Капитан Удача (№3) - Красные карлики

И когда я в обычном коммерческом рейсе провожу своё судно вблизи красного карлика, я порой намеренно навожу внешний визор на диск холодной звезды и говорю себе примерно следующее:

«Смотри, капитан. Вот приманка, одна из миллионов, разбросанных по Галактике. Она не раздражает взгляд, она в меру тёпленькая – не обожжёшься; она светит так мягко, комфортно, что хочется стать её спутником. Так и кажется, что жизнь на орбите вокруг неё – сплошная нега. Вечный кайф и никаких тебе вспышек. Этот неугасимый огарок не станет сверхновой. Полюбуйся, какие тихие миры вращаются вокруг него. Что там? никак, что-то шевельнулось?.. нет, это тень твоего грузовика скользнула по планете. Больше там шевелиться нечему. Там, внизу, порядок и стабильность. Вроде страны, где все угомонились и не выступают. То ли сон, то ли оцепенение, то ли какое другое, похожее на них состояние. Как в сказке, которую тебе пели с детства: «Спи, мальчик, спи! У нас так хорошо, что перемен не будет… никогда… никогда…» А теперь, парень, стряхни одурь – и ходу отсюда! Вперёд, к золотым звёздам, где ещё есть жизнь!»

Часть 2

ТЕРМИДОР

Начальство может быть монстрами, превратившимися в людей.

Алекс Ривендж «Чужие» (книга 2)

Блок 1

Вторник, 25 июня 6246 года

Сегодня на Планете Монстров —

1 плювиоза 209 года. С Новым годом!

– Может, не моё это собачье дело, капитан, – громко сказал Джифаренге, – но, кажется, у нас левый мотор загорелся.

Форт в кабине на корме искал, чем бы заменить прокладку на двери выходного трапа, уже заметно изъеденную грибами – хотя весь запас мягкой фурнитуры скользко блестел от патентованных защитных средств. Угадай-ка при покупке, где настоящая протрава «Смерть грибам», а где подделка из подкрашенного вазелина… Негодную смазку пометили пятнышки плесени, похожие на клейма рекламации.

Оклик Джифаренге моментально изменил направление мыслей капитана. Выскочив из вещевой, Форт бегом пронёсся по тесному проходу вдоль фюзеляжа флаера и влетел в кабину экипажа.

– И тяга падает, – прибавил Джифаренге. – Огнетушители я врубил.

Обзор корпуса слева показал чернильную тьму ночи, красный глаз аэронавигационного огня, мощную заднюю стойку-подкос и закруглённый верх опорной гондолы – всё это, а заодно и дым, струящийся из-под капота левого движка пополам с противопожарной пылью, ритмично озарялось снизу белыми вспышками проблескового маяка. Ночь дождя в такт сполохам шарахалась в стороны – и вновь подступала вплотную.

Взяв управление на себя, Форт постарался как можно скорее и полней уяснить ситуацию. Мотор погорел настолько быстро и серьёзно, что автоматика отсекла его питание, и двигатель стал мёртвым грузом. Правый тянул исправно, но не мог надолго обеспечить маршевую скорость – пришлось замедлить ход, чтобы не спалить и последний движок. Гравиторы в гондолах в один голос пели своё «ууууууу», но Форту послышался диссонанс в их дуэте. Левый затронуло огнём или туда попал гидратил из топливной системы? Нет, только не это…

Джифаренге, не тратя слов впустую, набивал карманы комбинезона средствами выживания. Карманы у него были повсюду, даже на спине, и влезало в них килограммов двадцать всякой полезной дребедени, включая полуметровый тесак, мотки шнура и обоймы глот-патронов, без которых жизнь на Планете Монстров – головная боль и кровь из носа.

Форт продул моторный отсек левой гондолы и попытался запустить движок, приоткрыв подачу горючего. Бесполезно. Только хуже стало – похоже, огонь по тлеющей проводке перескочил на кожух гравитора.

Напарник ждал команды. Пока капитан борется за живучесть флаера, паниковать нечего.

