Капитан Удача (№1) - Капитан Удача

– Разберёмся. В фургон.

– Вы уже убили одного, – вкрадчиво убеждал Луи молчавшего Кермака. – Вы убили его мастерски – и повязаны этим. Вы имели неосторожность заявить, что вы – из воров... стоит сделать шаг, и вы на самом деле будете у нас. Ну? Хотите знать, как высоко я вас ценю? Я задушу её с пульта, а вы займёте её место рядом со мной. Разрешите сделать это как жест дружбы. Она – имплант, в неё встроены управляемые элементы. Я спишу её ради сотрудничества с вами. Всего лишь нажать...

– Здорово придумано. Нажать – и явятся ваши...

– Гарантия у вас в руке, Кермак.

– Пульт мне. Кнопки не трогать.

Поймав длинную плоскую вещицу на лету, Форт изучил её одним глазом, на туанский лад.

– Правый ряд, третья снизу. Четыре нажатия с интервалом не меньше полу секунды. Да, прекрасно, сделайте сами. Баркутэ, ты неплохо работала, но, как видишь, эйджи проворнее. Прощай.

Форт смял пульт в кулаке и дал крошеву соскользнуть с ладони на пол.

– Ты не за того меня принял, ублюдок. Вон отсюда.

– Баркутэ, за мной, – позвал Луи, поспешно удаляясь.

Та поднялась медлительно, скованно, с кривой мучительной гримасой.

– Эйджи, ты не выйдешь отсюда. Вешний Сад контролируется по периметру, – голос Баркутэ был глух и вязок. – У Луи девять человек... без меня.

– Что ж, одной заботой меньше... без тебя.

– Напрасно сломал, – Баркутэ потрогала своё горло, всё ещё ожидая удушья. – Код есть у старших сыновей. Когда он вернётся наверх...

– Так сделай, чтобы он не вернулся, – буднично бросил Форт. – У меня и без того проблем хватает. Девять?.. а оружие?

– Искро-пулевое. В основном. Есть лучевики... – Баркутэ странно посмотрела вслед Луи. Пока он не ушёл... пока улетит...

– Я так соображаю, что он пока не совсем отказался от твоих услуг. Догони, попроси прощения.

Луи покидал дом свиданий разъярённым. Без пульта он не мог слышать, о чём говорят Кермак и Баркутэ, но догадывался, что эта рабская душонка, эта наймичка изливает эйджи свои благодарности. А пилюли с рук глотала! ждала, жаждала взгляда! Увы! код чересчур сложен, чтобы послать его с телефона.

Но сейчас она прибежит, пряча виноватые глазищи. Доберёмся до станции, там решим, на что она ещё пригодна. А реакция у артона завидная. Таких стоит вербовать. Или красть!

Однако в холле Луи Маколю предстало чудесное видение, заставившее его если не застыть, то сбавить шаг. Навстречу ему шествовал золотоволосый и белоликий, в ниспадающем и слегка волочащемся палевом одеянии, небрежно завязанном спереди на шнуры с кистями, с крысой в нежных руках. За золотоволосым скромно маячили двое нидэ в курортных накидках, скрывающих мускулистые тела.

– Как успехи, господин Маколь? Нашли что-нибудь круглое? – эксперт-лазутчик смотрел на крысиный нос, оживлённо шевелящий вибриссами.

– Не посчастливилось, господин Акиа, – сквозь зубы ответил Луи. Провал. Операция сорвана начисто. И бойцов не задействуешь. Можно ставить четыреста отов против тиота на то, что Вешний Сад окольцован правительскими лазутчиками. – Возможно, вам повезёт больше.

Луи хотел проскочить мимо, но нидэ преградил ему дорогу.

– Это ещё что?.. Если мне не изменяет память, в мирное время имперской армии запрещены силовые акции на землях автономий. Дайте пройти.

– Нет, с памятью у вас всё в порядке. У вас с законами просчёты. Ваше удостоверение личности, если оно есть – фальшивое, и у ваших молодчиков тоже. А отметки о въезде на ТуаТоу?.. Видите, сколько сразу выявляется преступлений. Гото, связь с полицией автономии?

