Московский процесс (Часть 2)

      Председатель: Вы хотите убедить меня, что советское правительство не заинтересовано в экспорте революции в другие страны, что это государство не настроено революционно? Им нужна стабильность в других государствах, я правильно понял?
      Д-р Медведев: Да, я считаю, что им нужна стабильность в других государствах. (..)
      Председатель: По-моему, не так давно Эрих Фромм говорил, что Советский Союз - государство реакционное, консервативное. Как вы считаете, насколько его оценка соответствует действительности?
      Д-р Медведев: То, что Советский Союз - реакционное государство?
      Председатель: Реакционное, консервативное, так он его, по-моему, охарактеризовал. (...) Фромм имел в виду их международную политику Иными словами, его точка зрения не совпадает с тем, что вы говорите По-вашему, они не стремятся расшатать международную обстановку Они предпочитают иметь дело с дружественными государствами и стабильными правительствами. Они не пытаются разжечь революцию в других странах
      Д-р Медведев: Да, мне все представляется именно так! Советский Союз, по-моему, предпочитает стабильные правительства, но именно стабильные правительства демократической ориентации, такие, как, скажем, в Великобритании или Америке. Не ту стабильность, которая имеет место в Испании или
      Председатель: В Португалии?
      Д-р Медведев: Ну да, или в Уганде, или в какой-либо другой стране, управляемой диктатором (...)
      Председатель: Проблема эмиграции стала такой злободневной в нашей стране, а вы так красноречиво описали последствия нашего преувеличенного внимания к этой проблеме Если я правильно понял, вы утверждаете, что не так важна сама проблема эмиграции, как полная свобода выезжать из страны и особенно возвращаться в нее Именно ото вы считаете наиболее существенным Из этого я могу заключить, что последнее событие в Конгрессе может сказаться негативно на политике советского правительства, что поправка Джексона возымела провокационное действие и Советы решат, будто этот шаг произведен не в русле улучшения отношений, и он даже не будет содействовать большей свободе эмиграции.
      Я правильно вас понял?
      Д-р Медведев: Да, вы поняли правильно (...)
      Председатель: Вы считаете, что именно статус наибольшего благоприятствования так важен для русских? Он важен для них применительно к торговле или это просто вопрос престижа?
      Д-р Медведев: Мне кажется, это вопрос престижа, и не только для советского правительства, но также и для страны, для советского официального мнения об американском правительстве (...) Если эта поправка будет принята, она будет расценена не только как экономическая санкция, но как победа консервативных и реакционных сил в американской политике в отношении к СССР По-моему, это может означать определенный прецедент и явится свидетельством того, что сложившиеся между двумя государствами отношения испорчены всерьез и надолго (...)
      Председатель: Вернемся к вопросу, который мы до этого обсуждали вы считаете, что разрядка, как мы ее понимаем, - нормализация отношений между нашей страной и Россией - не приведет к усилению там репрессий, как полагают некоторые, те, кто выступает против движения к процессу разрядки Как я понял, вы считаете, что нормализация отношений может привести к расширению свобод в Советском Союзе, например, к более свободному положению с выездом Я правильно еж понял?
      Д-р Медведев: Да, вы поняли правильно, это способствовало бы большему положительному влиянию с этой стороны, и тогда Американская академия и прочие организации возымели бы там большее влияние, чем сейчас, когда они протестуют против некоторых репрессий, направленные против интеллигенции в Советском Союзе На мой взгляд, улучшение отношений между Советским Союзом и Америкой уменьшило бы репрессии в Советском Союзе, в то время как ухудшение может привести к тому, что СССР станет более закрытым государством, где средства внутренней политики станут носить скорее репрессивный характер, не говоря уже о вероятности усиления власти за счет более консервативных сил"
      Теперь, зная последующие события, смешно читать эти показания - они не более, чем курьез. Однако тогда, в разгар борьбы, было не до смеха ведь это говорят не Арбатов с Примаковым, а известный "ученый-диссидент", не забывающий время от времени упомянуть о своей дружбе и с Сахаровым, и с Солженицыным. И говорится это не где-нибудь, а в Сенате США, от мнения которого зависит судьба "детанта"
      9. Отбились
      Словом, это было ровно то, что хотел услышать леволиберальный истеблишмент США И пошла писать советология о "голубях" и "ястребах" в политбюро, об их борьбе, в которой не дай Бог помешать "голубям" Хотя, разумеется, назвав, кто "голубь", кто "ястреб", не брался и сам д-р Медведев. Но мы-то знаем теперь прочитав протоколы дебатов в политбюро, что самым большим ''голубем" был Андропов. Он же - и самым большим "ястребом".
