Сербия о себе. Сборник

      В данной работе меня интересует нечто другое: почему Милошевич сдался 3 июня и принял план мирного урегулирования, который ему предложили В.С. Черномырдин и М. Ахтисаари?

Доводы против капитуляции

      Вначале приведу несколько доводов против капитуляции: 1. Армия в Косово и за его пределами понесла гораздо меньшие потери, чем мы боялись и чем сообщало НАТО. Генерал Драголюб Ойданич привел официальные данные Армии Югославии (АЮ) о 534 погибших и 37 пропавших без вести военнослужащих, что подтверждают и мои скромные военные источники. Гибель стольких людей всегда ужасна, но это не подрывает боеспособность Армии Югославии. Возможно, число погибших несколько больше, но это не может существенно изменить итоги. В течение лета западные военные специалисты и общественность подтрунивали над НАТО из-за неэффективности их бомбовых ударов. Приводились примеры средств камуфляжа, применяемых югославской армией: макеты транспортных средств, перекрашенные мосты, дороги и пр. Все СМИ упоминали целые и невредимые танки, по окончании войны покидавшие Косово и Метохию, а также говорили об очень скромной цифре разбитых БТР. Консультант по вопросам обороны Пол Бивер из влиятельного британского еженедельника Jane's defense weekly 25 июня сказал в интервью Би-би-cи, что за семь дней путешествия по Косову он видел только один обгорелый бронетранспортер и две транспортные платформы. Нет вещественных доказательств успешности воздушной кампании НАТО против БТР. Даже на Паштрик , где непосредственно перед окончанием войны сильно пострадала Призренская бригада, попав в ножницы авиации НАТО и Освободительной армии Косова, ничего не было найдено («мы не нашли ни одного танка или БТР», – сказал подполковник Езерик из немецкого контингента КФОР (The Kosovo Force – KFOR). Перед окончанием кампании Североатлантический альянс сообщал об уничтожении 150 танков противника (позднее генерал Уэсли Кларк сократил эту цифру до 110). Ко всеобщему изумлению, югославская армия вывела из Косова «по меньшей мере 220 танков и свыше 300 БТР» (Агентство Франс Пресс, 2 июля). Всеобщее недоумение также не знало границ, когда из подземных укрытий приштинского аэродрома «Слатина» были подняты в воздух 11 наших истребителей МИГ, которые, по утверждению НАТО, были давно уничтожены.
      Спасая честь, главнокомандующий вооруженными силами НАТО против Югославии генерал Кларк произвел собственные подсчеты и представил их на пресс-конференции 16 сентября. Согласно его данным, авиация НАТО уничтожила 93 танка, из которых 26 обнаружено на территории, в то время как сообщения об остальных поступили из других источников. Где остальные 67 танков? Они переправлены в Сербию, был ответ генерала. Неужели Армия Югославии не могла придумать ничего умнее, как перевозить выведенную из строя технику в Сербию, когда вокруг дождем сыплются бомбы? «Транспортировка поврежденного бронетранспортера – страшнейшая головная боль для логистики», – сказал один французский специалист (Агентство Франс Пресс, 2 июля). Попытка Кларка реабилитироваться была неубедительной, и мало кто поверил в результаты бомбовых ударов НАТО по объектам югославской армии. Подчиненный Кларка, командующий ВВС НАТО генерал Майкл Шорт, отметил, что прицельные удары по Армии Югославии в Косово были «растратой воздушной силы» (Air Defense Magazin, сентябрь 1999 г.).

