Нежное предательство

Одри в ужасе замерла, слушая его рассказ, прерываемый рыданиями.

– Он продолжал вырывать у меня оружие, даже не глядя мне в лицо. Мой палец оказался на спусковом крючке, курок был взведен еще рань­ше. И винтовка выстрелила. Я никогда не забуду его глаза в этот момент. В то же мгновение мы узнали друг друга… Прежде чем упасть, он успел назвать меня по имени…

Ли поднялся, утирая слезы рукавом рубашки. – Волосы у него отросли почти до плеч… он отрастил бородку, был грязный, худой, оборван­ный… Я понял, что это он… слишком поздно. Если бы я только знал… то мог бы освободить его… отправить домой! У меня было достаточно власти… если бы я знал… что он среди этих пленных… если бы я узнал его на секунду рань­ше…

Ли прерывисто вздохнул и отошел к окну.

– Знаешь, что Джой сказал? – он снова обернулся и посмотрел на Одри. – «Какая стран­ная у нас встреча, Ли!» – Он глубоко дышал, чтобы справиться с чувствами. – Он шутил, даже умирая. Это был прежний Джой. Просил меня позаботиться о тебе вместо него. Взял с меня слово, что я найду тебя. Сказал, что ты все равно будешь любить меня, даже если обо всем узнаешь. Хотел, чтобы мы были вместе, Одри. Джой хотел этого больше всего на свете. Мечтал о том, чтобы ты была счастлива. Ты хочешь знать его послед­ние слова? – О Боже, как трудно было смотреть на ее лицо, искаженное болью. Ли разбередил ее старую рану, но все уже было сделано. – Он сказал: «Я прощаю тебя, Ли. Я прощаю тебя!» Он сказал, что не считает меня виноватым.

Ли подошел ближе, стал перед ней, судорожно сжав кулаки, по щекам катились слезы.

– Действительно, Одри. Я не хотел его смерти, это не моя вина, Одри. Я не знал, что это он! Но я знаю другое, что убил много других Джоев в этой войне! Я знал, что однажды найду тебя и расскажу все, потому что не мог бы жить с такой болью в душе. Чтобы забыть о нем, я начал пить. Пил и пил, чтобы ничего не помнить. Продолжал воевать, закончил службу, потому что был хоро­шим солдатом! Даже получил повышение, но все время внутренне сходил с ума!

Одри молчала, не поднимая глаз, она словно оцепенела. Почему она ничего не говорит? Почему не кричит на него? Почему не набросилась на него с кулаками?

– Я держал его на руках, умоляя не умирать… но выстрел был произведен с очень близкого рас­стояния. Я понимал, что он не выживет. Возмож­но, это прозвучит кощунственно, тем более из уст человека, убившего его… но, по крайней мере, он умер на руках того, кто его любил… и кто его любил. А ты хорошо знаешь, что я очень любил этого мальчика, Одри! Ты знаешь, что я никогда бы не позволил такому случиться, если бы узнал его. Я лучше позволил бы ему застре­лить себя из этой чертовой винтовки! В течение нескольких недель я был близок к тому, чтобы застрелиться.

Наконец Одри быстро взглянула на него, но он ничего не сумел прочесть в ее мимолетном взгля­де. Она снова молча отвернулась.

– Я сам выкопал ему могилу, помолился над ним, поставил крест. Просидел возле него всю ночь, пил всю ночь, пока не потерял сознание у могилы. Если бы не ранение и не мое бессозна­тельное состояние в течение долгого времени, то, должно быть, я допился бы до собственной смер­ти. Когда я выздоровел, то решил навсегда отка­заться от виски, если хочу снова окрепнуть, иметь ясную голову и разыскать тебя. Я понял, что виски только на время притупляет боль, Одри. Но она никуда не исчезает. Я могу сказать это тебе точно, потому что боль, которую я испытывал и испытываю, гораздо сильнее физических страда­ний.

Одри сидела, закрыв глаза, слезы беззвучно катились по лицу.

– Мне это хорошо известно, – тихо сказала она.

