Дуэт - Непорочная грешница

Уж лучше бы он ночью ее ударил. Это развязало бы, так сказать, ей руки. Но он ее не ударил. Вроде бы порыву это сделать, но капитан во время его остановил. Ей до сих пор не давала покоя мысль: ударил бы он ее или нет, если сэр Рейнолд не вмешался? Ведь до сих пор Экстон проявлял к ней столько нежности и страсти, что она подумала, будто он изменился к лучшему. Линни вошла в коридор и ощутила привычную тяжесть золотых цепочек у себя на бедрах. И сразу же по спине пробежала дрожь зарождающейся страсти.

Все-таки удивительный человек ее муж! Она никак не предполагала прежде, что в одном мужчине способны уживаться воин и любовник, супруг и враг одновременно. Неужели столь неразрешимые противоречия и впредь будут им сопутствовать?

Поймав себя на этой глупой мысли. Линни покачала головой. Она опять позабыла, что всего лишь играет роль. Их с Экстоном брак не продержится долго, поэтому она никогда не узнает, как могла бы сложиться их семейная жизнь, будь она настоящей, а не поддельной Беатрис. Да и какой смысл размышлять об этом, если она явилась сюда только для того, чтобы вымолить его прощение и ублажать его по мере своих скромных сил.

А раз так, то нечего особенно с этим затягивать. Тяжело вздохнув, она налегла на тяжелую дубовую створку двери и осторожно заглянула в опочивальню.

Можно было подумать, что по комнате прошел ураган. От ужаса у Линни зашевелились волосы на голове. Да, ярость Экстона, должно быть, достигла невероятных пределов, коль скоро он опрокинул комод, вывалил наружу все его содержимое, включая даже ее платья, вернее, платья Беатрис. Боже, а в каком виде предстала перед ней кровать! Она просела на один бок, в то время как сорванная с нее перина притулилась у дальней стены! И на этой брошенной на пол перине лежал Экстон!

Линни потребовалось немалое мужество, чтобы незахлопнуть за собой дверь и не убежать отсюда как можно дальше. Но она осталась — бежать не имело ни малейшего смысла. Поскольку Экстон не шевелился и лишь его ровное дыхание свидетельствовало о том, что это живой человек, Линни постепенно удалось взять себя в руки. Она вошла в опочивальню и склонилась над спящим мужем. Во сне он вовсе не выглядел столь буйным и грозным. Подобно испорченному ребенку, он выместил на окружающих предметах свою злость и дурное настроение и успокоился. Линни вспомнила, что Мейнард временами поступал точно также. Кроме того, Экстон изрядно выпил — от него несло винным перегаром. Линни вздохнула — что ж, ее отец тоже нередко напивался до бесчувствия.

Мужчины во многом схожи — они топают ногами и рычат, как дикие звери, когда напиваются, а потом беспомощно валятся на пол от переизбытка спиртного. И женщины должны прибирать за ними.

Линни еще раз оглядела помещение. Теперь она чувствовала себя куда спокойнее: подобрать и сложить одежду и прочие вещи ей не составит труда, ну а для того, чтобы поставить на место огромный комод и привести в порядок кровать, понадобится помощь.

Что же касается Экстона… Прежде всего ему бы надо принять ванну. Она вспомнила его указания на этот счет — чистота, по-видимому, для него не последняя вещь на свете. Необходимо также распорядиться, чтобы ему приготовили приличный завтрак, скажем, холодное жареное мясо и свежий хлеб. Она, по мере возможности, постарается окружить его лаской в момент пробуждения, ведь мужчины после обильных возлияний становятся капризными, как больные дети.

Кто знает — если утром она станет вести себя как ни в чем не бывало — он, возможно, и не вспомнит о случившемся ночью. Избыток вина, говорят, притупляет! Даст бог, он забудет о том, что она ему наговорила. Что бы это желание сбылось, Линни даже прочитала короткую молитву.

Потом она взялась за работу и возблагодарила бога что для нее нашлось наконец занятие. Труднее всего было переносить безделье и неопределенность.

