Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Когда боги спали

ModernLib.Net / Фэнтези / Коул Аллан / Когда боги спали - Чтение (стр. 5)
Автор: Коул Аллан
Жанр: Фэнтези

 

 


      Сафар сорвался с места, выскочил из пещеры, пробежал между пеленой воды и стеной и стал карабкаться наверх, пока не оказался на лугу, где паслись козы.
      Ирадж благоразумно не последовал сразу же за ним. Сафар в ярости бесновался на лугу, пиная ни в чем не повинные камни, вырывая с корнем растения. Досталось и ламе, которая подошла к нему полюбопытствовать, что это такое происходит с хозяином. Животное от удара испуганно отпрянуло. Сафар всегда обращался с ней нежно. Теперь она смотрела на него укоризненно. Затем повернулась и потрусила прочь той небрежной иноходью, которой удаляются ламы, стараясь не показать, что обижены.
      На ее пути попалась какая-то коза, и лама набросилась на нее, как на самую досадную помеху в своей жизни. Коза метнулась в сторону, но тут же выместила свой гнев на более слабой, та на следующей, и Сафар не успел еще толком понять, что происходит, как на лугу развернулось нешуточное сражение рассерженных животных, кусающих друг друга и отскакивающих с тем же проворством, с каким ученик факира подпрыгивает, впервые пускаясь в путь по раскаленным углям.
      К тому времени, когда появился Ирадж, Сафар уже так хохотал, что совершенно забыл о спорах. Ирадж не стал ему ни о чем напоминать, и вскоре они вновь стали обычными ребятами, которых судьба привела в горы пасти коз и предаваться веселой жизни.
      Но невысказанное осталось висеть между ними.
 
 
      Когда Бадави увидел широкий караванный тракт, ведущий в горы, он спрыгнул с ослика и упал на колени. Ударив себя кулаком в грудь, он возопил «ура» небесам, спасшим его жизнь.
      Утром, когда Сарн отправил его разведывать путь, торговец лошадьми понял, что этот день может стать для него последним — если только не произойдет чудо. После того, как он продемонстрировал старую шаль из киранийской шерсти, удача, похоже, отвернулась от него. С тех пор они прошли четыреста миль и не нашли даже козьей тропы, не говоря уж о широкой караванной дороге, ведущей через Божественный Раздел.
      Восхваляя всех тех святых, что приходили ему сейчас на ум, Бадави вдруг заметил неподалеку горку верблюжьего навоза. Сердце у него затрепетало от радости, и, все еще не вставая с колен, он подполз ближе, пробил подсохшую на солнце корку навоза и обнаружил еще влажную сердцевину.
      В этот момент во главе колонны разбойников подъехал Сарн. Увидев его, Бадави вскочил на ноги.
      — Погляди, хозяин! — воскликнул он, демонстрируя две пригоршни дерьма, как величайшее сокровище.
      — Что это у тебя в руках, грязный человечишко? — прорычал Сарн.
      — Верблюжий навоз, о господин, — сказал Бадави, слегка приплясывая от радости и расшвыривая дерьмо по земле. — Боги направили твоего недостойного раба, заставив пройти тысячу миль по бесплодным землям, дабы он нашел ту самую вещь, которую ты приказал отыскать.
      — Не с ума ли ты сошел, человек? — сказал Сарн. — Что проку мне от верблюжьего навоза?
      Бадави, казалось, не слышал. Он заметил еще несколько куч и бросился к ним, прыгая от кучи к куче как толстая жаба, хватая дерьмо и подбрасывая его в воздух с воплями:
      — Хвала богам!
      В этот момент подъехал Гифф.
      — Что случилось с человеком? — спросил он.
      — Похоже, я слишком сурово с ним обращался, — сказал Сарн. — Видимо, лишился рассудка. — Он вздохнул. — Думаю, что больше он нам не понадобится. Можешь убить его как тебе хочется, Гифф. Но будь добрым демоном и не укоряй меня словами: «Я же предупреждал».
      Гифф усмехнулся и стал вытаскивать саблю. Но Бадави слышал их разговор. Он метнулся к двум демонам, злостью преодолевая страх.
