След на воде - Беловодье

Не просто так вас на чай звал. Предупредить хочу. Кто-то над нашими колдунами власть хочет взять. Все уже предупреждены, кроме вас. Вот, как видите, сижу, жду. А не пришли бы — сам бы явился утречком. С Матюшей пошел бы гулять, и к вам. Дело-то нешуточное. Не склока какая-нибудь и не дебаты по вопросу, можно ли на госслужбу колдуну поступать или нельзя. — Чудак вдруг хлопнул ладонью по столу. — Вот, извольте узнать, до чего дошло! Обруч колдуну на голову надевают и в плен берут. Мне доподлинно известно, что нападений было уже как минимум три. Всех окольцевали. Потому как не отбиться — сила страшная в таком обруче. Кто за этим стоит, никому не известно. И я не ведаю. Подозревать тоже никого не подозреваю.
      — И надолго в плен берут? — поинтересовался Роман.
      — Сутки колдун сидит в обруче, испытывая страшнейшие боли, потом отпускают. Что тем пленением в колдовском даре нарушают, пока неизвестно. Я пытался разузнать, но без толку.
      — Своевременное предупреждение, — усмехнулся Роман.
      — Уже имели дело? — Чудодей вдруг сильно заволновался и едва не опрокинул чашку с чаем.
      — Полчаса назад. По дороге к вам мне на голову как раз такой обруч три колдована ладили. Я сдюжил, обруч разорвал. Вот, смотрите. — Господин Вернон положил перед Чудаком осколок. — Одного нападавшего мы с собой привезли.
      Чудодей с опаской взял кусок чего-то черного, повертел в руках.
      — Сила-то ушла. Теперь не распознать, какое заклятие было наложено. Говорите, один колдован с вами?
      — В машине у меня сидит. Без сознания, — сообщил Стен.
      — Его осколками посекло, да еще я заклинание недвижности на него наложил, — уточнил Роман.
      — Тогда попробуем узнать, кто за ними стоит. Ведите его сюда, на кухню.
      Колдован уже очухался. Если бы не парализующие заклинания, он бы давно скотч разорвал и ушел. Но теперь он был как бревно — неподвижный, тяжелый, даже вдвоем на кухню к Чудодею затаскивать его было нелегко. Связанного и похожего чем-то на неуклюжий манекен пленника посадили в угол на старенький диванчик. Он привалился к подушкам и смотрел прямо перед собой. Взгляд у него был ничего не выражающий, будто обращенный внутрь.
      — Вы его знаете? — спросил господин Вернон у председателя темногорского Синклита.
      — Клянусь «Мастером и Маргаритой», не знаю, — заявил Чудодей. — Надо попробовать его допросить, — предложил он не слишком уверенно.
      Впрочем, двум колдунам одолеть одного колдована ничего не стоило. Вот только что обозначать этим словом — «одолеть»? Уничтожить — да, пожалуйста. А вот переколдовать — вряд ли. Хозяин колдовала не позволит.
      Чудодей стал готовиться к сеансу — снял и парик, и очки, вытащил из шкафчика над газовой плитой растрепанную старинную книгу. Он долго листал страницы, читал, бормоча, и соловел от собственного бормотания. Чудодей был книжным колдуном в прямом смысле этого слова. Вся сила его от книг бралась. И в книги же уходила.
      — Ну-с, приступим, — сообщил Михаил Евгеньевич наконец и изобразил строгость.
      Роман рванул с губ пленника скотч. Колдован глазом не моргнул. Тогда господин Вернон взял чашку с остывшим чаем, поболтал немного, шепнул заклинание и выплеснул пленнику в лицо. Тот закричал, будто в чашке был кипяток. Потом замолк и вновь уставился в одну точку.
      — Поддается, — сообщил Чудодей. — Но только без боли, прошу. Пытки Синклит запрещает.
      Что колдовав поддается, это господин Вернон тоже почувствовал. Причем очень быстро — куда быстрее, чем должен бы.
      «Закольцован», — мелькнула у Романа мысль.
      — Всех вас скоро к ногтю, — прохрипел колдован. — Всех. Развели кругом блядство, гады.
      — И кто же нас будет прижимать к ногтю? — поинтересовался Чудодей.
