Горькие узы (№2) - Леди Печалей

В Башне я пошел к писарю и попросил записать сообщение, чтобы потом послать его Королю-Императору. Мне, конечно, не хотелось, чтобы весь мир узнал, где находится клад, поэтому я говорил намеками. Только человек, которому что-то известно, мог догадаться о содержании записки. Но писарь как-то странно на меня смотрел, и, казалось, парень уже встречался где-то на моем пути, хотя мне не удавалось вспомнить. Сомнения были не напрасны, как потом выяснилось. Когда я вернулся в Башню Тарв с «Эохейдом» на боку, чтобы узнать, отправлено ли сообщение, около входа на меня напали какие-то головорезы. В драке я лишился меча, но решимости не потерял.

У меня был план на случай, если произойдет что-нибудь подобное. Заметь, Имриен, очень полезно иметь в запасе пару мыслей. В Тарве живет мой друг, у которого в доках есть лодка. Я сломя голову бросился туда, но ее там не оказалось. По-видимому, парень отправился рыбачить. И тут меня осенило, где мы встречались с писарем из Башни. Это был один из сообщников Скальцо. В Тавре их полно. Собачьи дети наступали мне на пятки. Я прыгнул в первую попавшуюся лодку и отплыл. Тут они и потеряли меня, потому что надвигался шторм и только нежить или сумасшедший эрт мог решиться выйти в море в такую погоду. Но поскольку я обладаю приличной морской практикой, мне удалось доплыть до самого Каэрмелора. Хотя хочу заметить, что мог бы немало порассказать отнюдь нелорральных историй, случившихся в пути. Но когда моя лодка причалила к берегу, разрази меня гром, если все население города уже не знало о сокровищах у Лестницы Водопадов, потому что некая миледи обнаружила их и сообщила Королю-Императору. Что было делать? Раз все известно, и награды ждать не за что, оставалось только вступить в армию.

А когда парень собирается пойти в армию, ему напоследок, конечно, хочется сполна вкусить свободы. Итак, я отправился в ближайшую пивную, где встретил двух парней, с которыми дрался в былые дни. Хорошие ребята. Мы сделали несколько заходов.

В общем, сидим мы с Прайзом и Доггой и обедаем. Тут Прайз рассказывает историю о том, как в этой самой пивнушке в прошлом году была драка и восемь здоровенных лбов провалились сквозь рухнувший деревянный пол в подвал. А подвал не использовался больше пятнадцати лет и был до середины заполнен слизью. Прайз так хохотал, что почти выпрыгивал из своих прекрасно пошитых штанов. Тогда я рассказал о старом Каулифлавере, как он умер, играя в карты, а рука лежала на столе. Его партнеры заглянули под нее и обнаружили три туза. Тогда они засунули в его карман деньги, которые тот выиграл, прежде чем тело вынесли из пивной.

Когда я это рассказывал, вошел Люско Барроуклауг, громогласный пьяница и забияка, после того как смошенничал и был выброшен из другой таверны. Я не имел счастья видеть этого подонка год или два. Не так уж долго, не так ли? Барроуклауг уже был изрядно пьян. Прошло совсем немного времени, когда он начал задирать хозяина таверны и приставать к симпатичной служанке. Я встал и сказал джентльмену, что если бы мне хотелось шума во время обеда, я пошел бы в гости к своей бабушке. Он задрал свой феоркайндский нос, критически посмотрел на финварнский килт, надетый на мне, усмехнулся и сказал: «Прекрасные ножки».

«Может быть, ты хочешь получить одной из них по заду? » — предложил я. Он стал ругаться, тогда Прайз заметил: «Не обращай на него внимания, пока мы едим». Но Догга возразил, что его тошнит от вида этого наглеца. На что Барроуклауг ответил: «Меня от тебя тоже тошнит, и я сейчас сверну твою проклятую шею». На что Догга вежливо сказал: «Не стоит думать, что ты способен сломать кому-то шею».

