ЧАЕПИТИЕ НА ФЕДОТОВСКОЙ

В 36-й квартире тоже пили чай, но, конечно, в более уютной и комфортной обстановке. Тут был и расписной, «под гжель», бело-синий самовар, и настоящий гжельский сервиз — свадебный подарок, и целый набор варений: клубничное, земляничное, черничное, черносмородиновое, брусничное. И конфеты, и печенье — класс! Лена в своей жизни так мало видела сладкого, что ежели бы не рамки приличий, то, наверно, все, что стояло на столе, могла бы слопать. Но она себя в этих рамках держала. Всего помаленьку попробовала, но при этом старалась вести себя культурно, а не так, будто из голодного края приехала.

Конечно, Лену упоминание об Анатолии Олеговиче всерьез заинтересовало. Но спросить прямо: «А его фамилия, случайно, не Шипов?», гостья не решилась. Во-первых, ей показалось рискованным задавать такой вопрос, потому что на него, как представлялось Лене, неизбежно должен был последовать встречный: «А вы что, с ним знакомы?» Надо будет что-то врать, придумывать, а что придумаешь на ходу? Тем более что про этого самого Шипова Лена знала только то, что его какая-то белобрысая стерва невзлюбила и решила взорвать. А молодожены-аспиранты наверняка знают о нем больше. И ежели Лена, допустим, соврет, что познакомилась с ним в поезде, то ребята могут спросить: «Когда?»

— и сразу поймать на вранье, так как точно знают, что Шипов в это время никуда на поезде не ездил. Во-вторых, Лена опасалась, что Ваня и Маша видели по телевизору фоторобот предполагаемой террористки и после вопроса о Шипове могут присмот-реться к своей гостье, которая к ним попала тоже после взрыва. Конечно, ей самой фоторобот показался не очень похожим на оригинал, но кто знает, может, Ваня с Машей углядят сходство?!

Правда, через несколько минут после того, как закипел самовар, Лена вспомнила, что Ваня говорил об Анатолии Олеговиче как о живом человеке: «Наверно, мог бы нобелевским лауреатом стать, а до сих пор всего лишь доцент…» И у Маши тоже не просматривалось скорби на мордашке. Хотя, между прочим, если он у них был научным руководителем, то это сильно осложнит им жизнь. Спортсменам, и то нелегко от одного тренера к другому переходить, а ученым небось еще труднее, тем более что они у него уже два года проучились. Нет, даже если они его не очень любили, все равно должны были ходить как в воду опущенные. Ведь всего-то два дня прошло, его еще и похоронить не успели небось. Тем более что, наверное, менты забрали то, что осталось от Шипова, на судмедэкспертизу.

«Да они просто не знают о том, что он погиб!» — осенило Лену. Впрочем, она сразу же усомнилась в этом. Ведь по телевизору сообщение было, небось весь город уже знает и треплется про взрыв на Коммунистической. Да и позвонить им должны были, из университета хотя бы.

— А вы давно поженились? — стараясь не показывать какой-либо озабоченности, спросила Лена.

— Пятый день, вообще-то, — ответила Маша. — Анатолий Олегович нам разрешил погулять недельку.

— Да, Шипов мужик добрый, — подтвердил Ваня солидным голосом, и у Лены испарились последние сомнения в том, что она пьет чаек с аспирантами своей невольной жертвы.

— По этому случаю мы уговорились отключить телефон, не врубать ни телевизор, ни радио и никому дверь не открывать! — хихикнула Маша.

— Чтоб только любовь была — и ничего больше! — патетически произнес Ваня.

— Значит, я это ваше уединение нарушила, — вздохнула Лена, — тогда еще раз извините. Пойду я!

— Что вы! — воскликнула Маша. — Мы же понимаем, что у вас были форс-мажорные обстоятельства. Такое пережить! И потом, вы ведь не звонили нам, мы сами с перепугу дверь открыли… К тому же, если честно, то это уединение нам уже немножко надоедать стало. Так что, наверно, вас нам сам бог послал, чтоб мы от грешной земли не отвыкали…

— Тем более что нам уже через два дня надо в универ идти, — грустно заметил Ваня.

