Возрождение Зорга

– Но ведь в последние сто лет возникла церковь Единого Бога. Она объединила многие конфессии.

– Возникла, но объединила ли? Получилось что-то искусственное и выхолощенное, что не оскорбляет ничьих чувств. Эта официальная церковь похожа на глянцевую рекламу с затертыми слоганами, которая только усилила на подсознательном уровне религиозную нетерпимость. По этой причине возникли разные экстремистские движения за возрождение древних культов и очистку религиозных верований. И все оттого, что в основание новой церкви не были положены новые идеи. А без Идеи это здание долго не выстоит. Мы только бросили в раствор новый кристаллик соли и теперь ждем, когда выпадет осадок и погребет всех нас.

– А ваша религия претендует на окончательную истину? – хмыкнул Андрей.

– В нашем учении истины не больше, чем в любом другом. Думать иначе было бы вредным заблуждением. Мы сознаем это и не пытаемся навязывать свое учение. Вы когда-нибудь слышали, чтобы мы устраивали джихады или крестовые походы?

– Нет, – улыбнулся Андрей, – не слышал.

– Мы просто иногда подаем знаки. Протягиваем руку человеку, который что-то открыл для себя. Как вам, например.

– Но я открыл не только для себя. Это открытие для всей человеческой цивилизации.

Соджо-лама поднял глаза к небу и прищурился на яркое солнце.

– Вот и вы собираетесь бросить свой кристаллик соли, даже не задумываясь, к чему это приведет. В этом одна из причин, почему мы пригласили вас сюда.

– Вы не хотите, чтобы я публиковал свое открытие?

– Решать вам, но мы бы хотели, чтобы вначале вы ознакомились с некоторыми любопытными материалами.

– Они могут повлиять на истину или на мое решение?

– Истина – она всегда существует для кого-то, а решение принимать все равно вам. Мы не можем никому навязывать свою волю. Да это и бессмысленно, каждый сам выбирает свою карму. Реакция в растворе уже запущена, и не важно, когда выпадет осадок – раньше или позже. Весь этот мир – лишь сон Адуна.

– Адуна?

– Называйте его как хотите: Верховной Божественной Личностью, Богом, Абсолютом, Мировой Идеей или Черепахой, лежащей на краю пространства и времени и держащей весь мир. Как угодно: любое определение и слово в равной степени будет неверно.

– Зачем же тогда вы пригласили меня? Соджо-лама остановился, чтобы перевести дух, и уставился на сияющие вершины.

– Человек тоже важен. Пусть вы не донесете открытие до мира, но донесете до себя, успокоитесь и тем самым обретете гармонию с Мировой Идеей. Для нас это важно, потому что мы все идеалисты. Мы продолжаем надеяться: а вдруг этот мир изменится к лучшему? Вдруг мы сумеем сделать так, что Адун улыбнется нам в своем сне? – Соджо-лама внимательно посмотрел на Андрея, и в щелочках его глаз запрыгали веселые искорки.

Они стояли у Храма на заснеженной вершине. Ветер подхватывал ленточки, привязанные к язычкам колокольчиков, и колокольчики отзывались мелодичным звоном. Храм, построенный из белого искрящегося камня, был совершенно не заметен на занесенной снегом вершине. Его голубой купол был отделан серебром, и только на золотом шпиле, вознесенном высоко в безоблачное небо, сияла яркая звездочка.

– Изначальные построили этот Храм, – сказал Соджо-лама, поднимаясь по вытертым ступеням. – Если бы не Храм и не его Архивы, мы бы никогда не догадались об их существовании.

Андрей крутнул молельный барабан при входе. Барабан отозвался звонкой мелодией серебряных колокольчиков. В Храме было темно. Горело несколько лампад, выхватывая из тьмы отдельные фрагменты храмового убранства. В одном из кружков света, склонившись в земном поклоне, сидели трое закутанных в темные одеяла монахов или паломников. Никто из них не поднял головы, когда Андрей и Соджо-лама проследовали внутрь Храма. Единственным украшением темного зала служила большая золотая статуя Будды, подсвеченная масляными лампадами.

