию.
      - Когда Слово известно сразу нескольким людям, его Сила делится между ними, причем доли эти разные. Люди, обладающие Даром, получают большую часть. Можно выразить ту же мысль несколько иначе - они используют свою долю более эффективно. Для подавляющего большинства людей полученное ими Подготовительное Слово практически никак не сказывается на их жизни. Вы же выказали заметный рост своих талантов, что позволило нам прийти к выводу, что вы обладаете Даром. Год назад Тхайла слышала все это от Джайна. Вум поднял руку так высоко, будто хотел достать до стропил.
      - Да, новичок. Я вас слушаю...
      - Чем это объясняется?
      - О чем вы?
      - Они получают большую силу или лучше используют свою долю?
      Волшебница недовольно поджала губы, отчего ее и без того маленький ротик стал совсем крошечным.
      - Этого не знает никто. Даже Хранитель. Особого значения это не имеет.
      - Я так и понял, - удовлетворенно заметил Вум. Тхайла решила, что он не так уж и плох - ведь он пытался вывести из себя их мерзкую преподавательницу. Она вздохнула. С каких это пор она стала такой раздражительной?
      - Здесь, в Колледже, - мрачно продолжила Мирн, - мы ведем учет обладающих Даром семей и Слов, которым научены те или иные их члены. Этой работой занимаются как учетчики, так и архивариусы. О нашей иерархии я расскажу вам в другой раз. Помимо прочего, мы знаем множество иных Слов Силы. Разумеется, мы занимаемся и их учетом. Обычно каждое такое Слово известно лишь двоим. Может ли, кто-нибудь из вас объяснить, чем вызвана такая предосторожность?
      Тхайла вновь вздохнула и посмотрела на поляну. Дождь лил и лил. И все-таки даже в такую погоду время можно было проводить как-то иначе.
      - Ну? Почему их двое, а не один или, скажем, трое? - Мирн явно задевало безразличие слушателей. Она остановилась взглядом на полоумном Маиге, которого подобные вещи не волновали. Уж лучше бы она отпустила его домой, где он смог бы поупражняться в жонглировании топорами... Волшебница разобрала вопрос, что называется, по косточкам, и спросила у Маига, понимает ли он смысл сказанного. Тот утвердительно кивнул, хотя Тхайла видела, что это не так. Должно быть, то же самое почувствовала и Мирн, однако и виду не подала.
      - В скором времени всем вам будет открыто другое Слово Силы! - объявила она, внимательно следя за реакцией слушателей.. - Да, Вум, я тебя слушаю...
      - Выходит, я должен ждать, когда помрет какая-нибудь старая кошелка?
      На сей раз Тхайла зметила раздражение волшебницы - оно походило на молнию, вспыхнувшую в кромешном мраке.
      - Не обязательно. Конечно, в отдельных случаях один из участников пары может быть очень старым человеком. Тогда Словом Силы владеют не двое, а трое, понимаешь? - Она прищурилась. - Есть еще вопросы?
      Наглый Вум изобразил на лице нечто вроде замешательства и неожиданно смиренным голоском спросил:
      - Вы их что - убиваете?
      - Конечно же нет! Если ты действительно обладаешь Даром, тебе рано или поздно дадут возможность стать волшебником. За это время третье лицо может умереть естественной смертью.
      - А если настоящего Дара у меня нет?
      - Тогда ты так и останешься адептом. Адепт - человек, знающий два Слова. Что вы слышали о силе адепта?
      Дождь громко барабанил по крыше. Мирн вновь недовольно поджала губки.
      - Новичок Мист?
      - Это сверхчеловек? - неуверенно предположил Мист. - Он может все?
      - Что-то вроде того, - кивнула Мирн. - Конечно, если мы будем сравнивать его с непосвященным. Иногда - в тех случаях, когда адепт обладает ярко выраженным Даром, - он начинает проявлять и оккультные способности. Второе позволяет нам усилить ваш Дар, а вам измениться в лучшую сторону. - Можно было подумать, что все новички имели только одну - худшую сторону. - Вы сможете заняться чтением и письмом. Став адептами, вы - большинство из вас - легко усвоите материал занятий, в противном случае процесс обучения обратился бы в нечто мучительное и бесконечное...
      Тхайле не хотелось ни читать, ни писать. Ей не хотелось становиться ни волшебником, ни даже адептом. Она хотела вернуться к Лиибу и к той жизни, которая была у нее похищена.
      Мирн внимательно разглядывала ее своими уродливыми грязно-коричневыми глазами.