       Карта стратегических объектов Сербии, подлежащих авиаударам НАТО
 
      Британский маршал авиации Тимоти Гарден утверждал, что истинные причины уступок Милошевича остаются загадкой. Но однозначно это не ликвидация его сил в Косово (Independent, 23 июля). Итак, Армия Югославии не потерпела поражения, поэтому не здесь следует искать мотивы капитуляции.
      2. На мой взгляд, дух населения, армии и полиции не настолько низко пал, чтобы это могло обусловить капитуляцию. Ворчали и военные, и мирное население, но в целом преобладала злость на НАТО и смирение при мысли, что придется терпеть и дальше. Безусловно, заслуга высокой точности точечных ударов авиации противника в том, что граждане не чувствовали себя в непосредственной опасности.
      3. Промышленных объектов было разрушено меньше, чем ожидалось, и удары по ним прекратились еще в начале мая. Позднее бомбардировкам подверглось еще несколько ранее уже поврежденных фабрик и очистных сооружений. Это свидетельствует о том, что у НАТО иссякли разрешенные цели. Таким образом, попытка избежать полного слома экономической инфраструктуры также не является причиной капитуляции.
      4. Рейтинг войны на Западе постепенно падал, особенно в США, где это снижение составило 10%, следовательно, количество сторонников и противников практически сравнялось. Поскольку президент Билл Клинтон слывет человеком, принимающим решения, ориентируясь на общественное мнение, то движение рейтинга по нисходящей могло стать причиной отсрочки капитуляции, так как ослабление общественной поддержки войны в Соединенных Штатах и других странах, вероятно, привело к известному смягчению позиции правительств этих стран и к готовности пойти на компромисс ради скорейшего завершения военного конфликта.

Доводы в пользу капитуляции

      С другой стороны, существуют доводы в пользу капитуляции:
      1. Россия раскрыла карты и дала понять, что согласна с основными требованиями НАТО. Некоторые это называют предательством России по отношению к Сербии, но я бы не стал заходить так далеко. Россия с ее катастрофичной экономической ситуацией и слабой армией поняла, что должна пойти на унижение и присоединиться к Западу, блюдя прежде всего собственные финансовые и политические интересы. Единственную реальную российскую угрозу, ядерное оружие, нельзя было реализовать. А предшествующая воинственная российская риторика по преимуществу предназначалась для настроенной против НАТО российской общественности. Милошевич здесь тоже сыграл свою роль, долгое время негативно относясь к Б.Н. Ельцину (поддержка путча в 1991 г., дипломатическая ориентация на США и пренебрежительное отношение к России, искренняя дружба с противниками Ельцина, коммунистами и националистами), что, конечно, не могло привлечь российского президента на сторону Сербии.
      Окончательное решение принял Ельцин, а исполнил Черномырдин. Согласно некоторым источникам, в ночь с 1 на 2 июня Ельцин приказал Черномырдину выжать из западных партнеров все что можно, но быстро закончить переговоры с тем, чтобы на предстоящем саммите лидеров Большой восьмерки получить гарантии займов Международного валютного фонда. Черномырдин послушался и, столкнувшись с непреклонностью Запада, согласился со всеми требованиями НАТО.
      Когда Россия отвернулась от Сербии, стратегически для Милошевича игра была проиграна. Не имея ни единого союзника, который мог бы оказать политическую, а в определенных ситуациях и военную поддержку, Сербия не имела и шансов, несмотря на ее упорство и жертвы.
      2. Милошевич, согласно широкому мнению и информации, которую я не могу проверить, за предыдущие несколько недель перенес два инсульта и, вероятно, пошел на уступки из страха смерти.
      3. В течение недели перед 3 июня наносились бомбовые удары по электроэнергетической сети, оставляя практически всю Сербию без электроэнергии. Можно предположить, что НАТО открыто пригрозило бомбардировками полностью уничтожить сеть и надолго лишить Сербию электричества. Это остановило бы экономическую деятельность и весьма осложнило жизнь граждан. Однако этот момент спорен: 1) сомнительно, чтобы НАТО осмелилось это сделать, так как западная общественность проявила особую чувствительность к страданиям мирного населения; 2) сомнительно, чтобы это могло привести к стремительному упадку духа сербов.

