Коты-волшебники (№1) - Книга Лунной Ночи

– Привет, Рхиоу, – сказал он, подвинувшись, чтобы освободить для нее место на площадке. – Давно тебя не видел.

– Дела, – ответила она, дружески обнюхивая Йафха, прежде чем сесть. – Прародительница! Откуда ты взял рыбу?

– Из ресторана за углом, – ответил Йафх. – Такие замечательные рыбьи головы! Понять не могу, почему они сами их не съели. Эти эххифы совсем не имеют вкуса. Урруах! Как охота?

– Неплохо, неплохо.

– Сааш, и ты здесь! Нечасто приходится тебя видеть в здешних местах. Удачи тебе. А кто этот малыш?

– Арху.

– Тебе тоже удачи, сынок. Пришел посмотреть, как играют профессионалы?

– Лучших нигде не найдешь, – вмешался Урруах, прежде чем Арху успел открыть рот. – Как идут дела в этом раунде?

– Третий заход, двадцать восьмое перемещение, – ответил Йафх. – Равновесие несколько нарушилось.

– Ты хочешь сказать, что не выигрываешь, как всегда?

– Выигрываешь… Что за эххифское слово! Вот к следующей неделе станет ясно, как складывается ситуация.

– Если хочешь понять Игру, – сказал Урруах Арху, – то перед тобой тот, к кому следует обратиться.

– Я мало смыслю в Игре, – робко пробормотал Арху.

Рхиоу посмотрела на него, гадая, откуда взялась неожиданная и такая уместная скромность. Может быть, на котенка произвели впечатление шрамы Йафха?

– И неудивительно, – сказала она. – Я уже не один год слежу за Игрой, и то не могу сказать, что смыслю в чем-то, кроме основных правил. А вот Йафх мастер: чего он не знает о хауисс, того и знать не стоит.

– Все, что тебе нужно знать, юный кот, – сказал Йафх, – это что хауисс – сражение, по крайней мере лучший его сохранившийся вариант. Все прочее – комментарии.

– Но… Она говорит, что жизнь – это сражение, – сказал Арху.

– Она? – переспросил Йафх. – Ах, Шепчущая, как говорят маги? Что ж, она, пожалуй, права. Но одно не подлежит сомнению: жизнь – это хауисс.

– Только послушать этого энтузиаста! – сухо отозвалась Сааш. – Арху, не позволяй ему вешать тебе лапшу на уши. Для Йафха хауисс – еда, питье и сон. Если бы Игры не существовало, ему пришлось бы ее изобрести.

– Не богохульствуй, – возразил Йафх, усаживаясь так, что стало ясно: изяществу позы он предпочитает удобство. – Чтобы изобрести нечто столь сложное, элегантное, хитрое, нужен бог. Вот ты скажи мне, юноша: кто, по-твоему, сейчас занимает самое выгодное положение?

Арху растерянно огляделся.

– Она, – сказал он, взмахом хвоста указывая на красивую коричневую кошку, неподвижно, как статуя, застывшую на стене между двумя зданиями.

– И ты не так уж и ошибешься. Уж можно не сомневаться: Хмахиль при первой же возможности захватывает хорошее местечко. А вот почему оно хорошее?

Арху еще раз оглядел улицу.

– Потому что оттуда она может видеть всех остальных, – сказал он, – а сама видна не всем. Вон тот парень, например…

– Аафхи. Верно. Только это еще не все. Вот смотри. Здесь шесть игроков – семь, считая меня, хоть сейчас я и не играю, а потому официально не должен учитываться, однако для анализа нужно не забывать и о занимаемом мной положении. Посмотри на всю ситуацию в целом. Смотри не на участников, а на их взаимоотношения. Не торопись и не глазей слишком откровенно.

Йафх принялся умываться, как всегда, без всякого успеха: грязь, казалось, впиталась в его шкурку навечно, но по крайней мере он старался… Арху несколько секунд смотрел на улицу, потом сказал:

– Вон там… Разве все они не целятся на пустое место на тротуаре? Между припаркованным такси и грузовиком?