      — Убить меня? Зачем вам совершать такие глупости? Ведь я же нашел вам путь через горы, смотрите. — Он указал на широкую дорогу, петляющую среди холмов. — Вы бы сами ее ни за что не нашли. Только я, Бадави, смог сделать это. Более того, разве я не пытаюсь дать вам знать, что здесь, не далее как дня три или четыре назад, прошел караван? — Он указал на кучки навоза испачканной рукой. — Или вы полагаете, что животные забрели в это богами забытое место лишь для того, чтобы спокойно погадить?
      Когда стих всплеск его эмоций, Бадави сообразил, что он наделал. Нервы его не выдержали, и он рухнул на землю.
      — Прости меня, господин, — взмолился он. Он начал биться головой о землю и посыпать голову пылью. — Это недостойное блеянье раба твоего оскорбило тебя, господин. Пощади меня. Отрежь мне руку, если хочешь. Вырви этот грязный язык, который болтает не думая, пока ум слишком взволнован открытием. Лишь пощади меня, господин. Пощади. А я верно отслужу тебе, довольствуясь лишь крохами для пропитания и ударами плетью в качестве награды.
      Пока Бадави хныкал, Гифф, пришпорив скакуна, отправился осматривать следы.
      — Не хочется признавать, — сказал он, когда торговец лошадьми замолчал, — но человек прав. Здесь совсем недавно прошел караван.
      Бадави вытер глаза и нос рукавом.
      — Вот видишь, господин, — сказал он. — Я говорил правду. Даже Гифф это подтверждает. А ведь мы с тобой оба знаем, как он меня ненавидит. Хотя, разумеется, я и заслужил это…
      — Заткнись, человек! — сказал Гифф. — Если ты еще хоть раз осмелишься осквернить мое имя своими устами, я отрежу тебе голову, чтобы сделать из нее ночной горшок!
      Бадави поклонился, трепеща.
      — Прошу вас, — сказал он. — Я вовсе не собирался никого задеть.
      Сарн не обратил никакого внимания на этот диалог. Он разглядывал широкую дорогу. Дорогу, протоптанную в крепкой каменистой почве веками путешествий по ней. Он устремил взгляд к заснеженным горам, размышляя, насколько богатой добычей может стать этот караван.
      Словно прочитав его мысли, Бадави сказал:
      — Я думаю, караван идет из Каспана. — Он указал на северо-запад, в том направлении, где приблизительно располагался Каспан. — Хозяин каравана несомненно ведет его через Божественный Раздел в Валарию. Эта дорога тянется на несколько тысяч миль — разумеется, в два конца. И как вы, господин, уже несомненно догадались, ни один купец не отправится в столь долгий путь, если не ожидает хорошей прибыли от приложенных усилий. Захватите этот караван, господин, и вы обретете целое состояние.
      Гифф прислушивался со вниманием, понимая, что торговец лошадьми говорит правду. Плюс к этому его восхищала еще одна вещь.
      Он щелкнул когтями, привлекая внимание Сарна, и затем просто сказал:
      — Ну теперь-то с ним все закончено?
      Бадави изумленно уставился на него:
      — Что вы хотите этим сказать?
      Демоны не обратили на него никакого внимания.
      — В общем, я не вижу, чем он еще может быть нам полезен, — сказал Сарн. — Мы нашли то, что хотел король Манасия, и то, что нужно нам. Как только захватим караван, можно возвращаться домой.
      — Так с кем покончено? — не отставал Бадави. — О ком вы говорили, господа?
      — Ты обещал мне, что я могу убить его, — подчеркнул Гифф.
      — Вы имеете в виду меня? — спросил Бадави. И вновь заплакал. — Только не меня, — захныкал он. — Вы не обо мне говорили!
      Сарн снял с когтистой лапы огромное кольцо, украшенное драгоценным камнем, и бросил Гиффу, который подхватил его на лету.
      — Я выкупаю свое обещание, — сказал Сарн. — Он меня устраивает больше, чем тебя. Скажем так, что я еще не совсем возненавидел его. — Он обнажил клыки. — Да потом это и плохо для здоровья демона так поворачивать события.
