Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

Выводы авторов убедительны. Странно только, что они либо "нечаянно", либо намеренно оставили за скобками третью, причем главную (а может быть - единственную) угрозу для РФ. Видимо, это действительно национальная традиция - готовиться к прошлой, а не к будущей войне. Особенно удивительно, что Алексей Арбатов, член партии "ЯБЛОКО" - самой прозападной в России - всерьез говорит о возможности агрессии Североатлантического альянса и ни словом не упоминает о реальности аналогичных действий со стороны коммунистического Китая.
      "ЧЕЧЕНСКИЙ" ВАРИАНТ
      Чечня у России, к счастью, одна, причем пик этого конфликта все-таки позади. По-видимому, он будет продолжаться еще несколько лет в "вялотекущем режиме", если только власти не умудрятся совершить какие-то чудовищные ошибки военного и политическою характера и вновь появится необходимость вести широкомасштабные боевые действия. И надо уж просто изрядно потрудиться, чтобы создать еще одну "Чечню" в каком-либо другом регионе страны. Поэтому единственным вероятным конфликтом чеченского типа для России остается война в Центральной Азии, то есть отражение агрессии талибов и их соратников против Таджикистана, Узбекистана, Киргизии и, возможно, Казахстана. Однако несомненно, что участие в этой войне для нашей страны будет ограниченным по чисто политическим причинам.
      Угроза для России в целом со стороны режима Дудаева-Масхадова сейчас очевидна всем, кроме особо упертых "правозащитников". Тем не менее отношение к чеченской войне остается неоднозначным, гибель российских солдат, безусловно, защищающих родную землю, вызывает в обществе крайне болезненную реакцию. Необходимость же сражаться ради сохранения режимов, ныне утвердившихся в бывших советских республиках Средней Азии, причем за тысячи километров от границ нашей страны, будет для россиян тем более неочевидна. Можно долго объяснять, что лучше сейчас воевать под Душанбе, чем через пять лет под Новосибирском, но широкомасштабное (сравнимое с Чечней) участие наших войск в предстоящей войне погубит карьеру политика, который на это решится. России придется ограничиться посылкой сравнительно немногочисленных контингентов (в первую очередь - ВДВ, фронтовой и армейской авиации), укомплектованных исключительно добровольцами, и поставками вооружений с баз хранения ВВТ еще Советской армии. Такая ситуация сохранится, по-видимому, на долгие годы. Определенных затрат (гораздо меньших, чем в Чечне) от России она, конечно, потребует, однако строить военную доктрину "на Чечне" и "на талибах" по меньшей мере, близоруко. Опасность эта существует, только она носит характер террористический и идеологический. Ни от того, ни от другого армия не спасет. Это забота политиков и спецслужб.
      НЕ ТАК СТРАШНО НАТО...
      Тезис о том, что "демократические страны войн не начинают", рухнул 24 марта 1999 г. с падением первых натовских бомб и ракет на Югославию. Вероятность агрессии со стороны НАТО (точнее - США) снова приходится рассматривать всерьез, поскольку после победы в холодной войне международное право в Вашингтоне стали понимать в стиле раннего Средневековья - у кого дубина больше, тот и прав.
      Впрочем, Югославская война продемонстрировала еще один интересный факт. Для натовцев потеря даже одного солдата теперь считается если еще не совсем неприемлемой, то очень болезненной. С одной стороны, тут надо восхититься гуманизму демократической системы, с другой стороны, армия, которая хочет воевать всегда без потерь, - это уже не совсем армия. Не любят натовцы терять не только людей, но и технику. Гигантский промышленный и научный потенциал Запада позволил создать образцы вооружений с высочайшими характеристиками, но и с высочайшей ценой. Производить, а затем терять такое оружие в больших количествах - слишком дорогое удовольствие. Налогоплательщики могут не понять. Поэтому не только широкомасштабная агрессия, которая может вылиться в обмен ядерными ударами (то есть, привести к гибели миллионов людей с обеих сторон), но и "балканский вариант" крайне маловероятны. Россия даже в нынешнем состоянии - не Сербия, количественный и качественный состав наших ПВО и ВМФ не сопоставим с югославским (или, к примеру, иракским), и чувствительные потери для агрессора неизбежны. Они автоматически снимут вопрос о продолжении "мероприятия".
