Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Но не трогала же его Бездна в чертогах Намо, когда он там очутился, выплеснутый взрывом Ородруина… Видимо, из тех чертогов никуда не уйти, если они сами не отпускают. Впрочем, сейчас необходимо было удержаться. Выкарабкаться. Выжить. Вернуться. Хотя бы потому, что там – Эльди. Его звездная искра…

Ленивые волны воспоминаний властно ворочали остатки мыслей. Раскручивалась лентой жизнь. Вспышки, высвечивающие отдельные разрозненные фрагменты. Детство. Высокие своды замка в Андуниэ, море и небо за окнами. Постоянный шум прибоя и надсадные крики чаек. Забытый лист пергамента на пюпитре, украшенном затейливой резьбой. Грифель в руках – красноватый. Мягкая линия. И еще одна…

На дальней полке – книги, исписанные причудливыми, плавно-угловатыми письменами. Тэнгвар. Квэниа, синдарин.

– Когда-нибудь потом, сын.

– Почему?

– Узнаешь.

* * *

– Аллор, расскажи еще что-нибудь! Или нарисуй – ты же можешь! – Блестящие от предвкушения чуда глаза. Вот не было ничего – и вдруг оживает только что рассказанная сказка…

Тебя слушают и слушаются. Ходят по пятам, смотрят в рот. Подражают. Ты умеешь сделать так, чтобы в голову никому не пришло обидеть. Не зря почти всегда рядом несколько рослых не по годам ребят, копирующих твою речь и манеры, способных поколотить из-за тебя любого – если тебе самому некогда. А от твоих насмешек редкий не расплачется…

Картинки… Армэнэлос. Родовой замок. Двор. Блистательный Ар-Фаразон Златоликий. Пышность и блеск. Поединки. Приемы. Высший свет. Мелькает, кружит опавшими листьями прошлое. Кружит. Как воронка, как смерч. Закручивается спираль. Не выйти, не удержаться.

Картинки… Война… Блеск мечей, захватывающая игра схватки. Кровь – красная на лазури, красная – на черном. И – близко – чье-то лицо с удивленно раскрытым стекленеющим глазом. А другого – нет, как и вообще половины лица, отсеченной твоим мечом. Волосы в крови на лезвии. Грязь. Собственное отражение в зеркале после битвы – те же кровь и грязь. Пыль. Принять ванну – и забыть. Впрочем… Ведь, в сущности, это красиво. И нервы щекочет. Пьянящая радость победы, приятная усталость мышц. Бахрома рдяных капель, глубоко-багровая на благородной серебристо-синей стали. Страстно извивающийся, как ханнатская танцовщица, дым – черно-жемчужный.

Зазубренная стрела под ключицей. Косой удар мечом. «Хорошо, лицо не задели: шрамы – это так уродливо…» Говорят, шрамы украшают мужчину. Арбитр изящества так не считал. Похоже, оружие и впрямь щадило красивое тело. А небольшие отметины – что же, многочисленные возлюбленные любили целовать их, и прекрасные глаза подергивались дымкой…

Жизнь кипит – неокоченная поэма, переводы с квэниа, недописанная уже который месяц картина. Суета…

Все темнее и темнее – зрение гаснет?

Все шире и шире воронка.

Кольцо.

Мистерии на Менельтарме.

Оргии в Храме Тьмы.

Скука…

Холод. Бред. Презрение…

Обрыв – черно-красный край.

Не остановиться. Все туже спираль.

Мордор. Измененный мир.

Блеск факелов. Огонь. Тьма.

Ужас вокруг тебя – страшнее заклятого лезвия. Лед и огонь.

Плащ – черным облаком за призрачными плечами. Бешеный конь.

Бледные клинки. Восемь черных теней, и ты – девятый.

Недобрый, подозрительный взгляд Властелина…

Нет, не надо, остановиться, нельзя помнить, нельзя – сейчас… Нет сил остановить видения, засасывает воронка.

Все ближе и ближе. Рвется ткань памяти, расползается гнилыми лохмотьями… вот и все – падение, без конца – дыхание огня, уколы льда. Не удержаться… Сил нет. Вытянуть некому. Уничтожит.

