Люди и ящеры

— Откройте двери, — приказал Мартин.

Солдаты нерешительно мялись. Мартин ткнул коменданта коленом.

— Отхры... откры... — прохрипел тот, скосив глаза на саблю.

Хамы редко бывают храбрецами. Давно установлено.

— Хо! — сказал Хзюка в приемной. — Уже не скучно.

К нему было потянули руки, но Мартин строго нахмурился и руки исчезли

— Мне охранять твою спину? — спокойно спросил Хзюка.

— Еэ. Постарайся никого не убить. Эй, там, вахмистр! Подогнать наш экипаж к крыльцу!

Прибежавший из караулки вахмистр медленно пятился и трясущимися пальцами пытался застегнуть пуговицу. Глаза его занимали чуть ли не половину довольно большого лица.

— Каки... эки? Вы-вы соображаете, что делаете?

— Ну да, — сказал Мартин. — Поумнели.

На отвислой щеке коменданта показалась капля крови.

— Карету, остолопы! Вы что, оглохли? Живо! — просипел он. — Не видите?! Меня уже режут!

Складывалась ситуация, при которой никому не надо давать опомниться. Внизу Мартин пнул пирамиду штуцеров; оружие с грохотом посыпалось. Потом кивнул на вахмистра.

— Хзюка, возьми у этого саблю.

Хзюка тут же ухватился за эфес. Вахмистр было дернулся, но заметив перед самым носом пять когтей дюймовой длины, успокоился. Хзюка квакнул, похлопал его по плечу и довольно внятно сказал:

— Умнисса. Тебе другую дадут. Есе луцсе. Красивую. Один из солдат хихикнул. Вахмистр отвесил ему тумака.

— Что вы собираетесь делать? — спросил офицер с усиками.

— Сопровождать герра майора в курфюрстенштаб.

— В курфюрстенштаб? — Офицер недоуменно разглядывал лезвие у горла своего начальника.

— Да. Там ему предстоит объяснить, почему он препятствовал выполнению важного разведывательного задания.

— Следовательно, вы его арестовали?

— Разумеется.

— О-о. Позвольте, но по закону...

— Не позволю! — полным голосом рявкнул Мартин. В окнах задребезжали стекла.

— Законами в здешней комендатуре и не пахнет! Назовите вашу фамилию, лейтенант! — Фо... фон Руссиш-Мишке.

— Как старшему по званию вам придется исполнять обязанности коменданта города Шторцен. Приказ ясен?

— Слушаюсь... герр гауптман, — ошеломленно пробормотал Руссиш-Мишке.

Ушки герра майора яростно запылали. Что ж, любому начальнику рано или поздно приходится пожинать плоды собственной кадровой политики. Результаты бывают самыми разными, но полного счастья наследники обычно не дарят. Не больше, чем получали.

Мартин вывел бывшего коменданта во двор. У крыльца стояла коляска. Сидевший на козлах пожилой егерь смачно плюнул.

— Тьфу ты, господи. Срамота.

Мартин схватил майора под мышки, забросил его в карету и приказал Хзюке присматривать. Сам встал на подножку и повернулся к провожающим. Нужно было сказать что-нибудь ободряющее. Не важно — что, главное — уверенно.

— Кстати. Совсем забыл. А как фамилия этого? — Он небрежно махнул рукой за спину.

— Есниц. Майор фон Есниц, — оторопело сообщил вахмистр.

— Плохой он майор.

— Но все-таки майор, — вдруг возразил Руссиш-Мишке. Это настораживало. Публика начинала приходить в себя.

— Пошел, — сказал Мартин егерю.

— А куда ехать-то?

— Да в Бауцен.

— В Ба-ауцен. Сто двадцать километров, сударь.

— Сто тридцать. Пошевеливайся, служивый.

Егерь пожал плечами, еще раз сплюнул и щелкнул кнутом.