Она торопливо спустилась в зал и велела служанке нести бадью для омовений и установить ее в коридоре, рядом с опочивальней. Заодно она приказала им нагреть как можно больше воды и приготовить самого лучшего мыла, какое только можно найти в кладовой. Потом она спустилась на кухню, велела накрыть стол на двоих и установить его в ридорчике рядом с ванной. Сначала она разбудит его и лично убедится, в состоянии ли он предстать перед челядью. Появление перед слугами в пьяном виде может нанести ущерб его гордости и рыцарской чести. Отдав приказания слугам, Линни снова вернулась в опочивальню и принялась складывать разбросанные по полу вещи в небольшой сундук. Потом она подобрала с пола постельное белье и скатала его в рулон. Иными словами, она сделала все, что было в ее силах, чтобы привести комнату хоть в какой-то порядок. И вот, наконец настала пора будить супруга. Все то время, что она прибирала в комнате, Линни старалась не смотреть на его раскинувшееся на перине тело, но дольше оттягивать момент пробуждения было уже невозможно.

Линни отворила узкое оконце и впустила в спальню первые солнечные лучи. В их золотистом свечении его черные, словно вороново крыло, волосы сразу же приобрели красивый блеск. При ярком свете выяснилось, что линия его рта не так тверда и непримирима, как это обыкновенно казалось в полумраке каменных коридоров и сводов замка, а лоб бел и чист, будто выпавший на Рождество снег.

«Нельзя не признать, что Экстон удивительно красив», — подумала Линни, но тут же вынуждена была напомнить себе, что особенно хорош он, когда спит и хотя бы на время забывает о своем высоком положении грозного владетеля Мейденстона.

«Скорее всего Экстон проснется с сильнейшей головной болью», — подумала Линни, и это ее обрадовало. Пусть немного пострадает, как страдали вчера все, кто подворачивался ему под горячую руку.

Коснувшись его ноги, обутой в мягкий сапог, своей кожаной туфелькой, Линни негромко затянула:

— Вставай, милорд, уже утро. Тебя ждет множество дел. Экстон! — прибавила она в сердцах уже чуть громче, поскольку ее муж даже не пошевелился.

Услышав свое имя, он заворчал и чуть приподнял голову, но потом снова откинулся на перину и задышал ровно и размеренно, как прежде.

— Ах ты, увалень, — снова обратилась к нему Линни, уже начиная сердиться. — А что бы ты стал делать, если бы на замок сейчас напали? Продолжал бы спать и проспал бы всю битву?

Некоторое время она молча его рассматривала. Потом ее взгляд переместился на широкий кинжал в ножнах, висевший у него на поясе. Вот было бы занятно, если бы ей удалось во сне его обезоружить! Это помогло бы ей восстановить пошатнувшуюся веру в себя и собственные силы. Экстон, конечно, пришел бы в ярость, узнай он об этом, но со временем, возможно, стал бы больше ее уважать. Особенно в том случае, если бы она потом показала ему, куда спрятала оружие, чтобы оно не пропало.

Линни подобралась к Экстону поближе, хотя и не слишком близко, опасаясь его цепких и сильных рук. Потом, однако, она осмелела — Экстон казался в этот момент слепым и глухим ко всему происходящему. Рухни ему сейчас на голову крыша, он и тогда, наверное, не пошевелился бы.

Линни склонилась над ним, обдумывая, как лучше взяться за дело. Насколько же этот человек больше и сильнее ее! Настоящий воин. А секундой позже, когда снова почувствовала кожей подаренные им цепочки, добавила про себя: любовник тоже настоящий.

Отогнав от себя мысли такого рода, Линни переключила свое внимание на висевший у его пояса кинжал. Едва дыша, она потянулась пальцами к рукояти оружия, находившейся него под локтем. Этот кинжал был куда тяжелее и длиннее того, что она выкрала у него из комода. Когда Линни вытянула его из ножен, клинок случайно задел спящего мужа за руку.

