Безумная полночь

Из-за облаков вышел месяц. Рейчел посмотрела в спокойное, ставшее знакомым при сйете лицо, и обреченным голосом сказала:

– Мы утонем…

– Нет, мы не утонем. Лодка совсем рядом. – Повелитель аллигаторов склонился к ней. – Нам придется добираться до нее вплавь. Ты ведь не станешь больше кричать, верно?

Рейчел прижалась к его сильному телу, чувствуя, что течение хочет их разлучить. Он крепко держал ее, и она почувствовала облегчение. Она любила Бо Тилсона, и он пришел за ней. Она была спасена.

– Они не изнасиловали меня, – сказала она внезапно твердым, ясным голосом. – Они давно уехали.

– Все трое.

– Я знаю, моя радость. – В его голосе прозвучало явное облегчение. – Лодка уже совсем близко. Но до нее нужно плыть.

– Я входила в сборную колледжа по плаванию, – сказала она необычно громким голосом, – так что я не буду для тебя обузой.

К ее удивлению, он рассмеялся.

– Тогда я буду за тебя держаться.

Лодка качалась вдали на темной воде. Одной рукой Бо держал Рейчел сзади за шею, таща ее за собой, а другой мощно загребал воду. Его глаза все время наблюдали за ней, внушали уверенность. Когда они подплыли к лодке и Рейчел взялась за грубый скользкий борт, Бо поднырнул под нее и сильным толчком помог ей забраться внутрь. Через секунду он был рядом с ней.

– У них моторная лодка, – сказала она, увидев, что он берет в руки весла.

На его лице в черных и зеленых пятнах появилась усмешка.

– Лежи спокойно, Рейчел, и отдыхай. Я и так стараюсь изо всех сил.

От усталости она впала в оцепенение. Лодка медленно, почти бесшумно плыла через залитую приливом равнину к устью реки Ашипу. Они причалили в заброшенном доке позади большого дома в Тихой Пристани. Рейчел даже не подозревала о существовании этого места.

Когда Бо, вытащив ее из лодки, поднял на руки и понес по залитой лунным светом траве к веранде, она неуверенно попросила отвезти ее домой.

По-прежнему держа ее на руках, Бо наклонился, чтобы открыть заднюю дверь.

– Там некому за тобой присматривать. Пока я не разыщу этих проклятых Маррелов, тебе нельзя оставаться одной. Я приготовлю для тебя горячую ванну, а потом сделаю несколько телефонных звонков.

Он пронес ее по задней лестнице в огромный темный дом, наполненный странным запахом старого дерева, ковров и ароматом свежих цветов. «Здесь гораздо лучше, – подумала она устало, – чем в моем собственном доме». Пока он нес ее на руках, Рейчел уткнулась головой в его плечо, шепча, что помыться и согреться было бы замечательно, но ей смертельно хочется спать.

– Всему свой черед, – сказал Бо, – но сначала ванна.

Толкнув дверь плечом, он вошел в изящно обставленную комнату, которую, судя по застоявшемуся воздуху, долго не открывали. Когда Бо щелкнул выключателем у двери, желтый свет залил кровать под накрахмаленным муслиновым балдахином, накрытую кружевным покрывалом, которое с годами приобрело изысканный кремовый оттенок. Увидев, что грязные ботинки Бо оставляют следы на бесценном старинном ковре, Рейчел не могла удержаться от вздоха. Он пронес ее в современную ванную, отд. данную в бледно-зеленых и кремовых с золотом тонах, осторожно поставил на пол и стянул с нее камуфляжную рубашку.

– Я такая грязная, – сказала Рейчел, изумленно разглядывая свои грудь и живот, к которым прилипли песок и болотная грязь.

– Не беспокойся, я или Джули после все уберем.

Свет в ванной комнате оказался неожиданно ярким. Рейчел, мигая, впервые отчетливо могла разглядеть Бо Тилсона. К его волосам прилипла грязь точеный нос, подбородок и брови были в разводах повторяющих узор камуфляжа.

