Московский процесс (Часть 2)

      8. Хроника краха
      Хотя, как я уже писал, почти все документы этого периода и в особенности периода так называемого "путча" успели уничтожить, не возникает сомнения, что с конца 1990 года политбюро стало активно готовиться к повороту вспять. Схема этого поворота, по-видимому, мало чем отличалась от плана введения военного положения в Польше в 1981 году, и, что особенно важно, Горбачев был в самом центре его подготовки. Все легенды о "заговоре" против него "консерваторов" и "реакционеров" - не более чем продолжение дезинформации о "борьбе реформаторов и консерваторов" в руководстве, которой, как мы видели, никогда не существовало. Вплоть до 1989 года не видно даже разногласий в политбюро, а те, кто в этом году стал высказывать вполне обоснованные опасения потерять контроль над событиями, были тут же удалены от власти. Да иначе и быть не могло - так работала коммунистическая система власти, что разногласия в руководстве допускались лишь при обсуждении проблемы, но не после принятия решения. Слово генерального секретаря было окончательным и обсуждению не подлежало.
      И уж совсем смехотворно звучат рассуждения о том, что Горбачев якобы не знал о тех или иных решениях своих коллег. Генеральному секретарю докладыва-лось все - даже мельчайшие детали мероприятий и малешие подробности событий. Вот, например, перед вами "Перечень некоторых документов, по которым даны поручения тов. Горбачевым М.С. в 1990 году". Этот перечень, конечно, неполный, в нем не хватает страниц, но даже и то, что осталось, не вызывает сомнений в той тщательности, с которой информировался генеральный секретарь. На его стол стекается буквально все: и хозяйственные проблемы областей, и обстановка в отдельных парторганизациях, и международные события. И по каждому документу фиксируется его распоряжение, "поручение", об исполнении которого делается приписка чуть ниже. Машина аппарата ЦК и не могла работать иначе: она так создана, чтобы работать бесперебойно. Информация у него была полной, даже избыточной, но по мере потери контроля над событиями она отражает картину начинающейся паники. Вот ему докладывают в феврале "некоторые соображения по решению германского вопроса", и он пишет:
      Тов. Фалину В.М. Прошу ознакомиться. Да, нам нужен план действий на ближайшее время. М.Горбачев, - а материал по его указанию рассылается всем членам политбюро.
      Вот в то же время Фалин сообщает "дополнительные сведения о трагедии в Катыни". Вопрос головоломный: признаваться или не признаваться в том, что польские пленные офицеры были расстреляны по приказу Сталина? И признаться плохо, и не признаться уже нельзя.
      Т.тЛковлеву, Шеварднадзе, Крючкову, Болдину. Прошу доложить свои соображения, - пишет Горбачев.
      Или вот народный депутат СССР т.Юлин "высказывает критические замечания в адрес ЦК КПСС, Политбюро ЦК за принятие, по его мнению, ошибочных политических и экономических решений". И он пишет:
      Т.Т.Строеву, Монякину. Побеседуйте с т.Юлиным.
      Однако с апреля 1990 года потеря контроля становится все более очевидной. Даже Центральное телевидение начинает выходить из повиновения.
      т.Медведеву В.А. Надо продолжить работу по перегруппировке сил в ЦТВ (пока еще можно это сделать!), - пишет Горбачев в отчаянии.
      А проблемы продолжают нарастать: хозяйство разваливается, начинаются перебои с электроэнергией, в Белоруссии происходит "неконтролируемое расползание радионуклидов" - последствие чернобыльской катастрофы, в Армении "сорвана государственная программа по ликвидации последствий землетрясения в Спитакском районе"... К осени уже полная паника: принимаются срочные меры к "приобретению за границей недвижимости и созданию совместных предприятий". Или вдруг такая запись: Леопольд Ротшильд
      Великобритания N16383 от 18.09.90 г.
      Подтверждает интерес Великобритании к созданию банковского синдиката для предоставления займов под гарантию размещения золота.
      Связано это или нет - сказать не берусь, но после августовского "путча" вдруг выяснилось, что золотой запас СССР бесследно "исчез"...
      Между тем, настроения в стране продолжают радикализоваться. Даже вроде бы контролируемые и доселе разрозненные оппозиционные организации начинают объединяться.
