Основание - Основание и Земля

      – Эти руины когда-то были публичной библиотекой, и там остались каменные или бетонные блоки с вырезанными надписями. Вы понимаете, старина, они плохо видны, но я сделал снимки одной из камер, находящихся на борту корабля, использовав способность компьютера к увеличению… Я не спросил разрешения, Голан, но это было важно, и я…
      Тревиз нетерпеливо махнул рукой.
      – Продолжайте.
      – Я разобрал некоторые из этих надписей, оказавшиеся очень древними. Даже с увеличением и моим умением читать на древних языках, невозможно понять ничего, кроме одной короткой фразы. Она была крупной и вырезанной яснее всех прочих, вероятно потому, что называла этот мир. Фраза звучит так: «Планета Аврора», и я полагаю, что мир, на котором мы находимся, называется или назывался Авророй.
      – Это может быть названием чего угодно, – сказал Тревиз.
      – Да, но названия очень редко выбираются наугад. Я внимательно просмотрел свою библиотеку и нашел две старые легенды, с двух удаленных друг от друга миров, так что можно предположить их независимое происхождение, особенно, если вспомнить, что… впрочем, неважно. В обоих легендах Авророй называют зарю, поэтому можно предположить, что в некоем догалактическом языке, слово это означало зарю.
      – Так уж сложилось, что словом «Заря» или «Рассвет» часто называли космические станции и другие сооружения, которые являлись первыми в своем роде. Если этот мир назван «Зарей» на каком-то языке, он тоже может быть первым в своем роде.
      – И вы готовы предположить, что эта планета является Землей, а Аврора – ее альтернативное имя, поскольку она явилась зарей жизни и человека?
      – Так далеко я не заходил, Голан.
      Тревиз сказал с ноткой горечи.
      – В конце концов у нее нет ни радиоактивности, ни спутника-гиганта, ни газового гиганта с огромными кольцами.
      – Вот именно. Но Дениадор, похоже, считал ее одним из миров, некогда заселенных первой волной колонистов – космонитов. Если это так, имя Аврора может означать, что это первая планета космонитов. Возможно, в эту самую минуту мы находимся на старейшем человеческом мире Галактики, за исключением самой Земли. Разве это не здорово?
      – Во всяком случае интересно, Янов. Но не слишком ли много выводов из одного названия?
      – Это еще не все, – возбужденно сказал Пилорат. – Судя по моим записям, в Галактике сегодня нет мира с названием Аврора, и я уверен, что ваш компьютер подтвердит это. Как я уже говорил, есть миры и другие объекты с названием «Заря», но ни одного с названием «Аврора».
      – А почему они должны быть? Если это догалактическое слово, едва ли оно будет популярно.
      – Но названия остаются, даже если они ничего не значат. Если это был первый колонизированный мир, он должен быть известным. Это даже мог быть главенствующий мир Галактики. Конечно, должны быть и другие миры, называющие себя «Новая Аврора», «Младшая Аврора» или как-то еще. И эти другие…
      – Возможно, – прервал его Тревиз, – это не был первый колонизированный мир. Возможно, он никогда не имел никакого значения.
      – Мой дорогой друг, мое мнение подтверждает еще кое-что.
      – И что же именно?
      – Если первая волна поселений была захвачена второй, которой сейчас принадлежат все миры Галактики (по словам Дениадора), тогда вполне возможен период враждебных отношений между этими двумя волнами. Вторая волна – образуя миры, которые сейчас существуют, – не должна была пользоваться названиями, данными планетам представителями первой. Таким образом, можно утверждать, что название «Аврора» никогда не повторялось там, где были две волны колонистов, и что это мир первой волны.
      Тревиз улыбнулся.
