Команчи (№3) - Подруга волка

Индиго не хотела, чтобы ей помогали. И в особенности он. Она посмотрела на мышцы, которые переливались у него на груди, на черные волосы, которые темным треугольником спускались к талии. Помогать ей?

— Я… ты… это не то, о чем можно говорить с тобой. Это…

Как ей хотелось, чтобы он перестал так смотреть на нее.

Она чувствовала себя мухой под микроскопом.

— Леди не говорят о подобных вещах.

— Со мной тебе необязательно быть леди, — нежно сказал ей Джейк. — Я — твой муж, и ты не должна стесняться со мной. Если ты заболеешь, и тебе будет нужно пойти к врачу? Френни не отведет тебя к нему.

Индиго покраснела.

— Мне придется идти к нему самой.

— И чем ты будешь платить ему за визит?

У него резко обозначились морщины по углам рта.

— Тебе придется ничего от меня не скрывать. И я думаю, что сейчас самое время, чтобы начать быть откровенной.

Индиго считала, что лучше было бы начать на следующей неделе или даже через месяц.

Джейк перекатился на бок и подпер голову руками. Индиго заволновалась, когда он ухватился за край простыни, но потом ей стало неудобно, когда он просто подоткнул простыню под нее.

— Мне было бы легче, если бы ты сразу сказала мне, что тебя волнует. Видишь, получилось, что ты зря нервничала все это время. Я бы тебе все рассказал, и ты бы перестала волноваться.

— Ну, я не очень боялась, — заметила девушка дрожащим голосом. — Лучше сказать, что мне не хотелось этим заниматься. Это как с тапиокой, некоторые люди едят и не могут наесться, а других мутит при одном упоминании о ней.

Джейк погладил ее, его глаза сощурились, и Индиго показалось, что его забавляют ее рассуждения.

— Я расскажу тебе, чего тебе стоит ждать, ладно? А вот это она не желала слышать.

— Я уже все знаю.

У него задергались уголки рта.

— Понимаю. И кого я должен благодарить за подобные знания? Снова Френни?

— Конечно, нет, — она старалась не смотреть ему в глаза. — Я как-то видела, как две пумы занимались этим.

— Чудесно, — тихо заметил муж. — Если они делают это так, как происходит у кошек, неудивительно, что тебя бьет дрожь. Дорогая…

Не успел Джейк начать объяснения, как она продолжала:

— И еще Юслес! Я тысячу раз видела его со свиньями. А еще мой дядюшка Свифт покрывал жеребцом кобылу Молли. Он услал меня в дом, но я все слышала и поняла, что ей это все не понравилось.

— А если я тебе обещаю, что тебе понравится? Индиго прикрыла глаза ресницами и попыталась вежливо ответить ему.

— Я думаю, может быть… — она облизала губы. — Ну если ты не станешь искажать правду или что-то еще, но…

Джейк снова засмеялся.

— Индиго, какой смысл мне врать? Через несколько минут ты сама все узнаешь. И что тогда?

— Тогда уже будет все равно. К тому времени я уже все тебе разрешу.

— Но это будет только раз, — сказал Джейк. — А как же дальше?

Индиго считала, что одного раза вполне достаточно.

Джейк перебирал ее волосы, и его прикосновение вызывало у нее дрожь.

— Я тебе обещаю, что тебе понравится. Тебе теперь не так страшно?

Он легко провел пальцем по губам, ей стало щекотно и захотелось снять это ощущение, прикусив губы.

— В первый раз тебе будет, может, не совсем приятно. Внутри тебя существует хрупкая преграда — девственная плева… — он пальцем коснулся слизистой оболочки ее нижней губы. — И эта преграда порвется, когда я проникну в тебя. Больно будет всего несколько секунд, а потом ты будешь чувствовать удовольствие. Еще там будет немного крови, от порванной плевы… тебе не следует бояться, когда ты ее увидишь.

При упоминании о крови Индиго резко села, прижимая к себе простыню.

— Не знаю… мне вдруг очень захотелось пить. Тебе не хочется воды?