      РЕАЛЬНАЯ ПЕРСПЕКТИВА
      Теперь о войне третьего типа, возможность которой не заметили Алексей Арбатов и Петр Ромашкин. Справедливости ради надо сказать, что таким "дефектом зрения" страдают не только они. Совершенно реальная военная угроза России, исходящая от Китая, не просто игнорируется. Она напрочь отрицается руководством и едва ли не всеми политическими силами РФ. Единственный аргумент - "этого не может быть, потому что этого не может быть никогда".
      Сначала - немного статистики. Территория Сибири и Дальнего Востока - 12 млн. 765,9 тыс. кв. км. (75% территории России). Население - 40 млн. 553,9 тыс. человек (28% населения России). Территория Китая - 9 млн. 597 тыс. кв. км. Население - 1 млрд. 265 млн. человек (в 30 раз больше, чем в Сибири и на Дальнем Востоке).
      Экономика Китая является одной из самых динамично развивающихся в мире. При этом она остается во многом социалистической, то есть экстенсивной и высокозатратной, требующей все больше и больше природных ресурсов. Они у Китая довольно ограничены. Недра Сибири и Дальнего Востока - почти неисчерпаемы.
      Китайская пропаганда постоянно показывает нам небоскребы свободных экономических зон на юго-востоке КНР. Однако не стоит забывать, что в этих зонах живет 200-300 млн. человек, то есть не более четверти населения страны. Миллиард китайцев по-прежнему прозябают в бедности. Для них даже уровень жизни глухой русской провинции остается недостижимо высоким. Терять им совершенно нечего. Для "последнего броска на Север" есть все предпосылки.
      Российским политикам не мешало бы помнить о событиях на Даманском и на южных границах СССР в 1969 г. Особых оснований считать, что суть режима изменилась, нет. Нынешнее руководство КНР с математической точностью определило, что во времена Мао было "семьдесят процентов хорошего и тридцать процентов плохого". Можно представить, насколько болезненным станет для России столкновение с диктатом "стратегического союзника", который вряд ли захочет видеть и России даже "младшего брата". Для окрепшего Китая Россия годится только на роль послушного вассала.
      Мощь Народно-освободительной армии Китая (НОАК) растет еще быстрее, чем мощь китайской экономики. Десять лет назад НОАК была оснащена почти исключительно ухудшенными копиями советских вооружений конца 50-х-начала 60-х гг. Однако России удалось собственными руками практически ликвидировать свое важнейшее преимущество - технологическое. Благодаря нашему усердию китайская ПВО страны от антикварных МиГ-21 первых модификаций и ЗРК С-75 перешла к Су-27 и С-300. Войсковая ПВО Китая после зениток времен чуть ли не Второй мировой получила "Торы". Ударная авиация "восточных братьев" в ближайшею время поменяет музейные Ту-16 и Ил-28 на самолеты Су-30, а их у самой России в строевых частях нет!
      Перед Россией стоит "замечательная" перспектива поединка с армией КНР, которая, во-первых, по численности личного состава может (после всеобщей мобилизации) сравниться со всем населением нашей страны, во-вторых, имеет ядерное оружие (причем при наличии общей границы даже тактическое оружие становится стратегическим), в-третьих, абсолютно не чувствительна к потерям (гибель даже нескольких миллионов военнослужащих будет для китайцев вполне приемлемой). Такая война будет пострашнее 1941-го. Она потребует максимального напряжения сил государства, тотальной мобилизации, полного задействования Вооруженных сил до последнего танка и самолета на одном направлении (про такие "мелочи", как талибы и Басаевы, придется сразу забыть, но даже это не гарантирует успеха). В конце концов единственным выходом останется массированный ядерный удар по основным группировкам войск и городам Китая, после чего Россия станет вообще безоружной. Второго комплекта МБР и БРПЛ у нас нет, а силы общего назначения будут полностью истощены и приграничных сражениях. В итоге, даже если агрессия прекратится ввиду гибели большей части китайцев, наша страна окажется уже действительно беззащитной и против "чеченского", и против "балканского" варианта. И даже против первых заморозков возможной ядерной зимы.
      Нарисованная перспектива, конечно, чрезвычайно неприятна и верить в нее не хочется. Однако она не менее реальна, чем война с НАТО или исламскими экстремистами. Полное игнорирование нашей военной и политической элитой китайской угрозы носит, видимо, психологический характер - известно множество случаев, когда перед лицом смертельной опасности человек впадает в ступор или даже вообще засыпает.
