Четвертый вектор триады

— Это моя мама!

— Чудесно. Потрясающе красивая женщина!

Алекс выволок в коридор пленника и удивленно замер, взирая на Кару Ондр.

— Только необходимость держать нашего проводника, мадам, мешает мне попросить у Вас руку для поцелуя! — обратился он к ней.

Кара улыбнулась усталой, но по-прежнему обворожительной улыбкой:

— Я верю вам, молодой человек! Сын, с тобой все в порядке?

— Да, мама! Лу, ты цела?

— Относительно, Заз. Так, три оплеухи и пять затрещин. Они не успели приступить по-настоящему!

— Давайте поговорим позже! — вмешался Алекс. — Этот мозгляк пискнул, что нам нужно назад, в верхний зал.

— Значит, назад! — резюмировал Ал. — Удвойте осторожность — гвины скоро опомнятся!

У лестницы они натолкнулись на Олега и бритоголового молодого мужчину в желтом балахоне. На пролет ниже со стрелой на тетиве стояла Ви.

— Вы вовремя! У меня осталась последняя стрела! — подала она голос.

— Поднимайся, мэлл, нам снова нужно в зал! — Ал перебросил меч в левую руку и протянул правую незнакомцу: — Айя, Сан!

— Мы знакомы? — сдержанно улыбнулся тот, отвечая на рукопожатие.

— Почти! Потом я объясню подробнее! Летта и Делон наверху, с Эйбом? Поднимаемся!

— Ты поразительно осведомлен, Ал! — с легким сожалением в голосе проронил Олег. — А я-то надеялся вас удивить!

— Смотри на Ксану, и твои надежды оправдаются на двести процентов!

Переступив порог зала, Ксана действительно была поражена. Огромный дракон занимал добрую половину пространства. Он уже проломил куполообразный потолок и периодически высовывал голову наверх, озираясь по сторонам.

А еще рядом с драконом была девушка. Минуту назад на лестнице два имени из трех показались Ксане знакомыми. Сейчас она узнала светловолосую амазонку из воспоминаний Олега.

— Ты Летта? — спросила принцесса, смущаясь непонятно почему.

— Да! А ты — Ксана. Я видела тебя во время Мысленного Поиска!

— Девочки, потом, все потом! — Олег проскочил мимо них, помогая Алексу тащить пленного.

Девушки проводили его почти одинаковыми взглядами. Через мгновение они снова встретились глазами и Ксана, покраснев, заговорила взволнованной скороговоркой:

— Он мне все рассказал, я совсем не сержусь на тебя, и я бы хотела, чтобы ты стала моей подругой!

— Буду рада! У меня было совсем мало подруг! — грустно улыбнулась амазонка. — Пойдем, все уже там, у лестницы!

Девушки подбежали к своим как раз вовремя, чтобы услышать слова Делона:

— Эйб в эти коридоры не пролезет!

— Разворотит крышу над Порталом, и всего-то делов! — Олег был, как всегда, оптимистичен. — Мы вам из нужной комнаты рукой помашем! Кстати, кто-нибудь различает мысли другого? Я — только обрывки! Тут, видимо, что-то с пространством — свойства другие. И воздух какой-то горький и плотный. У меня легкие горят.

— Не у тебя одного, Олег. — Ал был серьезен. — Нам всем здесь не сделать больше двух-трех тысяч вдохов. Хуже всех Эйбу. У него в Подмирье обратное перерождение начинается. Полчаса у нас в запасе, от силы час. А с крышей ты прав. Поспешим, друзья! Я, признаться, удивлен, что нас почти оставили в покое! Видимо, боятся дракона и готовят встречу около Врат!

Ал, Олег и Алекс вышли на лестницу и начали спускаться по ступеням.

— Все войска на подавлении бунта Спецкоманды! — подал голос пленный чиновник.

— Тогда это надолго! — гордо отчеканила Кара Ондр. — Пойдемте, господа! Мне совсем опротивел местный климат!

— Мам, а как же отец? — Зазрак уже почти не опирался на плечо Хармы.

— Крепись, сын! Час назад я почувствовала, что он убит. Уже ничего нельзя сделать!