Гаснет память. Конечно, там не до меня.

Бездна. Вечно. Навсегда. Может, сообразит Эльди хоть сюда не соваться… Эру сохрани! Тот знакомый ужас, парализующий, обжигающий, уничтожающий. И никто… Мелькор не справится – откуда у него столько сил? Да ему могут и не дать – чем не кара для предателя? Если вообще кто-то понимает. Ирмо? Так его еще звать… Кто это сделает? Манвэ? Он не захочет. Он не простит…

Отчаяние, которое он уже не способен был подавить и заглушить, захлестнуло майа. Он летел в Бездну, навстречу радостно и жадно раскрытой огненной пасти, в усеянные ледяными когтями лапы. Не… надо…

– Аллор! – Зов? Кто это? Голос знакомый. Но не узнать. Бездна искажает звуки.

– Аллор, ты слышишь? – Как тогда, в залах. Неужели Мелькор? Похожий голос. Или…

– Аллор, постарайся удержаться – я скоро… Да это же… Манвэ?

* * *

Пласты памяти расходились в стороны, как ленивые льдины перед носом корабля. Мелиан бережно отодвигала их. Не до изучения. Дальше. В какой-то момент он почувствовал мощное течение, тянущее куда-то вглубь. Можно было отдаться ему: скорее всего, унесет к цели – не проскочить бы. Что это?

– Осторожно, – донесся голос Мелиан, – там опасно.

– Что – «там»?!

– Бездна…

Дохнуло стылой гнилью, нежизныо. Пустота, немертвая и неживая, желающая жить. Кем-то, чем-то. Страшная, неведомая раньше сила.

Кто создал ее? Неужели – Мелькор? Или Саурон? Да по зубам ли им это? А он сам – не мог? Если это – порождение всей боли и горечи за все годы? С чего он взял? А если из Пустоты натянуло? Дикий, безотчетный ужас, страшнее обруча. И это – в Аллоре? «Просто тяжелый случай». Тяжелый. Ирмо – что же он не сказал? Боялся, что низрину туда за что-нибудь? Небезосновательно.

Тихо вскрикнула где-то сзади Мелиан.

– Оставайся на месте, не иди дальше. Здесь я сам разберусь.

Бездна приготовилась принять новую жертву. Манвэ зло оскалился, чувствуя, как встают дыбом волосы – если такое возможно в бесплотном путешествии. Прелесть какая – кажется, его собрались проглотить и не подавиться при этом. Не выйдет. Это не человека или эльфа уничтожить. Но свести с ума может. Лишить воли. Пленить.

А Пустота – страшнее? Другая? Вечное Ничто? И это – ничто. Но – рвущееся в мир. Как это уничтожить? Потом. Сначала – это создание. Собеседник. Ничей майа, ведший двойную игру за его спиной. Из интереса. Ни во что не ставя его расположение… Но не оставлять же его там – хотя вроде заслужил. Получше ступенчатой казни. Не хочется. Почему-то не хочется. Сейчас он, Владыка, хочет, чтобы Аллор, странный недомайа, был. Просто был… Да хоть бы и с Мелькором. И вообще он его, Короля, подданный – остальное потом.

* * *

– Аллор!

– Манвэ? – Удивление в задыхающемся шепоте.

– Постарайся дотянуться до меня, я рядом.

– Увы, не могу. Действительно не могу. И сил – нет…

– Удерживайся. Я чувствую, где ты.

– Зачем ты… Я же…

– Потом побеседуем, хорошо? – Аллор почувствовал присутствие Валы – уже близко.

– Тут опасно – мне не выкарабкаться… Осторожно!

– Если бы ты мог сам выбраться, меня бы здесь не было. Впрочем, я тоже не сразу понял. Вот и пришел не сразу. Было бы легче.

– Но…

– Потом.

Манвэ увидел бьющуюся в огненно-ледяных тенетах, подобно мухе в паутине, еле заметную в бесцветных сполохах сущность. Он был на краю, а майа уносило по спирали куда-то вглубь, откуда поднимались, подобно ядовитым болотным испарениям, липкие облака страха, боли и чего-то невыразимо мерзкого, чему не было названия. Самое постыдное, гнусное, страшное, что было в нем самом, то, что было отодвинуто поглубже в попытке изгнать из сознания, но никуда не ушло, то, что не изгладить никогда из цепкой памяти Бессмертных, встало перед Манвэ, проникая внутрь, разрывая, запутывая, заставляя сжаться в комок от ужаса и омерзения.