– Хоть сию секунду, – отозвался нидэ, не сводя глаз с Луи.

– И вас арестуют, – Акиа гладил спинку крысы; Вещунья блаженствовала. – И запрут в сырую, мрачную темницу. Будут судить, и, будьте уверены, засудят. Как можно упустить столь выгодный случай!.. Так вы согласны выслушать меня без пререканий?

– Говорите.

– Велите своим не совершать ничего необдуманного при виде моих и сдать оружие. После чего убирайтесь. В 20.00 чтоб и запаха вашего на планете не было. Промедлите – пеняйте на себя. Кстати, ваши запахи подобраны негармонично. Не пользуйтесь парфюмерией сомнительного происхождения, вот вам мой совет.

– Это всё?

Впервые за время беседы Акиа поднял взгляд на Луи:

– Прочь с моих глаз, ничтожный. Или я прикажу Гото проводить тебя хлыстом, как ты заслуживаешь.

По лестнице вниз сбежала Баркутэ. Уже сверху она заметила, что у манаа двое имплантов – эти шутить не станут. И Харатин, опознав в мункэ то, чего не видно людям без кибер-поддержки, мигом положил руку на оружие. С такими особами надо быть не просто настороже, а вчетверо наготове.

– Имплант, – бросил он углом рта.

– Легальный? – Акиа едва повёл бровью.

– Да, на её вставки есть техпаспорт. И собственноручное согласие, заверенное у нотариуса.

– Не верю, – легко слетело с тонких губ Акиа. – У воров не может быть ничего легального. Задержать.

– Думаете, в полиции я промолчу о том, как вы отдали команду на захват? – скверно улыбнулся Луи. – Силовая операция... Тоже под суд захотел, манаа? все нашивки сдерут. Воинская честь и всё такое...

Гото выпустил стрекало скрытого под накидкой хлыста. Снежное лицо Акиа было бестрепетно, но глаза стали острыми, колючими.

– Я не прикажу своим сдать пушки, – продолжал Луи. – Столько мертвяков ты от прессы не спрячешь.

– Ты хочешь служить у него? – спросил Харатин у Баркутэ. – Или ты на поводке?.. Ясно. Смертельный код.

– Как скоро мы сможем найти хирурга по профилю инженерной трансплантации? – Акиа полуобернулся к Гото. – Нашего, военного.

– Если срочно...

– Срочно.

– Она будет на столе часа через три – три с половиной. Хотя вставки бывают с секретом, не извлекаемые...

– Рискнёшь? – обратился Акиа к Баркутэ. – Если нет – расстаёмся. Ничего другого предложить не имею. Через шесть-семь часов банда окажется у спускаемого аппарата и оттуда запросит код с орбиты.

«Или с любого уличного автомата», – горько подумала Баркутэ.

– Я бы... – выдохнула она, отыскивая, на чём погадать о Судьбе. Число плиток на полу. Чётное или нечётное?

Харатин напрягся, заметив, как в ней проснулся каскадный механизм. Что она замышляет?..

Чётное.

– ...я бы осталась.

– Подлянка. Тварь, – пятился Луи к выходу, держась на безопасном удалении от стрекала. – Ты задохнёшься. Сегодня ночью! Я отправлю код с большой антенны.

– Вы меня продали, господин заместитель директора! Что вы велели эйджи? а, что?! не помните, как попрощались?!..

– Гото!

– Да, господин Акиа!

– Прикажи проводить его людей не спеша. И отнять у всех карманные телефоны.

– Теперь достаём и звоним, – внушительно велел Гото, ткнув концом стрекала под челюсть Луи. – И делаем это крайне аккуратно. А то я пропорю тебе горло хлыстом, многоуважаемый господин заместитель директора.