— Мы только что вылезли из мокрого ручья, — спокойно напомнил он ей.

— Но я умираю от жажды.

Он начал гладить ее голую руку.

— Как только мы закончим, я принесу тебе кружку и целое ведро воды.

Индиго резко прикрыла руку. Когда он касался ее, у нее возникало странное ощущение.

— Не нужно, я попью, когда схожу в туалет.

— Мне почему-то кажется, что потом ты захочешь есть.

— Ты знаешь, я…

Она замолчала, увидев, как его глаза начали смеяться.

— Тебе хорошо смеяться, — сказала ему Индиго, — для тебя все будет хорошо.

Он просунул руку под покрывало и начал водить рукой по лодыжке, а потом по подъему ноги. Индиго стало трудно дышать, и она умоляюще взглянула на него.

— Тебе не будет неприятно. Я тебе это обещаю. Джейк начал тихо объяснять ей, что он станет с ней делать. Индиго не была удивлена, когда подтвердились ее самые худшие подозрения.

— И ты не передумаешь? — спросила она его. Его рука оказалась с обратной стороны колена, а потом поползла по бедру. Тепло его прикосновения вызвало у нее панику. Она попыталась скрыть это, пока его пальцы ползли все выше.

— Дорогая, разреши мне начать, ладно? Если тебе что-то покажется ужасным, ты мне скажи.

Его рука была очень близка к самому верху ее бедра. Она вспомнила ужасные вещи… те самые, о которых она никогда не позволяла себе думать… жестокие руки, которые хватали ее и пытались куда-то засунуть паршивые грязные пальцы. У нее на лбу выступил пот. Сердце начало сильно биться, и Индиго боялась, что ее сейчас вырвет.

Она не успела подумать и уже выкрикнула:

— Тогда будет слишком поздно.

Она начала рыдать, и ей стало больно в груди. Индиго не могла набрать в легкие воздух.

— Ты не перестанешь! Я знаю, что ты будешь делать!

Рука перестала двигаться и осталась лежать на бедре.

— Что я стану делать?

— Ты продолжишь… Даже если мне будет очень больно. Ты…

Она посмотрела на него.

— Тебе все равно, что я буду чувствовать. Ты сильнее меня, и я не смогу тебя остановить.

Он не отрывал от нее взгляда.

— Индиго, подумай обо всем нормально. Подумай о тысячах, миллионах женщин, которые занимаются любовью. Все знают, как твоя мать обожает отца. Неужели она стала бы его любить, если бы он делал с ней ужасные вещи?

Индиго пронзительно крикнула.

— У них есть только я и Чейз. Может, они занимались этим только два раза.

— Какая чушь, — твердо сказал он. Она оттолкнула его руку.

— Ты не можешь сравнивать меня с ма. Она не индеанка, и она не замужем за… — Она замолчала и уставилась на него. Слова замерли у нее в горле. Незаконченное предложение повисло между ними в воздухе.

Джейк поморщился, как будто она его ударила, глаза у него неприятно засверкали. Он вытащил руку из-под покрывала и сел.

— И она не замужем за белым человеком? Ты это хотела сказать?

Она испугалась его резкого голоса и посмотрела вокруг. Индиго не понимала, почему она сказала ему это. Как будто откуда-то из самой ее глубины появилась эта чудовищная гадость. Ей хотелось проглотить эти слова, чтобы она не видела ужасного выражения его глаз.

— Я… я не то хотела сказать.

— Неужели?

Его лицо прорезали глубокие резкие линии, и он стал совсем чужим.

— Мне кажется, что ты именно это имела в виду. Джейк выругался и провел рукой по волосам.

— Понимаешь, Индиго, мне до черта надоело, что ты меня постоянно сравниваешь с Брэндоном.

— Я… я тебя не сравниваю с…

— Черт возьми, ты только это и делаешь!

Он выскочил из постели и стоял, с яростью глядя на нее.

