— Одет, как на праздник: пурпурный плащ на меху наших розовых ласок и темный камзол с драгоценным шитьем… Сапоги, хоть и с мехом, из кожи. У нас в Гальдорхейме не носят таких! Без кольчуги. На пряжке вытеснен герб Агенора… И он не снимает свой шлем! — торопливо докладывал Орму слуга. — А еще он приехал на Фрейре! Верхом!
      То, о чем он твердил, было странно.
      — На Фрейре? — спросил Орм, стараясь скрыть гнев, вдруг поднявшийся против посланника. — Может, конь просто похож? Мало ли жеребят мы продали?
      — Ну нет! Вашу лошадь не спутаешь! Мы-то считали, что Фрейр где-то сгинул, а он — в Агеноре, у этого!
      Новость была не из лучших. Еще изучая письмо Ливтрасира, Орм вдруг раздраженно подумал, что если посланник когда-то и жил здесь, то был проходимцем, разбойником или крестьянином, бросившим дом и семью, так как все вирды знали друг друга. На памяти Орма никто из них не покидал Гальдорхейм. Даже взрослые дети владельцев земель, живших здесь, не пытались искать приключений в чужих городах.
      — Разве вирд бы решился присвоить коня, столь известного в землях Гальдора, как Фрейр? — пронеслось в мозгу Орма, еще раз подтвердив правомерность догадки. — Своей репутацией здесь дорожат!
      — Пригласи его в среднюю башню, — сказал Орм, подумав, что пропасть, прикрытая мощной плитой, может и пригодиться. — Приезжий достоин особенной встречи!
      Он совсем не хотел убивать, но заветное кресло со скрытой пружиной давало возможность избавиться от незнакомца, попробуй тот вдруг напасть. Эта мысль пришла к Орму внезапно. Посланец не должен пытаться убить, его роль совершенно другая, но Орм почему-то подумал, что тот, кто явился к нему на украденном Фрейре, способен на все.
      Посол просто обязан щадить чувства тех, с кем он хочет заключить договор. Если это не так, то его заверения в дружбе — предлог, прикрывающий тайную цель. Об отряде Орм даже не думал, считая, что смерть предводителя сломит их дух, и его слуги справятся с пришлыми.
      — Он же стремится унизить меня! — думал Орм. — Между нами какие-то счеты… Разбойник? Крестьянин, не смогший отдать мне свой долг, а теперь пожелавший добиться реванша? Возможно… Зачем нужна тайна тому, кто желает добра?
 
      Оказавшись на самом верху, Орм опять убедился, что прав. Незнакомец уже вошел в комнату, не дожидаясь его приглашения. Взяв со стола золотую чеканную чашу, он разглядывал узкую кромку с узором из ярких камней. Эту чашу любил отец Орма, Галар, утверждавший, что камни мутнеют, когда их касается тот, кто замыслил дурное. Эрл верил легенде, но сам Орм смеялся над ней.
      Чувство скрытой досады при виде чужого, который считал, что ему все дозволено, так как за ним Ливтрасир и особая Сила, сменилось глухим гневом.
      — Или бродяга не знает, как нужно вести себя, или ему безразлично, что я о нем думаю! — вновь пронеслось в голове.
      Этот наглый пришелец, еще не сказав ничего, раздражал его. Пышный наряд незнакомца, тяжелый меч, острый кинжал в дорогих ножнах, шлем… Он не выглядел ряженым. Было заметно, что этот высокий мужчина, приехавший в замок, умеет держать себя в обществе и обращаться с достойным оружием.
      — Да, он свободно ведет себя… Он не крестьянин. Но и не вирд! Он не знает, что правила требуют снять шлем и меч, входя в дом, — мимоходом подумал Орм.
      Чувство тревоги опять пробудилось в душе. Что-то ему казалось знакомым в облике пришлого.
      Словно почувствовав взгляд, незнакомец, поставив чашу на стол, обернулся к хозяину. Четкий поклон был спокойным, но слишком уж церемонным, подчеркнутым.
      — Будьте как дома! — с порога сказал Орм с налетом сарказма. — Как видно, у вас, в Агеноре, считают дурным тоном ждать приглашения?