За Шторценом долина расширяется, а Текла, вобрав в себя бурные горные ручьи, превращается в настоящую реку. Дорога идет под уклон, лошади бегут легко. С двух сторон то приближаясь к берегам, то удаляясь, тянутся густые хвойные леса. Через каждые километр-полтора попадаются фермы в окружении начинающих желтеть полей. Местность живописная, а при хорошей погоде еще и веселая, радующая глаз. Для Хзюки эти пейзажи были к тому же и внове, поэтому он буквально прилип к окну.

— Хорошо живете, мягкотелые! Есть где поохотиться. А вот жары нет, приятно.

Ему не ответили. Пленный майор Есниц мрачно молчал, уставившись в одну точку. Он не знал схайссу, а кроме того, вероятно, вынашивал планы самой ужасной мести, а Мартин был занят тем, что старался придумать способы расстроить эти планы.

То, что лейтенант Руссиш-Мишке не отличается быстротой соображения, сомнений не вызывало. Но рано или поздно он опомнится и бросится в погоню. Хотя бы для того, чтобы поддержать честь мундира. И что тогда? Мартин глянул на майора. Не убивать же в самом деле красноухого. Проще всего связать его и незаметно выпрыгнуть из кареты. Потом скрыться в лесу, выиграть время. Но тогда они с Хзюкой точно перейдут на нелегальное положение, превратятся в разыскиваемых и опасных беглецов. Даже курфюрстенштабу будет нелегко объяснить их поведение. Таким образом, время не столько приобретается, сколько теряется.

Нет, это не годилось. Оставалось одно. Как только их догонят, следовало сдаться Руссиш-Мишке. Несколько часов уже выиграно. В Шторцен уже пришла депеша курфюрстенштаба. Близился конец дурацкой истории майора Есница. По крайней мере так вполне могло показаться.

Их догнали у окраины Рорбаха. Карета остановилась. Руссиш-Мишке заглянул в окно и радостно погладил усики.

— Все в порядке, герр гауптман! — выпалил он. — Получена телеграмма от начальника разведывательного управления оберста Ольховски. Ваши полномочия подтверждены

— Ну наконец-то.

— Вам лишь следует назвать пароль...

— Фламинго, — мрачно сказал Мартин.

— Все верно! Счастливого пути.

— Благодарю.

— Быть может, вы отпустите герра майора?

И тут Мартин совершил глупейшую ошибку. Не питая никаких иллюзий в отношении как характера, так и моральных достоинств майора Есница, он все же согласился. Уж больно надоела кутерьма. Кроме того, казалось невероятным, что после всего случившегося комендант не сделает самых очевидных выводов и продолжит упорствовать в заблуждениях своих. Увы, именно это и произошло.

Не успела несчастная карета проехать и сотни метров, как ее вновь остановили.

— Приношу свои извинения, — сказал Руссиш-Мишке. — Но вы арестованы.

— Опять?!

— Да, с вами это случается частенько.

— Но мои полномочия только что подтверждены, лейтенант. Вами.

— Так точно, герр гауптман.

— Тогда в чем дело?

— Герр майор больше не ставит под сомнение вашу личность. Но он обвиняет вас в превышении служебных полномочий.

— В превышении? Вот уж кому о превышении говорить не стоит, так это ему самому!

— Вполне возможно. Но с формальной стороны... Вы ведь захватили коменданта района, герр гауптман. Угрожали оружием. Ну, и все такое...

Мартин выглянул в окно. Карету окружали всадники. К сожалению, это были не егеря, которые в сомнительных случаях предпочитают следовать скорее духу уставов, чем их букве. Вокруг кареты находились армейские уланы. Мягко говоря, ребята с куда более консервативным мышлением. За их спинами виднелся майор Есниц. С пустыми ножнами и поразительно красными ушами. Эх, патология ты ходячая...

— Хорошо, — сказал Мартин.

— Вы не будете сопротивляться? -Нет.

Карета развернулась и проехала сколько-то метров. В окне опять появилась физиономия Руссиш-Мишке.

— Так, — сказал Мартин. — Что еще?

— Да видите ли какое дело, герр майор требует вернуть саблю.

— Пусть сам и возьмет.