— Пойдем, Заз! — взволнованная известием, Харма потянула друга за собой. — Все уже внизу! Слышишь, мечи звенят?

Когда они сбежали по ступеням, в коридоре шел ожесточенный бой. Видимо, тайнисты предвидели, куда направятся гости, и поперек коридора навалили баррикаду из мебели и выломанных дверей. Баррикаду защищали сильники в шлемах и доспехах. Их мечи были короче эльфийских, но численный перевес уравнивал шансы.

— Их там тьма-тьмущая, — подбежал к гвинам запыхавшийся Олег. — Сидят за «городушкой» и ждут, пока мы начнем задыхаться! Пойду натравлю на них Эйба с Делоном. Пусть всю крышу с этого крыла снимают!

Задумчиво глядя ему вслед, Кара Ондр проговорила:

— Как все-таки они красивы, да, Харма?

— Зазрак не хуже! — надула губки девушка. — И вообще, я еще не привыкла видеть мужчин без рогов!

— Привыкай! На этот раз из Питательного Слоя вам некуда будет возвращаться! Сын, ты готов остаться ТАМ?

— Да, мама! Но я хотел бы, чтобы и ты была с нами!

— Я попытаюсь. Но все не так просто. Ты слышал, Верхние не могут жить здесь. У них горят легкие. Тайнисты пытались создать для них искусственную воздушную среду. Безуспешно. Через двое суток руконогие иссыхают и превращаются в мумии. Ты, наверное, уже понял: мы у них тоже не можем гостить подолгу. Проверено: через четыре-пять дней слепнут глаза, тело начинает распухать и гноиться. Потом наступает мучительная смерть…

— А что же ты имела в виду, когда предлагала мне остаться там?

— Есть способ. Почти нереальный, сказочный. Можно Переплавить Себя.

— Как Золотой Дракон?

— Ты знаешь эту историю?

— Ты сама рассказала мне ее пять или шесть зеленых циклов назад.

— Сама удивляюсь, как я была неосторожна! И все же сейчас можно констатировать, что риск был оправдан. Ты стал таким, каким я хотела. Кстати, Эйб — потомок Взошедшего на Небо. Я слышала, в Теллусе есть целый народ, почитающий Золотого Дракона как своего Народоводителя. Ну, наконец-то! Слышите, сильники завизжали? Конец их обороне!

— Госпожа Ондр, Вы не рассказали самого главного!

— Зови меня мамой, девочка! Мне это будет очень приятно! Я всегда хотела после сына родить дочку, но Провидению было угодно подарить мне ее вот так, через Зазрака.

— Хорошо, госпожа Ондр, я постараюсь! Но что же все-таки с Переплавлением?

— Когда настанет срок, дочка, ты все узнаешь. Вот наши друзья и пробились через «городушку». Пойдемте! Солнце ждет нас!

Кабинет Мер Тволы

— Где рарруги? Где они, Хитр Унн, лучары вас задери!

— Они не желают ввязываться, Ваша Самость! Им принесли депешу от генерала Ондра! Вот копия!

— Что там? Только коротко!

— Он призывает всех объединиться против нас: дескать, тайнисты устроили переворот и держат в заложниках Великого Гвина!

— Гонец из Дворца не вернулся? Телефоны опять не работают!

— Гонца во дворец не пустили. Гвардия держит нейтралитет. Говорят, Великий закрылся в своих покоях. Не уверен. Думаю, его держит в заложниках как раз генерал Ондр!

— Как некстати мы затеяли эту разборку с Ондром! Это все ты: «Отрапортуем сразу по двум делам! И предсмертников и предателей на одном блюде Его Превосхосамости поднесем!» И что теперь? Он с минуты на минуту пожалует, а у нас на крыше сидит дракон и черепицу на три квартала расшвыривает!

— Вот бы Его Превосхосамость лично дракона кончить изволил! По слухам, он того золотого предателя ух как ненавидит!

— То не твоего ума дело! И не моего тоже! Сам знаешь, не может Его Превосхосамость к нам по часам подниматься. Несоответствие времен, забодай меня гроза! Врата хоть отключили?

— А как же. Как только змей из Воронки попер, так я сразу смекнул, откуда хвост растет! Но Вы же знаете! После отключения аппаратуры Врата не сразу гаснут. Законы физики, эйнджел их забери! Все равно уйдут, проходимцы!