      - Вы можете задаться вопросом - зачем вам все это? Уверяю вас, жизнь в Колледже будет доставлять вам радость, нужно только привыкнуть к ней. Мысль о возвращении к прежнему убогому существованию перестанет посещать вас. Впрочем, скоро и сами вы убедитесь в этом... Завтра полнолуние. - Она сделала небольшую паузу, явно довольная тем замешательством, которое вызвало у всех пятерых учеников ее последнее замечание. - Разумеется, в это время года луна бывает видна далеко не всегда. К счастью, нам не обязательно присутствовать в сам момент полнолуния - день-другой особого значения для нас не имеют. Вечером мы встретимся с вами здесь же. Если погода улучшится, мы отправимся в Теснину.
      Сердце Тхайлы сжалось от страха. Мирн тут же нахмурилась.
      - Если вы волшебник, вам ничего не стоит заказать нужную погоду, - заметил Вум, которому явно надоело то и дело поднимать руку.
      - Я могу это сделать. - Свирепое выражение, появившееся на лице Мирн, говорило о том, что она может сделать и кое-что похуже, если ее доведут до этого. - Но прежде мне нужно получить разрешение Хранителя. Со временем вы поймете, чем вызваны ограничения такого рода. Как я уже сказала, ваше обучение начнется в Теснине. Увидев Теснину в ночь полнолуния, вы поймете, почему здесь оказались, почему и для чего существует Колледж.
      - Это что-то вроде посвящения? - тихо спросил внезапно присмиревший Вум.
      Волшебница утвердительно кивнула.
      - После того как вы пройдете Теснину, многие вещи предстанут перед вами в новом свете, - сказала Мирн. - До этого момента учить вас каким-то практическим навыкам попросту бессмысленно. И все-таки я хочу познакомить вас с некоторыми нашими требованиями... Затем я распущу вас. Можете заниматься чем угодно... - Выразительный взгляд. - Разумеется, в рамках дозволенного моралью...
      Струйка гнева обратилась потоком ярости.
      - Ну что ж... - вздохнула Мирн, - другие вопросы будут?
      - А как быть с девочками? - не унимался Вум. - На четверых мужчин одна девушка!
      Тхайла сжала руки в кулаки. На четверых мальчиков одна женщина! Она почувствовала, как рассвирепел сидевший рядом с ней Мист.
      Мирн покраснела.
      - Со временем ты найдешь себе достойного партнера, новичок, если, конечно, будешь его достоин. Так же, как и во всем Тхаме, здесь, в Колледже, люди живут парами. Здесь тоже рождаются дети. Моногамия и супружеская верность - вот к чему мы стремимся. Беспорядочные связи не поощряются. Надеюсь, вы не забудете об этом. - И вновь ее мерзкие глаза уставились на Тхайлу. - Существует определенный закон, который вы не должны нарушать ни при каких обстоятельствах. Волшебники не могут вступать в брак с волшебниками. Вы должны найти себе партнеров среди мирян, живущих за пределами Колледжа. На то существуют вполне определенные причины, касаться которых я пока не буду. В настоящее время вам запрещается покидать территорию Колледжа, и потому вам надлежит хранить безбрачие. Считайте это нашим требованием. Нарушителей этого закона мы будем строго наказывать. Другие вопросы есть?
      - Да, - кивнула Тхайла.
      - Новичок Тхайла, я вас внимательно слушаю.
      - Где Лииб?
      Ротик Мирн стал еле виден. - Кто?
      - Я думаю, вы знаете, о ком идет речь!
      - Конечно же не знаю!
      - Нет, знаете! - закричала Тхайла, вскакивая со камейки. - Я хочу Лииба!
      - Сядь!
      - Нет! Я хочу Лииба, я хочу вернуть тот год, который вы украли у меня! Я не стану делать ничего, пока не получу его!
      - Новичок!
      Тхайла разошлась не на шутку. Она уже не могла остановиться. Если бы не злость, она бы давно расплакалась, но плакать перед колдуньей ей совсем не хотелось...
      - Я хочу Лииба! - выкрикнула она. - И я никогда не пойду к этой жуткой Теснине!
      Она резко развернулась и выскочила из школы.
      Луг совершенно раскис. Не прошло и минуты, как она уже насквозь промокла. Оказавшись на Тропе, она изо всех сил припустила к дому.
      Тропа сделала два или три поворота, и она увидела впереди знакомый дом. Взбежав по ступенькам, она бросилась внутрь и захлопнула за собой дверь, пытаясь хотя бы так отгородиться от этого страшного мира.
      Тогда, только тогда предалась она слезам. Она плакала о своем забытом возлюбленном.
      3
      Где только не побывала, чего только не пережила в молодости королева Краснегара Иносолан! Она пересекла на верблюдах Зарк. На волшебной колеснице она за одно утро проехала путь от Хаба до Кинвэйла. Она переехала на муле через горы Прогист и оказалась в Тхаме, Проклятой стране, откуда чудесным образом улетела на ковре-самолете. Но все пережитое ею не шло ни в какое сравнение с погоней за королем гоблинов.