      И если бы не мешали всякие "реакционеры" да "консерваторы", то мудрые американские либералы, рука об руку с КГБ, создали бы новый мир всеобщего счастья, где совершенно одинаковые люди жили бы до 150 лет, катаясь на велосипедах и потребляя витамины. Как в СССР или Китае...
      "Председатель: Надо полагать, вы постоянно в курсе положения в Советском Союзе. Кажется, ваш брат сейчас живет в Москве?
      Д-р Медведев: Да, сэр!
      Председатель: Вы ведь близнецы?
      Д-р Медведев: Да, сэр!
      Председатель: Скажите, улучшается ли экономическое положение в СССР, и как вы считаете действительно ли там наблюдается некий прогресс в повышении жизненного уровня населения?
      Д-р Медведев: Разумеется! Не только я, живший там, но и всякий, кто приезжает в Советский Союз, может убедиться, что в стране действительно наблюдается серьезный рост экономики. Возможно, это происходит не так быстро, как хотелось бы, однако уровень жизни все-таки повышается, притом в разных областях. В производстве продуктов питания вследствие нескольких неурожаев у нас были проблемы, в 1972 году и в предшествующие годы, но мне кажется, что даже и в этой области ситуация теперь улучшается. Если взять другие жизненные условия, такие, как быт, жилищное строительство, производство автомобилей, дороги и прочее, то и тут положение в последние годы значительно улучшилось (...)
      Председатель: Если я правильно информирован, вы проявляете особый интерес к геронтологии? Вы занимаетесь специальными исследованиями в области геронтологии? Это верно?
      Д-р Медведев: Да, сэр!
      Председатель: Можете ли вы, сказать, что уровень питания в России в целом улучшился и что средняя продолжительность жизни там растет так же быстро, как и в других странах мира?
      Д-р Медведев: Я бы сказал, что уровень питания в России не столь высок, как здесь, но все дело в том, что геронтологи высказываются за ограничения в питании, так как это способствует продлению жизни.
      Председатель: В мире слишком много тучных людей. Продолжительность жизни у тучных короче, чем у худых
      Д-р Медведев: Тучные умирают раньше, и, если не ограничивать себя в еде, это плохо скажется на здоровье и на продолжительности жизни Вот почему некоторые ограничения в этой области необходимы, а согласно геронтологической статистике, у американцев, увы, самый высокий уровень сердечно-сосудистых и склеротических заболеваний Многие считают, что причина этому - малоподвижность, поскольку у вас привыкли ездить на машине, когда можно пройтись пешком, а также потому, что у вас много едят, что также вовсе делать необязательно.
      Председатель: В Китае я видел, как многие ездят по улицам на велосипедах. У пекинцев, как мне показалось, более здоровый вид, чем у ньюйоркцев Это укладывается в вашу теорию?
      Д-р Медведев: Я думаю, да.
      Председатель: Езда на велосипеде укрепляет здоровье?
      Д-р Медведев: Безусловно; кроме того, вы можете убедиться, что население таких районов, как Грузия, также отличается крепким здоровьем. Не думаю, что будет преувеличением сказать, что человек способен прожить до 150-160 лет (..)
      Председатель: Согласны ли вы с мнением Лайнуса Полинга по поводу витамина С?
      Д-р Медведев: Несогласен; я бы сказал, что Полинг весьма преуспел в стимулировании производства витамина С в вашей стране, но в смысле продления жизни ему продвинуться не слишком удалось
      Председатель: Вы не считаете, что витамин С весьма полезен?
      Д-р Медведев: Не думаю, что он может серьезно повредить здоровью, однако...
      Председатель: А витамин Е?
      Д-р Медведев: Так же и витамин Е. Хотя с ним стоит обращаться осторожней, чем с витамином С. Если принимать витамин Е в больших количествах, это, пожалуй, может привести к непредсказуемым последствиям в сфере обмена веществ. В этом смысле витамин С менее опасен. (...)