      — Нет. Но у нас, в Агеноре, хозяин не станет просить обождать у порога, пока он поднимется сам. Я подумал, что тот, кто провел меня в башню, не понял приказа. Мне трудно представить, что вирд побоялся оставить посланника в зале, — ответил мужчина.
      Пришелец отчасти был прав, но Орм знал, что ответить ему:
      — В Гальдорхейме всегда доверяли послам. Но, по нашим обычаям, друг оставляет оружие слугам, когда входит в дом.
      — Да, я слышал об этом, — ответил пришелец. — Но мне неизвестно, к кому я пришел, друг вы нам или враг. Ваш гонец не добрался до нас.
      — Очень жаль, — с плохо скрытой насмешкой заметил Орм. — Я и не думал, что он нужен вам. Ливтрасир сообщил мне в письме, что вы вскоре приедете к нам в Гальдорхейм. Но зачем?
      Орм бы мог быть помягче, однако приезжий его раздражал точно так же, как тот, кто послал его. Орм совершенно не верил, что вождь Агенора желает союза с утратившим власть.
      Свельд права. Кому нужен изгнанник, отверженный? Что он сможет им дать? И потом этот шлем… Орм уже намекнул, что оружие нужно убрать. Пожелай незнакомец ему показать свою дружбу, он мог бы снять пояс с мечом и кинжалом здесь, в комнате, как и “убор”. Неприятно общаться, не видя лица! И к тому же пластина от шлема слегка приглушала голос посланца и искажала его тембр.
      — Может, это и к лучшему. Тот, кто не верит, сам недостоин доверия, — думал Орм, слушая гладкие фразы, которые были знакомы еще по письму.
      Очень много пустых обещаний, однако ни слова о цели союза… Лунд и Мелен, приезжавшие раньше из Агенора, не лгали, а этот пытался его провести!
      — В Агеноре, похоже, считают меня дикарем, и они в чем-то правы, — сказал Орм с улыбкой. — Я вправду забыл долг хозяина, ведь разговаривать стоя не очень удобно. Прошу вас!
      И он кивнул гостю в сторону ближнего кресла-ловушки.
      — Движение пальцев — и кресло, которое мне предложили, провалится! — с явной насмешкой ответил пришелец. — Удобно! Никто не докажет, что здесь был живой человек! Я надеюсь, что после беседы, поняв, что я знаю о скрытой плите, вы не станете мне подносить в чаше яд? Камни могут померкнуть, раскрыв этот умысел.
      Орм резко вздрогнул. Посланник его оскорбил, обвинив в вероломстве и трусости. Орм, по закону Гальдора, был должен послать ему вызов, забыв, кто стоит за пришельцем. Еще пару лет назад он бы сделал именно так, но теперь вместе с гневом, в душе пробудилось другое, совсем незнакомое чувство.
      — Он знает о кресле и чаше! Откуда? — подумал Орм, вдруг ощутив в руках дрожь. — Мне не будет покоя, пока я все не пойму!
      Орм сумел сдержать ярость, заставив себя сделать то, за что раньше бы сам презирал себя. Он рассмеялся, как будто услышал забавную шутку:
      — Мне вовсе не хочется вас убивать. Для чего?
      Орм не видел лица незнакомца, но что-то вдруг подсказало ему, что пришелец был изумлен этим смехом. Мужчина ждал от него совершенно другого. “Как тот, кто когда-то меня хорошо знал!” — подумал вдруг Орм.
      — Осторожность, не больше! — продолжил он. — Так уж тут принято. Вы ведь и сами не слишком-то мне доверяете. Меч, шлем… К тому же ваш конь здесь известен! Когда-то…
      — Когда-то Фрейр сделал свой выбор и вряд ли вернется назад.
      Он сказал это просто, без тени иронии, словно наскучив беседой. И что-то в тоне мужчины смутило, встревожило Орма сильнее, чем все, о чем он говорил до сих пор.
      — Вам известно слишком уж много, — сказал он, решив разом снять недомолвки. — Так может, закончим игру? Мы ведь с вами когда-то встречались?