– Вы почитаете Будду? – удивился Сомов.

– Учитель понял многое, но не стал все рассказывать. В этом его мудрость и наше почитание, – пояснил Соджо-лама.

Со скрипом отворилась маленькая дверца, тщательно спрятанная от посторонних глаз за резными деревянными колоннами. Соджо-лама провел Андрея в небольшое помещение ризницы, где хранились различные культовые предметы, а затем они оказались в просторной библиотеке, сплошь заставленной стеллажами с книгами, старинными свитками и фолиантами. Несколько монахов склонились над столами с книгами. Света от ряда небольших окон, проделанных под самыми сводами, было недостаточно, но на столах горели керосиновые лампы.

– Это библиотека Храма. Конечно, мы не держим здесь детективов, но, поверьте, здесь тоже много интересного, – сказал Соджо-лама и указал на узкий проход за одним из книжных стеллажей: – Нам сюда.

Коридор был узкий и темный. Вниз круто уходила каменная лестница. Соджо-лама взял керосиновую лампу, и они стали спускаться вниз.

– Я даже не знаю, сколько лет этому Храму. Говорят, его нашел Сиддхартха Гаутама, после чего обрел просветление и стал Буддой Шакьямуни, но еще до него многие источники упоминают об этом священном месте.

– Вы думаете, его построили инопланетяне?

– Его построили Изначальные, среди них были и люди. А инопланетяне они или нет, я не знаю.

Лестница, казалось, никогда не кончится. Ступени, сложенные из каменных плит, сменились вытесанными в скальной породе. Андрей не помнил, как долго они спускались вглубь горы, пока наконец не уперлись в каменную стену.

Соджо-лама поднял лампу:

– Посмотрите, Андрей, эти символы не кажутся вам знакомыми?

Стена была испещрена выбитыми знаками. Это был древний язык. Андрей перевел надпись:

«Этот камень был заложен в основание Храма Первичного Творения на Земле. Когда-нибудь, когда люди вылупятся из колыбели своего развития, они непременно обнаружат это послание. И в том мы поможем им, как поможем определить путь следования Мировой Идее и обрести свое место во Вселенной. Все мы братья. Объединяет нас наличие разума и воли, а значит, мы должны четко осознать свое место в этом мире, созданном Изначальными по вдохновению Адуна. Это знание и знание путей развития Мировой Идеи служит определяющим фактором развития любой цивилизации.

В знак нашего Братства мы передаем землянам этот Храм вместе с нашими знаниями и провозглашенными принципами. Мы верим в вас, братья, и надеемся, что вы обретете правильный путь развития, угодный Мировой Идее. Принципы всеобщего Братства просты: следование Духу, мирное сосуществование народов, рас и цивилизаций и сохранение целостности Вселенной как единого живого организма. Братья, слушайте голос Адуна, и в том вам помогут лучшие сыны человечества, учителя и пророки».

– Вы перевели это даже лучше, чем Сарданал, живший во втором веке до нашей эры. Вы не знакомы с его трудами? – спросил Соджо-лама.

– К сожалению, нет.

– Давайте пройдем дальше, и вам еще многое откроется. Соджо-лама приник к стене и, видимо, надавил на какую-то кнопку. Стена медленно повернулась по своей оси.

– Здесь хранилище богов, как считали в старину, – сказал Соджо-лама. – На протяжении веков сюда стремились многие охотники за сокровищами и авантюристы, но Храм тщательно скрывал свои секреты. Вы один из немногих мирян, кому выпала честь посетить эту часть Храма.

– Да, Индиана Джонс дорого бы дал, чтобы оказаться здесь.