      – Я получил подтверждение, как работает ваша мифология, Янов. Вы строите прекрасное здание, но, возможно, строите его из воздуха. Легенды говорят нам, что колонистов первой волны сопровождали многочисленные роботы, и что они явились причиной их уничтожения. Если мы найдем в этом мире робота, я соглашусь принять все предположения о первой волне, но вряд ли спустя двадцать тысяч лет…
      – Но, Голан, – перебил его Пилорат, – разве я не говорил вам?.. Нет, конечно, не говорил. Я так возбужден, что перепутал порядок изложения. Там был РОБОТ!
 

40

      Тревиз потер лоб, как будто тот внезапно заболел.
      – Робот? Там был робот?
      – Да, – сказал Пилорат, выразительно кивая головой.
      – Откуда вы знаете?
      – Потому что это был робот. Как я мог ошибиться, увидев его?
      – Вы что, видели роботов прежде?
      – Нет, но это был металлический объект, выглядевший как человек. Голова, руки, ноги, туловище. Конечно, он насквозь проржавел, а когда я подошел к нему… полагаю, вибрация от моего движения повредила его окончательно и, когда я потянулся, чтобы коснуться его…
      – А зачем вам было касаться его?
      – Ну… я не вполне верил своим глазам. Это было совершенно автоматически. Как только я коснулся его, он рассыпался. Но…
      – Да?
      – Прежде чем это произошло, глаза его слабо засветились, и он издал звук, как будто пытался что-то сказать.
      – Вы хотите сказать, что он еще ДЕЙСТВОВАЛ?
      – Только чуть-чуть, Голан. А затем он распался.
      Тревиз повернулся к Блисс.
      – Вы подтверждаете это, Блисс?
      – Это был робот, и мы видели его, – сказала она.
      – И он еще действовал?
      – Когда он распался, – бесстрастно сказала Блисс, – я уловила слабый всплеск нейроактивности.
      – Откуда могла взяться нейроактивность? У робота нет органического мозга, состоящего из клеток.
      – Полагаю, он имел компьютеризованный эквивалент, – ответила Блисс, – и я почувствовала это.
      – Вы почувствовали ментальность робота или человека?
      Блисс скривилась.
      – Это было слишком слабо, чтобы определить что-то, кроме самого факта явления.
      Тревиз взглянул на нее, затем на Пилората и сказал голосом, в котором звучало раздражение:
      – Это меняет все.
 

 Часть четвертая.
Солярия

X. Роботы

 

41

      Во время обеда Тревиз сидел задумчивый, и Блисс сосредоточилась на еде.
      Пилорат – единственный, кого, казалось, заботил разговор – заметил, что если мир, на котором они находятся, называется Аврора, и был первым колонизированным миром, он должен быть довольно близко к Земле.
      – Может, стоит изучить непосредственное звездное соседство, – предложил он. – Проверить придется максимум несколько сотен звезд.
      Тревиз буркнул, что «метод тыка» является последним средством, и он хотел бы получить как можно больше информации о Земле, прежде чем попытаться достичь ее. Больше он не сказал ничего, и Пилорат тоже замолчал.
      После еды, видя, что Тревиз ничего не делает, Пилорат осторожно спросил:
      – Мы останемся здесь, Голан?
      – По крайней мере на ночь, – сказал Тревиз. – Мне нужно еще подумать.
      – А это безопасно?
      – Если здесь нет ничего, кроме собак, – ответил Тревиз, – мы будем в полной безопасности на корабле.
      – А сколько времени потребуется для подъема, если здесь ЕСТЬ что-то хуже, чем собаки? – спросил Пилорат.
      – Компьютер будет в постоянной готовности. Думаю, это можно будет сделать за две-три минуты. Он предупредит, если произойдет что-то неожиданное, так что, полагаю, мы все можем ложиться спать. Завтра утром я приму решение относительно дальнейших действий.
      Легко сказать, подумал он, заметив, что вглядывается в темноту. Наполовину раздевшись, он свернулся клубком на полу перед компьютером. Это было неудобно, но он не сомневался, что его постель не поможет ему заснуть, а здесь, он по крайней мере сможет действовать немедленно, если компьютер поднимет тревогу.