      От автора: Эта статья Шаравина (НВО за 28 сентября 2001 года) появилась год спустя после публикации статьи "Какие войны ожидают Россию в ХХ1 столетии", сделанной на основе соответствующей главы "Мятеж-войны".
      iv ПАТРИОТИЧНОСТЬ КАК ПРОБЛЕМАТИЧНОСТЬ
      Недавно Министр обороны "во исполнение..." в своём приказе прямо поставил задачу о формировании у военнослужащих "государственно-патриотического сознания". И это тогда, когда военная реформа сведена к массовому сокращению личного состава армии и флота, ракетно-ядерного и других вооружений. И "пошла писать губерния"...
      Выполняя приказы и директивы по внедрению в сознание курсантов и слушателей военно-учебных заведений, две трети которых уже сократили, "государственного патриотизма", по "гуманитаризации обучения" и т.д. в регионах страны, в оставшихся военных округах, в академиях и училищах, на кафедрах, в военных музеях и клубах прошли многочисленные конференции, семинары и прочие совещания, на которых их участники обсуждали каким образом из "оборзевшей" молодёжи сделать государственников-патриотов.
      Прежде всего возникает вопрос: "А не путают ли реформаторы (конечно, ознательно) "божий дар с яичницей"? Ведь государственной может быть идеология, выражающая и утверждающая интересы государства определённого типа (эксплуататорского или социалистического), идеология, которая исключена из ельцинской конституции. Уместно вспомнить хлесткое высказывание директора Института социологии и политологии РАН академика Г.В. Осипова: "Страна без идеологии - что человек без мыслей" ("Завтра", N 10, 2001). Нравственные же категории, такие как патриотизм, относятся к духовной сфере общества и личности.
      Патриотичность как существенное и необходимое моральное качество воинов-защитников своего народа, отечества не подвластна никаким психотехнологиям, желанию тех или иных руководителей. Ведь это пассионарное качество, оно рождается и существует в общественном и индивидуальном сознании как идеологический стержень лучшей части нации, проявляется в её борьбе, самопожертвовании во имя высоких идеалов свободы и справедливости. Идеология же, как записано в Словаре русского языка, - это система, прежде всего, философских, нравственных идей, выражающих коренные интересы классов, социальных групп.
      Понятно, что эти интересы могут совпадать лишь в социалистическом государстве, исключающем эксплуатацию людей и тем более геноцид, что уже в открытую и нагло происходит в современной России. Иначе нельзя объяснить "погружение в бездну" (И.Я. Фроянов) нашей страны, когда интересы обуржуазившейся бюрократии и криминальных слоёв вошли в антагонистическое противоречие с интересами ограбленных трудящихся, пенсионеров, детей. Об этом откровенно, цинично пишет Ельцин: "Целую Россию отхватили". По данным ООН, в современной России уровень эксплуатации за годы реформ 90-х годов возрос в три раза, и сейчас по этому показателю страна занимает 62 место в ряду полуколониальных стран мира.
      Вернемся к теме патриотического воспитания военнослужащих. Прежде всего, сошлюсь на статью официозной газеты "Красная звезда" (24.03.01), где её автор, начальник отдела воспитательной работы ГУ Сухопутных войск полковник Александр Кравченко даёт социальный портрет нынешних военнослужащих. Он пишет: "Среди них происходит размывание фундаментальных духовных ценностей, оголтелое отрицание традиций и разрыв связи поколений. Отсутствие системы нравственного воспитания молодёжи нанесло серьёзный удар по армии... в нынешних условиях всеобщих пацифистских настроений в рыночных отношениях молодёжи...
      Каждый девятый новобранец состоит на учёте в милиции, каждый десятый имел судимость. Среди призывников более 13,5% употребляющих алкоголь и наркотики..." "Правомерен вопрос, - пишет автор, - кому же мы сегодня вручаем в руки оружие и наказываем державу беречь?"
      Красноречивое признание действующего военного руководителя, но по цифрам приукрашенное. Медики, например, дают более плачевные цифры пригодности молодёжи к воинской службе. Последний призыв составил всего лишь 200 тыс. человек - мизер для такой страны, причём теперь, по решению верховного главнокомандующего, в Чечню они будут отправляться без их согласия.