И прежде чем проклятия успели достичь дверей таверны, посыпались удары кулаками. Я с большим удовольствием вмазал ему пару раз и вернулся на свое место. Барроуклауг выбежал на улицу, а я вежливо попросил: «Передайте мне, пожалуйста, соль».

И мы стали продолжать трапезу. Но прежде чем закончили, в дверях опять появился наш обиженный друг. Следом за ним еще один такой же здоровяк, потом еще один и еще один. Таким образом в таверне оказалось девять человек вместе с Барроуклаугом. Смею тебя уверить, шерна, лица у них были не очень симпатичные. Уродливое подобие людей, по которым давно плачет виселица. Хозяин таверны и слуги побледнели, как и остальные посетители.

Наверное, от удивления я без лишних разговоров ударил одного из друзей Барроуклауга. Ну, и тут началась драка. Столы были перевернуты, стульями колотили друг друга по спинам, билась посуда, парни летали по воздуху.

Пока продолжалась схватка, два завсегдатая таверны, с интересом наблюдавших за происходящим, убедились, что трое парней побеждают девятерых, и присоединились к нам. Итак, нас уже было пятеро, а вскоре хозяин таверны и его братья помогли выставить компанию подонков за дверь. А мы, теперь уже впятером, вернулись за стол, чтобы доесть подливку, спасенную скорее нашими усилиями, чем удачей.

Пока мы ели, у меня было время посмотреть на состояние моих друзей. Прайз, всегда такой аккуратный, один башмак потерял, другой — запросил каши, рукав рубашки оторван. Короче, не было ни одной целой части одежды. Догга и я находились в таком же положении. Однако, не обращая внимания на мелкие неудобства, мы продолжали вкушать обед, когда в дверь заглянули двое парней и осмотрели поле боя. Они оказались шерифом и констеблем.

«Здесь была драка? » — спросил один из них.

Мы с удивлением осмотрелись. Пивная выглядела несколько неубранной.

«Драка? Не было здесь никакой драки», — сказали мы.

Хозяин и слуги подтвердили наши слова. Шериф и констебль еще раз с подозрением посмотрели, как мы доедаем соус, нахваливая повара, и предупредили, чтобы никто не нарушал порядка, получив в ответ уверения в нашей миролюбивости. Тогда они ушли, оставив нас в покое.

Новости быстро расползлись по округе, таверна стала наполняться людьми. И вскоре мы оказались в окружении местных пьяниц. Победители всем нравятся. Ночь продолжалась. Принесли эля, потом еще. И я, изрядно набравшись, стал вспоминать Финварну, друзей, которых оставил там. Потом перешел к тем, кого потерял, как я считал, на дороге в Каэрмелор, и к богатству, которое чуть не получил. Бог его знает, что я еще там наболтал. Так или иначе, слова сорвались с языка, и через некоторое время в таверну вернулись шериф и констебль, а с ними еще пятьдесят человек. Меня схватили и после длительной борьбы притащили сюда. Так все и было.

Не прошло и семи дней после возвращения Рохейн во дворец, как Дайанелла опять попросила ее о встрече наедине. Одетая в шикарный наряд из красного бархата, отороченный мехом горностая, украшенный золотой вышивкой и драгоценными камнями, красавица вошла в комнату. Выглядела она великолепно, но по нахмуренным бровям можно было определить, что ее мучают какие-то проблемы.

Девушка немного походила взад и вперед, закусив губу и продолжая хмуриться, пока Рохейн не спросила:

— Что случилось Дайанелла?

— Господи! Ты думаешь, это так просто выговорить, дорогая? Я очень расстроена.

— Торн… Он не погиб в бою?

— Не знаю. Я не о дайнаннце собираюсь говорить. Он сам по себе, а вот тебя разоблачили.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Рохейн, чувствуя, как в сердце закрадываются мрачные предчувствия.

— Кто ты, дорогая? Потому что совершенно очевидно, что ты не Рохейн с Островов Печали.

По спине девушки побежали мурашки. Ей показалось, что в венах застыла кровь. Дайанелла улыбалась только губами, глаза же смотрели жестко.