«Центурион» накренился. Форт вывернул регулятор гравитационной поддержки, грубо стабилизируя машину.

– Груз тяжёлый, – мудро молвил Джифаренге, как бы ни к кому не обращаясь.

Под фюзеляжем на шести клещевых захватах и рамных подпорах висел сорокатонный контейнер, взятый «Центурионом» с прииска Иносента. За доставку ящика в Купер-Порт Форт получил от артели старателей аванс – 2500 экю, и ещё 6500 предстояло дополучить в пункте назначения.

То есть это предстояло пять минут назад, а что предстояло теперь – неясно.

С 315 км/ч скорость упала до 120. «Центурион» словно завяз в чёрном воздухе. Песня правого гравитора стала надсадной, если не прощальной.

– Сколько нам до Купер-Порта? – Джифаренге попытался разрядить обстановку оптимистическим вопросом.

– Километров восемьсот.

– А до трассы?

– Вдвое меньше.

– Трасса – подходяще. Ровная, расчищена от леса.

– Есть кое-какие сомнения в том, дотянем ли мы до неё.

Вопрос «А не сесть ли нам прямо здесь?» не прозвучал. Внизу, совсем недалеко от флаера, колыхался под секущим зимним проливнем беспредельный, от горизонта до горизонта, гилей – лес в полтораста метров высотой, на любой из стволов которого «Центурион» напоролся бы, как жук на булавку.

Молчание зависло ещё и потому, что за посадкой (если повезёт не разбиться) следовал вызов спасателей из Купер-Порта. Пока они соберутся. Пока вылетят. Пока отыщут глубоко увязший «Центурион»… Потом счёт – столько-то за вызов, столько-то за вылет, за работу, то да сё. Да, за выемку флаера из гилея – отдельный счётец. Мало не покажется. А вы разве не слышали, что Планета Монстров – мир повышенной опасности? Вы же частники, ребята, возите всякую грязь на свой страх и риск. Будь вы госслужащими – другое дело, да и то… спастехника устарела и поржавела, финансирование срезали, половину спасателей уволили – невыгодное это дело. Закон гилея – «что упало, то пропало», и искать незачем.

Нарисовав перед глазами карту дальних окрестностей Купер-Порта, Форт тщился отыскать хоть бы какую плешь, годную для посадки. Просеки, вырубки, горелища – что угодно! Ещё лучше – площади зачистки у рудников. Но ближе ста пятидесяти километров на карте ничего подходящего не значилось. Он запустил радар и сканер «Центуриона» на круговой поиск провалов в лесу, сознавая, что в грозовой проливень молнии и неровности рельефа могут обмануть приборы. Но надо же искать какой-то выход!

Тяжелей, чем контейнер на внешней подвеске, была мысль о потере флаера. Он купил «Центурион» за 400 тысяч экю, вложив в машину весь навар за эскорт «Сервитер Бонда» и взяв банковский кредит; пришлось зачерпнуть и из туанских заработков, отложенных на чёрный день. Ещё немного – расплатился бы по процентам, и пошла чистая прибыль!..

Чёрный день грянул, когда не ждали.

Спасти и починить флаер, спасти и починить…

«Где была твоя голова? – бичевал он себя. – Купился на дармовщину!»

«Вылетай скорее, шеф! – как издёвка, вылез из памяти голос артельного старшины. – Профилактику движков тебе бесплатно сделаем – смекай, сколько сэкономишь. Двое наших – старые механики с флаеродрома, своё дело знают. Ставь ведро спирта на протирку, полведра на праздник; не вычистят, а вылижут!»

«Красным носом вытрут, – бурчал тогда Джифаренге, злясь, что капитан поддался на соблазн. Вмиг расстроились планы нализаться в праздник на прииске и выгадать день отдыха под предлогом похмелья. – Кто в «день без числа» чинится?»

Верно, что техники в Купер-Порте меньше трёхсот экю за свои услуги не берут. Верно и то, что в предновогодний «день ноль», который по порядку должен числиться как 29 брюмера, вся Планета Монстров пьянствует.