      — Я готов на все, господин, — хныкал Бадави. — На все.
      Гифф раскатисто рассмеялся и надел кольцо на палец.
      — Обещание возвращено, — сказал он.
      Сарн заставил скакуна подойти ближе к хнычущему Бадави. Скакун отвернул морду в сторону, не вынося человеческого запаха. Он даже фыркнул, но Сарн успокоил его, ударив каблуком по ребрам.
      — Посмотри на меня, человек, — сказал демон.
      — Нет, нет, я недостоин смотреть! — завопил Бадави, пытаясь отползти.
      — Я сказал, посмотри! — взревел Сарн.
      Бадави съежился на земле, словно крик демона обладал силой удара. Затем медленно поднял глаза. На него сверху пристально взирали огромные желтые глаза. Сарн взмахнул рукой, и тело торговца лошадьми внезапно напряглось. Оно не слушалось воли Бадави, хотя тот не потерял возможности думать и испытывать страх.
      — Не бей меня, господин, — пронзительно воскликнул он.
      — Я и не собираюсь, человек, — ответил Сарн. — Я не хочу пачкать руки твоей трусливой кровью. Нет, ты умрешь той смертью, которую заслуживаешь, человек. Смертью, которую изберут для тебя боги. Пока же они не внушили такой мысли моей голове.
      — Прошу тебя, господин! — взмолился Бадави.
      — Молчать! — рявкнул Сарн.
      Бадави оцепенел.
      — Возьми этот нож, — сказал Сарн, протягивая ему изукрашенный кинжал. Пальцы Бадави помимо его воли разжались, и он взял нож.
      Сарн указал на землю.
      — Рой себе здесь могилу. Да рой поглубже, чтобы ничего не подозревающий шакал не отравился твоим разложившимся трупом. И рой пошире, чтобы она вместила всю твою раздувшуюся тушу.
      Подобно послушным часам, Бадави встал на четвереньки и принялся рыть.
      — Когда сделаешь это, человек, — сказал Сарн, — залезай в могилу и режь себе живот. И я хочу, чтобы ты делал это медленно. Чтобы в полной мере изведать боль.
      Мозг Бадави вопил:
      «Нет, нет, я не должен этого делать!»
      Но он продолжал копать, вгрызаясь в землю ножом и отгребая почву и камни окровавленными пальцами. Он был не в состоянии замедлить работу, не говоря уж о том, чтобы вообще остановиться. И он понимал, что как только остановится, то тут же примется исполнять последнюю часть приговора Сарна. Как и приказано, он сам покончит с собой — медленно и мучительно, как только дух вытерпит.
      Его посетила безумная мысль. Все из-за верблюда. Именно тогда удача впервые отвернулась от него. Когда он из-за любви к верблюду похитил приданое дочери.
      «Но он же был таким прекрасным животным, мой Сава, — подумал он. — Таким белым, таким белым…»
      Белым, как снега Божественного Раздела.
 
 
      В последующие несколько дней Ирадж несколько раз возвращался в пещеру. Он уходил один, никогда не рассказывая о своем намерении и ни о чем не говоря по возвращении. Но каждый раз, возвращаясь, он словно становился выше, ступал все более уверенно, в глазах появлялось все больше властности.
      Сафар побывал там затем только один раз, и тоже в одиночестве. Однажды поздно вечером он размышлял о кошмаре с танцорами, погибшими от вулканического извержения. После того как он успокоился, а мысли прояснились, он вспомнил о находке, сделанной им в пещере во время одного из прошлых посещений. Убедившись, что Ирадж спит, он отправился в пещеру, в тот зал, где на каменной полке стояли старые кувшины. В углу лежали осколки разбитого горшка, которые привлекли его внимание из-за древних символов, изображенных на них. Он разложил черепки на полу, пытаясь собрать их в соответствующем порядке.