      Инос не бывала в окрестностях Кинвэйла вот уже двадцать лет, но полагала, что страна за это время вряд ли могла измениться. В течение многих столетий северо-западная часть Джульгистро оставалась одной из самых благодатных провинций Империи. Она славилась росшими на склонах гор садами и виноградниками, крохотными живописными городками, укрывшимися под сенью вязов, щедрыми землями и причудливыми старинными храмами. Теперь же она обратилась в пустошь - выжженную мертвую пустошь. Страна стала совершенно бесцветной пепел и камень, серые ветви на фоне зияющей пустоты белых небес, черные поля, расчерченные белыми полосками снега. Если они с кем-то и встречались, так это с гоблинскими патрулями, но и тех было совсем немного.
      Инос читала книги о войне и ее ужасах. Ей никогда не доводилось видеть такого запустения, авторам этих книг - тоже. Дома, стога сена и сады были сожжены дотла, скот забит. Но неужели все жители этой некогда богатой страны погибли? Наверняка тысячи сумели скрыться от глаз завоевателей. Но надолго ли? Стояла холодная зима, и они в любой момент могли замерзнуть. Мало того, вослед за воинством гоблинов спешил страшный Бог Голода.
      Высшее командование Империи знало, что перевалы Пондага следует удерживать любой ценой. Выкурить прорвавшихся из-за хребта гоблинов стоило немалых трудов. Отряды, состоявшие обычно из нескольких гоблинов, совершали свои дерзкие вылазки налегке, угнаться же за ними не могла и кавалерия. Теперь же по землям Империи неслась грозным снежным бураном бесчисленная гоблинская орда.
      К счастью, гоблины понимали, что их пленники не смогут передвигаться с такой же скоростью, и им тут же подыскали коней. Вот уже шесть дней они практически не слезали с лошадей. В подобных безумных скачках Инос довелось участвовать лишь однажды - когда она и Азак бежали от войны из Илрэйна в Хаб. Теперь же война шла вокруг них. Тогда Инос была много моложе и имела дело с красным, а не с зеленым племенем. Джинны жалели лошадей, гоблинам же до них не было никакого дела. Когда загнанные кони падали замертво от усталости, их тут же меняли на новых, и безумная скачка продолжалась. К счастью, Кейди была превосходной наездницей. Гэт лучше управлялся с лодками, но пока и он держался молодцом.
      Инос, окруженная дюжиной свирепых варваров, несшихся по безжизненной пустыне подобно листьям, гонимым ветром, не уставала поражаться царившим повсюду запустению и разрухе. Холмы сменялись долинами, долины - холмами. Прежний мир исчез. Остались - снег, летящий в лицо, грохот копыт по твердой мерзлой земле, потные загнанные кони, кислый запах дыма, преследующий их всю дорогу.
      Их отряд возглавлял ужасный вождь по имени Глазоед, который должен был доставить к Птице Смерти его сына. Трое краснегарцев являлись несущественным дополнением к этой сверхважной персоне. Инос боялась даже думать о том, что сотворили бы с ними гоблины, не будь среди них Кровавого Клюва.
      Гоблинская орда неслась по кинвэйлским землям подобно лавине. Ничто не могло устоять перед нею. Гоблины, похоже, уже не встречали сопротивления. Шесть дней бесконечной скачки. Какая армия смогла бы передвигаться с такою же скоростью? Глазоед не терял времени зря, лишь трижды его отряд делал краткие остановки, чтобы довершить содеянное его предшественниками и окончательно уничтожить неведомо как уцелевших импов. Каждая такая схватка длилась не больше минуты, завершались же они уже знакомыми Инос кровавыми варварскими оргиями.
      Она знала о свирепом нраве гоблинов, однако не могла понять той радости, которую доставляли варварам насилие и убийства. Их дорога была устелена обугленными и изуродованными трупами. Мужчин и мальчиков гоблины убивали - при этом исключение не делалось ни для кого - ни для больных, ни для младенцев. Последних варвары сажали на кол.
      Вначале Инос опасалась того, что подобные картины могут свести с ума ее детей, однако вскоре поняла, что они переносят их легче, чем она сама.
      - Их так воспитали, мама, - сказала ей Кейди. - Об этом мне говорил папа. Ничего другого они просто не знают.
      - Да. И при этом они следуют каким-то своим законам, - добавил Гэт. Женщин, к примеру, они не убивают.
      Это соответствовало действительности. Женщин и девушек гоблины насиловали. Если те сопротивлялись, их били. Если же женщины брались за оружие, их пытались разоружить - разоружить, но не убить. Судя по всему, у гоблинов тоже был своеобразный кодекс чести.