— Вижу, мои слова произвели на тебя впечатление. Отлично. Ты оказалась самозванкой. Был сделан запрос в Севернесс на Островах Печали. Фамилия Тарренис очень древняя и почитаемая там, но представителей этой семьи осталось только несколько человек, и все известны наперечет. Тебя среди них нет. Ты будешь это отрицать?

Немного помолчав, Рохейн ответила:

— Нет, не буду.

— Что ж, замечательно.

Лицо Дайанеллы выражало такой триумф, что Рохейн захотелось ее ударить. Если бы не страх, что об этом узнает Торн, она просто выпроводила бы злобную девицу из комнаты. Но за злостью и страхом поднималось чувство отчаянного стыда, пронизывая ее до самых костей. Сквозь стиснутые зубы Рохейн спросила:

— Ну и что из этого?

— Как это, что из этого? Дорогая, у тебя теперь только один выход. Ты, конечно же, не можешь стать баронессой Аркун и должна немедленно покинуть дворец.

Теперь пришло время Рохейн мерить шагами комнату.

— Уезжай немедленно, — продолжала Дайанелла. — Здесь не место для подобных личностей, пытающихся прыгнуть выше головы. Пока эта новость известна только мне и моему дяде. Так как я являюсь твоим настоящим другом, клянусь, что никому ничего не скажу, но ты должна сейчас же покинуть Каэрмелор. Если все-таки слухи распространятся при Дворе, несмотря на все усилия, кто знает, какие будут предприняты шаги, чтобы наказать тебя за обман. Ради собственной безопасности уезжай сегодня же, сейчас же.

— Ты сказала, что не предашь меня?

— Господи, конечно, нет!

— Что ты хочешь взамен?

— Какое оскорбление! Неужели ты полагаешь, что мне нужна плата? Друзья не продаются и не покупаются, а делают подарки и обмениваются друг с другом услугами.

— Возьми мои платья и все, что есть в Сокровищнице.

— Фу! Как это будет выглядеть, если я появлюсь в твоих нарядах?

— Дайанелла, мне сейчас больше, чем когда-либо, нужно сохранить свое положение при Дворе, но только до возвращения Короля-Императора. Я покину дворец с первыми лучами солнца и вернусь всего лишь один раз, чтобы поговорить с Его величеством. Больше ты меня никогда не увидишь.

— Очень мудрое решение, дорогая.

Добившись своего, Дайанелла направилась к двери, пренебрежительно бросив через плечо:

— Пусть твоя служанка принесет мне платья прямо сейчас, и не забудь ключи от шкатулок с драгоценностями.

Рохейн позвала Вивиану.

— Мне необходимо уехать, — сказала она девушке, стараясь, чтобы голос звучал обычно. — Отправь сообщение в Башню Исс, в Седьмой Дом Всадников Бури, что леди Рохейн Аркун приветствует их и ставит в известность о своем прибытии из Каэрмелора на непродолжительное время.

Сердце обливалось кровью. Теперь, когда Дайанелла выставила Рохейн из дворца, она навсегда потеряла Торна.

Над дворцом Каэрмелора опустилась ночь. Рохейн уныло смотрела в золотое зеркало, украшенное резьбой и жемчугом. Интересно, будут ли ее сегодня ночью беспокоить видения, от которых она в страхе просыпается. Однажды, еще в доме Маэвы, ей привиделось три прекрасных лица: женщины, мужчины и мальчика. Позже снились крысы. Оба фрагмента были настолько реальны, что не возникало сомнений: это воспоминания, маскирующиеся под сны. Только после того как Маэва поколдовала над Рохейн, ее перестали мучить кошмары. Но сейчас, когда возвращены лицо и речь, что-то должно было измениться. Возможно, перемены станут катализатором для начала восстановления памяти. Маэва говорила, что в подобных случаях необходима какая-то знакомая деталь, чтобы память начала медленно возвращаться.

Рохейн прошептала изображению:

— Мое собственное лицо… когда я смотрела на тебя в зеркало одноглазой Маэвы, дверь в прошлое стала чуть-чуть приоткрываться.