Экстон неожиданно шевельнулся. Его рука в мановение ока схватила ее руку и прижала ее к бедру с такой силой, что Линни едва не взвыла в голос.

Однако же он не открыл глаза и не смерил ее грозным взглядом, а пробормотал вдруг что-то неразборчивое, потом глубоко вздохнул и улыбнулся. Она чуть не умерла на мест от страха, а он, оказывается, смотрел в это время сладкие сны!

Линни решительно сжала губы. Сначала она отберет у него кинжал, а потом разбудит его и предложит принять ванну. Он, ясное дело, сразу увидит, какая она хорошая и заботливая жена, и поймет, что ей можно доверять. А поняв это, впадет в благодушное настроение и даже не заметит что она готовит ему смертельный удар!

От этой мысли Линни поежилась. Что бы там ни произошло в течение ближайших дней или недель, ей ни в коем случае не хотелось, чтобы Экстон погиб. Она хотела одного чтобы Беатрис нашла себе достойного мужа, который отобрал бы у де ла Мансе замок Мейденстон и вернул его де Валькурам. При этом она вовсе не желала, чтобы Экстона, скажем, убили при осаде.

А что будет, если он все-таки решится выступить против мужа Беатрис?

Линни помотала головой, отгоняя эту мысль. Над этим она была не властна. Господи, она не властна и над Экстоном. Ведь она даже не может его разбудить!

Линни отбросила его бесчувственную руку, вытащила из ножен кинжал, а затем торопливо отступила назад. И правильно сделала, потому что в следующее же мгновение его рука изогнулась, словно стальная пружина, и нанесла сильнейший удар, со свистом рассекая воздух. То обстоятельство, что ударил он впустую, верно, и заставило Экстона проснуться.

— Это всего только я, твоя жена, — сказала Линни, пятясь назад, на безопасное для себя расстояние. — Узнаешь меня? — добавила она, когда он стал с диким видом озираться. В голове у него, по-видимому, еще не совсем прояснилось, хотя сам он уже стоял на ногах, готовый отразить любое нападение.

Постепенно Экстон успокоился, отчего лицо его обрело привычный хмурый вид, ничего мальчишеского в нем теперь не было. Линни, сказать по правде, эта перемена не слишком понравилась; больше всего на свете ей захотелось вдруг, чтобы он улыбнулся ей той открытой, почти детской улыбкой, которую она подметила у него во сне.

— Я пыталась тебя разбудить, чтобы ты принял ванну, — сказала Линни словно бы извиняясь и при этом положила на столик похищенный кинжал. — Ты, знаешь ли, заснул в одежде, милорд. Позволь мне хотя бы снять с тебя сапоги…

Она придвинулась к нему поближе, хотя и тряслась от страха: что, если он вспомнит, как она пыталась ему вчера, противоречить и наговорила столько всяких гадостей? Но потом, правда, решила, что с Экстоном лукавить не стоит и безопаснее всего говорить ему правду.

— Вчера мы с тобой повздорили, и я подумала: споры между мужем и женой лучше всего разрешать поутру, на свежую голову. — Она стала трясущимися руками расстегивать ему пояс, стараясь смотреть не в лицо ему, а на позолоченную пряжку. — Я надеюсь… Я очень надеюсь, что ты не станешь всякий раз устраивать в спальне разгром после ссоры со мной, — продолжала она в надежде, что невинная болтовня как-то отвлечет его. — Пока ты будешь сидеть в ванне, слуги приведут в порядок кровать и поставят комод на место…

— А я очень надеюсь, что ты не будешь слишком часто выводить меня из себя.

Линни сглотнула и расстегнула наконец позолоченную пряжку у него на поясе. — Я буду стараться, милорд.

Подняв лицо жены пальцем за подбородок, он впился взглядом в ее широко раскрытые глаза. Экстон уже окончательно пришел в себя, но Линни никак не могла поняла какие чувства он испытывает к ней.

— Куда это ты вчера ушла на ночь глядя?

— К бабушке. Я очень тебя испугалась, — добавила он невольным осуждением.

