А тётенька взяла собачку и говорит:
      - Инзол, пойдём! Гулять, гулять, Инзол!
      Прицепила цепочку, поправила бантик на собачке и пошла.
      - Вы смотрите, не останьтесь, - говорит мама, - а то уедем без вас.
      А тётенька говорит:
      - Вон паровоз ещё воды набирает. Без паровоза не уедете.
      А мама достала колбасы и булки, а потом дала мне конфет и позволила, чтобы я одну конфетку собачке дал.
      Я всё боялся, что собачка с тётенькой останутся, и всё боялся, что паровоз свистнет. Потому что он ушёл уже от воды. Но потом ударили в колокол: бум!
      И тут тётенька с собачкой пришла, и мы поехали.
      КАКИЕ ВАГОНЫ ВСЯКИЕ БЫВАЮТ
      И мы проезжали мимо красных вагонов. Они без окон. Только два маленьких окошечка под крышей. А посредине вагона - большие двери, как ворота. Эти вагоны не для людей, а для ящиков и для всяких мешков. И это товарные вагоны. Так инженер сказал. А потом совсем смешные были. Колёса как у вагона, а наверху лежит боком большущий бидон, как длинная бочка. Туда керосин наливают и возят.
      Я сказал, что это бочки, а дядя-инженер сказал, что это цистерны. Я спросил: почему? А дядя говорит: потому что так называются, вот и всё.
      А я всё шёпотом говорил:
      - Нет - бочки, нет - бочки!..
      И вдруг тётя, которая с собачкой, закричала:
      - Ой, надо собираться! Сейчас Москва.
      МЫ ПРИЕХАЛИ
      Мама стала наши подушки завязывать. Инженер стал чемодан доставать. Начали толкаться. Меня совсем в коридор вытолкнули. А в коридоре уже все стоят в пальто, в шапках, и чемоданчики в руках. Наш паровоз засвистел. И вдруг стало темно, как вечером. И поезд остановился.
      Мама закричала:
      - Алёшка! Какой несносный! Где ты? Опять потеряешься! - и схватила меня за руку.
      Из коридора все пошли. А потом прибежали носильщики. Такие, как у нас там, на вокзале, в белых фартуках. И мы вышли на платформу.
      Дядя-инженер говорит:
      - Вот и Москва!
      А я сказал:
      - Это не Москва, а вокзал.
      А дядя говорит:
      - Ну да, вокзал. А сейчас Москву увидишь. Прощай, Алёшка!
      И ушёл.
      КАК Я ВИДЕЛ МАШИНИСТА
      Мы с мамой очень тихо шли, потому что людей много. Это все из нашего поезда вышли. Мне ничего не было видно. А потом дошли до паровоза. Он стоял и шипел. А из паровозной будочки, из окна, смотрел машинист. Когда мы совсем подошли, я стал махать ему рукой, чтобы он увидел. А он не видел, потому что я маленький. Тут все стали, и нас с мамой совсем затолкали. К самому паровозу. Туда, где машинист. Паровоз очень шипел, а я всё равно со всей силы крикнул:
      - Дядя машинист!
      Он посмотрел вниз и увидел меня. Я стал махать рукой и закричал:
      - Это я потерялся! Это про меня радио кричало!
      А машинист засмеялся и тоже мне рукой помахал.
      А паровоз - как бочка, чёрный, длинный. А труба совсем маленькая.
      Я всё хотел, чтобы он свистнул, но он не свистнул.
      МОСКВА
      КАКОЕ ТАКСИ
      Мы вышли из вокзала в Москву.
      Люди все ходят, ходят, вещи несут из поезда.
      А потом автомобильчики стоят, а дальше ещё большие автомобили, как вагоны. В них много людей насаживается. Автомобили гудят.
      А потом рельсы идут прямо по улице, только совсем низенькие.
      А по ним ходят вагоны, только без паровоза. Три штуки сразу, и они не гудят и не свистят, а звонят звонком. И тоже туда люди насаживаются с чемоданами и так просто, безо всего.
      А там дальше дом стоит, очень большой, с башней. И от него ещё дома.
      А наш носильщик говорит:
      - Вам такси?
      Мама говорит:
      - Да, да! Такси.