      20-21 октября 1990 года в Москве в кинотеатре "Россия" состоялся учредительный съезд движения "Демократическая Россия". На съезд прибыло 1270 делегатов из 73 областей, краев и автономных республик - представителей оппозиционных КПСС партий, общественных организаций и движений, докладывали Горбачеву. - В работе съезда участвовало 23 народных депутата СССР, 104 народных депутата РСФСР, депутаты Моссовета, Ленсовета и других местных советов. На съезд было приглашено свыше 200 гостей из союзных республик, а также из США, Великобритании, ФРГ, Франции, Японии, Польши, ЧСФР. Его работу освещало около 300 советских и иностранных корреспондентов. (...) Основное внимание на съезде было уделено организационному усилению демократического движения в борьбе с "монополией КПСС на власть", созданию информационной сети демократических сил и их политической инфраструктуры, "активизации масс" и проведению совместных акций с другими оппозиционными движениями. (...) Отличительная особенность съезда - ярый антикоммунизм. Вырабатывалась стратегия и тактика удаления КПСС с политической арены, демонтажа существующего государственного и политического строя. (...) На съезде допускались разнузданные выпады в адрес Президента СССР М.С.Горбачева, Председателя Верховного Совета СССР А.И.Лукьянова, Председателя Совета Министров СССР Н.И.Рыжкова, Председателя КГБ СССР ВА.Крючкова и министра обороны СССР Д.Т.Язова...
      Обращает на себя внимание жесткая, бескомпромиссная тональность принятых съездом программных документов. Все они по существу призывают к конфронтации, гражданскому неповиновению и дальнейшей дестабилизации обстановки в стране. Анализ документов, принятых учредительным съездом, характер выступлений, вся атмосфера съезда и кампания, проводившаяся в его преддверии, неопровержимо свидетельствуют о формировании единого блока антисоциалистических, антикоммунистических сил, в задачу которого входит размывание социально-политических устоев страны, захват власти и устранение КПСС с политической арены.
      Как бы ни относились в политбюро к этой попытке, при тогдашнем состоянии общества само возникновение некоего объединяющего центра оппозиции было для них смертельно опасно. Им нужно было действовать, и притом быстро. Думаю, именно тогда и приняли они решение о повороте курса и введении военного положения. К концу года Горбачев сменил практически всю свою команду: игры в "реформы" кончились, для новой задачи нужны были иные люди слепые исполнители, которые не побоятся крови. Некоторые, как Шеварднадзе, ушли сами, отлично зная, к чему идет дело. Других, как Рыжкова или Бакатина, Горбачев сместил сам. Даже и предполагать смешно, чтобы он чего-то "не знал", - он и был главным организатором поворота. С января 1991-го приступили к исполнению плана, причём, как водится, испытали его сначала в Литве.
      По сообщению ответственных работников ЦК КПСС (...), находящихся в Литве, 11 января с.г. в г. Вильнюсе взяты под контроль десантников здания Дома печати и ДОСААФ (в нем размещался департамент охраны края), в г. Каунасе - здание офицерских курсов. Эта операция прошла в целом без сильных столкновений. В то же время нужно отметить необъективность информации об этих событиях, которая прозвучала по радиостанции "Маяк". В частности было сообщено о бесчинствах военных и якобы имеющихся жертвах и ранениях, докладывали Горбачеву в тот же день. - В 17 часов по местному времени в ЦК КПЛ состоялась пресс-конференция, на которой заведующий идеологическим отделом ЦК т.Ермолавнчус Ю.Ю. сообщил, что в республике создан Комитет национального спасения Литвы. Этот Комитет берет на себя всю полноту власти. (...) Комитет принял обращение к народу Литвы, а также направил ультиматум Верховному Совету Литовской ССР, в котором требует немедленной реакции на обращение Президента СССР.
      Верховный Совет Литовской ССР отклонил ультиматум, назвав созданным Комитет "самозваным", не имеющим юридических оснований выступать от имени народа Литвы.
      Заметим, что ровно по той же схеме проводился и "путч" в Москве семь месяцев спустя: занятие войсками ключевых позиций, пресс-конференция, создание Комитета "со всей полнотой власти". Иначе как репетицией это не назовешь.
      Однако события в Литве вызвали невероятно бурную реакцию по всей стране, причем не только в республиках, где легко отождествляли себя с литовцами, но и в России. Люди инстинктивно поняли, что началось наступление власти против них всех. В Москве, где антикоммунистические демонстрации нарастали всю осень, сотни тысяч вышли на улицы.