      — Не раз! — с непонятной печальной насмешкой ответил посол.
      — Так сними этот шлем! — захотелось выкрикнуть Орму, однако он не сумел разжать губ, ощутив странный холод в груди.
      Но слова были лишними, так как мужчина, как будто услышав призыв, поднял руки и медленно снял с головы золоченый металл.
      — Что, не ждал меня, Орм? — спросил он. — Ты считал, что обломки от стен схоронили нас всех? Ты ошибся. Ну, здравствуй, Орм Победитель, Герой Гальдорхейма… Мой старший обожаемый брат!
 
      Орм не сразу опомнился. Если бы вдруг в башню замка ударила молния, он не был бы так потрясен, как сейчас. На мгновение Орм решил, что он лишился рассудка. Мужчина, стоявший с ним рядом не мог быть тем, кем он назвался.
      Орм сам видел, что сделал взрыв с бывшей комнатой Эрла. Поверить в то, что человек, находившийся там, сумел выжить, не смог бы никто. Но какие-то жуткие чары опять воскресили того, кого взрыв превратил в прах.
      — Не верю!… Не верю!… — стучало в мозгу Орма, словно заклятье, но призрак не таял. Он просто стоял и смотрел на него.
      — Эрл? — наконец тихо выдохнул Орм, все еще не решаясь поверить глазам.
      Он быстрее поверил бы в чудо, останься Эрл прежним, таким, каким Орм его помнил. Однако в мужчине, с которым свела его жизнь, был не слишком похож на того, кого он называл своим братом. Исчезла открытость, из взгляда пропало тепло. Резче стали черты, четче властная складка у губ… Мало кто из служанок посмел бы поведать печали тому, кто стоял перед ним.
      Необычный цвет глаз, чрезмерно больших для худого лица, вырез тонких ноздрей, позабытый контраст бледной, словно светящейся кожи и черных волнистых волос вдруг напомнили Орму о старом прозвище Эрла. Чужая кровь, чуждая раса, когда-то жившая в землях Гальдора… И, глядя на брата, Орм вдруг ощутил смутный страх.
      Эрл всегда был красив, а теперь его облик обрел завершенность. Не мальчик, которым он помнил его, не наивный искатель утраченных знаний, далекий от мира и жизни, а воин, в любую минуту готовый принять новый бой.
      Эрл стал ярче и проще, и в чем-то страшнее, опаснее. Странный, чужой… Безвозвратно ушло обаяние юности, вера в добро обернулась насмешкой над миром, любовь заменило презрением к тем, кто решился предать и убить. Незнакомая жесткость теперь проступала во всем его облике.
      Орм совершенно не знал, как держаться с ним. Броская роскошь наряда, которым Эрл словно хотел подчеркнуть, что стал равным любому из тех, кто когда-то прозвал его Выродком, вызов, который читался в небрежных движениях сводного брата, надменность…
      — Он стал совершенно другим! — промелькнуло в мозгу Орма. — Эти морщины у глаз… Или бледность? Я просто забыл о ней… Что же, он тоже из Рысей, как Руни и Свельд! А ведь мы с ним похожи…
      Последняя мысль испугала его. Орму вдруг показалось, что в новом облике Эрла он видит себя, того Орма, которым отчасти он был до того, как женился на Руни, сломав свою жизнь. Словно кто-то поставил с ним рядом кривое зеркало, где отразилось все то, чем он раньше наивно гордился в себе…
      — Что это со мной?! — промелькнула внезапная мысль. — Я теряю рассудок?! Откуда подобные мысли?
      Орм с детства привык поддаваться порывам, считая, что лишь неудачник, лишенный всех радостей, будет копаться в себе. Он не мог, не хотел разбираться в своих и чужих чувствах. То, что он вдруг начал думать о брате, всерьез поразило его. Слишком уж непривычными были те мысли, что вдруг охватили его…
      — Ты тоже на себя не похож! Ты начал думать, я — жить. Ты утратил, а я приобрел… — равнодушно и как-то устало заметил Эрл.