«Будем садиться на гилей», – хотел брякнуть Форт, не видя просвета на экране локации, но смолчал. Пока есть надежда, пока не сдал правый движок, рано отдавать роковые распоряжения.

«Иисусе, так вляпаться из-за трёх сотен!.. Зато сэкономил, мать их об дерево! И в суд не подашь – нет квитанции, договор был на словах. Лишь бы сесть на ровном месте, не в трясину…»

– Что-то внизу одни ветки, – заметил Джифаренге, просунувшись к экрану над его плечом; респиратор уже болтался на нём, как конская торба. – А если попытаемся? Нам простора надо всего метров двадцать! и проскочим. Опустимся, вися…

Форт отрицательно качнул головой. Ниже вершин деревьев-переростков стелился сплошной полог сомкнутого леса. Каждый ствол – как кол. Очень легко представить, как он врезается в кожух гондолы или в кессон стойки-подкоса, аккурат в топливный бак. Затем «Центурион» опрокидывается и грохочет в топь, дымясь в парах гидратила. И темень гилея озаряет яркий ядовито-зелёный взрыв.

Правый мотор неумолимо перегревался. Охлаждение пока справлялось, но всё-таки температура нарастала.

– А сколько нам будет стоить уронить контейнер?

– Цена груза плюс штраф за недоставку.

– Да, дорого. Хотя… я могу снова выступать в боях. Две-три штуки за победу…

– Ты сначала доживи до Купер-Порта.

– Думаю, дойти не смертельно, – Джифаренге начал фантазировать, нагнетая в себя бодрость. – Мы с оружием…

Форг подавил желание цыкнуть на него и напомнить кое о чём. У здешнего леса имелась одна особенность, давшая планете её неприятное название: гилей был обитаем, и не все его жители – травоядные. И даже те травоядные были ничего себе зверюшки – иные больше «Центуриона». Пробоины в сомкнутом лесу не всегда означали лесоповал – зверики ломали деревья напором лба, чтобы полакомиться листвой.

– Капитан, а у вас была девушка? – Похоже, Джифаренге истощился на бодрые речи, и его повело в предсмертную романтику. И правда, лучше выговориться о своих любовях сейчас, а не тогда, когда тебя попробует лепидозавр.

– Да.

– А как её звали?

– Прис.

– Красиво. Мою звали Нуриндех.

Форт позволил себе отвлечься и мельком посмотрел на Джифаренге. Аспидно-серая с просинью физиономия напарника, почти до широко расставленных глаз-черносливин заросшая медной щетиной, навевала впечатления о трупах, у которых продолжают расти волосы, о лиловых конях, отчасти о снежном человеке и Кинг-Конге. Наверное, девушка была ему под стать – тоже два сорок от скребущей потолок ершистой причёски до длиннопалых лап-снегоступов, ловких, как висящие до колен ручищи; те же лошадиные глаза, вытянутая голова с прижатыми мелкими ушками и экскаваторным ковшом тяжёлой нижней челюсти. Такая синегубая красотка с фиолетовой венозной сетью на кистях и шее, причём шея – с ляжку толщиной.

– Напиши ей письмо – время есть, связь тюка работает.

– Не пора. Нашей кремацией ещё не пахнет.

– Тогда не говори о ней «звали», в прошедшем времени.

– Капитан, река!

Луч выписывал на бугристом фоне гилея извилистую полосу понижения – прорезь широкого речного русла.

– Вижу, не ори. Подумай, во что встанет подъём «Центуриона» со дна. Нужна площадка.

– Пара понтонов… – забормотал Джифаренге.

– …десять водолазов, два буксира, всем платить.

Река проплыла внизу. Мотор грелся всё сильней. Форт опасался набрать высоту – и двигатель перегружать рискованно, и чем дольше падаешь, тем крепче хряснешься.

В гилее забрезжило нечто вроде пологой ямы. Когда угол падения луча позволил заглянуть в неё, Форта обдало радостным теплом – есть!

