Основание - Основание и Земля

 

94

      В течение следующих четырех приемов пищи Пилорат и Блисс видели Тревиза только за едой. Все остальное время он проводил либо в пилотской рубке, либо в своей спальне. Во время еды он молчал; губы его чаще всего были крепко сжаты и ел он мало.
      Однако, на четвертый раз Пилорату показалось, что лицо Тревиза какое-то необычно серьезное. Пилорат дважды откашлялся, как будто готовясь что-то сказать, но каждый раз передумывал.
      Наконец, Тревиз взглянул на него и сказал:
      – Ну?
      – Вы… вы думаете, все кончилось, Тревиз?
      – А почему вы спрашиваете?
      – Вы кажетесь менее мрачным.
      – Я не менее мрачен, я думаю.
      – Можно узнать, о чем?
      Тревиз коротко посмотрел на Блисс. Она разглядывала свою тарелку и молчала, как будто уверенная, что Пилорат в данный момент может добиться большего.
      – Вам тоже интересно, Блисс? – спросил Тревиз.
      Она на мгновение подняла голову.
      – Да, конечно.
      Фоллом уныло пнула ножку стола и спросила:
      – Мы нашли Землю?
      Блисс схватила ее за плечо, но Тревиз не обратил на вопрос никакого внимания.
      – Начинать нужно с основного факта, – сказал он. – Вся информация, касающаяся Земли, убрана с различных миров. Это должно привести нас к неизбежному выводу: на Земле что-то спрятано. Однако, добравшись сюда, мы увидели, что Земля смертельно радиоактивна, поэтому все, находящееся на ней, автоматически становится спрятанным. Никто не может высадиться на ней, а с этого расстояния, когда мы находимся у внешнего края магнитосферы и не осмеливаемся подойти ближе, ничего найти нельзя.
      – Вы уверены в этом? – тихо спросила Блисс.
      – Я провел время с компьютером, анализируя Землю разными способами, и убедился, что там ничего нет. Более того, я ЧУВСТВУЮ, что там ничего нет. Но тогда, почему были уничтожены все сведения, касающиеся Земли? Что бы ни требовалось спрятать, сейчас оно спрятано более надежно, чем можно себе представить, и вовсе не обязательно покрывать позолотой кусок золота.
      – А может, – сказал Пилорат, – на Земле действительно было что-то спрятано в те времена, когда уровень радиации не достиг такой силы, чтобы предотвратить посещения? Люди Земли могли опасаться, что кто-то приземлится и найдет это «что-то», поэтому постарались убрать сведения, касающиеся своей планеты. Все, что мы знаем сейчас, лишь призрачные останки этого опасного времени.
      – Не думаю, – сказал Тревиз. – Изъятие информации из Галактической Библиотеки на Транторе произошло, по-видимому, совсем недавно. – Он вдруг повернулся к Блисс. – Я прав?
      Блисс спокойно ответила:
      – Я/мы/Гея сделали такой вывод, изучив встревоженный разум человека Второго Основания – Джиндибела – когда он, вы и я встречались с мэром Терминуса.
      – Таким образом, – сказал Тревиз, – спрятанное когда-то должно оставаться спрятанным и сейчас, и должна существовать опасность обнаружения этого несмотря на то, что Земля радиоактивна.
      – Но как это возможно? – удивленно спросил Пилорат.
      – Что, если это нечто больше не находится на Земле, а было перенесено, когда радиоактивность слишком увеличилась? Может существовать вероятность того, что найдя Землю, мы сумеем определить место, куда был перенесен секрет. В таком случае местонахождение Земли должно по-прежнему оставаться тайной.
      И вновь его перебил голос Фоллом.
      – А Блисс сказала, что если мы не сможем найти Землю, вы отправите меня назад, к Джемби.
      Тревиз повернулся к Фоллом и уставился на нее, а Блисс произнесла, понизив голос:
      – Я сказала, что мы МОЖЕМ это сделать, Фоллом. Мы поговорим об этом позднее. А сейчас иди к себе и почитай, поиграй на флейте или займись еще чем хочешь. Иди…
      Фоллом, надувшись, вышла из-за стола.
      – Но разве это возможно, Голан? – спросил Пилорат. – Мы добрались сюда, нашли Землю. Как можно решить, где находится это нечто, если его нет на Земле?
      Тревизу потребовалось какое-то время, чтобы справиться с плохим настроением, вызванным Фоллом. Затем он сказал:
      – Почему бы и нет? Представьте, что радиоактивность оболочки Земли растет. Население планеты должно постепенно сокращаться из-за смертей и эмиграции, а тайна оказывается во все большей опасности. Как можно защитить ее? В конце концов это можно переместить на другой мир или же оставить – что бы это ни было – на Земле. Я полагаю, что двигать это не хотели, и все было сделано буквально в последнюю минуту. А теперь, Яков, вспомните старика с Новой Земли, рассказавшего вам свою версию истории Земли.
      – Моноли?
      – Да, его. Разве говоря о возникновении Новой Земли, он не упоминал, что остатки населения Земли были перевезены на эту планету?
      – Вы хотите сказать, старина, что предмет наших поисков находится сейчас на Новой Земле? Перенесенный туда остатками населения Земли?
      – А разве это невозможно? Новая Земля известна в Галактике едва ли лучше, чем Земля, и ее обитатели подозрительно не любят любых пришельцев.
      – Но мы были там, – вставила Блисс. – И не нашли ничего.
      – А мы ничего и не искали, кроме местонахождения Земли.
      – Но мы искали кого-то с высокоразвитой технологией, – сказал Пилорат. – Кого-то, кто мог изъять информацию из-под носа у самого Второго Основания и даже – прости меня, Блисс – из-под носа у Геи. Эти люди с Новой Земли, возможно, умеют контролировать погоду и развивают биотехнологию, но я думаю, можно признать, что в целом уровень их технологии довольно низок.
      Блисс кивнула.
      – Я согласна с Пилом.
      – Мы судим, не имея достаточных фактов. Мы не видели мужчин рыболовецкого флота, не видели ни одной части острова, кроме того клочка, на котором приземлились. Что могли бы мы найти, если бы поискали более тщательно? В конце концов мы не узнали флуоресцентных ламп, пока не увидели их в действии, и если нам показалось, что технология была низкой, я повторяю: ПОКАЗАЛОСЬ.
      – Да? – сказала Блисс.
      – Это может быть частью завесы, призванной скрыть правду.
      – Невозможно!
      – Невозможно? Разве не вы говорили мне, что на Транторе высокая цивилизация тщательно поддерживала низкий уровень технологии, чтобы скрыть малое ядро Второго Основания? Почему та же стратегия не может быть использована на Новой Земле?
      – Значит, вы предполагаете, чтобы мы вернулись на Новую Землю и снова были заражены… на этот раз активным вирусом? Сексуальные отношения, несомненно, очень приятный способ заразиться, но этот путь может оказаться не единственным.
      Тревиз пожал плечами.
      – Я не спешу вернуться на Новую Землю, но, возможно, мы сделаем это.
      – ВОЗМОЖНО?
      – Да, возможно! В конце концов, есть и другая возможность.
      – Какая?
      – Новая Земля вращается вокруг звезды, которую называют Альфа. Но Альфа лишь часть двойной системы. Разве не может быть обитаемой планета, из вращающихся вокруг спутника Альфы?
      – По-моему, он слишком тусклый, – сказала Блисс, качая головой. – Альфа в четыре раза ярче его.
      – Тусклый, но не слишком. Если есть планета, достаточно близкая к звезде, она может быть обитаема.
      – А что говорит компьютер о планетах спутника? – спросил Пилорат.
      Тревиз мрачно улыбнулся.
      – Я проверил его. У него пять планет умеренных размеров. Никаких газовых гигантов.
      – А есть из этих планет обитаемые?
      – Компьютер не имеет другой информации, кроме количества планет и того, что они невелики.
      – О-о! – разочарованно протянул Пилорат.
      – В этом нет ничего неожиданного, – сказал Тревиз. – Ни один из миров космонитов не занесен в компьютерную карту. Информация об Альфе тоже минимальна. Все данные тщательно спрятаны и, если о спутнике Альфы почти ничего не известно, это можно счесть добрым знаком.
      – Итак, – деловито сказала Блисс, – вы планируете посетить этот спутник и, если это ничего не даст, вернуться на Альфу.
      – Да. Но на этот раз достигнув острова Новая Земля, мы будем готовы. Мы тщательно осмотрим его, прежде чем сесть, и, я надеюсь, Блисс, вы используете свои ментальные способности, чтобы закрыть…
      В этот момент «Далекая Звезда» слегка накренилась, как будто корабль охватила икота, и Тревиз с гневом и удивлением воскликнул:
      – Кто за управлением?
      Впрочем, еще задавая этот вопрос, он уже знал ответ на него.
 