Рейчел, оцепенев, смотрела на него. Этот полуобнаженный мужчина с блестящим торсом и мокрыми золотистыми волосами все еще представлялся ей демоном ночных болот, прекрасным и манящим, Калибаном и Ариэлем в одном лице. Повелителем аллигаторов. Она никак не могла выбросить это из головы. Из ее груди вырвался истерический смех.

– Рейчел, дорогая, прекрати. Ты на грани срыва, но постарайся взять себя в руки. Успокойся, мой ангел. Через минуту ты согреешься. – Пока ванна наполнялась, Рейчел безучастно стояла рядом с Бо, а он с беспристрастной сосредоточенностью разглядывал ее обнаженное тело. Он снова осмотрел ее запястья со следами от веревки, заставил ее поднять лицо к свету, чтобы лучше рассмотреть ее кровоточащие губы. Затем со щемящей сердце нежностью повернул ее к себе спиной и осторожно коснулся кончиками пальцев искусанной москитами спины. Напоследок Бо нагнулся и еще нежнее провел пальцами по внутренней поверхности ее бедер, чтобы проверить, нет ли там ссадин и синяков.

Когда он поднял голову, она смотрела прямо ему в глаза.

– Ты ведь скажешь мне, если они что-то сделали тобой, Рейчел? – спросил он хрипло.

Он крепко держал ее за талию. В защитных брюках и тяжелых ботинках Бо казался чужим, опасным и все же неправдоподобно красивым.

– Да, скажу, – прошептала она. – Если бы они изнасиловали меня, я попросила бы тебя позвать врача.

На секунду его лицо стало страшным. Затем он сказал: – Теперь можешь плакать. Тебе не нужно больше сдерживаться.

Рейчел слегка растерялась. Она не хотела больше об этом думать. Все позади. Она жива. И этого достаточно. Теперь она хотела одного: чтобы он держал ее г, своих объятиях. На секунду она закрыла глаза.

– Как ты меня нашел?

– Когда я подъехал к твоему дому, везде горел свет, все окна и двери были распахнуты. Твоя машина стояла на месте. Я сразу понял: что-то случилось. И стал тебя искать. Примерно через полчаса я подумал о Дарле Джин. Она заходила ко мне, пила виски и здорово набралась. Но не настолько, чтобы проговориться о своих мерзких планах. И это после того, как я отнесся к ней по-человечески. – Он поймал ее взгляд. – Нет, это не то, что ты думаешь. Я даже не прикасался к ней. Мне это не было нужно.

Рейчел вздрогнула. Одно упоминание о Дарле Джин воскрешало в памяти кошмарную ночь на болоте. Они пытались убить ее. Они раздели ее донага, чтобы создать видимость того, что она утонула, купаясь в своей заводи. Внезапно на нее нахлынула волна Ужаса. Они были смертельно пьяны, ей просто повезло, что ее не убили еще по дороге. Она вспомнила, как раскачивалась лодка, вспомнила их пьяные выкрики.

– Не бойся, – сказал Бо, глядя на ее лицо. – Дарла здесь больше не появится. А Роя и Лонни я сам разыщу.

– Обними меня, – простонала Рейчел.

– Потом. Все остальное потом. А сейчас прими горячую ванну. – Он наклонился, чтобы закрутить кран. – Скоро у тебя наступит реакция, Рейчел. Отсроченный шок.

Он помог ей забраться в ванну, словно она была ребенком, и осторожно опустил ее в горячую воду.

– Мне нужно сделать несколько звонков, но я скоро вернусь, – сказал Бо и вышел.

Рейчел неподвижно лежала в ванне. Она слишком устала, чтобы мыться. Взяв кусок ароматного мыла, она лениво провела им по телу, затем снова погрузилась в воду и закрыла глаза.

Она открыла их не скоро, когда его рука легко коснулась ее плеча. Другой рукой Бо протягивал ей чашку, над которой поднимался пар.

– Чай. Я вспомнил, ты любишь чай.

Так, значит, он спустился вниз, чтобы заварить чай, пока она принимала ванну.

