Дети против волшебников (№1) - Дети против волшебников

Профессор Аль-Рахамма с приглашающей улыбкой кивнула китаяночке, сидевшей справа от Надиньки.

— Я очень люблю певицу Блядонну, — жмуря и без того узенькие глазки, с придыханием сказала девочка. — Всегда мечтала быть такой яркой и смелой, как она!

— Ну, это совсем просто, — обрадовалась профессор. — В нашей академии этому кумиру служат уже двадцать три девочки. Ты будешь двадцать четвёртой. Фрау Нельке, Вы знаете, что нужно делать.

Фрау Нельке кивнула жёлтыми косицами.

— Хорошо, следующий… — Района аль-Рахамма перевела блистание чёрных глаз на Надиньку.

Надинька, признаться, ещё год назад придумала, на кого ей хочется быть похожей. Поэтому Морковка, не долго думая, сказала:

— Я бы хотела быть похожей на царицу Александру. Она очень любила своего мужа, Императора Николая, и всегда была ему верна. Всю жизнь! И за эту верность Бог дал им много детей, четырёх девочек и очень красивого, доброго мальчика! А ещё я прочитала в книжке, что, когда началась война, царица Александра как простая сестра милосердия пришла в солдатский госпиталь, чтобы ухаживать за ранеными. Солдаты не всегда догадывались, что их раны перевязывает сама царица. Они считали её самой доброй и прекрасной медсестрой на свете. Так царица Александра подружилась с многими-многими русскими мужчинами, они все её очень любили и называли «сестричкой».

Сказав это, Морковка радостно уставилась на преподавателя, ожидая похвалы.

Преподавательница неподвижно сидела в кресле и смотрела на Надиньку так, точно перед ней была не маленькая девочка с хвостиком, а полуразложившийся конский труп.

— Какая гадость… — выдавили наконец профессорские губы. — Ты что творишь такое, а? Мелочь пузатая! Ты что себе позволяешь?!

Надинька испугалась. Лицо профессорши внезапно сделалось почти зелёным, точно выдолбленным из грязного камня. Глубокие морщины прорезались вокруг рта, брови сдвинулись к переносице так, что толстые крашеные веки едва не закрыли глаза:

— Я тебе покажу, как безобразничать!

Профессор протянула жирную руку к мутно-жёлтому колокольчику на журнальном столике.

— Госпожа профессор… — фрау Нельке склонилась к начальнице, засыпав ворохом жёлтых косиц. — Простите за дерзость… Разрешите напомнить… это девочка из России.

— Что? — грозно вытаращились чёрные глаза — и тут же сморщенный лоб, дрогнув, совершенно разгладился. — Ах, та самая? Которую Лео прислал?

— Русская, значит… — профессор закинула жабье лицо к потолку. — Это многое объясняет.

— Видимо, профессор, бедная девочка находится под воздействием так называемой русской защиты, — прошепелявила фрау Нельке.

— Сама понимаю, не дура! — поморщилась Района аль-Рахамма. — Ну хорошо, ладно. С девочкой будем работать по отдельной методе.

Она снова двинула глаза в сторону Надиньки:

— Что ты стоишь, как сухое дерево, садись. И закрой рот, ничего страшного не произошло. Просто ты, моя маленькая, ответила, мягко говоря, невпопад.

После урока бледная Надинька, набравшись смелости, дерзнула приблизиться к профессору и пролепетала:

— Госпожа профессор… Скажите, а что это за дурацкая защита, которая мешает мне научиться магии?

— Ха-ха, моя маленькая Надейда, — Района аль-Рахамма заиграла бровями и покровительственно глянула на девочку. — Это наследственная болезнь всех русских. Твои предки передали тебе ужасную косность, невосприимчивость к магии. Из-за этого любому волшебству как бы… сложнее тебя зацепить.

— Значит, я никогда не буду великой волшебницей? — в испуге выпалила Надя и тут же осеклась, осознав, что сболтнула лишнее. — То есть, я хотела сказать… никак нельзя избавиться от этой «защиты»?