95

      Сидя за консолью компьютера, Фоллом полностью ушла в себя. Ей пришлось широко раскинуть свои маленькие руки с длинными пальцами, чтобы дотянуться до слабо светящихся силуэтов на столе. Казалось, руки при этом погрузились в материал стола, хотя она ясно чувствовала, что он твердый и скользкий.
      Она много раз видела, как Тревиз держал так свои руки, не делая при этом ничего больше, хотя было совершенно ясно, что именно он управляет кораблем.
      Однажды Фоллом видела, как Тревиз закрывал глаза, поэтому сейчас она закрыла свои тоже. Спустя мгновение ей показалось, что она слышит слабый, далекий голос, очень далекий, но звучащий в ее голове, проходя через преобразовательные доли. Они были даже более важны, чем ее руки. Она напряглась, чтобы разобрать слова.
      – УКАЗАНИЯ, – сказал голос. – КАКИЕ БУДУТ УКАЗАНИЯ?
      Фоллом ничего не ответила. Она ни разу не видела, чтобы Тревиз говорил что-нибудь компьютеру, но знала, чего она хочет всем своим сердцем. Она хотела вернуться на Солярию, в удобную бесконечность особняка, к Джемби… Джемби… Джемби…
      Она хотела отправиться туда и, подумав о мире, который любила, представила его на экране, как видела другие миры, которые были ей не нужны. Открыв глаза, она взглянула на экран, желая увидеть на нем какой-то другой мир, вместо ненавистной Земли, и смотрела на то, что видит, представляя, что это Солярия. Она ненавидела пустую Галактику, в которую была вывезена помимо своей воли. Слезы потекли по ее щекам, и корабль задрожал.
      Фоллом ощутила эту дрожь и пошатнулась.
      А потом в коридоре послышались быстрые шаги и, когда она открыла глаза, перед ней было искаженное лицо Тревиза, закрывавшее экран, содержавший все, нужное ей. Он что-то кричал, но она не обращала внимания. Это он забрал ее с Солярии, убив Бэндера, он не давал ей вернуться, думая только о Земле, и она не собиралась слушать его.
      Она собиралась направить корабль к Солярии и от напряжения ее решимости он содрогнулся вновь.
 