      Затем он услышал шаги и автоматически сел, ударившись головой о край стола, не настолько сильно, чтобы разбить ее, но достаточно крепко, чтобы поморщиться и начать тереть ушибленное место.
      – Янов? – спросил он, стараясь говорить тихо.
      – Нет. Это Блисс.
      Тревиз потянулся рукой к краю стола, и мягкий свет осветил Блисс в легком розовом халате.
      – Что такое? – спросил Тревиз.
      – Я заглянула в вашу спальню и не нашла вас. Однако, спутать вашу нейроактивность невозможно, и я изучила ее. Вы явно не спали, поэтому я и пришла.
      – Да, но что вы хотите?
      Она села у стены, подняв колени, потом сказала:
      – Не беспокойтесь. Я не собираюсь посягать на вашу девственность.
      – Этого я и не думал, – сардонически сказал Тревиз. – Почему вы не спите? Вам это нужно больше, чем мне.
      – Поверьте, – сказала она низким, сердечным тоном, – этот случай с собаками здорово утомил меня.
      – В это я верю.
      – Но я хотела поговорить с вами, пока Пил спит.
      – О чем?
      – Когда он рассказал вам о роботе, вы сказали, что это меняет все. Что вы имели в виду?
      – Вы этого не поняли? – спросил Тревиз. – У нас было трое координат – три Запрещенных Мира. Я хотел посетить все три, чтобы получить как можно больше сведений о Земле, прежде чем попытаться достичь ее.
      Он было придвинулся ближе, говоря более тихо, но тут же резко отстранился.
      – Я не хочу, чтобы Янов вошел сюда и увидел нас. Не знаю, что он подумает.
      – Это невозможно. Он спит, и я поддерживаю это его состояние. Если он зашевелится, я буду знать… Продолжайте: вы хотели посетить все три планеты. Что же изменилось?
      – В мой план не входило терять на любом из миров времени больше необходимого. Если этот мир – Аврора – существовал без людей двадцать тысяч лет, на нем несомненно не уцелело никакой ценной информации. Я не хочу провести недели или месяцы в бесплодных раскопках поверхности планеты, отбиваясь от собак, кошек, быков и прочего, что могло одичать и стать опасным, и надеясь найти среди пыли, ржавчины и гнили отрывочные сведения. Может оказаться, что один или оба из оставшихся Запрещенных Миров населены людьми и имеют нетронутые библиотеки… Поэтому я собирался немедленно покинуть эту планету. Если бы я сделал это, мы были бы сейчас в космосе, в полной безопасности.
      – Но..?
      – Но если роботы в этом мире еще действуют, они могут иметь важную информацию, которую мы можем использовать. Иметь дело с ними безопаснее, чем с людьми, поскольку, как я слышал, они должны повиноваться приказам и не могут причинить вреда людям.
      – Поэтому вы изменили свой план и сейчас собираетесь провести время, изучая роботов этого мира?
      – Я не хочу этого, Блисс. Мне кажется, что роботы не могут просуществовать двадцать тысяч лет без технического обслуживания… И все же, поскольку вы видели одного с искрой активности, я не могу целиком полагаться на свой здравый смысл, применительно к роботам. Роботы могут оказаться более долговечными, чем я считаю, или же могут иметь возможности для самостоятельного техобслуживания.
      – Тревиз, – сказала Блисс, – выслушайте меня и пусть это останется тайной.
      – Тайной? – переспросил Тревиз, от удивления повысив голос. – От кого?
      – Тс-с-с! От Пила, конечно. Видите ли, вам вовсе не нужно менять своего плана. Вы были правы – в этом мире нет действующих роботов. Я ничего не чувствую.
      – Но вы почувствовали одного, и значит…
      – Я ничего не чувствовала. Он не действовал и очень давно.