Экстон продолжал созерцать ее лицо, будто пытаясь постичь взглядом ее потаенные мысли. Потом он вздохнув опустил руку.

— Я постараюсь быть более сдержанным. Но и ты та прекрати спорить со мной — и, главное, не пытайся защищать при мне своих родственников.

— Боюсь, милорд, что в этом случае у нас снова появится повод для ссоры. Дело в том, что я люблю своих родичей не чуть не меньше, чем ты — своих.

Поначалу она решила, что снова вывела Экстона из себя — тот нахмурился, а его светлые глаза полыхнули яростью.

Но не успела она содрогнуться при мысли о том, что сейчас последует новая вспышка гнева, как Экстон громко расхохотался. И тут же схватился обеими руками за голову скривившись от боли.

— Это что же получается? Я женился на воительнице, строптивой женщине, чьим единственным оружием является острый язычок и хорошенькая мордашка, но которая тем неменее считает, что это вполне действенное оружие?

Тут Экстон снова скривился, негромко застонал и на глаза ладонью. Вспышки гнева, таким образом, не последовало, и Линни облегченно вздохнула. Судя по всему, она была права: разговор начистоту лучше всего разрешает их с Экстоном противоречия. Линни улыбнулась.

— Я велела приготовить для тебя ванну и завтрак, так что решай сам, к чему у тебя больше лежит душа.

Экстон покрутил головой, словно проверяя, прочно ли она еще держится на плечах, и улыбнулся ей в ответ.

— Отдаю себя в твои руки, миледи, и прошу проявить все лучшие качества жены, по которым, надо признать, я уже стосковался, — добавил он. — Некоторые из этих качеств я уже изучил, — тут он красноречиво посмотрел на покосившуюся кровать. — Как только комнату приведут в порядок, мы можем снова начать столь полюбившиеся мне игры. — Он неожиданно нахмурился, словно вспомнил в этот момент что-то очень неприятное. — Если, конечно, мое предложение не вызовет у тебя приступа тошноты.

У Линни пересохло во рту. А она-то надеялась, что он забыл это неосмотрительное ее высказывание!

— Мне… не следовало так говорить, — пробормотала она, заикаясь и нервно сплетая и расплетая пальцы.

— Это не ответ. Скажи, неужели я и в самом деле вызываю у тебя отвращение?

— Нет, что ты. Просто я… на тебя рассердилась. Ты говорил мне очень неприятные, жестокие вещи, и мне захотелось… причинить тебе боль, такую же, какую ты причинил мне.

Они глядели друг на друга, и молчаливая дуэль взглядами начала затягиваться. Линни чувствовала себя не в своей тарелке, не зная, какие мысли роятся в это время у Экстона в олове. Неужели она всего несколько минут назад усмотрела в этом человеке что-то детское, мальчишеское? Теперь перед ней стоял закаленный битвами воин — жестокий и непреклонный.

— Может быть, — снова заговорила она, вспомнив бабушкины наставления, — нам следует просто-напросто забыть о том, что произошло? Начать нашу семейную жизнь как бы заново?

Губы Экстона скривились в улыбке.

— Это, разумеется, очень бы тебя устроило, не так ли?

Потом, правда, ухмылка исчезла, и Экстон вздохнул. У Линни снова возродилась надежда.

— Как бы то ни было, мне прежде всего надо принять ванну. Посмотрим, что несет нам день грядущий. Моли бога, чтобы он завершился лучше предыдущего. Линни перевела дух.

— В таком случае я пойду проверю, достаточно ли нагрелась вода.

— Нет, стой, где стоишь. — Он поймал ее за руку проворнее, чем она успела улизнуть, воспользовавшись этим предлогом. — Пусть этим занимается челядь. Твой же долг — быть рядом со мной. Я хочу получить от своей жены не словесного пожелания доброго утра, а нечто более весомое. — Тут он обхватил ее за талию и привлек к себе.

Линни оказалась к этому не готова. Она-то думала, головная боль и похмелье на какое-то время удержат Экстона от приставаний. Ничуть не бывало.