— В нашем браке нас не двое, а трое. Ты знаешь, что здесь самое ужасное? Мне кажется, что ты даже не понимаешь этого. У тебя в голове скопилось столько разной трухи из-за того, что этот ублюдок сделал с тобой, что ты уже не различаешь, где белое, а где — черное!

Она отпрянула назад, глаза у нее стали огромными. Джейк понял, что орет на нее. Он перевел дыхание, пытаясь успокоиться, чтобы не сорваться еще сильнее. Наконец на него обрушилась вся тяжесть воздержания и переживаний. Ему нельзя было так вести себя. Он понимал все, но не мог уже остановиться.

Джейк прошелся по комнате, пытаясь успокоиться, потом он посмотрел на нее сверкающим взглядом.

— Что ты от меня хочешь? — тихо спросил он ее. Вопрос повис в воздухе.

— Н-ничего, — наконец ответила ему она. Он тихо засмеялся и сказал:

— Дорогая, не говори мне — ничего. Он снова направился к ней.

— Как я еще могу доказывать мое отношение к тебе? Скажи, я все сделаю.

Он взмахнул руками, чтобы показать ей, как много он может для нее сделать, и Индиго отклонилась в сторону, как от удара. Для Джейка это была последняя соломинка.

— Черт побери, Индиго, не шарахайся от меня!

— Прости, прости.

— Ты говоришь — прости, и считаешь, что этим все исчерпано. Ты можешь себе представить, что я чувствую, когда ты стараешься прикрыться от удара? От меня?

Джейк почувствовал, что снова начинает приходить в ярость. Он пытался успокоиться. Сейчас нельзя было говорить слова, что кипели у него в голове, но он ничего не мог с собой поделать.

Индиго открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыла его.

Джейк подошел к ней, он был так зол, что ему хотелось потрясти ее как следует.

— Ты считаешь, что я могу тебя ударить, когда я зол? Так? Это еще одно воспоминание, оставшееся тебе от милого Брэндона?

Он низко наклонился к ней.

— Посмотри на меня, черт побери! Как следует посмотри! Я не Брэндон Маршалл.

Индиго посмотрела ему в лицо и увидела там боль. Боль, которую она причинила ему. Она не испугалась этой вспышки ярости. Она почувствовала вину, что он перестал быть с ней таким терпеливым. Ничего удивительного, что он сильно разозлился.

— Джейк, я знаю, что ты не он.

— Неужели? — он резко засмеялся. — Ты смеешься надо мной. Я уже вывернулся наизнанку, пытаясь доказать тебе это.

Он дернул за край матраца и швырнул камень на пол.

— Покажи мне какого-нибудь мужчину, черт побери, который спит на булыжниках. Мне такие неизвестны. Я хотя бы раз пожаловался на что-то? Черт, никогда. И что толку?

Индиго в ужасе посмотрела на камень, катившийся по постилке, и снова уставилась на Джейка.

— Что ты от меня хочешь? — снова спросил он ее. — Я был к тебе добрым и хорошим, но от этого мало толку.

Индиго ему ничего не ответила, тогда он прищелкнул пальцами.

— Жениться на тебе и три недели к тебе не прикасаться!

Он застонал и затряс над головой руками, как бы сдаваясь.

— Я ведь это сделал, разве не так?

В комнате воцарилась напряженная тишина. Индиго вспомнила о тех ночах, когда он так нежно прижимал ее к себе, и на глазах у нее показались слезы. Действительно, что она хочет от него? Ответ был один — ничего. Он уже дал ей столько, сколько редкий мужчина может дать женщине. Девушка закрыла глаза и пыталась вздохнуть, чтобы у нее прошла боль в груди.

Она вдруг почувствовала запаха ванили.

— Может, мне каждый вечер нужно заходить в магазин и покупать тебе леденец? Или нет, мне пора прекратить ужинать и водить тебя каждый вечер в лес, чтобы ты могла подышать свежим воздухом? Это идея. Немного поголодать мне не повредит, если даже я работаю каждый день, как каторжный, лишь бы ты была счастлива. Или лучше — я должен обещать тебе, что ты никогда не покинешь это место!

Джейк снова засмеялся.