      В тоне не было ни превосходства, ни снисхождения, словно он лишь констатировал факт, но такая бесстрастность задела сильнее открытой издевки.
      — Когда-то ты мало ценил внешний блеск! — усмехнулся Орм.
      — Тот Эрл погиб. Он остался в развалинах замка.
      — А как ты…
      Орм очень хотел бы спросить, как Эрл спасся, как выбрался из-под обломков, однако тот словно не понял вопрос.
      — Агенор принимает любого, кто чем-то не похож на других. Я сумел доказать, что я нужен им. Там меня любят, мне верят. Для них я не Выродок, а равный им.
      — Им? Кому? — спросил Орм. — Ливтрасиру? Тем детям, которые там взбунтовались?
      — Не только.
      — Зачем ты приехал сюда?
      Вопрос был слишком прям, но Орм понял, что больше не может гадать, что здесь нужно тому, кого все посчитали погибшим. Эрл раньше не лгал. Орм надеялся, что он ответит ему откровенно, однако ошибся.
      — Ты знаешь. Ты же читал, что писал Ливтрасир? — с непонятной насмешкой спросил его Эрл. — Я успел повторить это несколько раз… Агенору нужен союз с гальдорхеймскими вирдами. Если “Служба” сумеет опять захватить Агенор, наделенные Силой погибнут. Однако, укрывшись в Гальдоре, они смогут выжить. Взамен разрешения жить здесь они вам помогут за ваше короткое лето взрастить здесь такой урожай, о котором в Гальдоре не смели мечтать. Если ты полагаешь, что сделка возможна, я готов обсудить договор. Я пробуду здесь несколько дней и надеюсь, что времени хватит.
      — Ты лжешь! Маги там, в Агеноре, способны на все, “Служба” вас не пугает! Ответь: ты приехал за ней? Договор — лишь предлог! Ведь тебе нужна Руни? Я прав? — хотел выкрикнуть Орм, но смолчал. Он боялся, что эта догадка, облекшись в слова, станет правдой.
 
      — Свельд знала, чем это закончится! Будь проклят день, когда прибыл гонец! — думал Орм, возвращаясь к себе.
      Он твердил, что боится лишиться не Руни, а редкого Дара, который способен сберечь ему замок и жизнь, что он хочет быть вместе со Свельд, что мечтает о дочери. Но Орм уже понимал, что Судьба, сделав резкий виток, вновь вернула его в старый круг безнадежных страстей. Появление Эрла опять пробудило его ревность, снова заставило…
      — Нет! Я не дам! Не дам Руни разрушить мне жизнь! — повторял он, жалея, что время не повернуть.
      “Если бы я узнал, что посланник — Эрл, я бы мог попытаться начать все сначала… За месяц случается всякое… Есть семьи вирдов, где жены по несколько лет не рожают, и вдруг… Почему же я сам, добровольно, отрекся от супружеских прав? Почему я решил, что уже ничего не изменишь? Жди Руни ребенка, она бы уже не ушла! А теперь слишком поздно…” — подумал Орм, зная, что он согласится терпеть равнодушие Руни, мириться с ее отвращением, если она будет рядом. Ему нужны обе: и Руни, и Свельд.
      Но, проклиная нежданный приезд Эрла, Орм все же был благодарен Судьбе, снявшей груз с его совести. Он слишком долго терзался раскаяньем за свой нелепый приказ, данный Фланну, который и так стоил жизни троим, неповинным ни в чем.
 
      Руни встретилась с Эрлом уже через час. Услыхав, что приехал посланец, она, как хозяйка, спустилась в центральную залу, желая его поприветствовать. Орм, понимая, что вряд ли изменит хоть что-то, узнав, что жена пошла к гостю, сам тут же бросился в залу. Он видел, как Руни вошла, как спокойно обратилась к послу Агенора с приветствием, как вдруг, умолкнув, отпрянула, словно не веря глазам.
      Лицо Эрла осталось бесстрастным. Ни жеста, ни взгляда, ни полунамека, который сказал бы о прошлом, напомнил о чувстве, когда-то связавшем их. Несколько вежливых фраз и поклон… Точно так же он вел бы себя с совершенно чужой ему женщиной, ставшей женой Победителя.