      Мы пошли за носильщиком.
      А такси - это автомобиль. Можно сесть, и он повезёт, куда ты захочешь.
      Мы с мамой сели. В автомобиле - маленькие диванчики. А впереди, тоже на диванчике, - дядя, который правит.
      Мама ему говорит:
      - Шофёр! Свезите нас - вот тут адрес.
      И дала шофёру записку.
      И вдруг в автомобиле что-то загудело, затряслось - это шофёр пустил машину. Автомобиль поехал, а кругом всё люди, и я боялся, что мы наедем. А наш автомобиль всё гудел, всё кричал гудком на людей. И мы не наехали.
      Вдруг на нас стал наезжать вагон, и он всё время звонил.
      Мама закричала:
      - Шофёр, смотрите - трамвай! Остановитесь!
      А шофёр говорит:
      - Не волнуйтесь, гражданка!
      И не остановил. А трамвай повернул и побежал по другим рельсам. Совсем вбок и вовсе не на нас.
      А мама во все стороны оборачивалась и меня за руку держала так, что больно.
      КАК В МОСКВЕ НА УЛИЦАХ
      Потом мы поехали там, где совсем узко.
      Дома с двух сторон высокие: всё окошки, окошки. Кругом трамваи звенят, автомобили кричат гудками всякими.
      И вдруг как сзади завоет!
      Я думал - это ничего, а наш шофёр вдруг сразу вбок повернул, к самым домам, к тротуару, где люди ходят. И даже стал.
      А это нас перегнал автомобиль, как маленький вагончик.
      Он очень громко выл - на всю улицу.
      Он белый, и на нём красный крестик.
      Я закричал:
      - Почему?
      А шофёр обернулся ко мне и говорит:
      - Скорая помощь. За больным поехали. Там, в автомобиле, и кровать есть. Вот ты себе голову разобьёшь, за тобой приедут и - в больницу.
      И мы опять поехали.
      Мы ехали, и нас нисколько не трясло. Потому что в Москве на улицах очень гладко. Будто пол, только чёрный.
      Мама сказала, что это асфальт.
      Потом я вдруг увидал: впереди нас едет бочка. Очень большая, как цистерна. И из неё сзади выливается вода и прямо назад и вбок брызгает. И поливает весь асфальт.
      Я закричал:
      - Ай-ай-ай! Как смешно! Вот и выбежит вся вода!
      И стал смеяться. Нарочно громко. Вырвал у мамы руку и стал в ладоши бить.
      А мама засмеялась и говорит:
      - Фу, глупый какой! Это нарочно поливают водой. Чтоб пыли не было. И чтоб не было жарко.
      Мы догнали бочку, и я увидел, что это автомобиль, а не бочка. А впереди тоже шофёр, как и у нас.
      СВЕТОФОР
      Потом мы остановились, и все другие автомобили остановились, и трамвай остановился. Я закричал:
      - Почему?
      Мама тоже сказала:
      - Почему все стали? Что случилось?
      И встала в автомобиле. И глядит.
      А шофёр говорит:
      - Вон видите красный фонарик? Светофор?
      Мама говорит:
      - Где, где?
      А шофёр пальцем показывает.
      И наверху на проволоке, над улицей, мы с мамой увидали фонарик: он горел красным светом.
      Мама говорит:
      - И долго мы стоять будем?
      А шофёр говорит:
      - Нет. Сейчас вот проедут, кому через нашу улицу надо переезжать, и поедем.
      И все смотрели на красный фонарик. И вдруг он загорелся жёлтым светом. А потом зелёным.
      И шофёр сказал:
      - Теперь можно: зелёный огонь.
      Мы поехали. А сбоку через нашу улицу шла другая улица. И там все автомобили стояли, и никто на нас не наезжал. Они ждали, чтобы мы проехали.
      А потом ещё раз на улице горел красный фонарик, а я уж знал и закричал:
      - Дядя, стойте! Красный огонь!
      Шофёр остановил, оглянулся и говорит:
      - А ты - молодчина.
      Потом мы опять остановились, а огонька вовсе никакого не было. А только я увидал: очень высокий милиционер в белой шапке и в белой курточке поднял руку вверх и так держит.