Форт открыл окно – изучить возможный путь бегства, а заодно отраву выветрить, – затем разломал ядовитый чемоданчик и плотно завернул вентиль баллона. Проверил лайтинг, подхватил рюкзак и шагнул к двери – но тут дверь отворилась без его участия. С ходу оценив степень опасности входящего как крайне невысокую (безоружен, не изготовлен к бою, не имплант) и заподозрив в нём какую-то услугу администрации Вешнего Сада, вроде массажиста или певицы интимных песен, Форт рявкнул:

– Я никого в номер не заказывал!

Или это существо ошиблось дверью?..

Стоявший на пороге красавец (или красавица?) мягко ответил ему – на линго, практически без акцента, что редко встретишь у иномирян:

– Здравствуйте, Фортунат Кермак. Комната оплачена нами до 08.00; не могли бы мы посвятить беседе остаток тарифного времени?

В ладонях гостя притихла крыса – вроде пустынной, но куда чище и приятнее цветом. Она притягивала взгляд, но Форт очарованию крысы не поддался.

– Вы что, второй эшелон уговоров от «Вела Акин»?

– Отнюдь нет. Я представляю имперские вооружённые силы. Эксперт-лазутчик Акиа, будем знакомы. Вы не обязаны обращаться ко мне по званию – я нахожусь здесь неофициально.

– Похоже, вы там в очередь выстроились, заинтересованные господа, – почти в отчаянии бросив рюкзак, Форт вернулся к софе. – Только что я проводил воров, теперь вы следом. И опять про самописец, верно?

– Поговорим как частные лица, без протокола, – Акиа притворил за собой дверь.

– ...А если не извлекаемые?! – металась по холлу Баркутэ. – Вызывай быстрее, ты, тупоносая нидская харя!..

– Не мельтеши. Сядь, – оборвал Харатин. – Дайте госпиталь. Дежурного офицера. Да? Слушайте и не перебивайте, у меня сообщение первой срочности...

Блок 12

Рисунок на потолке был переплетением лицевых узоров мункэ и мууна, волнующим подсознание; он стекал на стены, преображаясь во вьющиеся арабески из тел и цветущих лиан, масок и прозрачных одежд, но ничем не оскорблял стыдливости – неясные, зыбкие образы намекали и дразнили, ничего не открывая. Акиа отметил горелый след в три ногтя, прочертивший стенное покрытие у окна, снаружи скрытого густым плющом. Лайтинг Кермака. Видимо, проводы воров не обошлись без крайностей, и оттого Луи Маколь так нервно выглядел. Одна его прядка слева была косой и неровной, а к ткани на плече пристали срезанные волоски. Оконная фрамуга поднята, плющ вяло шелестит, развевается подобранный к потолку полог любовного ложа. Кое-какие вопросы вызывал и раскрытый кейс с баллоном внутри.

– Не моё, – перехватил его взгляд Кермак. – Это Луи принёс. Кто он такой, кстати?..

– Он негодяй, – Акиа твёрдо знал, что Гото не ограничится угрозами, и Луи отведает-таки хлыста за вопиющее непочтение к высшим. – Именно за это ему хорошо платят. Газ избирательного действия, я полагаю...

Ковёр смят, покрывало сбито и свисает. Сдвинут табурет – по традиции домов свиданий он должен стоять иначе. Что-то здесь происходило, помимо лучевой стрельбы. Неужели столь продувная бестия, как Луи, позволила чужаку заподозрить подвох?.. В любом случае Кермак спохватился вовремя. А имплант? Акиа отчётливо представлял, на что способны те же Харатин и Гото. Противостоять импланту с включённым каскадом могут единицы – тренированные специалисты боевых искусств со стажем, и то если опытным глазом заранее определят, с кем имеют дело. Невредимых в бою с имплантом не бывает. Здесь же – все расходятся на своих ногах, не на носилках! Похоже, открытые сведения об артонах неполны. И газ...

– Ваше самочувствие нормальное? Нет ли головокружения? Если вам плохо, мы отложим разговор. Подышите лёжа, это помогает.

– Да, плохо. Но не от того, о чём вы думаете. Вам приходилось попадать ногой в капкан?.. Вы меня поймали.