      Руни опомнилась быстро, намного быстрее, чем Орм мог подумать. Она потушила внезапную вспышку эмоций, замкнулась и начала разговор ни о чем.
      — Она словно читает на память фрагменты какого-то текста! — подумал Орм.
      Эрл не стремился нарушить условия странной игры, отвечая ей тем же. Набор пустых фраз, не несущих ни мысли, ни чувства, напомнил бессмысленный шелест дождя, перестук капель, тихо стучащих в окно.
      — Может, их равнодушие — маска, прикрытие для диалога, который мне просто не слышен? Они ведь умеют общаться без слов! — на минуту пришло ему в голову, но Орм отбросил свою мысль.
      Ему было трудно поверить, что Руни способна так тонко скрывать настоящие чувства. Об Эрле Орм не пытался судить, понимая, что просто не знает его.
      — И ее! — вдруг подумал он с чувством отчаянья. — Разве я знаю, что Руни действительно нужно? Я просто хочу быть с ней… Как же она хороша!
      В длинном платье из белого шелка с большими цветами, расшитыми розовым бисером и перламутром, в атласной безрукавке-накидке, отделанной бледно-сиреневым бархатом, Руни казалась на удивление нежной и хрупкой.
      — Как узкая тонкая льдинка, блестящая в ярком луче, — почему-то подумал он, вновь ощутив всплеск дурманящей горечи.
      Строгость прически, затянутой сетью из витых шнуров, разукрашенных жемчугом… Трепет длинных серег… Удивительно бледная кожа в глубоком вырезе платья… Мерцающий взгляд… Странный холод неведомой бездны, загадка, несущая муку… Блеск льда, совершенно лишенный привычной людской теплоты…
      Орм вошел, и лесянка, заметив его, прервала разговор.
      — Орм, мы думали, что Эрл погиб. Как приятно узнать, что он жив! — с непонятной насмешкой, несвойственной ей, иронично сказала она.
      — И я рад убедиться, что Руни довольна своей новой жизнью! — мгновенно поддержал ее Эрл, удивительно точно скопировав гамму эмоций слов Руни.
      — Как будто тяжелый серебряный шар, метко посланный в угол, и тут же отбитый, — невольно подумал Орм. — Что же у них за игра?
      Еще несколько фраз в том же тоне… Любой уже мог бы почувствовать, что между Руни и Эрлом не все так спокойно, как оба хотят показать. Слово за слово… Только присутствие Орма и правила светской беседы давали им силы слегка пригасить непонятный конфликт, но язвительность, чувство обиды, ирония были слышны в каждой реплике Руни, которая вдруг начала проявлять непривычную нежность к законному мужу.
      — Что с ней? Я ни разу не смог пробудить в ней хотя бы простой интерес! Она сделала так, что любая попытка ее приласкать заставляла меня вновь и вновь вспоминать, что я сделал когда-то и чувствовать, что я мерзавец и скот, а сейчас… Сейчас можно подумать, что Руни действительно любит меня! — думал Орм.
      «Может, Руни, поняв, что Эрл жив, по-другому посмотрит на наш брак и сможет простить?” — промелькнуло в мозгу, отозвавшись и сладкой, и тягостной болью забытой мечты.
      Орм не видел, как Свельд появилась у входа… Как, глядя на Руни, застыла, вцепившись в косяк… Как ловила ее каждый взгляд, каждый жест, обращенный к нему… Как ушла, не решившись войти…
      Неизвестно, заметил ли Эрл Свельд и что он подумал о ней, только Руни все видела, но не пошла за сестрой, продолжая беседу с мужчинами. И лишь когда весь запас общих фраз был исчерпан, она поднялась.
      — Вам, наверное, нужно о многом друг другу сказать, — с непонятной улыбкой сказала она, глядя Эрлу в глаза. — Я уйду.
      — Я не смею удерживать вас. У хозяйки достаточно дел, — с церемонным поклоном и странной усмешкой ответил ей Эрл.