      Потом он рукой махнул, чтобы мы ехали.
      Он как руку поднимет, так все станут: автомобили, трамваи и бочки всякие. И лошади тоже. Только люди могут ходить.
      Милиционер - самый главный на улице. А потом мы приехали к дому.
      МЫ ПРИЕХАЛИ В ГОСТИНИЦУ "МОСКВА"
      Дом очень большой. Высокий-высокий. Шофёр сказал:
      - Вот, приехали! Гостиница "Москва".
      И мы с мамой туда пошли, а там сразу большая комната, как на вокзале.
      А потом пошли в самый угол, и там дверь. Вдруг дверь отворилась, и оттуда вышли люди. А потом мы с мамой туда вошли.
      Там маленькая комнатка, совсем крохотная, как будочка. И там диванчик, и электричество горит. И туда вошёл с нами дядя. У него пуговки золотые. Он в коричневой куртке и штанах коричневых.
      Он закрыл дверь, и мама сказала:
      - Десятый этаж, пожалуйста.
      А он говорит:
      - Пожалуйста.
      И ткнул пальцем в кнопку.
      Там, на стенке, их много, как пуговки. Он только ткнул, комнатка тряхнулась. А в двери - окошечко, и видно, что мы поехали вверх.
      Я испугался и схватился за маму.
      А мама говорит:
      - Не бойся - это лифт. Нас вверх поднимают.
      А я всё равно боялся. Потом мы стали. Дядя открыл дверь и говорит:
      - Пожалуйста.
      Мама говорит:
      - Скажите, лифтёр, а где наши чемоданы?
      Он говорит:
      - Не беспокойтесь. Принесут.
      И лифтёр опять ушёл в лифт и запер дверь. А мы с мамой остались.
      КАК В ГОСТИНИЦЕ
      Комната большая-большая. Пол блестит, как лёд. И очень скользкий. И коврики на полу, как дорожки в саду. И цветы стоят на полу в больших горшках. Диваны. Кресла. И столики очень блестящие.
      Я сказал:
      - Мама, мы здесь будем жить? А где бабушка?
      А мама говорит:
      - Бабушка на даче. И чего ты орёшь? Здесь нельзя кричать!
      И вдруг к нам подошла тётя в белом фартуке и стала с мамой говорить.
      БАШНИ
      Мама сказала, чтоб я у окошка постоял, а она пойдёт с тётей. И они пошли к столику. Там, за столиком, ещё тётя сидела, и она писала. А я стал в окно смотреть. И сверху видно, что очень много домов, потому что всё крыши, крыши.
      А совсем далеко - башня. Только она как из тесёмочек сделана. Всё насквозь видно. Я стал на башню смотреть, а мама пришла, и тётя в белом фартуке тоже пришла, и мама сказала, чтоб идти.
      А я сказал:
      - Почему башня? И почему она пустая?
      Тётя сказала, что это радиобашня. Она из железных полосок, и она не для того, чтоб жить, а от неё вниз идёт проволока для радио. И это самое главное радио там. Это такое радио в Москве, что на весь свет может говорить. Потому и такая башня большая.
      Мама сказала, что в Москве всё - самое главное и самые главные люди в Москве живут.
      Я сказал:
      - Где они живут?
      Мама сказала:
      - Я же тебе говорю: здесь, в Москве.
      А тётя меня повела к другому окну и стала показывать ещё башни.
      Только они совсем близко и каменные. А наверху они острые, и на самом верху у них звезда.
      И тётя сказала, что в этих звёздах свет зажигают и я вечером увижу. Они красным светом светят.
      И там стена. Она не прямо идёт наверху, а с зубчиками.
      Тётя сказала, что за стеной Кремль.
      Я сказал, что я хочу сейчас пойти. И сказал, что мы с тётей пойдём. Мы немного пойдём и сейчас придём.
      Тётя сказала, что она сейчас не может, и чтоб я не капризничал, и что мы теперь пойдём к себе в номер. А потом мама поведёт меня на Красную площадь, и там я всё увижу.
      Мама обещала, что, правда, пойдёт. И тоже сказала, что сейчас надо в номер. А я не знал, какой это номер.