Руссиш-Мишке озадаченно погладил усики и исчез. Потом вернулся с красными пятнами на щеках.

— Извините, но герр майор...

— Что на этот раз?

— Герр майор... ну, словом, он приказал в вас стрелять. Мартин почувствовал, что закипает. Первый урок не пошел впрок. Пора была преподать второй.

— Вот как? Великолепно. Сейчас я к нему выйду. Хзюка сиди и ни во что не вмешивайся!

Не давая возможности возразить ни лейтенанту, ни Хзюке, он резко открыл дверцу. Потом спрыгнул на землю и, держа саблю на вытянутых руках, направился в сторону коменданта Шторцена.

Уланы перед ними расступались, а хозяин оружия вдруг попятился. Потом стал кричать, чтобы Мартина схватили. Уланы нерешительно ворочались в седлах.

— Майор Есниц! У вас не хватило смелости отстоять свое оружие. Быть может, наберетесь храбрости, чтобы лично его забрать? — громко спросил Мартин.

Весь уланский взвод повернулся в сторону коменданта. Тот продолжал пятиться, выкрикивая угрозы, ругательства и команды. Все это было столь позорно, что даже вымуштрованных солдат проняло. Никто и не подумал мешать Мартину, и тот спокойно выбрался за кольцо охраны. Тогда Есниц выхватил седельные пистолеты.

— Герр гауптман, — рассудительно заметил уланский вахмистр, — не стоит подставлять лоб под пулю.

Потом вполголоса добавил:

— Этого идиота.

Мартин с трудом овладел собой.

— Спасибо, вахмистр. Вы правы.

Остановившись на середине дороги, он с удовольствием хряснул клинок о колено, швырнул обломки в лужу и вернулся к карете. Никто ему не мешал.

— Вы-то уедете, — вздохнул вахмистр. — А у нас все останется по-старому...

— Ну уж дудки! — свирепо ответил Мартин. — Реверс на все дюзы! Ждите нового коменданта. Мосос, он все видит!

Эпс начал клониться к западу. Чертыхаясь, егерь-возница развернул упряжку. Карета двинулась к Шторцену.

— Что-то бестолковое творится, — проворчал Хзюка. — У вас часто такое?

Мартин вздохнул.

— Не очень. Просто не повезло.

На этот раз перед новой остановкой они успели проехать целых полтора километра или даже два.

Сначала через заднее оконце Мартин заметил, что следовавшие за каретой уланы начали оглядываться. Потом часть из них остановилась поперек дороги, взяв штуцеры на изготовку. Но не прошло пяти минут, как они вернулись. И не одни, а в сопровождении пропыленных всадников в черных кирасах и шлемах. Это были конные гвардейцы курфюрста.

— Тпр-ру! — закричал возница и длинно выругался. Дверца распахнулась. Дальше произошло то, что никак

не могло понравиться майору фон Есницу. Едва Мартин выбрался наружу, рядом с ним с коня соскочил невысокий рыжеусый оберст. Соскочил и молча обнял арестанта

Забыв от изумления об осторожности, к ним подъехал Есниц.

— Разрешите узнать, что здесь происходит, герр оберст? Оберст с легким недоумением глянул на него снизу.

— Простите, с кем имею честь?

— Комендант Шторцена майор фон Есниц.

— Вот как. Наслышан, наслышан. Мне тоже весьма хотелось бы узнать, что здесь происходит.

— Виноват. А с кем я имею честь?

— Оберст Ольховски, разведывательный отдел курфюрстенштаба. В чем дело, куда вы везете моего сотрудника?

— Прошу извинить, герр оберст, — не покидая седла, сказал Есниц. — Лично с вами мы не знакомы. Могу я видеть ваше удостоверение личности? Пограничная зона, знаете ли.

У всех, кто находился рядом — и у гвардейцев, и у улан, — вытянулись лица.

— Похвальная бдительность, майор, — невозмутимо сказал Ольховски. — Что ж, смотрите.