— Но я уже все это выполнил!

Когда Индиго увидела свое поведение с точки зрения мужа, ей стало так стыдно, что она была готова умереть.

— Джейк, пожалуйста, перестань!

— Я даже еще не начинал.

Он снова начал мерить шагами комнату. Даже в полумраке она видела, как его трясет.

— Ты знаешь, что я не виню тебя. Я совершил непростительное преступление.

Джейк замолчал, и Индиго была вынуждена спросить:

— Что… Что ты сделал?

Его глаза сверкали очень ярко.

— Я был рожден белым.

Он поднял к небу руки и посмотрел на них.

— В этом и состоит моя вина. Я — никому не нужный белый ублюдок. Был таким и останусь! Я не могу изменить этого. И ты знаешь, что это значит. Ты мне не доверяешь. Как только ты мне станешь доверять, я тебя предам. Точно так же, как это сделал Брэндон.

Индиго попыталась заговорить, но у нее сжалось горло. Она прижала руку к глазам и выговорила:

— Джейк, все не так! Совершенно не так!

— Именно так. У меня не было ни одного шанса с самого первого дня. Ты не дала мне этот шанс!

У него задрожал голос.

— Ты можешь себе представить, что я чувствовал возле могилы Лобо, когда ты решила, что мой сюрприз тебе — намерение тебя избить? Ты можешь понять, как мне было больно, что ты подозревала меня в таких наклонностях? И все не от того, что я когда-то сделал что-то подобное, но потому, что я — белый человек?

Джейк перестал говорить, но боль еще долго звенела в воздухе.

— Индиго, ты считаешь, что у меня душа не может кровоточить? Я тебе скажу только одно. Мне так же больно, как и тебе, если меня судят только по цвету кожи. И пока мы обсуждаем эту проблему, разреши мне сказать тебе еще кое-что. Ты не гордишься своей индейской кровью. Ты почти белая. Почти, но не совсем. Ты — скво, которая осталась посредине разных рас.

Индиго показалось, что его слова хлещут ее, как плеткой. Индиго начала кричать и все отрицать, но она понимала, как был прав ее муж.

— Милочка, постарайся повнимательнее приглядеться к себе самой. Как ты это называешь, — путешествие в самой себе? Но ты путешествуешь с закрытыми глазами. Может, я действительно никчемный ублюдок, каким ты меня считаешь, но я вижу свои недостатки. А ты свои прикрыла хрупкой гордостью. И высоко задираешь нос. Ты презираешь мужчин и маскируешься индейскими нарядами, чтобы самой никогда не забыть, кто ты есть на самом деле. Брэндон показал тебе, что будет, если ты покинешь свое убежище.

Индиго закрыла уши руками. Правда или нет, она не желает слушать это, она это не вынесет.

— Прекрати!

— Нет, я не перестану! Если мне придется выложить перед тобой всю правду, чтобы у нас не развалился брак, я стану это делать каждый чертов час и каждый день, пока ты не раскроешь свои глаза и не поймешь реальную жизнь.

Девушка покачала головой.

— Ты оказалась в ловушке, не так ли? Ты никак не можешь решить, кого ты больше ненавидишь — меня или себя.

— Нет, пожалуйста, нет…

В его голосе слышалось отвращение, когда он сказал.

— Как я могу тебя уважать? Тебя? Ты — никчемная скво! Ты еле двигалась по тонкому льду с той секунды, как вышла за меня замуж. Неправильно! Ты не двигалась, а ползла! И я никак не мог привести тебя в порядок. Твоя мать спорит с твоим отцом. Она может в конце концов сделать так, как он хочет. Но она не боится отстаивать свою точку зрения. А ты не можешь этого делать. Черт побери, нет. Ты же замужем за белым человеком.

Индиго схватила покрывало и закуталась в него, как будто это была ее единственная защита. В тишине раздавались только ее рыдания, и резкое дыхание Джейка. Девушка вздрогнула, когда он снова заговорил:

— Где твой нож, Индиго? С того дня, как мы поженились, ты перестала носить его. Твои родители говорят, что раньше ты каждый день упражнялась в метании ножа.