— Прошу тебя, милорд, — сказала она, стараясь выбираться из кольца его жадных рук, — оставь это. Ведь кругом слуги…

— Что с того? — Его пальцы коснулись цепочки, висешей под платьем у нее на талии, и пустились по ней в путешествие, что заставило Линни содрогнуться. — Лучше, Беатрис, ответь на вопрос: мой подарок по-прежнему заставляет тебя постоянно помнить о моих ласках?

Беатрис! Опять Беатрис! В эту минуту ей захотелось сбросить наконец личину своей сестры и предстать перед ним в своем истинном обличье. Под именем Линни. Но что даст ей? Или, вернее, чего она лишится? Ответ был прост: лишится всего! Осознав это, Линни поняла, что о признании не может быть и речи. Она снова сделала попытку высвободиться его объятий.

— Твой подарок скорее проклятие, а не дар, — сказала она трепетавшим от скрытого гнева голосом. Гневалась правда, только на себя.

— Это отговорка. Ответь, ты вспоминаешь обо мне, когда меня нет рядом? Линни задумалась. Что ей велела бабушка? «Обмани свое тело на послабление для отца и брата!» — так, кажется, говорила старуха?

Линни снова сглотнула — ничего не поделаешь, надо было отвечать.

— Да, милорд, я постоянно помню о тебе.

Это явно обрадовало Экстона.

— Что ж, я с удовольствием гляну, как он снова войдет в твое тело. — Экстон потянул через голову свою рубашку и остался перед ней в одних узких штанах и сапогах. — Ты, жена, примешь ванну вместе со мной, тогда у меня будет возможность увидеть все!

Заметив озадаченное выражение на ее лице, Экстон принялся хохотать, но Линни и в самом деле не знала, что ответить: его предложение повергло ее в шок. Ей едва удавалось сохранять хладнокровие при виде великолепного, налившегося мужской силой тела мужа, но вряд ли она сможет оставаться холодной, погружаясь в общую с ним ванну! Да и раздеваться перед ним при свете дня ей еще не приходилось.

— Бадья, то есть… ванна… слишком мала для двоих, — сказала она, заикаясь. Чтобы как-то занять руки, она взяла его льняную рубашку и принялась складывать ее, тщательно расправляя по швам.

Неожиданно в спальню просунула голову Норма; встретившись с Линни взглядом, она пробурчала: — Миледи, ванна готова.

Ах, эта Норма! Да возблагодарит ее господь! По крайней мере она на ее стороне.

— Пойдем, милорд, — сказала Линни, направляясь к двери. Она пыталась воспользоваться вмешательством служанки. — Пойдем, пока вода не остыла.

Экстон подчинился, и Линни подумала, что ей, пусть на немного, удалось отвратить угрозу немедленного с ним соития. Хотя бабка и требовала от нее потакать всем прихотям Экстона, Линни и представить себе не могла, как она влезет в одну бадью с мужчиной.

В коридоре два пажа суетились вокруг большой деревянной бадьи, наполняя ее горячей водой из ведер. Тут же возникла служанка, которая держала поднос, нагруженный тарелками с жареным мясом и хлебом. За ней спешила другая девушка с серебряным кувшином и двумя кубками в руках. Экстон подошел к бадье, сунул ладонь в воду и произнес:

— Отошли челядь прочь. Слуги нам больше не нужны.

— Но… но… — попыталась было воспротивиться Линн и тотчас замолкла, как только Экстон приподнял тонкую бровь. Ей оставалось одно — следовать желаниям Экстона.

— Норма, я займусь лордом Экстоном сама. Ты же отправляйся в зал и пригляди за хозяйством. Как только я освобожусь, то спущусь к тебе, чтобы отдать нужные распоряжения. С разрешения милорда, разумеется, — добавила она взглянув на мужа.

Тот молча на нее взирал, и Линни решила, что в этот день судьба, возможно, не откажет ей в нескольких часах покоя.

Слуги стайкой потекли вниз, освобождая верхние этажи для господских услад, как было велено Экстоном. Линни не сомневалась, что им хорошо известно, зачем их изгоняют из помещения.