      Председатель: А какого вы мнения о сахарозе? Раз уж мы, джентльмены, обратились к этой теме, скажу, что меня поразил весьма здоровый вид китайских школьников, в особенности их здоровые зубы, на что мне прямо было сказано, что они совсем не употребляют рафинированного сахара.
      Д-р Медведев: Что касается сахарозы, то для нормального обмена веществ нам требуется лишь незначительное количество углеводов, и, если вы едите больше, чем надо, они просто, не впитываясь, выходят из организма вместе с мочой. (...)
      Председатель: Надеюсь, вы простите мне мое праздное любопытство
      Просто мы с женой постоянно спорим на эту тему, и мне захотелось воспользоваться мнением специалиста. Оно послужит нам жизненным подспорьем".
      Ну, помечтали о светлом будущем, а наговорившись вдосталь о моче, почках и проблеме перенаселенности планеты (с которой, увы, никто ничего не хочет делать до тех пор, пока не станет слишком поздно), перешли опять к ядерным вооружениям.
      "Председатель: Очень многие придерживаются аналогичного мнения по поводу гонки вооружений. Надо, чтобы разразилась атомная война, иначе проблема вооружения нас всерьез не затронет.
      Д-р Медведев: Да, вы правы, но вся беда в том, что мы привыкли жить в условиях гонки вооружений, а в Советском Союзе никто не сознает, каких громадных средств стоит гонка вооружений, так как все это держится в величайшем секрете.
      Председатель: У нас это сознаётся, но при этом все остается по-прежнему.
      Д-р Медведев: Да, сами виноваты!
      (Смех)
      Председатель: Что бы вы посоветовали нам в этой связи? Понятно, что это наша проблема, но пока мы никак не можем с ней справиться/ Только что, если я не ошибаюсь, на рост вооружения было ассигновано 90 миллиардов долларов.
      Д-р Медведев: В России люди даже не подозревают, сколько денег/идет на вооружение; нам это неизвестно. Как правило, в русле официальной пропаганды советское правительство постоянно заявляет, что с каждым годом военный бюджет постоянно сокращается, и если Верховный Совет выделяет 5, 6 или 8% государственного бюджета на армию, люди не понимают, сколько это на самом деле, и кроме того не отдают себе отчета в том, что эти цифры далеки от действительности.
      Председатель: У нас та же проблема. Нам постоянно говорят, что эти расходы меньше валового национального продукта, хотя валовой национальный продукт - это совсем не тот критерий, с помощью которого можно оценивать такие вещи. (...) Нас дурят иным методом, только и всего. У нас людей обманывают по-другому.
      Но эту проблему я нахожу крайне насущной. В свете этого трудно быть оптимистом в отношении будущности человечества, верно?
      Д-р Медведев: Вы правы".
      По счастью, были и другие люди в Америке, кроме тех, кто мечтал радикально улучшить человеческую природу в сотрудничестве с Кремлем Именно благодаря их усилиям поправка Джексона была принята, а кампания в защиту прав человека в СССР только усилилась. Не в последнюю очередь по этой причине Хельсинские соглашения 1975 года включали в качестве неотъемлемой части обязательства соблюдать права человека.
      Это, несомненно, была уступка общественному мнению, не более чем лицемерие: и та, и другая сторона отлично понимали, что обещания останутся лишь на бумаге. Ровно в то же время, как мы помним, Андропов информировал политбюро о том, что без репрессий советский режим существовать не может, а через несколько лет аресты членов Хельсинских групп вызывали лишь "тревогу" западных правительств. Но сила общественного негодования была столь велика, что не включить права человека в эти соглашения было невозможно.
      Более того, идея прав человека оказалась для США в послевьетнамский, послеуотергейтский период единственной идеей, объединяющей расколотую страну; по крайней мере, так оценили тогда успех избирательной кампании Картера, объявившего ее своей платформой. Даже новая американская "элита", во многом сложившаяся под влиянием движения за гражданские права негров, не могла ее игнорировать Получалась, таким образом, парадоксальная ситуация арест небольшой группы "хельсинцев" оказался вызовом всему миру и поставил под угрозу весь процесс "детанта", все его "достижения".