Подойдя к лошади, он протянул удостоверение. Есниц долго вертел книжицу, потом с большим сожалением вернул.

— Рад познакомиться, герр оберст, — кисло сказал он, притрагиваясь к козырьку.

— Серьезно? Да будет так, майор. У вас я удостоверения не спрашиваю, поскольку вы в точности соответствуете тому, что мне о вас говорили. Но вынужден повторить другой вопрос: в чем дело? Почему задержали моего сотрудника?

— Рутина, герр оберст. В пограничной зоне задержаны двое неизвестных без документов. Вот и все.

— Разве ротмистр Викс из Эмванда не сообщал о них?

— Сообщал. Но у этих людей нет документов.

— А вам не предлагали заглянуть в сейф и поискать циркуляр разведывательного отдела?

— Я не обязан подчиняться требованиям подозрительных личностей

— Ах вот как, — сухо сказал Ольховски. — Но мне кажется, майор, что, будучи комендантом города, вы обязаны делать все, что помогает выяснению истины.

— В уставах об этом не упоминается. Но я приму к сведению, герр оберст. Разрешите препроводить арестованных в комендатуру?

— Арестованных? Черт возьми! Да на каком основании арестованных?

— На основании отсутствия документов, подтверждающих личность.

— Следовательно, моего поручительства недостаточно? Я правильно понял?

— Совершенно верно, герр оберст. Орднунг ист орднунг. Ольховски только головой покрутил.

— М-да, — сказал он. — Клинический случай. Ладно. Капрал Люка!

— Я, экселенц.

— Достаньте из моей седельной сумки красную коробку. Да, да, эту.

Ольховски вынул из коробки еще одно удостоверение и протянул его сверхбдительному майору.

— Мы потеряли уже много времени, Есниц. Надеюсь, этого доказательства будет достаточно.

— Никак нет, герр оберст. Задержанный именовал себя гауптманом Неедлы. А в удостоверении значится майор Неедлы.

Лицо Ольховски пошло пятнами.

— Это оттого, сударь, что за особые заслуги перед фатерляндом гауптман Мартин Неедлы произведен в майоры. В армии такое случается. Я ясно выразился?

— Так точно.

— Надеюсь, к майору Неедлы больше претензий не имеется?

— Имеется, герр оберст. Гаупт... майор Неедлы совершил вооруженное нападение на коменданта Шторцена. То есть на меня. В это, наверное, трудно поверить

— Отчего же? Совсем наоборот, — процедил Ольховски. — Подавайте рапорт прокурору округа, а нам пора расстаться Майор не имеет права арестовывать майора. Уж об этом в уставе написано! Теперь все?

— Еще один момент, герр оберст. А где удостоверение ящера?

Ольховски побагровел и наконец вышел из себя:

— Майн готт! Что вы несете? Какое может быть удостоверение у ящера?!

— Без удостоверения пропустить не могу, — скрипуче сообщил Есниц.

Ольховски достал трубку и, не торопясь, ее раскурил. Потом совершенно спокойным тоном сказал:

— Я ожидал, что у вас с головой несчастье, майор. Но не думал, что оно приняло размеры стихийного бедствия.

— Полагаю, в вашей коробке нет удостоверения ящера, — откровенно усмехнулся Есниц.

Ольховски выпустил клуб дыма.

— Как знать, — сказал он. — Капрал Люка! — Я.

— Предъявите герру майору какой-нибудь убедительный документ.

По пересеченному шрамом лицу капрала скользнула ухмылка.

— Яволь, экселенц.

Подъехав ближе, он приставил ко лбу коменданта Шторцена пистолет.

— Заряжено, — коротко сообщил Люка. Ольховски выколотил трубку о подножку кареты.

— Майор фон Есниц! Вы арестованы. Уши коменданта запылали.

— Это за что же?

— А за саботаж. И я сумею это доказать, не сомневайтесь.

— Оберст не имеет права арестовывать майора

— Знаете, вы уже столько раз превысили полномочия, майор Есниц, что мне тоже захотелось это сделать. Сдайте саблю.