      Поделюсь с читателями услышанным мною и моими товарищами мнениями офицеров, выступавших и не выступавших на конференциях и семинарах по проблемам патриотического воспитания военнослужащих. Их условно можно разделить на либерал оптимистов ("у нас нет врагов, Запад нам поможет"), таких было маловато; на "ура-патриотов", уповающих на общественное согласие и военную реформу, таких тоже было немного; на реалистов, представленных наиболее опытными и честными офицерами, критически относящимися к политике нынешнего государства в отношении армии.
      Они откровенно заявляли о катастрофическом состоянии войск, низком морально-психологическом уровне личного состава, в том числе офицеров, среди которых иные начальники поощряют коммерческую деятельность, пьянство, подхалимство и равнодушие к судьбе своего народа, антикоммунистические и антисоветские настроения.
      Говорилось о массовом бегстве из армии молодых офицеров, выпускников вузов, росте преступности, дезертирства, суицида, о низком образовательном уровне солдат и сержантов (в каждой роте появились вообще безграмотные) и плохом здоровье призывников, не способных овладевать современной военной техникой, не представляющих в принципе нравственных, гуманных отношений к себе подобным. Зато значительно увеличилось число молодых с крестами на шее. Один из выступавших офицеров прямо сказал, что "идёт не мобилизация, а дебилизация армейской и флотской молодёжи". Дело дошло до убийств молодых воинов не только в Чечне и гарнизонах, но и на диких дискотеках. Приобщились, так сказать, к западной культуре...
      Не меньше удивило моральное падение некоторых начальников-руководителей. Один из них узрел причину упадка морального духа армии в "живучести старой советской идеологии, противостоящей религии и государственному патриотизму" (своих воров не трогать и защищать, что ли? - В.К.). Он же пригрозил присутствующим скорым увольнением из армии, прежде всего недовольных. Такая вот свобода у наших военных "демократов".
      Посмотрим, как на практике выполняются такие установки на вселенское согласие и государственный патриотизм. В безымянной передовице одной из военных газет ЛенВО читаю: "...и у государственного мужа, и у судьи, и у начальника, и у банкира в смокинге или у медицинского работника (заметьте, читатель, не у рабочего, крестьянина, военнослужащего - В.К.) Отечество одно. И НЕ СТОЛЬ ВАЖНО, КАКОЕ ОНО (выделено мною - В.К.): перестроечное, индустриальное, державное... Оно наше - Российское, неделимое, вечное". Не знаю, чего здесь больше: глупости, подхалимства или подлости по отношению к своему ограбленному и униженному народу, к своим армейским товарищам, для которых это Отечество стало злой мачехой.
      Оригинально была представлена причина низкого состояния воинского духа и дисциплины одним хитроумным социологом-психологом. Дескать, реформа в армии не идёт потому, что мы, воспитатели, до сих пор не поняли, что коллектив состоит из индивидуалистов и это-де надобно учитывать: живём-то в рыночном социуме. Очевидно, что сей учёный муж сознательно перепутал понятия ("вошёл в софизм") банду с воинским коллективом, ибо последний, как известно, должен состоять из индивидуумов, хотя, конечно, "в семье не без урода", как, впрочем, и в учёном семействе.
      Выход из тупиковой ситуации предложил священник, сказав, что надобно вернуться к дореволюционным ценностям, осовременив главную идею в воспитании российского воинства: "За веру, народ и Отечество", следовать Священному писанию. Последуем этому совету батюшки. В войсках округа, в том числе в Суворовском училище и кадетских корпусах, в большом количестве лежит в девственном виде "Краткий молитвослов православных воинов армии и флота", этакая настольная книжица карманного формата.
      Там собраны молитвы в кратком изложении: за Отечество, десять заповедей ("Не убий", "Не укради", "Не пожелай...") и другие. Так и хочется взмолиться: "Господи, упаси нас от этаких друзей, а с врагами своими мы и сами управимся".
      Более серьёзный, откровенный и интересный разговор состоялся у офицеров во время перерывов и по окончании официальных мероприятий.