      "Кремль дал Западу знать, что права человека - это его дело, - писала "Интернейшнл геральд трибюн". - Возможно, здесь Кремль сделал ошибку (...) Попросту отменив треть Хельсинских соглашений, Кремль стер все остальное и вырыл пропасть между собою и Западом"
      Тысячи западных ученых объявили о научном бойкоте СССР, посыпались парламентские резолюции, а в американском Конгрессе всерьез обсуждалась возможность выхода США из Хельсинских соглашений, прекращение культурного обмена и даже приостановка переговоров о сокращении ядерных вооружений (ОСВ-2).
      "Я верил, что в Хельсинки стоило попытаться: Советы хотели закрепить установленные силой границы, и мы с неохотой пошли на это, так как считали, что достигнем прогресса в области прав человека, - заявил сенатор Паквуд. СССР ведет себя не так, как обещал, и поэтому США должны взять на себя инициативу и вместе с нашими союзниками признать Хельсинские соглашения, такими, какими они всегда и были, - пустыми и недействительными".
      Наконец, американский Сенат по предложению сенатора Джексона выдвинул арестованных "хельсинцев" на Нобелевскую премию мира, что было поддержано парламентами многих стран. Реакция в США была гораздо сильнее, чем в Европе, и американские представители на Белградской встрече практически оказались в изоляции: они единственные требовали открытого осуждения СССР. Включенный в делегацию представитель американских профсоюзов АФТ-КПП Сол Чайкин подвергся даже особым нападкам советских представителей за "попытку отравить атмосферу": он всего лишь передал приглашение Сахарову от главы профсоюзов Джорджа Мини быть гостем предстоящего съезда профсоюзов США и - вот ведь наглость! - потребовал ответа Европейцы, впрочем, тоже счастливы не были: все ведь шло так гладко, так пристойно без этого янки...
      Нет, не капиталисты, не "реакционеры" встали на пути "детанта" в Америке, а люди из народа - профсоюзники типа Джорджа Мини, первым вынесшего свой приговор этой политике капитулянтства и предательства
      "Детант - это мошенничество"
      Этот мощный старик, начавший свою деятельность простым водопроводчиком, а под конец возглавлявший объединение 16 миллионов американских рабочих, был в моем представлении олицетворением всего того добротного и достойного уважения, что когда-то создало великую страну - лидера свободного мира
      "Мы живем в странное время. В такое время, когда человек, целиком построивший свою политическую карьеру на яром антикоммунизме, может сегодня стать президентом, а назавтра превратиться в главного адвоката односторонних уступок Советскому Союзу, - говорил он на тех же слушаниях в сенатской комиссии по иностранным делам, где Жорес Медведев толковал про "голубей" в политбюро. - Мы живем в эпоху, когда президент компании "Пепси-Кола" приходит в экстаз от Леонида Брежнева и заявляет, что этот человек его необыкновенно поразил "своим чистосердечием и искренностью, а также своей открытой приверженностью не только делу мира, но и (...) стремлению сделать жизнь в своей стране богаче"".
      И, как ни странно, он - без университетских дипломов и ученых степеней - понимал международную политику гораздо лучше, чем все американские профессора вместе взятые.
      "Я не собираюсь возлагать всю вину за мировые проблемы на Генри Киссинджера, но, в конечном счете, я утверждаю, что вопрос о правах человека на этой земле зависит от силы - экономической, военной, моральной силы Соединенных Штатов Америки. Если мы дрогнем, свобода повсюду пошатнется".
      Конечно, наш успех продолжался недолго: к концу 1979 года и советские, и западный истеблишмент вполне оправились Не выдержал и Картер такого давления со всех сторон, "смягчил" свой курс.
      "Этот курс был смягчен отчасти из-за увеличившегося в Вашингтоне понимания, что Кремль не откажется от своих намерений расправиться с теми, кому покровительствуют американцы, - писала "Вашингтон пост" - необходимо сочетать поддержку прав человека за границей с пониманием условий, в которых они могут быть реализованы. Это требует определенной самодисциплины при разногласиях, вызывающих гнев американцев по поводу злоупотреблений, имеющих место в других странах, особенно в СССР. США не должны помогать создавать мучеников. Единственное, что можно сделать, - это расширить диапазон индивидуальных свобод, а для этого надо добиться сохранения возможности прогресса в других областях"
      Как видим, восторжествовала точка зрения, не слишком отличная от идей Жореса Медведева и его "либеральных" друзей. Но дело, разумеется, было не в идеях, а в совпадении интересов и левого американского истеблишмента, и их социалистических "союзников" в Европе, и советских вождей. Картер просто капитулировал под их совместным натиском.
