Гриша нажал какую-то малоприметную кнопку, приделанную снизу к столику, и лист крашеного дюраля, имитировавший переборку за спинками кресел, с легким жужжанием и скрипом опустился под пол. За ним оказалась настоящая переборка, в которую был вмонтирован довольно вместительный сейф. Гриша отпер его ключом и приказал Лере:

— Вещи положи сюда! Целее будут!

Валерия беспрекословно подчинилась и уложила в сейф кейс, рюкзачок и сумочку Чернобуровой.

— Пистолет и авторучку — тоже! — жестко приказал майор. Лере это не понравилось. «Маргошку» она положила, но авторучку доставать не торопилась… Не хотелось оставаться совсем уж с пустыми руками.

— Не тяни! — сузил глаза Марков. Можно было выхватить авторучку, пульнуть в этого гада снотворной иголкой, но что потом? Его начнут искать, непременно заглянут сюда, а о том, что будет дальше, лучше не думать… И Валерия отдала свое последнее оружие.

Гриша не стал класть ручку в сейф, а сунул во внутренний карман бушлата. Это Лере очень не понравилось…

Майор запер сейф, нажатием кнопки поднял маскировочный щит. Лена подумала, что, когда этот вояка уйдет, у нее есть шанс придавить эту стерву. Все же она помоложе и поздоровее этой бабы. Но что потом?!

— Сидите тихо! — шепотом предупредил Гриша. — Свет не включайте, не курите и не орите. Отопру вас только уже в воздухе.

Он вышел, запер дверь снаружи и удалился.

После этого в помещении наступила полная темнота. Иллюминатор был закрыт противосолнечной шторкой, и через него ни одного лучика света не проникало, тем более что на дворе стояла ночь. Дверь тоже закрывалась плотно и наглухо. Пожалуй, для того, чтоб ее нашарить, пришлось бы потратить много времени.

Впрочем, обе затворницы и не собирались этого делать. Они сидели тихо, как мыши, отчетливо понимая, что ежели их тут обнаружат, то судьба у них будет скорее всего общая, несмотря на все, как говорится, «различия и противоречия». Они с удовольствием перестали бы даже дышать, если б это было возможно, потому что им казалось, будто дышат они слишком громко.

Вне каютки тем временем происходила какая-то бурная деятельность. До ушей «пассажирок» долетали рычание моторов, какие-то стуки, бряки, лязги, топот, неясные голоса. Особенно внимательно Лера и Лена прислушивались к шагам. Естественно, когда кто-то проходил мимо двери, то по мере. приближения шагов пульс у обеих гражданок заметно учащался, а когда шаги начинали удаляться — дамы испускали тихий вздох облегчения. Наиболее тяжко переносились те нередкие случаи, когда люди, проходившие или пробегавшие мимо дверцы, замедляли шаг. Аж в висках стучать начинало, и казалось, будто сердце выпрыгнет из грудной клетки…

Сколько времени тянулась погрузка, ни Лена, ни Лера не замеряли. Может, час, а может, больше. Во-первых, разглядеть что-либо на циферблатах часовони не могли, а во-вторых, через какое-то время летчики запустили двигатели, чтобы прогреть их перед стартом. Свистяще-звенящий шум турбин почти начисто заглушил все прочие звуки, доносившиеся из-за двери, и понять, закончилась ли погрузка, прошло ли незамеченным наличие неучтенного «КамАЗа», собираются ли отправлять самолет или намереваются предварительно его обыскать, чтоб отловить посторонних, было невозможно.

Даже тогда, когда ритм двигателей изменился и ощути-лось, что самолет сдвинулся с места, начав выруливать на старт, успокоения в душах дам не наступило.

Во-первых, обе прекрасно понимали, что после взлета они окажутся в еще большей зависимости от майора Гриши. Лена переживала меньше, потому что она ощутила свою подневольность еще на дороге, с того момента, когда ее разоружили. Да и вообще, она была тем самым люмпен-пролетарием, у которого даже цепей нету, чтоб их потерять. А вот Лера, у которой буквально рядышком, за спиной, в замаскированном сейфе лежали ее баксы наличными, а также капсулы и ампулы, которые могут многомиллионные прибыли принести, испытывала смесь страха с досадой и негодованием. Только что, казалось бы, была хозяйкой положения, а теперь, по сути дела, стала рабыней. Господи, неужели она не могла предвидеть всего этого?! Жалкая, доверчивая дура!!!