Они оказались в обширном подземелье. Свет керосиновой лампы терялся на расстоянии пяти метров. В темноте что-то блестело, похоже, золото.

– Надо зажечь светильники, – сказал Соджо-лама. – Здесь редко кто бывает. Место заповедное, и мы сохраняем тьму, чтобы не потревожить светом редкие предметы, что здесь хранятся. Помогите мне, Андрей, – настоятель вручил Андрею факел, и они принялись зажигать светильники, развешанные вдоль стен.

Все обозримое пространство было заполнено золотыми саркофагами. Андрей не смог бы более точно определить эти предметы.

– Это музей и хранилище. В саркофагах покоятся братья, что построили этот храм. Они остались на Земле, чтобы передать свои знания людям. Можете посмотреть на них.

Ближайший саркофаг стоял на высоком каменном постаменте. Он сиял золотом и лишь отчасти напоминал древнеегипетские. Там, где у египетских всяческие рельефы, выступы и наплывы носили чисто декоративный характер, здесь имели функциональное назначение. Андрей понял это сразу, как только внимательно осмотрел утолщения в виде труб, опоясывающие саркофаг.

– Кто в нем? – спросил он.

– В этом покоится брат Анорион. Внизу на постаменте есть соответствующая надпись. Он положил себя в саркофаг в седьмом веке до нашей эры.

– Они что, хоронили себя заживо?

– Не знаю, но, когда приходил срок, они сами ложились в эти гробы. Мне иногда кажется, что они и сейчас живы. Посмотрите на эти трубы и выпуклости. Если приложить к ним руку, можно почувствовать едва заметные пульсации. Что-то циркулирует по этим трубам. Взгляните в центр зала. Видите золотую трубу? Она проходит через весь Храм. Шпиль Храма связан с этим подземельем.

Андрей осветил пьедестал саркофага. Золотая табличка была написана на протоязыке. Соджо-лама перевел все правильно.

– Соджо-лама, вы знаете протоязык?

– Не лучше вас, Андрей. Но мы перевели достаточно древних трудов братьев.

Андрей заметил, что сверху, где должно находиться лицо покоящегося, в саркофаге имеется откидная крышка.

– Можно посмотреть? – спросил он.

– Можно, – разрешил Соджо-лама. – С этих пор вы станете одним из посвященных.

Андрей откинул крышку. Сквозь толстое стекло на него смотрело коричневое лицо с тремя глазами. Глаза были закрыты прозрачной пленкой, и к каждому подходила тоненькая трубочка, из которой капала какая-то жидкость.

– Это не человек! – воскликнул Андрей.

– Да, здесь покоятся не только люди, – согласился Соджо-лама. – Но все они наши братья. Согласно древним манускриптам, именно эта раса ведет свою родословную от Изначальных. Мы, согласно их классификации, всего лишь вторая форма. Бедный брат Анорион! До конца жизни он был вынужден скрывать свой третий глаз под чалмой. Но даже под повязкой он им все прекрасно видел. Об этом говорят древние рукописи.

– Мне кажется, они живы. Иначе зачем эти трубочки, подающие жидкость для глаз?

– Возможно, вы правы, Андрей. Мы никогда не пытались вскрывать эти саркофаги. Вообще их насчитывается тут сорок три. Погребения датируются от 323-го до 2-го века до нашей эры.

– Они все выглядят как брат Анорион?

– Нет, не все. Есть люди или, во всяком случае, очень похожие на людей. Есть совершенно невиданные существа. В манускриптах сказано, что храмовники умели сами создавать свое тело. Вот, видимо, и старались…

– Удивительно!

– Пойдемте дальше, я покажу вам трубу.

Труба находилась в центре подземелья. Она была сделана из чистого золота и имела толщину двух человеческих обхватов.

– Кверху она сужается, пока не переходит в тонкий шпиль, – сказал Соджо-лама.

Андрей приложил руку к трубе. Она тихо вибрировала.

– Энергия струится по этой трубе, – пояснил Соджо-лама.