      – Но вы сказали…
      – Я знаю, что я сказала. Пил думал, что увидел движение и услышал звук. Он романтик и провел жизнь, собирая данные, но это трудный способ прославиться в мире ученых. Ему очень хочется сделать самому важное открытие. Находка слова «Аврора» и узаконение его, сделали его более счастливым, чем вы можете себе представить. Он отчаянно хочет найти что-нибудь еще.
      – Значит, он настолько хотел сделать открытие, что убедил себя, будто наткнулся на действующего робота, хотя на самом деле ничего подобного не было?»
      – То, на что он наткнулся, было грудой ржавчины, содержащей сознания не больше, чем камень, на котором оно лежало.
      – Но вы поддержали его рассказ.
      – Я не смогла заставить себя украсть у него открытие. Он так много значит для меня…
      Тревиз с минуту смотрел на нее, затем сказал:
      – Можете вы объяснить, почему он так много значит для вас? Я хочу знать это. Я действительно хочу знать это. Для вас он должен казаться пожилым мужчиной, не имеющим в себе ничего романтического. Он изолянт, а вы презираете изолянтов. Вы молоды и красивы и должны быть другие части Геи, имеющие тела сильных и красивых молодых мужчин. С ними вы можете вступить в физическую связь, которая усиливается Геей и приносит максимум наслаждения. Так что же вы видите в Янове?
      Блисс серьезно взглянула на Тревиза.
      – Вы не любите его?
      Тревиз пожал плечами.
      – Я люблю его. Думаю, можно сказать, что я люблю его несексуальной любовью.
      – Вы знаете его не очень долго, Тревиз. Почему же вы любите его этой вашей «несексуальной» любовью?
      Тревиз улыбнулся, почти не заметив этого.
      – Он очень странный малый. Я совершенно уверен, что никогда в жизни у него не было ни одной мысли о себе. Ему приказали отправиться со мной, и он отправился. Без возражений. Он хотел попасть со мной на Трантор, но когда я сказал, что собираюсь лететь на Гею, он не стал спорить. И сейчас он отправился со мной на поиски Земли, хотя должен знать, что это опасно. Я совершенно уверен, что если ему придется отдать жизнь ради меня – или кого-то другого – он сделает это не ропща.
      – А вы бы отдали за него свою жизнь?
      – Я могу сделать это, если у меня не будет времени на размышления. Если у меня будет время подумать, я начну колебаться и могу струсить. Я не так хорош, как он и поэтому взял на себя труд защищать и хранить его. Я не хочу, чтобы Галактика научила его НЕ БЫТЬ хорошим. Вы понимаете? И особенно я должен защищать его от ВАС. Мне ненавистна мысль, что вы отодвинете его в сторону, независимо от того, что заставляет вас делать это.
      – Да, полагаю, вы думаете именно так. А вам не кажется, что я вижу в Пиле то, что видите вы и даже больше, поскольку могу прямо контактировать с его разумом? Неужели я действую так, будто хочу повредить ему? Разве я поддержала бы его в истории с роботом, если бы хотела этого? Тревиз, я использую то, что вы назвали бы добротой, ведь каждая часть Геи готова пожертвовать собой ради целого. Но мы не отказываемся ни от чего, делая это, ведь каждая часть и ЕСТЬ целое, хоть я и не жду, что вы поймете это. Пил совершенно иной.
      Блисс больше не смотрела на Тревиза. Она говорила как бы сама с собой.
      – Он – изолянт и самоотвержен не потому, что является частью большого целого. Он самоотвержен потому, что самоотвержен. Вы понимаете? Он теряет все, не получая ничего, и все остается самим собой. Он стыдится меня, потому что я не боюсь потерять, тогда как он живет, не надеясь получить.
      Она снова взглянула на Тревиза.
      – Да знаете ли вы, насколько лучше вас я понимаю его? И вы думаете, что я хочу причинить ему вред?