Интересно, будут ли они также бросать на нее косы взгляды, когда она вернется к хозяйственным заботам? Лучше об этом не думать.

Впрочем, какими бы рассуждениями она ни занималась в этот момент свою головку, мысль о том, что ей предстоит искупаться в бадье с мужчиной, не давала ей покоя. Хотя между коридором и лестницей, которая вела в зал, не существовало двери, вряд ли кто из челяди осмелился бы прервать их уединение после того, как милорд столь однозначно высказал пожелание их не беспокоить.

Линни вздохнула. Поскольку Экстон, как ей казалось предпочитал прямоту в общении с людьми, она должна была высказать ему все, что ее волновало, до последнего словечка. Разумеется, не выдавая ему тайны своего рождения.

— С чего бы ты хотел начать, милорд? Принять ванную утолить голод? — начала она, стараясь подражать манере опытной хозяйки. И застыла в ожидании ответа, предусмотрительно сохраняя некоторое расстояние между ними.

* У меня нет аппетита, — сказал Экстон, потирая лоб, морщась от боли. — Я, пожалуй, в первую очередь приму ванну.

— Чтобы снять головную боль, милорд, могу предложить добавить в воду лаванду, отвар сладкого корня или зверобоя, — деловито произнесла Линни.

— Неужели настои из трав способны успокоить боль в голове и томление в теле? — спросил Экстон.

— Да, таковы их свойства, — пожала плечами Линни. — Я много раз использовала их, чтобы… — Тут она замолчала, поскольку хотела сказать, что ее настои и отвары помогали родственникам, а Экстон запретил о них упоминать.

Судя по всему, он понял это и, внимательно на нее посмотрев, закончил фразу: — Чтобы излечить головную боль у отца? Она смело встретила его взгляд. — И у брата тоже.

И снова началась молчаливая дуэль. Но в этот раз Экстон не походил на удава, а она — на кролика. Его болезненное состояние словно бы низвело его до равного с ней уровня, а такую возможность упускать не следовало.

— Мои настойки помогали обычно всем без исключения страдающим от похмелья жителям Мейденстона. Может быть, попробуешь?

Экстон утвердительно кивнул, но явно был озадачен ее вниманием. И тогда она решила предвосхитить его вопрос.

— Не надо удивляться, милорд. Просто я хочу, чтобы между нами не было вражды. Я предпочитаю мир!

— Мир… — эхом отозвался Экстон. — Скажи мне честно, Беатрис, тебе нужен мир для того лишь, чтобы сохранить у себя под боком эту старую каргу, твою бабку? У Линни было время подумать над ответом. Вчера вечером она, не задумываясь, сказала бы «да». Однако ночью леди Хэрриет сама выразила желание уехать из Мейденстона чтобы — по ее словам — полюбоваться на падение Экстона со стороны, ну и, разумеется, этому падению способствовать. Линни отчаянно пыталась подобрать соответствующие случаю слова.

— Сегодня мне вдруг показалось разумным отпустить леди Хэрриет в аббатство Рамсей. Здесь, в Мейденстоне, покой не обрести. Но как ты намерен поступить с другими членами нашего семейства?

— Ответ прост. Мужчины из рода де Валькуров останутся в замке и будут ожидать решения своей судьбы, которое целиком зависит от воли Генриха Плантагенета. Поэтому не вздумай меня просить, чтобы я их освободил, — предупредил Экстон. — Это не в моей власти.

Линни опустила глаза.

— Понятно. Но мне бы хотелось, Экстон, чтобы ты согласился с одной очень важной мыслью — месть по отношения Валькурам свершилась. Так что не навлекай излишних страданий на людей, которые находятся в полной твоей власти.

— В случае, если ты еще не до конца это осознала, хочу тебе заметить, что до сих пор от вспышек моего гнева страдала прежде всего ты.

Пораженная Линни подняла на Экстона глаза.

— Ну… Я не могу сказать, что ты всегда злился на меня когда мы..оказывались вдвоем.