Сквозь муть проливня сканер «Центуриона» читал формы сооружений, нагромождённых и разбросанных в углублении – похоже, рудничный комплекс. Вот копер, вот надшахтное здание, бункер погрузки, подвесная дорога к террикону…

Огней видно не было. И ещё Форта смутило отсутствие ориентировочной мачты – населённые постройки в гилее всегда имеют мачту выше леса, с маячным огнём наверху. Трудно прочесть, не зарос ли уже рудник вторичными джунглями – это может оказаться заброшенная шахта, высосавшая месторождение. Таких бесхозных объектов на Планете Монстров хватало: окупив вложения и дав навар, шахта становилась не нужна. Плювиоз, ещё раз плювиоз – и гилей затянет искусственную поляну своими мелкими отродьями, точно так же, как след от падения флаера.

Но это шанс сесть на ровную поверхность, и упускать его нельзя.

Проступила трасса, ведущая от рудника на северо-запад – узкая, неровная.

– Погоди разгружать карманы. Если тут безлюдно, нам придётся ждать ремонтников с флаеродрома, а это чёрт не знает, сколько продлится.

Для уточнения Форт послал направленный сигнал:

– Я «Центурион», номер в регистре 550864, иду на аварийную посадку. Ответьте мне.

Тишина на частоте экстренной связи; слышались лишь грозовые разряды. Проливень обещал хлестать до рассвета – и отменить рассвет вовсе, превратив его в серую сырь. Ну точно, ни души на руднике.

И вдруг эфир откликнулся:

– Вас слышу. Какая авария?

– Отказ всей левой гондолы; иду на правой, двигатель сдаёт. У меня большой груз. Дайте наводку на свою взлетно-посадочную.

– Даю луч ведения.

– Принял, спасибо.

– У вас нет возгорания? утечки топлива?

– Пожар потушен, баки целы, подача горючего прекращена.

Рудничных нетрудно понять – льющийся из гондолы гидратил так прохимичит ВПП, что снимай покрытие и вывози в болото. Почему-то считалось, что на Планете Монстров можно заправлять транспорт тем, что на самой Альте строго-настрого запрещено. Дескать, вмешательство людей в природу мизерное: планета сама всё дезактивирует и смоет проливнем в ближайший плювиоз. Однако воду для питья Форт покупал в бутылках, а то что-то много в Купер-Порте разговоров про кровавый понос и рак кишечника; надо беречь свой пищеварительный тракт – или реактор, у кого что.

Правый движок задымил – ах, жаба тебя съешь!.. Форт открыл систему тушения на полную – пусть забивает все пустоты порошком, лететь осталось чуть. Рудник засветился лампами; огни очертили прямоугольник ВПП.

Плоские днища гондол опустились на бетон, рама флаера скрипнула – готово! «11.17», – отметил Форт для записи в бортжурнале.

– Я было подумал, что мы окажемся на земле в другом виде. – Джифаренге шумно почесал слегка взмокшую голову. – Как вовремя нам подвернулся рудничок! да, капитан?

– Ещё минут несколько – и жёсткая посадка. Пойдём, пообщаемся со здешним начальством.

Однако счастливая случайность не по всем параметрам укладывалась в голове Форта. Взяв ориентир, он почти перестал бояться за «Центурион»; даже крайний перегрев под конец не заставил его вздрогнуть. Но что-то мешало полностью поверить в спасение. Он мог бы под присягой подтвердить, что на его карте никакого рудника в этом месте нет!..

Не станешь же отрицать очевидное – вот огни, вот здания, вот остроголовые фигуры в плащах-мантиях, движущиеся к машине.

Джифаренге натянул на голову лямки респиратора и запахнул шуршащий безразмерный дождевик. Форт не нуждался в маске с жёлтыми глот-патронами, но надел её из вежливости – негоже козырять перед людьми тем, что избыток углекислого газа не мешает тебе жить.

Они спустились в нижнюю носовую кабину, заперли ведущую вверх герметичную дверь и только после этого открыли наружную.

Водопадный плеск дождя и сырая прохлада дохнули на них. Один из капуцинов, стоящих на кипящем зеркале чёрной воды, поднял ручной фонарь, заставив Джифаренге сощуриться.