— Да он ее уже сдал, герр оберст, — усмехнулся уланский вахмистр.

Мартин в это время повернулся к Руссиш-Мишке.

— Послушайте, все-таки придется вам исполнять обязанности коменданта.

— Никуда не денешься, — ответил тот. — Уж больно настойчиво предлагают.

— Надеюсь, выводы сделаете?

— Уже сделал. Урок был очень наглядный. Собственно, требовалась всего лишь доброжелательность, герр майор. Оказывается, даже в армии она не бывает лишней.

— Браво, — сказал Мартин.

— Этого машиша повесят? — спросил Хзюка, кровожадно глядя на Есница.

— Нет.

— Заживо шкуру сдерут?

— Ну, в некотором смысле.

— О! Строго у вас.

Оберст Ольховски неожиданно расхохотался. Наверное, понимал схайссу.

— Послушай, Ингер, этот майор Есниц способен человека просто сожрать! Прямо ящер какой-то. Уверяю тебя, машиш племени Сив куда разумнее и даже человечнее.

— Ладно, остынь. Не все же у нас ящеры.

— Яволь, герр оберст, — сердито сказал Мартин. — Остываю.

— Вот и отлично. А теперь рассказывай, — предложил Ольховски. — Не торопясь и подробно.

— Ну, слушай.

Времени потребовалось много, поскольку начальник разведки часто задавал вопросы. Карета миновала Рорбах, потом Берлиц. Впереди показались пригороды Мютлебена, главного города земли Верхняя Текла.

— Ну вот, вроде все, — сказал Мартин. — Может, позже еще что-нибудь вспомнится, тогда сообщу.

— Непременно. И не только то, что вспомнится дополнительно. Я пришлю стенографистку. Придется повторить все с самого начала. Ты ведь первопроходец, Мартин. Подозреваю, что еще не в полной мере осознаешь, насколько ценны твои сведения.

— Не я один, — усмехнулся Мартин. — Поразительно, сколько хлопот может доставить один-единственный маньяк. Ингер, не могу понять, как господин Есниц умудрился дослужиться до звания майора курфюрстенвера. Это же настоящее животное! Тупое и мстительное. Как ррогу.

— Ррогу?

— Есть такая тварь. Вроде земного цератозавра.

— А, понятно. Дорогой Мартин, армия по своей природе не может быть слишком демократичной. Поэтому само существование армии способствует злоупотреблениям властью. Можно и нужно их ограничивать, но полностью избавиться невозможно. Добавь сюда то, что с некоторых пор чины и должности в курфюрстенвере достаются не столько благодаря заслугам предков, сколько за собственные достижения. Такой порядок весьма полезен для государства, но он не по вкусу старой аристократии. У наименее умной ее части протест выражается бессмысленным бюрократизмом и высокомерным хамством. Вот на пересечении этих двух причин, я думаю, и следует искать корни нынешнего инцидента. При этом учти, что очень плохой майор Есниц представляет собой всего лишь один из примеров оппозиции. Частный вариант. Самый откровенный, потому и заметный. Но гораздо больше молчаливых недовольных. Между тем они-то и представляют главную проблему. И вот, чтобы бездоказательно не дразнить гусей, причем гусей вооруженных, придется провести самое тщательное расследование конфликта. Показания придется давать и тебе, и мне. Важно, чтобы все это завершилось в рамках закона, понимаешь?

— Вполне. Только пусть это случится попозже. Нам сейчас очень нужно спешить в ущелье Алтын-Эмеле.

— Почему?

— Видишь ли, скоро отцветут эдельвейсы.

— Что ж, — иронически сказал Ольховски. — Почему бы и в самом деле не взглянуть на эдельвейсы.

— Только надо еще курфюрста прихватить.

— А он это оценит? — усомнился начальник разведки. — Эдельвейсы?

— Хог! Ну конечно. Ольховски со смехом признался:

— Не понимаю, как это майор Есниц мог тебе не поверить?

Мартин немедленно ощетинился.

— Этот ваш майор Есниц! Он...