      С горечью говорили об упаднических настроениях среди офицеров и прапорщиков, уже никому не верящих и готовых на более радикальное сопротивление дальнейшему унижению военнослужащих, о деморализации военнослужащих, утративших идеологию социальной справедливости ("для кого служить, где жить и т.д.") и о том, что никакая религия, психология и мораль не вытеснят из сознания офицеров политику, вопросы о власти и собственности ("что мы защищаем, что мы бережём?"). Спорили о законности и необходимости чеченской войны, участия в ней армии.
      Называли полковника Юрия Буданова героем, настоящим командиром, который в суде за решёткой бросил слова: "Тракторист" хоть за родину воевал, а я?"...
      Офицеры обращали внимание на противоречивость законодательных и других государственных актов: законов об обороне, о статусе военнослужащего и доктринальных установок. Так, в военной доктрине РФ, принятой СБ в феврале 2000 г., армии определены две основные задачи, причём первой записана"противостояние попыткам свержения конституционного строя, противоправной деятельности, организованной преступности и терроризму". Понятно на кого нацеливают армию, наделяя её полицейскими функциями. Ведь внешних врагов у России, по заявлению правительства и верховного, нет. "Эх, Буданов, усмехнувшись недоброй улыбкой, бросил один из офицеров, - не туда ты своими танками стрелял..."
      Да, внутренний противник правящему режиму опаснее. Ворам и разрушителям России "страшнее кошки зверя нет". Такова у них крысиная "мораль". Они скорее лягут под НАТО, чем изменят ельцинский прозападный курс в политике, экономике, духовной жизни, действительно позаботятся о простом народе, об армии. У них надежда на оболваненных солдафонов, готовых, не задумываясь, выполнить любой приказ, даже преступный, противоречащий конституции и здравому смыслу.
      Больше того, армия мешает прозападной элите, награбившим народное достояние нуворишам: лишние расходы и есть опасность её возрождения и активного противодействия антинародным реформам.
      Ведь это уму не постижимо, когда председатель правительства России, выступая в Италии перед бизнесменами, нагло и открыто заявляет о том, что приоритетным для его кабинета являются не интересы государства, а интересы частных собственников. На такое, пожалуй, не решился бы ни один премьер другого государства. У нас же антигосударственное заявление главы путинского правительства не заметила т.н. думская оппозиция, готовя ему вотум недоверия. Государственные (у нас антигосударственные) интересы связаны, прежде всего, с обороной, ВПК. Рекламируемое его возрождение, очевидно, преследует коммерческие цели, а не перевооружение своей армии. Показуха с учениями не обманет военных специалистов. Геополитические интересы страны требуют гораздо больше средств и усилий правительства.
      У реформаторов-приватизаторов "куда не кинь - всюду клин", одни разрушения и ложь. В угоду США затопили "Мир", теперь надо уничтожить ракеты и сократить армию до охранных войск. Это голубая мечта наших "демократов" с двойным гражданством. И патриотизм им "до фени".
      Главное - ещё раз, много раз и до конца грабануть "дорогих россиян" и вовремя смыться. Что, товарищи офицеры, снова утрёмся? Ведь только дураки учатся на своих горьких ошибках, забывая о предназначении офицеров - носителей патриотического начала общества. Может, наступило время кончать молиться и терпеть. Пора бы уж вспомнить об офицерской чести, верности своему народу.
      Ещё Ф.М. Достоевский дал мудрый совет: "Тот, кто не понимает своего назначения, всего чаще лишён чувства собственного достоинства". Если мы действительно патриоты, то давайте прислушаемся к словам учительницы Екатерины Польшевой из Москвы, написавшей в одну из газет: "И один в поле - воин, если знает, за что воевать... Чтобы победить, надо бороться". Спасибо ей за напоминание офицерам о патриотическом долге - защищать страну, свой народ от врагов.
      В. КУРСАКОВ
      v Сообщение Йодля о стратегическом положении Германии и вермахта в конце 1943 года
      В архивах Нюрнберга под шрифтом L. 172 имеется обширный документ, составленный генералом Иодлем. Это запись совещания, состоявшегося в Мюнхене 7. 11. 1943 г. На нем присутствовали райхслайтеры и гаулайтеры Райха. Этот протокол, и в особенности пояснительные таблицы, составленные ОКВ и частично использованные Иодлем, являются весьма любопытными материалами для истории. Они дают полную картину стратегического положения Германии в начале пятого года войны, незадолго до высадки союзников и поражения Германии.
