Дьявол по имени Любовь

Теперь, став женой Харли, наверное, и я казалась принадлежащей к кругу избранных, однако это было не так. Вероятно, надо родиться богатой, чтобы с пеленок усвоить высокомерие и научиться смотреть на мир как на средоточие благ, призванных удовлетворять твои потребности. Ни Хариэт, ни Синди не родились в богатых семьях. Может, поэтому нам с Харли так и не удалось понять друг друга?

Я долго размышляла, как улизнуть в Гилдфорд. Сказать, что я хочу разыскать родственников? Это не так далеко от правды. Или лучше солгать, что мечтаю в одиночестве побродить по Лондону?

Инстинкт подсказывал мне, что Харли никогда не согласится на это. В конце концов я решила просто удрать, оставив все объяснения на потом. Я не могла рисковать, оказавшись так близко от дома.

На следующее утро я дождалась, когда Харли отправится в ванную, и ускользнула из отеля. На подушке я оставила записку: «Ушла на весь день по своим делам. Не волнуйся. Вернусь поздно. Люблю тебя. Синди».

Мне трудно было написать «Люблю», но скрепя сердце я все-таки сделала это. Пока я не хотела возбуждать его подозрений.

Доехав на такси до вокзала Ватерлоо, я увидела, что поезд в Гилдфорд уже стоит на платформе. Едва поезд тронулся, я выглянула из окна, чтобы увидеть знакомые места: здание парламента, Биг-Бен, новое здание, предназначенное для MI-6[17], и поняла: мои духовные искания послужат и практической цели. Пока я не знала, куда отправлюсь дальше, но уже знала точно, что в Штаты я не буду спешить. Но как мне жить в Англии одной, без Харли? Я ведь больше не гражданка Великобритании. О законах об эмиграции я никогда раньше не задумывалась, предполагая, что они не будут иметь отношения ко мне. Если отсутствие Хариэт еще не заметили, ее документы сослужат мне неоценимую службу. С их помощью я начала бы новую жизнь. Правда, возникли бы кое-какие проблемы, например, разница в возрасте и во внешности, но, поразмыслив о том, как обойти эти препоны, я справилась бы с этим. Через сорок минут поезд затормозил, подъезжая к Гилдфорду, и я испытала приступ меланхолии.

Сколько раз в своей прежней жизни я прибывала сюда из Лондона после одинокого похода по магазинам или театрам — печальная старая дева, возвращающаяся в свою пустую квартиру.

Теперь я была молодой замужней женщиной. Но разве у меня появилась надежда на счастье?

Выйдя со станции, я потащилась вверх по холму, по знакомой привычной дороге, мимо толп покупателей на Хай-стрит. Пока что рекламные плакаты фирмы «Лапиник» не добрались до Соединенного Королевства — я выяснила это у Харли. Поэтому до поры до времени меня здесь не узнают.

Оглядывая встречных, я думала, не увижу ли кого-нибудь из своего прошлого. Каково было бы столкнуться лицом к лицу с Салли или Эндрю? Ведь они не догадаются, кто я?

Запасной ключ оказался там, где я его оставила, в углублении в каменной стене сада. Войдя в общий для всего дома холл, я тихо начала подниматься по лестнице, чтобы старая леди с первого этажа не услышала меня. Дрожащими руками я отперла дверь своей квартиры.

Переступив через груду хлама и писем, я вошла в гостиную.

Прошло не менее трех месяцев с тех пор, как я покинула свою квартиру, но мне казалось, что это произошло вчера.

Я посмотрела на знакомые предметы, и воспоминания нахлынули на меня: книги на столе, грязные кофейные чашки, пустая бутылка из-под виски — свидетельства моей жизни в образе Хариэт.

Увидев свое отражение в зеркале над камином, я вздрогнула — мне почудилось, будто я потеряла ориентиры.

Сколько раз я смотрелась в это зеркало и видела совсем другое лицо!