– Природный талант, – одобрительно сказал Йафх, оглядываясь на Рхиоу и Урруаха. – У малыша острый глаз. Ты правильно указал место, – обратился он к Арху. – Именно там Дерево, вокруг которого обвилась Змея, грызущая его корень…

– Нет там никакого Дерева! Это же середина тротуара!

– В духовном смысле – есть, – возразил Йафх. – Хауисс полностью строится вокруг Дерева, она – на самом деле все та же древняя битва; однако поскольку мы не можем метать молнии в Змею, как это делали Ааурх и Уррау, мы пользуемся в качестве оружия движением и скрытностью. Взгляд – та молния, которой мы поражаем, положение в игре – путь к победе. Каждый, кто видит противника, мог бы поразить его молнией, если бы имел ее в своем распоряжении. И всегда в центре внимания игроков находится Дерево.

Арху озадаченно оглядел улицу еще раз.

– Пожалуй, я в самом деле вижу…

Йафх почесал лапой за ухом.

– Хмахиль сейчас занимает одну из классических позиций – фоуархвех. На комментарии к ней только в последнем столетии были потрачены тысячи часов. Тебе потребовалась бы масса времени, чтобы понять даже самые основные из следствий, которые имеет эта позиция для Игры и которые могут возникнуть в течение ближайших часов или дней. Хмахиль выбрала тот вариант, который выбрал бы Великий Кот…

– …Перед смертью, – перебил его Арху. Взгляд котенка был направлен в пустоту, голос постепенно становился безжизненным. – Ибо Змея восстала против него и поразила своим ядом, и Великий Кот пал с громким стоном, попытался встать, но не смог; и дыхание и тепло жизни быстро покинули его, а враг поднялся над его отравленным телом и кинулся на Ааурх Могучую. Величественна и ужасна их битва: моря покидают ложа свои, твердь разрывается на части, небеса льют огненный дождь…

Йафх удивленно взглянул на Рхиоу. Урруах озабоченно смотрел на Арху, но тот не обращал ни на что внимания: он полностью сосредоточился на точке посередине улицы, где в настоящий момент шел человек, ведя на поводке хоуфф. Собачонка, увидев сидящих на крыльце кошек, начала лаять, но для Арху ее словно не существовало.

– …И вот даже Ааурх Могучая стиснута кольцами Змеи, и раздавлена ими, и вот она пала, и сила ее не защитила мир. И увидела Иау, что Луна померкла, а Солнце затмилось со смертью прекрасной Ааурх, и поднялась она во всем своем величии и сказала: «Что сталось с моими детьми? Где Ааурх-Воительница, и где Саррах-Разрушительница, заблудшая, но дорогая мне? И что за участь постигла моего супруга, почему померк свет его глаз, без которого и мое собственное око подернулось мглой?» И собралась Иау с силами, и выступила, полная печали и гнева, и услышали все вещи на свете ее клич: «О Змея, предстань передо мной, ибо не закончена еще битва!»

– Он хорошо образован, этого нельзя не признать, – сказал Рхиоу Йафх, озадаченно моргая.

– У него самые лучшие учителя, – сухо ответил Урруах, все еще встревоженно глядя на Арху.

– Ты все верно говоришь, юноша, – сказал Йафх Арху, когда тот вдруг резко выпрямился и стал ошалело озираться. – Тут вся суть хауисс, хоть и выраженная древними словами. Тема имеет бесконечно много вариаций, знаешь ли. Однако по слову Прародительницы те, кто был ей дорог, восстали из мертвых, хоть и не навсегда, как известно, и тогда битва началась снова… и длится до сих пор.

– Йафх! – раздался оглушительный вопль с другой стороны улицы. – Ты будешь продолжать Игру? Ты на прежней позиции или нет?