96

      Блисс изо всех сил вцепилась в руку Тревиза.
      – Нет! Нет! – кричала она, оттаскивая его назад, пока Пилорат стоял неподвижно, не в силах шевельнуться.
      – Убери руки от компьютера! – крикнул Тревиз. – Блисс, не мешайте мне. Я не хочу причинять вам вред.
      – Я не допущу насилия над ребенком, – глухо ответила Блисс. – Скорее я причиню вред ВАМ… вопреки всем инструкциям.
      Тревиз перевел взгляд с Фоллом на Блисс.
      – Тогда уберите ее сами. Ну!
      С удивительной силой (вероятно, полученной от Геи, подумал Тревиз, когда все кончилось) она оттолкнула его в сторону.
      – Фоллом, – сказала она, – подними руки.
      – Нет! – закричала Фоллом. – Я хочу, чтобы корабль шел к Солярии. Я хочу, чтобы он шел туда… туда… – Кивком головы она указала на экран, не желая, видимо, освобождать для этой цели руки.
      Блисс дотянулась до плеча ребенка, и как только она коснулась Фоллом, та начала дрожать.
      Голос Блисс нежно произнес:
      – А сейчас, Фоллом, скажи компьютеру, чтобы он оставался как есть и иди со мной. Иди со мной… – Ее руки гладили ребенка, заходившегося в плаче.
      Руки Фоллом поднялись со стола, и Блисс, держа ее подмышки, поставила на ноги. Потом она повернула ее и прижала к своей груди, дожидаясь, пока стихнут рыдания.
      Глядя на Тревиза, молча стоявшего в дверях, она сказала:
      – Уйдите с дороги, Тревиз, и не касайтесь нас, когда мы будем проходить.
      Тревиз быстро шагнул в сторону, а Блисс на мгновение задержалась и добавила:
      – Я на секунду входила в ее разум. Если я случайно причинила какой-то вред, вам это так просто не пройдет.
      Тревизу очень хотелось сказать, что его не волнует даже кубический миллиметр мозга Фоллом и что он боится только за компьютер, однако под свирепым взглядом Геи (наверняка, это она, а не Блисс, заставила его пережить мгновение холодного ужаса), он счел разумнее промолчать.
      Он продолжал молчать и не двигался до тех пор, пока Блисс и Фоллом скрылись в своей комнате, и очнулся только тогда, когда Пилорат сказал:
      – Голан, с вами все нормально? Она не повредила вам?
      Тревиз энергично потряс головой, как будто стряхивая паралич, овладевший им.
      – Со мной все в порядке. Другое дело, в порядке ли ЭТО. – Он сел за пульт компьютера и положил руки на метки, которые так недавно закрывали руки Фоллом.
      – Ну? – с тревогой спросил Пилорат.
      Тревиз пожал плечами.
      – Кажется, отвечает нормально. Возможно, потом я найду неисправность, но сейчас ничего не вижу. – Он помолчал и продолжал: – Компьютер не может эффективно сочетаться ни с чьими руками, кроме моих, но в случае с гермафродитом, дело не только в руках. Я уверен, что это были преобразовательные доли…
      – Но что заставило корабль задрожать? Надеюсь, не они?
      – Нет. Это гравитационный корабль, и у нас не может быть инерционных эффектов. Но это чудовище… – Он помолчал.
      – Да?
      – По-моему, она дала компьютеру два взаимоисключающих требования и каждое с такой силой, что у него не оставалось выбора, кроме как попытаться выполнить оба одновременно. Пытаясь совершить невозможное, компьютер временно ослабил свободное от инерции состояние корабля. По крайней мере, это моя версия случившегося.
      Потом лицо его как-то смягчилось.
      – И, может, это и к лучшему, потому что мне пришло в голову, что все мои разговоры об Альфе Центавра и ее спутнике были глупостью. Я знаю сейчас, куда Земля переместила свою тайну.
 