– Здравствуйте. Следуйте за нами. Ваш флаер сейчас осмотрят.

– Это у вас что, дрессированная горилла? – спросил второй, коротко встряхнув торчащим из-под капюшона рылом респиратора.

Где-то вдали отрывисто взвыла сирена, щёлкнул скотобойный шокер и донёсся недовольный рёв ящера – похоже, рудник охранялся от монстров вооружёнными следящими устройствами.

– Как их оформим? сразу Rex-417 или…

– Покажи их страховки, Леон.

– Секунду.. Оба застрахованы во «Френкель Статис».

– О, прекрасно. Личные данные?

– Кермак, Фортунат, землянин, раса – белый, артон…

– Бедняга. Представь, если он был чернокожим, а протез тела по дизайну – белый!

– Ха, как анекдот!.. Дальше о нём: возраст – 37 лет Единого Времени, на ПМ с 25 брюмера 206 г.; контуонский вид на жительство истёк 3 плювиоза 207 г.; владелец и капитан флаера «Центурион» № 550864. Страховая премия – шестьсот тысяч экю.

– Солидно! Пиши ему Rex-417. А этот нелюдь?

– Сауль диль Айкерт, биндэйю, раса – бинджи, возраст – 26 лет Единого, на ПМ с 16 флореаля 205 г.; разнорабочий…

– Кем же ему ещё быть?

– … страховая премия – пятьдесят тысяч экю.

– Не густо, но такую сумму «Френкель Статис» выплатит без разговоров. Давай и ему Rex-417, до кучи. Смену завещательных распоряжений по страховкам пометь серединой брюмера.

– Леон назвал меня орангутангом. Зачем он постоянно провоцирует? – Джифаренге поискал глазами, на чём можно подтянуться, и вздохнул, как кит. Потолки по макушку и отсутствие условий для лазанья сильно угнетали его в жилищах эйджи. В Купер-Порте и то просторней!

– А ты не провоцируйся.

– Я тоже гражданин Альты!

– Где Альта и где ты, подумай. А гражданство у нас временное.

– Я плачу налоги, а он обзывается. Я говорю на латине, чего ещё надо? Рудничок поганый, тут одни расисты…

Альтийскую латину Форт выучил загодя, отсиживаясь у мирков. Освоить её оказалось проще, чем новояз Общества, объединивший хинди с русским и китайским. Джифаренге зря бахвалился знанием латины – похоже, из всех чужих языков он безупречно знал одну матерщину, а в быту предпочитал вражеское линго, из-под палки затверженное в унтер-офицерской школе, за что сподобился от Леона лестного эпитета «федеральная обезьяна».

Форту Леон тоже не понравился. Зам-безопасник на шахте посреди гилея мог быть и повежливей с людьми, севшими здесь в чрезвычайной ситуации. Мало ли, что судовая должность Джифаренге – бортовой оператор – означает попросту «грузчик», и что он бинджи, а не эйджи. Джифаренге прав: нечего подстрекать человека вызывающими репликами и язвить насчет его внешности.

Шеф-безопасник Морис Мийо при первой встрече тоже вызвал сомнения. То, что на отдельно взятом небольшом объекте скопилось целое кубло работников охраны и надзора, вполне объяснимо. Планета Монстров – мир назначенцев, тут постоянного населения едва одна десятая, даже игрушечного парламента для смеха нет. Роль правительства играла общепланетная дирекция, Генеральный Комиссариат Управления по Планете Монстров (ГенКом УППМ). Но поведение Мориса Мийо отличалось от обычного бюрократического чванства и тиранства над просителем – и отличалось в худшую сторону.

– Я хотел бы связаться с Купер-Портом.

– У нас служебная линия связи, посторонним нельзя ею пользоваться.

– Но я могу связаться с радиостанции флаера.

– На вашем флаере утечка гидратила, там идёт химическая обработка. Она займёт дней пять-шесть.