Нынешней ночью сквозь крошечную щель в этой двери ее посетило третье видение — белая лошадь.

Рохейн скакала верхом на лошади — воплощении стремительности и свободы. Все вокруг было скоростью и радостным возбуждением. Ветер свистел в ушах, земля быстро проносилась под копытами, да они, похоже, и не касались ее. Рохейн громко смеялась, и тут с неба на них упал крылатый призрак, черный на фоне солнца. Он приблизился, и смех превратился в крик, кричала она сама или лошадь, понять было невозможно. То был ночной кошмар, потому что горизонт закружился в невесомости, возникшей внизу живота, и поднялся до самого горла, а потом, превратившись в стрелу из раскаленного железа, пронзил ноги. Она закричала…

Сны, воспоминания. Возможно, ей было бы лучше без них.

ГЛАВА 4

БАШНЯ

Поиски и жажда сердца

Ухта — час перед рассветом.

Почтовый голубь доставил сообщение, что Летучий клипер поднял паруса и готов к отлету. Дайнаннский корабль захватил черный пиратский бриг, скрывавшийся в Неприступных горах, и получил много трофеев. Пираты отчаянно сражались. Несколько бандитов, оставшихся в живых, были взяты в плен, а погибших оставили в лесу на съедение диким животным.

Заскрипели лебедки, закрутились пропеллеры. Деревянная рыба подпрыгнула. Команда быстро сбросила на землю пластины из андалуна, и личный корабль Королевского Барда стал подниматься в воздух, направив элегантный силуэт по ветру. У тех, кто находился на борту, ощущение движения вперед или вверх отсутствовало, разве что команда рабочих, помогавшая подготовить корабль к отлету, вдруг как-то сразу уменьшилась в размерах и через некоторое время осталась далеко внизу.

Под ними мелькнул дворец Каэрмелора, а корабль, расправив крылья парусов, словно журавль с длинным клювом, стал подниматься сквозь облака, пока не достиг полетной высоты. После подъема ощущение высоты пропало. Ковер из тумана внизу казался густым, плотным и словно приглашал пассажиров пройтись по нему. Тень корабля скользила по облакам, а игра света создавала вокруг киля причудливый ореол.

Словно прекрасный лебедь, судно плыло вдоль прибрежной линии на север. Для Летучего корабля это путешествие составляло почти девятьсот миль, а для морского, через пролив Мара, значительно короче. Эрсилдоун настоял тем не менее, чтобы Рохейн отправилась именно воздушным путем, воспользовавшись его кораблем, вместо того чтобы добираться каким-нибудь купеческим морским судном, так как считал такой способ передвижения небезопасным из-за возможного нападения неявной нежити.

Для Барда, занятого политическими делами и часто часами беседовавшего с членами Королевского Совета, она придумала приемлемое объяснение.

Двор стал таким скучным последнее время, и мне захотелось увидеть собственными глазами самый известный аванпост Всадников Бури.

Капитан не имел ничего против путешествия ночью, поэтому они добрались до места за четверо суток. Поздно вечером, на четвертый день, из-за горизонта стал подниматься стрельчатый силуэт, пока полностью не появилась фантастически высокая, коронованная зубцами Башня Исс.

Послышался звук трубы — сигнал наблюдателя. Несколько эотавров кружили, как мухи, на фоне кровоточащей раны заката. Когда стих морской бриз, снова заработали лебедки. Корабль опустился на посадочную площадку в западной части Башни, на высоте ста двенадцати футов над землей. Очень медленно он пришвартовался и был прикреплен к причальному брусу Башни Исс.

Однажды отсюда улетела безобразная служанка, безымянная, немая, всеми презираемая, беспомощная. Теперь Имриен-Рохейн вернулась в единственный дом, который помнила.

Когда девушка с помощью капитана спустилась с корабля, ее приветствовал молодой человек в форме Всадников Бури с грубыми чертами лица и хищным взглядом. Сброшенная на спину талтри открывала прилизанные волосы, собранные в хвост у основания шеи. Перед ней стоял лорд Усторикс, Сын Дома и наследник правителя Башни, один из ее мучителей.