       Слободан Милошевич и Хавьер Солана, генсек НАТО
 
      4. Причиной могло стать и то, что Милошевич опасался наземной операции. Не только из-за страданий народа и страны, но и из-за возможности входа иностранных войск в Белград и падения его режима. Так, лондонская газета The Observer (18 июля) после восемнадцатимесячного расследования и бесед с высшими военными чинами британской армии сделала вывод, что угроза наземного вторжения была решающим фактором. Военные специалисты Британии и США за три дня до капитуляции завершили план вторжения, названный «В-minus», предусматривавший участие 170 тысяч военнослужащих и выдвижение с территории Албании в середине сентября. Очевидно, Милошевич узнал об этом плане и немедленно сдался. Похожий резонанс появился и позднее (Иво Далдер из Брукингса: New York Times, 7 ноября).
      Последнее соображение кажется мне не до конца убедительным. Завершение некоего плана еще не означает, что он будет принят и осуществлен. Пентагон эта идея не воодушевляла, и вопрос был в том, как ее воспримет Конгресс США. У Милошевича было достаточно времени. Он мог капитулировать и позднее, после принятия плана.
      Наконец, открытым остается вопрос, был ли бы принят план наземного вторжения. На Западе в течение всего военного конфликта шла дискуссия о наземной операции как средстве его разрешения, ибо многие считали, что воздушные удары не принесут желаемого успеха. Однако сторонники вторжения не принимали во внимание многочисленные и серьезные препятствия. Прежде всего, 1) среди союзников не было согласия относительно этой операции, а НАТО функционирует по принципу единогласия. Американский министр обороны Уильям Коэн 28 мая сказал, что консенсуса относительно проведения наземной операции нет (The Associated Press). 2) Сам вход в Косово не мог быть осуществлен запросто, поскольку югославской армии легко было помешать движению сил НАТО через горные проходы, ведущие из Албании. Вариант входа с севера, через Венгрию, также не принимался к рассмотрению, так как правительство Венгрии не дало согласия на использование территории своей страны, опасаясь за судьбу венгров в Воеводине. 3) В результате наземной операции погибло бы по меньшей мере несколько тысяч военнослужащих НАТО, а на Западе это не прибавило бы популярности правительствам стран – участниц Североатлантического союза. Президенту Клинтону, человеку осторожному, пришлось бы взять на себя крайне неприятную обязанность объяснить своему народу, во имя чего американские солдаты гибнут на территории, не представляющей жизненного интереса для Соединенных Штатов; ведь еще в самом начале войны для успокоения не заинтересованной в ней американской общественности Клинтон заявил, что не пошлет в Косово наземные силы. 4) Появились бы большие проблемы с концентрацией войск в столь неприспособленных для этого странах, как Македония и Албания, – это потребовало бы, согласно военным оценкам, по крайней мере три месяца работы. Только одна американская бронедивизия составила бы колонну длиной 580 километров (Time, 1 июля). 5) Наземное наступление еще больше усугубило бы международное положение и подорвало авторитет НАТО.
      5. Накануне капитуляции Милошевича и назначенной на 3 июня встречи Клинтона со своим военным руководством Пентагон продолжал возражать против наземной интервенции, о чем сообщала New York Times (3 июня), ссылаясь на военные источники.
      Конечно, была одна причина для проведения наступательной наземной операции – это стремление к абсолютной победе, иными словами, желание загнать Милошевича в угол. Только Тони Блэр выказал решимость идти до конца и, кажется, больше никто. К 1 июня появилось много информации о наземном вторжении, но, вероятно, лишь ради оказания давления на Милошевича. Говорят, Ахтисаари в финальных переговорах с югославским президентом дал понять, что НАТО рассматривает все варианты (Daily Telegraph, 6 июня), что должно было означать возможность проведения наземной операции.
      Могло ли НАТО дополнительно усилить воздушную кампанию? По всей видимости, нет. По словам председателя военного комитета НАТО адмирала Гуидо Вентурони, НАТО использовало практически все свои ресурсы, поскольку в косовской операции участвовало 44% от общего числа самолетов стран-участниц, находящихся в распоряжении союза, что больше, нежели во время войны в Заливе (Independent, 1 июля).
      Не могу сказать, что вышеперечисленные факторы могли стать серьезным основанием для капитуляции.