      20 января c.г. с 11.00 до 14.30 проходила санкционированная Моссоветом манифеста-ция, организованная по инициативе ряда народных депутатов СССР и координационного совета движения "Демократическая Россия, - докладывали Горбачеву. - От пл. Маяков-ского колонна демонстрантов прошла по Садовому кольцу, проспекту Калинина до площади им. 50-летия Октября, на которой затем состоялся 1,5-часовой митинг.
      В манифестации приняли участие до 150 тыс. человек. Состав организаций
      и политизированных движений - традиционный. По экспертным оценкам среди присутствующих превалировали представители научной и творческой интеллигенции, лица некоренных для Москвы национальностей, а также иногородние. (...) Митинг носил ярко выраженную антипрезидентскую и антикоммунистическую направленность. Среди характерных лозунгов были следующие: "Михаил Кровавый - Нобелевский лауреат", "Горбачева и его шайку к ответу", "Президента СССР на скамью подсудимых", "Кровопролитие в Литве очередное преступление КПСС", "Червони фашисты КПСС - руки прочь от России и Балтики".
      В структуре лозунгов и выступлений из 33 основных тем антипрезидентская занимала первое место, антикоммунистическая - второе, поддержка нынешнего руководства Литвы - третье, поддержка Ельцина - четвертое. (...) Значительное место занимали требования суда над Комитетами национального спасения и отпора "реакционному курсу Горбачева и КПСС", вплоть до всероссийской политической стачки (из резолюции митинга) и вооруженного сопротивления в случае применения насилия...
      В принятой резолюции содержались требования "вывода карательных войск из Прибалтики", отставки Горбачева М.С. и Янаева Г.И., роспуска Съезда народных депутатов СССР и ВС СССР, создания российской армии, призывы к формированию на базе движения "Демократическая Россия" политической организации с ячейками в трудовых коллективах и по месту жительства.
      По нашему мнению, данную акцию следует рассматривать как подтверждение курса, взятого оппозиционными силами на изменение государственного и общественного строя, устранение с политической арены нынешнего руководства страны.
      Качественно изменяется тактика противостоящих центру и КПСС сил. Ядром консолидации демократических и национал-демократических движений республик становится ВС РСФСР во главе с Б.Н.Ельциным...
      Действительно, Ельцин и Верховный совет РСФСР как единственная работающая структура становятся центром: в феврале Ельцин воспользовался прямой передачей Центрального телевидения и призвал страну "объявить войну правительству". Обстановка подхлестывалась еще и тем, что в январе произошло резкое повышение цен. Последовала волна демонстраций и забастовок, кульминацией которой стала полумиллионная демонстрация в Москве в марте, проведенная вопреки официальному запрету Горбачева и несмотря на введенные в город войска. В конце марта забастовала вся Белоруссия - далеко не самая мятежная из всех республик.
      Если еще месяц назад в большинстве трудовых коллективов отношение к шахтерским забастовкам было сдержанным, то в последние дни поддержка их действий повсеместно усилилась, - докладывали Горбачеву. - На примере событий в Белоруссии видно, что экономические требования, выдвигаемые трудящимися под воздействием оппозиционных сил, перерастают в политические, связанные, прежде всего, с выражением недоверия центральным органам власти и КПСС.
      Забеспокоились официальные советские профсоюзы, поскольку "трудящиеся все чаще поддерживают не профсоюзы, а стихийно образуемые стачечные комитеты". Чтобы хоть как-то восстановить свой авторитет, даже они решили провести однодневную забастовку, в которой, однако, приняло участие 50 миллионов человек!
      Словом, чтобы как-то сбить волну, планы введения военного положения, видимо, отложили, а с прибалтийскими республиками начали "переговоры". Одновременно и Ельцин пошел на переговоры с Горбачевым, закончившиеся "Ново-Огаревским соглашением", Наступило затишье, как бы перемирие, которое, однако, никак не могло продолжаться долго: ни одна проблема по существу решена не была, а республики упорно отказывались подписывать какое-либо новое "союзное соглашение". Контроль над страной восстановлен не был, а кризису и конца не предвиделось. Возвращение к сценарию военного положения было неизбежно, но даже предположить, что от Горбачева что-то скрывали его подручные, невозможно. А уж осуществлять такой широкомасштабный "заговор", как "путч" 19 августа, без его ведома - и подавно. Без его санкции ни один орган власти, ни одно воинское подразделение или подразделение КГБ действовать не могло. Между прочим, это и погубило его замысел, его спектакль "путча" в августе, когда его подручным приходилось осуществлять сценарий ввода военного положения якобы без его санкции: ни один командир не соглашался действовать без непосредственного приказа Горбачева. Каждый отлично понимал, что без такого приказа их действия станут государственной изменой, за которую их же и расстреляют, свалив на них всю ответственность за "путч".