Ли нервно пригладил ладонями волосы, напра­вился за курткой, не спеша оделся.

– Я нашел у него письмо… которое он начал, но не успел закончить. Я решил, что тебе будет важно получить его последнее послание… Поэто­му и отправил. Он очень гордился тем, что дослу­жился до капрала, что его считали хорошим снай­пером. Несмотря ни на что, думаю, он умер гораздо более счастливым, чем был раньше. Он нашел то, в чем смог проявить себя и очень гордился собой. Он сумел даже умереть героиче­ски… он простил меня, потому что знал, как я нуждаюсь в его прощении. Его последние слова и беспокойство были о тебе, – Ли взял со спинки стула шляпу. – Но я нуждаюсь в прощении другого человека больше, чем в прощении Джоя. И ты понимаешь, о чем я говорю.

Одри взглянула на него, слезы все еще продол­жали катиться по щекам.

– Ты… должен был сказать мне… раньше. Ли вытер слезы и надел шляпу.

– Я много чего должен был делать все эти годы, Одри. То же самое можно сказать и о тебе. Хочу только добавить, что мои чувства к тебе не изменились. Я не знаю, зачем Богу было нужно направить его в мою сторону? Почему он сделал так, чтобы именно я его убил? Мне встречались тысячи солдат-конфедератов по всему Югу и шан­сы встретить Джоя были ничтожно малы. Может быть, Богу было угодно, чтобы он умер быстро, а не медленно догнивал в этих ужасных лагерях для пленных. Ты не знаешь, Одри… Ты не пред­ставляешь, что такое эти лагеря. Было бы ужасно, если бы Джой попал туда. Тысячу раз в ночных кошмарах мне снова и снова приходилось все переживать заново. Я слышал выстрел… видел его глаза. Он снова и снова называл – меня по имени. И все одновременно. То мгновение посто­янно преследует и мучает меня. Я не собирался в него стрелять. Даже, когда еще не знал, кто он. Он был не вооружен, я никогда намеренно не убивал невинных и беззащитных людей, Одри. Я не такой человек. О Боже, ты сама должна знать обо мне все!

Она закрыла лицо руками, плечи сотрясались от рыданий.

– О Джой, – безутешно плакала Одри.

Ли встал перед ней на колени.

– Да, ты плачешь о Джое и имеешь на это полное право. Но если ты меня любишь, Одри, ты сейчас плакала бы и обо мне. Те, кто остался в живых, должны жить с тяжким грузом на сове­сти, страдать больше всего. Когда ты выплачешь свое горе, подумай о том, что я тебе сказал и о том, как сильно я тебя люблю. Или мы с тобой расстанемся, Одри. Или будем вместе всю жизнь. Мы будем счастливы настолько, насколько того заслуживаем. Я вернусь через пять-шесть дней. Либо мы вместе уедем в Денвер, либо я уеду один. Если я уеду один, то это значит, исчезну оконча­тельно. Больше я не вернусь.

Одри отчаянно посмотрела на него.

– Куда ты сейчас направляешься? – спросила она, продолжая плакать.

– В форт Рили. Я хочу помочь доставить туда пленных, поговорить с комендантом форта, убе­дить его внимательнее следить за обстановкой в этих местах. Мне лучше оставить тебя на некото­рое время, а ты все обдумаешь и взвесишь.

Одри хотелось встать, обнять его, утешить, сказать, что все будет хорошо. Она понимала, какой ужас он пережил, ведь он так любил Джоя. Но, вместе с тем, этот янки действительно убил ее брата. Какая жестокая судьба! Она смотрела на Ли и наконец-то ясно понимала, что означало трагическое выражение его глаз, которое она так часто замечала. Неожиданно она увидела в нем врага, снова врага, воплощение всего, что так долго ненавидела… ненавидела и любила с одина­ковой страстью. Она закрыла глаза и отвернулась. В следующий миг раздался стук захлопнувшейся двери. Может быть, побежать за ним? А вдруг он больше никогда не вернется?