– Мне необходимо известить флаеродром о вынужденной посадке. И получателей груза…

– Всем уже сообщено.

– Я артон, я должен регулярно вводить себе питательный раствор. Упаковка на борту «Центуриона».

– Скажите, где; вам принесут.

На другой день опять вызов к Морису. Помещения старшего персонала выглядели тесней и примитивней, чем даже дешёвые дома Купер-Порта. Низкие потолки, глухие стены, матовые двери, гул кондиционеров, полосы замазки на швах и неизменный провожатый, смахивающий на конвоира. По пути Форт из любопытства исследовал радаром режим включения неприметных устройств на потолке и то, как происходит их диалог «запрос-отзыв» с опознавательной бляхой охранника. Структура контроля в шахтоуправлении оказалась нехитрая; ой как далеко ей до слежения в Даглас-центре, где он обучался водить «флэш»! а о сравнении с туанской схемой тотальной биометрии и говорить не приходится. Тем не менее само наличие сети наблюдения на заурядном руднике озадачило Форта. К чему такие строгости? Каких чужих тут вылавливать?

Смущало и обращение здешних с приезжими. Без запоров, без решёток, но обставили их так, что только в сортир дойдёшь, не вспугнув следящие головки – лишний шаг, и вспыхивает красный огонёк.

«За кого нас принимают? – недоумевал Форт. – Джифаренге – биндский шпион, а я – разведчик-федерал, что ли? Явно объект не военный, рудник как рудник… Или безопасники решили отыграться на нас по развёрнутой программе? иногда люди хотят оправдать свою синекуру, сделать вид, что не за так надбавки получают… Но не ради же нас одних этот спектакль! Выходит, так заведено давно. И для чего, интересно знать?»

– Кермак, – Морис был само радушие, и доверять ему от этого хотелось ещё меньше, – у администрации есть для вас выгодное предложение. Поскольку ваш флаер в нерабочем состоянии…

– Как? что с ним?

– Моторы полностью вышли из строя, левый гравитор испорчен и не подлежит ремонту.

Форт рванулся бы проверить, но две причины удержали от порыва – Морис не даст осмотреть гондолы, а познания Форта в гидратиловых двигателях ограничивались тем, что эти двигатели есть и они позволяют летать. Из него готовили не моториста, а пилота.

– Вы в состоянии их заменить? Я гарантирую оплату.

– У нас не ремонтная мастерская, запасных движков такого типа нет. Поговорим о перспективах. Администрация готова принять вас на должность техника-оператора систем проходки. Сначала месяц обучения, затем стажировка. В итоге – до шестисот экю в неделю. Советую согласиться, пока есть вакансии; для вас это редкая возможность поправить свои дела.

– Кажется, мы не понимаем друг друга. – Форт подавил растущее раздражение. – Флаер мой, и я не собираюсь расставаться с ним даже из-за поломки движков…

– Починка обойдётся вам в кругленькую сумму. Разумнее будет продать флаер. Мы готовы посодействовать этому за каких-то пятнадцать процентов комиссионных.

– Не затем я его купил, чтобы так запросто продать.

– Другого способа вернуть хотя бы часть денег у вас нет. Наш вариант – самый выигрышный.

– Я вывезу «Центурион» гравиплатформой.

– Не усложняйте, Кермак. Примите как данное, что ваш личный бизнес не удался. В жизни случаются такие перемены, когда ничего нельзя вернуть. А мы даём вам уверенный, надёжный выход из тупика. О получении страховки за движки и простой вы даже не обмолвились… чёрный техосмотр без квитанции, не так ли?.. Вот видите – вам прямая дорога к сотрудничеству с нами.

Вальяжный и гладкий брюнет по ту сторону удобного офисного стола говорил, глядя сквозь Форта, словно проговаривал хорошо заученные реплики из пьесы. Можно было подумать, что и ответы он знает заранее, настолько ровно у него всё получалось. Ухмыляющийся Леон со своими колкими шуточками больше походил на живого человека – он не был настолько предсказуем.

– В переходе на госслужбу есть масса преимуществ.