Сердце мое заколотилось, когда я отворила дверь спальни. Я ожидала увидеть там разлагающееся тело Хариэт, но комната была пуста. Я осмотрела незастланную кровать, сорвала смятые простыни, надеясь обнаружить какую-нибудь зацепку и понять, что здесь случилось, но ничего подобного не было. Желая убедиться, что я ничего не упустила, я прошлась по всей квартире, проверила подсобные помещения, чуланы, платяные шкафы, заглянула даже под кровать, но не нашла следов телесного присутствия той, кем некогда я была.

Убедившись, что не разделяю квартиру с трупом, я взяла необходимые мне вещи — кредитную карточку Хариэт, чековую книжку, паспорт и другие документы. Я проверила календарь на стене. Оказывается, квартирная плата была внесена заранее, и у меня оставалось еще несколько недель до следующего платежа. К этому времени я уже приму решение относительно своего будущего. А пока постараюсь избегать встречи с соседкой снизу, и тогда у меня будет убежище, где я смогу скрыться на несколько дней.

Прежде чем уйти из квартиры, я просмотрела кипу циркулярных писем и счетов на коврике возле двери. Счета могли подождать, как случалось и прежде, но на одном из коричневых конвертов была знакомая мне надпись:

«Погрузись в хорошую книгу — воспользуйся услугами библиотеки». Я вскрыла конверт и нашла в нем чек на имя Хариэт, выходное пособие. Я совсем забыла об этом. Конечно, такие деньги не состояние, но на них можно было прожить несколько месяцев.

Осторожно закрыв за собой дверь, я вышла из квартиры и спустилась с холма на Хай-стрит. Положив деньги в банк на счет Хариэт, я свернула в узкий переулок и миновала кафе на Нор-стрит. Пора навестить мою библиотеку.

Коридор был полон. Проложив себе дорогу сквозь толпу и оказавшись в главном холле, я испытала шок при виде знакомых лиц за письменными столами. Синтия Хоскинс, одна из немногих коллег, постоянно проявлявшая ко мне дружеское расположение, заметила, что я смотрю на нее, и ответила мне злобным взглядом.

Саймон Доусон, помощник директора, напротив, плотоядно улыбнулся:

— Чем могу быть вам полезен?

Его взгляд путешествовал по моей фигуре вверх и вниз. Прежде, отчитывая меня утром за опоздания, он никогда так не смотрел на меня.

Я обольстительно улыбнулась:

— Не скажете ли, как пройти в отдел «Живи и учись»?

— Это в заднем холле. Позвольте проводить вас. — Он поднялся.

— Не заблудитесь, — пробормотала Синтия, яростно собирая бумагу. — Иначе что я скажу вашей жене, когда она зайдет за вами?

Отдел «Живи и учись» занимал большое помещение, прежде заставленное стеллажами, а теперь свободное от них. Мягкие стулья с ножками и спинками из стальных трубок стояли живописными группами, перемежаясь низенькими столиками и растениями в горшках. Книгам было отведено место на открытых полках вдоль двух стен, а на нескольких вращающихся подставках красовались дешевые издания в мягких обложках. У третьей стены размещались ряды компьютеров, а у четвертой — стенды с газетами, журналами и видеокассетами. Сама Анетт Бэйкер восседала за столом с надписью «Справки».

Все вместе гораздо больше походило на комнату отдыха в аэропорту, чем на библиотеку, и я с трудом подавила желание спросить, когда следующий рейс. Что особенно удивляло, так это то, что, несмотря на толпы в главном холле, эта часть библиотеки выглядела как пустыня. Похоже, проект «Живи и учись» не возымел того оглушительного успеха, на который надеялось начальство.

Я села за один из компьютеров, предназначенных для свободного пользования. Выбрав отдел «Поиск по каталогам», я просмотрела тематический и нашла название, подходившее для моей цели.

Когда я подошла к письменному столу Анетт, она настороженно оглядела меня.

— Есть ли у вас книга «Племенные мифы: исследования общественных групп в сельской части Западной Африки»? — спросила я.

— Нужно посмотреть. — Она раздраженно повернулась к дисплею своего компьютера. Усталая Анетт казалась старше и далеко не такой обольстительной, какой я ее помнила.