       Последствия бомбардировок НАТО – здание Генштаба

Некоторые теории

      Что говорят на Западе? Капитуляция Милошевича удивила западные правительства. Когда советник по национальной безопасности Сэнди Бергер доложил Клинтону, что Милошевич согласен на все условия, тот спросил: «В чем подвох?» Накануне 3 июня все были уверены, что Милошевич не пойдет на попятную и война продолжится. После того как скупщина Сербии приняла соответствующий документ, западные политики поздравляли друг друга с успехом, нахваливая собственную стратегию и тактику, но не углубляясь в анализ.
      У западных политиков тоже нет ответа на вопрос, почему Милошевич сдался. Журнал News Week 26 июля писал, что, вероятно, никто никогда не узнает, что толкнуло Милошевича на этот шаг. У каждого есть своя осторожная теория, более или менее отличающаяся от других.
      Легче перечислить многочисленные мотивы капитуляции, как это делает Энтони Кордесман из вашингтонского Центра международных и стратегических исследований: ущерб от бомбардировок, изменение позиции России, совместные акции Освободительной армии Косова и НАТО, растущая вероятность наземной операции (3 августа).
      Сэнди Бергер сказал, что «мы никогда не узнаем, почему Милошевич в конце концов сдался», и привел множество причин, которые считаются наиболее вескими: неудачная попытка Милошевича разделить Альянс, большой урон, нанесенный Армии Югославии бомбардировками и усиление Освободительной армии Косова (отчет Совету по иностранным делам, 26 июля).
      Председатель военного комитета НАТО адмирал Гуидо Вентурони заявил, что причина в возможности бомбардировки Белграда и инфраструктуры Сербии, включая электроэнергетическую (Independent, 1 июля). Так же считает и генерал Шорт, а заодно думает, что победу принесла угроза уничтожения всего представляющего для Милошевича интерес (Air Defense Magazin, сентябрь 1999).
      Некоторые полагают, что деятельность усиливавшейся Освободительной армии Косова на албано-югославской границе в последнюю неделю войны переломила ход военных действий не в пользу Югославии. Атака ОАК выманила югославскую армию из укрытия, обеспечив тем самым возможность для авиации НАТО бить на поражение по людям и технике. Эта теория пользовалась особой популярностью в июне, пока эффективность бомбовых ударов не была поставлена под сомнение, но, судя по всему, она ошибочна. Как уже отмечалось выше, представители КФОР не нашли уничтоженной техники на Паштрике, а газета The Washington Post (2 июня) сообщила, что наступление на Паштрике было «отбито», а ОАК смята. Возможно, однако, что дальнейшее усиление Освободительной армии Косова могло изменить соотношение сил на этой территории.
      Генерал Кларк, будучи еще раньше зол на Милошевича, не упустил возможность кольнуть своего противника: «В январе этого года, – говорит он, – Милошевич сказал, что Косово ему важнее собственной головы... У него не получилось сбить большого количества самолетов НАТО, дестабилизировать обстановку в соседних странах, напугать и разбить Альянс, уничтожить ОАК, получить материальную помощь от России... Он должен был поплатиться либо Косовом, либо собственной головой, и он предпочел Косово. А теперь пытается удержать на плечах голову» (Reuters, 7 октября).

       Последствия бомбардировок НАТО – здание Гостелевидения
 
      Интересную версию предлагает Збигнев Бжезинский. Отбросив все вышеупомянутые стратегические, дипломатические, военные и другие причины капитуляции как недостаточные, он склоняется к теории заговора. Согласно его версии, Москва и Белград договорились заранее, как обыграть НАТО: русские первыми войдут в Косово и займут северо-восточную часть в качестве своего сектора, что впоследствии привело бы к разделу Косова. Для этого две сотни русских солдат должны были 10 июня неожиданно прибыть из Боснии наземным путем, а вскоре к ним присоединились бы еще 2500 парашютистов подкрепления. Венгрия, Румыния и Болгария помешали осуществлению этой комбинации, не дав воздушный коридор российским самолетам (News-Leader, 7 октября). Но проблема здесь в том, что вряд ли Россия была готова ввязаться в военную конфронтацию не только с уже присутствовавшими на территории войсками НАТО, но и с НАТО в целом.
      Во время войны на Западе постоянно витали слухи, что бизнесмены из близкого круга Милошевича (например, Карич ) согласны на мир ради сохранения своих финансовых интересов. Согласно News Week (26 июля), они склонили на свою сторону Мирьяну Маркович , которая и заставила Милошевича уступить.