— Надо стараться! — чёрные глаза профессорши как-то особенно блеснули. — Возможно, ради этого тебе придётся пойти на очень, очень большие жертвы.

Глава 12.

Как Тихий Гром заблудился

Государь ответил: — Ты старик мужественный, а это го, что ты мне докладываешь, быть не может.

Н. С. Лесков. Левша

После второго урока полагался волшебный ланч. Со всех тринадцати факультетов первокурсники устремились в Старый корпус, где находился Зал недоумерших рыцарей.

Это был настоящий храм пищеварения. В центре на возвышенной платформе темнел огромнейший Круглый стол короля Мерлина, рассчитанный, как минимум, на сотню персон. Впрочем, он был пуст, только жёлтые лилии возвышались в тёмно-красных вазах и надменно благоухали.

Зато вокруг Круглого стола всё кипело, бурлило и пахло. Длинные дощатые столешницы, отполированные за много лет тысячами ученических рукавов, покачивались на массивных цепях, уходящих к потолку и скрывающихся там среди флагов. Бегали с блестящими подносами радостные ученики. Вон там кружком скучились и обгладывали цельножареного оленя студенты Гриммельсгаузена. За соседним столом темнели фигуры питомцев Агациферуса — у каждого свой подносик, своё блюдо с фруктами, своё утончённое меню. На террасах под открытым небом — всякая шушера да шелупонь вроде Дуйсбергхофа, Розенблатта или Циммерклауса резвилась вокруг здоровенных чаш с виноградом, клубникой, горячей выпечкой.

— Во! Я буду блинчики, — радостно объявил Тихогромыч, проходя мимо стола с чинно восседающими девочками из Моргнетиля.

— Приветик! — одна из девочек помахала ладошкой, и кадеты с трудом узнали Надиньку Еропкину. Что за ерунда? Где забавная торчунька на макушке? Откуда эти идиотские розовые тени на веках?

— Напрасно она постриглась, — вздохнул Петруша. — Совсем другая стала. И опять глаза блестят, ну точно у неё жар! А ещё… ты видел, сколько шоколадных конфет набрала в тарелку? Разве можно есть столько сладкого?!

Вздохнув, друзья отправились на поиски чёрно-зелёных гриммельсгаузенских плащей.

— Ага! Сюда!

На стульях виднелись покрытые патиной бронзовые таблички с именами. Юные разведчики с некоторым удивлением обнаружили надписи «Shu Shu Ruhn»[25] и «Thunder, Silent»[26]. «Мистика, — подумал Ванька, — только вчера появились в замке, а наши таблички уже позеленели от времени!»

Подскочивший официант с рыбьим лицом изящно склонился над Ваниным плечом:

— Добро пожаловать! Желаем зверского аппетита, юные господа из Гриммельсгаузена! Сегодня для всех студентов вашего факультета — чудесный жареный олень. Но персонально для Вас, господин Шушурун… — официант склонился совсем низко и приятельски подмигнул Царицыну, — по распоряжению декана факультета мы приготовили нечто особенное. Повторяю, только для Вас!

Он выхватил из-за спины тёмную бутылку — и, чмокнув пробкой, налил в Ванину кружку тёмно-красного вина. Чудесный запах защекотал Царицыну ноздри.

— Шато Петрюс, редкая бутылочка, урожая восемьдесят третьего года!

— И мне, — добродушно заявил Петруша, протягивая сдавленный в кулаке стаканчик.

— Я же сказал, только для господина Шушуруна! — неожиданно холодно, почти с презрением, отрезал официант. Снова с улыбкой обвился вокруг Ваниного плеча:

— Это Ваш приз. Вы его заслужили!

— За что приз? — удивился Ваня.

— Ну как же. Вы же принесли факультету десять баллов! Вы хорошо поработали на уроке алхимии. Это вино поможет Вам закрепить успехи на этом поприще. Ах, это вино ужасно дорого стоит. Знаете, его вкус помогает полюбить богатство,… Ваня невольно поморщился, вспомнив урок алхимии и высохшую шею профессора Коша. Вот уж кто, наверное, знает толк в дорогих винах…

— Если понадоблюсь, свистните и трижды сплюньте, я и появлюсь! — пошутил официант, потом подмигнул обоими глазами по очереди — и, крутанувшись, убежал. Серое полотенце, заткнутое за пояс, взметнулось, как хвостик, за спиной.