      Конечно, при отсутствии документов нам остается лишь гадать, какими соображениями руководствовался Горбачев, придумав такой невероятный трюк, как "заговор" против самого себя. А в том, что это было именно так, убеждают меня все детали столь странного "заговора", тщательно скопированного с известного сценария снятия Хрущева в 1964 году и построенного на дезинформации о "борьбе реформаторов и консерваторов" в политбюро. Вспомним: эта дезинформация, упорно распространявшаяся все время правления Горбачева, была основой его успеха на Западе. Даже самые ярые антикоммунисты (Рейган, Тэтчер) клюнули на эту "дезу", постоянно "спасая" Горбачева от мистических "консерваторов", а уж просоветские силы сделали из нее законную основу для перекачки миллиардов долларов в казну Кремля. Что же могло быть более логичным, чем использование того же трюка для введения военного положения? Оказавшись на краю пропасти, Кремль разыграл тот самый сценарий, которым семь лет пугали и Запад, и Восток: сценарий "заговора консерваторов" и смещения Горбачева, позволявший в то же время "успокоить" страну самыми жестокими средствами. А Горбачев триумфально вернулся бы месяца через три, милостиво "смягчил" бы некоторые крутые меры своих подручных и возобновил бы умеренную "перестройку" при полном восторге Запада. Ручаюсь, он бы еще 30 миллиардов долларов выманил у Запада под такую развязку...
      Однако, как и в сценарии "бархатной революции", кремлевские стратеги, при всей своей хитрости, не учли одного - реакции собственного народа. С ним настолько не привыкли считаться, что и не подумали, какую роль он может сыграть в затеянном спектакле. Не учли и той степени распада, в которой находились их же структуры власти. И партия уже разбегалась по "коммерческим структурам", и армейское командование не хотело стать козлом отпущения, и даже кагебешники не знали, что с ними сделают в заключительной сцене этого шоу. Никто из них не захотел платить своей жизнью за спасение сгнившего режима, а запутавшемуся в собственной лжи Горбачеву не верил уже никто, кроме Запада.
      Любопытно, что, столкнувшись с массовым неповиновением страны, так называемые "путчисты" растерялись и... побежали к Горбачеву в Крым, видимо, просить его выйти из тени и возглавить поворот к военному положению. Хорош "заговор", не правда ли, когда "заговорщики" бегут к своей "жертве" за советом и покровительством? Так и видишь их, уговаривающих Горбачева:
      - Михаил Сергеевич, без вас ничего не получается. Армия отказывается двигаться без приказа главнокомандующего, а народ столпился вокруг Белого дома, без кровопролития их не рассеять. Вся надежда на вас...
      Естественно, он теперь это отрицает, и столь же естественно "путчисты" - попросту говоря, все руководство страны - утверждают, что действовали по его приказу. Кто из них прав, кто нет, можно лишь гадать. Разобраться в их лжи невозможно без независимого, объективного и беспристрастного суда, которого так и не было. Бесспорно одно: вся подготовка к введению военного положения была произведена под его непосредственным руководством. Заколебался ли он в последний момент, как в свое время Ярузельский, или действительно затеял всю эту дьявольскую игру, чтобы выглядеть "красивее" в глазах мира, вернувшись из Крыма этаким примирителем в уже контролируемую его подручными страну, - остается неизвестным до сих пор.