      – Блисс, – сказал Тревиз, – сегодня днем вы сказали: «Давайте будем друзьями», и все, что я ответил, было: «Если вы этого хотите». Я думал, что вы хотите повредить Янову. В общем, сейчас моя очередь. Так вот, Блисс, давайте будем друзьями. Вы можете продолжать поиски преимуществ Галаксии, а я могу отказываться принимать ваши аргументы, но все-таки, несмотря на это, давайте будем друзьями. – И он протянул ей руку.
      – Конечно, Тревиз, – сказала она, и они крепко пожали друг другу руки.
 

42

      Тревиз ухмыльнулся сам себе. Это была мысленная ухмылка, поскольку губы его не дрогнули.
      Когда он работал с компьютером, чтобы найти звезду по первым координатам, и Пилорат, и Блисс внимательно смотрели и задавали вопросы. Сейчас они остались в своей комнате и спали, или просто отдыхали, предоставляя ему действовать самому.
      Это льстило Тревизу, ибо позволяло думать, что они приняли факт, что Тревиз знает свое дело и не требует надзора или поддержки. Кроме того, после первого раза Тревиз приобрел некоторый опыт и больше доверял компьютеру, чувствуя, что тот почти не нуждается в просмотре.
      Появилась вторая звезда – яркая и незарегистрированная на карте Галактики. Эта вторая звезда была более яркой, чем та, вокруг которой вращалась Аврора, и это придавало факту ее отсутствия в памяти компьютера еще большее значение.
      Тревиза поражали странности древних традиций. Целые века могли быть вознесены до небес или целиком вычеркнуты из сознания, целые цивилизации могли кануть в забвение. И все же среди этих веков, вырванные из этих цивилизаций, могли сохраниться неискаженными один или два факта – вроде этих координат.
      Несколько раньше он сказал об этом Пилорату, и тот немедленно объяснил ему, что именно это делает изучение мифов и легенд таким увлекательным.
      – Весь фокус, – сказал Пилорат, – в обнаружении или решении того, какие компоненты легенд представляют истинную правду. Это нелегко и различные мифологи, возможно, выберут разные компоненты, в зависимости от того, на какие события опирается их интерпретация.
      В данном случае звезда находилась именно там, где должна была быть по координатам Дениадора, с поправкой на время. В эту минуту Тревиз готов был заключить пари на значительную сумму, что третий мир тоже окажется на месте. И если это так, он был готов предположить, что легенда была права, утверждая, что всего было пятьдесят Запрещенных Миров (несмотря на суеверность этой цифры), и начать гадать, где могут находиться остальные сорок семь.
      Вокруг звезды вращалась пригодная для жизни планета – второй Запрещенный Мир – и на этот раз ее присутствие не вызвало у Тревиза никакого удивления. Он был абсолютно уверен, что она находится там, и направил «Далекую Звезду» на орбиту вокруг нее.
      Облачный слой был достаточно редок, чтобы позволить разглядеть поверхность из космоса. Мир был водяным, как почти все пригодные для жизни миры. На нем был единый тропический океан и два единых полярных океана. В средних широтах имелся змеевидный континент, окружающий планету, с заливами по каждой своей стороне, образующими время от времени узкие перешейки. В средних широтах другого полушария поверхность суши была разбита на три крупные части, каждая из которых была шире с севера на юг, чем был противоположный континент.
      Тревизу хотелось побольше узнать о климате, чтобы уметь предсказать по увиденному, какая температура и время года могут быть на поверхности. На мгновение у него даже мелькнула идея подключить к этой проблеме компьютер, однако климат был не тем, что интересовало его.
      Гораздо важнее было, что компьютер вновь не обнаружил никаких излучений, которые могли бы иметь технологическое происхождение. Телескоп показал, что планета не выглядит побитой молью, и на ней нет ни следа пустынь. Уносившаяся назад суша имела различные оттенки зелени, но на дневной стороне не было признаков промышленной деятельности, а на ночной – никаких огней.
      Неужели еще одна планета, имеющая все виды жизни, кроме человека?