      — Есть кому. Пришел. Таких, как вы, постоянно надо в обруче держать, как собак бешеных.
      Роман вылил воду из графина пленнику на голову.
      — Твое имя…
      — Мое… Сан-ня… Ку-ус…
      — Кто тебя послал?
      Саня беззвучно шевельнул губами.
      — Кто? — Роман приложил камень перстня кол-довану к щеке. — Кто?
      — Он… — последовал ответ.
      — Кто — он? Колдован затрясся.
      Роман повторил вопрос и сильнее вдавил перстень пленнику в щеку.
      Губы колдована шевельнулись.
      То, что случилось в следующий миг, было случайностью. Чудодей, чтобы лучше слышать, подался вперед. В результате обе волны колдовских посылов наложились друг на дружку и одна другую усилили.
      И тут из зеленого тусклого камня вдруг брызнуло синим и белым. Да так ярко, что все невольно зажмурились. А Роман отшатнулся. Когда вновь открыл он глаза, то увидел, что от того места, где прежде касался щеки колдована перстень, бежит вверх тонкая трещинка — по скуле, к виску, по синеватой бритой коже… А вниз торопится другая трещина, соскальзывает под одежду. Колдована будто разрезало надвое. Тело вяло осело на подушки, и одна половина чуть-чуть сместилась против другой, оттого показалось, что Саня Кус состроил дерзкую рожу незадачливым колдунам. Покрывало на диване вмиг из серо-коричневого сделалось алым. Дробно застучали об пол капли.
      Если бы не скотч, которым связали колдована, тело его развалилось бы на две части.
      — Вот же болото! — только и выдохнул Роман.
      — Я, признаться, никогда подобного не видел… — пробормотал Чудодей.
      — Ну, вот мы его и раскололи, — хмыкнул господин Вернон. — В прямом смысле этого слова.
      — Шутки у тебя, как у Шварценеггера. — Стен был больше всех потрясен увиденным.
      — Ну хоть чем-то я на Терминатора похож, — огрызнулся Роман.
      — Роман Васильевич, у вас оградительный талисман? — спросил Чудодей.
      Господин Вернон осмотрел кольцо. Все было как прежде: серебряная оправа, ноздреватый камень…
      — Да, конечно, — ответил водный колдун.
      — Откуда ж тогда это пламя? Вы видели?
      — Холодное пламя, — уточнил Роман.
      — Так откуда?
      — Не знаю.
      — А-ах! — Эмма Эмильевна именно в этот миг появилась в дверях.
      Чудодей бросился к ней и подхватил, потому как при виде колдована она стала валиться навзничь.
      — Эммочка, это ничего, ничего… — повторял Чудак, уводя супругу с кухни.
      Послышался хруст, будто жук-короед закопошился в деревянных балках, — это крошился череп колдована под напором неизрасходованной колдовской силы.
      Чудодей вскоре вернулся, поглядел на мертвого колдована, вздохнул:
      — Сильно хозяин парня скрутил. Какие-нибудь предположения у вас хотя бы есть?
      — Имеются. — Роман мстительно усмехнулся. Вновь боль вернулась, и закололо виски. — Колдо-ваны упоминали имя Медоноса.
      Чудака это не впечатлило.
      — Обманка. В прошлый раз ваше имя мне называли, Роман Васильевич. Но я не поверил.
      — А шестое чувство вам ничего не говорит?
      — Шестое чувство мне говорит, что это совсем не то, чем кажется на первый взгляд.
      — Представьте, мне тоже.
      Чудак вновь взял в руки осколок обруча. Повертел. Потом произнес заклинание и подбросил. Осколок завис в воздухе, потом медленно опустился на стол.
      — Колдовской силы в нем больше нет. Но и следов хозяина — тоже. Может, Роман Васильевич, вы через обруч на них сможете выйти? Попробуете? — Чудодей вернул осколок Роману. — Вы ведь, господин Вернон, очень сильный колдун.
      Роман пожал плечами: в данном случае он совсем не был уверен в успехе.
      — Я все хотел спросить, Михаил Евгеньевич, кто эти три колдуна, что подверглись нападению и не смогли отбиться?