Встав во весь рост, Рейчел вылезла из ванны, взяла у него из рук чашку с блюдцем и сделала большой глоток горячей жидкости, пока он обертывал вокруг нее банное полотенце и энергично растирал им ее тело. Теперь он был в джинсах и босиком, мокрые волосы пахли шампунем – за то время, что она лежала в ванне, Бо успел принять душ и переодеться. ОН обнимал ее, придерживая вокруг ее тела большое пушистое полотенце, она чувствовала исходящую от него силу, ощущала волнующий запах его тела, который отпечатался в ее памяти с того дня, как они занимались любовью.

Внезапно Рейчел начала бить дрожь. Единственным ее желанием было теснее прижаться к нему. Она не могла больше ждать. Глядя, как он склонился, растирая полотенцем ее ноги, она почувствовала непреодолимое желание оказаться в его объятиях. Она хотела прижаться щекой к его теплой коже, хотела слиться с этим гибким загорелым телом, найти в его сильных объятиях успокоение.

Она стояла перед ним дрожащая, с обезумевшими глазами.

– Эй! – тихо окликнул ее Бо. Он быстро взял у нее из рук чашку с чаем и поставил рядом с раковиной.

Рейчел кинулась к нему с диким криком.

– Обними меня, – попыталась сказать она сквозь душившие ее спазмы смеха. Она хотела рассказать ему о Повелителе аллигаторов и других ужасных вещах. Она исступленно прижалась к нему, махровое полотенце упало на пол, руки отчаянно хватали воздух, колени дрожали.

– Рейчел, дорогая, подожди… – попытался сказать он.

Но она не собиралась ждать. Она хотела его. Ее пальцы впились в гладкую кожу его плеч, затем – бедер, пытаясь притянуть его к себе еще ближе.

Он не мог разобрать ее сбивчивых слов.

– Рейчел, дорогая, о чем ты говоришь? Здесь нет никаких аллигаторов…

Но ее истосковавшийся рот прервал его на полуслове. Впав в полное неистовство, она пыталась обратить его ногами, прижаться к сильному теплому телу. Это он спас ее. Повелитель аллигаторов. Нашел ее среди болот. И собирался расправиться с Роем и Лонни Маррелами. Его могущество безгранично. И она принадлежит ему, принадлежит навсегда и безраздельно.

Ему ничего не оставалось, как взять ее на руки и отнести в спальню. Бо тяжело упал на кровать, потому что Рейчел крепко прижалась к нему, обвив руками его шею. Он попытался ослабить ее объятия, накрыть ее простыней, но Рейчел не отпускала его. Она плакала и смеялась, повторяя, что он – Повелитель аллигаторов и она навсегда останется с ним, потому что он красивее Короля-лягушонка.

– Господи, – пробормотал он, пытаясь оторвать от себя ее руки. – Рейчел, тебе нужно немного поспать.

– У меня реакция, – с трудом выдавила она из себя. – Отсроченный шок. Так ты сказал.

– Да, – согласился Бо. – Не бойся, милая, я здесь, с тобой, и не собираюсь исчезать.

То плача, то смеясь, Рейчел пыталась рассказать ему о черных тенях, которые скользили у кромки воды на болоте. Их были тысячи. Но Повелитель аллигаторов прогнал их прочь.

– Хорошо, я верю тебе, – бормотал Бо, пытаясь успокоить ее. Он тяжело лежал на ней, не в силах освободиться, его тело с готовностью отзывалось на каждое ее движение.

– Люби меня, – умоляла она, обхватывая его ногами. Ее рот приник сначала к влажной гладкой коже его лица, затем к его плечам, затем к пахнущей мускусом выемке на шее.

Бо попытался слегка отодвинуться в сторону, его лицо было настороженным, озабоченным.

– Рейчел, дорогая, сегодня у тебя и так достаточно переживаний… – простонал он, когда ее рука потянулась к застежке на его джинсах. – О Рейчел, любимая… не надо.

Но ее требовательный рот впился в его губы.

– Люби меня, – умоляла она.

Когда ее пальцы, нащупав «молнию», потянули ее вниз, Бо вздрогнул.

– Господи, – прошептал он. Поймав ее руку, он положил ее к себе на шею. Его напряженное тело затрепетало, потеряв над собой контроль. Его глаза, которые теперь были совсем рядом, из золотистых стали темными, темными, как затопленная приливом равнина.