Не до того. Время дорого. Не думать. Не вспоминать. Потом. Он сделал шаг. Подхватило удавьими кольцами течение… Теперь – наперерез. Дотянуться. Кажется, поймал.

– Не дергайся. Уходим.

– Спасибо… Манвэ, я не…

– Я сказал – после. Еще выбраться надо. Это ты и называешь – «тяжелый случай»?

– В принципе…

– Да. Действительно тяжелый.

Владыка притянул к себе гаснущее сознание майа и, не выпуская, начал движение обратно. Это было сложнее, как идти против течения. Слепящая мгла. Горячечный бред. Только бы сил хватило. Одно утешение – в такую гадость даже, наверное, Творец не сунется. Может, все же уйти? Сюда? Нашел тихую пристань!

Почувствовал Мелиан – близко. Она тянулась к ним, пытаясь помочь. Очень кстати. Течение слабело, лопались вязкие путы. Кажется, на сей раз Бездна осталась без игрушки: Король Мира ни себя, ни кого-нибудь из своих подданных на эту роль пока не прочил.

Мелиан была рядом.

– Выводи его. У тебя это получится лучше, – обратился к ней Манвэ.

– А ты, Владыка?

– Я сам как-нибудь выберусь. Отсюда ты справишься?

– Да, конечно. – Мелиан приняла еле начавшее отходить от паралича сознание майа.

* * *

Заклятие образа отзвучало. Они сидели рядом – Вала и его сотворенный, внешне такой же, каким был когда-то. Мелькор устало прикрыл глаза. Гортхауэр тревожно вгляделся в еще больше осунувшееся лицо Валы, коснулся бессильно упавших на колени рук. Стыд какой – даже воплотиться сам не в состоянии. Растратился…

Да, растратился! Да, на месть! Ну и что? А как – иначе?! Пусть палачи остаются безнаказанными?! И ведь что самое обидное – не отомстил он тем, кому должен был отомстить. И что еще ужасней – похоже, этой свободой – если все останется (ну вдруг?) так, как сказал лицемер Манвэ, – они обязаны – его Учитель обязан – предателю-нуменорцу. Его «ученику», никогда себя таковым не считавшему.

Да, теперь он понимал, что напрасно в свое время так обошелся с гордым потомком Мелиан; он не поднимет на него меча и все же… Обидно. «Не я – он. Так ведь по его милости я оказался в таком состоянии». А все же приятно – потомок светлой майэ послужил-таки делу Тьмы… Из расположения к Мелькору? – Прекрасно! Из остатков чувства справедливости, рассматриваемой им как эстетическое понятие? – Неважно! Главное – результат. Но что совсем гнусно – так это свобода из рук Манвэ. Гортхауэр содрогнулся от отвращения, видя, как пальцы Короля Мира коснулись железных браслетов. Трус, палач, тиран! – продемонстрировал жалость к бессильному врагу. Не так должен был даровать свободу его Учителю презренный раб Илуватара! На коленях должен был просить прощения, в пыли алмазной в ногах валяться, вымаливая милость и снисхождение к своей подлости…

Мелькор, открыв глаза, взглянул на Гортхауэра – губы майа были сжаты, в глазах плескались злость и обида.

– Что ты, Ортхеннэр?

– Ненавижу… – прошептал сдавленно тот. – Не так все это должно было быть…

– А какая разница?

– Это ты говоришь? – вскинул брови майа.

– Да, а что? Я понимаю. Но это – не подачка. Ни от Аллора, ни от… Манвэ.

– Ну да, как же! И тому, и другому лишь бы покрасоваться.

– Оставь Аллора в покое! Гортхауэр махнул рукой:

– Уже оставил! А что ему? Вон Манвэ, сам Повелитель Арды Манвэ Сулимо с ним возится, – ядовито добавил он.