Ее «элегантный» костюм, тот же, что и в последнюю нашу встречу, имел поношенный вид в сравнении с моим дорогим и хорошо сшитым.

— Боюсь, она в резервном фонде, — ответила наконец Анетт, будто этим исчерпывался вопрос. Я могла бы сказать ей, что по этой причине и выбрала книгу.

— Могу я посмотреть книгу? Будьте любезны! Анетт бросила на меня раздраженный взгляд.

— Чтобы найти ее, мне придется спуститься в подвальный этаж.

— Ничего страшного, — улыбнулась я. — Я подожду. Едва она удалилась, я села на ее место и начала торопливо нажимать на кнопки. Разумеется, мой пароль устарел, но мне удалось подобрать новый. Оглядевшись и убедившись, что за мной никто не наблюдает, я получила доступ к генеральной программе и отстукала несколько команд.

«Внимание! — отреагировал компьютер. — Вы уверены, что хотите стереть все файлы в отделе справок „Живи и учись“?»

Трепеща от удовольствия, я нажала на кнопку V и, для уверенности, на кнопку «Возврат». После этого я опустошила «корзину», чтобы восстановить информацию было невозможно. Через несколько минут я смешалась с толпой покупателей, фланировавших по Норт-стрит, и привлекала любопытные взгляды всех, кто замечал на моем лице широкую улыбку удовлетворения.

Мне не хотелось покидать Гилдфорд, не установив хоть какого-нибудь контакта с Салли и Эндрю. Я желала бы увидеть их хоть издали и убедиться, что они еще существуют и никуда не уехали.

Я не вполне представляла себе, как это сделать, и потому бродила по улицам, ломая голову над тем, что предпринять. Наконец, собравшись с духом, я набрала номер Салли из телефонной будки.

— Меня зовут… м… Брайтуотер, — сказала я. — Мне рекомендовали вас как дизайнера по интерьерам. Мой большой дом в Лос-Анджелесе нуждается в полном обновлении.

— В Лос-Анджелесе? — удивилась Салли. — Прежде я не работала в Штатах, но почему бы мне не попробовать? Может, вы расскажете поподробнее, чего вы хотите?

— Дело в том, что я в Гилдфорде проездом и хотела бы заглянуть к вам и посмотреть, что вы предложите.

— Что ж, — отозвалась Салли. — Когда вам удобно?

— Ну, скажем, сейчас. Вы заняты?

Я выждала полчаса в ближайшем пабе, а потом пешком добралась до дома Салли. Это было совсем недалеко, но мне не хотелось насторожить ее своей поспешностью. Только в последнюю минуту я сообразила, что следует спросить адрес.

— Скажите, — она пригласила меня войти, — откуда вы узнали обо мне? Ведь у меня нет рекламы. Я большей частью консультирую заинтересованных людей.

— Кажется, от общей знакомой, — ответила я, усаживаясь на кухне за знакомый сосновый стол. — Мне рекомендовала вас леди, которую я встретила на Барбадосе. Она отзывалась очень тепло о вас.

— А как ее имя? — Салли озадаченно нахмурилась.

— О, это вопрос, — пробормотала я, снимая пальто. Салли бросилась мне на помощь и аккуратно повесила его на спинку стула.

— Кофе? — волнуясь, предложила Салли. — Или вы предпочитаете чай?

Обманывая подругу, я чувствовала себя виноватой. Но что еще я могла сделать? Она никогда бы не поверила мне, если бы я сказала ей правду.

— Кажется, — начала я, будто припоминая, — ее звали Хариэт.

— Хариэт! — воскликнула Салли, и глаза ее округлились. — А что, собственно, она делала на Барбадосе?

— Помнится, она что-то говорила о кругосветном путешествии…

— Черт возьми! Значит, Хариэт все-таки решилась на это! Славная старушка Хариэт… — Салли бросила на меня испытующий взгляд. — Как она? С ней все в порядке? Хариэт получила удовольствие от путешествия?