Она повернулась, легла лицом вниз, содрогаясь от горестных рыданий. Она скорбела по Джою с новой силой, когда представила яркую картину того, как все произошло. Вдыхая, она ощущала запах Ли Джеффриза, идущий от наволочки на подушке. Сегодня она разделила постель с убийцей собственного брата. Было жутко от того, что Джой хотел их счастья. В глубине души она понимала, что смерть Джоя для Ли была ужасна также, как если бы она случайно убила мальчика. Уткнувшись в подушку она плакала, понимая, что плачет не только о Джое, а обо всех Джоях и обо всех Ли и о таких женщинах, подобных ей, жизнь которых стала совершенно иной.

Тусси вышла на крыльцо, держа на руках новорожденную девочку Лину, которой исполни­лось только четыре дня. Тусси родила малышку в тот день, когда мужчины уехали в форт Рили. С тех пор женщина еще ни разу не выходила из дома. Было приятно подышать свежим воздухом, хотя погода стояла довольно прохладная. Тусси завернула ребенка в плотное одеяло, прикрыла личико девочки. Подойдя к Одри, которая сидела в кресле и смотрела на горизонт, предложила:

– Не хочешь немножко подержать Лину?

На коленях Одри лежали потертые листы бу­маги. Тусси хорошо знала, что это текст песни, которую Одри восемь лет назад посвятила Ли Джеффризу.

Одри вздрогнула, словно очнувшись, будто она не слышала, как сестра подошла к ней, быстро собрала листки и спрятала в карман жакета.

– Да, хочу, – заставив себя улыбнуться, от­ветила она.

Тусси наклонилась и бережно положила Одри на руки крохотную девочку. Одри прижала ма­лышку к себе, приподняла край одеяла и поцело­вала темную щечку. Тусси плотно запахнулась в шаль и напомнила:

– Он скоро вернется. Может быть, сегодня. Ты поедешь с ним в Денвер? – осторожно поинтере­совалась она.

Одри глубоко вздохнула.

– Я все еще не знаю, что делать. Как ко всему относиться?

– Нет, ты все прекрасно знаешь, Одри Бреннен Поттер, – твердо и убедительно сказал Тусси. – Ты знаешь, что любишь этого человека, знаешь, что он тоже любит тебя всем сердцем. Ты никогда больше не встретишь такого человека. Он доста­точно выстрадал из-за случившегося. Не наказы­вай его еще раз, не заставляй уехать отсюда без тебя. Вы так долго были одинокими. Ты очень хорошо знаешь, что Джой хотел вашего счастья. Ради памяти Джоя ты должна выйти замуж за Ли Джеффриза, это будет самым луч­шим исходом.

Одри печально взглянула на сестру.

– Я знаю, – на глазах появились слезы. – Но боюсь, Тусси. Кажется, каждый раз, когда мы находим друг друга, снова случается что-нибудь страшное, и наше счастье рушится. Я боюсь позволить себе влюбиться снова.

Тусси принесла стул, поставила рядом и села, устало сложив руки на коленях. Заботы о малень­ком Джое, кормление новорожденного грудью после трудных родов утомили, хотя сегодня она чувствовала себя намного лучше.

– Одри, война закончилась. Больше такого никогда не случится. Ли вернется, и ты должна будешь забыть о прошлом. Тогда ты сможешь стать счастливой. Не отвергай его. Не позволяй прежней гордости возобладать над твоими чувст­вами, встать на пути. Потому что тогда вы расста­нетесь в последний раз. Твоя боль от этого станет только острее и глубже. Если Ли Джеффриз уедет сейчас без тебя, то никогда больше не вернется. Сможешь ты это пережить?

Слеза медленно скатилась по щеке Одри. Жен­щина удивилась, откуда она взялась? Она уже столько страдала, что, казалось, должна была выплакать все слезы.

– Да поможет мне, Бог. Должно быть, я не смогу жить без Ли.

– Конечно, не сможешь. Бог и так помогает тебе. Бог хочет, чтобы ты и Ли были вместе, иначе Он больше не вернет тебе его. Посмотри на эту малышку. Неужели ты не хочешь иметь своего ребенка? Тебе нужны дети, Одри, тебе нужна семья. Если ты не хочешь сделать это ради себя, сделай это ради памяти Джоя.