— Еще одного гонца к рарругам! Наплетите им, что дракон их лаял! Мол, мозгляки, мол, уроды, мол, не достойны крылья носить, мол, он их одной задней левой! Придумай чего похлеще, сметливец ты наш. Схарчат они гонца — ну и эйнджел с ним! Лишь бы на дракона навалились. Струм тут прибегал, говорит, стрелы у гостей кончились! Даже ежели они Наверх вырвутся, им до гор без дракона и лошадей не добраться! Я загодя приказ дал: у всех Врат ударные отряды орков собраны! Так что главная наша проблема — дракон!

—Я всегда говорил, что Вы — гений, Ваша Самость! Бегу! Я про рарругов щас такое заверну, что они не только гонца схарчат, но и все крыши на пути к нам пообглодают!

Двумя этажами выше

Делон снял с шеи амулет из зеленого камня и протянул его Алу.

— Это ничем не сможет нам помочь?

— Нефрит?!! Хэннэт, оторно![16] Ребята! Все, кто чувствует в себе силы, помогите мне перенастроить Врата! Наверху нас определенно ждут. И к тому же без лошадей мы до гор и за неделю не доберемся! А Эйб, выйдя отсюда, должен будет дня три отлеживаться на солнце! Поэтому перенастраиваем Портал прямо на Нефритовую пещеру. Вот по этому камешку. Пещера большая, мы все, включая Эйба, в ней поместимся. Образ пещеры будем строить мы с Ви, а вы держите поле! Предупреждаю! Нефритовая пещера — место волшебное, магическое. Мало кто легко переносит Переступание Порога. Возможны всякие неожиданности. Соберите все свое мужество. Что бы ни случилось, верьте в лучшее! Ну, все готовы?

Слог 43

КАЗНЬ

Главная площадь Столицы Диабемского королевства

Вечер

Ранние осенние сумерки быстро сгущались над Королевской Площадью.

Огромная толпа, запрудившая все прилегающие улицы, ворочалась и дышала одной десятитысячной пастью. Гул голосов висел над городом, как мрачная увертюра к дьявольскому концерту, и крики юродивых и нищих оттеняли басовое гудение растревоженного улья.

Над площадью разливались и клокотали тошнотворная жажда крови и трусливое наслаждение собственной непричастностью к предстоящему действу.

А еще над городом висел страх.

За последние два дня несколько горожан были поражены непонятным недугом, от которого по телу идут зеленовато-желтые язвы. Никто еще не умер, но предчувствие страшного овладело людьми. Рассудок подсказывал избегать скопления людей, но страх и любопытство выгнали всех из продрогших домов, и они стояли, прижимаясь друг к другу дрожащими плечами, с трудом втягивая воздух через платки, прикрывающие испуганные лица.

Внизу, под королевским балконом, затрубили фанфары, и рота гвардейцев с длинными факелами начала прокладывать дорогу к эшафоту.

Народ задвигался, загалдел. Мальчишки, повисшие на столбах и карнизах, оглушительно засвистели.

— Везут! Ведьму везут! — покатилась по площади волна острого, больного любопытства.

Из ворот цитадели медленно показалась грязная скрипучая телега, запряженная полудохлой черно-серой клячей. На ворохе гнилой соломы сидела ведьма, и чехол из мешковины, скрывающий ее фигуру, неприятно контрастировал с правильными чертами лица и ясными, блестящими в свете факелов глазами. Сажа, покрывающая ее щеки, и мусор, застрявший в распущенных волосах, не смогли скрыть молодости и красоты девушки.

— Ведьма! Ведьма! — гуляло по толпе. Тысячи ненавидящих глаз впились в приговоренную, и она сникла в этой гнетущей атмосфере всеобщего зверства.

«Виолка, не бойся, мы здесь, мы попытаемся спасти тебя!» — Ксана постаралась вложить в свои мысли максимум энергии. И не почувствовала отклика. Волна угасла в озверевшем воздухе, как гаснет крик в стянутом петлей горле.