Она судорожно всхлипывала.

— Я… Я д-думала, что т-тебе будет это неприятно. Раздался хриплый смех.

— Правильно. То, что ты ловко управляешься с ножами, делает тебя еще более индеанкой, правда? И ты можешь разговаривать с животными… Белые женщины не могут делать это.

Джейк показал на окно.

— И мы не можем забыть Лобо. Правда в том, что ты оставляешь окно открытым потому, что веришь, что его дух остался там, и что так будет всегда, и ты хочешь, чтобы он знал, что ты не закрыла свое сердце для него. Когда я спросил тебя об этом, ты замялась и ничего не сказала мне прямо. Почему? Это индейская примета. И ты не можешь признаться в этом, разве я не прав?

Было видно, что он ждал ответа. Когда Индиго ничего не сказала, он продолжил:

— Ты боялась признаться во всем этом. Ты боялась, что я вдруг проснусь и пойму, кто ты такая. Скво. На три четверти белая, но все еще никто!

Ей стало горько от этих обвинений. Она ясно представила, кто она такая.

— Не смей мне говорить, что я — никто! Все совсем не так!

— Ты не чистокровная белая, и в твоих книжках твое происхождение принижает тебя.

Она уставилась на него, не желая верить тому, что он ей говорил, хотя знала, что частично это правда.

— Нет! Я горжусь тем, что принадлежу к племени команчей!

— Слова, — насмешливо сказал он. — Это красивые слова, и ты пыталась жить согласно словам. Так тебе было спокойнее. Если ты носишь эти перья, как гордый стяг, и эту жуткую шляпу, какой белый мужчина посмотрит на тебя, не говоря уже о том, что никто на тебе не женится! Спаси и помилуй, этого не должно произойти. Брэндон и его друзья показали тебе, как станет относиться к тебе белый мужчина, не так ли?

Индиго сильнее прижала руку к глазам.

— И тут появился я.

Он стоял перед ней со стиснутыми кулаками. Его мышцы чудесно вырисовывались под бронзовой кожей.

— И я захотел тебя, не обращая внимания на перья и все такое. Белый мужчина, который не предаст тебя. Белый мужчина, который понравился твоему отцу, что стало еще одним моим минусом. Я был для тебя опасностью с той самой секунды, как ты увидела меня. Как бы я хорошо mi относился к тебе, ты знала, что тебе следует быть настороже, потому что я — белый.

В полумраке его глаза стали черными. Индиго застонала и попыталась приглушить звук, прижав руку ко рту.

Джейк махнул рукой.

— И что же происходит теперь? Скво, которой собирается попользоваться белый мужчина. Кто я такой, это не имеет никакого значения. Ты видишь меня в черном свете. Мне очень жаль, но леопард не может избавиться от своих пятен!

Он медленно приблизился к ней.

— Индиго, что мне теперь делать? Может, стоит поставить тебя передо мной на колени? Чтобы ты знала свое место — место скво. Мне не хочется разочаровывать тебя.

Индиго смотрела на него испуганными глазами.

— Да, я слышал все, что он сказал тебе тогда. Каждое грязное, ужасное слово. Давай.

Он щелкнул пальцами и указал ей на пол.

— Вот здесь передо мной, а мы посмотрим, как ты станешь ползать. Ты ведь ждала этого? Чтобы я наконец понял, кто ты такая, и стал с тобой обращаться так, как это делал Брэндон.

— Так нечестно, — дрожащим голосом прошептала она.

— Честно? А ты была честной по отношению ко мне? — резко спросил он ее.

Индиго смотрела на него сквозь слезы. Нет, она не была честной и справедливой к нему с самого начала.

— Джейк, прости меня. Ради Бога, прости меня. Я понимаю, что ужасно вела себя. И мне… мне стыдно!

Он долго не отводил от нее своих темных, обиженных глаз, потом прошептал:

— Если тебе стыдно, по-настоящему стыдно, встань на колени и скажи это. Докажи мне и себе прямо сейчас, что ты понимаешь, что я не Брэндон Маршалл.