       Последствия бомбардировок НАТО – здание правительства Сербии

Еще одна теория

      Мы привели множество доводов за и против капитуляции. Какой же из них стал решающим?
      Вероятно, мотивов капитуляции действительно было множество, но мне кажется, что важнейшим фактором стал холодный расчет Милошевича, пытавшегося сохранить власть, а не Косово. Ход его рассуждений мог быть следующим: сейчас страна не слишком разорена и я могу сохранить власть, несмотря на потерю Косова и Метохии; я могу ответить любому, что сделал все возможное, но НАТО слишком могущественный противник; у меня есть формулировка о суверенитете и интеграции, которая открывает мне определенные пропагандистские возможности; момент для капитуляции самый подходящий – народ пока еще обвиняет НАТО, а не меня, и разрушения достаточно велики, чтобы люди увидели, что нам несдобровать; если я буду настаивать, это грозит дальнейшими бомбардировками и еще большими разрушениями, уничтожением важного для меня телевидения, падением духа граждан, изменением общественного мнения, распадом государственной системы и потерей контроля над Сербией, а следовательно власти, и все закончится судом (Гаагским или в Сербии); я болен, на меня давят жена и друзья – в общем, сдаюсь.
      В известной степени это подтверждает и председатель «Югославских левых» Любиша Ристич, который признался, как сообщает New York Times (30 октября), что момент был наиболее благоприятным для спасения Милошевича и его режима.
      Расчет, построенный исходя из государственных интересов Сербии, должен был выглядеть совершенно иначе. К примеру: кто дольше выдержит – НАТО или Сербия? Мы страдаем, но можно еще потерпеть. Возможно, они не могут расширить список целей для воздушных ударов из-за своего общественного мнения, не могут интенсифицировать авианалеты. Кажется, для наземной операции еще нет политической воли, им понадобится масса времени. Два фактора сковывают НАТО: во-первых, время, так как Запад не может допустить, чтобы миллион албанцев замерз без крова, а во-вторых, падение рейтинга войны в западном общественном мнении, поэтому им надо решать быстро. Если мы потерпим еще несколько недель, Запад может пойти на уступки. Нам многого не надо, мы согласны на все, что они хотят, при условии, что русские получат свой сектор на севере. Это был бы реальный шанс последующего раздела края. Пусть Клинтон расценивает это, как свою абсолютную победу, нам важен приемлемый результат.
      То, что лидерам НАТО было не по душе продолжение военных действий, признает и Строуб Тэлбот, помощник Мадлен Олбрайт: если бы конфликт затянулся, «сохранять солидарность и решимость Альянса стало бы все труднее... к счастью, все закончилось тогда» (Би-би-си, 20 августа).
      Что произошло на самом деле в начале июня и что могло произойти, если бы Милошевич не капитулировал, мы, наверное, узнаем не скоро. Сейчас мы можем только гадать, опираясь на неполную информацию и оценки. Но остается факт, что Сербия во главе с Милошевичем в очередной раз потерпела тяжелое поражение.

       Последствия бомбардировок НАТО – здание посольства Китая
 
       Перевод Евгении Потехиной

Джордже Вукадинович
Сербия без Милошевича, или По ком звонит колокол?

      Почему свергли Милошевича? На первый взгляд, этот вопрос кажется слишком упрощенным. Учитывая катастрофичность его правления, правильнее было бы спросить: как ему удалось продержаться так долго? Как случилось, что режим и его лидер, чьи анахроничность, агрессивность и аутизм были очевидны с самого начала и который на протяжении всего пребывания у власти терпел одни неудачи и поражения во всех сферах, за какие бы ни брался, вопреки этим «результатам» сумел просуществовать в течение тринадцати лет во враждебном окружении, так что даже весть о его падении вызвала всеобщее недоверие, изумление и экзальтацию?