Странный звук заставил всех поморщиться. Рхиоу криво улыбнулась. Кричала Хмахиль; как ни мило и грациозно выглядела эта кошечка с почти человеческой улыбкой на мордочке, она была глуха, как пень, и Рхиоу часто удивлялась, как от ее пронзительного голоса не крошатся кирпичи. Рхиоу, как и многие другие маги, пыталась излечить ее глухоту, но повреждение слухового нерва не поддавалось никакому лечению. Рхиоу заподозрила, что в глухоте Хмахиль виноват даже не нерв, а менее обучаемые лимбические структуры мозга, которые так привыкли к глухоте, что уже не могли себе представить никаких других возможностей, а потому сопротивлялись или упрямо уничтожали любые улучшения работы нервов. В результате разговор с Хмахиль, хоть и бывал интересен по содержанию – кошечке хватало и знаний, и чувства юмора, – сильно напоминал общение с пожарной сиреной.

– Ну вот, юноша, – сказал Йафх, – смотри внимательно. На Хмахиль всегда стоит посмотреть. Хорошо, хорошо, – завопил он, обращаясь к глухой кошке, – я в Игре.

– Что?

Йафх со вздохом повернулся к Хмахиль всем телом – этот сигнал был ей понятен. Арху завороженно смотрел на них, и Рхиоу воспользовалась возможностью поманить остальных на соседнюю ступеньку, где они не мешали бы другим игрокам.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Рхиоу Сааш. – Денек сегодня выдался нелегкий, но ты кажешься более усталой, чем обычно.

– Ну… В гараже водятся мыши, и я пыталась ловить их…

– И что?

Сааш с безнадежностью дернула ухом.

– Ничего не вышло – как всегда. Как хорошо, что я живу в городе, где есть эххифы с консервными ножами, чтобы открыть банку с кормом. Живи я в деревне, я бы уже умерла с голоду.

Рхиоу сочувственно посмотрела на Сааш. Та никогда не была охотницей; ей явно чего-то не хватало – то ли, как подозревала Рхиоу, остроты зрения, то ли главной в любой охоте способности определить момент, когда следует прыгнуть на добычу. Как бы то ни было, Рхиоу ситуация всегда казалась странной: ведь в технических вопросах Сааш была экспертом и точно определяла последовательность действий.

– Так чем же дело кончилось?

– Сегодня утром? Ничем. Я имею в виду, что я могла взорвать мышей, но помимо того, что погибло бы чрезмерное их количество, какая мне была бы польза? Эххифы в гараже просто решили бы, что мышей раздавила машина… Когда Арху освободится, я попрошу его помочь. Нужно ведь в конце концов производить на людей впечатление и подтверждать нашу полезность: иначе нам придется искать себе другое пристанище.

– Ну, до такого не дойдет. Абад тебя любит, он не станет пытаться от тебя избавиться.

– Верно, только не он там начальник. Я всегда слежу за тем, чтобы Джордж увидел нашу добычу.

Рхиоу вздохнула.

– Дай мне знать, если тебе понадобится помощь.

Кошки сидели теперь на крыльце соседнего дома, чтобы не мешать Йафху.

– Наш малыш все больше времени проводит в стране видений, – озабоченно глядя на Арху, сказал Урруах.

– Вот и хорошо, – откликнулась Рхиоу. – Такова его магия… Похоже, он видит какие-то вещи, но старается этого избежать… Как раз стремление избегать видений меня тревожит больше.

– Разве можно его за это упрекать? Не уверен, что мне самому захотелось бы, сидя на крыльце, вдруг перенестись в Начало Времен и увидеть древнюю битву!

Сааш несколько секунд чесалась, потом принялась умываться.

– Мне кажется, проблема в том, что пока он на самом деле почти не прибегает к магии. К заклинаниям, хочу я сказать. Он только, так сказать, внес свое имя в списки.

– Да, – согласилась Рхиоу. – Все, что делалось, делалось для него другими. – Рхиоу насторожила уши и окружила себя тишиной. Будучи магом, вы быстро узнавали цену подобным моментам молчания: они часто оказывались необходимыми, Шепчущая иногда шептала очень тихо. – Ты права: я ни разу не видела, чтобы он творил заклинание, – по собственной инициативе. Ну да, он прошел сквозь дверь и научился делать «шаг вбок»…

– Что касается физических возможностей, тут он хорошо справляется, – сказала Сааш. – Я больше беспокоюсь о другом – ведь девять десятых нашей работы касаются не физических явлений.