      КАКОЙ НОМЕР
      И мы пошли в коридор. Там тоже коврик. По всему коридору. А по бокам всё двери, двери, и все они заперты. И я не знал, куда это тётя нас ведёт. Потом тётя остановилась около одной двери и ключиком открыла её.
      - Вот ваш номер, - говорит.
      Мы вошли, а там маленькая прихожая, а потом комната. И в комнате всё блестит. Стол очень блестит. Пол тоже блестит, только немного меньше. Там диванчик есть. И кресла есть. И стоит ящичек, и там радио. Потом на столе лампа, и на потолке лампа. А около кровати тоже лампа, на мамином столике стоит. И ещё стол с чернильницей. А на стене картинка. Нарисовано, как на парашюте летают. Мама заперла дверь и сказала:
      - Ну вот, тут мы будем жить.
      КАК Я КУПАЛСЯ И ЧТО ПОТОМ СДЕЛАЛ
      И я стал радоваться и залез на кресло. А мама не дала и сказала, что нужно мыться. Схватила меня за руку и повела в прихожую. А там двери, а потом комнатка. Там умывальник лучше, чем в вагоне. И ванна. Мама пустила в ванну воду, и сразу пошла тёплая вода. И брызгаться можно сколько угодно. Потому что пол каменный. И там висело ещё мохнатое полотенце. А наверху горело электричество. Я долго купался в ванне и брызгался, как хотел. И начал петь. А потом мама меня одела в чистенькое и сама ушла в ванну купаться, а я стал нашу комнату смотреть. И вдруг вижу: на стене, у самой двери, беленькая дощечка, а на ней чёрненькие картиночки, одна под другой. На одной чёрный человечек несёт чайник, а на другой человечек несёт чемодан. А ещё на одной тётя. Она со щёткой. А против человечков - чёрные кнопочки, как пуговочки. Я попробовал верхнюю кнопочку, совсем немножко. Я самую чуточку пихнул её. А потом скорей на кресло сел. Вдруг что-нибудь будет?
      Потому что я кнопочку пихнул. Я посидел немножко и уже думал, что ничего не будет.
      А вдруг в дверь постучал кто-то. А мама в ванне плескается. В дверь ещё сильней постучали. Мама голову из ванной комнаты высунула и кричит:
      - Кто там?
      А оттуда дядя какой-то говорит:
      - От вас звонили?
      Я совсем к окну побежал и стал в окно глядеть.
      Мама говорит:
      - Это, должно быть, ошибка.
      А дядя из-за двери говорит:
      - Не может быть ошибки. Над вашей дверью свет горит.
      Мама сказала:
      - Ах! Ах! Это Алёша, наверное.
      И закричала:
      - Тогда принесите, пожалуйста, чаю на двоих!
      А когда вышла из ванны, прямо ко мне:
      - Ты что это распоряжаешься? Куда ты звонил?
      Тогда я показал на человечков и сказал, что я нечаянно.
      Мама говорит:
      - Не вздумай здесь всё хватать: ты не дома. Какой ты несносный!
      КАК МЫ ЧАЙ ПИЛИ И ПРО ЗВОНОК
      Потом опять постучали, и входит дядя с подносом, и с чайником, и со стаканами. Только не чёрный, как на картинке, а на нём всё белое надето. Он постелил на стол скатерть и поставил чай. А потом говорит:
      - У нас, гражданка, ошибки быть не может. Вот, пожалуйте.
      И пошёл с мамой в коридор. Я тоже побежал смотреть.
      У нас над дверью дядя показал фонарик. Он - как длинненькая коробочка.
      Если кнопочку надавить, так фонарик зажигается.
      Дядя и говорит:
      - Вот вы кнопочку надавите, а мне сразу видно: фонарик загорится, и я знаю, куда меня зовут.
      А потом мы опять пошли в нашу комнату, и дядя говорит:
      - Если верхнюю кнопочку надавите, где вот человек с чайниками нарисован, так я приду. Я - номерной. Могу вам чай принести, завтрак, кофе или чего вам захочется. А вот если эту, где с чемоданами, так швейцар придёт вам вещи вынести. А где женщина со щёткой, если надавить кнопочку, так придёт девушка комнату прибрать.