– Но я даже не знаю, как называется ваше предприятие.

– Объект G-120. Добыча полезных ископаемых.

– Ну об этом-то я догадался ещё с воздуха.

– Итак, вы согласны обдумать наше предложение?

– Нет. Я намерен и дальше заниматься своим бизнесом.

– Правила горнопромышленного департамента ГенКома УППМ не позволяют мне предоставить вам все права и льготы госслужащего. То есть вы не сможете пользоваться радиосвязью, пока не поступите на службу.

– Господин Мийо, ваши действия кажутся мне незаконными.

– Всё в рамках правил, Кермак. – Морис даже не улыбнулся, до того ему было безразлично. Он исполнял какую-то привычную, докучную обязанность и ждал, когда Форт устанет возражать. – Вы не больны, в срочной медицинской помощи не нуждаетесь. Вам дали комнату с хорошим воздухом, питание, санитарные удобства. Чего вам не хватает?

– А свобода связи?

– Если вы настаиваете – составьте телеграмму, наш связист передаст её.

– И как я получу ответ?

– У связиста. Впрочем, телеграфный кабель старый, его часто перекусывают ящеры. Чтобы восстановить его – нужна неделя, а когда и две.

– А спутниковая связь?

– Мы вне зоны покрытия, спутник над нами не проходит; вообще спутников над планетой недостаточно для полного охвата.

– От вас идёт железная дорога или ходят автопоезда с рудой. Там, я уверен, есть места для пассажиров.

– Их мало, и обычно они заняты сотрудниками объекта.

Форт встал, поняв, что бьётся головой о стену. Мийо хочет получить нового проходчика в свою шахту – но не проще ли завербовать его в Купер-Порте? зачем все эти чиновничьи уловки?.. Правда, уловками и не пахло. Морис просто наблюдал за тем, как он запутывается в запретах и отказах, отступая к единственному выходу – подписать контракт с G-120.

Оказалось, Джифаренге толковал с Леоном о том же самом, только заработок ему обещали поменьше.

– Чтобы я за четыреста в неделю изображал им землеройку?! Это не комфортабельно. Капитан, что они с нами мудрят?

– Я ещё не разобрался. – В раздумье Форт сел на койку. Камера, которую им выделили власти G-120, напоминала короб, кое-как приспособленный под жильё. Коридор-зигзаг вёл мимо общественной уборной, где Джифаренге узнал о себе немало нового.

– И повторять не стану. – Он замолк, с полминуты посидел в гордом безмолвии, а затем возмущённо разорался: – Я – четвероногий!.. никогда на четвереньках не хожу, пока трезвый, кого хочешь спросите! Пусть ещё раз скажут, почему я без ошейника – и не стерплю. Засорю кем-нибудь сливную дырку.

– Не вздумай. Лучше осматривайся и приглядывайся.

– Это вам удобней, капитан. При мне все замолкают и шипят.

– Меня интересует та часть здания, где мы не были.

– А пропуск?

Дни Планеты Монстров велики. С начала заселения ГенКом УППМ внедрил двухтактный дневной график, чтобы природный маятник Homo Sapiens не сбился, отмеряя сутки размахом почти в сорок семь старо-земных часов. Час ПМ укоротили до туанского, волей-неволей отвесив лишний поклон империи, хотя психологи возражали – день из шестидесяти часов воспринимается как утомительно долгий. Но хронометраж устанавливали чиновники, а не врачи. Разлиновали сутки так, что работа начиналась задолго до восхода, а в самый пыл светлого дня – сиеста, шагом марш спать! Солнце к закату – вновь за работу, и в ночь до 51.00. Зато ночью, в кромешном мраке близ полуночи – разгар увеселений и гульба, как во всех мирах.

График ГенКома соблюдался во всех государственных учреждениях, поэтому Форт выбрал для разведки время сиесты. Он покинул камеру в 31.20, когда, кроме дежурных и слежения, все должны покоиться в объятиях Морфея. Налево – тупик, направо – Т-образная развилка. Головка с потолка запросила его код, он ответил радаром, повторив отзыв маркёра – глаз системы моргнул зелёным, пропуская его как своего. Сработало; запишем как успех.