— Ну ладно, ладно, — сказал Ольховски. — Проехали мы Есница.

20. МЫ С НИМ НЕ ПРОПАДЕМ

Со времени последнего совещания прошла всего неделя, а Бернар Второй вновь срочно потребовал созвать заседание Государственного совета.

На этот раз оно было назначено в столичном дворце Кронштайн. Немедленно по прибытии все высокопоставленные сановники были препровождены в Малую Гостиную, где перед ними предстал хозяин. Был он в мундире да еще и при шпаге, что заставило переглянуться Сентубала и Брюганца.

Извинившись за спешку, Бернар Второй сообщил, что магрибское посольство уже миновало города Джанга и Урханг, а утром покинет Джейрат и направится к Мембургу

— Таким образом, почтенный Нурмулда Бейт-Гафар скоро прибудет в столицу. Мне же по плану герцога Сентубала пора отправляться для инспекции наших войск на юге. Но у начальника разведки успели накопиться новости, которые требуют неотложных решений. Ингер, прошу вас.

Оберст Ольховски секунду помолчал. Он не улыбался. Напротив, его лицо выглядело озабоченным.

— Господа! Хороших новостей сегодня не будет совсем. Из Схайссов вернулся один из лучших наших разведчиков. По его сведениям, ящеры способны преодолеть Ледяной хребет. Более того, они это уже сделали, и небольшой разведывательный отряд проник в Ничью Землю. Требуется срочно укреплять южную границу.

— Этого только не хватало, — сказал канцлер. — И что вы думаете делать?

— О мерах, которые предлагает курфюрстенштаб, вам доложит мой непосредственный начальник, генерал-оберст Джон фон Грищенко. А у меня еще много информации, которую я должен изложить полностью. Вы позволите?

Канцлер глянул на курфюрста.

— Ну, разумеется. Продолжайте, прошу вас.

— Яволь. Новость номер два. В прошлом месяце из учебного плавания должны были вернуться линейный корабль «Прогиденс» и фрегат «Сенжер». Этого не случилось, и теперь я могу сообщить почему. Двадцать седьмого мая на траверзе мыса Мекар наши корабли были атакованы эскадрой Пресветлой Покаяны...

В гостиной возник шум.

— ... да, господа, атакованы эскадрой в составе пяти кораблей. В ходе боя на фрегате «Сенжер» вспыхнул пожар, потом произошел сильный взрыв, и он затонул.

— А «Прогиденс»? — ровным голосом спросил морской министр.

— Линейный корабль «Прогиденс» получил повреждения, но сумел выйти из боя. Пользуясь штормовой погодой, он скрылся в северо-восточном направлении

— Информация надежная? — спросил министр.

— Вполне, господин адмирал. Могу еще добавить, что по крайней мере шестеро моряков из экипажа «Сенжера» спасены и сейчас находятся в плену.

— Где фрегаттен-капитан Ламберс?

— Неизвестно. Среди пленных его нет.

— Что еще? — спросил адмирал. Ольховски прекрасно его понял.

— Несмотря на внезапность нападения и большое неравенство сил, наши корабли сумели потопить один из корветов Покаяны.

— Всего лишь корвет?

— Это не все, господин адмирал. Маловероятно, что покаянский флагман «Граф Шалью Гервер де Гевон» сможет восстановить свою боеспособность ранее, чем за полгода. Он буквально приполз в Ситэ-Ройаль на клочьях парусов. Приполз без грот-мачты, с тремя десятками трупов и двумя сотнями пробоин. Если учесть, что один только «Гевон» имел на борту сто десять орудий, а «Прогиденс» — всего восемьдесят четыре, то, право же, господа, упрекнуть наших моряков абсолютно не в чем. Напротив, я предлагаю...

Присутствующие молча встали.

— Благодарю вас, — через минуту сказал курфюрст. — Панихида уже заказана. Она пройдет во всех крупных храмах и церквях.

За исключением морского министра все сели.

— Мы не можем оставить столь вопиющее нападение без ответа, ваше высочество, — все тем же ровным голосом сказал адмирал.