— О да!.. — Я невозмутимо продолжала, тогда как голос в моей душе кричал: «Салли, это же я, Хариэт! Неужели не узнаешь меня?» Эта встреча оказалась для меня гораздо мучительнее, чем я ожидала.

Стремясь поскорее уйти от скользкой темы, я заговорила о работе, которую будто бы собиралась предложить, и изложила свои идеи переустройства лос-анджелесского особняка Харли.

— Сейчас вошло в моду нанимать британских дизайнеров, — заверила я Салли. — Вам следует расширить контакты, поработать за границей. Вас будут рвать на части.

Если когда-нибудь я вернусь в Штаты, то непременно дам ей эту работу. Харли, безусловно, следовало привести дом в порядок и покончить с эклектикой и безвкусицей, пока особняк не стал притчей во языцех.

— Я уже побеседовала со многими известными дизайнерами, — добавила я. — За неделю-другую я все решу, а пока оставляю за собой право выбора.

Салли кивнула, и внезапно лицо ее показалось мне усталым.

— Вы здоровы? — встревожилась я. — Та леди, которую я встретила, Хариэт, кажется, беспокоилась о вас. Она очень просила меня повидаться с вами.

— Правда? — Салли вздохнула. — У меня трудные времена с тех пор, как Данкен ушел…

— Данкен ушел? — воскликнула я. — Гм-м! А кто такой Данкен? — быстро осведомилась я, стараясь не выдать свою осведомленность.

— Мой муж. Точнее, бывший муж. На прошлой неделе я выставила его.

— А что случилось?

Она с любопытством посмотрела на меня:

— Вам действительно интересно? Ведь мне не очень удобно говорить о личных делах. Да и какое дело такой удачливой, преуспевающей женщине, как вы, до моих проблем? Тем более что вы собираетесь предложить мне работу.

— Не волнуйтесь из-за работы, — беспечно сказала я. — Эта работа уже ваша. И я вовсе не процветающая женщина. Это мой муж — человек с деньгами.

Я полагала, что сумею убедить Харли обеспечить Салли работой, когда вернусь в Штаты — с ним или без него.

— Что ж, все началось, когда Данкен вернулся домой с новым «БМВ»…

Постепенно, ободряемая мной, она раскрыла мне свою душу. Через два часа, когда мы опорожнили бутылку вина, я узнала всю правду о «сказочном браке» Салли. Я услышала о том, как Данкен заставил жену заниматься делом, к которому у нее не лежала душа и которое ей совсем не нравилось, как он все свое время проводил на работе, предоставляя Салли сидеть с детьми, которых она никогда не хотела иметь, о том, как не интересовался ничем, кроме денег, денег и престижа. Салли уставала и выбивалась из сил, стараясь вести образ жизни, навязанный ей Данкеном. А он устраивал вечера и сорил деньгами, уверенный в том, что это впечатляет людей. Салли мечтала только о покое и о том, чтобы заниматься тем, чем ей хотелось. И только теперь она впервые почувствовала себя нормально.

— Хариэт была права, — печально заключила Салли. — Ну, та женщина, которую вы встретили на Барбадосе. Помните? Она была такой независимой. Ей никогда не был нужен мужчина, чтобы укрепить уважение к себе.

— Хариэт просила меня передать вам, что она любит вас.

Я покинула дом Салли со слезами на глазах. Как неправильно я судила о ней, как была слепа! Как ошибалась! Будь я настоящим другом, мне следовало давно узнать все это и помочь ей.

Прежде чем вернуться в Лондон и разобраться в своих отношениях с Харли, я должна была повидать Эндрю.

Глава 15

Разговаривая с Салли, я вспомнила, что сегодня у Эндрю вечерние занятия в университете по литературному мастерству, и посмотрела на часы. До начала вечерних классов оставалась еще уйма времени.

Я побродила по кампусу, пока не набрела на нужный корпус. Энергичная женщина за конторкой сразу попыталась записать меня на занятия по гончарному искусству и по работе с рафией[18].