Ксана вцепилась в подлокотники побелевшими пальцами. «Что же делать? Как предупредить ее? Господи! Как же это страшно: приближаться к смерти в грязной разбитой телеге, под воплями и плевками осатаневшей толпы! Как это страшно: приближаться к смерти! И, что бы там ни говорили мудрые старцы из сатвийских храмов, страх перед смертью — непобедимое чувство. Хорошо им, дожившим до преклонных лет, рассуждать о переходе в иной мир, о вступлении в царство Божие… А чье же тогда царство здесь? Мир, в котором тысячи тысяч людей влачат свое тело от пищи к постели и обратно с перерывами на однообразные медитации над дырой в отхожем месте?»

И, словно в ответ на ее мысли, над площадью вдруг разнеслось леденящее душу уханье. Толпа зашевелилась, задвигалась. Пронзительно завизжала какая-то женщина, но страшное эхо стихло, и все снова повернулись к эшафоту.

Ксана поискала глазами Алекса, но где было разглядеть его черный плащ среди сотен таких же мокрых и мрачных одеяний? Толпа, напуганная потусторонним хохотом, надвинулась на телегу. Скрюченные пальцы тянулись к Виоле, и Ксана вдруг почувствовала, что еще минута, и никакого аутодафе не будет. «Они просто разорвут ее на куски», — с ужасом поняла принцесса. Тоска и боль сжали сердце девушки, и она вдруг потеряла себя, увлекаемая мрачным водоворотом отчаяния и страха…

И внезапно услышала Виолу. Мысли были слабыми, путаными и горькими.

«Что же это такое происходит? Я совсем без сил… Даже простейшие заклинания не действуют. И полная глухота! Где-то здесь должен быть Алекс. А я не слышу его! И вообще ничего не слышу! Ни одной сочувственной волны, только ненависть. Боже! За что они меня так ненавидят? Что я им сделала? Сколько злобы! Сколько больных людей! Да ведь они все больны! Все! И вылечить их почти невозможно! Они сами не хотят быть здоровыми! Им нравится вдыхать дым, вливать в себя перебродившее пойло. Им нравится медленно разрушать самих себя! Они все умрут… Но позже. После меня. Огонь… Да нет, до огня дело не дойдет. Это будут когти. И зубы. Как там, на поляне, среди ящеров. Это расплата…

Ну что ж, я готова. Эй, лошадь, постой, родная, подожди. Они тебя не тронут. Не храпи так испуганно. Эти хищники съедят тебя не сегодня. Сейчас им нужна я.

Что же вы так побледнели, доблестные гвардейцы? Боитесь? Уже не сдерживаете толпу? И правильно. Когда зверь хочет, ничто не может его остановить. Ничто, кроме страха… Но в стае хищники становятся храбрыми. Нет, не храбрыми, они просто наглеют… Как бы их завести, чтоб убили сразу, не мучили…»

Ксана физически ощутила приближение развязки. Она невольно вскочила и заметалась взглядом по балкону. «Что же делать? Что делать?!»

Внезапно в глаза ей бросились приспособления для фейерверка, выступающие над перилами. Сорвав со стены факел, принцесса побежала по балкону, поджигая фитили.

Огненные цветы осветили площадь всполохами красоты, и завороженные зрители забыли о ведьме. Покрытые потом гвардейцы, облегченно вздыхая, восстановили коридор, и телега снова двинулась вперед. Придворные в ложах задвигались.

— А из соплячки может что-нибудь получиться, — донесся до Ксаны одобрительный голос барона Ле Кампфа. — Чуть было не лишились половины представления!

«Каждый судит о людях по себе», — вспомнила Ксана слова Эолы.

После фейерверка темнота над площадью налилась Тьмой, и только пляшущие пятна факелов освещали приготовления к казни.

Виола обреченно сгорбилась, переживая мучительный спад после минутного подъема.

Но вот она вздрогнула и подняла голову. «Сейчас в соломе позади нее появился Bay и начал перегрызать веревки», — угадала Ксана.

К счастью, внимание толпы переместилось к воротам цитадели, где в эту минуту показалась поставленная на колеса клетка. В ней, подобно легендарному великану, возвышалась увенчанная копной рыжих волос фигура Гвалта.