      — Двое просили держать их имена в тайне. А третий… третий не скрывает… происшествия. Так что я могу назвать его. Это Слаевич. Сегодня днем с него обруч сняли. Я, как только про такое узнал, к нему сразу направился.
      Роман хмыкнул:
      — Толку от этого признания чуть. Слаевич — спонтанный колдун. И чтобы узнать, как обруч на него влияет, надо ждать звездного часа. А когда у него бывает звездный час, никому не известно. Даже самому Слаевичу.
      — Я уже об этом думал. И все же Слаевич может сказать примерно, когда звездный час ожидается. Это не проблема. Сообщу по секрету: в ближайшие дни наступит, — поведал Чудак. — А вы, Роман Васильевич, за собой понаблюдайте — не оказал ли обруч на вас какого-нибудь особого воздействия?
      — А другие что говорят?
      — Ничего. Клянутся, что никак обруч на них не подействовал. Врут, конечно. Зачем надевать на колдуна обруч, если никакого действия тот не производит?
      — С трупом что делать? — Роман покосился на тело. Нос и лоб колдовала провалились, зубы, наоборот, торчали вперед. Смотреть на это уродство не было сил.
      — С милицией я разберусь, — пообещал Чудодей. — А вам, Роман Васильевич, с властями лучше не общаться. И так они уже примеривались, как повесить на вас те мумифицированные трупы, что на пустыре откопали. Да только им никак обвинение не сформулировать. А сейчас очень даже просто. Так что не надо вам с милицией встречаться. Ведь знаете, как бывает: где колдовская сила бессильна, там реальная власть может так приложить, что потом на сю жизнь колдовать разучишься. А у меня на вас, Роман Васильевич, большие надежды. Жаль, молоды вы.
      — Что ж тут жалеть? Старым еще буду.
      — Вот что, идите теперь отсюда, а я заклинание на колдована наложу. Время смерти сместится. А вы скорее домой, для алиби. Идите, идите! — Чудак почти вытолкал гостей из дома.
      Подождал на крыльце, пока те сели в машину.
      — Крепкий получился чаек, — усмехнулся Роман. И опять в голове у него зазвенело. А перед глазами поплыл туман — темно-синие и бледно-серые полосы вперемежку. А поверх и наискось вдруг брызнуло алым, и во рту появился привкус крови. Ожерелье дернулось. Роман затряс головой, пытаясь прогнать видения. Туман исчез, зато мир стал медленно вращаться.
      Алексей вдруг высунулся из машины.
      — Михаил Евгеньевич! — крикнул он. — Собаку на улицу не водите гулять!
      — Что? — не понял тот.
      — Пса своего по утрам не водите гулять. Пусть сам по двору бегает.
      — Так забор дырявый. Матюша все время на улицу удирает.
      И Чудак ушел в дом. Хлопнула дверь. Несколько мгновений друзья сидели молча. Стен — положив руки на руль, но так и не заведя мотор, Роман — сжимая ладонями виски, пытаясь унять проклятое верченье.
      — Когда? — спросил колдун, и его замутило.
      — Не знаю. Наверное, скоро.
      Все вдруг кончилось — и верченье, и тошнота, и даже привкус крови исчез.
      — Давай мы у него собаку украдем, — предложил колдун.
      — То есть как?
      — Да просто. Украдем, и все. У меня на участке забор хороший, не сбежит. Я зайду в дом, скажу, что мне нужна его колдовская книга для поиска, а ты прокрадись в гостиную: собака у Чудака в комнатах живет, на диване в гостиной спит. Хватай ее, и назад. — Роман вытащил серебряную флягу Стена, шепнул пару слов. — Первым делом брызни на нее, она тогда гавкать не будет.
      — Ты не мог заговорить воду так, чтобы псина к тому же не кусалась? — Алексей поморщился, когда колдун надавил на рану. Укусов было три. Очень вредная попалась собачонка. Хотя и маленькая. Сейчас она прыгала в кладовке, то и дело обрушивая на пол кастрюли и ведра, и, по-видимому, гавкала. Беззвучно.
      Роман облил раны пустосвятовской водой и наложил исцеляющие заклинания.
      Без пиджака, в рубашке Стен выглядел как ходячий скелет, будто под тканью не было плоти — одни кости. Вообще Алексей сильно переменился, и не только внешне. Роман запомнил его бунтарем. Сейчас в бунтаре чувствовалась обреченность.