— Безусловно, — кивнул курфюрст. — Иначе на море Поммерну делать нечего. Как и чем ответить, вот это мы и должны решить сегодня. Добавлю, что ко мне уже поступили жалобы частных судовладельцев об исчезновении трех торговых судов

— Один из них под конвоем приведен в Карантинную гавань Ситэ-Ройаля, — вставил начальник разведки. — Средь бела дня, без всяких мер секретности.

— Да ведь это же морской разбой! — бледнея, сказал министр.

— Он самый, Уолтер. И не только разбой, но еще и вызов. Однако наберитесь терпения, поскольку у нашей дорогой разведки все еще есть что сообщить. Со стороны Покаяны крепко пахнет порохом, господа. Поэтому давайте вспомним, что она представляет собой в военном отношении.

Извинившись, адмирал занял свое место за столом. Все вновь повернулись к карте, у которой стоял Ольховски.

— По последним данным сухопутные силы Покаяны насчитывают около двухсот восьмидесяти тысяч человек. Они сведены в сорок четыре пехотные и семь кавалерийских дивизий, которые располагают примерно тысячей полевых орудий, — сообщил оберст.

— А каково качество войск? — спросил канцлер.

— Рядовой состав имеет хорошую выучку. Солдаты выносливы и неприхотливы. Хуже подготовлен офицерский состав. В ходе идеологических чисток многие опытные командиры уволены и заменены выдвиженцами ордена сострадариев. Оружие Покаяны уступает нашему в скорострельности и дальности огня. Снабжение войск организовано неудовлетворительно, известны даже случаи голода в отдаленных гарнизонах. И все же армия Пресветлой представляет грозную силу. Следует ожидать, что на поле боя тактические дефекты и недостатки в управлении будут компенсированы фанатизмом и пренебрежением к потерям, поскольку при каждой части имеется бубудуск ордена сострадариев, наказания свирепы, а людские ресурсы велики, — в случае всеобщей мобилизации численность войск Покаяны может быть увеличена как минимум в три раза. Разумеется, новобранцы хуже кадровых солдат, но война учит быстро.

— Впечатляет, — кивнул канцлер. — А на что способны мы? Ольховски поклонился.

— На этот вопрос начальник курфюрстенштаба ответит лучше меня.

— Что ж, будем считать, что время для этого пришло, — решил Бернар Второй.

Генерал фон Грищенко с обычной своей неторопливостью поднялся из-за стола, одернул китель, аккуратно поставил на место стул. Но на этот раз он не воспользовался указкой и даже не взглянул на карту.

— При всеобщей мобилизации Поммерн может выставить двадцать три пехотные и четыре кавалерийские дивизии. Этого очень мало. В случае полномасштабной войны на каждого нашего солдата будет приходиться шестеро неприятельских.

— Печальная картина, — сказал министр финансов. — Почему же мы до сих пор не завоеваны?

— Главным образом потому, что нас защищают Рудные горы. Есть только три уязвимых места. Два из них — перевалы, через которые трудно провести большие массы войск. А вот третье — это печально известные Бауценские ворота, или Неза-Швеерский проход. Воистину ахиллесова пята Поммерна! Одиннадцать раз оттуда осуществлялись вторжения.

— Два последних были неудачными, — заметил Брюганц.

— Верно. Но чем закончится следующее, сказать сложно. Позволю себе напомнить, что Бауценские ворота — это безлесная долина между южными склонами Рудных гор и отдельно расположенной горой Швеер. Даже в наиболее узкой части ее поперечник достигает восемнадцати километров. С нашей стороны проход перекрыт цепью фортов, в которых постоянно находятся три дивизии с сильной артиллерией. За этой линией в крепостях Швеер, Нанж, Крессо и Дюранс расположены еще две пехотные и одна кавалерийская дивизии. Вместе с егерскими заставами группировка насчитывает двадцать семь тысяч человек, что составляет почти половину всех сухопутных сил Поммерна в мирное время

— А сколько солдат в этом районе у Покаяны? — спросил герцог Сентубал.