Он встретил гостей глубоким поклоном. Простая формальность, но жесты и напряженное лицо выдавали необычайное волнение. За его спиной толпились другие обитатели Башни в черных с серебром одеждах, возглавляемые сестрой Усторикса — Хелигеей. Девушка не могла отвести от горожанки распахнутых от удивления глаз.

Для обитателей башни Рохейн была представительницей Двора. Прежде чем передать Дайанелле свой гардероб, она предусмотрительно отложила с полдюжины нарядов и сейчас была одета в отороченное мехом, расшитое узорами темно-синее верхнее платье, плотно облегающее талию, с рукавами, спадающими до земли. Головной убор украшали три воздушных пера, а на поясе висел небольшой остро заточенный нож в роскошных ножнах.

Два ряда кланяющихся лакеев в ливреях горчичного цвета стояли вдоль всего пути от корабля до ворот. Почетная гостья из Каэрмелора и ее свита прошли к железной клетке лифта. Усторикс стоял так близко, что Рохейн затошнило от знакомого запаха пота и связанных с этим воспоминаний. Стараясь побороть дурноту, девушка улыбнулась ему, заметив, как Усторикс задрожал и вспыхнул.

Рохейн удивила подобная реакция, он вел себя так, как будто перед его носом помахали оружием.

— Мой отец, лорд Вольтасус, сейчас находится на севере, в армии Короля-Императора, — сказал он, взмахнув рукой, одетой в перчатку. — Во время его отсутствия я здесь хозяин. А моя мать навещает старшую дочь в Пятом Доме, в Финварне. Но не волнуйтесь, к приезду вашей светлости все готово, хотя известие пришло всего два дня назад. Курьер, доставивший письмо, забыл сообщить, что в гости приедет прекраснейший цветок Королевского Двора. Он поплатится за свою оплошность, — добавил лорд. — Вне всякого сомнения, ваша светлость захочет в первую очередь убедиться в мощи Седьмого Дома — замечательной Башни Исс, постоянно воспеваемой в балладах Бардов.

— Да, конечно.

Ограниченный, высокомерный болван! — подумала Рохейн. — Неужели ты думаешь, что остальному миру больше нечего делать, кроме как без конца петь дифирамбы Всадникам Бури?

— Будьте уверены, ваша светлость, вы не будете разочарованы.

— Не сомневаюсь в этом.

Большие ожидания — непременный атрибут разочарования.

Слуга остановил лифт на тридцать седьмом этаже, где Усторикс заботливо предложил Рохейн руку, но она поддерживала подол платья, поэтому очень осторожно вышла из железной клетки сама.

— Миледи, возможно, захочет отдохнуть… Позвольте проводить вас в апартаменты. Вы меня очень обяжете, если захотите сесть за обедом рядом.

Слова выскакивали изо рта Усторикса, как жареные кольца лука, хорошо промасленные и лживые. Судя по всему, у него внутри шла борьба между врожденной заносчивостью и желанием показать себя скромным человеком. Он отвесил очередной низкий поклон, а Хелигея присела в реверансе. Резко кивнув головой, поскольку не нашла в себе сил ответить вежливо, Рохейн в сопровождении Вивианы и группы слуг с верхних этажей вошла в свои покои.

Казалось, чем больше она презирала Усторикса, тем больше он проникался к ней симпатией. Почтение, судя по всему, поощряло у него высокомерное отношение к людям, тогда как плохое обращение, наоборот, вызывало уважение. Он, как многие хвастуны, должен был быть или каблуком, готовым сокрушить всех и каждого, или ковриком, о который вытирают ноги.

За обедом Рохейн выглядела как павлин среди ворон, ловивших каждое ее слово и копировавших каждый жест. Обитатели Башни говорили друг другу, что кому, как не ей, знать новые веяния моды, раз она живет при Дворе. Что примирило девушку с ними в дальнейшем, так это отсутствие неприличного смеха и желания продемонстрировать, что они тоже кое-что собой представляют. Рохейн же изображала вежливое равнодушие. В конце концов она богата, титулована и к тому же красива.