Мелькор посмотрел в ту сторону, где лежач недомайа. Манвэ был погружен в какие-то непопятные грезы, и Мелиан – тоже. Эльдин тревожно наблюдала за ними, вглядываясь в застывшие лица. Остальные присутствующие тоже косились на странное зрелище, не зная, надо ли что-то предпринимать или продолжать тихо выжидать.

Мелькор решительно встал и направился к Эльдин. Та, взглянув на Валу, развела руками. Мелькор покачал головой:

– Я, наверное, сделал что-то не так. Не понял.

– Тут сложно понять. Надеюсь, что обойдется.

– Прости, Эльди.

– Ничего. То, что мог, ты сделал.

– Он вступился за меня, а я – я не смог его вытащить, с ним что-то злое творится, а возится с ним – Манвэ, – горько вырвалось у Мелькора.

Эльдин рассмеялась невольно:

– Ну вот, двое Валар одного недомайа поделить не могут!

– Нет, что ты, он же может сам выбрать, будет с Манвэ – слова не скажу… – неожиданно серьезно ответил Мелькор.

– А вы не можете избавить нас от выбора? – зашипела Эльдин, тряхнув волосами. – Почему все время надо выбирать?

– Так приходится. Так бывает всегда…

– Плевать мы на «всегда» хотели. И на выбор – тоже. Пойми, Мелькор, – добавила она мягче, – мы не хотим выбирать. И друзей не по цвету знамен ищем.

– Я тоже не стремился быть против всех и кого-то ставить перед выбором. Пришлось. Не было выбора, – Вала усмехнулся.

Внезапно майэ замерла, прислушиваясь к чему-то.

– Они идут, – прошептала она. – Им удалось… Мелькор прислушался – три неподвижные фигуры напротив стали обретать жизнь. Он попытался коснуться их мысленно и увидел три сущности, выбирающиеся из липких клочьев тумана. Сосредоточившись, узнал Манвэ.

– Что это – там? Это… Бездна? Манвэ кивнул.

– Как же я не почувствовал! Я же должен был быть с вами. Зачем я послушал тебя?!

– Послушал? Да, действительно нечто новенькое – Мелькор послушался Светлого Владыку… То-то радости Отцу нашему… А если серьезно, то на самом деле ты бы не справился – сейчас. Да и должен будет кто-то заняться им, когда он придет в себя. И это сделаешь ты.

– А ты?

– А у меня и другие дела есть. Тем более, – раздельно и четко, – что для меня он лишь фаворит, а тебе – ДРУГ.

Они постепенно приходили в себя, возвращаясь в жизнь. Первым открыл глаза Манвэ. Взглянув на напряженно ждущую Эльдин, проговорил:

– Все обошлось благополучно. Он вернется.

– Благодарю, Владыка… – Она чуть помедлила. – Спасибо, Манвэ…

Тот молча кивнул и направился к выходу. Эонвэ бросился за ним. Опасность, грозившая друзьям, похоже, миновала, хотя глашатай Короля Мира, хорошо знавший своего Валу, и не был в этом полностью уверен. Но сейчас его волновал сам Владыка. Что-то надломилось в его Повелителе, незаметно, но майа слишком привык улавливать малейшие оттенки поведения Манвэ, чтобы ничего не заметить. Ни слишком прямой осанки, ни слишком спокойного лица… Эонвэ не видел ни исцеления Мелькора, ни того, что случилось потом. Он просто чувствовал, что что-то не так, и ему захотелось уберечь Валу от чего-то – или кого-то – он сам не знал…

* * *

Оромэ выскочил вслед за Повелителем Арды:

– Дозволит Владыка спросить?

– Спрашивай, – милостиво кивнул Манвэ, поглаживая перья здоровенного орла, готового нести Короля в чертоги на Таникветиль.

– Что дальше будет, Манвэ? – Оромэ был, похоже, не на шутку встревожен.

– Посмотрим. Полагаю, ничего худого не будет. Все честно и законно – мое решение принято по результату поединка.

– Поединок… Странно как-то все. Победить Тулкаса?!

– Значит, это воистину суд Эру. – Манвэ благочестиво возвел очи горе.