      Характерны уже первые фразы о повреждении германской морали, о дрогнувшем внутреннем фронте. "Демон разложения, - говорит Иодль собравшимся, приближается шаг за шагом. Все трусы ищут выход в том, что они называют политическим решением". Они советуют договариваться, вместо того, чтобы биться. Капитуляция была бы концом Германии. Против волны неприятельской пропаганды и против трусости, которая охватывает ваши области, вы бессильны. Поэтому я хочу дать вам объективное и правдивое представление о состоянии наших дел, чтобы вы почерпнули в нем необходимые элементы для поднятия морали нации".
      Затем Иодль сделал исторический обзор, начав с прихода национал-социализма к власти. Он оправдывал решения Гитлера и перечислил его победы - блестящие, но всегда недовершенные. "Должны ли мы были, - спросил он, - перенести войну в Англию и сделать попытку высадки в крупном масштабе? Далее, в виду перспективы вступления в войну США, было необходимо принять в соображение оккупацию некоторых островов Атлантического океана, как например Исландии и Азорских островов. Из этих опорных пунктов мы были бы в состоянии наносить особенно чувствительные удары английской морской торговле и защищать территорию Европы, подобно тому, как сейчас Япония защищает Азию, опираясь на свои базы в Тихом океане. Однако фюрер вполне разумно отказался от этих целей. Не только завоевание, но и оборона и удержание этих пунктов и морских путей к ним потребовали бы таких воздушных и морских сил, которыми мы не располагали.
      В течении первого периода войны, когда наше превосходство на суше было тотальным, полная победа была нам недоступна из-за безнадежной слабости нашего флота. Высадка в Англии, подготовленная до малейших деталей, но с импровизированными транспортными средствами, не могла быть осуществлена потому, что нам не удалось подавить английскую авиацию".
      Отметив крушении плана захвата Гибралтара и неудачи в Средиземном море, вызванные неспособностью итальянцев, Иодль перешел ко второму жгучему вопросу войны: "Сегодня, мы стоим перед повторением неудач 1943 года. Перед нами все время встает вопрос: не сделали ли мы крупной ошибки в оценке силы большевиков?
      Если рассматривать детали военных операций, то ответ должен быть, невидимому, положительный: да, ошиблись. Если же брать поход на Россию в целом, то не остается более никаких сомнений в нашей ошибке. Война, как и политика, не поддается арифметическому учету; один из самых важных уроков, какие дает опыт войны, это - осознание необходимости реально оценить силу противника. Даже когда все элементы правильно оценены и взвешены, еще не исследованные факторы и неизвестные цели становится ясным только в течении самой борьбы.
      Тем не менее ситуация все же выясняется. В течении нашего продвижения в громадную неизвестность, которая зовется Россией, мы были вынуждены не только увеличить численность нашей армии, но также и улучшить наше вооружение; таким образом, сейчас мы привели нашу армию в такое состояние, какое было бы для нас недостижимо, если бы мы оставались в покое.
      Сейчас нас приводит в дрожь одна мысль о том, что ожидало бы нас, если бы мы перед лицом опасности остались пассивными. Рано или поздно, мы были бы захвачены врасплох.
      Хотя ни в 1941, ни в 1942 г. г. нам не удалось сломить боевую силу неприятеля и поставить Россию на колени, однако мы можем считать положительным результатом уже то, что мы отбросили большевизм далеко от наших границ".
      Но 1943 год Иодль выступает как свидетель неудач и провидец угроз, которые он уже не мог отрицать. Хотя, очевидно, не могло быть и речи о критике действий Гитлера, однако Иодль позволил себе отметить допущенные ОКВ ошибки.
      "После первых неудач зимы 1941 года на восточном фронте и в Северной Африке, Германия и ее союзники собрали силы, чтобы разбить Россию в новом наступлении и чтобы вырвать у англичан их базы в западной части Средиземного моря. Крупные операции, предпринятые на Кавказе и на дельте Нила, потерпели неудачу из-за недостатка сил и несовершенного снаряжения. В Средиземном море наши западные противники впервые оказались сильнее нас в воздухе, как количественно, так и качественно. России удалось стабилизировать фронт у Сталинграда и на Кавказе и, при помощи зимних холодов, ее новые армии успели проломить фронт на участках Волги и Дона, где наши линии были заняты частично нашими союзниками. 6-я армия, состоявшая из лучших германских частей, но измученная недостатком снабжения и жестокой зимой, не выдержала борьбы с превосходными силами неприятеля".