      Рассматривая сложенную головоломку, Сафар поднял факел повыше. Но на этот раз его внимание привлекали не символы, а сам горшок. Он представлял собой округлый кувшин в форме глобуса с единственным небольшим отверстием для затычки. На этом шаре были изображены основные части света, включая океаны и четырех гигантских черепах, несущих на себе сушу. Вот здесь, в Средних морях, располагался Эсмир — что на древних языках означало просто суша, или земля. К северу лежал Ароборус, край лесов. К югу — Раптор, край птиц. Последней оставалась Хадин, земля огня. Сафар с большим вниманием разглядывал черепки, формируя горшок в уме. На этом глобусе Хадин располагалась на другой стороне земли — прямо напротив Эсмира.
      Он склонился ниже, пытаясь тщательнее рассмотреть большой черепок с изображением Хадин, состоящую на самом деле из огромной цепи островов, а не из единого континента. На самом большом острове изображена была заснеженная вершина с ликом чудовища. Чудовище дышало огнем. Именно воспоминание об этом куске изображения и привело Сафара в пещеру. Он размышлял, не был ли этот остров в составе Хадин тем местом, куда его занесло в видении. Если только это было видение.
      Он ощутил себя невежей. Ведь он всегда гордился своим умом, но сейчас ему его познания о мире казались столь же ничтожными, как какое-нибудь насекомое по сравнению с небесами. Он ощутил неодолимое желание узнать больше, отчего опечалился, понимая, что Губадан как учитель уже не в состоянии дать ему большего. И, глядя на черепки, Сафар вдруг подумал, что все его знания могли быть и ошибочными или основанными лишь на зыбких мифах, рассказанных Губаданом. Даже старый жрец признавался, что вообще не существует никаких черепах, держащих на себе сушу. Земля плавает в океане без чьей-либо помощи, говорил он. А черепахи являлись лишь символами, но не опорой. Хотя и предупреждал, что в символах могут скрываться значения, представляющие научную ценность.
      Сафар решил, что в следующий раз, когда отправится с отцом в Валарию, отыщет там книги, с помощью которых расширит свои познания — хотя малейшего понятия не имел, какие же ему нужны книги. Но для начала, пожалуй, можно начать с той, что поведает ему о четырех континентах. Особенно о Хадине.
      Он протянул руку к черепку с изображением Хадина, и как только пальцы его коснулись керамики, ощутил то самое теплое, приятное чувство, которое испытал той ночью, когда с небес обрушился ливень раскаленных частиц. Ощущение быстро пропало, и все вновь пришло в норму. Он встряхнулся, удивляясь, что же произошло. Он уставился на черепок с огнедышащей горой. Ничего не произошло. Немного погодя он оставил свои попытки и сунул черепок в свой мешочек с глиняными шариками, чтобы изучить его позднее.
      Затем вернулся в лагерь, на свое ложе. И уснул без сновидений.
      Через несколько дней жизнь в гроте ему надоела. Вернее, ему стало как-то не по себе. Он не показывал виду, но в воздухе носилось тревожащее ощущение магии и опасности. Наконец он придумал отговорку, как уйти отсюда. Он сказал Ираджу, что им не хватает мяса. Ирадж, всегда готовый поохотиться, согласился.
      Оставив коз и ламу пастись на лугу, они несколько часов продвигались по заснеженным тропам. Сафар с помощью пращи сшиб несколько горных куропаток, а Ирадж из лука подстрелил зайца. Сафар поддразнил его, сказав, что с таким оружием надо охотиться на медведя, а не на кролика, и что стрела разнесла зверька на части, так что он теперь ни на что не годен.
      Ирадж притворился оскорбленным.
      — Неблагодарный, я только что спас наши жизни. Неужели ты не видел взгляда его глаз? Да это же самый настоящий людоед!
      — Ой-ой-ой! — завопил Сафар. — Заяц-людоед! Бежим! Бежим!
      И они помчались по тропе так, словно за ними гнался тигр.
      Примерно через час они вышли на выступ, откуда открывался вид на главный караванный путь. Перевал, через Невесту и Шестеро Дев, был не из легких. Он состоял из череды серпантинных колец, ведущих от пустыни вверх к первому проходу. Этот проход вел к шаткому мостику, тянущемуся до следующей горы. И вся конечная часть пути состояла из таких вот ущелий и мостиков. Затем тропа вела вниз и выводила к самой Невесте, а с нее — в Киранию и дальше, вниз.