– А ты, Владыка? Тебе, кажется, было нехорошо. – Лицо Оромэ было совершенно непроницаемо.

– Исцеление забрало силы. Должно было так поступить – ибо я не просто выпустил, но освободил Мелькора. Итак, у тебя есть еще вопросы, Великий Охотник?

– А майар?

– Я же сказал: Мелькор и те, кто с ним.

– Прощены или оправданы?

– Если Мелькор оправдан, то и те тоже – это логично.

– Оправданы – значит, свободны?

– Да.

– Все свершается во славу Единого.

– Воистину так.

Оромэ развел руками. Он получил ответы на вопросы, но, по сути, не узнал ничего. Одно было ясно – ничего пока не успокоилось. Моргот на свободе по странной прихоти Манвэ. И «те, кто с ним». Значит, и Охотник? Собственно, там видно будет. С Тулкасом, что ли, посоветоваться? Оромэ направился к Нахару, нетерпеливо роющему копытом плиты двора.

– Намарие, Владыка! – проговорил он, вскакивая в седло. – Намарие, Оромэ! – Орел уносил Повелителя Арды в чертоги. Рядом летел на своем орле Эонвэ, Уста Манвэ…

* * *

Ниэнна и Намо переглянулись. Вмешаться так и не представился повод. Почти. Они были сейчас среди «своих» – Мелькору оба всегда сочувствовали. И, видимо, вступились бы, дойди дело до карательных мер. Намо корил себя за то, что не схватил этот распроклятый меч: мало ли что судья… А почему не взялся за Аллора? Но хоть сейчас он попытается разобраться в происходящем. Намо встал и решительно двинулся к сидящим у ложа недомайа.

* * *

Вязкая, душащая стылым ужасом мгла разлезалась клочьями, словно куски гниющей плоти, обжигая кровянистыми каплями. И все же это было – избавление. Мелиан вела его. Но что задумал Манвэ? Зачем вытащил? Будет играть, как кот с мышью? Пока не надоест? Что же, ему быстро надоест. Вспомнились слова Курумо: «Ты не один…» Стало страшно уже по-иному. Скоро он узнает – все.

Аллор приоткрыл глаза – Мелиан сидела у изголовья, положив руки ему на плечи, Мелькор и Эльди сидели рядом, Гортхауэр выглядывал из-за плеча Валы, а в ногах стояли Намо со своими майар и Ниэнна. Он был окружен близкими ему существами, что было приятно.

Только вот Манвэ куда делся? Нехорошо как-то вышло, некрасиво… Впрочем, будь что будет – он даже, наверное, попытается объяснить… Вот только каяться не будет. Но прощения попросит – лично. Гадко это все же – обмануть доверие. Хоть такое… И так Владыка Арды, издерган и озлоблен, а они добавили… Надо, надо извиниться, и как можно скорее – а там уж пусть он решает – простить или нет…

Отставив эти мысли, майа попытался улыбнуться окружающим. Комната качалась. Контуры лиц струились. Попробовал приподняться и, скрипнув зубами, откинулся на подушку – бок рвануло резко, как вспышка. «Надо же… достал все-таки…» Успокаивающе улыбнулся Эльди – она держалась с завидной выдержкой, никакого намека на слезы. Та улыбнулась ему в ответ, погладила по руке. Он не сразу понял, почему не ощущает ее прикосновения. Лишь взглянув на ладони, вспомнил рукоять Меча Справедливости, усыпанную колюче-прекрасными алмазами. Конечно, это же меч, изготовленный для Короля Мира; бриллианты в чьих перстнях кажутся живее пальцев, на которые оные перстни надеты…

Мелькор провел ладонью по волосам майа, поправил разметавшиеся пряди.

– Как ты?

– Дивно… – Только сейчас до недомайа дошло, что именно так непривычно ему в облике Мелькора. Глаза! Он никогда не видел – таких. Разве что у Варды – похожие, но это было мерцанием далеких звезд, тут же два ярких, изменчивых огня сияли совсем близко – и все же были живыми.

– Красиво (так бы и сказал: «Тебе идет!»)… Они и были – такими?

– Давно.

Глянув на руки Мелькора и не увидев наручников, Аллор усмехнулся:

– Тебя освободили?