      — Зачем нам французский бульдог? — спросила Тина, заглядывая в кабинет. — Роман, тебе животные помехи на колдовство дают.
      — Мой друг не может жить без собаки. — Колдун подмигнул Алексею. — У него с песьей породой ментальная связь.
      — У тебя опять аллергия начнется! — Ее интересовал только Роман, его дар, его болезни и слабости. — Надо пса во дворе держать хотя бы.
      — Во дворе этот пес жить не приучен. И потом — он всех перекусает.
      — Я предупредила! — Тина повернулась и ушла к себе. Алексей не спросил, кто она и кем колдуну приходится. А Роман ничего не стал объяснять.
      Колдун принес из холодильника бутылку с пустосвятовской водой, поставил на стол два стакана. Они так и сверкали, натертые полотенцем, — Тина постаралась. В доме теперь царила идеальная чистота, что прежде случалось редко.
      Роман долго разглядывал кольцо с зеленым камнем. Оно должно было предупреждать о колдовском нападении и защищать. Предупредить-то оно предупредило, но поздно, а защитило тоже не слишком хорошо. Но никакого дефекта в своем обереге колдун не чувствовал. Значит, причина странного поведения кольца была в чем-то другом.
      Но в чем, Роман понять не мог.
      А потом, еще эта вспышка синего огня. Ведь Роман ненароком колдована пополам разрезал.
      — Заговорить воду? — предложил колдун. — Захмелеешь, как от сорокаградусной.
      — Это можно, — согласился Стен.
      Роман сдвинул стаканы, произнес заклинание и обвел на каждом стакане мизинцем невидимый волшебный ободок. Вода, через тот ободок переливаясь, становилась дурманящей влагой.
      — Ну, чтобы нам как от водки хмель в голову ударил, — проговорил колдун.
      Остаканились и в самом деле захмелели. Хотя пили чистую воду.
      — Только вернулся? — спросил Алексей.
      — А ты знал, что меня нет в Темногорске?
      — Знал, конечно. Я позавчера тебя вдруг будто наяву увидел. В лесу, лежащим на палой листве. А до этого, как подумаю о тебе, так один туман. Клубится и рассеиваться не хочет. Пробиться пытаюсь — не получается, в стену упираюсь. Юл с тобой?
      Роман отрицательно покачал головой.
      — Где же он?
      — Потом расскажу. Сначала о тебе.
      — С ним все в порядке? Как лицо?
      — Лицо как лицо. Прыщи появились, — соврал колдун для убедительности.
      — Не надо было его с собой брать.
      — О себе говори. Как Лена? — спросил Роман.
      Безмятежно так спросил, будто не было ничего меж ними, а только чистейшая дружба, обманчивая, как эта вода в стакане.
      — Хорошо, — выдохнул Стен таким тоном, будто хотел сказать: «Все плохо и хуже не бывает».
      — Поссорились? — не поверил колдун.
      Он вообще мало чему верил и уж меньше всего этому невыразительному «хорошо» — отговорке, слову, утратившему силу.
      Стен отрицательно мотнул головой.
      — Она месяц назад родила. Сын у нас. — Он сообщил это бесцветным голосом, будто говорил о чужой жене и о чужом ребенке.
      — Теперь понимаю, почему у тебя такой кислый вид, — хмыкнул Роман. Он чувствовал: Стену трудно сказать правду, и друг просит: отгадай, чародей, ну что тебе стоит. Но при этом внутренне так замкнут, что простой интуицией не пробить защиту. А мысли колдун читать не умел. Вот если б Лена была рядом… Но Лена со своим даром была сейчас далеко. — Пеленки, распашонки, купания, питание и плач по ночам. Угадал? Тут всегда скандалы. А сейчас я угадаю, как ты назвал сынулю. Спорю на сто литров «Смирновки», что ты нарек его Казимиром. Стен усмехнулся:
      — Насчет имени ты в яблочко. А вот насчет пеленок и распашонок — не совсем. Все получилось, как ты предсказывал.