       Слободан Милошевич
 
      Хотя со времени октябрьского переворота, точнее с его декабрьской верификации, прошло сравнительно мало времени, период, предшествующий этим событиям, как, впрочем, и правление Милошевича в целом, представляется некой сверхреальностью. Все подернуто туманной дымкой, и нация, включая политических аналитиков, словно погрузилась в тяжелую посттравматическую летаргию, неестественно быстро размывающую воспоминания о событиях и действующих лицах предыдущего десятилетия, подобно тому как, проснувшись после ночного кошмара, человек силится восстановить в памяти происходившее во сне, но сновидение отдаляется, расплывается, постепенно становясь практически неразличимым в глубинах сознания и оставляя после себя лишь чувство смутной тревоги. И подобно тому, как с течением времени явь проступает все отчетливее, а сон уходит в небытие, так и нам теперь годы, проведенные при Милошевиче, кажутся фантасмагорией, а его свержение воспринимается неминуемым и само собой разумеющимся, как всякое пробуждение после сна. К сожалению, в данном случае имело место не сновидение, а некое тяжелое коллективное наркотическое опьянение, после которого наступает мучительнейшее отрезвление и болезненное осознание вреда, причиненного в состоянии невменяемости. Нижеследующая статья пытается реконструировать некоторые моменты, приведшие к развязке сербского политического кошмара, и обозначить возможные опасности, которые может таить в себе развитие нынешней общественной и политической драмы.

1.1. Увядшие пионы

      Вечером 9 июня 1999 г. в г. Куманово было подписано Военно-техническое соглашение о выводе югославских формирований из Косова и вводе международных сил при объединенном командовании НАТО, а на следующий день, после принятия резолюции № 1244 Совета Безопасности ООН, были прекращены все военные действия на территории СР Югославии. Радость была всеобщей, и кажется, не было ни одной войны за всю историю человечества с таким количеством победителей. Победу праздновали в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, в Лондоне и Вашингтоне, в албанских лагерях беженцев в г. Кукеш и Македонии. Довольны были в Москве и Нью-Йоркской штаб-квартире ООН, но восторг, охвативший Сербию, был самым сильным (во всяком случае, бурным). Ликовали и отчаянно палили в воздух по всей стране, от Приштины до Дединье, и, несмотря на циничные комментарии некоторых иностранных наблюдателей, эйфория сербов в ночь кумановской капитуляции являлась не лишним подтверждением клишированного мнения, что «сербы торжествуют очередное поражение», а истерическим возбуждением людей, уцелевших в жестокой бойне, и разумно рациональным удовлетворением власти, преодолевшей сильнейшее искушение.
      Из четырех возможных исходов военного противоборства с самой могучей мировой державой: 1) НАТО отступает – Милошевич триумфатор; 2) потеря Косова и крах режима; 3) крах режима, Косово остается в составе Сербии; 4) сохранение режима, потеря Косова, как и следовало предполагать, произошел именно последний (4), самый реальный и самый неблагоприятный для страны. Под давлением, с одной стороны, российского «посредничества» (которое на самом деле представляло собой беспомощность и продажность), а также своего прагматичного окружения, с другой же стороны – американских стратегических бомбардировщиков и обвинения Гаагского трибунала – Милошевич, вероятно, принял решение в последний момент. Возможно, при дальнейшем сопротивлении рассматривались бы какие-нибудь концессии по косовскому вопросу, однако с учетом угрозы наземной интервенции, полного уничтожения инфраструктуры, бунта и т. д. сопротивление могло означать потерю власти, да и жизни. Таким образом, заполучив войска ООН вместо НАТО в Косово, заручившись гарантией территориальной целостности, понеся относительно небольшие людские потери, заново стяжав славу патриотов (здорово подпорченную потерей сербских краин и дейтонскими соглашениями), дезориентировав оппозицию и деморализовав население (у которого значительно поубавилось военного пыла, хотя неприязнь к Америке и НАТО осталась), власть больше не видела причин для сомнений и дальнейшего геройства. У мира вновь «не было альтернативы».
      Конечно, был нанесен серьезный материальный ущерб, но его можно будет отчасти восполнить, а отчасти, после частичной отмены «несправедливых санкций», использовать в качестве алиби и убедительного объяснения тяжелой жизни нации. Более того, считалось, что это не самый худший урон, а потеря косовских избирательных единиц и нескольких сотен тысяч голосов «порядочных албанцев» не станет неразрешимой проблемой, если приложить усердие и достаточно «творчески» подойти к избирательному и конституционному законодательству. Главное, чтобы граждане Сербии увидели истинное лицо Запада и чтобы в будущем ни у кого не было дилеммы относительно его истинных замыслов, а также тех сил внутри страны, которые этот хищный Запад поддерживают.
      И суверенитет сохранен. Правда, «на территории» дела обстояли несколько иначе, но подавляющее большинство сербов никогда не ступало, да и не ступит на эту территорию, свою воображаемую колыбель, а для символической и пропагандистской функции «священной сербской земли» подойдет и эта посткумановская, бумажная и фантасмагорическая «суверенность». Действительно, «там» больше нет нашей власти, таможни, армии и полиции, а неалбанское население прозябает в нецивилизованном подобии резервации, зато хотя бы одно тяжкое бремя спало с плеч режима, и отныне и впредь он прямо или косвенно будет иметь выгоду от любой плохой новости из черной косовской хроники. (А ведь судя по первым дням, Косово обещало быть в этом отношении настоящим эльдорадо и остаться таковым надолго.)
      Никто не сомневался, что Милошевич сумеет приумножить этот капитал, отдающий мертвечиной, который ему щедро предоставляли в течение всего послевоенного периода его злейшие американские и албанские враги сперва в виде бомбардировок, а затем в виде систематических издевательств над редеющим сербским населением в Косово (кражи, насилие, разрушенные церкви, раненые дети, погубленные нивы). «Сербское Косово», десятилетием ранее вознесшее безликую бюрократическую фигуру на высокую балканскую политическую орбиту и в течение всего этого времени в ущерб себе чтившее и поддерживавшее ее культ, готовилось в очередной раз, подобно тому «доброму дереву» из одноименной сказки, помочь своему герою и ликвидатору.
      И, вероятно, так оно и было бы, если бы не последовал целый ряд роковых политических просчетов и решений, которые заставили Милошевича (о чем в свое время он предупреждал своих палянских союзников), будто «пьяного тотошника», сделать неправильную ставку и ...проиграть все. На такой ход, помимо несомненной и очевидной потери ощущения реальности, его подстрекнуло положение и поведение сербской оппозиции, которая, хоть это и парадоксально, именно благодаря серии ошибок опосредованно, однако решительно привнесла свой вклад в осуществление собственной десятилетней мечты.