Во-вторых, из пункта первого как дважды два следовало, что живыми они никуда не долетят. На фига Грише получать от Леры какой-то смехотворный гонорар, когда можно взять весь миллион? К тому же надо еще будет там, на месте, рисковать, придумывать способ, как вывести из самолета своих нелегальных пассажирок. Конечно, насчет паспортного и таможенного контроля, учитывая специфику рейса, наверно, беспокоиться не надо, но даже если тут, на борту, у Гриши все свои, наверняка может найтись кто-то падкий до стукачества. Гораздо проще вынести чемоданчик, чем вывести двух баб. Уж лучше их загодя усыпить и выбросить за борт. Авторучку-то, гад, себе взял! Баб никто не видел и не увидит — такова се ля ви.

Тембр двигателей еще раз сменился, их перевели на взлетный режим. Нос задрался, Лену и Леру вдавило в кресла. Почему-то в этот момент Валерии захотелось, чтоб у самолета сдохли движки и он грохнулся оземь, так и не набрав высоты. Чтоб всем пришел капут, а не только ей и Лене. Но ничего такого не случилось, «Ил» набрал свою рабочую высоту, выровнялся, занял отведенный ему эшелон и мерно засвистел турбинами в том направлении, которое было предписано полетным заданием.

— Тебе не кажется, что этот Гриша нас убьет? — шепотом спросила Лера, нарушив длительное молчание.

— Уверена, — скромно ответила Лена. — Насчет вас — не знаю, а меня — наверняка. Но, по-моему, ничего сделать все равно нельзя…

— Из пистолета он тут стрелять не станет, — прошептала Валерия. — Слишком громко, да и обшивку можно пробить. Ножом тоже пользоваться не станет. Много шансов в крови измазаться.

— Он нас из вашей авторучки убьет, вы это сказать хотели?

— Сейчас она заряжена только двумя шприц-иголками, и в обеих — снотворное. Но усыпляет мгновенно — пискнуть не успеешь…

— …А потом он нас спящими за борт выкинет, — досказала Лена.

— Правильно. Но иголка — это не пуля. Она мой полушубок не пробьет. То есть проткнуть может, но до тела не достанет, понимаешь? Конечно, он постарается выстрелить в ладонь, в шею, в лицо — в открытое место, короче. Но мы ведь можем и не подставиться, верно? Если набросим на него полушубок, дружно навалимся, выкрутим авторучку… Догадываешься?

— Догадываюсь… — пробормотала Лена, не очень доверяя неожиданной союзнице. — С ним-то мы справимся, а что дальше? Тут еще несколько человек на борту. Они его хватятся наверняка.

— Если мы справимся с ним, то добудем ключи от сейфа. Кнопка — вот она. А в сейфе у нас полно оружия. У тебя в сумке был пистолет с глушителем и даже граната, я видела.

— Вы что, предлагаете захватить самолет?! — с легким восторгом перед этой отчаянной бабой произнесла Лена.

— Как нечего делать. Все эти мужики горазды только в поддатом виде хорохориться: мол, мы все из себя бесстрашные. На самом деле они в большинстве своем гораздо трусливей, чем средняя баба. И если мы одного-двух пристрелим, а потом покажем гранату — они нас куда угодно отвезут.

— А на земле нас полиция арестует? — дальновидно предположила Лена.

— Ну и что? Даже если так, то это лучше смерти. К тому же, если ты еще не поняла, объясняю: этот самолет, можно сказать, пиратский. Он нелегально везет оружие в Африку — в Конго или там в Анголу — черт его знает. Это не госпоставка, а частный бизнес — генералы с бандитами столковались, сперли казенное оружие и продали каким-то племенам. Уловила? И если все это начнут раскручивать — такой шухер получится!