– Существует множество стилей магии, – возразил Урруах. – По-моему, нужно дать ему больше свободы. Не каждый с первой же минуты начинает творить по полсотни заклинаний в день.

– С тобой было именно так, – в один голос сказали Рхиоу и Сааш.

– Не всем же быть такими, как я.

Кошки переглянулись и молча вознесли за это благодарность Иау Прародительнице.

– Тут не существует квот, – продолжал Урруах. – Да и испытания проходят не по расписанию. Все знают, что некоторым магам выпадают «сонные» испытания, которые длятся месяцы, а то и годы. Бывают повторные испытания, если не удается закончить первое.

– У вселенной обычно не хватает времени на то, чтобы так возиться, – пробормотала Рхиоу. – Ты же знаешь, повторное испытание встречается так же редко, как функционирующие яйца у кастрированного кота. Меня просто немного смущает пассивность Арху, только и всего.

– Он кот, – подмигнул Урруах. – Он из этого вырастет.

На этот раз Рхиоу не стала смотреть на Сааш: все и так было ясно. Внутренним слухом она уловила тихий сдавленный стон.

– Ты сегодня… – пробормотала она, – как бы сказать… В особенно мужском настроении. Приближается очередной приступ оххры?

– Завтра вечером состоится большой концерт. Мне потребуется свободное время, Рхиоу.

– Сколько угодно, ради милости Ааурх, – взмахнула она хвостом. – Если такое возможно, выведи гормоны из организма.

Урруах ухмыльнулся, но тут же посерьезнел.

– Может быть, проблема в том, что Арху еще не обнаружил, как много развлечений сулит магия, – сказал он, – и как это прикольно.

– Откуда же ему, – ответила Сааш с несколько большей резкостью в голосе, чем она обычно себе позволяла, – ведь сразу после его первого опыта его чуть не растерзали крысы.

– Должна признать, что Сааш права, – сказала Рхиоу. – Понукания тут не помогут. Пока он сам не почувствует, какое удовлетворение приносит магия, бесполезно это ему описывать. Если у него есть задатки хорошего мага, он обнаружит все для себя сам, как бы он потом ни описывал свои ощущения другим.

– Что ж, надеюсь, «потом» у него будет – иначе самая тяжелая часть испытания может начаться, а у него в запасе еще не окажется ничего полезного. В этом случае… – Урруах защелкал зубами, как делают все кошки, увидев крысу или птичку, в предвкушении того движения челюстей, которое ломает жертве шею.

– Посмотрим, что из него получится, – сказала Рхиоу и зевнула. – Ты возьмешь Арху с собой, Сааш?

– Да. Нужно заняться мышами.

– Верно. Тогда загляни ко мне утром, когда будешь готова, и я снова проведу его по нашему маршруту: покажу различия между воротами, познакомлю с расположением путей на верхнем уровне. – Рхиоу снова зевнула. – Милосердная Иау, как же тяжело работать днем! Я ведь ночное существо. Урруах, значит, договорились: ты завтра вечером свободен, но я хотела бы, чтобы в дневные часы, по крайней мере пока я не проснусь, ты был готов явиться по вызову.

– Без проблем. Я, пожалуй, немного тут задержусь. Йафх прав: глядя на Хмахиль, многому можно научиться, – она замечательный стратег.

– Хорошо. Я еще немного прогуляюсь и отправлюсь домой. Удачи вам обоим.

– И тебе удачи, Рхи.

Рхиоу спустилась с крыльца и, проходя мимо, бросила взгляд на Йафха и Арху.

– Удачи в охоте, джентльмены. Я возвращаюсь домой.

– Не хочешь остаться и увидеть эпическое сражение? – спросил Йафх. – Ты слишком много работаешь, Рхиоу.

– Так можно говорить только в шутку, Йафх. Удачи, Арху. Увидимся утром.