Потом она направила меня не в тот класс, и я оказалась на лекции по квантовой физике.

Вернувшись к ней, чтобы получить дополнительные указания, я наткнулась на Эндрю и выбила у него из рук ворох бумаг.

— О, прошу прощения, — пролепетала я, помогая ему собирать бумаги, разлетевшиеся по полу.

— Все в порядке, — пробубнил он, шаря по полу где-то возле моих ног. — Я сам виноват. Мне следовало смотреть, куда я иду.

— Я заблудилась, — сказала я. — Вы не знаете, где класс по литературному мастерству?

— Конечно, знаю. — Эндрю вытащил листок из-за радиатора. — Я и сам туда иду. — Он поднялся, стряхнул пыль с брюк и впервые посмотрел на меня. — Дело в том… — Эндрю осекся и, хмурясь, разглядывал меня. — Вы новенькая, да?

Я смотрела в лицо, которое знала так хорошо. Неужели что-то во мне показалось ему знакомым? Не голос ли?

— Пожалуй, можно сказать и так, — протянула я, стараясь подчеркнуть свой американский выговор. — Я здесь с коротким визитом. И просто полюбопытствовала, как у вас проводятся такие занятия, хотела посидеть на одном из них.

— Ну-ну… — Эндрю, как мне показалось, смутился. — Видите ли, класс переполнен…

— Так это вы преподаватель? — Я изобразила удивление. — Вот это совпадение! — Я одарила его игривой улыбкой. — Вы разрешите мне побыть у вас на уроке? Да?

Эндрю был явно польщен.

— Гм… ну, пожалуй, отчего же не сделать исключение, — сказал он с таким видом, будто согласился серьезно нарушить университетские правила. — Думаю, вреда от этого не будет. — Он бросил взгляд на часы: — О, нам надо поспешить, а то начнется бунт на корабле. Я и так задержался на десять минут.

Его группа состояла в основном из женщин среднего возраста. Они умолкли, как только Эндрю вошел в аудиторию, и обожающие глаза устремились на него и неотрывно следили за ним, пока он усаживался на свое место.

— На наши сегодняшние занятия, леди, пришла новая студентка, — сообщил он, бросая на меня лукавый взгляд и сопровождая его загадочной улыбкой.

Несколько пар глаз уставились на меня, и я прочла в них раздражение.

— Это… — Он запнулся. — Как вас зовут?

— Синди, — жеманно протянула я, хлопая ресницами.

— Я полагала, что наш класс укомплектован. — заметила полная женщина в роговых очках с подкрашенными синькой седыми волосами. Она просверлила меня взглядом. — Моя подруга Дженис уже давным-давно ждет, пока здесь освободится место.

— Синди здесь гостья, — пояснил Эндрю, шурша бумагами на столе. Он поднял голову и улыбнулся: — Не стоит отказывать ей в удовольствии посидеть на занятиях, поскольку Синди проделала столь долгий путь… от… откуда?

— Из Лос-Анджелеса, — доверительно промурлыкала я, — точнее, из Беверли-Хиллз. — Я оглядела ряды самодовольных, хорошо одетых матрон. Они принадлежали как раз к такого рода женщинам, которые терроризировали меня в мою бытность Хариэт. — В нашем округе есть несколько писателей, — добавила я снисходительным тоном, позаимствовав его у Элинор. — Я их частенько встречаю на наших маленьких вечерах.

— Вы знакомы с Джеки Коллинз? — с трепетом спросила одна из женщин.

— А как насчет Квентина Тарантино? — усмехнувшись, осведомилась другая.

— Ну-ну! — встревожился Эндрю. — Не надо затруднять нашу гостью. Давайте приступим к чтениям. Кто будет первым?

Восстановив тишину, он добился их внимания и теперь нежился в нем. Я молча прослушала с дюжину опусов, в которых было представлено все, начиная от душещипательных излияний и кончая неудобопонятными словоизвержениями о смысле жизни. Время от времени Эндрю комментировал эти писания, вызывая у дам приступы взволнованного красноречия, когда они пытались поразить его своим критическим мастерством.