— Твоё здоровье, — кивнул Ваня, наливая в Петрушин стакан. — Вообще странно, что они начислили мне десять баллов. Я же продал их этой арабской девочке за тридцать пять тысяч фунтов…

Тихогромыч чуть нахмурился.

— Может, не будем? — неуверенно спросил он.

— Ты прав, — Царицын вздохнул и отставил початую бутылку подальше. Усмехнулся:

— Телегин не велел спиртного пить, помнишь? Значит, нельзя.

— Пойду-ка блинчиков поищу, — схватив блещущий поднос с жутковатой гравировкой, Тихогромыч увесисто побежал на раздачу.

— Минутку, минутку! — желтоволосая старуха в окошке запретительно растопырила пальцы.

— Вам, молодые люди, блинчики не положены. Вы же не моргнетильцы? Вот и кушайте оленя. Или свинину на рёбрышках.

— Мне бы… только один блинчик, — попросил Петруша. — Пожалуйста!

— Можно узнать, сколько у Вас баллов?

— А я откудова знаю? — удивился Петруша.

— Прислонитесь грудью. Вот так, бляхой к сенсору. Угу. Ой, что я вижу! Нет, я не могу дать вам даже свинину на рёбрышках. Только вот, если хотите, немного сала. Или, на выбор — хомячьи щёчки под маринадом. Есть также печёные яйца крокодила и салат из дуриана. Ничего сверх того вам не положено.

— А почему-у? — расстроился Тихий Гром. Он не шибко любил хомячье сало, не говоря уже о яйцах дуриана…

— Вы сегодня потеряли целых десять баллов. Поэтому — категорически не положено! Проходите, не задерживайте других.

— Почему с пустой тарелкой? — Царицын чуть не поперхнулся от удивления. Непривычно было созерцать в руках Петруши блюдо с кучкой зелени и двумя оливками.

— Да ну их, — улыбнулся Петя, оптимистично жуя горбушку. — Почему-то не дали. Говорят, баллы какие-то я потерял.

— Мальчики, можно к вам?! — прозвенело за спиной, и Надинька Еропкина восторженным птенчиком прыгнула на стул рядом с Ваней. — А я уже поланчевала!

— Что ты сделала? — кадеты недоуменно переглянулись.

— Покончила с ланчем! — девочка звонко расхохоталась. — По-русски говоря, пообедала.

— Нет. Что ты сделала с волосами?

— Это не я, это фрау Нельке. Она сделала мне чудную причёсочку.

И девочка покрутила головой, чтобы мальчиком было видно, как забавно болтаются завитые локонки, обрезанные чуть повыше плеч.

— Теперь я во всём стараюсь быть похожей на Дюймовочку, — вздохнула Надинька. Она заметила, что мальчики не в восторге от её «взрослого» каре. — Мне подобрали такой имидж на уроке очарования.

— Жаль, — вполголоса пробормотал Петруша. — Одной ненакрашенной девочкой стало меньше.

Надинька не расслышала, она уже щебетала о своём:

— Чудесный цветник, просто чудесный! Сразу за корпусом Анатомии Франкенштейнов. А ещё, Вы не поверите: там есть скала над морем — сплошь калина растёт, как у нас в России!

— Кто растёт? — прислушался Ванечка.

— Калина, представьте себе! Там, когда сидишь на камне, даже замка не видно, только небо, обрыв и везде калина, безумно много. А в цветниках нигде больше калины нет, даже искать бесполезно. Только вот там, на скале. Рядом с башней Алчного зрака…

Кадеты переглянулись. Во взглядах синхронно прочиталось: «Девчонка! Что с неё взять!». Оба вздохнули и снова набросились на кушанье.

— А знаете, я что узнала! Такой ужас! Все только об этом и говорят. Оказывается, кто потеряет много баллов, того из замка переводят на исправительный полигон, вот!