– Ладно, – ответил котенок; он все еще смотрел на то же пустое место посреди улицы, но уже с менее отстраненным выражением на морде. Что означает его задумчивость, Рхиоу не могла понять… но это, похоже, становилось правилом в ее жизни, когда дело касалось Арху.

Попрощавшись с ними взмахом хвоста, Рхиоу направилась к своему дому. Откуда-то сверху снова донесся голос:

– Ой, смотри, она все-таки решила, похоже, обзавестись той штучкой!

– Какое это имеет значение… Даже если бы она знала, что делать с котом, разве найдет она действительно благородного производителя?

Рхиоу почувствовала, что с нее хватит. Громко рассмеявшись, она ответила:

– Уж не такого ли, как ты? – Рхиоу намеренно сделала так, чтобы ее голос разнесся по всей улице, как и голоса ее преследователей. – С пучком шерсти на одном конце и свалявшимся меховым ковриком на другом, с двадцатью фунтами жира посередине? Это считается «благородным производителем»? Должно быть, в Гималаях дела идут совсем уж плохо!

По улице прокатился кошачий смех. На верхнем этаже наступило растерянное молчание, сменившееся злобным шипением и воем. Рхиоу завернула за угол и, слегка улыбаясь, по лестнице из струн поднялась к себе на балкон.

Добравшись до дому, Рхиоу обнаружила, что Хуха уже легла спать, а Йайх сидит в большом кожаном кресле у потухшего камина и читает. Когда Рхиоу приоткрыла балконную дверь, Йайх вздрогнул от неожиданности и стал тереть глаза.

– Вот и ты! Я уж гадал, увижу ли тебя сегодня.

Рхиоу вздохнула.

– Что ж поделать, – сказала она, – у всех нас иногда случаются длинные рабочие дни. – Она направилась к своей плошке, чтобы напиться.

Йайх отложил книгу, поднялся и убрал плошку прямо из-под носа Рхиоу.

– Эй!

– Это пить нельзя – в воду попал кошачий корм. – Он стал наполнять посудину водой из-под крана.

– Как будто мне сейчас не все равно! – пробурчала Рхиоу. – Знаешь, как после буженины пить хочется! Поставь плошку на место.

– Вот, – сказал Йайх, – вот тебе свежая водичка.

– Спасибо, – ответила Рхиоу и со вздохом удовлетворения начала лакать.

– Твоя «мама», – тихо добавил Йайх, снова берясь за книгу, – совсем не следит, чтобы у тебя была свежая вода.

– Моя «мама»… – не отрываясь от плошки, шепнула Рхиоу и слегка улыбнулась. Не было сомнений в том, что Йайх заметил, по противному человеческому выражению, что кошка скорее «мамина дочка», чем «папина»; он часто дразнил их по этому поводу – Хуху в разговорах, а Рхиоу в таких вот односторонних диалогах.

По мнению Рхиоу, в этом не было вины хозяина: просто у него колени оказались не такие уютные, как у Хухи; Рхиоу всегда почему-то казалось, что у Йайха больше костей, чем положено человеку. К тому же, даже взяв кошку на руки, он через полминуты начинал вертеться: Йайх вечно куда-то должен был бежать – то на работу, то домой, то в лавку, а то и просто ради пробежки. Рхиоу Йайх нравился своей заботливостью. Что же делать, если он не такой мягкий, как Хуха; даже когда он ласково гладил Рхиоу, никогда не возникало такого чувства, будто он тоже мурлычет, и кошка и человек мурлычут в унисон.

Тут все дело в родстве душ, – подумала Рхиоу. – Но он и в самом деле очень заботливый.

Напившись, Рхиоу подошла к хозяину, чтобы его поблагодарить. Она вспрыгнула к нему на колени и принялась перебирать лапками и мурлыкать.

– Ох, ох, ОХ! Разве можно выпускать когти!