      Он стукнул в дверь второй спальни.
      – Блисс? – позвал он громким шепотом и стукнул еще раз.
      Послышался шорох, и голос Блисс сказал:
      – Да?
      – Вы можете выйти сюда? Мне нужна ваша помощь.
      – Если вы немного подождете, я приведу себя в приличный вид.
      Когда она появилась, то выглядела так, как Тревиз видел ее всегда. Он испытал мгновенное раздражение, что его заставили ждать, поскольку ему было безразлично, как она выглядит. Однако, сейчас они были друзьями, и он подавил раздражение.
      Улыбнувшись, она спросила:
      – Что я могу сделать для вас, Тревиз?
      Он указал на экран.
      – Как видите, мы кружим над поверхностью планеты, которая выглядит совершенно здоровой, и суша которой покрыта растительным покровом. Однако, на ночной стороне нет огней, а на всей планете технологических излучений. Пожалуйста, послушайте и скажите, есть ли там животная жизнь. Было одно место, в котором мне показалось, что я вижу стада животных, но я не уверен. Возможно, я просто увидел то, что отчаянно хотел видеть.
      Блисс «послушала» и тут же странное выражение появилось на ее лице.
      – Да… – сказала она. – Богатая животная жизнь.
      – Млекопитающие?
      – Должно быть.
      – Люди?
      Она сосредоточилась еще раз. Прошла минута, потом другая, прежде чем она расслабилась.
      – Я не могу сказать точно. Иногда мне кажется, что я чувствую признаки разума, подобного человеческому, но это так слабо и редко, что, возможно, я тоже чувствую то, что отчаянно хочу почувствовать. Понимаете…
      Она вдруг замолчала, и Тревиз нетерпеливо спросил:
      – Ну?
      – Сейчас я, кажется, обнаружила что-то еще, – сказала она. – Это незнакомо для меня, но это могут быть только… – Лицо ее снова напряглось, и она стала слушать с еще большей сосредоточенностью.
      – Ну? – снова спросил Тревиз.
      Она расслабилась.
      – Это могут быть только роботы.
      – Роботы!
      – Да, – подтвердила Блисс. – И, надо сказать, в большом количестве.
 

43

      Пилорат тоже сказал: «Роботы!», почти точно повторив интонацию Тревиза. Потом слабо улыбнулся.
      – Вы были правы, Голан, а я ошибался, сомневаясь в вас.
      – Я не помню, чтобы вы сомневались во мне, Янов.
      – Э… старина, я не думал, что должен высказывать это. Я только подумал, что это ошибка покидать Аврору, пока есть шанс найти какого-нибудь уцелевшего робота. Но сейчас ясно, что вы знали, что здесь их будет гораздо больше.
      – Вовсе нет, Янов. Я не знал этого, а только надеялся. Блисс сказала мне, что по их ментальным полям они выглядят вполне нормальными, но мне кажется этого не может быть без ухода за ними людей. Однако, она не смогла уловить человеческой нейроактивности, поэтому мы продолжаем наблюдать.
      Пилорат внимательно разглядывал экран.
      – Это выглядит как лес, верно?
      – В основном лес. Но есть и открытые места, которые могут быть лугами. Дело в том, что я не вижу городов или огней на ночной стороне, и ничего, кроме теплового излучения.
      – Значит, людей вообще нет?
      – Хотел бы я это знать. Блисс пытается сосредоточиться на кухне, а я провел нулевой меридиан, чтобы компьютер разделил планету на широту и долготу. У Блисс есть маленькое устройство, которое она включит, когда натолкнется на что-то, что покажется ей необычной концентрацией ментальной активности роботов – полагаю, нельзя говорить о нейроактивности в отношении роботов – или на любой признак человеческой мысли. Устройство связано с компьютером, который каждый раз будет фиксировать широту и долготу, потом выберет одну из пар, и мы сядем в этом месте.
      Пилорат беспокойно шевельнулся.