97

      Пилорат удивленно уставился на него, а затем, игнорируя последнее замечание, вернулся к тому, которое повергло его в изумление:
      – Но как Фоллом могла потребовать две взаимоисключающие вещи?
      – Она говорила, что хочет, чтобы корабль шел к Солярии.
      – Ну, конечно, она этого хотела.
      – Но что она подразумевала под Солярией? Она не могла узнать Солярию из космоса, поскольку никогда не видела ее оттуда. Когда мы торопливо покидали ее мир, она спала. И, несмотря на прочитанное из вашей библиотеки и помощь Блисс, мне кажется, она так и не смогла представить, что в Галактике сотне миллионов звезд и миллионы обитаемых планет. Воспитанная под землей и в одиночестве, она смогла уловить только то, что миры различны – но как их много? Два? Три? Четыре? Для нее любой мир, который она видит, похож на Солярию, а поскольку я предложил Блисс попытаться успокоить ее намеком, что если мы не найдем Землю, то вернем ее на Солярию, она могла представить, что Солярия находится рядом с Землей.
      – Но откуда вы можете знать это, Голан?
      – Она сама сказала нам, Яков, когда мы ворвались сюда. Она крикнула, что хочет отправиться на Солярию, а потом добавила: «туда… туда…», кивая головой на экран. А что было на экране? Спутник Земли. Его не было там, когда я выходил из рубки перед обедом. – На экране была Земля. Видимо, говоря о Солярии, Фоллом мысленно представила спутник, а компьютер в ответ сфокусировался на нем. Поверьте мне, Яков, я знаю, как работает компьютер. Кто может знать это лучше?
      Пилорат посмотрел на полумесяц, видневшийся на экране, и задумчиво сказал:
      – На одном из языков Земли его называли «Moon», на другом «Луна». Вероятно, были и другие названия. Вы только представьте, старина, мир со многими языками: непонимание, осложнения…
      – Луна? – сказал Тревиз. – Что ж, это довольно просто… Кстати, может быть, ребенок инстинктивно попытался двинуть корабль своими преобразовательными долями, используя корабельный источник энергии, и это вызвало временные инерционные возмущения… Впрочем, все это не важно, Яков. Важно лишь то, что все это привело Луну – мне нравится ее название – на экран, увеличило и оставило там. Я смотрю на нее и удивляюсь.
      – Чему, Голан?
      – Ее размерам. Обычно мы не обращаем внимания на спутники, Яков: они такие маленькие, если вообще существуют. Но с этим дело другое. Это МИР. Его диаметр около 3500 километров.
      – Мир? Вряд ли его можно назвать так. Он не может быть обитаем. Даже диаметра в 3500 километров недостаточно. У него нет атмосферы, я могу сказать это едва взглянув на него. Его окружность резко отделяется от пространства, так же как светлые участки от темных.
      Тревиз кивнул.
      – Вы становитесь опытным космическим путешественником, Яков. Да, вы правы, там нет воздуха и воды. Но это значит только, что необитаема незащищенная поверхность Луны. А под поверхностью?
      – Под землей? – с сомнением повторил Пилорат.
      – Да, под землей. А почему бы и нет? Вы говорили мне, что земные города находились под землей. Мы знаем, что Трантор был под землей, большая часть Компореллона под землей, а солярианские особняки почти полностью под поверхностью планеты. Это вполне обычное положение дел.
      – Но, Голан, в каждом из этих случаев люди жили на обитаемых планетах. Их поверхность была пригодна для жизни, с атмосферой и океаном. Но разве можно жить под землей, если поверхность необитаема?
      – Яков, подумайте хорошенько! Где мы с вами живем сейчас? «Далекая Звезда» – это крошечный мир с необитаемой поверхностью. Снаружи нет ни воды ни воздуха, и все же мы живем в полном достатке. Галактика полна космических станций и поселений, необитаемых за исключением своих внутренних помещений. Представьте эту Луну как гигантский космический корабль.
      – С экипажем внутри?
      – Да… Миллионы людей, растения, животные, развитая технология… Смотрите, Яков, разве это не имеет смысла? Если Земля в свои последние дни смогла отправить отряд колонистов на планету, вращающуюся вокруг Альфы Центавра, и – возможно с помощью Империи – сумела приспособить ее к жизни, населив ее океаны и создав остров там, где его не было, разве не могла она также послать отряд к своему спутнику и подготовить к жизни его внутренность?
      Пилорат неохотно кивнул.
      – Полагаю, могла.
      – Она ДОЛЖНА была это сделать. Если Земля что-то скрывала, зачем отправлять это за парсек, если можно спрятать на мире, находящемся менее чем в одной стомиллионной расстояния до Альфы Центавра? С психологической точки зрения Луна должна быть даже более подходящим местом. Никто даже не подумает, что на спутнике могут быть созданы условия для жизни… как не подумал я. Видя Луну перед самым своим носом, я мысленно устремлялся к Альфе Центавра. Если бы не Фоллом… – Его губы сжались, и он покачал головой. – Думаю, нужно поблагодарить ее за это.
      – Но послушайте, старина, – сказал Пилорат. – Если что-то спрятано под поверхностью Луны, как мы найдем это? Ее поверхность должна занимать миллионы квадратных километров…
      – Примерно сорок миллионов.
      – И вы хотите осмотреть все это? Но что мы будем искать? Отверстие? Что-то вроде воздушного шлюза?
      – С таким подходом, – сказал Тревиз, – это действительно должно казаться неразрешимым, но мы будем искать не предметы, а жизнь, и прежде всего разумную жизнь. Разве с нами нет Блисс, которая может обнаруживать разум?
 