– Прости, – сказала Рхиоу и свернулась калачиком, все еще мурлыча. – Ты посиди смирно, расслабься…

Йайх погладил ее, пристраивая книгу на другом колене, под лампой. Некоторое время они так и сидели, и Рхиоу, закрыв глаза, наконец почувствовала восхитительный покой после всех треволнений дня. Сааш кратко сообщила, что, покинув игроков в хауисс, без проблем отправила Арху спать; котенок, судя по его виду, беспробудно проспит до рассвета. Урруах вел себя безупречно, к удивлению Сааш – и Рхиоу тоже.

Все ли будет так хорошо, когда наступит завтра? Ответа на этот вопрос Рхиоу не знала. Как только стало ясно, что им всем предстоит отправиться на Нижнюю Сторону, она сразу же ощутила страх Сааш и Урруаха. Скрыть его друг от друга, проработав так долго в таком тесном контакте, было невозможно.

Йайх вздохнул и отложил книгу.

– Ох, – буркнула Рхиоу, – ты же собирался поставить рекорд? Просидеть спокойно целых тридцать секунд! – Ничего не помогло: Йайх поднял Рхиоу с колен, встал и осторожно опустил ее на то место, где только что сидел сам.

– Спать хочется, – сказал он. – Сейчас, когда я доберусь до постели и твоя мама спросит «Она вернулась?», я смогу ответить «Да» и без помех улечься. Спокойной ночи, толстоватенькая киска.

Рхиоу обреченно вздохнула и стала следить, как хозяин обходит квартиру, запирая замки и гася свет. Наконец он проскользнул в дверь спальни и тихо прикрыл ее за собой.

Рхиоу осталась в кресле, лениво оглядывая комнату; слабый желтый свет – отсветы уличных фонарей – проникал сквозь жалюзи и ложился на пол узкими полосами.

Толстоватенькая… – подумала она. – Разве такое слово есть в языке эххифов? Нужно будет посмотреть в словаре…

Да ладно. У меня есть и более неотложные дела.

Рхиоу начала умываться, одновременно составляя в уме список заклинаний, которые могут пригодиться в их путешествии. Ей стало казаться, что голова ее плотно набита сведениями, которые ей удалось выклянчить у Шепчущей, и всеми теми заклинаниями, которые она хранила на всякий случай, – от способа делать воздух твердым до «исследовательского» заговора, который она помнила со времен своего испытания. Обычно Шепчущая не позволяла магам обладать слишком большими знаниями: она предпочитала, чтобы в случае нужды они обращались к ней. Тогда она любезно вкладывала им в голову весь необходимый материал. Однако была некоторая дополнительная страховка в том, чтобы иметь нужный инструмент наготове, произнося в уме все заклинание, кроме последнего слова.

И все-таки… Ведь это Нижняя Сторона…

В темноте, когда никто не мог ее увидеть, Рхиоу позволила себе задрожать. Достаточно плохо было уже и то, что времени не удалось смягчить ее воспоминания о последнем путешествии туда всей командой; а теперь еще в голове ее звучал странно безжизненный голос Арху: «Это ничего не изменит. Оно все равно приближается». И что могли означать остальные его слова: «Оно приходило раньше. Один раз – чтобы осмотреться. Один раз – чтобы попробовать. Один раз – чтобы пожирать…»

Рхиоу стала умываться, чтобы вернуть себе душевное равновесие, но это не помогло. Наконец она бросила бесполезное занятие, решив, что нужно не отворачиваться от проблемы, а повернуться к ней лицом.

В прошлое путешествие на Нижнюю Сторону им пришлось плохо. Очень плохо. Несколько дней после возвращения Рхиоу была не в состоянии есть: стоило ей взять в рот пищу, и ее начинало рвать. В результате ее эххифы отнесли ее к ветеринару, где Рхиоу пришлось вытерпеть всевозможные унизительные процедуры – ведь не могла же она объявить истинную причину своего недомогания. Хозяева, так ничего и не узнав – обследование не выявило никаких физических нарушений, – забрали Рхиоу домой, и постепенно аппетит к ней вернулся. Однако ей не скоро удалось вернуть потерянный вес, и какими бы деликатесами Хуха и Йайх ни соблазняли ее, всякая еда казалась ей прахом.