      Даже научный бойкот, беспрецедентный по своему размаху, и то научились обходить к 1979 году: решением ЦК было даже признано "нецелесообразным вступать в полемику с организаторами новой антисоветской кампании", поскольку "многие ведущие американские ученые и научные центры проявляют интерес к советской науке и сотрудничеству с нашими научными учреждениями"
      В конце 1978 - начале 1979 гг. Академия наук СССР провела переговоры с руководителями Национальной академии наук США, Американского совета познавательных обществ, Национального бюро стандартов США, фирмы "Филлипе Петролеум". Состоялась сессия советско-американской совместной комиссии по Мировому океану. На этих переговорах американская сторона проявила внимание и конструктивный подход к дальней-шему развитию научного сотрудничества. Подписаны новые долгосрочные соглашения.
      А тем временем западные "правозащитные" организации, сыгравшие столь важную роль в нашей кампании, постепенно прибрала к рукам здешняя левая "номенклатура", ради пущей объективности занявшаяся правами человека - в основном в несоциалистических странах. Возникла целая "правозащитная" отрасль бюрократии, куда нам пути оказались заказаны в силу нашей "необъективности". Стало невозможно сказать что-либо критическое о Советском Союзе, не сказавши в десять раз больше о Южной Африке, Чили или Иране. И, глядишь, какая-нибудь "Хельсинки уотч" важно, на хорошей бумаге да за хорошие зарплаты, публикует отчет о нарушениях прав человека в мире: три нарушения в СССР и одиннадцать - в США. Только диву даешься: откуда они взялись, эти "правозащитники"?
      Истеблишмент приспособился, нашел способ похоронить всю тему, заполонив ее своей фиктивной "деятельностью": какие-то комиссии по правам индейцев, женщин, мексиканцев, микронезийцев и прочих "меньшинств", реальных и вымышленных (в отчете о слушаниях в Хельсинской комиссии Конгресса США за 1979 год я насчитал добрых два десятка таких организаций, лиг, фондов, ассоциаций и союзов). "Права человека" как тема оказалась похищена и надолго сделалась знаменем левых. Нас же туда и пускать перестали.
      Легко себе представить, как могли бы сложиться 80-е годы, если бы не наше назойливое жужжание, заставившее советских стратегов потерять столько времени, а главное - хоть и ненадолго, но потерять инициативу в своем "мирном наступлении":
      - как, раздираемые внутренним конфликтом, да еще и вынужденные унимать "революции" на своих латиноамериканских "задворках", США оказались бы не в состоянии гарантировать безопасность Европы;
      - как нефтяные источники Персидского залива и минеральные ресурсы Южной Африки оказались бы под советским контролем через посредство окруживших их просоветских режимов;
      - как, наконец, беззащитная Европа, социалистическая и "нейтральная", управляемая коммунистическими Квислингами, поневоле оказалась бы индустриальной базой всемирного рая.
      В общем, то, что не удалось ни Ленину с его "мировой революцией", ни Сталину с его "освободительной войной", вполне могло выйти у Брежнева с его "детантом". Но было поздно, самые страшные времена уже миновали. Последовавшая вскоре оккупация Афганистана, а затем и польские события 1980-1981 гг встряхнули мир "Детант" кончился. Наступали новые времена эпоха Рейгана и Тэтчер с их программой вооружения, активным антикоммунизмом и демонтажем социализма на Западе. Мир выходил на финишную прямую последнего этапа противостояния.
      А еще через десяток лет и поверить было трудно, что мы когда-то буквально висели над пропастью и не оборвались лишь благодаря горстке людей, не поступившихся своей совестью.