— Тогда-то нас точно замочат… — вздохнула Лена.

— А вот и нет! Мы же свидетельницы, понимаешь? Спецслужбы ихние нас под защиту возьмут, — убежденно заявила Лера, хотя не очень верила в это.

В это время из-за двери послышался звук приближающихся шагов. Валерия торопливо расстегнула полушубок, выбралась из него, встала с кресла.

— Ты справа от двери, я — слева! Полушубок вверх, над головами, поняла? Как войдет — с ходу накидываем и валим на пол.

— А если не один придет? — опасливо спросила Лена.

— Один он придет. Ему лишние свидетели не нужны… Однако шаги, приблизившись к двери, стали удаляться.

— Не он был… — разочарованно пробормотала Валерия.

— И долго мы так стоять будем? — прошипела Лена.

— Недолго. Ему без мазы время тянуть… Минуты через две вновь послышались шаги. На сей раз идущий остановился у двери, брякнули ключи…

— Готовьсь! — выдохнула Лера.

Щелкнул замок, дверь открылась, и майор шагнул в неосвещенное помещение. Плюх! Дамы мигом набросили ему на голову полушубок, вдернули за руки в каюту и свалили, с двух сторон придавив к полу.

— Вы что, сдурели? — растерянно шипел Гриша, барахтаясь под полушубком, но орать громко не решался — себе дороже. Между тем Валерия, пользуясь тем, что майор не мог спихнуть со своей спины рослую и увесистую Лену, просунула руку ему за пазуху и выдернула из кармана авторучку. Нащупала стриженый затылок… Щелк! — и Марков мигом обмяк. Лена, убедившись в этом, отпустила майора, а потом поскорее закрыла дверь.

— Свет! — громко шепнула Лера, но Лена уже нашла ощупью выключатель, и под потолком зажглись лампы дневного света. При их свете Валерия вывернула Грише карманы, выложила на стол пистолет и связку ключей.

— Вот этот от сейфа! — сказала Лена, ткнув пальцем в самый большой ключ.

— Я запомнила!

Валерия тем временем нажала кнопку и опустила вниз дюралевую маскировку.

— Не спеши! — предупредила она Лену, которая уже собралась была вставить ключ в скважину. — Там какие-то кнопки есть под крышкой. По-моему, для кодирования замка. А то еще сигнализация сработает!

— На хрена ему кодировать? — Лена постучала по виску пальцем. — Тем более на сигнализацию ставить? Чтоб его самого зажопили?! Да и не набирал он никакого кода, я помню точно!

— Логично, — пробормотала Лера. — Это у меня от волнения…

Лена без проблем отперла сейф и вытащила оттуда вещички.

— Чемодан обратно положи, — сказала Валерия, — нам сейчас оружие нужно, а не деньги…

Она вооружилась двумя «Макаровыми» и выкидухой, которой ухо Драчу отрезала, а Лена — своей верной «маргошкой» и «дрелью» с глушаком. Встал вопрос о том, кто возьмет главное оружие — гранату. Хотя Лена утром уже пользовалась такой же опасной штуковиной, особой охоты еще разок попытать счастья у нее не было. Валерия, наоборот, с гранатами дела никогда не имела, но не хотела ударить в грязь лицом перед более молодой соратницей.

— Я возьму! — смело заявила госпожа Корнеева и сунула «эргэдэшку» в карман своих ватных штанов. — Ну, идем?!

— Может, мы их здесь подождем? — заробела Лена. — Сама же говорила, что они сюда наверняка придут, если этого хватятся…

— Ты что! Нам надо быстро действовать, застать их врасплох, иначе они нас тут в два счета уделают… Пошли! Ты со своей бесшумкой впереди пойдешь. Ведь это ты Гундоса и Гриба пошмаляла? Значит, стрелять умеешь…

Но тут дверь каютки — запирать-то ее не стали! — вдруг резко и быстро распахнулась. Хлоп! Хлоп! — ни Лена, ни Лера даже понять не успели, что стряслось, как ощутили головокружение и повалились на пол. Вслед за тем из коридора влетели двое, один высокий, другой малорослый, в черных комбезах и противогазах. В руках у них были бесствольные устройства «удар», стреляющие крепким парализантом. Дверь за собой закрывать они не стали и включили вентилятор, чтоб газ поскорее вытянуло из каюты в сторону грузового отсека.