      Сафар не один час в свое время провел на этом выступе, наблюдая за караванами. В разгар торгового сезона, когда их проходило здесь до дюжины, зрелище выдавалось удивительное. Один раз ему посчастливилось увидеть четыре каравана, движущихся одновременно по четырем вершинам. Ему еще не доводилось видеть океан, но для Сафара караваны как раз и выглядели как небольшие флотилии судов, плывущих среди моря облаков и снегов. Киранийцы называли этот край Высокие Караваны, тем самым утверждая, что нигде во всем мире торговцам не приходилось пересекать более высокие горы.
      Когда юноши стояли, созерцая заснеженные вершины, Сафар, увидев караван, первый за эту весну, направляющийся к перевалу Невесты, испытал чувство радости. Он указал на караван Ираджу, который из-за недолгого срока пребывания в горах не мог еще с легкостью определять расстояние до цели. Они залюбовались видом бредущих животных, колокольчики которых странно позванивали в холодном сухом воздухе. Вскоре стали различимы и маленькие фигурки людей, идущих пешком или едущих на лошадях, и бредущих за ними тяжело нагруженных лам и верблюдов. Несколько больших фургонов, влекомых быками, замыкали караван.
      — Где они только не побывали, — мечтательно сказал Ирадж, — чего только не повидали. Из-за одного звука этих колокольчиков хочется пойти вместе с ними, правда, Сафар?
      — Вот еще, — резковато ответил Сафар. — Мне и здесь хорошо. Чего это ради жить среди чужестранцев?
      Ирадж странно посмотрел на него.
      — Тебя посещают видения, — сказал он, — но ты не любишь мечтать?
      — Люблю, но не о таких вещах, — ответил Сафар. — Я совершенно доволен тем местом, где нахожусь. Мой отец иногда ездит в Валарию продавать свои лучшие горшки. Но когда бы я с ним ни ездил, каждый раз с нетерпением рвался домой.
      Ирадж обвел рукой караван и окружающий его вид.
      — Но ведь настоящий мир там, Сафар, — сказал он. — Там великие люди вершат судьбы. Там можно увидеть интересных людей и таинственные вещи. Я согласен, ваша долина прекрасна. Но здесь ничего не происходит и не произойдет. Неужели тебе не хочется уехать?
      — Никогда, — сказал Сафар с решительностью, странно не вяжущейся с его возрастом. — Все, что мне нужно, имеется здесь. И все, что мне понадобится, — тоже.
      Ирадж пожал плечами, как бы сомневаясь в словах друга, а затем сказал:
      — Давай спустимся навстречу к ним. Мне еще не приходилось разговаривать с хозяином каравана.
      Дневного времени оставалось в избытке, так что Сафар не видел причин для возражения. К тому же, как знал каждый ребенок в Кирании, тот, кто первым встретит караван, всегда получает приветствие и маленькие подарки. Сафар окинул взглядом окрестности, выбрал маршрут, который пересекался внизу с маршрутом путешественников в начале перевала Невесты, и мальчики устремились вниз, навстречу каравану.
      Они огибали беспорядочную насыпь камней, когда глаз Сафара уловил какое-то движение. Он схватил Ираджа за руку, останавливая того, и стал вглядываться.
      Из ущелья к каравану быстро двигались колонной какие-то фигуры. Они расходились широким кольцом, и Сафар понял, что караван их не видит.
      Поначалу он принял их за разбойников. Прикрыв глаза от солнца ладонью, чтобы лучше было видно, он ясно разглядел идущую впереди группу и вскрикнул от испуга.
      — В чем дело? — спросил Ирадж. Он вглядывался в фигуры, но рассмотреть их не мог.
      — Демоны! — воскликнул Сафар. — Они собираются напасть на караван!