      Да в сущности это ведь и не так важно: трех дней и ночей всеобщего неповиновения вполне хватило для окончательного краха режима. С провалом "путча" КПСС была запрещена, здание ЦК опечатано, а опьяненные моментом свободы толпы бродили по Москве и снимали памятники вождей. Но, как бы ни пьянил толпу этот момент свободы, он не был революцией. Лишенная стержня, страна просто распалась на составные части, контролируемые своими партийными мафиями. "Новая" политическая элита, всплывшая на поверхность, оказалась старой номенклатурой, вовремя приспособившейся к новым условиям. И никаких радикальных изменений этой "элите" уже не было нужно, как не нужна ей и старая идеология, ибо в ее руках остались и "коммерческие структуры", и собственность, и фиктивные партии, и средства информации, и международные связи со старыми "друзьями". Наступила эра "теневой власти", когда уже невозможно определить, кто за кем стоит да кто кому служит. Эра "клептократии", из которой России, боюсь, уже не выбраться.
      Только Горбачев, вернувшись в Москву, все твердил об обновлении социализма, о новой роли уже исчезнувшей КПСС, о новом "союзном договоре" уже несуществующих республик...
      9. "I am not naive, you know..."
      Легко понять как восторги "левых" по поводу "перестройки", так и их радость по поводу несостоявшейся революции - для них с самого начала не было альтернативы "детанту", а сохранение у власти партийной "элиты" при видимости демократии вполне соответствовало их желаниям. Только такой вариант и мог прикрыть их соучастие в преступлениях режима, при котором режим не оказывался бы преступным или, в крайнем случае, выглядел бы "исправившимся". В этом смысле Горбачев был для них находкой - если бы он не существовал, его следовало бы выдумать.
      В сущности, так оно и было: "реформатора", "либерала", "демократа" Горбачева выдумала западная левая "элита" с подачи советской дезинформации. Вспомним: тот же самый образ "либерала" и "реформатора" начали уже было создавать Андропову, когда он пришел к власти в 1983 году; но Андропову не повезло со здоровьем, и он умер, не получив Нобелевской премии мира. Горбачев просто был моложе и здоровее своего учителя и покровителя - в этом все их отличие. Окажись у Андропова здоровые почки, быть бы ему кумиром прогрессивного человечества, а весь мир, затаив дыхание, следил бы за его "мужественной борьбой с консерваторами" в политбюро. Его, а не Горбачева, провозгласил бы журнал "Тайм" человеком десятилетия, "Коперником, Дарвином и Фрейдом коммунизма в одном лице", и толпы западных баранов восторженно блеяли бы: "Юрий! Юрий!" - вместо: "Горби! Горби!"
      В сущности, какая разница - Горбачев или Лигачев, Андропов или Черненко? Дело ведь не в способностях советских вождей, а в наличии мощных сил "мира, прогресса и социализма" на Западе, для которых "выживание идеи социализма" было вопросом выживания их самих. Благодаря им мир и погрузился в "посттоталитарный" абсурд вместо выздоровления от коммунистической чумы. Пока они дружно спасали своего кумира от его собственного народа, никакая настоящая, "неконтролируемая" оппозиция, способная сместить номенклатуру и стабилизировать положение, сформироваться не могла. Не нашлось сил у обезглавленного, задуренного "гласностью" народа противостоять мнению всего мира "Мнение Запада" стало для него абсолютным и единственным критерием правды в то смутное время фантастической лжи. И откуда ему было знать, что и это "мнение" подтасовано идейными братьями их тюремщиков? При отсутствии политического опыта - где ж им было понять, что промедление смерти подобно: спасать надо или страну, или чужую "идею", а затянувшаяся агония режима сделает выздоровление страны почти невозможным. Семь лет, потерянные на партийную перестройку да на "поддержку Горбачева", - ох, как потом аукнутся!
      Однако успех "гласности и перестройки" никогда не был бы столь полным, а эффект их - столь катастрофичным для всего мира, если бы всеобщая эйфория не парализовала и консервативные круги Запада. Понять причины этого паралича гораздо труднее, тем более что к целому ряду ведущих консервативных политиков выражение "паралич" вряд ли подходит. Мы все помним, что одним из наиболее ранних и последовательных сторонников Горбачева была, например, Маргарет Тэтчер, объявившая его человеком, с которым она "может делать бизнес", еще до его прихода к власти. Спрашивается, неужели политик такого класса, да еще посвятивший свою жизнь борьбе с социализмом в своей стране, не видел той простой истины, что ее новый друг делает ровно противоположное? Или хотя бы того, что генеральный секретарь ЦК КПСС - не царь, а коммунистический режим - не монархия и, стало быть, каковы бы ни были его личные наклонности, "бизнес" придется делать не с ним, а со всем коммунистическим режимом?