Банкетный зал в Башне казался маленьким и аскетичным. Рохейн попробовала каждое блюдо, настаивая, чтобы ей сообщали имя повара, готовившего его. Их предлагали изрядное количество, чтобы произвести впечатление. От некоторых девушка сразу отказывалась, едва взглянув. Поманив служанку, Рохейн сказала:

— Советую не дотрагиваться до еды, приготовленной поваром по имени Реннет Тайбоун. Мне известно, что он никогда не проверяет, есть ли в овощах улитки. Кроме того, не моет руки и плюет в подливки и соусы. И это еще не самые плохие его привычки.

— Большое спасибо, миледи. Я с удовольствием воспользуюсь вашим советом.

— Хозяева Башни ничего не подозревают, — добавила Рохейн.

Усторикс лебезил, расточая любезности, причем обращался к Рохейн, используя архаичные формы языка, как принято среди придворных, занимающих высокое положение в Братстве Всадников Бури, или между любовниками, чтобы показать особенно близкие отношения.

В конце концов Рохейн тихо попросила Вивиану:

— Передай пажу лорда Усторикса, что вряд ли прилично обращаться ко мне с подобной фамильярностью. Пусть намекнет хозяину.

Сообщение достигло ушей лорда. Наследник допил вино, страшно огорченный замечанием. И он, и паж покраснели до ушей. Усторикс пнул парня ногой, отчего тот растянулся на полу, а лорд разразился ругательствами в адрес проходившего мимо лакея.

В оловянном соуснике Рохейн заметила пузырьки и отказалась от соуса, отдав предпочтение зеленому папоротниковому вину, на аромат которого явно повлияло присутствие в подвале плесени.

— Милорд, — добродушно заметила девушка, — тот факт, что Всадники Бури имеют железные нервы, широко известен.

— Конечно, миледи. Всадники рождены такими. Мужество в крови обитателей всех Двенадцати Домов. Хотя, — добавил он поспешно, — вливание новой крови могло бы принести некоторую пользу.

— Как я уже сказала, до Двора из Башни Исс дошли слухи, что Всадники совершают поступки, опасные для жизни.

— Наверное, это рассказы о том, как мои бравые парни летали в шторм в Илиан? Да, случается, что такие рискованные дела заканчиваются смертью, но я…

— Нет. Рассказывают о Всадниках Бури, которые стоят, балансируя на пластине из силдрона, без страховочных веревок или других мер безопасности на высоте четырехсот футов над землей.

Усторикс не нашелся, что ответить.

— Господи, что за мастерство! — воскликнула Рохейн, стараясь немного смягчить ситуацию. — Мы спрашивали себя, что это за люди? Нет ничего более привлекательного, чем героический, отважный мужчина, совершающий смелый поступок, оставаясь холодным как лед. Вы согласны со мной, леди Хелигея?

— Конечно, — ответила девушка, до сих пор угрюмо молчавшая.

— Мы должны уважать таких людей, — настаивала Рохейн. — Невозможно не восхищаться ими. Пожалуйста, удовлетворите мое любопытство. Кто эти нарушители, эти герои?

— Пара слуг, — быстро ответила леди Хелигея, прежде чем брат открыл рот. — Грод Шипшорн и Трен Спачворт.

У Усторикса побелели костяшки пальцев, он бросил на сестру взгляд, полный ненависти.

— Слуги? — улыбнулась Рохейн. — Если у вас такие замечательные слуги, хозяева, наверное, вдвое отважнее. Думаю, это обычное развлечение для Всадников Бури и вы повторяете его каждый день. Можно и мне посмотреть, как все происходит?

Не становлюсь ли я похожа на Дайанеллу? Впрочем, этот хищник заслуживает такого отношения, если не худшего.

— Могу я увидеть, как этот трюк выполняете вы, милорд? — спросила Рохейн любезно. — Будет о чем потом рассказать при Дворе.

Лицо Усторикса позеленело. Он откашлялся, пытаясь выдавить улыбку. Объект его преклонения смотрел выжидающе.