Экстон скупо улыбнулся.

— Да и ты, по-моему, тоже. Не то у меня на теле появился бы не один, а несколько свежих шрамов. — Он потер плечо которое Линни в свое время оцарапала клинком, и заговорил серьезно, без улыбки: — Я, видишь ли, не могу обешать тебе, что стану покладистым мужем. Боюсь, что и ты не можешь мне обещать, что сделаешься покладистой женой на все времена. Но мы как-нибудь с тобой договоримся так ли?

Экстон принялся стаскивать с себя сапоги, после протянул руку к завязкам, которые стягивали штаны поясе. Линни, не отрывая глаз, смотрела на мужа, восхищаясь его телосложением и силой.

— Пожалуй, я сначала приму ванну, — сказал он. А потом отправлюсь в постель.

Завязки наконец уступили его усилиям, и он начал снимать с себя штаны, не обращая внимания на взгляд Линни, который сопровождал каждое его движение. Только когда он переступил через этот предмет туалета, окончательно от него освободившись, она отвела глаза и хриплым голосом прошептала:

— Это невозможно… Кровать-то сломана.

— В таком случае позови кого-нибудь, чтобы уладить дело. Линни услышала всплеск воды, когда он, помедлив секунду, опустил свое могучее тело в ванну, и его удовлетворенный вздох.

Уладить дело с кроватью! Легко сказать! Не труднее, однако, чем ублажить этого мужчину, который раскинулся сейчас в ванне.

— Понежься немного в теплой воде, — сказала она, останавливаясь у лестничного проема, — а я… я займусь хозяйством, — торопливо, но не без запинки, договорила она.

— Погоди-ка, Беатрис!

Линни сделала вид, что не услышала его призыва. Эмоции снова одержали верх над логикой и разумом. В какой уже раз мужские его достоинства и исходивший от него зов плоти напугали ее до глубины души. Она попятилась, как человек, потерявший ориентацию в пространстве, и чуть ли не бегом бросилась вниз по лестнице.

Разумеется, ей снова придется к нему возвращаться. И очень скоро. Но к этому времени она, возможно, овладеет собой. Так сказать, соберется с силами, чтобы противостоять исходившему от него властному зову самца. Ради этого стоило вознести молитву святому Иуде.

Так думала Линии, торопливо направляясь по своим делам.

Плохо было другое. Одного взгляда на красивое нагое тело мужа было достаточно, чтобы она растеряла все свои благие порывы. И было сомнительно, что молитва святому Иуде может этому помочь.

Глава двенадцатая

Прежде чем подняться к Экстону, Линни выслала вперед целую армию столяров и плотников. «Экстон будет недоволен их вторжением, — подумала она. — Зато нашествие слуг наверняка усмирит его чувственные фантазии. И позволит наконец увидеть в ней человека, а не только женское тело — постоянный источник наслаждений». Но с какой стати это меня волнует?» — спросила она себя. Почему для нее так важно, чтобы он оценил ее качества хозяйки? Если планы бабки осуществятся, Экстон исчезнет из Мейденстона, а на его месте воцарится муж Беатрис — кем бы он ни был. Все чувства Экстона к ней, Линни будут разом похоронены; что еще, кроме ненависти, сможет он испытывать к ней, узнав о ее обмане?

Этот логический вывод не доставил ей никакого удовольствия. Увы, она осознала, что человеческие качества Экстона де ла Мансе во многом соответствуют ее женским чаяниям. Да, он обладал необузданным темпераментом и суровостью прирожденного воина, но характер у него куда лучше, нежели у ее брата Мейнарда. При всем желании она не могла бы его ненавидеть, поскольку он, в общем, вел себя с ней вполне достойно — да и она, как ни странно, старалась заслужить его уважение.

«Но ведь он-то думает, что перед ним Беатрис», — напомнила себе Линни. Даже Мейнард с Беатрис вел себя достойно. Но стоит Экстону узнать, кто она такая, как все уважение к ней у него мигом исчезнет. Тогда уж он волю своему необузданному характеру.