В то путешествие Рхиоу увидела Живущих Внизу, Древних, Мудрых, Детей Змеи… и что они делали друг с другом.

Они были разумны – и это было самое ужасное. Когда-то они были властелинами мира. Однако в чем-то их постигла страшная неудача.

Как любой маг в любом мире до самых окраин галактики, Рхиоу знала основополагающие факты. Вечные Силы под руководством Первой создавали миры. Каждая Сила шла своим путем, совершая деяния, которые, на ее взгляд, в наибольшей мере способствовали творению. Внезапно, однако, все резко изменилось: одна из Сил принесла в мир нечто, чего другие совсем не ожидали и совсем не хотели. Эта Сила изобрела энтропию; она породила смерть.

В небесах разразилось сражение. Когда конфликт был разрешен, Одинокая Сила, как стали потом называть ее многие разумные виды, пылая яростью из-за того, что дары ее были отвергнуты, была изгнана во тьму. Однако избавиться от нее так просто оказалось невозможно: Одинокая Сила с самого начала участвовала в творении, она оставалась частью вселенной.

После битвы некоторое время царило спокойствие; миры формировались, моря остывали, планеты обретали атмосферы. Медленно пробуждавшаяся на них жизнь проходила необходимые стадии развития, усложнялась, делалась разумной. Силы сначала успокоились: казалось, творение вселенной успешно завершено.

Однако каждый вид, обретавший разум, оказывался перед выбором: нечто, имевшее обычно прекрасную внешность, предлагало первым представителям вида соблазнительный шанс. Если отбросить всю словесную шелуху, выбор бывал прост: следовать путем, который предначертали Силы-создатели, – или свернуть на тропу, ведущую к мудрости, силе, власти… стать подобными богам.

Соблазн имел бесчисленное множество форм ловко подобранных так, чтобы быть привлекательным для каждого конкретного вида. Однако под всеми личинами, сколь бы прекрасны они ни были, всегда таилось одно: смерть. Одинокая Сила обращалась к одной разумной расе за другой, обманом завлекая их в ловушку: предлагая, снова и снова, отравленное яблоко, шкатулку, которую не следовало открывать. Многие виды поверили лживым обещаниям и приняли дар, чем обрекли себя навеки на энтропию и смерть. Некоторые виды приняли его лишь частично, вовремя поняли свою ошибку и отвергли приманку – с большим или меньшим успехом, ценой ужасных жертв, сходных с теми, что сопутствовали битвам начала времен. Были и такие разумные существа, которые благодаря мудрости или везению, а то и просто стечению обстоятельств не приняли отравленного дара… Результаты этого оказались таковы, что представители других видов часто отказываются им верить, – но даже на Земле есть создания, не знающие, что такое смерть.

Рхиоу беспокойно завертелась в кресле.

Народу, как и всем прочим разумным видам, был предложен выбор, и грехопадение совершилось. Впрочем, кошкам повезло больше, чем Мудрым. Когда-то это были могущественные существа, властвовавшие на Земле задолго до появления приматов или других млекопитающих. Одинокая Сила предложила им свой смертельный дар, пообещав, что их владычество будет длиться, пока светит Солнце. Рептилии – предки Мудрых – соблазнились тем, что посулила им огромная змея с темной чешуей. Некоторое время так все и было: гигантские ящеры владели миром, и никто не мог им противиться. Однако царство их, с точки зрения геологических эпох, было однодневкой: неожиданно небеса обрушили на ящеров смертельный удар. Планета столкнулась с кометой, хвост которой окружил ее пылевым облаком; к этому добавился еще и пепел, извергнутый бесчисленными вулканами, пробудившимися от удара ядра кометы. Солнце больше не светило. Ураганные ветры опустошали равнины, и гигантские ящеры почти полностью вымерли от голода, оплакивая свой неразумный выбор… и слыша в завываниях пыльных и снежных бурь жестокий смех обманувшей их Одинокой Силы.