— Конечно…

— Прекрасно, — ответила она, поднимая бокал с вином. — Мне так этого хотелось. Между прочим, где эти отважные слуги Трон Коксфут и Гарт Шипсгейт?

— Один из них призван на службу, а другой поступил в команду Летучего корабля, — ответила Хелигея.

Судя по всему, она была хорошо проинформирована обо всех событиях внизу и наверху в Башне.

— Мы говорим об одном и том же слуге? — продолжала Рохейн беззаботно, отмечая про себя новоприобретенную способность успешно притворяться. — Покалеченный парень со светлыми волосами?

— Просто удивительно, сколько слухов о слугах Башни Исс достигает Двора, — промурлыкала Хелигея. — Одному Богу известно, так это или нет. Был один с такой внешностью. Но мне неизвестно, откуда он появился и куда исчез. Никто этого не знает.

— К несчастью, очевидно, времени на демонстрацию полета на силдроновой пластине не будет, — с сожалением заметил Усторикс. — Я планирую завтра уехать с инспекцией по поместьям. Надеюсь, миледи простит меня.

— Конечно, такое дело не терпит отлагательств, но, умоляю, не отказывайтесь, милорд. Думаю, времени хватит на все. Пока Король-Император не прикажет мне вернуться в Каэрмелор, я могу пожить здесь.

Итак, дело улажено. Прежде чем визит подойдет к концу, леди Рохейн будет иметь удовольствие насладиться развлечением, которое так жаждет лицезреть.

Вскоре ей надоела компания обитателей Башни, и, сославшись на усталость от путешествия, Рохейн ушла к себе. Там она проинструктировала Вивиану:

— Спустись на пятый этаж и разыщи старую служанку, выполняющую самую тяжелую работу, — она обитает за печью. Все должно быть тихо. Придумай какую-нибудь историю, скажем, что я наслышана о ее способностях целительницы и хочу попросить совета. Или что-нибудь в этом роде. И попытайся узнать все, что возможно, о другом слуге. Светловолосом уродливом парне, когда-то работавшем здесь.

Предвестники шанга взъерошили волосы Рохейн, пока она стояла на пороге и наблюдала, как Вивиана, одетая в серые одежды, быстро скользнула к лифту и позвонила. Из глубин донесся звук поднимающейся кабины. Распахнулись чеканные железные ворота и появился Дольвач Тренчвисл в сопровождении четырех служанок, несущих нагруженные подносы. Увидев Рохейн, Главный Эконом вдруг остановился.

— О, миледи! — пробормотал он с поклоном. — Я как раз хотел зайти и поинтересоваться, не нужно ли вам чего-нибудь.

— Нет, только немного покоя.

— Хорошо, миледи.

Он опять повернулся к лифту.

— Тренчвисл!

— Слушаю, миледи.

— Возьми поднос у этой маленькой служанки. Он слишком тяжел для нее. При Дворе о вашей Башне много говорят. Про тебя я слышала, что Главный Эконом обращается очень по-доброму со слугами. Не разочаровывай меня.

— Да, миледи. Простите.

Вспыхнув, Тренчвисл взял у служанки поднос, зацепив им стену. Половина содержимого пролилась. Он пробормотал проклятие. Ворота закрылись, и тогда Эконом агрессивно повернулся к Вивиане:

— А что тебе нужно внизу?

В воздухе пахло грозой. Выкрашенные в темный цвет волосы, освобожденные от мехового тюрбана, рассыпались по плечам. Она была одна в своих покоях в Башне Исс.

В широком коридоре около покоев девушки находились еще две высокие узкие двери. Рохейн решила посмотреть, что там. Перед ней был балкон. Ночной ветер приносил запах моря, стучавшийся в ворота памяти. Несколькими этажами ниже в доке стоял корабль, ожидающий возвращения в Каэрмелор с попутным бризом. Великая Южная Звезда сверкала, словно изумруд, украшая горизонт. Откуда-то сверху, из-за зубчатой короны Башни доносился серебряный звук. На фоне лика полной луны появился почти фантастический силуэт — Всадник Бури верхом на эотавре, возвращающийся домой.