– Я думал, что потерял тебя, – пробормотал он, тяжело дыша. – Ты представить себе не можешь, как долго я тебя искал. Пытаться найти тебя в этих болотах – все равно что искать иголку в стоге сена. И мертвая тишина вокруг, пока ты вдруг не стала кричать. Я чуть с ума не сошел…

– Целуй меня, люби меня, – всхлипывала Рейчел.

Она опять тянулась к нему, пытаясь снять с него Джинсы. Она хотела забыть обо всем, кроме своего желания.

Тяжело нависая над ней, он одной рукой стягивал с себя джинсы. Даже сейчас она не отпускала его, крепко держа обеими руками за волосы. Бо навалился на нее, глубоко вдавив в мягкую постель, мускулистое бедро скользнуло между ее ног.

– Мы не должны этого делать, тебе нужен покой… – Но его восставшая плоть говорила о неукротимом желании.

Ты мне нужен! – воскликнула она. – Прошу, я… прошу тебя, возьми меня. Он застонал. Затем по его телу пробежала дрожь, он вошел в нее с яростью, поразившей их обоих. Казалось, он не в силах остановиться. Бо овладел ею словно его потребность в ней граничила с безумием И она двигалась с ним в такт неистово и исступленно, прижавшись к нему всем телом, так, словно хотела слиться с ним воедино, наполнив его болью неизъяснимого наслаждения.

Когда из груди Рейчел слишком быстро вырвался крик безмерного облегчения, он, потеряв над собой контроль, яростно набросился на нее, желая обладать ею за пределами реальности, за пределами всего. Уже за гранью сознания, в его темных пределах, она почувствовала могучую власть своего тела. Уткнувшись в ее плечо, он испустил хриплый вопль, содрогаясь от финального взрыва.

Дрожь еще долго волнами пробегала по его телу. Рейчел ловила ртом воздух, ее сердце бешено билось. В ней еще не остыли их страсть, их неистовство, полное самозабвение. Огненный вихрь этой ночи смел все на своем пути, оставив лишь одно: они принадлежали друг другу. В этот момент она любила его так сильно, что боялась заплакать. Наконец его тело расслабилось. – Рейчел… О господи… я этого не хотел, – пробормотал Бо, уткнувшись в ее плечо. Когда она обняла его, он простонал: – Я старался держаться от тебя подальше эту неделю, последние несколько дней. Я поклялся себе, что между нами все кончено. И ты знаешь почему.

– Нет, – сказала Рейчел, придвигаясь к нему ближе и накидывая край простыни ему на ноги и на живот. – Да это и не важно, – пробормотала она.

– Черт побери, это важно. – Его глаза были закрыты, грудь бурно вздымалась. – Я не хотел втягивать тебя в свои запутанные дела, но, кажется, успел втянуть. Мне очень, очень жаль. – Немного помолчав, он добавил совсем другим тоном: – Черт, я никогда так много не говорил, может, остановимся на этом?

Она положила руку ему на грудь и ощутила под пальцами гулкое биение его сердца.

– Это не важно, – прошептала она. – Сейчас не важно.

Бо дотронулся до ее головы, перебирая пальцами стриженые волосы.

– А это тоже сделали Рой и Лонни? – Вопрос прозвучал так ласково, что она с трудом уловила его страшное значение. – Что еще они сделали с тобой? Я хочу знать, Рейчел.

Она изумленно посмотрела на него.

– Нет, нет! Я обрезала их сама. Вчера вечером.

Рейчел почувствовала, что его тело снова слегка расслабилось.

– Мне хочется, чтобы ты постаралась забыть об этом, – сказал он тихо. – И уехала отсюда. Лучше всего возвращайся в Филадельфию.

Она долго не отвечала. Ночь мягко обволакивала их, и Рейчел хотелось еще долго оставаться в его объятиях.

– Я не могу рассказать тебе всего, Рейчел, – со вздохом произнес Бо, – это пустая трата времени.

– Поверь, мне дорого далось это решение. Тебе лучше остаться несведущей и неискушенной.