– Мы вас нашли, – подчеркнул Акиа, отпуская Вещунью попастись на скатерти. Крыса мигом нашла блюдце со сластями (какая же комната уединения влюблённых без лакомств!) и захрустела зубками, недоверчиво таращась на собеседника хозяина.

– ...и привели с собой роту, чтобы мы случайно не расстались, – холодно усмехнулся Форт.

– Если оперировать вашими терминами – около взвода. И у дверей они не толпятся. Это приличное лицензированное заведение, здесь нельзя нарушать порядок и мешать клиентам.

– Без шума, значит. И что теперь? Я должен тихо выйти и сесть в ваш автомобиль?

– Мы обеспечим катер.

Форт взвешивал в уме свои безрадостные перспективы. Если сравнить человека с кораблём, то его корабль отлетался. Лучший вариант – если его продолжат воспринимать как артона, но как долго продлится обман?.. Где-то на планете (Уле поведал) есть особые тюрьмы для инопланетян. Туанцам, как намекал буклет для приезжих, брезгливо сидеть на одной параше с эйджи. Лишь бы федеральные правозащитники, роясь в списках сограждан, угодивших на нары в иных мирах, не подняли хай: «Наш Протезированный Соотечественник Страдает В Имперских Застенках! Требуем Перевести Его В Нашу Родную Тюрягу!»

«Наши-то скоренько определят, что я за овощ такой, едва выследят, как я сливаю в канализацию питательный раствор для мозга и уклоняюсь от замены псевдокрови. Тюремного врача надо вроде Уле, чтоб ни черта не смыслил в чужих организмах и всем назначал зелёнку и мазь от вшей».

Как пережить неволю, Форт старался не думать, чтобы ум не накренился от тоски.

Но роскошный бесполый пришёл не ради предъявления ордера на арест. Частный разговор, без записи...

– Чему соответствует у нас ваш чин? – поднял голову Кермак.

– Затрудняюсь сказать. Воинские звания лазутчиков издревле отличались от армейских. Приблизительно – комбриг, бригадный генерал.

– Неплохо я удостоился. За что такой почёт?

– По значимости персоны.

– И как только отдам самописец, значимость сойдёт на ноль.

«Точно ли наш разговорчик не пишется?.. средства подслушивания нынче так миниатюризованы, что без микроскопа и не отыщешь», – Форт легонько просканировал одежду и причёску комбрига. Любая блёстка могла оказаться микрофоном. Затем повернул сканер на крысу – не искусственная ли? Сегодняшние игрушки запросто имитируют живность. Словно желая снять с себя обвинение в рукотворности, Вещунья немедленно набезобразничала на столе.

– Ворам «чёрный ящик» нужен, чтобы никто не узнал, получал ли «Холтон Дрейг» предупреждение, – загнул Форт палец. – Вам – думаю, не ошибусь – чтобы никто не узнал о втором прицельном выстреле по гражданскому судну...

Акиа прикрыл веки. Кермак не просто прятался и скрывал обличье. Он постарался разобраться в том противоборстве интересов, которое кипело вокруг исчезнувшего самописца, и сделал верные выводы.

– Да. Вы совершенно правы.

«Не записывают, скорее всего. Под запись такие признания не делаются».

– ...и станете предлагать мне какую-нибудь выгодную сделку. Только никак не соображу, чем вы будете соблазнять меня. Вы не воры, обещать улёт с планеты и полное прощение не можете.

– К моему огорчению, Кермак, я в самом деле не правомочен предложить амнистию в обмен на самописец. Мы вынуждены маневрировать в пространстве юридической реальности. Если мы придём к взаимопониманию, на процессе вас будут защищать военюристы наилучшей квалификации, чтобы предельно смягчить приговор. Это я заявляю вам, ручаясь своей личной честью, – Акиа сделал незнакомый Форту жест.

– А если ваши меня не прикроют?

– Я публично сложу с себя звание и за нарушение слова чести лишусь прав земельного владения. Боюсь, вам не понять, сколь это унизительно, но я буду обязан пройти через это. Законы манаа непреложны.

– Похоже, слово держать вы умеете.

– Тогда я жду вашего решения.