6. Кудесник родился

      Пока Гифф разглядывал, как караван тащится по заснеженному перевалу со звоном колокольчиков, с кряхтеньем быков, с лошадьми, пускающими из ноздрей струи пара, внезапное дурное предчувствие овладело им. Он глянул на других девятерых демонов, вместе с ним в седлах поджидающих в засаде. Они выглядели напряженными, но это была профессиональная готовность. Они еще раз проверили оружие и снаряжение. Это были лучшие демоны Сарна, проверенные во многих успешных набегах.
      Но Гифф все равно ощущал неуверенность.
      Он не был уверен, но тем не менее ощущал, что вокруг что-то неладно. Он подумал: «Надо было мне все-таки самому убить того человека». Напрасно он уступил его Сарну. Надо было настоять на своем праве. Но потом он подумал, что не стоит быть таким суеверным. «Ты сам себе должен приносить удачу. Кроме того, что может случиться плохого?»
      Гифф осмотрел конных солдат, охраняющих вьючных животных и крытые фургоны, составляющие караван. Люди были хорошо вооружены и выглядели достаточно опытными, чтобы доставить неприятности, но не это тревожило Гиффа. В конце концов, прошлой ночью Сарн заслал своего лучшего разведчика в лагерь каравана. Пока люди спали, разведчик проскользнул в палатки солдат, чтобы похитить по небольшому предмету у каждого человека. Сарн воспользовался похищенным, чтобы сотворить заклинание, которое приведет солдат в смятение и обратит их в трусов во время нападения.
      Единственным защитником, на которого вряд ли подействует заклинание, оставался хозяин каравана, рослый крепкий мужчина, с которым Гифф не захотел бы встретиться в честном поединке. Он спал отдельно от своих людей в шатре, куда разведчик не мог попасть незамеченным. «Но все равно, — подумал Гифф, — когда начнется атака, без поддержки своих солдат хозяин каравана долго не продержится».
      План нападения был достаточно прост, хотя и не без хитроумных уловок, на которые был горазд Сарн. Отряд Гиффа был выслан вперед, в обгон каравана, чтобы устроить засаду. И даже двойную засаду. Гифф со своими малыми силами должен напасть первым. Это будет яростная, безжалостная атака, призванная скорее напугать людей, нежели нанести им урон. «Будь кровожаден и безжалостен, каким ты и являешься, — сказал Сарн. — Пусть мне они достанутся уже устрашенными».
      После этого Сарн должен ударить из другой точки всеми остальными силами. Вся операция, по оценке Гиффа, должна занять не более нескольких минут. «Да, план хорош, — успокоил себя Гифф. — Искусный план, гарантирующий успех. Но откуда же это ощущение неуверенности?»
      Складывалось такое ощущение, что за ними кто-то наблюдает.
 
 
      — Это не могут быть демоны, — сказал Ирадж. — Ты, должно быть, ошибся. Им запрещено показываться здесь.
      — Значит, им забыли сообщить об этом! — огрызнулся Сафар. — Сам посмотри, — сказал он, указывая на прячущихся в засаде внизу — Кто же это еще?
      Сбитый с толку Ирадж по примеру Сафара приложил ладонь козырьком, чтобы лучше видеть. Он даже голову отдернул назад, когда до него дошло полное понимание ситуации. Затем он еще раз оглядел всю сцену.
      — Вот это да! — сказал он. — Ты прав. И посмотри! Вон еще! Вторая группа — движется вон по тому ущелью.
      Сафар сразу же увидел их. Эта группа была гораздо многочисленнее первой — свыше тридцати демонов. Он видел, как они змейкой проходили по ущелью с покрытыми снегом склонами. Ущелье сужалось у входа, и Сафар увидел, как главарь натянул поводья и подал сигнал остальным остановиться. Группа сделала остановку, чтобы перестроить свои ряды.
      — Мне кажется, я понял, что они собираются предпринять, — сказал Ирадж. Говорил он достаточно небрежно, словно обсуждал занятный тактический маневр, описанный в военном наставлении. — Первая банда набрасывается на караван, — сказал он, — в то время как вторая ждет. Затем, когда солдаты ввяжутся в схватку, в дело вступает вторая группа и заканчивает операцию.