По площади разнеслась барабанная дробь. Телега с Виолой остановилась у края эшафота, и палач в красном колпаке и мантии медленно и торжественно направился к ней… Вдруг он ускорил шаги и вытянул руку, указывая куда-то за спину ведьмы. Задавленный колпаком голос что-то крикнул, и по толпе полыхнуло:

— Волк! Волк-оборотень!

Офицер, возглавлявший конвой, выхватил меч и пришпорил коня. Это была не лучшая мысль, потому что с телеги ему на грудь метнулась огромная оскаленная тень, и всадник рухнул под копыта храпящей от страха лошади.

Палач, схватившийся было за топор, остолбенело застыл, пригвожденный к месту горящим взглядом вспрыгнувшего на помост юноши, бледного от гнева и ярости. Спустя бесконечное мгновение тяжелый топор все же поднялся над площадью, и толпа ахнула при виде мелькнувших в воздухе ног палача, перелетающего через ловко подвернувшегося под него незнакомца. Тяжело грохнуло по помосту. Заплечных дел мастер остался лежать грудой красного тряпья, а юноша, метнувшись к краю эшафота, протянул кому-то руку. Рядом с ним поднялась фигура ведьмы, — она сбросила позорный балахон и осталась в одной рваной рубахе. Они обнялись, и озверевшая толпа придвинулась.

Вдруг глухие удары разнеслись по площади. Какой-то гвардеец обухом топора сбивал замок с двери клетки главаря бунтовщиков. Обостренное до предела восприятие Ксаны в одно мгновение ухватило замешательство на лицах конвоя и сумасшедшую радость в глазах Гвалта.

Замок упал на третьем ударе, и вот уже пленник, вырвавшийся на свободу, с яростным ревом кинулся в толпу стражников. Гвардеец, мгновенно сменив топор на меч, быстрыми взмахами перерубил десяток копий и спрыгнул вслед за ним.

Увидев, что Олег попал в привычную стихию рукопашной схватки, Ксана вновь повернулась к эшафоту. Там никого не было.

Люди на площади почему-то смотрели в другую сторону, где над крышей Храма Святого Никодима разливалось лиловое сияние, и черные мохнатые тени плясали между статуями мучеников и пророков.

— Нечисть! — повис над площадью крик ужаса и тоски. — Нечисть пришла на помощь своей хозяйке!

Страх.

Леденящий душу страх объял людей. Толпа завыла и, как бы взорвавшись изнутри, ударилась в тысяченогое, жестокое бегство, когда старые кости ломаются под напором молодых локтей, упавшие превращаются в кровавую грязь и паника растаптывает душу вернее, чем кованые сапоги.

Позеленевшие от страха придворные сползали с кресел, стража расширенными глазами взирала на происходящее и хотя еще не бежала, но уже ничего и никого не охраняла.

Толпа с хрустом и воплями втискивалась в подвалы и переулки, а на стремительно пустеющую площадь опускался серебряный дракон со светящимися глазами и огромными перепончатыми крыльями.

Ксана удивленно застыла, уловив ворвавшийся в сознание звонкий ментальный голос:

«Здравствуй, принцесса, я надеюсь, мы не опоздали?» Со спины дракона соскочила девушка с ослепительно сверкающим мечом. Следом за ней спрыгнул высокий крепкий юноша, двигающийся с до боли знакомой легкостью и грацией.

«А вот и колдунья с драконьим знахарем!» — снова донесся до Ксаны ментальный голос прилетевшей девушки. Из-под эшафота выбрались Виола и Алекс. Они обменялись приветствиями с прибывшими и все вместе обернулись к Храму Святого Никодима.

Из высоких врат черным мохнатым ковром сыпались тролли.

Ксана вдруг осознала, что именно так называются эти приземистые существа с багровыми глазами и клыками гораздо крупнее собачьих.

«Ксана, беги к нам. Попробуем улететь на драконе, тролли не умеют летать!»

«А как же Олег с Гвалтом?» — хотела спросить Ксана, но будто в ответ на слова Виолы из низких туч вынырнули два страшных крылатых силуэта и, стремительно снижаясь, закричали торжествующими дикими голосами. «Рарруги», — узнала Ксана и сжала кулаки от бессилия и боли.