— Ку-уда?! — напряглись кадеты.

— На полигон, исправительный! Вот! У кого наберётся пятьдесят минусовых баллов, того из замка увозят на перевоспитание.

— Гм. — Ваня обернулся, глядя на Петрушу исподлобья. — Что ты там говорил про баллы?

— Ну, что теперь вспоминать… Помнишь, за ножнички оштрафовали, — потупился Петруша.

— Значит, у тебя уже минус десять, — задумчиво процедил Царицын. — Давай, брат, срочно набирай ещё минус сорок. Нам нужен разведчик на исправительном полигоне, вот ты туда и отправишься! Шутка, хе-хе.

— У меня сегодня тоже чуть не забрали пять баллов! — пожаловалась Надинька. — Нашей очаровашке, в смысле, профессору очарования, не понравился мой ответ на уроке. Я, правда, так и не поняла, отчего она разозлилась. Но, к счастью, меня простили, потому что я русская. Считается, что русским сложнее учиться в замке, потому что у всех русских какая-то наследственная болезнь.

— У меня, наверное, ещё десять баллов отберут, — буркнул Петруша и надул губы.

— Это почему ещё? — Ваня замер от недоброго предчувствия.

— А потому что я второй урок прогулял.

— Как прогулял?! — хором воскликнули Ваня и Надинька.

— Случайно. Пошёл, понимаешь, искать класс и заблудился.

Надинька в ужасе закрыла руками половину личика, остались только вытаращенные глаза. Ваня в изнеможении откинулся на спинку стула.

— И правда, тебя ведь не было на втором уроке!.. Но я думал, ты попал в другой поток, к профессору Шмеллеру!

— Виноват, — вздохнул Петруша и вдруг добавил: — Зато я видел, как профессор Колфер Фост проходит сквозь стены.

— Кончай фантазировать, — щурясь, предложил Ваня.

— Слово каде…

— Цыц!

— Я не фантазирую! — Петруша посмотрел прямо в глаза Царицыну. — Я пошёл за профессором Колфером Фостом, и…

— И что? Ты тоже прошёл сквозь стену? — подначил Ванечка.

— Так точно, — шёпотом сказал Тихогромов.

И ребята узнали, как Тихий Гром заблудился.

Всё началось, как обычно, с глупой мелочи. Шнурок на ботинке. Эта дрянь развязалась ужасно не вовремя, когда Петруша топал наверх по лестнице. Петруша наклонился, чтобы усмирить проклятый шнурок, а тут — поди ж ты! Ну прямо одно к одному. Отстегнулась от груди бляха с гербом факультета — и давай падать вниз, в дырку между лестничными пролётами. Летит себе и только знай позвякивает, постукивает о края лестничных маршей.

Далеко вниз улетела, этажей на восемь.

Пришлось Петруше поспешно броситься вниз по лестницам, чтобы успеть отыскать проклятую бляху до конца перемены. Бежал Петруша, прямо скажем, довольно сильно очертя голову, поэтому и не заметил, видать, как публичная зона закончилась тремя этажами ниже — и началась зона, закрытая для публики. Просто иногда Петруша не по ступенькам сбегал, а для скорости перемахивал через перила — вниз, на следующий по счёту лестничный марш. Видать, таким образом и миновал он писклявую рамочку. А охранник, приставленный к рамочке, то ли отвернулся, то ли за некой нуждой отлучился — этого Петруша точно не знал. Известно лишь, что, никем не остановленный, допрыгался он до самого нижнего этажа и, радостный, поднял с пола ненаглядную свою бляху.

Всё бы хорошо, да беда не приходит одна. Прицепив герб на могучую грудь, Петруша собирался уж бежать обратно, на верхние этажи, — да только упал его взгляд на узенькую дверцу под лестницей. Точнее, дверец было сразу две, и обе одинаковые. И вздумалось Петруше, что одна из них ведёт как раз туда, куда ему давно уж хотелось, да до сих пор недосуг было, пока шнурка вязал, да бляхи ронял, да по лестницам прыгал, ботинками ступени околачивая.