      Ирадж опустил руку.
      — Неплохо задумано, — сказал он. — Надо запомнить.
 
 
      Убедившись в готовности своих демонов, Сарн выстроил кавалерию в короткие шеренги, какие только позволяло устье ущелья, дабы не ослабить силу удара. Позиция Гиффа находилась против ущелья, за грудой смерзшихся валунов. Едва караван окажется между ними, Гифф ударит первым, а когда охваченные паникой солдаты повернут свои спины к ущелью, Сарн устремится на них, сжимая клещи.
      Главарь бандитов вытащил саблю и несколько раз взмахнул ею. Кровь запела в его демонских жилах боевую песню. Через несколько минут все богатства каравана, о которых поведали разведчики, станут его собственностью. Затем он стремительно двинется в горы, к Кирании. Он не сомневался, что в такой удаленной деревушке не составит никакого труда уничтожить всех. Сарн прикинул, что в Кирании, должно быть, ожидают этот караван. И кто-то, может быть, даже вышел ему навстречу, что означает нехватку времени для устранения следов пребывания демонов на снегу. Король Манасия распорядился не оставлять ни одного свидетеля. Поэтому Сарн хотел изобразить все дело так, словно на караван напали бандиты, люди-бандиты. То же самое надо будет сделать и в Кирании — может быть, с этой целью придется забрать чуть больше добычи, чем им нужно. А затем он и его демоны вернутся домой, не оставив после себя никаких следов, из-за которых бы стоило переживать.
      Сарн уже предвкушал радость возвращения. Возвращения героя, нагруженного столь богатой добычей, что главари других бандитских кланов поспешат присоединиться к нему. Более того, сам король будет ему обязан. Сарн уже понял, что король Манасия замышляет вторжение в земли людей. Вторжение, началом которому стала его миссия.
      Он задумался, а не выжать ли из короля вдобавок ко всему какой-нибудь благородный титул, но внезапно какая-то тревожащая мысль посетила его. Связана ли была она с вопросом Гиффа о том, не солгал ли король Манасия, обещая защитное заклинание от проклятия Запретной Пустыни? Не поспешил ли он, Сарн, разгоняя сомнения Гиффа? Конечно, после выполнения задания Сарн станет более важным демоном, чем ранее. Демоном, который отважился пересечь Запретную Пустыню и нанести удар по ненавистным людям. С этим нельзя не считаться. А король не усидел бы столь долго на троне, будь он глуп или позволяя потенциальным соперникам слишком долго пребывать на этом свете. И он может счесть Сарна одним из соперников. Вполне возможно, что такой могущественный маг, как король Манасия, мог при сотворении заклинания учесть такую возможность и с самого начала ослабить Сарна. Один из способов — солгать относительно мощности защитного заклинания. Сарн и сам поступил бы точно так же, окажись он на месте Манасии.
      Другой вопрос: что, если заклинание не убьет сразу же? Что, если оно позволит прожить достаточно долго, чтобы успеть вернуться домой с необходимой королю информацией? А затем он, Сарн, будет долго и мучительно умирать? Получив такую вот награду за верную службу королю? И получится ситуация, похожая на ту, в которой оказался Бадави. Впервые Сарн ощутил нечто, похожее на сочувствие к торговцу лошадьми.
      Но затем он подумал: не будь дураком, Сарн. Это всего лишь переживания перед боем. Если бы король замышлял предательство, он, Сарн, почувствовал бы это с самого начала. В искусстве вероломства главарь бандитов считал себя выдающимся демоном и мог сам научить короля паре проделок.
      Овладев собой и устранив сомнения, Сарн увидел, как караван приближается к устью ущелья.
      Пора было начинать.
      Его желтые глаза заблестели от предвкушения добычи.
 
 
      Сафар смотрел, как меньшая группа бандитов готовится к нападению. Конечности его налились странной тяжестью, а когда он заговорил, голос стал хриплым:
      — Что же нам делать?
      Ирадж ощущал себя как рыба в воде. Готовящаяся разыграться внизу трагедия произвела на него совсем другое действие, добавив ему внутреннего огня.