– Неужели никто никогда не пытался вскрыть саркофаг?

– Один такой случай произошел в Средние века. Об этом есть упоминание в Хируленде. Тогда по недосмотру верховного ламы один монах-отшельник по имени Тикурулд узнал секрет каменной стены и проник сюда. Он попытался взломать саркофаг брата Сикурга Монаха нашли на полу мертвым Он был высосан и иссушен, как мумия. После этого случая больше никто не решатся вскрывать саркофаги братьев

– А можно еще взглянуть на братьев?

– Смотрите. В древнем завете сказано, что, когда придет час, саркофаги откроются сами и братья придут нам на помощь.

Андрей открывал крышки саркофагов. На него глядели разные лица. Были и человеческие, и совершенно непохожие на людей: с вытянутыми черепами, лишенные носа и волос, у некоторых были пластиковые маски вместо лиц, другие имели сходство с животными и напоминали древнеегипетских богов.

– Они называли себя протоссами – первыми. Они оставили «нам Храм, библиотеку, Архивы, беседку и кристаллы памяти. Все это – величайшие святыни нашего Братства, да и всего человечества.

– Вы покажете мне их библиотеку?

– Да, но сначала я хотел бы показать вам беседку.

– Беседку?

– Да, священную храмовую беседку. Это как бы энергетический центр Храма. Увидите сами.

Они проследовали в глубь зала за золотую трубу.

– Ступайте за мной след в след. Монахи в древности, опасаясь грабителей, устроили тут всяческие ловушки.

Соджо-лама осветил пол под ногами, выложенный коричневой с золотым орнаментом плиткой.

– Все имеет значение в этом мире. И орнамент тоже, – заметил он.

Андрей обратил внимание, что настоятель наступает не на всякую плитку, и, в свою очередь, старался придерживаться его выбора. Они вновь углубились в темноту. Свет слабой керосиновой лампы не доставал до стен – таким огромным казалось это подземелье.

– Кажется, мы плывем в космической пустоте. Здесь такая же первозданная тьма, – заметил Андрей.

– Этот зал огромен. От него ответвляется еще множество ходов. Однажды я попытался обойти его весь и заблудился. Провел здесь всю ночь, прежде чем нашел обратную дорогу. Осторожнее, тут ступеньки, – предупредил Соджо-лама.

– Подождите-ка, что здесь написано? – Андрей остановился у каменного обелиска, на который упал свет лампы.

– Сфера, Связь, Энергия, – перевел он три символа древнего языка.

– Вы правы, эта беседка служила для связи храмовников с их домом, – подтвердил Соджо-лама.

Высокий купол опирался на ряд белых колонн с каннелюрами. Между колоннами была протянута ограда из золотых прутьев. Под куполом висело широкое золотое кольцо, в середине которого находилось хитросплетение тонких металлических лепестков. Точно под кольцом было устроено небольшое трехступенчатое возвышение, на котором находилась консоль с мраморной панелью.

– Как бы вы перевели эти символы? – Соджо-лама осветил мраморную панель. В мрамор были запрессованы золотые знаки. Андрей посмотрел на надпись. Иероглифы указывали на Перемещение, Свет и Звезды.

– С учетом сегодняшних знаний – телепорт.

– Я так и думал, – расцвел в улыбке Соджо-лама. – Уже ради этого следовало вести вас сюда. Мне, признаться, древний язык дается с большим трудом. А нам надо так много перевести! Вот где настоящий кладезь знаний! Изначальные донесли до нас знание о законах устройства и развития Вселенной. Надо отметить, что земная наука, несмотря на все космические достижения, ничего в этом не смыслит. Я просто поражаюсь, как глубоки были познания древних!

– Вы правы, Соджо-лама. Уже то, что они умели телепортироваться на расстояния, внушает уважение. А нам до сих пор приходится преодолевать огромные расстояния на космических кораблях, расходуя при этом несметное количество вещества и энергии. Кстати, вы не пробовали запустить телепорт?