      А что такое Роман предсказывал? Что Стен с Леной поругаются? Так ведь будущее — это по части Алексея, Роман никогда предсказаниями не баловался. Или, может, это не Лешкин ребенок, а его — Романа? Колдун прикинул. По срокам не получалось. Мысль об отцовстве пришлось отбросить.
      — Помнишь, как ты советовал мне перестать заниматься проблемами мироустройства и начать думать о малом? — спросил Стен.
      — Это как раз я помню, — с радостью подтвердил колдун.
      — И я решил, что буду жить по твоему совету. Работа, семья, и плевать на все на свете.
      — Ну, не надо чужим советам следовать буквально!
      — Я даже новости перестал смотреть.
      — Помогло?
      — Я ушел из дома три месяца назад.
      — Ты спятил?!
      И вдруг почудилось Роману, будто кто-то вцепился в его ожерелье. Так аккуратно пальчиками ухватил за водную нить и потянул. И пытается нить из ожерелья выдернуть. «Отхлынь!» — мысленно выкрикнул Роман и по пальчикам тем ударил. Стен отшатнулся.
      Взгляд у старого друга был совершенно ошалелый. Колдун провел ладонью по ожерелью, успокаивая водную нить. Та продолжала дергаться.
      — Вампиришь?
      — Ну да… Ты же сам говорил…
      — Тсс… — Колдун приложил палец к губам. — О том, что я говорил, в чем прав оказался, — ни слова! Или хана мне и дару моему тоже. Я все забыл: и что говорил, и что делал. С того самого момента, как из Темногорска уехал. Ничего не осталось. Темень.
      Вспоминать только-только начал. Нашу с тобой встречу уже восстановил, Юла, Лену, Надю помню…
      — Давай я все расскажу.
      — А вот это не смей! Я должен сам вновь свой путь пройти. Мне нужно-то дня два. Или три.
      — Роман, о чем ты? Посмотри только! Алексей сбросил рубашку. Ребра выпирали под кожей, живот запал так, что, казалось, прилип к позвоночнику. Но при этом Стен не казался больным — он двигался все так же уверенно и быстро. А недавняя драка на пустыре доказывала, что силен и ловок он по-прежнему.
      Роман молчал, не зная, что сказать. Еще тогда, когда он приметил странную худобу Стена и его неестественную бледность, он догадался о чем-то таком, но язык не посмел выговорить догадку.
      — С Леной, верно, тяжело было, — проговорил Роман, тут же вспомнив ее дар угадывать мысли.
      — Да уж, нелегко. Поначалу прятался, в ванной запирался. Лена зовет — я не выхожу. Спать стал отдельно. А когда мы подле, то какие-нибудь стишки дурацкие читал про себя. Она сама подсказала такую форму защиты. Она ничего не понимала — злиться стала, подозревать. Вдруг приступила с вопросами: с кем я встречаюсь и кто моя зазноба. Вообразила, что у меня любовница.
      — Обычное дело, — кивнул Роман.
      — Я не особенно отпирался. А потом почувствовал: больше не могу сдерживать себя. Помчался в Темногорск, хоть знал, что тебя тут нет. Но почему-то надеялся на чудо. Вдруг ты здесь, но мое ожерелье блокируешь? Но тебя не было, и никто не знал, где ты. Назад я не вернулся. Написал Лене туманное письмо. Мол, не жди, дорожки у нас разные. И будто я ушел к другой. А то узнаёт правду, переживать начнет…
      — А так не переживает? — усмехнулся Роман.
      — Переживает. А что делать? Ч-черт… Еще это твое беспамятство! Все одно к одному!
      — Думаешь, я рад, что в башке пустота? Но с тобой все ясно: ты отбираешь силы у тех, кто носит ожерелья. Так ведь? — Стен кивнул. — Только ничего не объясняй! — остерег колдун. Он и так опасался, что нынешняя подсказка повлияет на воспоминание. Настоящее, как болезнь, изъязвляет прошлое. Итак, Стен ушел из дома, чтобы ненароком не прикончить жену и вместе с ней еще не рожденного сына.
      — Так ты что, Казика не видел даже?
      — Нет.
      — А откуда знаешь, что он родился?
      — Мне сообщили.
      — О, Вода-царица! Стен, ты так спятишь.