— Меня не убеждает, — небрежно заявила одна из них, — реакция героини Рози, заставшей своего мужа в постели с другой женщиной.

— Но все случилось именно так, — возразила Рози.

— Не лучше ли было бы, — вставила другая, — представить это иначе, например, как внезапное озарение или как вещий сон?

— Нет, полагаю, здесь нужен диалог, — заметила подруга Дженис.

— А почему не изложить события с точки зрения мужа? — злорадно предложила четвертая.

— Вы должны говорить взвешенно, — прервал дам Эндрю самым вкрадчивым тоном, — поскольку речь идет об автобиографическом материале. Возникает искушение изложить его уж слишком буквально, однако при этом теряется роль автора в построении сюжета. Шестнадцать страниц брани по адресу женского персонажа, возможно, И выражают истинные чувства… гм… героини художественного произведения, но отвлекают нас от гм… подлинного драматизма ситуации.

— Но разве мы не должны излагать на бумаге события жизни? — спросила подруга Дженис. — Разве мы не стремимся показать вещи как они есть?

— В известной мере да, — согласился Эндрю. — Но будет довольно скучно, если вы просто запишете все, что случилось. Большинство из нас ведут очень скучную жизнь. — Поймав мой взгляд, он улыбнулся. — А вы что думаете, Синди?

Дюжина пар враждебных глаз уставилась на меня.

— Я не уверена, что вы полностью правы, — отважно ответила я. — Ведь порой правда удивляет больше, чем вымысел. Если вы запишете все, что происходит, вам могут не поверить.

— Синди, — усмехнулся Эндрю, — видимо, ведет в Америке гораздо более волнующую жизнь, чем мы здесь, в скучном Гилдфорде.

Класс предался бурному веселью.

— А вы сегодня ничего не принесли почитать? — спросила Рози мерзким голосом. — Чтобы показать нам, как это следует делать? Я… гм…

— Ах! — воскликнул Эндрю, посмотрев на часы. — Уже девять! — Он лукаво подмигнул мне. — Вас спас звонок!

Заскрипели стулья, и дамы положили свои блокноты в хозяйственные сумки.

— Хочет кто-нибудь заглянуть в паб? — непринужденно и как бы невзначай спросил Эндрю, вызвав смятение в рядах внезапным нарушением рутины. — За мной должен заехать Дерек, но я могу позвонить ему и попросить, чтобы он подождал меня.

— Я должна быть вовремя дома, чтобы включить для Брайана программу «Дикая природа», но на несколько минут, пожалуй, могу задержаться.

— Мне, право, не стоит… Сегодня я приехала на новом «БМВ», так что, пожалуй, ограничусь безалкогольными напитками.

— Синди, не составите ли нам компанию? — предложил Эндрю. — Может, расскажете о жизни литературных кругов Лос-Анджелеса.

Эндрю, я и стайка женщин направились в ближайший паб. Эндрю заказал для меня двойное виски, дамы между тем спорили возле бара, выясняя, чья очередь заплатить за напиток для него.

— Надеюсь, вам доставило удовольствие наше сегодняшнее занятие, Синди? — спросил Эндрю, провожая меня к столику. — Скажите, а сами вы много пишете?

— Я… гм… я пока еще не начала писать. Все обдумываю, как это сделать.

Эндрю сел на своего конька и начал рассуждать о терапевтическом значении литературного творчества, а я слушала его с отсутствующим взглядом и застывшим лицом, вспоминая те времена, когда слышала от него подобные речи.

Интересно, произносил бы он их с таким же энтузиазмом, если бы знал, кто я такая?

Женщины подошли к столикам, держа в руках подносы с напитками. Видимо, их споры благополучно разрешились. Они поставили перед ним несколько полупинтовых кружек пива.

— О Боже! — рассмеялся он. — Похоже, я должен выпить все! Не означает ли это некоторый фаворитизм?

— Я купила вам к пиву хрустящий картофель, — сказала Рози, положив на стол пакет и нежно поглаживая его. — С солью и уксусом. Кажется, это ваш любимый?