Одри прижала к себе девочку, коснулась губа­ми щеки маленькой Лины.

– А как же ты и Элиа? Вилена и другие? Я не могу бросить вас.

– Скоро построится железная дорога через весь Канзас в Колорадо, вот увидишь. Через не­сколько лет мы сможем навещать друг друга сколько угодно. – Тусси погладила Одри по пле­чу. – Теперь мы будем жить здесь отлично. Мы знаем, как нужно защищаться от бандитов. Они не сделают нам больше ничего плохого, а если попытаются, мы сумеем дать отпор. Ты тоже нас многому научила, Одри. Ты научила нас жить. Теперь мы сами сумеем управлять Бренненом. Ты отказалась от слишком многого, помогая нам. Теперь сделай хоть что-нибудь для себя. Поезжай в Денвер и стань женой адвоката Ли Джеффриза. Живи в прекрасном доме, который он обязательно построит для тебя. Ты рождена для той жизни, Одри. Мы будем только рады, если узнаем, что ты снова ведешь роскошную жизнь, что ты счастлива и любима, а у твоих ног резвятся дети. Я даже представляю, как ты однажды приедешь наве­стить нас. Прекрасно одетая, с сыновьями и до­черьми, красивыми и очаровательными. Может быть, у тебя родится дочь, которая сможет петь так, как пела когда-то ты. И она будет играть на фортепьяно. У тебя тоже может появиться такое же великолепное фортепьяно, какое было у мис­сис Джеффриз. Ли, конечно, обеспечит тебе хоро­шую жизнь, ты заслуживаешь этого. А мы смо­жем теперь жить самостоятельно. Мы тоже счаст­ливы. О такой жизни мы не мечтали еще несколь­ко лет назад. Не беспокойся о нас, Одри.

Одри внимательно смотрела на Тусси, вспом­нив о том потерянном времени, когда обращалась с женщиной так бессердечно и однажды незаслу­женно обидела.

– Прости меня, Тусси, за прошлое.

– Ну вот, ты же понимаешь все! То же самое с Ли. Теперь ты знаешь, что он чувствует, желая изменить прошлое, но зная, что это невозможно.

Одри улыбнулась сквозь слезы.

– Ты всегда так хорошо относилась ко мне, Тусси. Все вы относились ко мне хорошо. Я буду скучать без вас.

Тусси рассмеялась.

– Но все-таки лучше, если ты будешь скучать без нас, чем тосковать по единственному любимо­му человеку, не так ли?

Одри снова внимательно посмотрела на гори­зонт.

– Да, конечно. Мне следовало бы гореть жела­нием отомстить, но я не могу желать ему зла, Тусси. Не могу позволить ему уехать без меня. Знаю, что Джой не был бы рад, если бы я отверг­ла Ли. Да поможет мне Бог, но я люблю его. Люблю, несмотря ни на что. Как ты думаешь, это дурно?

Тусси схватила ее за руку, крепко сжала.

– Ты сама знаешь, что в любви не может быть ничего дурного. Ни единая душа так не думает.

Одри нежно прижимала к груди маленькую Лину и думала о том, как было бы прекрасно иметь собственных детей. Джой хотел, чтобы она жила, забыв о ненависти и неприязни. Она иногда сомневалась, в состоянии ли был ее брат нена­видеть кого-нибудь. Казалось, он просто был не­способен на такое чувство. Она тоже устала от ненависти, хотела любить и быть любимой. Един­ственный человек в мире мог сделать ее счастли­вой.

– Нам лучше вернуться в дом. Сегодня доволь­но прохладно. Ребенку нельзя вдыхать холодный воздух так долго, – сказала Тусси.

Одри поцеловала девочку и отдала ее матери.

– Иди в дом. Я посижу еще немножко.

Тусси проследила за взглядом Одри.

– Кажется, тебе приходится ждать этого чело­века чуть не полжизни. Не надо больше ожидать и отказывать себе во всем, Одри. Пора начинать жить заново.