Конечно, погибли не все ящеры. Некоторые из них нашли убежище в других мирах, расположенных ближе к Очагу. Одним из таких миров и оказалась Нижняя Сторона. Глубоко под корнями Горы поселились последние из выживших потомков Мудрых. Там вскармливали они свой медленный холодный гнев на перемены, произошедшие с миром, которым они когда-то правили. Они возненавидели млекопитающих, считая их выскочками, незаслуженно унаследовавшими их былое утраченное величие. Для млекопитающих же чуждый разум рептилий, который в начале времен породил такую несравненную мудрость, теперь стал совершенно непонятным, предательским, опасным. Даже в некоторых древних легендах эххифов – в мифах о Дереве познания, о Змее, который говорил об извечной вражде млекопитающих и рептилий, – отразилась несчастная судьба ящеров.

Вражда, несомненно, не угасала. Всего лишь немногим больше года назад Рхиоу вместе с Сааш и Урруахом пришлось в первый раз отправиться в пещеры у подножия Горы в поисках причины неполадок, постоянно случавшихся с воротами, находящимися на платформе Лексингтонской линии. Команда осмотрела «зеркальные» ворота в верхней пещере и обнаружила, что неисправность лежит глубже. Кошки стали медленно спускаться ниже; на то, чтобы добраться до нужного места, у них ушли целые сутки, так что им пришлось даже спать, мучаясь кошмарами, в каменных теснинах. В конце концов они нашли вторичную, «переходную» матрицу, место, где потоки энергии уходили в сплошной камень.

Там же нашли они и Мудрых, ожидавших их у входа в пещеру, где находилась неисправная матрица.

Разразилась битва, исход которой вовсе не был предрешен, несмотря на магическое могущество кошек. Рхиоу и ее спутники были вынуждены с сожалением (которого не испытывал, пожалуй, только Урруах) убить напавших на них рептилий; только тогда смогли они приступить к ремонту ворот. Причиной неисправности оказалось неуклюжее вмешательство ящеров в работу гиперструн, направляющих поток энергии сквозь камень: хотя эти «поводья» и были нематериальными, ходы, прорытые под определенными пересечениями, смещали их. Древние случайно или используя остатки прежних знаний сумели вычислить нужное место. К счастью, урон оказался не так уж велик, и команда Рхиоу смогла закрепить гиперструны и заполнить расплавленным камнем пустоты. Только тогда пустились они в обратный путь…

…И обнаружили других ящеров, суетливых и трусливых, пожиравших тела тех, кто пал в сражении с кошками. Урруах кинулся на них и разогнал. Поспешно выбравшись на поверхность, кошки вернулись в свой собственный мир, но Рхиоу никак не могла забыть ужасное зрелище: разумные существа рвали на части представителей собственного вида, чтобы насытиться…

Что же это за жизнь? В темных глубинах, утоляя голод своими же…

Рхиоу снова поежилась, но тут же начала делать медленные глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

Шепчущая, – сказала она безмолвно, – мне предстоит работа. Сообщи мне все, что мне следует знать.

Что ты имеешь в виду? – пришел через секунду ответ.

Рхиоу все рассказала. Вскоре то, в чем она могла нуждаться, стало разворачиваться перед ней: диаграммы заклинаний, сложные переплетения кругов и сфер с начертанными на них словами Речи – или на физической поверхности, или в уме Рхиоу. В результате долгой практики – да и из-за своих недюжинных способностей – Рхиоу предпочла второй вариант: она уже давно обнаружила, что диаграмма заклинания, сохраненная ее памятью, остается там вся, за исключением сигила – завершающего слова, Приводящего заклинание в действие. Что касается всего остального – слов, уравнений, описаний, инструкций, – она просто запоминала их. Как и представители других народов с богатой устной традицией, кошки имеют хорошую память. К тому же Рхиоу знала, что всегда может рассчитывать на подсказку: Шепчущая была рядом, готовая напомнить то, о чем забыла Рхиоу: такой способ передачи информации оказывался не менее надежным, чем книги эххифов.