      — Похоже, не успею. Надеялся, правда, что ты поможешь. Однажды ты мне уже спас жизнь. Вот и подумал… вдруг и теперь…
      — Помолчи. — Роман поднялся. Стен смотрел на него с надеждой. Колдун коснулся ладонью лба Стеновского, потом его ожерелья. Положил руки Алексею на плечи. И тут же отдернул ладони. Его как будто током ударило.
      — Лешка, — с трудом выдавил Роман. — Я не знаю, как с этим справиться.
      Он вновь набулькал стаканы до краев и вновь заговорил.
      — За Надю выпьем, — предложил Роман. — Чтоб земля ей пухом была.
      — Земля пухом? — переспросил Стен. — Так ты…
      — Что я? Что с Надей? — обеспокоился Роман.
      — Это ведь там было…
      — Погоди, что с Надей! Отвечай! Ну! Она жива? — На миг он позабыл обо всем, о собственных колдовских строжайших правилах и запретах. Но тут же опомнился: — Нет! Не говори. Нельзя. Сам вспомню.
      — Послушай, хватит дурака валять! Я расскажу…
      — Молчи! — закричал Роман и махнул рукой. Стен лишь беззвучно шевельнул губами — колдун лишил его голоса. — Молчи, иначе все испортишь. Собьешь. Я сам. Только сам. Мне подсказки не нужны. Ни от кого. Время только нужно.
      Он вновь махнул рукой, и голос к Стену вернулся.
      — Ну конечно, у тебя времени много, — съязвил Алексей. — И про Юла ты соврал. Ведь ты ничего не помнишь, значит, и про Юла…
      — Слушай, иди ты со своей логикой знаешь куда… Лучше выпей…
      — Почему я не могу тебе подсказать?
      — Да потому, что колдун по подсказке не колдует. У каждого особый взгляд.
      — Я ничего искажать не буду. Расскажу все, как было. Клянусь жизнью Казика, нигде не совру.
      Роман вздохнул:
      — Верю. Но чужими глазами смотреть на мир не могу. Даже твоими.
      — А еще говоришь, что я упрям! Сам-то!
      — С тебя беру пример. Итак, план действий. Из кабинета ни на шаг. Жратву сюда носить буду и воду для умывания. Биотуалет куплю. В стены кабинета вделаны водные зеркала, ты можешь на них кидаться, жечь ментальным усилием, все что угодно делать — ничего у других не заберешь. — Роман поднялся, обошел кабинет, решая, как еще обустроить жилище для странного гостя. — На двери тоже наложу заклятия. Чтобы без моего разрешения отсюда ни ногой. Иначе ты меня во время колдовского сна до костей изгложешь. А потом и Тину прикончишь.
      Лицо Алексея передернулось.
      Колдун набулькал до краев оба стакана.
      — Если так дальше пойдет, мне через день-другой конец. Только в больницу меня не вези. Не хочу, — попросил Стен.
      — Так ты ко мне что, умирать явился?
      — Ну, вроде того.
      — А Лену бросил? Дурак.
      Стеновский не протестовал. Роман выпил залпом без тоста. Хотелось захмелеть. Станет проще. Может быть. Жить будет легко, умереть еще легче.
      — Ты не можешь умереть, — пьяно затряс головой Роман. — Это не болезнь. Это — колдовство. И уж поверь, я с колдовством справлюсь. Вот только вспомню все.
      Тина появилась на пороге. На плечи накинула халатик. Шелк ночной рубашки — очень дорогой — на груди и бедрах вспыхивал солнечно под жадным взглядом стосвечовой лампочки.
      — Долго сидеть будете? — спросила обиженно. Верно, надеялась, что мужчины ее позовут. Но не позвали. И ей надоело ждать.
      Роман достал из буфета третий стакан, наполнил до краев. Что-то шепнул, едва шевельнув губами, подтолкнул в сторону Тины:
      — Пей.
      Она послушно сделала глоток, и сразу дыхание прервалось, будто глотнула чистейшего спирта. По жилам побежала горячая волна. Ноги подкосились, Тину повело в сторону, неведомая сила толкнула в бок, и она поспешно опустилась в кресло. Мысли разом утратили четкость и поплыли, причудливо закручиваясь, будто чернильное пятно в стакане с водой. Сделалось жарко и легко. Губы сами нелепо зашлепали, выталкивая слова. Мозг им не указывал. Набор звуков. Роман не слушал.