      И опять говорит:
      - Ошибки, гражданка, быть не может.
      Мама говорит:
      - Это ребёнок позвонил. А я мылась. Такой шалун!
      Потом номерной ушёл, а мы с мамой стали пить чай с нашей колбасой и с нашими конфетами.
      КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ
      Мы пили чай, а я всё говорил, что больше не хочу. А хочу, чтоб идти, где Красная площадь и где башни и звёзды наверху.
      Мама сказала:
      - Успокойся, пожалуйста. Успеешь.
      А я не стал больше чаю пить и тихонько говорил:
      - Пойдём! А я с той тётей пойду!
      Мама рассердилась и сказала:
      - Фу, несносный какой! Чаю нельзя напиться.
      А мама вовсе чаю уже не пила, а только яблоко ела.
      Мама встала и сказала:
      - Ну, ищи свою шапку. Куда ты её дел?
      И мы стали одеваться и пошли опять по коридору, потом через большую комнату, где тётя за столиком сидит, и потом на лестницу.
      И мы всё вниз шли, и там такие же большие комнаты. Только мы в них не заходили, а всё вниз по лестнице. И потом на улицу.
      Мама спросила у одного военного, где Красная площадь. Он показал, как идти. И мы очень скоро пришли.
      А Красная площадь большая-большая. И там эта стена с зубчиками и башни.
      На одной башне часы высоко приделаны. У них стрелки золотые, и часы написаны тоже золотыми буквами.
      Мама сказала, что это самые главные часы. Они звонят.
      И часы вдруг как зазвонили: бам! бам! - на всю площадь.
      Мама сказала:
      - Вот слышишь? Это часы звонят. Сейчас двенадцать часов. Вон обе стрелки вместе и вверх глядят.
      Я смотрел на часы, а они звонили.
      А потом я увидал домик. Он очень блестел, потому что очень гладкий, такой гладкий, что я думал - он мокрый. А он не мокрый, он так заглажен. Он каменный, и я думал, что это как из кубиков построили. Он очень красивый.
      Мама сказала, что этот дом называется Мавзолей. И там никто не живёт. А что Ленин умер, и его туда положили, и можно посмотреть, как он лежит.
      Я сказал:
      - Почему положили?
      Мама сказала, что если кто умрёт, так его похоронят, и больше не увидишь. А что Ленина любили и хотели, чтоб всегда его видеть. Его не стали хоронить, а положили в Мавзолей.
      Я сказал, что хочу посмотреть на Ленина. Мама тоже сказала, что хочет.
      Мы пошли к Мавзолею. Там дверь. И около двери стоят два красноармейца. Они с ружьями. Только они ни в кого не целятся. Ружья у них на земле стоят, они только держат немного, чтоб не упали. Мы с мамой не боялись и совсем близко подошли.
      Там ходил дядя-милиционер. Мама его спросила, можно ли посмотреть Ленина. Милиционер сказал, что сегодня нельзя.
      А я сказал:
      - Почему нельзя?
      Дядя-милиционер сказал, что сегодня выходной день и что в выходной нельзя. А завтра будет можно, и всегда можно. Только когда выходной нельзя.
      Мы с мамой дальше пошли, мимо стены, которая с зубчиками.
      И я стал смотреть, где звёзды. Они высоко-высоко - на башнях, на самом верху. Я две видел. Они красные и блестят. Только они не горели, потому что там лампочки не зажгли. Там зажигают, когда темно.
      А за стеной очень большой дом.
      И ещё там дома всякие есть.
      И это Кремль.
      Потом мы пошли домой.
      КАК ТУШИЛИ ПОЖАР
      Мы пришли к нам в номер.
      Мама села письмо писать, а мне дала очень большое яблоко, чтоб я сидел и ел.
      И мама сказала, чтоб я ничего не говорил. Потому что она тогда писать не может.
      А окно у нас было открыто. И вдруг на улице как загудит! Как зазвонит!
      И что-то завыло страшным голосом: ву-у-у-у!..
      И потом: дилинь-дилинь, дилинь-дилинь!
      И я вскочил, и мама вскочила.