      — Предупредить караван, — сказал Ирадж, успевая отмечать все происходящие внизу маневры. — Что же еще?
      Пока Сафар переваривал услышанное, Ирадж сорвался с их потайного места и устремился вниз с холма. Его поступок сразу привел Сафара в чувство. Кровь вскипела, и он без раздумий бросился следом.
      Но, карабкаясь вниз по крутому склону вслед за Ираджем, он подумал: «Отец убьет меня».
      Караван был маленьким и растянувшимся от долгого и изнурительного путешествия. Оказавшись ближе, Сафар услыхал хриплый голос хозяина каравана, понукающего людей.
      — Ваши отцы были безмозглыми невежами, — орал он. — А ваши матери — ленивыми подзаборными сучками. А ну веселей, собаки! И слушайте своего Коралина! До Кирании осталось идти всего один день, верьте мне. А потом выбирайте себе блох да лижите свои безволосые яйца как вам заблагорассудится.
      Сафар услыхал, как взвыл верблюд, и погонщик проклял его злодейскую натуру. Послышались Сафару и пронзительные голоса рассерженных женщин. «Показалось», — подумал он. Женщины редко путешествовали с караванами.
      Задыхаясь от бега, он стремился догнать Ираджа. Они добрались до каравана в тот самый момент, когда он поравнялся с устьем расщелины. Первыми их заметили трое верховых. Сафар и Ирадж бросились к солдатам.
      — Засада! — закричал Ирадж. — Засада!
      Солдаты реагировали медленно. Тупо вытаращив глаза, они раскрыли рты, похожие на дыры в их заиндевелых бородах. Когда же Сафар и Ирадж подбежали к ним, они вдруг ожили, в страхе подав коней назад. Сафар понял, что именно его и Ираджа они воспринимают как угрозу.
      Сафар в отчаянии вцепился в поводья ближайшей лошади.
      — Демоны! — завопил он прямо в лицо оторопевшему солдату. — Вон там!
      Он обернулся, чтобы показать, и увидел, как из дымки вылетают чудовищные фигуры. Это группа Гиффа мчалась, стараясь собрать защитников каравана поближе к ущелью, где притаились основные силы. Сафар впервые услыхал боевой клич демонов — пронзительное, замораживающее кровь улюлюканье.
      Перед ним пронеслась череда образов. Он увидел сабли и топоры, поднятые когтистыми лапами. Наведенные на цель арбалеты. Пушечные стрелы.
      Солдат оттолкнул его ногой и одновременно резко натянул поводья. Лошадь встала на дыбы, и Сафар отскочил в сторону, чтобы не угодить под бьющие в воздухе передние копыта. Тяжелая арбалетная стрела угодила лошади в горло. Она рухнула назад, и Сафар услыхал вопль придавленного солдата. Ему еще не доводилось видеть таких мучений.
      Двое других солдат повернули лошадей и пустились прочь.
      — Стойте, сражайтесь! — крикнул им вслед Ирадж. — Куда же вы!
      Но его крик только добавил им страху.
      Сафар услыхал, как они завопили:
      — Засада! Засада!
      Солдаты ворвались в основной караван, сшибая по дороге людей и животных. Воздух пронзили женские крики, которые смешались с ревом животных и воплями умирающих людей.
      Сафар и Ирадж оказались в самом центре воцарившегося хаоса. Вьючные животные вырывались из рук погонщиков, рассыпая груз по снегу. Верблюды, налетая на фургоны, опрокидывали их. Быки спутывали постромки. С полудюжины солдат метались вокруг, вопя от страха, словно ламы и верблюды были их врагами.
      Огромный мужчина — хозяин каравана — промчался мимо, размахивая саблей и выкрикивая команды. Позади послышался приближающийся вопль демонов, в отдалении мелькнула сталь сабли. Затем последовал крик раненого человека.
      Сафар впервые оказался на поле битвы, но странное спокойствие снизошло на него. Казалось, что все вокруг одновременно движется и замедленно и быстро.
      Он увидел пятна крови на снегу.
      Мускусный запах страха смешивался с одуряющей вонью демонов.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30