Дракон, почуяв природных врагов, затрубил и под восторженные вопли троллей рванулся навстречу рарругам. «Бои в воздухе для него предпочтительнее, чем на земле», — поняла Ксана и вдруг услышала Олега.

«Ксана, где ты? — раздавалось откуда-то из глубины дворца. — Гвалт убит, я ранен. Мы с Bay не можем тебя найти! Если слышишь — откликнись!»

— Я здесь, Олег! — вслух закричала принцесса и, забыв обо всем на свете, бросилась на голос.

«Он ранен! Я нужна ему», — пульсировало в голове, а коридоры распахивали навстречу пыльные, опухшие коврами глотки. Она бежала, а за окном нарастали завывания и дьявольский хохот.

Тролли пошли в атаку.

Слог 44

ДИАЛОГ

Надмирье

Час Звездных Дождей

«Ал, мне страшно! Как несправедливо! И больно… Я чувствую себя так, как будто меня убили! Трижды убили…» Ви передернула плечами, и по голубому силуэту пошли темные волны.

«Потерпи. Скоро это пройдет, — ответил Ал и тоже поежился. — Чувство, конечно, жуткое. Я ведь тоже чувствую себя мертвым. Трижды мертвым…» Он попытался погасить темное пламя, грязными лоскутами тлеющее вокруг, но оно было внутри и болело, и ныло, и скулило от нечеловеческого ужаса и космической тоски.

«Но ведь это неправда? — мыслеголос Ви зазвенел близкими слезами. — Это ведь только проекции Нефритовой пещеры?»

«Что такое правда? Сейчас для наших ребят События Цены — истинные, а все предшествующие закрыты Завесой».

«Как погибли твои?» — тихо спросила Ви.

«А твои?» — вопросом ответил Ал…. И сразу же провалился в липкие тенета искаженного пространства, насыщенного черной энергией и вопящего на разные голоса.

Из полумрака вдруг надвинулась ухмыляющаяся волосатая морда с кривыми клыками, и тонкие девичьи руки вскинулись, пытаясь заслонить лицо от дьявольских глаз тролля. Резкое, негромкое слово, прозвучавшее рядом, заставило чудище завыть и опрокинуться куда-то влево. «Держись ближе ко мне — это пострашнее королевских гвардейцев», — мягко проговорил высокий, стройный юноша, и черная молния его ноги переломила пополам следующего монстра.

Но вот две пары тяжких лап обрушиваются на спину, и ужас ледяной иглой пронзает мозг. «На помощь!» — бьется где-то у горла задохнувшееся сердце, и в стремительно гаснущем пространстве вязнет бросившийся на выручку друг — бледный, забрызганный кровью, но ослепительно красивый благородной неземной красотой…

«Виола, очнись, не умирай, слышишь?» — доносится откуда-то сверху, но…

Круговерть памяти уже перенеслась в другое место, и мелькает перед глазами сверкающий клинок, и дымится на нем черная нечистая кровь.

«Назад!» — звенит в душном воздухе девичий голос, и неукротимая ярость слышится в коротком, как удар бича, слове.

А рядом мелькает бритоголовый воин в странной желтой одежде, и меч в его руке чертит в воздухе сверкающие восьмерки. Вот восьмерка на мгновение удлиняется, и мерзкий хохот сменяется жалобным визгом.

А затем стремительная рука бросается навстречу очередному клыкастому чудищу, и тролль, схваченный за горло, ошалело сучит в воздухе короткими кривыми лапами, тщетно пытаясь разжать железные пальцы Мастера.

Это последнее, что видит Ал, потому что непонятно откуда взявшийся маленький, верткий орк вдруг бросает что-то прямо в лицо. По глазам хлещет огненный ветер, и рука, сжимавшая меч, перестает слушаться, и подкашиваются колени, и костенеет язык, не в силах выговорить последнее в жизни слово: «Са-а-а-н!..»

«Летта!» — рвется сквозь боль и страх пронзительный голос, но Ал уже далеко. Уже мчатся навстречу странные разноцветные стены, и ложится под ноги мягкий пыльный пол.

А потом перед самым лицом вдруг захлопывается дверь, и возле нее танцует маленький горбатый человечек в дурацком колпаке с бубенчиками. Его кривой рот поет что-то немузыкальное, и стекает по подбородку струйка липкой конфетной слюны.