– Никто не знает, как это сделать. Мы читали надписи на этом постаменте, но так ничего и не поняли.

– Давайте посмотрим, может, что-нибудь сообразим вместе.

Наклонная плита, опирающаяся на консоль, очень напоминала пульт управления. Но мрамор был монолитным: без единой кнопки, рычага или отверстий. Только сейчас Андрей заметил, что по верху плиты идет ряд совершенно незнакомых ему символов. Он достал портативный лингвоанализатор. Конечно, эта модель не шла ни в какое сравнение с тем лингвоанализатором, что стоял у него дома, но выбирать не приходилось. Он начертал незнакомые символы на экране и нажал ввод. Через пару секунд лингвоанализатор выдал ответ. Андрей вчитывался в строки, пытаясь доступно изложить перевод, сделанный прибором:

– Здесь говорится о Сети, Храме и скрытом секторе. Чтобы телепорт начал действовать, нужно сначала активировать его как узел единой Сети. Для этого нужно знать его координаты. Первичный вызов осуществляется после инициализации энергетических пилонов. Они запускаются специальными ключами-самоцветами. Ключи находятся у настоятеля Храма и передаются по должности. После активации шести периферийных пилонов запускается центральный, и телепорт приводится в действие. Остается только ввести координаты узла Сети, в который вы хотите попасть, и в путь! – Андрей с облегчением перевел дух. – Видите, как все просто!

– У меня нет ключей-самоцветов, – покачал головой Со-джо-лама. – В древнем предании говорится, что ключи были похищены из Храма монахом-отступником. Он выкрал самоцветы у настоятеля и продал. Монаха нашли, но ключей у него уже не было. Однако в Архивах Храма сохранились эскизы ключей и драгоценные камни, из которых они изготовлялись. Я вам покажу потом.

– В Архивах, наверное, много чего интересного?

– Вы даже не представляете себе, сколько там подлинных сокровищ! Там собраны многие артефакты Изначальных, которые они сочли нужным передать своим творениям через Братство Храмовников. Там есть многое такое, до чего человечество, мне кажется, не дозреет никогда.

– Какое-нибудь смертоносное оружие?

– И это тоже. Но мало ли у людей смертоносного оружия? Там есть такие вещи, что позволяют человеку вспомнить свое существование.

– Вы имеете в виду прошлые жизни?

– Можно сказать и так, но это упрощенный взгляд. Существование на самом деле непрерывно, меняются лишь формы его восприятия. Изначальные оставили нам священные предметы, с помощью которых мы можем проникнуть в процесс нашего сознания, а следовательно, и бытия и понять, кем мы были и кто мы есть.

– Наверное, можно испугаться…

– Можно. Поэтому мы не предоставляем эти кристаллы людям с незрелым сознанием. Не только оружием можно погубить человека, но и раскрытием ему того, что прочно похоронено в глубинах его сознания.

– Почему вы выбрали меня?

– Вы ближе всех подошли к разгадке древних цивилизаций. Вы хорошо изучили язык Изначальных. У нас есть некоторые источники, которые сможете перевести только вы.

И наконец, мы пригласили вас еще и потому, что надвигаются события, которые могут в корне изменить жизнь человечества.

– Что-нибудь опасное?

– У нас есть древние пророчества. В одном из них говорится:

«Его называют Творцом форм. Он суть сплетение и схватка тех сил, за которыми Свет и Тьма. Символ Его – тай цзи. Играя на краю времени и пространства, из звездной пыли и ветра он изваял первых эльфидов, из глины и праха вылепил смертных людей, а из грязи и смрада создал Зорга. Но каждое творение в гордыне своей возомнило себя полным отражением сути Извечного. И были за это они рассеяны по Вселенной, чтобы никогда не встретиться друг с другом. Ибо только вглядевшись друг в друга, способны они познать сокровенную суть Создателя. И как сделают это, будет тогда беда большая, и вслед за ней грядет Откровение».