      Тина не обижалась. Кто она такая, чтобы ее слушал сам господин Вернон. Ассис…тен…т…ка. Подумаешь, не велика птица! Хорошо, что не гонит. А вдруг прогонит? Вдруг? Нет, нет, он не такой… Ее потянуло в сон, веки отяжелели и сами собой закрылись. Она еще слышала какие-то звуки, что-то бормотал Роман, Стен отвечал ему, булькала вода, наполняя стаканы вновь. А более ничего не стало. Сон поглотил все.
      Роман поднял Тину на руки и вынес из кабинета.

Глава 5
НЕОБХОДИМОСТЬ ВОСПОМИНАНИЙ

      «Проснуться в шесть!» — отдал себе приказ колдун, засыпая.
      И как только часовая стрелка на старинных часах в кабинете доползла до назначенной цифры и захрипел старый механизм, колдун открыл глаза. Голова тяжелая, будто в самом деле с похмелья. Оторвать ее от подушки было почти невозможно.
      «Неужели я так безобразно надрался вчера?» — подивился колдун.
      Спустился вниз, заговорил стакан пустосвятов-ской воды — не на водку, на снятие хмеля, — и в мозгу прояснилось. Но все равно какая-то муть осталась, и время от времени возвращалась тошнота.
      «Вредная какая!» — отметил про себя колдун.
      А хорошо, что есть у него река… Ах, как хорошо…
      Воспоминания о прошлом годичной давности пришлось отложить на время: Роман решил заняться осколками обруча. Собственную спальню надо срочно переоборудовать в кабинет — находиться рядом с вампиром в период колдовского транса у господина Вернона не было никакой охоты.
      На дверь и окна комнаты наверху были наложены дополнительные заклинания. Но этого мало. Требовалось еще изготовить водные зеркала. Занятие сложное, почти самое сложное из всех колдовских. Накануне столь ответственного дела не стоило напиваться даже водой.
      Роман сделал себе еще один отрезвляющий коктейль, потом принес из кладовки форму из полированного металла — что-то вроде корыта с плоским дном и низкими бортиками. С грохотом водрузил посреди спальни, а затем вылил в корыто бутыль воды. Когда водное зеркало успокоилось, колдун залюбовался на мгновение, глядя, как отражается на поверхности что-то нездешнее: бегут за тридевять земель облака, качаются на ветру тонкие березки. Колдун склонился над «корытом» и дунул изо всей силы. Рябь пошла по воде, и, пока вода мутилась, рябила, пытаясь переплеснуть через борта, Роман коснулся поверхности рукой. Вода замерла и остекленела. Водное зеркало было легким, без труда колдун перевернул форму, и зеркало с противным скрежетом стекла по металлу выпало на пол. Всего для защиты надобно было четыре зеркала. Роман тут же занялся вторым. На этом водном стекле рябь получилась мелковатой, но все же вполне достаточной, чтобы заклинания, направленные в сторону Романова дома, искажались и теряли силу. А вот с третьим… С третьим зеркалом вышла промашка. Едва опростал Роман форму с готовым водным стеклом, как оно с хрустом треснуло поперек. Роман неосторожно тронул пальцем осколок и сам не понял, как порезался. Глубоко, до мяса, раскрылась ладонь, и часто-часто закапала кровь, мешаясь с не отвердевшим до конца водным стеклом. Колдун произнес заклинание, но кровь не унялась. Лишь когда он налил в глубокую тарелку воды и опустил в нее руку, порез стал закрываться, но медленно, будто с неохотою. Да и не удивительно — порезался волшебным зеркалом. Наконец рана закрылась. Роман на всякий случай замотал руку смоченным в воде полотенцем и плюхнулся в кресло. Тут только почувствовал, что весь взмок, рубашка ледяным лоскутом липла к спине.
      Он совершенно измотался. И не мудрено! Любимую убили, самого колдуна чуть живьем не закопали — он только что обо всем этом вспомнил, а теперь к тому же лучший друг превратился в вампира, и кто-то хотел пленить Романа с помощью обруча, и ко всему прочему чье-то заклинание смыло из его памяти события последнего года. Что за напасти! Сколько можно?! На миг отчаяние захлестнуло его, он не стал бороться, позволил подхватить себя и нести… Но потом вспомнил реку. То первое, летнее видение… Когда река была как серебро. Стиснул зубы и превозмог.