      Высадка неприятеля в Северной Африке и кампания в Тунисе также стоили Германии тяжелых потерь. "В конце зимы 1942-43 гг., - говорит Иодль, германские силы были напряжены до крайнего предела. Возможно было восстановить 6-ю армию и 5-ю танковую армию, но четыре армии наших союзников были окончательно потеряны".
      Иодль не дает своим слушателям никакой надежды на улучшение военного положения в будущем. "Наши тактические резервы на востоке исключительно хорошо снаряжены, но наличный состав их таков, что исключает возможность крупных операций. Пришел конец подвижности нашей армии и конец, за исключением восточного фронта, - нашего превосходства в воздухе. Экономическая мощь наших противников и подавляющее их превосходство в человеческом фонде уже дают себя чувствовать. Полное банкротство нашего союзника Италии во всех областях и отсутствие военной промышленности у остальных союзников Германии не могут быть возмещены усилиями одной Германии".
      "Вот почему инициатива перешла к противникам Германии и почему мы и наши оюзники, которые борются плечом к плечу с нами, вынуждены были перейти к обороне".
      Затем Иодль описал будущее падение Италии и его тяжелые последствия. Он признал, что сейчас Германия не в состоянии производить стратегические переброски сил, которым она была обязана своими крупными успехами 1917 и начала 1918 годов, так как теперь неприятель повсюду имеет превосходство в силах. Он отметил кризис наличного состава армии, кризис рабочих рук, кризис сырья, все эти глубокие язвы, которыми покрылось тело истомленной Германии.
      "Но, - сказал он, - что тяжелее всего воздействует на наш внутренний фронт и передается и на боевой фронт, это террористические налеты неприятеля, которые обрушиваются на наши дома, на наших жен и детей. По вине Англии война приняла вновь такие формы, какие она имела в эпоху расовых и религиозных войн и какие в наше время считались уже невозможными.
      Психологические, моральные и материальные результаты этих налетов таковы, что эти налеты безусловно должны быть ограничены, если не полностью исключены. Правда, что эти налеты - как и все крупные несчастья - имеют и некоторые благоприятные последствия. Перед лицом руин бледнеют все социальные комплексы; всякая зависть, скупость, все мещанские чувства исчезают из человеческой души. Но для нас это слабое утешение. Чрезмерные требования, которые мы предъявляем к нашим летчикам, наша неспособность держаться на уровне наших неприятелей в области авиационной промышленности, и в частности в истребительной авиации, привели нас к тому положению, в каком мы сейчас находимся.
      Но усилия фюрера и райхсмаршала преодолеют этот кризис. Первые результаты уже дают себя чувствовать. Мы выровняем баланс и противопоставим четырехмоторным бомбардировщикам англо-саксов дальнобойную зенитную артиллерию. Достаточно, чтобы неприятель терял 10-12% своих самолетов за каждый налет. Быть может, он будет в состоянии возместить эти потери в материале, но никоим образом не в летном составе. Сверх того, при этих потерях мораль экипажа неизбежно падает, особенно у американцев, которые не имеют ни малейшего понятия о том, во имя чего они сражаются. Я совершенно уверен, что благодаря нашему новому оружию и нашим новым техническим изобретениям, налеты сплоченных соединений, разрушающих наши города своими "коврами из бомб", будут ликвидированы". Это была первая надежда, которой Иодль порадовал райхслайтеров и гаулайтеров. За нею следовала другая.
      "Однако, - сказал он, - наибольшие надежды командование и народ Германии возлагают на подводную войну. Она является единственным сектором, где мы ведем наступление. Правда, в течение последних месяцев мы потерпели в этой области крупные неудачи, и общая цифра потопленного тоннажа не превышала вновь построенного неприятелем. Эта неудача явилась результатом мер, принятых противником: усиленной охраны караванов авиацией, введения усовершенствованных аппаратов для обнаружения подводных лодок и пользования глубинными бомбами большой силы. Но этот кризис должен быть преодолен и он будет преодолен. С нашей стороны уже приняты меры, чтобы сломить неприятельскую оборону и восстановить боевое превосходство, наших подводных лодок".