– Раз вы изучили мои приключения, – помолчав, заговорил Форт, – то должны быть в курсе относительно того, как произошла стычка со стражником. Есть очевидец, который подтвердит, что я стрелял вторым – замечу, это человек, не зависящий от меня...

– ...хотя непредвзятым его назвать трудно, – Акиа подавил улыбку.

– Почему? Он не мой родственник, не мой подчинённый, не должен мне денег, я не скрываю его преступлений, наконец, мы с ним – из разных цивилизаций.

– Узы дружбы подчас возникают и между противниками. Впрочем, дружбу документами не подтверждают, это душевное. Продолжайте.

– Кроме того, у меня цел лингвоук, из-за которого Началась перестрелка. Его паршивая программа перевела мои слова так, что вышло оскорбление. Я собираюсь подать в суд на тех, кто его изготовил и бросил в продажу.

– Нам этот факт известен; ваши претензии обоснованны и справедливы. Иск будет принят. Дальше.

– Теперь о главном, – Форт пытался прочесть смену тепловых тонов под маской Акиа. – Я точно знаю, что вы стреляли дважды. Первый раз – да, случайно. Но второй раз – намеренно. И в том, что на борту живой экипаж, у вас сомнений не было. Вы убили Мариана Йонаша. Сознательно.

Лицо Акиа начало остывать; в режиме термоскопии это выглядело как медленное превращение человека в труп. Крыса тыкалась в его ладони, лежащие на краю стола.

– Корабль падал на густонаселённые районы. У артиллеристов не было выбора.

– Ложь.

Акиа стал накаляться; мертвенная маска пошла пятнами нагрева.

– Вы обвиняете меня во лжи?

– В убийстве, господин эксперт-лазутчик. Я не стажёр, а профессиональный пилот. Ваша космическая техника – не чета нашей, она может куда больше. Согласен, операция спасения была бы крайне сложной – подлёт, вход на корабль, вынос пострадавших – и всё за минуты, но своих бы вы спасли, хотя бы сделали попытку. Это правда, попробуйте-ка отрицать.

Крыса побежала по рукаву платья Акиа ему на плечо.

– И вы не хотите, чтобы это появилось в СМИ. Мало ли, почему – может, кого-то разжалуют, понизят в чине. Но как бы ни повернулась вся история, для меня вы останетесь виновны. Разница в цивилизациях тут ничего не значит – Мариан был таким же живым человеком, как вы со своей честью, ничем не ниже и не хуже вас.

Акиа решительно встал; Вещунья плотнее вцепилась коготками в ткань.

«Так, – вздохнул про себя Форт, – сейчас свистнет, и влетит десяток здоровяков, чтобы поучить меня вежливости. Положим, если взяться с умом, я уделаю их всех, кроме крысы, – и добьюсь смертного приговора. А мне это надо?.. Но смолчать о Мариане – никогда!»

Однако эксперт-лазутчик повёл себя иначе. Одним движением отлепив от лица маску, похожую на желатиновый лоскут, и выпрямив руки вдоль туловища, он плавно склонился, так что великолепные волосы коснулись крышки стола.

– Иката Каннавела Лоа Одалиа, наследный директор Северного водоканала. Приношу вам глубочайшие извинения от воинского собрания державы Дома Гилаут за смерть вашего товарища, которая останется и нашим горем, покуда живы все причастные к ней. Обязуюсь передать ваше негодование этим причастным.

Никто ещё не сдирал масок перед Фортом. Наверняка для Акиа это был решительный поступок – и, похоже, он назвал своё полное имя, а Сихо уверяла, что никакой господин важнее льеша без чрезвычайной надобности имён не объявит, зато псевдонимы здесь в самом широком ходу. Важность момента требовала ответить как следует. Поднявшись, Форт тоже поклонился:

– Фортунат Кермак, капитан и пилот компании «Филипсен». Принимаю ваши извинения как искренние.

– Благодарю. Я воспользуюсь вашим зеркалом и туалетным столиком.