– Похоже на то… – Вала пожал плечами.

– А жить где будешь? У Намо? Я бы к себе пригласил, да захочешь ли? Сам знаешь, где мы живем…

– Прошлое – это только прошлое. Теперь это место – ваш дом и ничто другое. Не стеснить бы вас – это действительно причина.

– Да нет, не стесните. Правда, Эльди? Эльдин кивнула, улыбнувшись Мелькору.

– Во всяком случае, какое-то время я у вас побуду, надо тебя на ноги поставить.

– Ну заодно и поставишь. Намо покачал головой:

– Ты не откажешься потом пожить у меня? Как… когда-то…

Мелькор положил ему руку на плечо:

– Разумеется, не откажусь. Только чуть позже. «Сейчас хочу быть рядом с ним: мало ли…» – добавил он мысленно.

Намо кивнул. Мрачно сцепил пальцы.

– Что печалит тебя, Намо? – проговорил нуменорец. – В чем дело?

– Да опять я опоздал. Опять выжидал – неизвестно чего… Я же был готов сразиться с кем угодно, – отчаянно прошептал Вала, – а тебя не уберег. А еще Властитель Судеб зовусь…

– Вот ты как Властитель Судеб и предвидел победу, точнее, привлек ее, пожелав, – ты же властен не только видеть, но и создавать будущее. – Майа ухмыльнулся.

– Найдешь же ты всегда, что сказать! – рассмеялся Намо, хотя глаза оставались грустными. – Нет, по правде говоря, что-то со мной не то. Нельзя так.

– Да ладно тебе! Ну не утерпел я, вылез подраться. Но я все-таки долго учился этому, а потом и заниматься подобным приходилось часто. А Аргору равных почти не было, – проговорил Аллор. – Намо, ты ведь помнишь, как они уходили?

Намо кивнул. Гортхауэр настороженно вслушивался, высунувшись уже полностью из-за плеча Мелькора. «Мальчишка! – ухмыльнулся про себя нуменорец. – Вместе с обликом помолодел на три эпохи».

– Распоряжусь-ка я подать вина, – сказала Ниэнна. – Аллор, прости, что не вмешалась, – остановило что-то… Простояла столбом…

– Спасибо, что Мелькора с Тулкасом разняла, а то еще одна глупость свершилась бы в Блаженной земле, – фыркнула Эльдин.

Тирзэ и Тиррин пододвинули стол. Начали рассаживаться и в это время заметили Курумо. Майа Ауле изящно поклонился и направился было к выходу, но Аллор остановил его. Курумо остановился, но подойти не решался. Просто замер посреди залы, исподтишка поглядывая на Мелькора.

«Мелькор, я хотел тебя еще там спросить, но не успел… – мысленно обратился Аллор к Черному Вале. – Что ты о Курумо думаешь?»

«То есть? Я не держу на него зла…»

«Тогда, может, поговоришь с ним?»

«Думаешь, это необходимо?»

«Как тебе сказать…»

«А ты почему заботишься о нем?»

«Хотя бы потому, что мы оба знаем о Бездне не понаслышке…» – Аллор прервал связь. Мелькор незаметно кивнул ему, прикрыв глаза.

– Садись, Курумо, что же ты стоишь? – любезно прошелестели слова нуменорца.

Тот машинально опустился в кресло у края стола, рядом с Аллором, словно не замечая присутствующих.

Задав Курумо несколько незначительных вопросов, недомайа, не без помощи Эльдин, вполне владевшей искусством вести застолья, отвлек присутствующих от майа Ауле. Эльдин заняла Намо и Ниэнну разбором возможных ошибок, допущенных при повторных визитах, Тирзэ получил наконец возможность поговорить с Гортхауэром напрямую, и Тиррип присоединился к ним. Аллор изредка вмешивался в разговор с ироничными комментариями, и обстановка за столом начала успокаиваться. Мелиан потягивала вино, изредка поглядывая на потомка.

Мелькор взглянул на Курумо. Майа сидел неподвижно, уставившись в ему одному ведомую точку в стене, и прихлебывал из кубка.