Индиго сжала кулачки.

— Ты — совсем не такой, я это знаю, — рыдала она.

— Докажи это. Тебе надо признать то, что этот факт больше всего пугает тебя, — настаивал Джейк хриплым голосом. — Докажи, что ты веришь мне, что я хорошо к тебе отношусь. Я клянусь, что ты никогда об этом не пожалеешь.

Индиго опять вспомнила ужасные вещи. Она представила себя в тринадцать лет, когда она стояла на лужайке, и на нее надвигались пятеро мужчин. Они желали, чтобы она ползала перед ними на брюхе. Индейская потаскушка. Это ругательство не переставая звучало у нее в мозгу. Она посмотрела на пол, куда указал ей Джейк. Казалось, что это место было в тысяче миль отсюда. Конечно, он был не таким, как Брэндон Маршалл и его дружки. Она все прекрасно знала. Но спаси ее Бог, она не станет перед ним на колени!

Девушка закричала, и у нее плечи дергались от рыданий.

— Я… я не могу!

— Почему?

— Я боюсь, — призналась Индиго. — Я не должна бояться. Я понимаю, что мне нечего бояться. Но ничего не могу поделать — я боюсь.

Джейк внимательно посмотрел на нее.

— Спасибо тебе и за это. Ты сказала мне правду. Я не ожидал, что ты мне скажешь это. Это два самых сложных слова — Я боюсь!

И он повернулся к двери.

Она представила, что он сейчас уйдет и никогда больше не вернется, и спазмы сжали желудок.

— Куда ты идешь?

Он рванул дверь с такой силой, что она ударилась о стену. Стоя на пороге он ответил:

— Я ухожу отсюда к чертовой матери, чтобы не сказать то, о чем я впоследствии пожалею.

Индиго старалась закутаться в покрывало.

— Джейк, подожди. Пожалуйста, подожди. Я хочу тебе объяснить.

— Объяснить? Мне и так все ясно. Он хрипло рассмеялся.

— Разве ты знаешь, что такое разбитое сердце? Я бы мог легко иметь тебя. Просто вот так.

Он щелкнул пальцем.

— Если бы меня не волновали твои чувства, я мог бы пользоваться твоим телом десятки раз в день в течение этих трех недель. Но я этого не сделал, а ты это не оценила.

С этими словами он ушел. И через секунду захлопнулась входная дверь. Индиго опустила голову и начала качаться из стороны в сторону, обхватив себя руками за живот. Боль была такая, что ее было невозможно выдержать. Он наверно ушел совсем, и она не могла его винить. Почему он должен был остаться? У него не было ни единой причины, чтобы продолжать жить с ней.

Она снова и снова прокручивала в мозгу слова, которые он ей высказал. Все становилось яснее ясного. Никчемная скво. Она с огромным трудом поняла, что Джейк пытался ей объяснить, что не только он сам плохо думал о ней, но и сама Индиго так же низко оценивала себя.

Она видела его перед собой — его ленивую улыбку.

Как загорались его глаза при взгляде на нее. Он наверно пошел к ручью, чтобы взять там свои башмаки. Потом он придет и соберет свои вещи. И потом уйдет навсегда, потому что она так и не сказала ему, как безумно она желает, чтобы он остался.

21

Когда Джейк вернулся, в доме было темно. Он закрыл дверь и постоял, пока глаза не привыкли к темноте. Лунный свет струился из окна и отражался на мебели всплесками серебра. Джейк прислушался к темноте и закрыл глаза. Ему стало очень стыдно. Неужели он ожидал застать ее здесь после всех ужасных вещей, которые он ей наговорил?

Пройдя по комнате, Джейк свалился на диван. Просто удивительно, как у человека могут проясниться мозги после того, как он просидит час в темноте на улице, пока у него не отмерзнет напрочь задница. Джейк откинул голову назад и уставился на полоску лунного света на потолке. Лунный луч. Девушка, шагающая по лунным лучам. Он начал плакать. Ну какой же он ублюдок! Какое право он имел разбирать ее по косточкам?