Пока Акиа приклеивал маску на место – нужные подмазки и притирания, судя по всему, прилагались к комнате наряду со сластями в блюдце, – Форт пытался приманить крысу, но у той имелась своя честь, она к чужим не шла, фыркала и топорщилась.

– Вернёмся к предмету нашей беседы. К самописцу.

– Я его потерял.

– Как?!.. – заморгал Акиа. – Будьте добры, объяснитесь!

– Когда летел из Буолиа в Гигуэлэ. Дверь закрыть толком не смог, машина управлялась плохо, поскольку незнакомая... случился крен – и шар выпал наружу. В море.

– Вы шутите?..

– Нисколько. Так уж получается, – развёл руками Форт. – что его не заполучите ни вы, ни воры. С точки зрения Судьбы оно и правильно – никто такого приза не заслужил. А уцелей самописец, я все равно бы никому его не отдал. Полезно иметь козырь в рукаве, чтобы все строго придерживались взятых на себя обязательств.

«Перерыть весь район его посадки и пути к побережью, – подумал Акиа. – Нет, вздор. Трасса движения в точности не известна. Под любым камнем... почти восемь тысяч квадратных лиг. Он закопал его. Умница! Хорошая месть нам за бортинженера... А память его насекомого робота?..»

– Удивляюсь, как вы вели катер неизвестной системы.

– Внаглую, по наитию. Новичкам везёт.

– Насколько я понял, вы пользовались картой на экране. Смогли бы вы указать по ней место потери?

– Не запомнил.

– Так, так... С вами был автомат. Что с ним произошло?

– Пришлось бросить. Очень уж заметен.

– Где вы его оставили?

– У меня зарисовано, чтоб не забыть. Правда, для верности я спалил лайтингом часть его начинки – центральный процессор, блоки памяти...

«Предусмотрительный!»

– Прискорбно, что самописец утрачен. В море... хотя бы приблизительно можете назвать район падения?

– Было мне время запоминать! Я думал о погоне. И море не земля – примет нет, одни волны.

– Значит, он не найдётся.

– Разве что чудом.

– Давайте исключим чудеса из наших планов. Самописца нет, однако есть вы. О чём вы будете свидетельствовать на процессе против «Вела Акин»?

– О том, что на «Холтон Дрейге» не было никакого аппарата Лакут.

– И второго выстрела – тоже.

Форт несколько помедлил с ответом.

– Да, на том и кончим. Точка.

– В таком случае... – Акиа изящно, не желая потревожить Вещунью, извлёк откуда-то из-под складок одеяния пластинку телефона. – Акиа. Соедините с командармом. Господин Месхандор, с новым днём вас. Я нашёл свидетеля, он согласен работать в нашу пользу. Да. Несомненно. Вылетаем в ближайшее время. До встречи.

Второй его телефонный разговор звучал в ином ключе.

– Эрита, именем Правителя арестуйте «Феланд-44» и «Гвардеро», вышвырните всех с кораблей и поставьте нашу охрану. Балкеры опечатать. Сотрудников «Вела Акин» на Иколе-2 – взять под стражу. Шаблон приказа у вас есть. Отметьте сегодняшнее число, время нашей связи – и на подпись командарму. Основания я представлю судейской палате Патрициев через два часа. Выполняйте.

И третий был совсем краток:

– Гото, ко мне. Пишущий аппарат и двух доверителей, хоть охранников борделя. Я жду пять минут.

– Луи-то вы схватили? – Форту сильно хотелось, чтобы этот звёздный вор получил все, что положено. Если не по закону, отпечатанному в кодексах, то хотя бы по справедливости.

– Увы, в мирное время нам хватать не позволено. Во избежание шумихи пришлось его выдворить.

– Ха! А этих, на Иколе-2?!

– Кермак, правила писаны не мной. Икола-2 приравнена к военным объектам категории Хо, и если на космодроме находятся лица, подозреваемые в создании угрозы полётам армейских кораблей, тут у нас руки свободны. Сейчас для подозрения есть прямой и законный повод. Точнее, он появится, когда вы подпишете свои показания... Знаете ли, вы заставили меня поволноваться.

– А уж вы меня!..