Тусси ушла в дом. Одри плотнее запахнула шерстяной жакет. Холодно. Кажется, ей уже мно­го лет холодно. Было холодно даже в жаркой Луизиане. Холод поселился у нее внутри, словно зима стала постоянной спутницей ее жизни, душа заледенела с того самого лета, которое она провела в Мэпл-Шедоуз, словно больше теплое время года не приходило в ее жизнь, за исключением тех мгновений, когда Ли согревал ее в своих надеж­ных объятиях.

Прошло еще два дня, а мужчины все не возвра­щались. Одри начала волноваться, неужели с ними что-то случилось. Поездка в форт Рили, обычно, занимала шесть дней, а прошло уже восемь. Одри одолевали дурные предчувствия. На них могли напасть индейцы. Возможно, их высле­дили преступники и напали ночью, чтобы освобо­дить пленных. Бандиты вполне могли убить Ли, Элиа и других.

Она постаралась загружать себя работой, чтобы меньше тревожиться и предполагать что-то худое. С ними все будет в порядке. Одри наклонилась над розовым кустом, чтобы срезать засохшие вет­ки. Элиа приобрел розы в Абилине, и Одри с Тусси посадили кустики вокруг дома, стараясь немного оживить и украсить скудную землю. Одри хоте­лось посадить какие-нибудь деревья, но никто в Абилине не продавал саженцы.

Она принялась обрезать второй куст, и находи­лась за домом, когда услышала, как к крыльцу подъехал кто-то на лошади, потом раздался радо­стный голос Элиа, который звал Тусси. Сердце Одри забилось тревожно. Интересно, вернулся Ли или нет? Она столько времени наблюдала за доро­гой, но они приехали тогда, когда она была за домом и не заметила их приближения.

Одри быстро поднялась и пошла к задней две­ри, ведущей на кухню. Элиа обнимал и целовал Тусси. Одри отвела взгляд в сторону, мечтая, чтобы каждую ночь ее обнимали сильные и неж­ные руки любимого мужчины, чтобы не было необходимости скрываться и таиться.

– Нас захватил ужасный ураган, – рассказы­вал Элиа. – Мы два дня не могли выбраться. Здесь шел дождь?

– Нет, – ответила Тусси. – Мы так волнова­лись, Элиа. Думали, что на вас напали индейцы или те бандиты.

Элиа только рассмеялся.

– Нет, ничего не случилось. Просто пошел сильный ливень. Мы бы, конечно, выехали, но дождь шел сплошной темной стеной, ни один человек не осмеливался высунуться наружу. При­шлось пережидать, пока ливень утихнет. Мы вол­новались, как вы тут, считали, что здесь такая же погода.

– У нас все было прекрасно. А вы не встретили остальных бандитов?

Одри уже не слушала ответа Элиа. Она заметила, что кто-то подъехал к пристройке позади дома. Это был Ли. Он неторопливо спешился, повел лошадь в конюшню, даже не заметив Одри. Одри бросилась к задней двери, на ходу изумившись своей поспешности. Быстро сбежала с крыльца и помчалась к пристройке. С ним все в порядке! Он вернулся, как и обещал! Она почему-то очень боялась, что он не вернется, ведь она промолчала тогда, когда он рассказал ей о Джое. Она опасалась пона­прасну.

Одри вошла в конюшню, Ли заводил коня в стойло. Оглянувшись, он увидел ее. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Одри чувствовала, что он смотрит на нее одновременно с надеждой и отчаянием. Она изучающе рассмат­ривала его. Ли был суров и прекрасен в кожаной куртке с бахромой, в кожаной шляпе. Длинный белый шрам пересекал его щеку, еще немного и он мог бы погибнуть. С годами шрам не будет так заметен.

«Ты стоишь рядом со мной, такой высокий и сильный, у тебя голубые глаза…» – вспомнились ей слова песни, которую она написала для Ли в Коннектикуте, слова вернулись к ней с любовью и страстью, какую она испытывала к этому чело­веку в семнадцать лет. Внезапно она ощутила себя молодой, словно они находятся на пляже в Мэпл-Шедоуз.