Потянул Петруша дверцу, а она немного тугая оказалась. Потянул Петруша сильнее — дверца и распахнись. Теперь только понял Петруша, что прежде она на замок была заперта, но теперь косяк почему-то подался немного в сторону, и любой добрый человек без труда зайти может.

Вошёл Петруша и начал по коридорчикам довольно поспешно бегать, разыскивая то, что обычно за такими узенькими двойными дверками бывает. Однако вместо того обманчивые коридорчики вывели Петрушу в некий просторный зал с голубыми фонарями. Тут уж даже Петруша понял, что заблудился. Начал он метаться по пустым коридорчикам, толкаясь во всякие стеклянные двери… Не заметил, как очутился в совсем непонятном месте: полумрак, толстые ковры повсюду — и тишина.

Вдруг Петрушу аж качнуло: стена напротив заколебалась и… словно растворилась! Петруша из последних сил за шкаф схоронился — а сам выглядывает в испуге, не надо ли кого ремнями вязать. И привиделось Петруше, будто вышагнул из каменной стены долговязый профессор Колфер Фост в бежевом свитере — да и пошёл себе преспокойно прочь по коридорчикам. Стук-постук — и тихо стало, смолкли шаги в отдалении.

— Тут я понял: без колдовства не обошлось! — торжественно подытожил Тихогромыч.

— Нормально, — кивнул Ваня. — Дальше что было?

— Ну, посидел немножко за шкафом, а потом думаю: пойду на волшебную стену своими глазами погляжу, а то ребята не поверят, — Петруша вздохнул и продолжил: — И вдруг чувствую: из стены ветер дует.

— Это как? — едва слышно прошептала Надинька.

— Вы, девочка, меня простите за такие подробности, но дело в том, что у меня лоб потеет. Не всегда, конечно, а когда волнуюсь. А тут, братцы, я крепко волновался, что на урок опаздываю, вот у меня лоб и вспотел немного.

— Какой лоб? — нахмурился Ваня. — Ты бредишь.

— Не поверишь, брат Ваню… Брат Шушуруша, подхожу я к этой стенке — и чувствую потным лбом: ба! Точно тонюсенькая струйка дует, очень такой холодный ветерочек. Ну, я пощупал стену немножечко, а она как провалится внутрь!

— Ногой, что ли, щупал? — уточнил Ваня.

— Зачем ногой? Вот, одним пальчиком надавил.

И уже совершенным шёпотом, очень-очень тихо Петруша рассказал, как прошёл сквозь стену и далее по коридору с железным решетчатым полом до самого лифта. И как дверцы грузового лифта сами собой раскрылись, однако никто из кабины не вышел. И как Петруша выскочил в какой-то пустой зал, где ужасно воняло и стояли контейнеры с мусором. И тут Петруша внезапно…

— Погоди, — перебил Ваня. — Ты про лифт рассказывал. А откуда лифт приехал — сверху или снизу?

— Снизу, брат! — прошептал Тихогромыч. — То-то и оно, что снизу!

— Подземелье! — обрадовался Царицын. — Клёво! Так я и думал.

— Ты слушай, ещё не всё! — Петруша расширил глаза и приблизился вплотную — Ваня с Надинькой потянулись чутким ухом навстречу и едва головами не столкнулись.

— Ай! — пискнула Надинька. — Какой Вы неловкий, Ваня!

— Ну вот, самое страшное теперь… — могильным голосом просипел Петруша. — Я кое-что видел там, в мусоре. Чёрный пакетик, а на нём крыса сидела!

— Ой, фу! — пискнула Надя. — Кошмар!

— Она пакетик весь прогрызла, и я вижу, оттуда торчит… — Что?

Петруша точно не мог выдохнуть это страшное слово. Глаза выпучил и вперёд качнулся, а никак не выскажет.

— Рука, — выдохнул он наконец. — Человеческая, мёртвая.

Глава 13.

Урок воздушных замков

Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдёт рассказывать — вычурно да хитро, как в печатных книжках.

Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье на падёт. Ничего, хоть убей, не понимаешь!