Гото не появлялся. Вещунья зарылась в воротник Акиа.

– Как будет выглядеть мой арест в пространстве юридической реальности?

– Какой арест?! Оформим добровольную явку к военным властям любой ближайшей базы и просьбу о защите от посягательств контуанцев. Державная армия в состоянии вас уберечь.

Гото не спешил вломиться в дверь.

– Пока не начались процедуры... Кермак, что вы сделали с имплантом Луи, раз она решила задержаться в комнате?

– Я? ничего не сделал, – буркнул Форт, озабоченный своими мыслями. – И ей это понравилось. Но раз пошло о личном, у меня тоже есть вопрос – какой у вас индекс генов? Ну, 200 на 400, 300 на 800, или как там... А то я не могу угадать ваш пол.

– О, пусть это останется моей маленькой тайной, – улыбнулся комбриг очами сказочной принцессы.

Ночной порой, ближе к десятому часу, поток машин редеет даже в увеселительных кварталах, поэтому большой катер с гербами автономии и военно-медицинской службы беспрепятственно сел на улицу близ Вешнего Сада. Как только опоры коснулись мостовой, двери отсека распахнулись, и бригада начала выгружаться – блоки передвижной операционной катили к подъезду, а там они сами взбирались по ступеням.

– Мы вынуждены просить у вас для операции свободную комнату с входом из широкого коридора. Возможно, мы будем немного мешать; возьмите сверх тарифа доплату за чинимые неудобства.

– Комната 16, второй этаж, – распорядитель передал военврачу ключи.

К двери 16 приставили блок-прямоугольник, который раздвинулся на весь проём, чмокнул герметизацией окантовки, и в комнату стал выпучиваться мутный гигантский пузырь, заполняя пространство от пола до потолка, пока не прилёг к стенам и не обтянул мебель. К шлюзу снаружи присоединили кабину предоперационной подготовки. Медики один за другим поспешно входили в наружный шлюз – голова вставляется в шлем, тело охватывает стерильный плёнчатый скафандр и, сомкнувшись на спине, вспыхивает огоньком готовности ранец-кондиционер. В комнате-пузыре сами собой разворачивались автоблоки оборудования, как рождающиеся из яиц плоские жуки, обтекаемые и отблёскивающие металлом – стол, наборы инструментов, комплекты вспомогательного назначения. Штанги упёрли в потолок осветитель и втянулись в него, а сверху спустились стебли с лампами.

– Отмечали аллергию на медикаменты? Располагаете информацией о своих вставках? Как раньше переносили наркоз? – младший торопливо допрашивал Баркутэ, пока её омывали дезинфицирующим раствором и прокалывали кожу иглами лимфатического введения. Она крепилась, чтобы от страха не включился каскад – иначе в ужасе недолго разнести всё высокоточное хозяйство медиков.

– Какие бывают трудности при неизвлекаемости? – спросила она военврача как можно твёрже.

– Тошнота после операции, – мимоходом отозвался тот. – Улго, в позицию четыре.

Она легла животом на гладкий узкий стол; бусины в теле недовольно защипались, когда их – вдоль позвоночника – пересчитал потусторонний свет сканера.

– Пять центров коммутации. Главный – третий.

– Глубже. Нет ли хвостов во внутренних органах?

– Хвост у сердца, – голоса становились гулкими, громадными, уходили в глубокую тьму. Кто-то возился у Баркутэ в спине, под кожей, но боли и страха не было. – Лаикэна, по шестому межреберью. Дептес, отсечь главный узел. Улго, она слышит?.. Сильная, как подъёмный кран.

Здесь Баркутэ перестала слышать; одновременно с этим Форт, прочитав свой текст как на линго, так и на великом языке, скрепил оба листа подписью. Сам не ведая о том, он подписал Луи путёвку на Атлар.

Туанский прямой угол насчитывает 80 делений, называемых метами. При наклоне экватора к плоскости орбиты в 5 и 6/20 меты до широты 55 зима – не более чем пасмурный «сезон небесных слёз», да и тот недолог. Но имперская база, где армия Дома Гилаут хранила Форта, стояла на 69-й мете, и в месяце малан здесь выпадал настоящий снег.