      И мы в окно увидали: на улице стоит милиционер, руку вверх держит. И на улице всё остановилось: и трамваи, и автомобили, и велосипеды. И ещё трамвайчики, которые без рельсов ходят, а прямо по асфальту. И ещё большие автомобили, которые - как вагоны. И ещё автомобили, на которых мешки возят и всякие ящики. Все стоят, а милиционер не пропускает. Все перед ним стоят, а сзади у него на улице пусто.
      Мама говорит:
      - Это что-то случилось.
      А это не случилось, а это пожарные едут.
      Они на красных автомобилях. В золотых касках. И едут со всей силы. И звонят в колокольчик.
      А потом поехала та самая карета, которая больных подбирает.
      Мама говорит:
      - Смотри, смотри: "скорая помощь" поехала! Наверное, там несчастье и пожар.
      А пожарные остановились около одного дома, и у них из автомобиля стала лесенка вырастать. Она высовывалась всё выше и выше. И по ней пожарный полез на дом.
      И вдруг из этого дома, прямо из окошек, стал выходить дым. Очень чёрный. А потом - огонь.
      Я стал бояться и стал кричать.
      А мама говорит:
      - Ничего, ничего. Сейчас потушат. Пожарные зальют водой. Вон смотри: уже заливают.
      И вдруг снизу вода полетела из трубы вверх, прямо в окна.
      Мама говорит:
      - Вот видишь, пожарные из трубы заливают.
      А пожарные стали ещё из одной трубы воду лить. И ещё из одной. И ещё две лестницы поставили.
      КАК ПОЖАР КОНЧИЛСЯ
      Мы с мамой смотрели, как они тушат, и вдруг к нам кто-то в дверь стал стучать.
      Мама говорит:
      - Войдите!
      И пошла отворять.
      Пришёл какой-то дядя незнакомый и стал просить, чтобы мы ему пожар показали. А то от него не видно.
      Дядя сказал, что очень большой дом горит и очень сильный пожар.
      А пожарных приехало много-много, и они уже двух мальчиков вытащили из дома. И одну тётю. И по лестницам снесли вниз. А то бы они все сгорели. Один мальчик обжёгся, только не очень. И "скорая помощь" увезла его в больницу. Там его лечить будут. Он ручку обжёг.
      А потом огонь перестал, а только один белый дым шёл из окон.
      И милиционер пустил трамваи ехать. А их много стояло. Целый поезд. Длинный-длинный.
      Дядя говорит:
      - Ну, уже потушили.
      И ещё говорит:
      - Извините.
      И ушёл.
      А я всё не хотел с окна сходить и смотрел в окно, как дым идёт.
      Мама говорит:
      - Ты ещё в окно вылетишь. Сейчас же сойди.
      А потом вот что было: мы с мамой пошли, и я не знал, куда.
      Мы опять на лифте ехали, и мама сказала лифтёру:
      - В самый низ, пожалуйста.
      И мне опять было страшно на лифте, потому что когда вниз едешь, то кажется, как будто немножко падаешь.
      А потом лифтёр открыл двери, и мы с мамой пошли на улицу.
      Все пожарные уже домой ехали, и не очень скоро. Это на пожар они со всей силы едут, а то всё сгорит, пока доедут. А домой они понемножку едут.
      МЕТРО
      КАК ПОД ЗЕМЛЕЙ ЕЗДЯТ
      Мы с мамой посмотрели на пожарных и на трамваи, которые без рельсов ходят, а прямо по асфальту.
      Мама сказала, что такие трамваи называются троллейбусы. У них колёса, как у автомобилей, резиновые.
      Я говорю:
      - Почему без рельсов?
      А мама говорит:
      - Это что - без рельсов! Тут и под землёй трамваи ходят.
      А я сказал:
      - Под землёй нет, там земля.
      А мама говорит:
      - А ты в погреб ходил? А погреб тоже под землёй. А в Москве большой-большой погреб вырыли. Длинный-длинный. И с одной стороны вход, и с другой стороны вход. А в этом погребе положили рельсы и пустили трамвай. Он от одного входа до другого бегает. В один вход люди войдут, на трамвай сядут. Он побежит под землёй и добежит до другого входа. А там лестница. Люди из трамвая выйдут и пойдут по лестнице наверх и выйдут на улицу. Вот давай сейчас поедем.