98

      Блисс обвиняюще посмотрела на Тревиза.
      – В конце концов я уложила ее спать. Это было не так то легко – она словно обезумела. К счастью, кажется, я ничего ей не повредила.
      Тревиз холодно предложил:
      – Попытайтесь убрать из ее разума навязчивую мысль о Джемби, поскольку я не собираюсь доставлять ее обратно на Солярию.
      – Убрать навязчивую мысль? Да что вы знаете о таких вещах, Тревиз? Вы никогда не чувствовали разума и не имеете ни малейшего понятия о его сложности. Если вы ничего не знаете об этом, незачем говорить об удалении навязчивой мысли словно это вычерпывание варенья из банки.
      – В таком случае хотя бы ослабьте ее.
      – Я могу немного ослабить ее после месяца тщательного пронизывания.
      – Что вы имеете в виду?
      – То, чего вы не знаете, а я не могу объяснить.
      – Но что вы собираетесь делать с ребенком?
      – Пока не знаю. Это будет зависеть от многих соображений.
      – В таком случае, – сказал Тревиз, – я скажу вам, что мы собираемся делать с кораблем.
      – Я знаю это. Вернуться на Новую Землю к своей любимой Хироко, если на этот раз она пообещает не заражать вас.
      Выражение лица Тревиза не изменилось, и он сказала:
      – Нет, я изменил свое решение. Мы отправляемся на Луну… по словам Якова, так называется этот спутник.
      – Этот спутник? Потому что это ближайший мир? Я не подумала о нем.
      – Так же как и я. Вообще никто не подумал о нем. Нигде в Галактике нет спутника, о котором стоило бы думать, но этот – исключение. Более того, анонимность Земли распространяется и на него. Тот, кто не сможет найти Землю, не найдет и его.
      – Он пригоден для жизни?
      – Поверхность нет, но там нет радиоактивности и, значит, он не совершенно непригоден. На нем может быть жизнь – возможно, она буквально кишит там – под его поверхностью. И, разумеется, вы будете в состоянии сказать так ли это, когда подойдем достаточно близко.
      Блисс пожала плечами.
      – Я попытаюсь. Однако, что заставило вас подумать о спутнике?
      Тревиз тихо ответил:
      – Кое-что из сделанного Фоллом, пока она сидела за управлением.
      Блисс помолчала, как будто ожидая продолжения, затем снова пожала плечами.
      – Что бы это ни было, вы бы ничего не узнали, поддавшись своему импульсу и убив ее.
      – Я не собирался убивать ее, Блисс.
      Девушка махнула рукой.
      – Ну, хорошо, пусть будет так. Значит, сейчас мы направляемся к Луне?
      – Да. По соображениям безопасности я не собираюсь спешить, но если все пойдет нормально, мы будем рядом с ней через тридцать часов.
 