— Тридцать пять тысяч. Учитывая наше превосходство в артиллерии, соотношение пока вполне сносное. Однако как только Тубан Девятый двинет сюда хотя бы половину своей армии, удержать позицию будет крайне сложно.

— Но мы ведь превосходим Пресветлую в артиллерии? — спросил канцлер.

— Да.

— И как велико это преимущество?

— По общему количеству пушек мы превосходим Покаяну в полтора раза, а по тяжелым калибрам — почти вдвое.

— Простите дилетантский вопрос, генерал. Не может ли перевес в артиллерии компенсировать нехватку войск?

— Лишь частично. Артиллерией можно выигрывать отдельные сражения, но не войну в целом. В конечном счете все решает пехота.

— А если нанести удар первыми? — спросил Брюганц, лидер нижней палаты бундестага.

— Этот вариант рассматривался в курфюрстенштабе. Расчеты показывают, что мы можем быстро сосредоточить против Южной армии неприятеля до ста тысяч солдат, создав трехкратное преимущество. Весьма вероятно, что Южная армия будет разбита или отброшена. В этом случае, обойдя Рудные горы и повернув на север, мы успеем захватить несколько городов. Но затем неизбежно столкнемся с главными силами Покаяны в количестве никак не менее четырехсот тысяч человек.

— И что потом?

— Потом наступит неизбежный кризис. При огромном неравенстве сил, имея за спиной угрозы со стороны Магриба и ящеров, мы не сможем позволить себе сколько-нибудь крупного сражения. Останется одно: вести сдерживающие бои и отходить к собственной границе. В результате через три-четыре месяца мы окажемся на исходных позициях с ослабленной армией, не нанеся при этом решительного поражения врагу. Кроме того, напав первым, Поммерн окажется в роли агрессора, что вызовет подъем патриотических настроений даже среди тех покаянцев, которые не испытывают симпатий к власти сострадариев. Поэтому курфюрстенштаб считает вариант упреждающего удара ошибочным.

— Убедительно, — признал Брюганц. — А какой вариант курфюрстенштаб считает правильным?

— Чисто оборонительный. Во-первых, следует укреплять линию фортов в Неза-Швеерском проходе. На юге надо срочно начинать строительство крепостных стен в городах Демпо, Эмванд, Барленц, Дорнбайк и Шторцен. На западе также пора активизировать фортификационные работы, причем в максимальном темпе. Быть может, туда следует перевести саперный батальон из Яр-Камня.

— Нет, — с неожиданной резкостью сказал курфюрст. — Проходка тоннеля к Черной Води будет продолжена даже в том случае, если враг появится у ворот самого Бауцена!

— Это так важно? — удивился начальник курфюрстенштаба.

— Непременное условие. В конце нашей встречи, я надеюсь, вы меня поддержите. А пока переходите ко второму пункту, генерал.

— Второй пункт — рост численности курфюрстенвера. Мы уже приступили к формированию трех новых пехотных дивизий — в Остланде, Верхней Текле. Ну и в Джанге, разумеется. Именно там в ближайшие месяцы угроза вторжения наиболее велика. Поэтому в султанате, учитывая природную склонность джангаров к лошадям, надо сформировать еще и кавалерийскую дивизию. Вместе с уже расквартированной там шестой дивизией и отрядами перешедших на нашу сторону перебежчиков к августу у границы с Магрибом соберется около двадцати двух тысяч солдат. Думаю, этого хватит для того, чтобы задержать вторжение у пограничных крепостей на то время, которое необходимо для подтягивания сил из других земель. Еще одну кавалерийскую дивизию в качестве «резерва на все случаи» следует держать южнее Бауцена. Отсюда ее легко перебросить и в Джангу, и в Верхнюю Теклу, и в Остланд. Будет кстати, если все эти войска попадутся на глаза послу Бейт-Гафару...

При этих словах курфюрст одобрительно кивнул.

— Обязательно попадутся. Что еще предлагает курфюрстенштаб?