— Наручники! — приказал малорослый, который, как видно, был старшим в этой паре, и его помощник надел браслетки на Лену, Леру… и Гришу, который, естественно, продолжал валяться на полу в момент газовой атаки, но так и не проснулся. Старший тем временем без особых церемоний обшаривал поверженных и выворачивал им карманы. На столик улеглись граната, пистолеты, документы…

— Федорыч, — пробасил высокий, — дай-ка я еще баб посмотрю после тебя! А то ты в женских хитростях не все понимаешь…

— Ага, — ворчливо отозвался тот, кого «Федорычем» назвали, — не знаю я, куда вашей сестре засунуть можно…

— Фи, как грубо! — проскрежетала мембрана противогаза, под которым, исходя из ответа Федорыча, скрывалась крупных размеров дама.

Федорыч, однако, уже оставил пленников в покое и рассматривал документы. Просмотрев заграничный и общегражданский паспорт госпожи Корнеевой Валерии Михайловны, он особых эмоций не испытал. Столь же равнодушно он проглядел и загранпаспорт госпожи Павленко Елены Александровны. Однако когда очередь дошла до общегражданского, точнее до той пресловутой фотографии «на 16 лет», которую Федюсик и Ромасик соорудили с помощью компьютера, Федорыч крякнул и аж сдернул противогаз с лица, подозревая, что стекла запотели. Слава богу, газ уже вытянуло из каюты.

— Мне тоже можно? — пробасила могучая дама. Федорыч — без противогаза он смотрелся как седой и морщинистый, до смуглоты загорелый старикан лет шестидесяти — рассеянно кивнул, рассматривая вторую фотку — якобы «на 25 лет». Напарница сняла противогаз, и на свет показалась курносая, скуластая физиономия, очень смахивавшая на актрису, играющую в фильме «Зена — королева воинов». Только нос был покороче, чем у Люси Лоулесс, игравшей роль Зены, а прическа чуть-чуть подлиннее, чем у Деми Мур в роли «Солдата Джейн».

— Паскуду этого, майора, оттащи в угол» — распорядился Федорович. — А девок — посади в кресла.

— Айн момент! — «Зена» принялась исполнять приказание. Все это время Федорович продолжал разглядывать фотки.

Когда «Зена» усадила все еще бесчувственных пленниц в кресла, он хмуро сказал:

— Подними-ка башку вон той, что почернявей! Только не за волосья берись, Людмила, она живая покамест!

Помощница послушно взяла Лену за подбородок, так, чтоб Федорович мог на нее анфас посмотреть.

— Знакомая, что ли? — поинтересовалась тезка пушкинской героини, которая (при наличии музыкального слуха, конечно!) запросто могла бы в известной опере спеть партию не то что Ратмира, а даже Фарлафа.

— Возможно… — пробормотал Федорович насупленно. — Попробуй-ка растормошить ее, а? Только шею не сверни, ладно?!

— Постараюсь, гражданин начальник! — Людмила осторожно похлопала Лену по щекам. Судя по всему, это были очень ощутимые прикосновения, потому что глаза у гражданки Павленко открылись, заморгали, а затем распахнулись во всю ширь и даже чуточку выпучились…

Суровое, даже жестокое лицо, которое Лена увидела перед собой, покрытое седой щетиной, шрамиками и морщинками, могло бы испугать многих. Валерия, например, увидев такое, сразу бы поняла: пощады не будет. Но Лена, которая не раз и не два видела это лицо — правда, без седины и морщин! — широко открыла глаза вовсе не от страха. От изумления скорее. Она не верила своим глазам, боялась ошибиться, обознаться, проснуться, наконец… И одними губами, почти неслышно спросила:

— Папа, это ты?

— Лидуська… — по морщинистой щеке Еремина Олега Федоровича (он же Ерема, он же Механик или просто Мех) скатилась слезинка…