      Между тем, это не было оговоркой со стороны г-жи Тэтчер. Ее лояльность лично Горбачеву заставляла ее впоследствии говорить и делать удивительные вещи. Помню, я ушам своим не поверил, услышав в 1988 году ее выступление по Би-Би-Си, транслировавшееся напрямую в СССР. Как раз только-только отменили глушение, и вот советские люди, и без того уже напрочь замороченные "гласностью", услышали из уст "самой популярной женщины в СССР" о том, что "отход от старомодной формы коммунизма (...) это историческая перемена". И в чем же эти исторические перемены видела легендарная "железная леди"' А вот недавняя партийная конференция в Москве была, оказывается, "веха в истории свободы слова", потому что "те, кто выступал с трибуны, уже не всегда говорили "по бумажке", а иногда непосредственно высказывали то, что чувствовали".
      Более того, словно не помня о существовании советской "империи зла", она буквально призывала различные народы СССР оставаться "лояльными к Советскому Союзу как нации народностей", удовольствоваться некоторой культурной и религиозной автономией, как это делают различные племена в Нигерии. И это говорилось в то время, как уже шло наступление на суверенитет прибалтийских республик, включения которых в состав СССР ни Британия, ни США никогда не признавали.
      Увы, Тэтчер не была исключением. Даже президент США Рональд Рейган, человек, для которого имя Ленина было всю жизнь анафемой, не преминул похвалить Горбачева за "возвращение на ленинские пути". И тоже в радиовыступлении, передававшемся на СССР. А уж его преемник Джордж Буш со своим госсекретарем Джимом Бейкером перещеголяли всех, до последнего дня сопротивляясь неизбежному распаду СССР.
      "Да, я думаю, что могу верить Горбачеву, - заявлял Джордж Буш журналу "Тайм" как раз тогда, когда Горбачев уже начал терять контроль, окончательно запутавшись в собственной лжи. - Взглянув ему в глаза, я оценил его по достоинству... Этот глубоко убежден в том, что делает. У него есть политическое чутье...".
      Примечательно, что сама эта фраза совершенно алогична: ведь если ваш оппонент действительно "глубоко убежден в том, что делает", то из этого вовсе не следует, что ему можно доверять. В конце концов, и Гитлер был "глубоко убежден в том, что делает". Но даже и мысли о том, что их цели противоположны, не приходило в голову Джорджу Бушу. Не удивительно, что при такой прозорливости президента США их встреча в верхах на Мальте сильно напоминала вторую Ялту: во всяком случае, после нее госдепартамент США неизменно расценивал растущее давление СССР на Прибалтику как "внутреннее дело СССР". И даже за два месяца до распада Союза, будучи с визитом в Киеве, Буш уговаривал Украину не отделяться.
      Насколько администрация Буша не понимала советской игры в Европе, видно хотя бы из ее позиции в вопросе о воссоединении Германии. Так, поспешивший в Берлин сразу после падения стены госсекретарь Бейкер расценил это событие как демонстрацию Горбачевым "необыкновенного реализма. И президенту Горбачеву надо воздать должное, так как он первым из советских руководителей имел смелость и прозорливость позволить отменить политику репрессий в Восточной Европе".
      И, видимо, в благодарность за это, главной заботой Бейкера было уважить "законную озабоченность" своего восточного партнера - всячески замедлить процесс воссоединения.
      "...в интересах общей стабильности в Европе движение к воссоединению должно носить мирный характер, оно должно быть постепенным, осуществляясь шаг за шагом".
      Предложенный им план был полной катастрофой, ибо полностью соответствовал советской схеме создания "общеевропейского дома": сначала предполагалось укрепить Европейское Сообщество, Хельсинский процесс, продвинуть дальнейшую интеграцию Европы. Все это, разумеется, не торопясь, "шаг за шагом", в расчете на годы.
      "И с возникновением этих перемен, по мере того как будет преодолеваться раздробленность Европы, постепенно произойдет и воссоединение Германии и Берлина в условиях мира и свободы".
      Более того, даже не проконсультировавшись с Бонном, он кинулся в Восточную Германию на встречу с новыми марионетками Кремля, чтобы "объявить о намерении США попытаться поднять авторитет политического руководства Восточной Германии и предупредить появление политического вакуума, который мог бы вызвать бурное стремление к воссоединению". И это - в январе 1990-го, т.е. незадолго до выборов в ГДР, фактически решивших ключевой вопрос: на советских условиях объединится Германия или на западных. По счастью, восточные немцы были менее "терпеливы" и более разумны: отлично понимая, с чем имеют дело, они взяли да и проголосовали за немедленное воссоединение, невзирая на Бейкера и на давление всего мира.