– Меня уже нельзя называть неискушенной, – поправила она. – Меня пытались убить.

Он беспокойно задвигался. Не глядя на нее, провел рукой по ее щеке. Его великолепный мужественный профиль был словно изваян из мрамора.

– Я пропащий человек, Рейчел. После всех этих лет, проведенных во Вьетнаме, я еще по-настоящему не вернулся в этот мир и не знаю, хочу ли я этого. – Его голос звучал устало. – Ты должна уехать, оставить меня. У меня хватит денег купить тебе обратный билет. Ты согласна?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – прошептала она. Ее пальцы скользнули по его носу с тонкими ноздрями, по чувственному изгибу его губ, по резко очерченному подбородку. – Не понимаю.

– Черт побери! – Бо набрал в легкие побольше воздуха. – Сколько можно объяснять! – Он резко повернулся к ней. – Я был солдатом, мясником, детоубийцей – все эти слова люди кидают нам в лицо. Я работал за линией фронта, в джунглях. Порой никто не знал, где я нахожусь, порой я сам не знал, где я. Слишком много крови, слишком много потерь, слишком много всего. Конец истории. Ночные кошмары. Конец эпилога.

– Расскажи мне о своем кошмаре, – попросила Рейчел. Когда он удивленно повернул к ней голову, она сказала: – Мне тоже снится один и тот же страшный сон. И меня он тоже изрядно мучит.

– Поверь, лучше тебе не знать о моих кошмарах. – Она не отвела глаз, и Бо продолжал, делая над собой явное усилие: – Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе свой сон? – Он отвернулся и уставился в потолок. – Если я сделаю это, я захочу, чтобы ты уехала отсюда. Тогда мы будем квиты, Рейчел.

Долгое время он молчал.

– Вот мой кошмар… В то время я не понимал этого правила, потому что оно казалось мне слишком жестоким: если ты наткнешься на кого-то в джунглях, ты должен убить его. Но однажды я встретил на тропинке старика в черной крестьянской одежде с двумя детьми. Одного он вел за руку, а другого нес на руках. Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Кошмар заключается в том, что я вновь и вновь пере живаю эту минуту. – Бо сделал паузу и снова уставился в потолок. – Я смотрю на старика, а он смотрит на меня. И знает, что я собираюсь сделать то, что должен сделать. У меня в руках «М-16» со спущенным предохранителем, и палец лежит на спуске.

Рейчел слушала затаив дыхание, негромкие слова проникли в ее сознание. Она находилась в его кошмаре, и этот кошмар был ужасен.

– Но я не сделал этого, – продолжал Бо ровным спокойным голосом. – Старик, вероятно, сообщил обо мне местным партизанам. И вьетконговцы уст роили на меня охоту.

Он остановился. Затем с пугающей мягкостью спросил:

– Хочешь знать остальное? Чем это кончилось?

Рейчел казалось, что в глубине своего сознания она всегда знала: темные тайны, терзающие его, связаны с этой войной. Внезапно она испугалась.

– Нет, – с трудом проговорила она, потому что это было чистой ложью.

Бо взял ее за руку. Несколько секунд он держал ее в своих руках, затем поднес к губам и рассеянно по-Целовал ее пальцы.

– Опустим занавес, – сказал он тихо.

Рейчел похолодела от чувства вины. Он может подумать, что она нарочно вызвала его на откровенность. Ей хотелось, чтобы слова, которые она услышала, не были сказаны, чтобы время вернулось вспять, к моменту, когда она еще не задавала своих вопросов. Но это было невозможно.

– Теперь твоя очередь, – мягко напомнил Бо. – Давай обменяемся кошмарами, если именно этого ты хочешь. Я в ответе за то, что Рой и Лонни хотели с тобой сделать, значит, я у тебя в долгу.

– Мне не хочется.

– Наверняка хочется. Иначе ты не завела бы этот разговор. Половина округа Де-Ренн хочет знать, что случилось со мной во Вьетнаме, а другая половина думает, что я провел пять месяцев в военном госпитале, потому что сошел с ума. Не могу сказать, что хуже – это или то, что случилось на самом деле.