      Глава пятая. ГОДЫ ПЕРЕЛОМА
      1. Афганистан и конец "детанта"
      Советское вторжение в Афганистан в декабре 1979 года вызвало настоящий шок в мире, что, помню, удивило меня до крайности: как будто и не было до того советской экспансии буквально во всех уголках земного шара. В этом изумлении, негодовании, недоумении было что-то подло-притворное, нечто сродни возмущению человека, женившегося на проститутке и обнаружившего, что - ах! - она не девственница. Политики и советологи наперебой предлагали свои "теории", призванные "объяснить" советское поведение удобным им способом. Левые, как водится, увидели в этом "гиперреакцию на недружественное поведение Запада" - на решение НАТО разместить новые ракеты в Европе. Правые бубнили что-то о "русском империализме", о "традиционном стремлении России к теплым морям". Прозябли, бедняги, на сибирском морозе, пошли погреться. Между тем, отлично было известно, что эта оккупация - всего лишь последний (но вовсе не обязательный!) этап в обычном советском сценарии "освобождения"; она лишь свидетельствовала о том, что советские стратеги плохо этот сценарий осуществили и им пришлось посылать свои войска, чтобы исправить просчет. К моменту оккупации Афганистан был уже фактически проглочен Советским Союзом, чего Запад упорно не желал замечать. И "не заметил" бы, если б не просчет Кремля, а точнее говоря - не отчаянное сопротивление афганского народа.
      История отношений между СССР и Афганистаном служит, пожалуй, лучшей иллюстрацией того факта, что советская система просто не могла мирно сосуществовать с остальным миром, и дает достаточно яркую картину того, что произошло бы в Европе, если бы "детант" восторжествовал. В самом деле, из всех несоциалистических стран на земле Афганистан был, наверное, самым дружественным СССР государством: он чуть ли не первым установил дипломатические отношения с Советской Россией и на протяжении шести десятилетий был своего рода азиатской Финляндией. В Кремле и не торопились экспортировать туда революцию, понимая, что Афганистан от них никуда не уйдет, а лишь "способствовали прогрессу": строили дороги, создавали промышленность, обучали специалистов. С марксистской точки зрения, нельзя было требовать от отсталого, феодального государства немедленного перехода к социализму - нужно сперва создать соответствующие "социальные предпосылки": индустриализацию, рост пролетариата и, соответственно, его "авангарда". Так радивый хозяин не торопится прирезать поросенка, а старается сперва откормить его, дать нарастить окорока да норовит подгадать к празднику.
      А праздник приближался: советское "мирное наступление" 70-х годов, нейтрализовав сопротивление "сил империализма", привело в лоно социалистического содружества целый ряд стран Третьего мира. Пришла пора и Афганистану вставать на путь прогресса, избавившись от оков монархии. Эта историческая "смена общественных формаций" произошла летом 1973 года путем практически бескровного дворцового переворота, устроенного с одобрения Москвы родственником короля Мухаммедом Даудом. Провозгласивший республику и ставший ее президентом, Дауд не был коммунистом, скорее умеренным социал-демократом, не радикальнее европейских социалистов. Москве он виделся чем-то вроде Керенского: его историческая роль заключалась в подготовке политических условий для дальнейшего прогресса. Опять же стратеги в Кремле не хотели торопить события - Дауд их вполне устраивал как переходный этап, тем более, что коммунистические группировки беспрестанно ссорились и никак не могли объединиться.
      Руководители прогрессивных политических организаций Афганистана Кар-маль Бабрак ("Парчам") и Нур Тарани ("Хальк"), поддерживающие неофициальные контакты с ЦК КПСС через резидента Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР в Кабуле, вскоре после установления в стране в июле 1973 г. республиканского режима, используя прогрессивно настроенные элементы в ЦК республики, правительстве и армии, повели беспринципную междоусобную борьбу за укрепление позиций и влияния своих группировок, за право "представлять коммунистическую партию" в стране, - сообщал Международный отдел ЦК в июне 1974 года. - Вместе с тем они, равно как и прокн ганские и националистические группировки, развернули активную политическую работу в армии и в государственном аппарате, что вызвало серьезное бсснокойство) главы государства и премьер-министра Республики Афганистан Мухаммеда Дауда.
      Особое беспокойство М.Дауда вызвала переданная ему органами безопасности информация о якобы вынашиваемых левыми силами планах отстранения его от власти, если он не пойдет на ускорение социально-экономических преобразований и перевода Афганистана на рельсы некапиталистического, а и дальнейшем и социалистического пути развития.
      В феврале-марте 1974 г. М.Дауд провел ряд мер, направленных на подавление про-грессивных сил и запретил "Парчам" и "Хальк" заниматься политической деятельностью.