Н. В. Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки

Потрясённая Петрушиным рассказом, Надинька не заметила, как закончилась длинная перемена, и хохочущей толпой однокурсниц её закрутило вниз по парадной лестнице, потом швырнуло через Осенний сад к мрачно-серому корпусу Великого инквизитора, затянуло в старинную аудиторию Песен — и прибило течением к парте на первом ряду.

Класс давно расселся за белокаменными партами, а учителя всё не было. Наконец затрещали янтарные сосульки, завешивавшие вход в аудиторию. Однако вместо профессора Феофрасто Феофраста появилось худенькое существо в тугой тужурке и белых кожаных бриджах. Маленькая и злобная, с треугольной сумочкой под мышкой, цепко принюхиваясь к испуганным взглядам детей, в аудиторию Песен вошла бывший сотрудник ФСБ России Александра Глебовна Селецкая, а ныне просто Саррочка, лаборант секретной Лаборатории русских исследований академии Мерлина.

Сразу вгрызлась чёрными глазами в Морковку. Поцокивая каблуками приблизилась, направилась к ней, склонилась ниже — так, что у Надиньки в глазах зачесалось от парфюмерного облака.

— Ну что, русская девочка? И как тебе нравится в Мерлине?

Надиньке не хотелось иметь врагов, тем более в расчудесной академии волшебства. Она пыталась вести себя как вежливая девочка и на прямой вопрос ответила искренне:

— Да, ужасно нравится. Здесь лучше, чем в нашей школе на Таганке!

Саррочка моргнула накрашенными веками.

— Ах, если бы я могла выучиться на волшебницу! — вздохнула Морковка. — Я была бы просто счастлива!

Саррочка моргнула ещё раз. Если девочка врёт, то можно лишь позавидовать её артистическому дару. Медленно, не говоря ни слова, Селецкая отошла. «Кто знает… может быть, это действительно ложный след? — думала она, царапая когтями сумочку. — Что если Савенков для отвода наших глаз спровоцировал алтайского шамана Шушуруна прислать сюда своего ученика с друзьями? А настоящий суворовец успешно действует где-то рядом, не вызывая моих подозрений?»

Уходя, Сарра столкнулась с профессором Феофрасто Феофрастом, который галантно изогнулся, дал дорогу сеньорите, да ещё и отпустил вслед изысканный комплимент про точёную фигурку, достойную резца самого Кампочинелли.

Раскланявшись с Саррой, профессор немедля придал своему лицу прежнее крайне взволнованное выражение — и буквально вылетел на подиум:

— Дети! Срочно! Нет, не вставайте, не кланяйтесь! Нельзя терять ни минуты!

Размахивая руками, он забежал нервным зигзагом, куцый чёрный плащ его с серебристым шитьём взволнованно трепетал. Профессор Феофраст — маленькое тучное туловище на тонюсеньких ножках, которые казались ещё тоньше из-за чёрных чулков, поверх которых надеты были нелепые шортики с рюшами — подскочил к трибуне и срывающимся голосом объявил:

— Минуту назад, в парке… один мальчик с вашего курса… Надинька вздрогнула. Только не Иванушка! Неужели…

— Почему-то набросился сторожевой пёс, — профессор Феофраст выдохнул, сожмурился, провёл ладонью по мокрому лицу. — Увезли к целителям… Нужна операция, только хирург Шапахопал Лилу, только он может спасти! А он работает только за золото. Очень нужно золото, скорее…

Он сорвал с головы роскошную шляпу с шумящими бурыми перьями, швырнул её в первый ряд.

— Быстро, быстро. Если золота нет, передавайте шляпу следующему!

Кто-то из девочек бросил недорогое позолоченное колечко. Зато девочка по имени Салима аль-Жумана аль-Ширин, которая недавно приобрела Бармаглота, должно быть, решила, что настал долгожданный шанс продемонстрировать подругам, сколько на ней надето всякого золота. Носатенькая Герти Гершвин, которая за одну перемену успела перекрасить волосы в жёлтый цвет, не положила ничего, зато уронила в шляпу слезинку и со скорбным лицом передала бархатную копилку дальше.