Откинув простыню, Бо взял ее за руку и потянул к себе, заставив сесть. Он лежал перед ней обнаженный, в полный рост, одна рука покоилась на груди.

– У них были специальные взрывные устройства, солдаты боялись их больше мин-ловушек. Их называли кастраторами. Они взрывались у тебя под ногами, и если от тебя хоть что-то оставалось, то к туловищу пришивали пластиковые мешочки для сбора испражнений. Если ты еще хотел жить. Но таких почти не было.

Рейчел не могла пошевелиться. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на прекрасное золотистое тело, впервые ярко освещенное висевшей над кроватью лампой. Она чувствовала, что в горле у нее растет готовый вот-вот вырваться крик ужаса.

Глава 16

О силе взрыва можно было судить по шраму на левой стороне. По внешней поверхности бедра от колена шла широкая полоса белой блестящей кожи. Глубокий шрам поднимался к бедренной кости и там заворачивал назад к левой ягодице, впереди огромный шрам шел поперек бедра к паху. На фоне здоровой золотистой плоти искалеченный участок беле: как зловещее напоминание о прошлой боли и прошлых страданиях.

– То, что ты видишь перед собой, Рейчел, – это результат пересадки кожи. Меня латали, как лоскутное одеяло. Чтобы я не сошел с ума, в госпитале мне сказали, что у меня почти все на месте.

Ей захотелось дотронуться до него. Когда они занимались любовью, охваченные неистовым, неукротимым желанием, ей не довелось исследовать его тело. Теперь ее пальцы неуверенно коснулись израненной плоти. Склонившись над ним, Рейчел увидела, что темный островок волос на лобке пересекали те же неровные келоидные рубцы, но никаких других изъянов не было, если не считать тонких линий давней хирургической операции.

– Мне очень повезло, – продолжал Бо тем же хрипловатым голосом. – Должно быть, я споткнулся о бревно, или заряд был с изъяном, или взрывная волна ударила под углом – в общем, я избежал прямого попадания. – Он до боли сжал ее руку. – Скажи мне, разве то, что ты видишь, не уродство? – Его голос напрягся от боли и гнева. – Скажи мне, разве ты или любая другая женщина захочет коснуться меня, ласкать, заниматься со мной любовью?

Потрясение, которое испытала Рейчел вслед за слишком многими потрясениями этой ночи, мешало ей отчетливо воспринимать его слова. Своим мысленным взором она видела его лежащего в джунглях, окровавленного, изнемогающего от боли, не знающего, как тяжело он ранен. А если он выживет, то, возможно, пожалеет об этом. Не важно, что снаряд только задел его, а хирурги знали свое дело. Ужас и страдание все равно остались.

Он поднял руку и прикрыл ею глаза. Его страдание выдавали лишь резко обозначившиеся складки, шедшие от носа к углам рта.

– В первый день я думал, что умру просто от потери крови. Мне пришлось самому оказать себе первую помощь, но от аптечки толку было мало, если не считать морфина. Когда боль стала нестерпимой, я вышел на связь и попросил прислать за мной вертолет. Я пытался перемещаться, чтобы не попасть в лапы вьетконговцев. На второй день наши солдаты нашли меня.

Первый вертолет рухнул в джунгли, он шел слишком низко над деревьями, и его сбили. Тогда я еще не знал, что там был мой лучший друг Поук Скривен. Он услышал, что я попал в передрягу, и отправился в джунгли вместе с экипажем. Второй вертолет взял меня на борт. Они тоже думали, что я умру. Я остался жить, но хотел умереть, когда узнал про гибель Поу-ка. Я просто помешался – когда из базового госпиталя меня перевозили на Филиппины, пришлось привязать меня к носилкам, чтобы я не выпрыгнул из самолета.

Рейчел склонилась над ним, не в силах пошевелиться. Все это время в Дрейтонвилле никто не знал о том, что с ним случилось. Пожалуй, кроме адвоката, отца его лучшего друга. «И, может быть, Дарлы Джин?» – не могла не подумать Рейчел.