      Все, хватит пускать слюни. Надо действовать. В принципе, для защиты и двух зеркал хватит. Роман принес из кладовой деревянные планки, кликнул Тину и с ее помощью закрепил водные зеркала.
      — А твой друг так и будет жить в кабинете? — поинтересовалась Тина. — Где же нам прием вести?
      — До Синклита никаких приемов. Нечего зря силу тратить. Из колдунов никто не принимает, и мы не будем.
      — А почему твой друг из кабинета не выходит?
      — Он вампир.
      Тина ойкнула, а Роман выругался, потому как в этот миг угодил молотком по пальцу.
      — Временно, — уточнил колдун. — Я из него эту дурь быстро вышибу.
      — А почему такое с ним приключилось?
      — Не знаю пока. Порча. Я же тебе говорил: Михаил Чудодей в своей книге описал сто семь видов порчи. Но если постраться, можно тысячу подвидов насчитать.
      — И ты спасешь его? — не унималась Тина. Ей очень хотелось, чтобы Роман совершил что-нибудь замечательное.
      — А что мне еще делать? Мы с ним только тем и занимается, что спасаем друг друга. Ни на что другое времени не остается.
      Ну вот, зеркала установлены.
      Итак, с чего начнем? Ах да, с обруча!
      Роман достал из ящика комода один из осколков. Тот был черен, как будто его долго держали над огнем, однако рук таинственный металл не марал. Рисковать последней тарелкой Роман не стал. Для поиска решил приспособить стеклянную чашу. Концентрация водной силы у обычного стекла куда меньше, чем у тарелки из сервиза Марии Гавриловны, но зато воды можно налить больше. Впрочем, Роман не надеялся, что по осколку можно найти хозяина. Опытный колдун, создавая подобную ловушку, наверняка постарался замести следы.
      Роман положил осколок на дно чаши и налил пустосвятовскую воду до самого ободка. Никакого эффекта. Вода как была прозрачной, таковой и осталась. Колдун опустил на поверхность ладонь. Кожу слегка покалывало. Огненная стихия в обруче чувствовалась, но не сильно. Как и другие три. Но вода не желала откликаться. Колдун усилил давление. Потом еще. Безмолвие… Потом… потом от куска обруча потекли черные струйки, вода потемнела… Роман осторожно слил воду в заранее приготовленный кувшин. На дне ничего не осталось. Осколок растворился в воде. Как кусок земли… Выходило, что он и был землею. Что же получается? Его создал повелитель этой стихии? Как земляной колдун в Темногорске известен был Слаевич. Чушь какая-то! Слаевича вчера пленить хотели. Значит, кто-то другой. Но сомнений не было — обруч не из металла.
      Роман прошелся по спальне. Расхаживать неудобно — все время натыкаешься на кровать. Что же получается? Ясно, что в обруче заключены все четыре стихии. И чтобы его создать, несколько колдунов объединились. Выходит — в Темногорске настоящий заговор, и никто об этом не знает. Надо сообщить Чудодею. Но Михаил Евгеньевич раньше двенадцати не встает. До полудня куча времени. Что тогда?
      Тогда — вспоминать. И как можно скорее, если Роман хочет спасти Стена. Колдун плеснул водою в лицо, и
      ВОСПОМИНАНИЯ
      нахлынули, как вода в Пустосвятовке.
      Итак, он ехал в Беловодье, и слабая надежда, столь слабая, что Роман не позволял ей ни на миг усилиться, томила сердце. О чем он думал там, в джипе, когда мертвое Надино тело покоилось у него на руках? Да ни о чем. Переживал заново только что пережитое — свой бурный и безнадежный роман. Машина катилась, убаюкивая, как будто была живым существом. Баз Зотов вел джип к далекому Беловодью. Юл задремал, Алексей Стеновский тоже уснул. Впрочем, Лена не спала. Роман мог бы дотронуться до нее и узнать, о чем она думает. Возможно, с ее помощью он мог бы увидеть сны Юла и Стена. Но он не хотел.