— Это наш Царевич! — от недобрых предчувствий у Надиньки закружилась голова. — Наверное, полез куда-нибудь без спроса, вот на него и набросился сторожевой пёс! Ах, какой ужас… Ванечка как раз должен был идти на свой урок через парк!

Надинька почувствовала, что не может просто так сидеть на лекции, когда Иванушка истекает кровью. Она должна поддержать его в беде, просто быть рядом! Морковка вскочила и начала потихоньку пробираться к выходу из зала, но профессор Феофраст широко улыбнулся, подбоченился и громко заявил в микрофон:

— Ну довольно, довольно. Мне уже хватит этого золота. Ведь это мой приз за красноречие, не так ли?

И он расхохотался — сипло забулькал, точно сточная труба. Студенты на секунду замерли — потом постепенно пришло осознание. Первым захихикал Ари Ришбержье, затем ещё два человека с Моргнетиля, а потом — весь зал грянул, хохот смешался с аплодисментами.

— Это блестяще! — веселилась Герти Гершвин, радостно лупя в сухие ладошки.

— Благодарю, благодарю, — раскланивался на подиуме великий мастер красноречия. — Это был всего лишь изящный этюд, мои молодые друзья! Небольшой пример того, какой силой обладает ловко сказанное слово. Помните: никогда не верьте людям. Они могут врать как раз в ту минуту, когда вам кажется, что это совершенно невозможно.

Аплодисменты постепенно стихли, профессор Феофраст отстегнул от пояса короткую шпагу в ножнах, бросил её на стол, а сам уселся на кресло задом наперёд, обнимая лапками дубовую спинку и кокетливо поглядывая из-за неё на оживлённых студентов.

— Ну, хорошо, — мелко расхохотался волшебник, точно жирные паучки разбежались по золочёному подносу. — Теперь перейдём к занятиям. Итак, урок воздухостроения. Я научу вас готовить такие зелья и снадобья, которые косноязычного и тупого заику заставит изливаться соловьем. Моя наука особенно незаменима для будущих адвокатов, рекламщиков, аферистов и политиков…

Он настоятельно постучал по микрофону золотой паркеровской авторучкой:

— Внимание! Открыли тетради. Начнём с примитивных упражнений. Каждый запишите в тетради такую фразу…

Он задумался на миг и продиктовал по слогам:

— Я пе-ре-оде-тый бри-тан-ский принц.

Дети заскрипели перьями, шариками и жальцами фломастеров. Надинька пожала плечами и тщательно вывела предложение в тетрадке. «Видимо, из какого-то романа», — подумала она.

— Теперь напишите эту фразу ещё сто тридцать девять раз, — не унимался профессор красноречия. Дети, пыхтя, усердно принялись за дело.

— А посему обясательно от руки? — спросил кто-то сбоку. Судя по акценту, это был япончик Секо Мутагочи. — Мосно, я на ноутбуке напесятаю?

— Исключено! — возмутился Феофрасто Феофраст. — Только через руку, через почерк слова могут глубоко врезаться в сердце.

Наконец последний студент вывел в сто сороковой раз бессмысленную фразу про британского принца.

— Теперь попробуем вслух, — сказал профессор. — Каждый встанет и постарается произнести эту фразу так, чтобы остальные хоть на мгновение… ему поверили.

И началось.

— Я переодетый британский принц! — гундосил тощий негр с клипсой в ухе.

— Я переодетая британская принса! — кланялся япончик Секо.

И вдруг… возникла пауза.

— Что с тобой, девочка? — спросил профессор Феофраст. — Ты плачешь?

Желтохвостая Герти Гершвин сидела, закрыв ладошками красное лицо.

— Профессор, Вы знали… Зачем так безжалостно шутить надо мной?..

— Так, так… Продолжай, продолжай… — зашептал толстенький волшебник с нарастающим интересом.