      Руни вышла, и братья остались вдвоем. Почему-то им стало неловко. Никто не решался начать разговор.
      — А где Свельд? — наконец спросил Эрл, чтобы как-то нарушить молчание.
      — Здесь, — ответил Орм, вдруг ощутив, что не хочет о ней говорить с Эрлом. — Здесь, у нас в замке.
      — Она не решилась расстаться с сестрой?
      — А тебе что за дело?
      Эрл с легкой насмешкой взглянул на него:
      — Просто так.
      Очень скоро он тоже ушел. Оказавшись один, Орм почувствовал, что он растерян. Он был рад и как-то встревожен. Надежда манила, пугала, влекла и терзала…
      Орм все представлял по-другому, не так, как решила Судьба.
 
      Возвратившись к себе, Руни просто не знала, что думать. Нежданная встреча сразила ее. Память прочно хранила образ юноши, чутко ловившего каждый оттенок ее чувств и страхов, готового тут же понять и помочь, но посол Ливтрасира лишь внешне напомнил его.
      Руни даже не знала, что больше ее потрясло: что Эрл жив, или сходство с его старшим братом. Ей вдруг показалось, что Эрл нарочно воссоздал в себе то, что раньше она ненавидела в Орме, и это убило ее. И стена… Стена мощной защиты… Он тут же воздвиг ее, чтобы не дать ей коснуться его тайных мыслей и чувств. Одолеть барьер не было сил…
      Руни сумела начать разговор. Ей хотелось, чтоб Эрл, утомившись от глупой пустой болтовни, откровенно сказал, что с ним стало. Но он равнодушно внимал, подавая ответы как будто в заигранной пьесе бродячих актеров, что как-то зашли в замок Орма, и Руни вдруг ощутила глухой гнев. Она слишком долго считала его тем, кто мог бы вернуть ей погибшее счастье.
      — Я любила его! Я поверила, что мое чувство взаимно, а он… Он ведь даже не дал мне узнать, что он жив! Я могла бы понять… Поняла бы, что он побоялся обречь меня на нищету… Тот, кто вырос в богатстве, излишне дорожит внешним блеском… И все же… Посол Ливтрасира! Да, в Агеноре он не из последних… И Эрл там давно! — размышляла она.
      Вспоминая годы, прошедшие в замке, метания, поиск какого-то смысла в своей новой жизни, которых могло бы не быть, знай она, что Эрл жив, Руни вдруг поняла, что не сможет простить ему этого. Если он смог начать в Агеноре новую жизнь, не подумав о боли, которую ей причинит его “смерть”, то он вряд ли любил ее…
 
      — Я пришел за тобой.
      Он сказал это просто, почти без эмоций. Сначала, случайно столкнувшись с ним в коридоре, лесянка хотела пройти мимо, чтобы не мучить себя, не испытывать лишнюю боль от разбитых надежд. Эрл, которого Руни любила, погиб, а посол Ливтрасира был ей незнаком!
      Руни мучилась целую ночь, не желая смириться с кощунственной мыслью. Под утро она успокоилась. День начался как обычно. Лесянка считала, что сможет сдержать свою горечь, однако случайная встреча разрушила хрупкий покой.
      — Я пришел за тобой, — повторил он, как будто считая, что Руни его не расслышала.
      “Я ведь ждала этих слов! Ждала с первой минуты, как только узнала его, а теперь… Я не верю ему! — вдруг со страхом подумала Руни. — Не верю!”
      Слова прозвучали фальшиво, поскольку Эрл это сказал ей на самом обычном, простом языке! Между ними стояла стена. Понимая, что Руни способна понять и почувствовать больше других, он закрылся так сильно, что было нельзя уловить ничего.
      — Ливтрасиру нужна Рысь, способная сжечь все вокруг? — равнодушно спросила она, постаравшись не выдать свою горечь.
      — Нет, ты нужна мне.
      — Тебе? Для чего?
      Эрл со странной насмешкой взглянул на нее:
      — Ты забыла? Когда-то мы оба хотели быть вместе наперекор всему свету… Теперь жизнь дает этот шанс! В Агеноре мы сможем начать все сначала.