      – А стоит ли предоставлять выбор компьютеру?
      – А почему бы и нет, Янов? Это превосходный компьютер. Кроме того, раз уж у нас нет базы, на которой мы могли бы сделать выбор сами, нет ничего страшного, если мы хотя бы рассмотрим выбор компьютера.
      Пилорат оживился.
      – В этом что-то есть, Голан. Некоторые из древнейших легенд рассказывают о людях, которые делали выбор, бросая на землю кубики.
      – Да? И как это происходило?
      – На каждой грани кубика было какое-то решение, например: да, нет, возможно, отложить и так далее. Решение на грани, оказавшейся верхней, принималось как руководство к действию. Или же катали шарик по диску с углублениями, каждому из которых соответствовало определенное решение. Принималось решение, относящееся к углублению, в котором останавливался шарик. Некоторые мифологи считают, что такие действия означали скорее азартные игры, нежели лотерею, но в моем представлении это почти одно и то же.
      – А сейчас, – сказал Тревиз, – мы играем в азартные игры, выбирая место для посадки.
      Блисс, появившаяся из кухни, услышала последнюю фразу и сказала:
      – Никаких азартных игр. Я нашла несколько «может быть», а затем одно уверенно «да», и именно к этому «да» мы направляемся.
      – И что же это за «да»? – спросил Тревиз.
      – Я поймала человеческую мысль. Ясную и безошибочную.
 

44

      Шел дождь, и трава была влажной. По небу неслись облака с редкими просветами.
      «Далекая Звезда» совершила посадку у небольшой рощи деревьев. («На случай встречи с собаками», – полусерьезно сказал Тревиз). Окружающая местность походила на пастбище и, спускаясь вниз с высоты, откуда открывалась широкая панорама, Тревизу показалось, что он видит сады и – на этот раз без ошибки – пасущихся животных.
      Однако никаких строений не было. Вообще ничего искусственного, за исключением правильности посадки деревьев в саду и резких границ, разделявших поля.
      Однако, могла ли эта искусственность быть создана роботами? Без участия людей?
      Тревиз спокойно надел свои кобуры. На этот раз он знал, что бластер и нейрохлыст действуют и полностью заряжены. На мгновение он поймал взгляд Блисс и замешкался.
      – Продолжайте, – сказала она. – Не думаю, чтобы вам пришлось воспользоваться ими, но я уже однажды думала так, верно?
      – Хотите вооружиться, Янов? – спросил Тревиз.
      Пилорат пожал плечами.
      – Нет, спасибо. Находясь между вами с вашей физической защитой и Блисс с ее ментальной защитой, я чувствую себя вне опасности. Конечно, это малодушие – скрываться в вашей тени, но я не испытываю стыда, поскольку переполнен чувством благодарности за то, что мне не нужно будет использовать силу.
      – Понимаю, – сказал Тревиз. – Только не ходите никуда в одиночку. Если мы с Блисс разделимся, вы останетесь с одним из нас, и не будете никуда лезть, понуждаемый своим любопытством.
      – Не тревожьтесь, Тревиз, – сказала Блисс. – Я присмотрю за этим.
      Тревиз вышел из корабля первым. Ветер был свежим и слегка прохладным из-за дождя, но Тревиз нашел это отличным. Перед дождем, вероятно, было неприятно жарко и сухо.
      Первый же вздох заставил его удивиться: планета пахла восхитительно. Он знал, что каждая планета имеет свой собственный запах, всегда странный и обычно неприятный, возможно, именно из-за своей странности. Может, эта нестранность и делала его приятным? Или это просто случай, что они попали на планету после дождя и в определенное время года? Но что бы это ни было…
      – Выходите, – сказал он. – Здесь довольно приятно.
      – «Приятное» – вполне подходящее слово для этого, – сказал Пилорат. – Полагаете, здесь всегда пахнет так?