      Инос предложила Кейди переодеться в какое-нибудь мужское платье, на что та поспешила возразить, сказав, что в женской одежде она чувствует себя спокойней.
      - Бояться в любом случае нечего, - усмехнулся Гэт. - Ведь они начинают с того, что раздевают свою жертву.
      - Может, тебе стоит переодеться девочкой? - фыркнула Кейди.
      - Это ничего не изменит, - покачал головой Гэт и густо покраснел.
      Они уже привыкли к окружающему. Инос испытывала гордость за своих детей. Кейди, например, смогла изучить гоблинское наречие куда лучше, чем она сама. Гэт же полностью полагался на свой удивительный Дар предвидения и просто-напросто повторял перевод своих фраз, которого на деле не производилось. Как ни странно, этот метод прекрасно срабатывал.
      Труднее всего им приходилось по вечерам, когда варвары устраивали костры, пиршества и кровавые оргии. Сколь бы пустынными ни были земли, гоблины неизменно отлавливали нескольких мужчин, чтобы как-то скрасить долгие зимние вечера. Жестокие и безжалостные, они походили на детей - на их злое начало. Инос практически не знала этого края, гоблинам же так и вовсе он представлялся чем-то диковинным. Они часто обращались к ней за разъяснениями - для чего нужна сапожная колодка, что делают с маслобойкой. Удовлетворив любопытство, они, как правило, разбивали заинтересовавшие их предметы.
      Глазоед, как и подобает вождю, был настоящим монстром. Его жестокость и неистощимая сила повергали Инос в ужас. Ей показалось, что и гоблины побаиваются своего вождя. Раз или два вождь обращался к Инос с вопросом о том, все ли женщины Краснегара похожи на Кейди. Память о таинственной смерти Легкой Поступи служила лучшей защитой как матери, так и дочери. К ним никто не приставал. Инос могла не прибегать к властным чарам. Впрочем, она не надеялась на то, что так будет всегда.
      Юный Кровавый Клюв вел себя достаточно странно. Порой он вспоминал о том, что с недавнего времени стал мужчиной, и тогда во время вечерних игрищ не было гоблина более жестокого и омерзительного, чем он. Порою же он исполнялся кичливости и гипертрофированного королевского достоинства, что вызывало у Глазоеда смех. Бывали и такие дни, когда открывалась другая его сторона острый ум и желание учиться. Он мог часами беседовать с краснегарцами, задавая им вопрос за вопросом. Он хотел знать, как они попали в Кинвэйл, что они там делали, куда уехал Рэп, для чего Инос хотела увидеться с его отцом... Порой, Инос делала вид, что не понимает его, и тогда гоблин обращался с теми же вопросами к Кейди и Гэту. Больше всего ей не нравилось то, как он смотрит на ее дочь. Пару раз он говорил Инос, что среди жен вождя должна быть хотя бы одна дочь другого вождя.
      Первые два дня Гэт сидел в седле как неживой. Однако уже на третий день он почувствовал себя лучше - к нему вернулись обычные спокойствие и уверенность. Ни ему, ни Кейди не доводилось бывать в таких краях - они никогда не видели ничего подобного: холмы, леса, развалины. Их поражало то, что в разгар зимы может быть так тепло - казалось, еще немного, и начнет таять лед в придорожных канавах. Практически весь снег уже стаял - повсюду виднелись черные распаханные поля. Дети оставались детьми и здесь - ими владел дух искателей приключений, чего нельзя было сказать об Инос.
      Легкомыслие и беззаботность детей вначале казались ей чем-то противоестественным. Но со временем она привыкла к этому, решив, что Кейди помогли ее романтические идеалы, позволяющие не замечать творящихся рядом с нею зверств так же, как она не замечала краснегарской скуки. И все же Кейди убила человека... Инос как-то спросила, не страдает ли она из-за этого.
      - Он ведь плохой! - фыркнула в ответ Кейди.
      - Что верно, то верно...
      - Значит, он получил по заслугам.
      Разговор на этом закончился. Романтическая героиня считает себя вправе разить злодеев. Это ее долг. Говорить о подлинной этике в этих условиях было бы по меньшей мере странно.
      Что до Гэта, то провидческий Дар позволял ему не беспокоиться о ближайшем будущем, завтрашний же день его попросту не волновал.
      Инос была благодарна судьбе за то, что ее дети оказались такими невосприимчивыми. Вернуться домой они могли только морем, двигались же они в прямо противоположном направлении. Перед ними шла война, за ними следовал голод.. Она решила, что им уже никогда не удастся вернуться в родной Краснегар. О страшном пророчестве, данном Богом Рэпу, она старалась не вспоминать.