      А я говорю:
      - Не хочу.
      Мама говорит:
      - Почему? Что за глупости!
      А я говорю:
      - Там темно и земля.
      А мама не стала слушать и спрашивает у тёти:
      - Скажите, где метро?
      Тётя показала пальцем на наш дом, где наша с мамой комната.
      А мама говорит:
      - Да, да, вижу. Спасибо!
      КАК Я ЕЗДИЛ В МЕТРО
      Мы с мамой пошли и вошли в дверь. Там большая комната, и стоят будочки. А в будочках окошечки. И люди подходят и билеты покупают. Мама тоже купила билет, и мы пошли вниз по лестнице. И все люди тоже пошли по лестнице вниз.
      Я думал - сейчас земля начнётся и будет погреб. Тогда я не пойду и начну плакать, и мама всё равно назад пойдёт. А там земли не было, а был коридор. Только очень широкий и очень белый.
      Электричество горит, лампы большие, и много-много, и стенки блестят. А пол каменный, жёлтенький и тоже очень гладкий. А земли никакой нет.
      А потом все пошли к лестницам. И когда мы с мамой подошли, мама стала и забоялась. Там пол бежит вперёд, прямо на лестницу. Один дядя шагнул на этот пол; только стал, так и поехал.
      А одна тётя подошла к маме и говорит:
      - Вы не бойтесь! Сразу шагайте! Раз!
      И дёрнула маму за руку. Мама шагнула и меня потянула. И мы поехали.
      А пол, где мы с мамой стояли, опустился, и вышло, что мы стоим на ступеньке, а тётя, что нас дёрнула, - на другой ступеньке. И ступеньки едут вниз. И впереди тоже ступеньки, и на них стоят дяди, и тёти, и ещё мальчики. И все едут вниз на ступеньках. А один дядя не захотел просто так ехать, а ещё сам побежал по ступенькам.
      А когда мы приехали, ступеньки опять стали как пол. И мы на этом полу поехали вперёд.
      Тут мама меня схватила на руки и прыгнула на настоящий пол. Он не ходит, а стоит. Это мы приехали на подземный вокзал. И всё равно земли там нету, а очень большой вокзал. Очень светло. Люди ходят. И мы вышли на платформу. Там тоже электричество горит. И очень много людей.
      А трамвая не было: он ещё не пришёл.
      На платформе к самому краю милиционер не пускает ходить, потому что можно упасть. Там, внизу, рельсы, и можно ушибиться. Вдруг загудело. Я посмотрел, что это гудит, а там - круглые ворота, а в воротах темно. Я думал - там, наверное, погреб. А оттуда трамвай выскочил - это он и шумел - и подбежал к самой платформе, очень длинный. Он стал.
      Мы с мамой подошли, и вдруг двери сами разошлись, и стало можно войти. Там диваны, электричество горит, и всё блестит, как серебряное. Потом двери сами стянулись и закрылись. И мы поехали.
      Я в окно смотрел, и всё равно земли никакой нет, а белая стена, и все лампочки горят. А потом мы остановились, двери опять открылись, и мы с мамой вышли. И там опять вокзал. А потом по лестнице пошли вверх и вышли на улицу.
      ЗООСАД
      КАК МЫ ЕЗДИЛИ В ЗООЛОГИЧЕСКИЙ САД
      Мама говорит:
      - Вот я и не знаю, где мы.
      И стала спрашивать у одного дяди, как нам дальше ехать. Дядя маме рассказал. И мы с мамой сели в трамвай. И мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей.
      А я спросил:
      - А они нас не заедят?
      Все кругом засмеялись, и одна тётя незнакомая сказала:
      - Они в клетках сидят в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, она тебя покатает.
      КАК МЫ В ЗООСАД ПРИЕХАЛИ
      Мы в трамвае не очень долго ехали. Нам сказали, что нам скоро выходить. Мы пошли вперёд, чтобы выходить. И все нас спрашивали:
      - Вы у зоосада выходите?
      Это потому, что они тоже хотели выходить. А если мы не выходим, так чтобы их вперёд пустить. Там, в трамвае, очень много народу было. И надо пропускать, кому выходить. Нам надо было выходить, и нас пропускали. Один дядя даже сказал:
      - Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу.