      – Это неважно. В течение часа мы привыкнем к этому аромату, наши рецепторы полностью насытятся, и мы не будем чувствовать ничего.
      – К сожалению, – сказал Пилорат.
      – Трава сырая, – неодобрительно заметила Блисс.
      – А почему бы и нет? В конце концов на Гее тоже бывают дожди, – сказал Тревиз и, пока он говорил, яркий солнечный луч выглянул на мгновение через разрыв в облаках. Похоже, скоро их станет больше.
      – Да, – сказала Блисс, – но мы знаем, когда он пойдет и бываем готовы к нему.
      – Это плохо, – сказал Тревиз. – Вы утратили трепет перед неожиданным.
      – Вы правы, – согласилась Блисс. – Я постараюсь не выглядеть провинциалкой.
      Пилорат огляделся и разочарованно произнес:
      – Похоже, вокруг ничего нет.
      – Это только кажется, – откликнулась Блисс. – Они появятся из-за этого подъема. – Она взглянула на Тревиза. – Вы считаете, что мы должны идти им навстречу?
      Тревиз покачал головой.
      – Нет. Мы прошли для встречи с ними много парсек. Позволим им пройти остаток пути. Мы подождем их здесь.
      Только Блисс могла почувствовать приближение гостей до того, как оттуда, куда указывал ее палец, появилась одна фигура, затем другая и третья.
      – Похоже, это все, – сказала Блисс.
      Тревиз с любопытством смотрел. Хотя он никогда не видел роботов, у него не было ни малейшего сомнения, что это именно они. Внешне они имели грубо человеческую форму, причем вовсе не казались металлическими. Их корпуса были тусклыми и производили впечатление мягкости, как будто покрытые плюшем.
      Впрочем, он знал, что эта мягкость – только иллюзия. Тревиз вдруг почувствовал желание коснуться этих фигур, которые приближались так флегматично. Если это действительно был Запрещенный Мир, и космические корабли никогда не появлялись здесь – а так и должно было быть, поскольку это солнце не было нанесено на карту Галактики – то «Далекая Звезда» и люди, прилетевшие на ней, должны были представлять собой нечто такое, чего роботы никогда не видели. Тем не менее, они реагировали со спокойной уверенностью, как будто это было для них самым обычным делом.
      Понизив голос, Тревиз сказал:
      – Здесь мы можем получить информацию, которую не могут дать больше нигде в Галактике. Мы можем спросить их о местонахождении Земли, и если они знают это, то должны сказать нам. Кто знает, как долго эти штуковины функционируют и сохраняются? Они могут дать ответ из личной памяти.
      – С другой стороны, – заметила Блисс, – они могут оказаться недавно сделанными и не знать ничего.
      – Или, – добавил Пилорат, – могут знать, но отказаться сказать нам.
      – Полагаю, – заметил Тревиз, – они не могут отказаться, если только им не приказали ничего не говорить нам. А для чего нужен такой приказ, когда никто на этой планете явно не ожидал нашего появления?
      Метрах в трех роботы остановились. Они ничего не говорили и не двигались.
      Тревиз, держа руку на бластере, обратился к Блисс, не отрывая взгляда от роботов:
      – Можете вы сказать, враждебны ли они?
      – Вообще-то, Тревиз, я не знакома с их ментальной деятельностью, но не чувствую ничего, что можно назвать враждебностью.
      Тревиз снял руку с приклада оружия, хотя и продолжал держать ее рядом с ним. Он поднял левую руку, ладонью к роботам, и сказал, говоря очень медленно:
      – Приветствую вас. Мы пришли в этот мир как друзья.
      Центральный робот наклонил голову, как будто неуклюже наклонился – движение, которое оптимист мог принять за жест мира – и ответил.
      У Тревиза челюсть отвисла от изумления. В мире галактического общения никто не думал, что оно может оказаться невозможным. Однако, робот не говорил на Стандартном Галактическом или каком-либо подобии его. Фактически, Тревиз не смог понять ни слова.