Джейк оперся на ручку дивана и прикрыл глаза рукой. Он снова вспоминал каждое слово, которое он высказал Индиго. Он не оставил ей ни единой попытки сохранить собственное достоинство. Как будто она была единственным существом на белом свете, которое скрывало настоящие чувства за маской. И он посмел бросить в нее камень?

Почему? Господи, куда делись его мозги? Он сказал ей, что три недели воздержания от секса стали вечностью. Как будто она унижала его все это время.

Бедный старина Джейк. Он был бедным сучьим сыном. Он считал, что у нее есть проблемы и она не видит леса за деревьями. Разве в это время он думал головой? Не головой, а задницей. Иначе как он мог надеяться, что неопытная и испуганная девушка шлепнется на спину и раздвинет для него ноги, зная его меньше месяца?!

И что теперь? Конечно, он мог сходить к ее родителям и силой притащить ее домой. Теперь ему было все равно, что она думала о нем. Сегодня он свалился в такую пропасть, из которой не выбраться. Он мог проявить благородство и освободить ее от себя. Брак можно аннулировать. Он мог исчезнуть из ее жизни и оставить ей то достоинство, которое не смог разрушить.

Никчемная скво. Почему он так сказал ей?

Иногда глубинные чувства людей тяжело обнажать. Но он даже не колебался. Черт побери, нет! Его беспокоила только боль в его паху! Мэй-Белль как-то дала этому прекрасное название — его мозги были у него между ног. Он был принцем, а Индиго была его должницей, и ему жутко хотелось получить свою награду.

Что-то холодное и мокрое прикоснулось к ноге Джейка. Он вздрогнул, потом наклонился и увидел Сани, крутившегося у его ног. Индиго никогда не бросила бы щенка. Он боялся на что-то надеяться. Джейк выпрямился и робко посмотрел назад.

Дрожа, как потерянное дитя, она стояла во тьме, закутанная в белое покрывало, ее темные волосы отражали блеск лунного света.

— Ты здесь? — глупо спросил он. Она сделала несколько шагов.

— Я ж-ждала, чтобы увидеть тебя д-до того, как ты уйдешь.

У Джейка сжалось сердце. Чего он ждал? Что его пригласят остаться? Он отвернулся и стал поглаживать Сани одной рукой. Слезы ручьем бежали у него по щекам. В последний раз он так рыдал у могилы матери. Сейчас он плакал, потому что потерял самого дорогого для него человека. Он думал, как убедить ее дать ему еще один шанс и не покидать его. Господь Бог не может ему помочь.

Индиго. Месяц назад это слово вызывало у него неясные образы чего-то синего. Теперь ему представлялись песни ветра, маргаритки, лунные лучи и вой волков, чистота и сладость. Он советовал ей заглянуть внутрь себя, чтобы увидеть там неприятные вещи. Как он посмел сказать ей это?

Он хотел умолять ее простить его жестокие слова и тихо произнес:

— Индиго, я…

Она сделала шаг вперед.

— Нет, не надо! Пожалуйста, не говори это! Девушка ломала руки, и ее трясло так, что Джейк боялся, что она сейчас упадет. Она обошла диван и встала перед ним. Он не понял, что она собирается делать, когда Индиго упала на колени и покрывало соскользнуло с ее изящной фигурки. Давясь от рыданий, она воскликнула:

— Я молю тебя на коленях! Ты можешь меня простить?

— О Боже, нет!

Джейк схватил ее за плечи. Ее продолжало трясти. Ее маленькое личико было перекошено, и она задержала дыхание, стараясь заглушить рыдание.

— Ты совсем не такой, как Брэндон. Прости, что я заставила тебя думать об этом.

— Дорогая, я так не думал. Вставай скорей. Я потерял голову и сорвался на тебе, но я не…

Индиго резко покачала головой.

— Нет, — зарыдала она, — ты сказал правду. Почти правду. Я действительно чувствую себя никчемной.