Ещё поворот. Слух на максимум; если сейчас можно что-то поймать, так это разговоры за стенами. Вряд ли повезёт услышать нечто важное, нужней изучить план здания. Скорее всего, служебная часть пуста – здесь тихо. Дверь с кодовым замком. Он для пробы послал на пластинку замка код охранника. ОТКРЫТО. Хм, а далеко ли можно зайти, применяя радар?..

Чем объяснить свои блуждания, налетев на охрану? Я запутался в коридорах, проводите меня.

Оп! звуки, голоса. Подойдём ближе. АМБУЛАТОРНАЯ ЧАСТЬ ДЛЯ ИНЖЕНЕРНОГО СОСТАВА.

Он замер, фильтруя помехи и вслушиваясь.

Нет, такие сцены для третьих лиц не предназначены. Только для тех, кто вдвоём.

Форт тронулся, чтоб миновать место тайного свидания, но задержал шаг, уловив слова, далёкие от нежности.

– Ты дашь бумагу, чтоб меня отправили лечиться?

– Дорогуша, зачем тебе?

– А… ты же говорил.

– Но ты здорова. Прикажешь на подлог из-за тебя идти? Мийо пронюхает – сожрёт.

– Я больше не хочу в шахту.

– Ты руду не рубишь; а клеть по стволу гонять – самая бабская работа.

– Я боюсь заболеть. Ты хочешь, чтоб я болела?..

– О нет!.. Ты мне нужна чистая и игривая.

– Тогда напиши мне документ.

– Глупышка, сама не знаешь, чего просишь. Если я оформлю освобождение по болезни, тебя увезут. И как я буду без тебя? А в госпитале сразу поймут, что заключение врача фальшивое. Мне тогда несдобровать.

– Вы вообще в больничку одних полудохлых калек отпускаете! – Голос подружки медика стал злым. – И с концами, никого не вылечили!

– Вот уж неправда. Кто выздоровел, тех перевели на Rex-417, на лёгкие работы. Их сюда не возвращают.

– А у нас в тарифной сетке нет чего-нибудь полегче? – ухватилась за слово подружка – Может, перепишешь меня наверх?

– Не знаю, не знаю…

– Ну пожалуйста! Техничкой, на любое место…

– Подумаю. Сразу такой перевод не провернёшь. Надо кое с кем поговорить…

– Сделай, а?

– Ты без образования. Вспомни, кем ты была и где тебя нашли.

– «Нашли», как же. Я не пряталась, скажи ещё – сама в облаву кинулась! А рабочую карточку у меня украли. Я стояла на учёте, правда, стояла!..

– Ой, не надо сказок. Кто учётный и в доме живёт, тот к нам не попадает.

– А сколько надо лаборанткой отпахать, чтоб отпустили?

– Подольше, чем кататься вверх-вниз по стволу. Нам с тобой это и надо – верно?..

– О-ох… А если забеременеть – отпустят? Эту прививку от детей можно отменить?

– Сама отменится, лет через пять.

– Ууу, пять… и без выходных…

Подружка захныкала, медик стал утешать её ласковым враньём. Форт пошёл дальше, взвешивая их разговор, и чем больше слов ложилось на весы, тем ниже опускалось настроение.

Он приблизился к выходу из корпуса и до поворота определил, что там живая охрана. Этих радаром не обманешь, а выглянуть и проверить, куда ведёт путь, было необходимо. Как? Анализ подсказал, что выжидательная тактика надёжнее всего. Один охранник. Рано или поздно он должен отлучиться в туалет. Форт открыл дверь, не имевшую шифрового замка, и укрылся в подсобке, где стояли пылесосы со свёрнутыми шлангами. Полностью прикрывать дверь он не стал, оставив щёлку.

В 32.40 его миновала хмурая молодая женщина в уродливом комбинезоне земляного цвета, с квадратным жетоном в рамке на груди. Когда она скрылась за поворотом, Форт без шума последовал за ней.