– Когда это было написано?

– О, это очень старый памятник. Ему, наверное, столько же лет, сколько и этому Храму. Никто никогда не понимал, о чем в нем идет речь. Но теперь многое прояснилось, не правда ли?

– Для меня нет, – недоумевающе произнес Андрей.

– Если не сегодня, то завтра. Конкретных сроков не названо, но мы наблюдаем определенные признаки, по которым можем судить о том, что грядет предсказанное сближение, за которым может последовать беда большая… И мы позвали вас, чтобы вы помогли нам. Встали на нашу сторону в возможном противостоянии.

– Я думал, надо что-нибудь перевести…

– И это тоже, но не только. Мы наблюдали за вами. Вы один из людей, которых можно назвать Посвященными.

– Никогда бы не подумал! И что от меня требуется?

– Совсем немного – помочь человечеству выжить.

– Разве нам что-нибудь угрожает?

– Это сегодня. Но уже нашли памятники Изначальных на Нове-2 и Сирене. Вскоре мы услышим, что обнаружили зоргов. Вслед за этим объявятся и эльфиды. А когда встретятся все три расы… Помните пророчество?

Разговор этот происходил около двух лет назад. На Таре еще все было спокойно. И Андрей не воспринял тогда серьезно этот разговор. Да и лама ни о чем таком больше не упоминал. Попросил только перевести несколько древних рукописей. Андрею выделили небольшую келью, и он полностью ушел в работу. Древние тексты повествовали о путешествиях по далеким мирам, где среди прочих упоминались и Нова, и Сирена, и Земля. Изначальные творили новые миры и открывали сокровенные основы мироздания Посвященным. С трепетом и волнением погрузился Андрей в эту работу. Два года пролетели незаметно. Никто не настаивал, чтобы он остался в Храме, но работа настолько захватила его, что он перестал думать обо всем на свете. Здесь, высоко в горах, оторванный от повседневной жизни, он осмыслил многое. И если не постиг все истины, то хотя бы очистил свой разум от шумной суеты внутреннего и внешнего мира и смог больше доверять ему.

Он научился медитативным практикам, и это помогло ему открыть свой собственный путь, ведущий к полноте бытия Адуна. И обретя эти истины, он уже не мог от них отказаться в угоду сиюминутным выгодам и наслаждениям чувственного опыта. Весь прошлый мир, вся его прошлая жизнь представлялись теперь лишь скоплением совершенно бессмысленных фрагментов и кадров бытия перед холодным и сияющим лицом Вечности.

И вот спустя два года пришли известия о страшных событиях на планете Тар. И Андрей осознал всю значимость древних пророчеств.

– Теперь вы поняли, о чем шла речь в этом предсказании? – спросил Соджо-лама.

– Да, понял. Но ведь опасность миновала. Зараженная планета уничтожена.

Соджо-лама улыбнулся своей мудрой и таинственной улыбкой:

– Это только начало, мой друг. Все еще впереди. Помни1е наш давний разговор, вы еще не раздумали быть полезным человечеству?

– Не раздумал.

– Тогда я хотел бы поручить вам одно дело. Как вы знаете, ключи к телепорту утеряны. Но у нас есть эскизы этих ключей и кристаллы, из которых они изготовлялись. Нужно лишь придать камням определенную форму. В Париже есть один замечательный ювелир. Я знаком с его работами. Нужно отдать ему камни на огранку.

– Хорошо, я это сделаю, – сказал Андрей. Задание не показалось ему сложным.

– Это очень ответственное задание, Андрей. Если мы сумеем открыть портал в другие миры, мы будем связаны с братьями по всей Вселенной. Это очень важно для всех нас особенно в свете грядущих катаклизмов… Вскоре вы сами все поймете и вспомните мои слова. Связь в процессе выполнения этого поручения будете поддерживать с координатором Вонг Чу, настоятелем Храма на Тайване. Вам все понятно?