Тонкая девичья рука пытается открыть дверь, но карлик не дает этого сделать и только радостно смеется, потирая непропорционально крупные ладони. И тогда отчаяние взрывается багровой вспышкой, и кривоногий горбатый мяч откатывается в сторону. Распахнутая дверь остается позади, но что-то резко дергает за ноги, и Ал падает, еле успевая сообразить, что это всего-навсего веревочная петля. А на спину с торжествующим воплем падают каменные колени, и непередаваемая боль вгрызается в тело стальным, тщательно заточенным зубом.

«Больно! Как больно!» — плачет девушка, и тяжесть со спины исчезает, сбитая чем-то стремительным, опередившим бегущего навстречу светловолосого юношу с бешеными золотыми глазами. Волчий рык сливается с хохотом за окнами. В разбитые стекла заглядывают безобразные рожи. Сердце бьется все тише и тише. «Я люблю тебя…» — шепчет девушка, и на Ала снова накатывает волна тоски и ужаса, ужаса и тоски…

Но многих, захлебнувшихся Любовью,

Не докричишься, сколько ни зови!

Им счет ведет молва и пустословье,

Но этот счет замешен на крови…

А мы поставим свечи в изголовье

Погибшим от невиданной любви…[17]

Слог 45

МОНОЛОГИ

Вне времени

«Ну вот, наконец-то затихла эта невыносимая боль… Что-то с глазами! Алекс, я ничего не вижу! И не слышу…

Алекс, ты здесь? Что произошло? Неужели я… Но ведь я думаю? Кто-то сказал: «Я мыслю, следовательно, существую».

Слишком темно… Алекс, где ты? Не оставляй меня, слышишь?

Никого… И мысли без откликов, как крик в вату. Наверное, это все-таки смерть… Я — мертва. Жуть какая… Эти мерзкие монстры переломили мне шею, и мое изломанное тело валяется сейчас на грязной мостовой. Мое тело. Мое бывшее тело. И Алекс смотрит на запрокинутое мертвое лицо с остекленевшими глазами… Ужас!

Прощай, Маленький Тэн! Дай тебе бог другую, лучшую! Напрасно позволил ты себе влюбиться в порченую. Не могло у нас ничего получиться. Не могло!

Почему нельзя заплакать? Застонать! Заломить руки в тоске и боли! Даже этого теперь нельзя.

А что можно?

Что теперь будет?..»

«… не могу пошевелиться! Жива или уже нет? Обхитрили, подлые, обвели, как девочонку-несмышленыша. Яд в глаза — и готово дело.

Больно-то как! Или это уже не та боль?

А все-таки я положила десятка три, если не больше. Сан вывернется, что ему эти клыкастые пеньки! Хотя прут они без оглядки, будто подгоняет их какой-то страх. И с дыркой в животе дохнут не сразу. Скулят… плачут…

Что же это я: они меня убили, а я их жалею?

А ведь верно: УБИЛИ ОНИ МЕНЯ!

Или нет? Тела не чувствую. Может, это, конечно, от яда. Есть какое-то такое слово. Па-ра-лич. Пожалуй, так. Но тьма жуткая. И тишина. Ни сердца не слышу, ни дыхания. Значит, все-таки труп. Сердце остановилось, дышать незачем, а мозги пока думают. Хоть бы уж слышать, как бой идет. Как там Эйб с Делоном? Одного рарруга они завалили, это я видела. А вот потом этот ублюдок со своим ядом. По-моему, я еще успела его рубануть. Жаль, если не попала.

Сан, родной, не давай им меня есть! Не хочу! Пусть своих мертвецов жрут. Я им вдоволь накрошила…

Что-то я не то думаю. Вроде бы мертвым положено анализировать свою жизнь, раскаиваться и скорбеть… Не получается! Так, может, я не совсем умерла? Тьфу ты, черт, как можно умереть не совсем? Нельзя же быть чуть-чуть беременной!..

А вот этого уже не будет.

Жалко.