Ли ждал, когда Одри заговорит первой, она немного запыхалась, потому что бежала сюда. Мог ли он надеяться? Она выглядела прекрасно: щеки порозовели от прохладного воздуха, рыжие волосы были собраны смешным пучком на ма­кушке. Неужели он сможет уехать от нее навсег­да? Никогда в жизни он не молился так усердно, как в эти несколько дней, молился о том, чтобы она не отвергла его.

– Мне хотелось бы провести здесь предстоя­щую зиму, – наконец заговорила она. – Уже ноябрь, наверное, опасно отправляться в путеше­ствие до наступления весны. Кроме того, я хочу быть уверенной, что Тусси и все остальные благо­получно перезимовали, ребенок у Тусси еще так мал…

– Ты хочешь сказать, что поедешь со мной в Денвер? – прервал ее Ли.

Она постаралась сдержать слезы.

– Да, если ты не передумал. Только я хочу дождаться весны. Надеюсь, что ты… останешься здесь со мной. У нас есть священник. Он может обвенчать нас. Вероятно, когда мы попадем в Денвер, то сможем обвенчаться вторично в като­лической церкви, если ты не возражаешь.

Глаза Ли затуманились.

– Ты уверена, Одри?

Слеза скатилась по ее щеке.

– Ты не убивал Джоя, Ли. Все мы убили его, допустив эту войну. Ты был прав, утверждая, что на войне погибло много Джоев, и мы все в ответе за них. Я устала от ненависти, борьбы и гордости, не позволявшей нам быть вместе столько лет. Я хочу любить и быть любимой. Я хочу…

Прежде, чем Одри успела закончить фразу, она оказалась в объятиях Ли. И почувствовала тепло, которое мог ей дать только он.

– Я люблю тебя, Одри, – простонал он. – Я не хочу больше разлучаться с тобой.

Он крепко прижал Одри к себе, ноги ее оторва­лись от земли. Она обняла его за шею и нежно поцеловала в щеку.

– Я тоже люблю тебя, Ли. Я так давно люблю тебя, Ли Джеффриз, так, как написано в моей песне… Так же, как светит солнце и дует влаж­ный и сильный ветер…

Слезы текли по его щекам, а Одри поцелуями убирала их.

– Мне необходимо услышать еще кое-что, Одри, – он поставил ее на ноги и прикоснулся ладонью к щеке, глядя в сияющие зеленые гла­за. – Джой… простил меня. Сможешь ли ты простить?

Одри потянулась к нему и вытерла слезы.

– Мне нечего тебя прощать, Ли. Но если для тебя важно услышать… Я тебя прощаю. Я не решилась бы жить с тобой всю жизнь, если бы не сумела простить тебя.

Ли обнял ее снова.

– Тогда, война… наконец закончилась.

Стылый ноябрьский ветер задувал в открытую дверь. Но теперь Одри не чувствовала холода. Она чувствовала себя защищенной, оказавшись в крепких объятиях Ли, где всегда было теплое лето. Никогда больше они не расстанутся.

От автора

Сохранились многие места знаменитых сраже­ний Гражданской войны, и их можно посетить сегодня. Они являются ярким напоминанием тя­желых времен в истории нашей страны, оставив­ших раны, которые и по сей день продолжают кровоточить.

Иногда люди задаются вопросом, действитель­но ли война закончилась или она просто приня­ла другие формы. Пока в отношениях между людьми остаются предубеждения, ненависть и нетерпимость, в Америке продолжается молчали­вая гражданская война. Надеюсь, наступит день, когда война действительно закончится навсегда.

Примечания

1

Залив– Мексиканский залив.

2

Котильон – танцевальный бал

3

Испанский мох – вьющееся растение.

4

Эйб – краткое от Авраам.

5

Роберт Э. Ли – американский генерал. Во время граждан­ской войны в США – главнокомандующий армии южан. Одер­жал ряд побед, но был разбит при Геттисберге (1863), в 1865 – капитулировал.

6

Зуавы – вид легкой пехоты.

7

Равнины – Великие Равнины.