– Когда я вернулся из Вьетнама, – продолжал Бо, – я даже подойти не мог к женщине. Шрамы до сих пор болят. А когда мне пришлось зайти в мужской туалет в аэропорту, я был просто в панике, что явно не пошло на пользу моему мужскому эго. В госпитале мне сказали, что у меня все в порядке. Но знать об этом одно, а быть в постели с женщиной совсем другое. Находиться в постоянном напряжении, гадать, сработает ли все, как прежде. И это, разумеется пугало меня до смерти.

Рейчел глядела на его суровое лицо, слегка блестевшее от капелек пота, – исповедь давалась ему нелегко.

– Чтобы понять, чего мне это стоило, – сказал он, мрачно усмехнувшись, – тебе следует знать о том, каким я был до того, как отправиться во Вьетнам. Самым прославленным жеребцом в конюшне округа Де-Ренн. Первая женщина была у меня в тринадцать лет. Тогда во мне было почти шесть футов и я продолжал расти. Гормоны у меня работали вовсю. Должно быть, обо мне пошла молва, потому что я вдруг обнаружил целую армию женщин, которые хотели меня заполучить. Меня буквально изнасиловала хорошенькая жена депутата нашего округа, которая подкараулила меня у школы с шестью банками пива и увезла на своей машине. У меня тогда буквально голова пошла кругом. После этого случая меня так часто увозили из школы на легковых машинах, грузовичках и даже на такси, что в девятом классе я бросил играть в футбольной команде школы. Я обнаружил, что с моей внешностью и мужской статью я могу иметь практически любую женщину, если постараюсь как следует, и, бог свидетель, я погряз в разврате.

Бо сделал паузу.

– В один прекрасный день в Хардивилле меня застали в постели с замужней женщиной, и муж ее гнался за мной чуть не до самой Саванны, пытаясь прострелить покрышки машины из пистолета. Через три месяца меня арестовали за попытку вооруженного грабежа, о котором я даже не подозревал, так как валялся на заднем сиденье мертвецки пьяный. Моя мать и старик Скривен убедили судью, что представителю семейства Бомонт негоже сидеть в тюрьме от пяти до десяти лет, и я преспокойно отправился в армию.

Зажмурившись, он провел рукой по лбу.

– Когда я вернулся из Вьетнама, я был чертовски рад вновь оказаться в родных местах, на арене моей былой славы, если не вспоминать о том, что шайка вьетконговцев чуть не кастрировала меня.

– Довольно, – простонала Рейчел, боясь, что у нее не хватит сил выслушать исповедь до конца.

– Молчи, Рейчел. Ты хотела знать обо мне все, верно? Мне понадобилось три года, чтобы убедиться, что врачи сказали правду. Я жил как в бреду, работал как бешеный, стараясь забыть о том, что у меня под одеждой. Этого никто не видел, но я-то знал, что это там. Каждый вечер я напивался до чертиков и шастал по болотам, выискивая ненавистных вьетконговцев.

Однажды я здорово набрался в баре близ Хейзел-Гарденс, и Дарла Джин забралась ко мне на колени. Я не мог этого выдержать. Я посадил ее в джип и отвез к старым докам Бомонтов, в самое темное место, которое я только мог найти, и взял ее. Я проделал это несколько раз. Никак не мог остановиться. Она была в полном восторге, как и я. Я понял, что могу делать это с женщиной. При условии, что вокруг достаточно темно.

Рейчел, – его хриплый голос звучал покорно, – я не должен был тебя трогать. – Взглянув на нее, он улыбнулся своей обаятельной улыбкой, удивительные золотистые глаза зажглись мягким светом. – Когда ты ошпарила меня супом, я схватил тебя и просто не мог отпустить. Я хотел проучить тебя как следует и в то же время хотел обладать тобой. Ты была такой нежной и желанной… и не для меня. Я это понимал. Но ты была всем тем, что я мог бы иметь в моей проклятой жизни и не имел. И я не удержался. – Помолчав немного, он сказал: – Мне жаль твоих длинных, как у ангела, волос Ты поэтому их обрезала? Хотела избавиться отменяя?

Она молча кивнула.