— Вы ещё издеваетесь, профессор! — воскликнула Герти, оторвала руки от мокрого личика. Надинька удивилась, заметив, что чёрные ресницы Герти слиплись от слёз. — Откуда Вы узнали? Вы придумали это задание, чтобы я выдал себя… Прошу, не отчисляйте меня, ну пожалуйста!

Профессор жадно слушал, а Герти продолжала:

— Дело в том, что… я и есть переодетый британский принц. Меня зовут Генри. Генри из дома Виндзоров.

Тут все поняли, что это — никакой не розыгрыш. Точно гром разразился над головами студентов — зал провалился в глубокий шок.

— Смотрите, ведь это… мальчик! — прошептала Фелиция Бэнкс и зачем-то вцепилась Надиньке в плечо. — Ах, какой симпатичный!

— Мои родители всегда были против волшебства, — оправдывался зарёванный принц. — Сами понимаете, если бы в газеты попало, что наследник короны увлекается магией… у нашей семьи могли быть неприятности. Но я очень просился сюда, в Мерлин. И однажды бабушка сказала, что, если я закончу учебный год на отлично, она исполнит моё желание.

Закончить год на отлично казалось невыполнимой задачей, но я учился как зверь. Я загадал желание и мечтал о том, чтобы оно исполнилось. И я закончил этот год на отлично. И я попросил у папы подарить мне возможность провести следующий учебный год — в Мерлине…

— Ах! — жарко выдохнула Фелиция Бэнкс, пожирая принца очами. — И что же?

— Отец был в ужасе, — прерывисто вздохнул черноглазый мальчик. — С одной стороны, королевское слово нерушимо, а с другой — он опасался огласки. Тогда мы договорились: я отправляюсь в Мерлин под вымышленным именем. К сожалению, кто-то из репортёров пронюхал, и, чтобы не вызвать подозрений, пришлось приехать под видом девочки… Вот эти длинные волосы — они фальшивые.

— Ах! — Надинька вытаращила глаза. Подумать только, настоящий британский принц!

— Не надо дёргать, — строго сказала Герти япончику Секо, который тайком протянул руку, чтобы сорвать парик.

Фелиция Бэнкс мягко скользнула со стула и переместилась поближе к принцу:

— Послушайте, как жаль, — зашептала она, подсаживаясь на соседнее место. — Только-только у меня появилась верная подруга, и тут же она оказывается мальчиком! Но ведь наша дружба от этого не пострадает, ведь правда?

Профессор Феофрасто Феофраст, который лишь молча облизывался и потирал руки, наконец не выдержал. Радостный, весь в колыхании кружев и шёлка, выбежал вперёд:

— Блестяще! Восхитительно! Полных десять очков факультету Моргнетиль!

И, обернувшись к переодетому принцу, поклонился:

— Блестящая игра, Герти. Какое красноречие! Я преклоняюсь перед Вашим юным талантом.

Герти, счастливая, тряхнула хвостом и села на место. Надинька, замерев, глядела, как Герти Гершвин вынула из рукава флакончик с надписью «Искусственные слёзы» и бросила в сумочку.

Наконец оторопь прошла, и подружки набросились на Герти:

— Клёво! Прикольно! Так это всё враньё! Ну здорово, ну ты просто актриса!

Надинька тяжело вздохнула. На уроках профессора Феофраста ей будет нелегко получать хорошие отметки.

— Теперь запишите домашнее задание, — тем временем говорил профессор Феофраст, поправляя смятое жабо на груди. — Вы должны выбрать среди однокурсников человека, который вам особенно неприятен. К примеру, вас раздражает его походка или вы считаете, что он слишком тупой. Домашнее задание состоит вот в чём: до следующего урока, то есть за два дня, вы должны с этим человеком подружиться.

Надинька, которая уже начала записывать задание в тетрадь, едва не выронила ручку.

— Что он сказал? — шёпотом переспросила он у соседки по парте.

— Начните активно общаться с этим человеком, — продолжал профессор. — Говорите ему, что у него изумительная походка, что вы без ума от того, какой он решительный и смелый, что он ужасно умный и тому подобное. Вы должны одурачить его. Заставьте поверить в то, что вы действительно мечтаете стать его другом. Задание понятно?