Вчера, к примеру, он не позволил себе ее ударить, но знай он правду…

Впрочем, день разоблачения впереди. И неизвестно сколько придется его ждать. Возможно, очень долго. А до тех пор ей предстоит играть навязанную судьбой роль в зависимости от того, любит ли она Экстона или, наоборот всем сердцем ненавидит. Роль любящей, преданной жены, как то было решено на семейном совете.

Когда они вместе с Нормой поднимались по ступенькам Линни спросила:

— Скажи, Ида поедет с леди Хэрриет в аббатство Рамс?

— Да, миледи. Они вскоре выедут в сопровождении маленького отряда.

Линни поморщилась. Сказать по правде, она испытывала некоторое облегчение при мысли о том, что бабка переберется из замка в аббатство. С другой стороны, ее отсутствие порождало трудности иного свойства.

— Я очень надеюсь, что с ее отъездом отец не опустится окончательно.

— Это правда, хотя и печальная. Сэра Эдгара надо время от времени встряхивать. Он похож в этом на своего отца — полный сил мужчина вдруг превратился в человека совершенно безвольного.

— И что, так и не вернулся в нормальное состояние?

В ответ Норма лишь с мрачным видом покачала головой. Линни задумалась. Помощи от отца, как видно, ждать не приходилось. Это была горькая мысль, но не новая. Она вздохнула.

— Надеюсь, бабушке не придется всю дорогу до аббатства трястись верхом?

— Она поедет в специальных носилках. Так распорядился лорд Экстон.

Линни остановилась и вопросительно посмотрела на Норму. Конные носилки? Подумать только, ее муж распорядился перевезти в конных носилках в аббатство Рамсей старуху, которая всем своим видом демонстрировала неприкрытую ненависть и презрение к нему! Разумеется, Экстон не знал о заговоре, душой которого была леди Хэрриет, но не мог же он заблуждаться в ее отношении к роду де ла Мансе. Тем не менее, он позаботился об удобстве ее путешествия.

Раздумья о состоянии отца опечалили Линни, однако новость о добром поступке Экстона, напротив, придала ей силы. Поэтому, когда сидевший в ванне Экстон хмуро встретил ее, она ослепительно улыбнулась ему в ответ.

— Не беспокойся, милорд, работники скоро уйдут. Надо же, в самом деле, привести в порядок кровать… — тут она замолчала, вспомнив, что ей предстояло улечься на эту кровать вместе с мужем.

Бегство избавило ее от купания в одной ванне с Экстоном, но избегать близости с ним слишком долго ей, конечно же, не удастся.

Взяв в руку чашку с травяным настоем, Линни направилась к нему. Он лежал в огромной деревянной бадье, оперевшись о ее край плечами. Волосы его были мокрыми и блестели в свете лучей набиравшего сил утреннего солнца. Над поверхностью воды возвышались только его плечи, верхняя часть торса и колени, но и этого было довольно, чтобы лишить покоя и сна любую женщину.

? Это что за дьявольское снадобье? — осведомился он, разглядывая темную жидкость, которая плескалась в чаше.

— Это настой лаванды, сладкого водяного корня и дубовой коры, — ответила Линни. — Если тебе это доставит увольствие, я сначала отопью сама.

Его пальцы сомкнулись вокруг ее руки, державшей чашу и она почувствовала, как тело ее обдало жаром. Золотая почка с рубинами, висевшая у нее между ног, сразу же напомнила о своем существовании, еще больше подогрев ее пыл.

— В этом нет необходимости, — пробормотал Экстон. Скажу только, что поспешность, с которой ты кинулась вниз по ступенькам, чтобы принести этот бальзам, заслуживает награды. — С этими словами он, не отпуская из палецев ее руки, приблизил чашу к губам и до дна выпил его содержимое.

Линни попыталась было освободить руку из его пальцев и начавшаяся между ними шутливая борьба взбаламутила в бадье воду. Тот факт, что Экстон, судя по всему, не оставил своих намерений искупаться вместе с ней, снова настроил ее на воинственный лад.