– Прошу прощения у уважаемой Ниэнны, нельзя ли закурить? – Аллор виновато улыбнулся и просительно посмотрел на Валиэ. Та кивнула:

– Конечно!

– Курумо, у тебя огня не будет?

Майа высек огонь с помощью странноватого приспособления, поднес Аллору, держащему самокрутку кончиками пальцев, и снова замер, сам закурив. Мелькор внимательно, хоть и незаметно разглядывал некогда сотворенного им майа. Курумо сильно изменился с тех пор, в чем-то став больше похожим на Гортхауэра. Между бровями и в углах губ залегли складки, глаза, раньше казавшиеся непроницаемыми, теперь смотрелись провалами. Аллор был прав – такой застарелой боли и отчаяния Вала не видел давно. Именно устоявшихся, как вязкая глубина веками никем не потревоженной трясины. «Жаль, и впрямь Аллор не успел рассказать о нем – придется разбираться самому, разматывать этот клубок. При чем тут Бездна?» Мелькор знал от Ортхеннэра, что Курумо был в Средиземье, – зачем ему это понадобилось? Они не говорили с того злополучного дня, когда он, не выдержав, крикнул майа «Убирайся!» и запустил ему вслед сводившим с ума кубком… В годы валинорского плена они избегали встреч – это казалось естественным. Вала и к Ауле-то не часто заходил и не засиживался – уж слишком жалко выглядел Великий Кузнец. А его подмастерье буквально растворялся при появлении Мятежника…

Задал ему задачу нуменорец… В чем-то Гортхауэр был прав – Аллор то еще сокровище: нетрудно представить его влиятельным вельможей, правящим бал в блестящем обществе. Ну и публику он все же подбирает… Есть хоть какая-то логика в его неразборчивости или, скорее, странной, изощренной избирательности? Частый гость в Лориэне – и в Ильмарин… Не говоря уже об общении с ним, обреченным на вечное изгнание мятежником… Что теперь все же делать с Курумо?

Мелькор собрался с силами и посмотрел на майа прямо. Тот, поежившись, ответил таким же взглядом, в котором была мрачная решимость больного, приготовившегося выслушать приговор из уст лекаря.

– Ты давно из Средиземья? – тихо спросил Вала.

– Недавно, – отрывисто проговорил Курумо.

– Как там?

Майа повел головой:

– Мир… Добивают остатки вражеских сил – орков то есть…

– Ты ими занимался?

– А кому еще? Кого они интересуют? Все их только ненавидят. Презирают… – Курумо нахмурился. – А вообще-то я отправлялся в Забытые земли, дабы изучить деяния Врага и найти способ разрушить его козни, – отчеканил он. – Достаточный повод? И личных мотивов тоже должно было быть предостаточно – в Валиноре ничего не забывают.

– Я не сдержался… И вернуть не успел… Хотя… Может, и к лучшему… – Мелькор отхлебнул из кубка, ополовинив его.

Курумо покосился на него, приподняв бровь:

– Вернуть? Зачем? Я же не прижился. Только под ногами путался, глаза тебе мозолил.

– А здесь?

– А что – здесь? Покаялся – махнули рукой. А Ауле слова не сказал…

– Ничего?

– Ничего. Просто принял, и все. А на разговоры, по Валмару гуляющие, уже наплевать было, ранить ведь только свои могут, а чужие на то и чужие. Тем более что это правда… – Майа отвернулся.

– Что – правда?

– Что вражье отродье, например. Манвэ, конечно, запретил так говорить, да разве за всеми уследишь? И какое ему, да и остальным, до меня дело? А мне – до них? Выгнали – ладно, приняли – спасибо.

– Возненавидел меня… – Мелькор опустил глаза.

– Отчего же? За что? Что не смог принять – таким? Ты же не всесилен. А я по-другому не мог, не умел… Хотел было подстроиться, чтобы не огорчать попусту, – и не смог. Сил не было больше притворяться – так, по крайней мере, тогда казалось… – Курумо залпом выпил свой кубок.

Мелиан, бросив взгляд.в их сторону, долила еще.

– Сдержанность и терпение никогда не были моими сильными сторонами, – проговорил Мелькор.