Я посмотрела на нее. Она была примерно такого же возраста, как Хариэт, хорошо одета и держалась так чопорно и чинно, будто считала поход в паб рискованным делом. Но лицо у нее было привлекательное, а улыбка добрая. Может, она моя соперница и пытается завоевать симпатии Эндрю?

Я взглянула на Эндрю, ощутив укол былой ревности. Почему он так и не понял, какие чувства я питала к нему? И почему даже теперь они почти не изменились?

Беседа продолжалась почти в том же ключе, что и на занятиях. Эндрю кокетничал и сыпал темными по смыслу цитатами из Шекспира.

К несчастью для него, я знала, как он обычно ведет себя. В прошлом он практиковался на мне, угощая меня чаем и сдобными лепешками.

Когда я точно назвала источники пяти или шести цитат подряд и привела в противовес им другие цитаты, которые, как знала по опыту, Эндрю приберег на потом, он посмотрел меня с обожанием и недоверием.

— Да, вы знаете Шекспира, Синди. Вы изучали литературу?

— Только в библиотеке, — со смехом ответила я.

Одна за другой женщины покидали паб, чтобы сесть на автобус или на поезд, нарочито игнорируя меня, тогда как с Эндрю прощались подолгу. Рози ушла последней, с задумчивым выражением лица.

У меня оставалось мало времени, чтобы успеть на последний поезд в Лондон. Как отнесется Харли к тому, что я не явилась ночевать? И вдруг я почувствовала, что мне все равно. У меня осталось незавершенное дело с Эндрю, и я хотела покончить с ним. Я хотела преподать ему урок, показать, что значит быть соблазненным, а не соблазнителем, человеком, не обладающим властью и силой.

В баре делались последние заказы. Эндрю опорожнил последнюю полупинтовую кружку и поставил в ряд с уже пустыми.

— Еще по одной? — кокетливо предложила я. — На дорогу?

— Я принесу. — Эндрю с готовностью поднялся и достал деньги из кармана. — То же самое?

Я кивнула, протянув ему свой пустой стакан с той же обольстительной улыбкой. Когда он вернулся от стойки бара, я подвинула свой стул ближе к нему, подалась вперед и протянула руку так, что едва не коснулась его.

— Мне нравятся английские мужчины. Они такие мужественные, — промурлыкала я, выразительно глядя ему в глаза. — Мне говорили, что за вашей знаменитой британской сдержанностью вы скрываете страстность натуры.

— Ах вот как? Право? — спросил он, видимо, очень удивленный. — Признаться, сегодня вечером вы были как дуновение свежего ветерка, Синди. Мы в нашем классе несколько застоялись без… гм… без притока свежего воздуха.

— Вы настоящий преподаватель, Эндрю. — Кончиком пальца я начала чертить линии на тыльной стороне его ладони. — Возможно, вы могли бы чему-нибудь научить меня.

— Я очень бы хотел этого, — ответил он, явно польщенный. — Не знаю, надолго ли вы здесь, но надеюсь, что на следующей неделе еще раз придете на наши занятия…

— Зачем же ждать до следующей недели? — Я сжала под столом его гениталии.

Его глаза выкатились из орбит от изумления. И все же он продолжал разговаривать, будто ничего не произошло. Но через несколько минут я почувствовала, как Эндрю осторожно прикоснулся к моему колену. Крепко сжав его руку, я уверенно направила ее себе под юбку.

— Не хотите ли зайти ко мне и выпить кофе? — прошептал он, не в силах скрыть возбуждения.

Итак, это случилось. Приглашение, которого я ждала все эти среды.

«Ты бабник, Эндрю, — с горечью думала я. — Ты ничего не знаешь обо мне, но готов прыгнуть со мной в постель под воздействием нескольких строчек из Шекспира. Со сколькими своими студентками ты проделывал это прежде?»