99

      Луна была пустыней. Тревиз смотрел на ярко освещенные солнцем участки, проплывавшие внизу. Это была монотонная панорама кратерных колец и горных пиков, черноты теней, чередующейся с солнечными лучами. Цветовые оттенки почвы иногда слегка изменялись и изредка попадались значительных размеров равнины с мелкими кратерами.
      По мере приближения к ночной стороне, тени становились все больше и, наконец, слились воедино. Еще какое-то время вершины гор ярко сияли на солнце, как звезды, немного походя на своих небесных братьев, но потом они исчезли, и поверхность освещалась только слабым светом Земли, голубовато-белая сфера которой висела в небе. Затем корабль обогнал и Землю, которая скрылась за горизонтом, так что внизу осталась только однообразная чернота, а вверху слабая пыль звезд, которые для Тревиза, воспитанного на беззвездном Терминусе, всегда были чудом.
      А потом новые яркие звезды появились впереди, сначала одна или две, затем другие, становясь все шире и шире, пока не слились. Сразу после этого они пересекли терминатор и оказались на дневной стороне. Солнце поднялось в своем адском великолепии, и экран тут же переместился в сторону от него, включив поляризацию.
      Тревиз прекрасно понимал, что бесполезно искать какой-то путь в обитаемые внутренности (если он вообще существовал), просто разглядывая этот огромный мир.
      Он повернулся к Блисс, сидевшей рядом с ним. Она не смотрела на экран – глаза ее были закрыты. Сомневаясь, не спит ли она, Тревиз тихо спросил:
      – Вы что-нибудь чувствуете?
      Блисс слабо покачала головой и прошептала:
      – Нет. Хотя был какой-то очень слабый намек. Лучше всего доставить меня туда еще раз. Вы знаете, где был этот район?
      – Компьютер знает.
      Это было похоже на стрельбу в мишень, которая постоянно изменялась, а потом поиски ее. Подозрительный район был еще в пределах ночной стороны и, за исключением слабого сияния Земли, висевшей низко над горизонтом, и заливавшей поверхность призрачным пепельным светом, ничего не было заметно, хотя свет в пилотской рубке выключили, чтобы лучше видеть.
      Вошедший Пилорат остановился в дверях.
      – Что-нибудь нашли? – спросил он хриплым шепотом.
      Тревиз поднял руку, требуя тишины. Он смотрел на Блисс. Он знал, что должны пройти дни, прежде чем Солнце осветит это место Луны, но знал также, что для того, что пытается почувствовать Блисс, свет не играет роли.
      – Здесь, – сказала она.
      – Вы уверены?
      – Да.
      – Это единственная точка?
      – Это единственная точка, которую я обнаружила. Мы побывали над каждой частью поверхности Луны?
      – Над значительной ее частью.
      – В таком случае в этой значительной части я обнаружила всего одну точку. Сейчас она сильнее, будто ОНА обнаружила НАС, и не кажется опасной. Наоборот, я чувствую, что нас приглашают.
      – Вы уверены?
      – Такое у меня чувство.
      – А разве его нельзя подделать? – спросил Пилорат.
      Блисс ответила почти надменно:
      – Уверяю тебя, я могу обнаружить подделку.
      Тревиз буркнул что-то об излишней самоуверенности, затем сказал:
      – Надеюсь, то, что вы обнаружили, разумно.
      – Весьма разумно. Вот только… – в голосе ее появилась какая-то странная нота.
      – Что «только»?
      – Тссс… Не мешайте мне. Дайте сосредоточиться. – Последнее слово было всего лишь движением губ.
      А потом она сказала с легким удивлением:
      – Это не человек.
      – Не человек? – Удивление Тревиза было гораздо большим. – Снова роботы? Как на Солярии?
      – Нет. – Блисс улыбнулась. – Это не совсем похоже на робота.
      – Это может быть либо то, либо другое.
      – Ни то, ни другое. – Она хихикнула. – Это не человек и вместе с тем это не похоже на роботов, которых я чувствовала прежде.
      – Хотел бы я взглянуть на это, – сказал Пилорат, энергично кивая головой. Глаза его расширились от удовольствия. – Это может быть любопытно. Что-то новое.
      – Что-то новое… – повторил Тревиз, ощутив прилив бодрости, и неожиданно его осенило.
 