Вот-вот разразится шанг. Рохейн видела, как он далеко внизу накрыл лес, то там, то здесь озаряя его яркими вспышками. Гавань Исс походила на цветной ковер из золотой и зеленой рыбьей чешуи. Там на якоре стоял корабль. Призрачный галеон появился из-за мыса, будто морской корабль из песни Сианада о судне, попавшем в Кольцо Штормов.

— Откуда я пришла? — спросила Рохейн тихо. — Может быть, меня принес ветер необычайной силы из-за Кольца Штормов и я выжила?

Ужасный грохот разразившейся грозы обрушился на Башню Исс. Девушка направилась к своей комнате, но не успела дойти до высоких дверей, как произошло событие, внесшее неприятную нотку в триумфальное возвращение в Исс.

Почти беззвучно кто-то вынырнул из темноты и быстро пошел по коридору.

— Остановись! — приказала она.

Фигура помедлила секунду, потом повернула назад.

— Под! Ты Под?

Хриплое восклицание вырвалось из груди юноши.

— Ты! Ты опять вернулась? Я просил оставить меня в покое. Уходи! Уходи отсюда! Ты можешь принести смерть этому месту.

— Ты меня узнал? — Девушка была озадачена. — Но как…

— Да, я знаю тебя. Ты здесь жила. А теперь вернулась назад. Вернулась, чтобы всех нас погубить.

— Но я не хочу этого…

Рохейн поняла, что теперь зависит от Пода. Он один догадался, кто она, хотя после перемен, произошедших с ней, девушка сама себя с трудом узнавала.

— Гретхет, — сказала Рохейн. — Попроси ее прийти ко мне.

— Нет, я не могу этого сделать.

— Почему? Я заплачу тебе.

— Мне не нужно твое проклятое золото. Так или иначе, старая карга мертва. Гретхет в могиле.

С этими словами юноша метнулся к какой-то незаметной щели в стене и скользнул в нее. Рохейн долго вглядывалась в темноту, но Под больше так и не появился. Может, он солгал?..

Облака поглотили луну, и ветер с шумом захлопнул двери.

— Должна сказать, до чего же странные и угрюмые здесь слуги, миледи, — заявила Вивиана. — Мне удалось поговорить только с тремя из них. Один — чудаковатый старикашка, они называют его рассказчиком, есть еще такой здоровенный конюх, Пеннириг. Он хотя бы умеет смеяться, не то что остальные. И еще маленькая девочка по имени Кейтри Лендун. Она такая славная.

— Дочь Хранителя Ключей.

— Откуда, миледи, вы знаете имена всех слуг?

— Что они сказали о светловолосом парне?

— Откуда он пришел и куда исчез, никто не знает.

— Что узнала о Гретхет?

— Они сказали, что старуха умерла.

Рохейн, вздохнув, замолчала. Ей не удалось скрыть разочарование. В душе она оплакивала старую женщину, которая выходила ее и была последней ниточкой, связывавшей с прошлой жизнью.

— Уже поздно, миледи, — мягко сказала Вивиана. — Не пора ли идти спать?

— Да, ты права. Тебя долго не было, Вивиана. Что еще слышала?

— Старичок рассказал несколько удивительно интересных историй. Просто невозможно было удержаться, чтобы не послушать их. Он нас всех будто на крючок поймал своими сказками.

— Да. А у Гретхет, наверное, была своя история, но теперь я ее не узнаю.

Известие о смерти Гретхет привело Рохейн в отчаяние. Что теперь делать? Вернуться в Каэрмелор или Аркун она не могла. В отсутствие планов девушка решила остаться в Башне Исс, пока провидение или хорошая идея не помогут определиться.

Они вместе отправились в поместья: Рохейн, Усторикс, Вивиана, капитан Летучего корабля, его первый помощник, множество придворных, прислуги, и печальная Хелигея в черном наряде с серебряными пуговицами. Огромная тень Башни закрыла дорогу до самой гавани. Чайки бороздили небо, по которому плыли облака.