      И он меня вынес. Мама сказала "спасибо" и взяла меня за руку. И мы пошли в зоосад. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а сделанные. И надо брать билет, как на поезд. Там в стенке окошечки, и в окошечки дают билеты.
      А потом надо идти в ворота. А там дальше сад.
      ПЕЛИКАН
      Мама стала всех спрашивать:
      - Где слоны? Где слоны?
      А я сказал маме:
      - Почему слоны?
      Мама сказала:
      - А вот потому. Иди скорей.
      А там была вода. Прямо целый пруд. И там плавали птицы. И по берегу ходила одна птица. На маленьких ножках и очень толстая. У ней клюв очень большой. И под всем клювом кожа висит, как мешок.
      Я закричал:
      - Ой, кто это? Кто это?
      Мама сказала:
      - Не знаю, идём. Это птица.
      А один мальчик проходил и сказал:
      - Это пеликан. Он клювом рыбу ловит и в этот мешок под клювом складывает. А потом ест.
      Я маму спросил:
      - Правда, пеликан?
      Мама сказала:
      - Правда, правда! Идём.
      ОРЕЛ
      А потом я не захотел идти, потому что очень скоро и потому что я за решёткой увидал очень большую птицу.
      И я стал кричать:
      - Мама, вон какая птица!
      И я стал показывать на эту птицу. У ней на клюве, на конце, - крючок. А на лапах - очень острые когти. Она коричневая и немного чёрная. И я тянул маму, чтоб к ней идти. Мы совсем близко подошли.
      Эта птица сидела на большом камне и лапами держала сырое мясо. Она клювом отрывала кусочки и потом на всех глядела и ела мясо. Она очень сердито глядела. И все говорили, что это орёл. И что это самая главная птица. Потому что она всякую птицу может победить и заклевать. И что она маленького барашка может унести и даже маленького мальчика унесёт. И две такие птицы могут даже большого человека забить. Они только сырое мясо и едят. Они хлеба не станут есть. Они очень высоко летают и сверху смотрят, кого им заклевать. И всяких птичек хватают, и зайчиков тоже. А этот мальчик, который раньше нам встретился, там тоже стоял, и он про орла много рассказывал. Он сказал, что про всех зверей знает, потому что он в зоосаде учится. Их много, таких мальчиков и девочек.
      Они за зверями тоже смотрят. И они про зверей всё знают. А мама ему сказала:
      - Ты в школе учишься, а не в зоосаде.
      А он сказал, что он в школе учится всему, а про зверей в зоосаде учится.
      ДИКОБРАЗ
      Вдруг я услыхал, как один дядя закричал:
      - Вон он, дикобраз! Вон, вон, гляди!
      Я сказал немножко громко:
      - Мама, вон кричат "дикобраз". Хочу дикобраза!
      А мама сказала:
      - Это вот про тебя кричат. Ты скандалишь, ты и есть дикобраз-безобраз.
      А я сказал:
      - Мама, все туда смотрят, в клетку. Пойдём.
      А потом стал говорить:
      - Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
      И мы пошли к этой клетке. И вовсе не про меня дядя говорил, что дикобраз, а там, в клетке, сидел дикобраз. Из него растут, прямо как прутья, такие иголки. Они острые. Его ни за что нельзя погладить. А впереди у него мордочка. И носик кругленький. И на мордочке иголок нет, а волосики.
      Мама на дощечке про него прочитала. Мама сказала, что он живёт в жарких странах.
      В клетке у дикобраза был домик, и там, в домике, другой дикобраз лежал.
      А потом дядя, который кричал про дикобраза, говорил, что эти колючки очень могут колоть. Он сказал, что сам видал дикобраза. Он хотел его поймать. А дикобраз побежал скорей к ямке и совсем голову в ямке спрятал. А колючки все на дядю выставил, и его никак взять дядя не мог, потому что колючки очень острые и они во все стороны торчат.
      А когда мы с мамой дикобраза смотрели, он колючек не выставлял, а их все назад держал. Он совсем небольшой. Он как маленькая собачка. У него мордочка очень добрая.
      Я маму спросил:
      - Мама, дикобраз хороший?