– Да.

– Тогда идемте, я покажу вам Архивы Храма. А заодно те предметы, которые помогут вам вспомнить вашу жизнь. Мне кажется, вы уже достаточно созрели для этого.

Соджо-лама поднялся на ноги из позы лотоса, и они направились к лестнице, ведущей к галерее на верхнем ярусе Храма. Андрей до этого никогда не бывал здесь. Храм ему открывался постепенно. Видимо, теперь пришло время побывать в Архивах. На галерее Соджо-лама открыл незаметную дверь. Они оказались в большом зале, освещенном множеством окон, проделанных в куполе. Андрей всегда поражался просторным помещениям Храма. Казалось, внутри Храм был больше, чем выглядел снаружи.

– Мы выбрали вас, Андрей, и считаем, что не ошиблись в своем выборе, – торжественно произнес настоятель. – Грядет противостояние рас, и вам предстоит быть на переднем крае. Поэтому настало время пройти последнюю ступень посвящения и стать полноправным членом Братства. И если вы готовы вступить в Братство, мы поможем вам осознать вашу подлинную жизнь и тот путь, который вы выберете. Ибо только на основе подлинного знания вы сможете встать на защиту ценностей и принципов, охраняемых Храмом. Вы всегда должны помнить об ответственности, которая возлагается на вас с нынешней минуты, как и о том, что за вами стоят миллионы жизней разумных существ не только на Земле, но и по всей Вселенной. И порой этот груз кажется невыносимым… Итак, вы согласны, Андрей? – спросил Соджо-лама.

– Да, – произнес Андрей, волнуясь.

– Тогда приступим к обряду. – Соджо-лама достал шкатулку с разноцветными кристаллами. – Эти камни помогут вам узнать правду о вашей жизни. Кем вы были, кто есть и кем можете стать. Это сокровенное знание – привилегия просветленных Будд, Храмовников и членов Братства. Только они могут обладать всей полнотой знания о собственной карме и могут воздействовать на ментальное поле других людей.

Соджо-лама разложил драгоценные камни в определенном порядке, и ритуал начался…

Андрей не мог сказать, что с ним произошло нечто сверхъестественное. Пока Соджо-лама шептал что-то, Андрей погрузился в глубокий сон. Но, когда он проснулся, ему на память пришли многие вещи, которые случились задолго до его теперешнего рождения. Он понял, что прожил достаточно много жизней, чтобы наконец понять и переосмыслить ошибки, заблуждения и грехи прошлых своих воплощений. Иногда эти воспоминания, эти краткие эпизоды жгли его раскаленным железом. Они всегда являлись ему неожиданно, чаще во сне, и прокручивались с невероятной скоростью. Но он успевал запомнить то главное, что содержалось в них. На что провидение считало нужным обратить его внимание.

Он часто теперь вспоминал слова Соджо-ламы о том, что все наше бытие – это лишь сон Адуна. Сон, пронизывающий века и тысячелетия; сон, в котором Адун видит всех нас, как и Андрей видит во сне все эти отрывочные эпизоды своей прошлой жизни. Андрей понимал, что дефиниция «сон» не совсем верна, скорее, это какое-то особое спонтанное состояние сознания, в котором есть место всем мировым вещам и явлениям и в котором живем все мы. Снимся ли мы Адуну, думает ли он о нас, мы есть благодаря ему. Его мысль рождает образ, образ рождает нас. И этот круговорот Мировой Идеи бесчисленное множество раз порождает, сталкивает и уничтожает мириады миров и вещей по всей Вселенной. И в тысячный раз Андрей подумал о том, что прав был великий мыслитель Гегель, утверждая, что все разумное – действительно, а действительное – разумно. В этом была истина, как и в том сне, что снился ему, летящему сейчас над Атлантикой.