      В январе 1974 г. К.Бабраку и Н.Тараки была высказана рекомендация (...) о необходимости прекращения междоусобной борьбы, воссоединения обеих группировок в единой партии и сосредоточению их совместных усилий на всемерной поддержке республиканского режима в стране.
      Полагали бы целесообразным вновь высказать им эту рекомендацию, которую можно было бы включить в информацию об итогах недавнего визита М.Дауда в Советский Союз.
      В своем послании афганским "друзьям" ЦК писал:
      Перед прогрессивными силами Афганистана, объективно являющимися верными и надежными сторонниками республиканского режима, стоят огромной важности задачи. В условиях непрекращающейся борьбы внутреннен и внешней реакции, пытающейся реставрировать старые порядки, руководите
      ли прогрессивных организаций должны отбросить в сторону имеющиеся разногласия, так как продолжение междоусобной борьбы между ними лишь ослабляет их и по существу льет воду на мельницу реакционных сил.
      Интересам укрепления национальной независимости страны отвечало бы сплочение сил, объединенных сейчас в "Парчам" и "Хальк", с целью защиты интересов рабочих, крестьян, всех трудовых слоев афганского общества на базе сотрудничества с республиканским режимом и правительством республики во главе с Мухаммедом Даудом.
      Однако через четыре года "якобы вынашиваемые левыми силами планы" были приведены в исполнение при полной поддержке Советского Союза, свершилась "Апрельская революция". Вопрос же о непрекращающейся междоусобице коммунистических группировок решили просто: ставку сделали на одну из них ("Хальк"), оставив вторую ("Парчам") на милость братьев по классу. Ее лидер Бабрак Кармаль получил назначение послом в Чехословакию и тем спасся от репрессий, которые тут же обрушились на его коллег, но не сдался и, прямо как Троцкий, продолжил свою борьбу в изгнании.
      Резидент Комитета госбезопасности СССР в Кабуле информирует о том, что бывший посол Демократической Республики Афганистан в Праге Кармаль Бабрак, которому чешские товарищи предоставили политическое убежище после смещения с должности посла ДРА и его отказа вернуться на родину, ведет среди парчамистов (членов бывшей группировки "Парчам" по главе с К.Бабраком), находящихся за рубежом (в капиталистических и социалистических странах) и в Афганистане, работу по сплочению их для борьбы против существующего в Афганистане режима, против правящей Народно-демократической партии и правительства ДРА, - в тревоге сообщал международный отдел ЦК в конце 1978 года. - Полагали бы целесообразным обратиться к ЦК КПЧ с предложением провести с К.Бабраком беседу о необходимости прекращения им деятельности, враждебной прогрессивному режиму в Афганистане.
      Но все это были уже как бы мелочи. Главное свершилось - на карте мира появилась еще одна прогрессивная "народно-демократическая республика", подтверждая этим тезис о смещении соотношения сил на мировой арене в пользу сил мира, прогресса и социализма. Последовал "Договор о дружбе", массированная экономическая помощь, военные советники, поставки "специмущества" (то бишь вооружения) - все это или вовсе бесплатно, или за четверть цепы. Прогрессивный режим решительно приступил к строительству "новой жизни", уничтожая тысячи "реакционеров", "религиозников", "ревизионистов". И никто, заметьте, не взволновался по поводу продвижения коммунизма к "теплым морям", как, впрочем, не было особых волнений в мире в связи с его продвижением в Южный Йемен, Сомали или Эфиопию.
      Однако оставалась одна маленькая деталь, которую в пылу классовой борьбы забыли уточнить: мнение самих афганцев о прогрессе и социализме. Вдруг, как гром среди ясного неба, в марте 1979 года - известие о том, что Герат, третий по величине город страны с населением в 200 тысяч человек, оказался в руках "мятежников".
      2. Переполох в Кремле
      Известие явно застало Москву врасплох, никто ничего толком не знал. Брежнев болел, политбюро срочно собралось в субботу 17 марта в его отсутствие под председательством Кириленко. Доложил Громыко:
      ГРОМЫКО. Судя по последним сообщениям, которые мы получили из Афганистана как в виде шифротелеграмм, так и в разговоре по телефону с нашим главным военным советником т.Гореловым и временным поверенным в делах т .Алексеевым, обстановка в Афганистане сильно обострилась, центром волнения сейчас стал город Герат.