Какая-то жизнь никчемная получилась. Только и научилась — мечом размахивать. Интересно, куда меня теперь: в эльфийский рай или к Матерям-Амазонкам? К эльфам вроде бы не за что. А из племени меня изгнали. Сан, правда, говорил, что все мертвые потом заново родятся. Это, конечно, хорошо. Но ведь это уже не я буду. Не приведи Мать родиться мужчиной. Да и бабой уже не хочу. Хочу драконом. Буду рарругов бить. Как там все-таки Эйб?

Эх, тоска! Никогда не верила, что мертвецы думают. Все эти притчи про переселение душ — вещь, конечно, интересная, но чтобы взаправду…

Что-то мне совсем не по себе становится. Сан, где ты? Отзовись! Не оставляй меня. Мне страшно! Потряси меня, что ли! Может, оживу?

Что же ты меня бросил? Сан?!»

«Как темно, боже, как здесь темно! И страшно… Кто здесь? Кто это дышит? Нет, показалось…

Какое жуткое чувство: абсолютная пустота. Ни звука, ни лучика. Ничего. И я — пустота. Меня ведь нет. Нет тела, нет голоса. Пустота, забвение… Я умерла… Давно… Или недавно? Что такое время? Кто я? Отчего наступила смерть? Не помню!

Нет, помню: боль… обида… бессилие… что-то еще! Что-то важное!.. Нежность! Помню! Человек. Сильный, красивый. Светлые длинные волосы, крепкие руки, губы… Олег! Значит, я — Ксана?

Да, меня звали именно так. И все как-то ужасно кончилось…

Что же это было?

Ах да, нож в спину! Шут… Мерзкий карлик! Конечно, я давно знала, что он в меня влюблен. Отомстил, значит… Олега не удалось без головы оставить, так на мне отыгрался. Вот когда говорят: «От любви до ненависти один шаг!» Это, конечно, совсем другая любовь. С маленькой-маленькой буквы… Так себе любвишка, вожделение, похоть. Обиженные амбиции и отвергнутые притязания. Ярость посредственности, которой подставили под нос зеркало.

И без сомнений: петлю на ноги, коленями в спину и нож под лопатку… Из любви. Идиоты, разве же можно творить гадости от любви? Слов вам не хватает? Или специально пытаетесь Великое Слово опошлить?

Господи! Прости этого несчастного. Воистину не знает, что творит. Раб. Раб своих вожделений. Слякоть, не человек.

Только вряд ли он меня пережил.

Bay! Чудесный, мудрый друг! Ты опоздал совсем немного, на три удара сердца. Последних удара.

И Олег обнял бездыханный труп.

Ужас какой!

Жалость…

Сострадание…

Любовь…

Все это в прошлом…

А будущее? Что такое время? Сейчас… вчера… завтра. Неужели это навсегда? Вечная пустота и обрывки мыслей… Осколки чувств, клочки воспоминаний?

Нет, нужно выбираться. Где-то в мире есть Свет. Есть Бог!

Кроме того, я не могла умереть просто так! Эола сказала «бодхисатва».

Неужели она ошиблась?..»

«… Кажется, подъем закончился. Темнота… Странно! На небе должны быть Океаны Света. Мне ведь подробно описывали жизнь после жизни…

Может быть, это временная остановка? Может быть, что-то не так? Неполная смерть? Застрял в промежутке? Чушь!

Значит, нужно просто ждать. Наверное, процесс продолжается, просто я этого не чувствую.

Где-то тут должна быть Виола! Не смог я ее спасти… От Колдуна вырвалась, в толпе фанатиков уцелела, костра избежала… Так нет же, настигла нечисть поганая! И откуда они только взялись? Можно подумать, их специально прислали людям на подмогу.

А пожалуй, так и было. Монах с подругой мечами орудовали: любо-дорого посмотреть! Куда там королевским гвардейцам! Разве что лучники могли бы их одолеть, да в толпе стрелять не каждый решится.

Чего там, одного дракона хватило бы, чтобы вся королевская рать в погреба забилась. Нет, без троллей и рарругов летели бы мы сейчас всемером на драконьей спине. Широкая, кстати, спина, сильная…

Эх, повстречаться бы с Виолкой, пока я еще в ясной памяти. Развоплощение, говорят, процесс длительный. Мне бы ее хоть немного поддержать! Она ведь наверняка страдает, мучается… Комплекс вины, угрызения совести…