100

      Они начали спуск к поверхности Луны испытывая почти ликование. Даже Фоллом присоединилась к ним и, со свойственной юности забывчивостью, радовалась, словно они действительно возвращались на Солярию.
      Что касается Тревиза, то здравый смысл говорил ему, что довольно странно, когда Земля – или что-то с Земли, оказавшееся на Луне – так старавшееся отогнать их, теперь буквально притягивает к себе. Может, они решили достичь цели другим путем? «Если нельзя избавиться от них, притянем их к себе и уничтожим»? Не все ли равно, каким образом тайна Земли останется нетронутой?
      Однако эта мысль потерялась в радости, углублявшейся по мере того, как они приближались к поверхности Луны.
      Казалось, он не испытывает сомнений в том, куда направляется корабль. Сейчас они были над вершинами округлых холмов и Тревиз, соединенный с компьютером, чувствовал, что ничего делать не нужно. Это было так, словно его и компьютер что-то вело, и он испытывал наслаждение, избавившись от тяжкого груза ответственности.
      Они скользили параллельно почве, направляясь к скальной стенке, барьером поднимавшейся перед ними на угрожающую высоту. Этот барьер слабо сверкал в сиянии Земли, и в луче «Далекой Звезды». Близость неизбежного столкновения, казалось, ничего не значила для Тревиза, и он не удивился, когда секция скалы прямо перед ними опустилась вниз, открыв коридор, освещенный искусственным светом.
      Корабль притормозил и скользнул в отверстие. Оно закрылось за ним, а впереди появилось другое, пройдя через которое, корабль оказался в огромном зале, заполнявшем, казалось, всю внутренность горы.
      Корабль остановился, и все на борту с нетерпением бросились к воздушному шлюзу. Никому, даже Тревизу, не пришло в голову проверить, есть ли снаружи пригодная для дыхания атмосфера и есть ли там атмосфера вообще.
      Однако, там был воздух, пригодный для дыхания. Они огляделись вокруг с удовольствием людей, наконец-то вернувшихся домой, и только после этого заметили мужчину, который ждал их прибытия.
      Он был высок, и лицо его было серьезно. Волосы были бронзового цвета и коротко острижены, скулы широкие, глаза живые, а одежда была того фасона, который они видели в старых исторических фильмах. Хотя он казался крепким и несомненно был таким, в нем чувствовалась какая-то усталость, что-то, чего нельзя было увидеть, а только почувствовать.
      Первой опомнилась Фоллом. С громким, ликующим воплем она бросилась к мужчине, размахивая руками и крича:
      – Джемби! Джемби!
      Когда она оказалась рядом с ним, мужчина нагнулся и поднял ее высоко в воздух. Она обхватила его руками за шею, плача и продолжая повторять:
      – Джемби!
      Остальные подошли более спокойно и Тревиз медленно и отчетливо сказал (на случай, если мужчина понимал Галактический):
      – Простите нас, сэр. Этот ребенок потерял своего опекуна и отчаянно искал его. Не знаю, почему она бросилась к вам, ведь ее опекун был роботом – механическим…
      И тут мужчина заговорил. Голос его был скорее утилитарен, чем музыкален, и звучал несколько архаично, но он говорил на Галактическом и понимать его было просто.
      – Я приветствую всех вас, – сказал он, несомненно, дружелюбно, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным. – Что касается этого ребенка, она выказала большую восприимчивость, чем вы думаете, потому что я – робот. Меня зовут Дэниел Оливо.

XXI. Поиски заканчиваются

 

101

      Состояние Тревиза можно было описать одним словом – недоверие. Он пришел в себя от странной эйфории, охватившей его до и после спуска на Луну, эйфории, которая как он теперь подозревал, была навязана ему роботом, стоявшим сейчас перед ним.
      Тревиз продолжал смотреть на него, и в его совершенно здравом и неприкосновенном мозгу не осталось даже удивления. Он говорил, почти не понимая того, что говорит и слышит, пытаясь обнаружить во внешнем виде этого якобы мужчины, в его поведении и манере говорить признаки того, что он робот.
      Ничего удивительного, подумал Тревиз, что Блисс обнаружила нечто, не бывшее ни человеком, ни роботом, а Пилорат назвал это «чем-то новым». Именно это повернуло мысли Тревиза на новый, более перспективный путь, но даже это было погребено сейчас в его памяти.