Она снова глубоко и судорожно вздохнула, глядя на него опухшими от слез глазами. Она умоляла его взглядом. Потом снова разразились рыдания.

— А п-ппотом пришел ты. И ты сделал так, что я почувствовала себя немного личностью.

Индиго умоляюще протянула к нему руки.

— П-пожалуйста, не уходи. Если ты останешься, я изменюсь. Вот увидишь! Правда. Я не стану больше бояться. И не буду думать о маргаритках, и не стану лгать. И если я подумаю, что ты меня хочешь ударить, я не стану отклоняться.

Джейка просто душили тысячи слов, но он не мог их вытолкнуть из глотки. Им мешал ком стыда. Господи, что же он с ней сделал? Она не станет отклоняться от ударов. Почему-то эти ее слова ранили его сильнее всего. Она боялась, и вместо того, чтобы ей помочь, он начал орать на нее.

Джейк по-прежнему не мог промолвить ни слова, и поэтому он сделал единственно правильную вещь — слез с дивана, дрожащими руками обнял жену и погрузил лицо в ее шелковые волосы.

Он пытался что-то сказать. Когда наконец это ему удалось, он произнес ее имя и три слова: «Я тебя люблю!» Он не ожидал, что эти три простых слова сотворят чудо. Индиго обхватила его руками, прижалась к нему и прошептала:

— О Джейк, я тебя так сильно люблю!

Он понимал, что страх ее еще не оставил. Джейк чувствовал, как было напряжено ее тело и дико билось сердце. Он понимал, как ей было трудно приблизиться к нему обнаженной и встать на колени. То, что она нашла в себе силы, чтобы сделать это, делало ее еще дороже для Джейка. И он понимал, как сильно она его любила. Единственно, чего он желал в ту минуту, — найти слова, чтобы рассказать ей о своей любви.

Джейк крепче прижал ее к себе. Ему было так приятно ощущать ее бархатистую кожу у себя под руками. Он легонько провел ей по боку и улыбнулся, ощущая ее реакцию. Она проявила мужество, но все еще оставалась трусишкой. Но любовь всегда включала в себя огромный риск.

Индиго откинулась назад. Ее огромные глаза, казалось, сияли в темноте.

— Ты меня простишь? Я выброшу прочь этот камень.

У Джейка от облегчения закружилась голова. Ему было так стыдно — как бы он желал взять свои слова обратно! Дай ей Бог счастья! Если она будет счастлива, он станет спать на камнях.

— Я хочу попросить у тебя прощения.

Когда он увидел, как изменилось ее лицо, он был готов исхлестать себя.

— Дело не в камне, или в маргаритках, или то, что ты боялась. Я разозлился из-за того, что ты боялась заниматься со мной любовью. Я даже не могу все объяснить и сказать, что мое задетое самолюбие заставило меня так вести себя. Все дело в том, что я желал тебя с того самого момента, когда в первый раз увидел тебя. Но мне три недели пришлось сдерживаться, зная, что ты — моя…

Он прервал объяснения.

— Это просто эгоизм чистой воды, прости меня.

— Теперь я готова, — сказала жена дрожащим голосом, — правда.

Джейк тихо засмеялся. Нельзя было сказать, что она горела энтузиазмом. Кончики грудей коснулись его груди, и у него загорелось в паху. Он постарался сдержаться и сказал:

— Ты понимаешь, как сильно я тебя люблю? И как мне стыдно за то, что я сказал тебе.

Индиго судорожно вздохнула.

— Почти все — правда. Да, почти все, кроме того, что я тебя ненавижу. И считаю тебя похожим на Брэндона. Я уже все поняла.

У нее задрожали губы и сморщился нос.

— Это так похоже, когда ты чего-то боишься в темноте. Ты знаешь, что там ничего нет, но продолжаешь бояться. Я не могу отогнать от себя этот страх.

У Джейка еще сильнее защемило в груди. Индиго перевела дыхание и продолжала:

— Когда мой отец попросил, чтобы я вышла за тебя замуж, я подумала, что может ты…

Она крепко зажмурилась и тихо застонала.