Оказавшись в его квартире, я ждала на диване, пока он варил кофе. Знакомая обстановка заставила меня вспомнить о моем последнем визите к нему в образе Хариэт. Ощутив, что теряю прежнюю уверенность, я напомнила себе, что теперь Эндрю имеет дело с Синди. Однако когда Эндрю вернулся, я заметила, что он нервничает еще больше, чем я.

— Не робейте, — пробормотала я и похлопала по диванной подушке, приглашая его сесть рядом со мной, так как он колебался, не зная, выбрать кресло или софу. Когда Эндрю сел, я подалась вперед и прошептала ему на ухо фразу, услышанную от Мефисто:

— «Нескромность наша иногда с собою не несет вреда».

— Это ведь из «Фауста», да? — спросил Эндрю, бросив на меня изумленный взгляд. — Так это Марло или Гёте? — Он поскреб затылок. — Забавно, что вы запомнили именно эту цитату.

— Почему?

Эндрю покачал головой и удивленно моргнул.

— Да так, ничего. Просто она напомнила мне кое-что… Кое-что или кое-кого? Но эта мысль, недолго занимала его. Подвинувшись ближе к Эндрю, я обвила рукой его шею и крепко поцеловала в губы. О таком поцелуе я мечтала долгие годы, пока была Хариэт.

Он ответил на поцелуй — сначала робко, потом со все возрастающим жаром, когда понял, что я не оттолкну его. Дыхание Эндрю все учащалось, пока он изучал верхнюю часть моего тела, лаская мои груди сквозь тонкую ткань блузки.

— М-м-м… — пробормотала я, завладевая его рукой. — Где спальня?

Я собиралась унизить Эндрю, довести его до края, до последнего предела, а потом оттолкнуть, изобразив притворное негодование и отвращение к тому, чем мы намеревались заняться. Я извинилась бы, сказав, что всему виной — напитки. Я сказала бы, что не знаю, что со мной произошло, сказала бы, что он годится мне в отцы. Я спросила бы, неужели он вообразил, что такая молодая женщина, как я, сочла его привлекательным. После этого я бы ушла, оставив Эндрю в полной растерянности и сомнениях.

В его спальне, в этом святилище, куда в моей прежней жизни я никогда не заходила, он долго целовал меня, прежде чем сделал попытку раздеть. Я не могла заставить себя остановиться. Пока не могла. Сначала я хотела удовлетворить свое любопытство.

В свою бытность Хариэт я много раз представляла эту сцену, прокручивая ее снова и снова, придумывая разную обстановку и диалоги, пытаясь вообразить, как это могло бы быть. Я старалась представить себе, как выглядит Эндрю без одежды, найду ли я его стареющее тело привлекательным или нет. Меня волновало и то, каким он сочтет мое тело, способен ли мужчина любить женщину с дряблыми бедрами и отвисшей грудью.

И вот это наконец случилось. Это случилось с Синди, а не с Хариэт, но когда Эндрю сбросил последнее, что на нем было, и наши обнаженные тела соприкоснулись, что-то во мне мгновенно изменилось, и я снова почувствовала себя Хариэт. Забыв о планах мести, я привлекла его к себе и теперь ласкала с нежностью, которую всегда жаждала проявить к нему.

Тело Эндрю оказалось именно таким, как я представляла, — слегка обрюзгшим, однако я обожала его. Я все еще была влюблена в Эндрю, влюблена в человека, заключенного внутри этого тела.

Мне хотелось прошептать: «Я люблю тебя», — но это прозвучало бы странно, поскольку он встретился со мной лишь несколько часов назад. Вместо этого я сосредоточилась на наслаждении, которое испытывала в эту минуту. Ласки Эндрю оказались более страстными, чем я ожидала, хотя и несколько сумбурными.

— Прошу прощения, — сказал он, когда мы столкнулись носами.

— О, я тоже виновата. — Наши зубы клацнули в момент страстного поцелуя.

— Я кое о чем вспомнил, — вдруг сказал Эндрю (голос его исходил откуда-то снизу, от моего пупка).

Он смотрел на меня с выражением искреннего ужаса. — У меня нет презервативов.