Гортхауэр тревожно покосился на них, открыл было рот, но натолкнулся на жесткий взгляд нуменорца: «Не лезь, пожалуйста. По-человечески прошу».

Связываться с бешеным недомайа у черного майа не было сейчас ни малейшего желания. Гортхауэр вернулся к общей беседе. Эльдин осторожно тронула Аллора за рукав: «Думаешь, договорятся?»

«А куда они денутся? Лучше сразу. Думаешь, если Мелькор у нас жить будет, я Курумо на порог не пущу? Нам еще не хватало, чтобы гости по углам сидели да друг на друга косились!»

«Да, пожалуй, – мысленно согласилась майэ, – удовольствие ниже среднего». – Она ласково поцеловала Аллора в висок.

Мелькор помолчал, потом сказал:

– В том, что ты не прижился, больше моей вины. Я же тебя сотворил, в конце концов.

– Теперь это уже не важно. Все равно: хочешь не хочешь, а жить надо. Работать. Главное, чтобы руки не дрожали, – добавил он в задумчивости. – А жизнь – бесконечная, то есть несмерть… Не уйти… Поделом, наверное, – да все равно не расплатиться.

– Но… ты хоть жив остался… – растерянно пробормотал Мелькор, не зная, что сказать.

– Жив? Нет, что ты… Я давно уже мертв. Да, с тех пор. Или еще раньше. А может, всегда был… Но я не ненавидел тебя, нет! – почти вскрикнул майа и резко замолчал, настороженно оглядевшись.

Сидящие за столом не отреагировали – возможно, не желая смутить, а может, и впрямь увлеченные беседой. Да и вообще в Валмаре старались не прислушиваться к приватным разговорам – так спокойнее.

– Я понимал это – и не мог принять… А ведь ты виноват меньше их всех… И мне все время не хватало тебя…

– Что бы ни было – это было. Спасибо и за эти слова – большего я не прошу и не желаю. Я выбрал – а за выбор платят. Но поднять на тебя руку меня никто больше не заставит. Хотя… что уж теперь?..

Курумо сощурился, выдыхая дым.

– Прости – ты мой сотворенный, и я сделаю все, чтобы тебе больше не пришлось выбирать так… – Мелькор невольно коснулся руки майа. Тот сделал движение, попытавшись отстраниться, но остановился и замер. Связь сотворенного и сотворившего была сильнее. Сильнее него. Сильнее Мелькора. Курумо хотелось упасть на колени, спрятав лицо в складках одежды Валы, но он сдержался – в который раз. Он уже научился. Постарается не раздражать.

Мелькор, посмотрев на Курумо, понял. Грустно как… Понимать, кажется, теперь он научился лучше. Привык догадываться. По малейшим намекам. Видеть… Потрепало их всех. По этому, что ли, признаку собирает вокруг себя Аллор? Надломленных, душевно нездоровых, отчаявшихся? Но на носителя бесконечной доброты и самоотверженности, переполненного сочувствием к страждущим, Аллор не походил никак. Да и Эльдин тоже. Или подобное к подобному? Но майа был не из любителей плакаться. Самоутверждение и самоуспокоение на фоне чужих бед? А может, он питается болью и горечью других – поистине, тогда это страшная сущность. Но в таком случае он оживлялся бы невольно, соприкасаясь со страданием… Понять. Хоть что-то понять.

Пора было расходиться. Ниэнна предложила остаться у нее, но Аллор счел более уместным откланяться, тем более что чертоги Намо были совсем рядом, даже необязательно было проходить парадным входом. Мелиан, окончательно уверившись, что недомайа вполне пришел в себя, направилась к Ирмо – Владыка Грез, даже если и видел что-то в своих садах, от комментариев очевидца не отказался бы. Намо в сопровождении своих майар пошел к себе – хотел узнать, что вышло у Вайрэ. Мелькор сказал, что Аллора он отнесет домой сам. Тот попытался отказаться, полагая, что в состоянии дойти самостоятельно, но, попробовав в очередной раз встать, не без раздражения убедился, что человеческого в нем осталось больше, чем хотелось бы. Гортхауэр хотел было вспомнить свой целительский опыт, но майа отказался от помощи, заметив, что тому еще могут понадобиться силы.