Глава 10. Рождение

Земля.

Европейский сектор. Мостар

Толпа все время прибывала. Колонна вытянулась от самого Мостара. И по мере приближения к базе в рядах демонстрантов уже насчитывалось никак не меньше трехсот тысяч человек.

Энрике с приближенными соратниками шел впереди. Это был решающий день. Настало время показать властям, что антигалактическое движение есть сила, с которой нельзя не считаться. Солнце поднялось высоко и бросило жгучие лучи на вождя антигалактистов. Энрике снял свой замечательный серебристый пиджак и небрежно швырнул его в сторону, зная, что пиджаку не дадут упасть, а аккуратно подхватят и сберегут. Почти сорок километров пешком – это вам не шутка. Но так было надо. Надо – и он шел. В свои сорок три года он не мог вписаться не в один официальный институт, и ему с его деятельной энергией не оставалось ничего иного, как основать и возглавить какое-либо протестное движение Энрике был горд своим движением и сейчас радостно, хотя и несколько задыхаясь, маршировал впереди колонны.

Время от времени он включал микрофон, и колонну оглушали лозунги, усиленные машинами-ретрансляторами:

– Наш дом – Земля! Не отдадим чудовищам Землю! Предательское правительство Донована – в отставку!

Толпа, взбудораженная пламенными призывами, откликалась негодующими возгласами. Перекрыв встречную полосу, колонну демонстрантов сопровождали несколько сине-белых полицейских машин.

Энрике, несмотря на усталость, чувствовал себя на подъеме. Он понял, что после выступления генерала Конахена пробил его звездный час. Еще месяц назад он не собрал бы на подобную акцию и трех сотен человек, а теперь за ним шагали по меньшей мере триста тысяч. Люди, прознав, что на Земле клонируют зоргов, прибывали даже с колоний. И Энрике старался не обмануть их ожиданий. Они приехали митинговать и бунтовать – они это получат. Они разнесут эту базу к чертям собачьим, и тогда империалистическому правлению Донована придет конец. Энрике отлично знал, какие требования предъявляет к нему исторический момент. И уж коль скоро история вынесла его на гребне вулканической энергии этих людей, свой звездный час он не упустит. Иначе никто и никогда не будет его слушать.

– Энрике, только что сообщили, что на базе идут приготовления. Туда стягиваются войска. Пригнали даже танки, – сообщил Ян Зулевский, его помощник и соратник по борьбе.

– Тем лучше, Ян, – ответил Энрике с невозмутимостью римских императоров, решающих участь побежденных на гладиаторских поединках – Мы покажем им, что ничего не боимся. Нас ничто не остановит. Это решающий момент, другого такого не представится. Или мы заявим о себе, или о нас попросту вытрут ноги.

– Я боюсь, что прольется кровь, Энрике. Они могут не сдаться. Откроют огонь. За нами тысячи человек!

– Поэтому и не откроют. Если будут стрелять или противодействовать, Донован слетит сразу же. В Нью-Порте уже поднимаются.

– Все-таки законы на их стороне. Массовые беспорядки и все такое прочее…

– Массовые беспорядки зачастую перерастают в революции. И революционеры, эти парии прошлого режима, становятся мировыми лидерами.

– Я боюсь за людей, Энрике…

– Спроси у них. Каждый из этой толпы готов умереть за правое дело. Они знают, на что идут. А чего боишься ты, Ян? Умереть? – Энрике повернулся и взглянул в лицо помощника.

– Нет, Энрике, я до конца с тобой!

– Вот и отлично, Ян. Я не сомневался в тебе. После того как мы вытащим из этой клоаки и растопчем зоргов, мы примемся за Донована. На этот раз ему несдобровать. За нами сила миллионов! – с пафосом воскликнул Трухильо. Почувствовав новый прилив пассионарности, он врубил микрофон, и над колонной разнесся его очередной пламенный призыв.