      Говорю - по счастью, ибо иначе жить бы нам всем теперь в единой социалистической Европе под диктатом Москвы, служить "промышленной базой мирового социализма". По крайней мере - до полного краха СССР. Да ведь и все развитие событий могло пойти иначе, если бы этот гамбит удался Горбачеву: и в самом СССР процесс распада мог существенно замедлиться, опираясь на "стабилизацию" в Европе и перекачку из нее средств. Спрашивается: почему же Запад, США со своей вроде бы консервативной, даже антикоммунистической администрацией так жаждали этой "стабилизации", а попросту сказать спасения советского режима?
      Допустим, Бейкер был неграмотный, напыщенный, самовлюбленный дурак, мечтавший о каких-то глобальных структурах "от Ванкувера до Владивостока", зодчим которых он станет ("доктрина Бейкера"). Помню, на одной конференции я даже предложил ввести единицу измерения политической безмозглости - "один бейкер" (рядовой "человек с улицы" измерялся бы в "миллибейкерах"). Он даже в разгар кровавого советского шоу в Бухаресте на Рождество 1989 года заявил, что отнесется "с пониманием, если СССР введет свои войска в Румынию, чтобы помочь восставшим противникам Чаушеску". А новую, просоветскую политику США после встречи в верхах на Мальте он объяснял тем, что "Советский Союз изменил свою позицию, отойдя от политики подавления и диктата к политике демократии и перемен". Это говорилось в тот момент, когда советская армия громила демократическую оппозицию в Баку, положив там несколько сот человек (к чему Бейкер тоже отнесся "с пониманием"). Но ведь Бейкер был не одни, а простой глупостью это не объяснишь. В том-то и трагедия, что такую же безмозглую позицию занимали тогда практически все западные правительства, в том числе и консервативные.
      И правда, даже Рональд Рейган, столь успешно начавши экономическую войну против СССР, практически свернул ее во второй срок своего президентства, особенно с 1987 года. Словно не веря собственному успеху, и Рейган, и Тэтчер принялись играть в несвойственные им игры "поддержки реформаторов" в Кремле, даже не задаваясь вопросом - откуда они там взялись? Сами собой отпали ограничения на утечку технологии, на займы и кредиты. К концу 1987 года OECD отмечала: "в настоящее время ежемесячный долг СССР достиг 700 млн. долларов", а общий долг советского блока вырос с 1984 года на 55%.
      "Как это ни удивительно, по мере возрастания долга условия его выплаты становятся мягче (...) средний процент выплаты долга Советским Союзом упал с 1 до 0,15 пункта выше лимита Либора. Бразилия выплачивает не меньше 0,75 пункта выше лимита Либора".
      Президент Буш и его администрация лишь продолжили эту тенденцию "сползания в детант", доведя ее до логического абсурда, когда Горбачева уже "спасали" от народа: от шахтеров, от демонстраций демократической оппозиции, от порабощенных коммунизмом наций, требовавших своей независимости. Как и войну в Персидском заливе, "холодную войну" прекратили чуть раньше, чем требовалось для победы, оставив всех нас в худшем из возможных вариантов: и злодейский режим недобит, и страна разрушена, а у деморализованного народа уже нет сил, чтобы завершить недоделанное. Да в чем-то и еще хуже - по крайней мере, курдам не приходится выслушивать сказок о спасителе человечества Саддаме Хусейне, а этому последнему все-таки не додумались дать Нобелевскую премию мира...
      Так что же произошло с нашими бывшими союзниками по борьбе с "детантом", с убежденными, казалось бы, антикоммунистами? Новинка кампании "гласности и перестройки" заключалась в том, что партия, которая 70 лет строила свою власть на основе коммунистической догмы, спасала теперь эту власть, демонстрируя "антикоммунизм". Это и было рассчитано на антикоммунистов, которым Кремль как бы предлагал на заказ любые изменения. Запад же ломал голову: что бы еще такое от них потребовать?
      "Пусть сперва выпустят Сахарова, освободят политзаключенных, тогда и поговорим".