– Перестань плакать, Рейчел. Мне не нужна твоя жалость, – пробормотал Бо. – Прибереги ее для себя. Тебя саму чуть не убили.

Она не могла произнести ни слова, не могла объяснить ему, как больно ей слышать горькие слова признания, которые совсем не вязались с привычным образом дерзкого, опасного мужчины. В минуту общей боли между ними возникла такая близость, о которой она не могла и мечтать.

Рейчел погладила его по плечу и прижалась щекой к груди Бо, слушая, как бьется его сердце в такт ее собственному. Неважно, что говорил он раньше, теперь она знала: он добрый, хороший и храбрый. Она не ошиблась в нем.

– Я люблю тебя, – прошептала она, понимая, что словами здесь не обойтись, нужны доказательства.

Услышав ее слова, он напрягся. Его могучее тело напряглось еще сильнее, когда ее губы двинулись вниз от слегка неровной линии волос, начинавшихся от пупка, к страшным шрамам.

– Ты с ума сошла! Разве можно меня любить? – выдохнул Бо. – О, дорогая, не надо! – При прикосновении ее теплых ласковых губ его пальцы зарылись в ее волосы.

– Я люблю тебя, потому что ты красивый, – прошептала она, исцеляя его своей любовью. Ее губы нежно касались бархатистой кожи его члена. – Ты красивый и всегда будешь красивым. И не только потому, что я тебя люблю. – Ее рот доказывал правдивость ее слов, лаская его, чувствуя, как в ответ его плоть увеличивается в размере, набухает.

– Рейчел… пожалуйста… не надо, – пробормотал он, издав сдавленный стон. – Черт побери, ведь я прошу тебя!

– А я люблю тебя. – Она вложила все свои чувства в эту ласку. – Я хочу показать тебе, какой ты красивый и желанный!

Когда она подняла голову, чтобы улыбнуться ему, он быстро схватил ее за ногу, заставив оседлать себя. Его глаза с золотыми искрами были затуманены желанием и болью, черты лица исказились.

– Рейчел, милая, – пробормотал он. – О, да… Она сидела поверх него, чувствуя, как он дрожит от желания. Отчаянно стремясь доказать ему свою любовь, Рейчел забыла о неловкости. Схватив руками ее за бедра, Бо вошел в нее с яростью, заставившей ее вскрикнуть.

Позволив ей любить его, он был так великолепно мужествен, что она заплакала от радости. Он всегда останется великолепным мужчиной для нее или любой другой женщины, но она не собиралась ни с кем его делить. Помогая ей подладиться под его ритм, руки Бо поглаживали ее, ласкали, наслаждались ее грудью, шелковистой кожей плеч и бедер. Наконец он перевернул ее на спину, закрыв ей рот поцелуем, за которым последовал взрыв страсти.

Для слов у них не было времени, всем правило желание. Но Рейчел повторяла их про себя: я люблю тебя, люблю тебя – пока они оба не вырвались за пределы пространства и времени и вместе обрели то, к чему так отчаянно стремились.

То, что они испытали вдвоем, так глубоко их потрясло, что они еще долго лежали, прижавшись друг к другу, с переплетенными ногами, касаясь губами губ, разделяя сладкую истому.

– Тебе хорошо? – нежно прошептал Бо, касаясь губами ее волос.

Она не могла видеть его лица, потому что лежала, уткнувшись в его влажную шею, вдыхая пьянящий запах его кожи. Но его полуприкрытые глаза были задумчивы и даже печальны.

Она еще не очнулась до конца.

– Да… о, да… – пробормотала она. Кошмар исчез, они похоронили его вдвоем.

Но он знал, что кошмар остался.

– Спи, любовь моя, – шепнул Бо. Он осторожно целовал ее волосы, нашептывая нежные слова, пока Рейчел не закрыла глаза, зная, что с ним она в без опасности.

Когда Рейчел проснулась, светило яркое утреннее солнце. Казалось, на дубах за окнами спальни радостно поют тысячи лесных птиц. Несколько минут она лежала, сонно мигая, глядя на украшенный оборками балдахин над незнакомой кроватью, говоря себе, что она в доме Бо Тилсона в Тихой Пристани.