Невысокие однообразные корпуса жилой части были соединены крытыми галереями, которые не отапливались, и туанцы пробегали их рысцой или набрасывали пальто, похожие на ватный халат, в котором удирает от служебных псов условный «преступник» на тренировке. Сперва охрана удивлялась, как легко одетый Форт спокойно прогуливается на холодке, потом перестала.

Понизив теплоотдачу тела, он подставил ладонь падающим снежинкам. Влажные хлопья налипали на кожу и рукав, лениво расплываясь крошечными лужицами. Низкое серое небо прорвалось голубой солнечной трещиной, косой сноп золотых лучей заблистал, лаская мерный снегопад и высвечивая пологие бугры охристых гор у горизонта. С мачт базы сонно сочились трескучие сигналы, где-то прогудел электрокар, тянущий череду контейнеров на колёсах, донёсся звонкий окрик – но Форт не воспринимал звуков, кроме шелеста снега.

– Э-хэ, – предупредил голос сзади: «Ты не один».

Баркутэ тщательно застегнула на себе долгополое пальто, завязала башлык и спрятала руки в рукава, как в муфту. К лицу её возвращалась природная, не намалёванная белизна.

– Как жутко холодно, – промолвила она, желая завязать беседу. Обычно она не выжимала из себя больше двух слов подряд.

– Средне. Всё тает.

– Я раньше не видела зиму. Первый раз.

Прежде Форт не замечал, чтобы она пользовалась пальто и выходила из здания. По совести сказать, он и саму её встречал с десяток раз, не больше.

– И как впечатление?

– Неприятно. Я немного болела от холода. На меня кашлянул инструктор, и я заразилась, а ему хоть бы что. А ты совсем не болеешь?

Форт пропустил вопрос мимо ушей. Ему вспомнился недавний разговор с военюристом. На экране тот был в лёгкой светло-синей рубашке, за спиной его золотом и зеленью светилось окно, затканное какими-то вьюнками. Непринуждённый и раскованный, изысканный и витиеватый в речах. Ни тени озабоченности на лице, служба ему не в тягость. Наверняка на откровенность о том, что сидеть в квадрате стен и ждать судебного решения, означающего переход из неволи в неволю, для нормального человека равносильно пытке, юрист ответил бы дежурным утешением. Поэтому Форт не стал выкладываться перед ним. С имплантом он тоже не собирался толковать о гнетущем душу. Хоть ненадолго отрешиться и читать причудливые пути снежинок в воздухе – такие разные, так щедро насыщающие скудный мир ощущений робота... Даже насморка не схватишь! Здоров, как надмогильный камень. Порой становится как-то неловко морочить медиков базы, регулярно выдающих ему пищу киборгов и ёмкости подзарядки жидкостной системы.

Мир монотонного коловращения, как маховик в закрытом кожухе. Скрываться с Шуком и Эну было не в пример занятнее. Впору ради разнообразия сбежать и, пока не поймают – ощутить себя подвижным, быстрым, вёртким, выбирающим дорогу в сложно меняющейся ситуации. Где-то там, за землисто-рыжими горами, за безднами перелётов – свобода. Где она живёт, кто скажет?

– Я скоро уезжаю.

– Вот как? И куда?

– Мне разрешили поселиться в землях Дома. Условно, на полтора года. Армейская полиция... – она осмелилась вынуть руку из муфты и поймать снежинку, – ... расследовала, не воруха ли я.

– Спросили бы у душеньки Луи Маколя.

– Он пропал куда-то, вроде как улетел. Я работала у него законно! – с вызовом повысила она голос.

– Без комментариев.

– Я никого не убивала.

– Просто училась, как это делать.

– Ты не знаешь всего... – отвела она взгляд.

«Ты тоже, – подумал Форт. – Может быть, у нас одна история. Ведь и меня обучали, обрубив все выходы».

– Мне предложили готовиться на солдата.

– Значит, сменят узел в голове на свой.