1.2. «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается»

      Если предыдущий анализ хоть сколько-нибудь точен, ясно, что течение и исход последнего косовского сражения поставили в безнадежную ситуацию сербскую оппозицию. (Впрочем, с самого начала бомбардировок на это указывали многие сербские и объективные зарубежные комментаторы.) Все же, целых шесть месяцев, с конца бомбардировок почти до нового года, оппозиционеры буквально состязались в оптимистических заявлениях насчет дальнейшей участи режима. Будто вопрос заключался лишь в том, забить ли его камнями на улицах или, как приличествует, по-рыцарски достойно победить на внеочередных выборах до конца года. Помнится, что кое-кому из G17 этот срок показался невыносимо долгим, и они совершено всерьез развернули кампанию (весьма дорогостоящую) против досрочных выборов («Nema izbora!» – «Нет выборам!»), настаивая на том, что Сербия не может ждать до зимы, поскольку просто не выживет, замерзнет без электричества и мазута, а тогда, дескать, какая нам корысть от свержения Милошевича. А в том, что Милошевич будет повержен, не возникало даже тени сомнения, под вопросом был только способ свержения и последующий дележ политического трофея. Между тем зима наступила и миновала, а нетерпеливой оппозиции оставалось только надеяться, что время (а также массовая апатия и новые невзгоды) смягчит терпкий привкус невыполненных обещаний.
      Вообще, это был период сербской политической жизни, когда запросто давались обещания, что светлое будущее без правящего режима вот-вот наступит. В ту осень невыносимо было наблюдать беспечность оппозиции. Проще говоря, оппозиционное движение не до конца осознало (или не желало этого делать) значение и последствия событий 1999 г. Их видение, поддерживаемое суженным полем обзора заинтересованных «иноземных менторов», хоть и верное по сути, на деле оказалось слишком рациональным и однобоким: терпя за десять лет его правления поражение за поражением, мы по вине Милошевича оказались втянутыми в очередную войну, на этот раз лицом к лицу с мощнейшей мировой силой. Разумеется, война проиграна, страна разорена, а Косово, по всей видимости, для Сербии утеряно. Между тем в этой картине упущено из виду несколько важных деталей.