— Мамочки! — вдруг всплеснула руками Маша. — Я же совсем забыла! У Шипова то ли вчера, то ли позавчера юбилей был! Сорок лет ему исполнилось. А мы и не поздравили…

— Но он же сам еще на нашей свадьбе говорил, что никаких торжеств не планирует, — припомнил муженек.

— Но все равно, позвонить надо, — строго сказала Маша. — Хоть задним числом поздравить…

— Ну да, — усмехнулся Ваня, — позвонить и сказать: «Третий день пьем за ваше здоровье!» Лена, вы этот исторический анекдот никогда не слышали?

— Нет… — мотнула головой «террористка», отметив про себя, как же ей, уже знающей, что сталось с Шиповым, странно и страшно слышать этот разговор. И молчать при этом. Ведь не рассказывать же этим ребятам, что мол, я, Лена, передала вашему доброму Анатолию Олеговичу заминированный телефон?!

А Ваня, очень довольный, что может блеснуть эрудицией перед дамой, улыбнулся и начал рассказывать:

— Дело было в конце XIX века. Тогда царь Александр III то ли тезоименитство отмечал, то ли юбилей какой-то. И все генерал-губернаторы должны были его поздравить. А киевский генерал-губернатор Драгомиров — герой русско-турецкой войны, между прочим! — был не дурак выпить. В общем, из-за этой пьянки он позабыл вовремя телеграфировать государю и вспомнил о том, что не послал поздравление, только на третий день. А Александр III был государь крутой, мог и в отставку выгнать за такое непочтение к персоне. И Драгомиров придумал, как выкрутиться. Послал царю телеграмму с текстом: «Третий день пьем за здоровье вашего императорского величества!» Царь телеграмму получил и отправил в Киев короткий ответ: «Пора бы и перестать!»

— И генералу ничего не было? — спросила Лена, хотя это ее совершенно не интересовало.

— Нет, — ответил Ваня, — царь ведь тоже выпить любил…

— Ладно, — строго сказала Маша, — давай-ка ты, энциклопедист доморощенный, звони Шипову. Он уже наверняка пришел на кафедру… Сейчас как раз перерыв между парами, так что его искать не придется. Поздравишь сам, а потом меня позовешь, я тоже от себя лично поздравлю…

Ваня ушел из кухни в комнату и принес сотовый. Лена как-то сразу поняла, что молодожены, видать, не на одну аспирантскую стипендию живут, раз такими дорогими игрушками пользуются. Может, мамы и папы богатенькие, а может, и сами на чем-то деньжата делают.

Ваня попикал кнопками, поднес телефон к уху. Лене вдруг подумалось: а вдруг и этот грохнет? Не на шутку страшно стало. Ведь раз Шипова, научного человека, взорвали, то и этих, молодых учеников, которые с ним работали, тоже могут на воздух поднять. Возможно, «Лисичка-Чернобурочка» и у них на свадьбе побывала… А что, преподнесла в подарок сотовый и понадеялась, что молодые им после свадьбы воспользуются.

Минуту, наверно, Лена на полном серьезе ждала взрыва. Но ни бежать, ни просто вскакивать с места не стала. Ну рванет, ну убьет ее вместе с этими ребятишками. Значит, судьба такая. Она-то уж точно заслужила. Четыре трупа на совести, Шипов — пятый… Ребят этих, конечно, жалко, но и они, видать, не совсем безгрешны, раз с Шиповым и Чернобуркой имели дело. Могли ведь они вместе со своим научным шефом в промежутках между писанием диссертаций придумывать какую-нибудь новую шмаль? Ведь богато живут, сразу видно… А кто сейчас живет богато? Да только те, кто закон нарушает!

Но взрыва все-таки не произошло. Из телефона долетели длинные гудки, потом кто-то отозвался, и Ваня заговорил:

— Будьте добры, Анатолия Олеговича! Что??? — На лице у него появилось странное выражение, какая-то смесь удивления, ужаса и недоверия к услышанному. — …Нет, не знал, абсолютно! Как это случилось? Аркадий Андреевич, это Иван Тюрин, аспирант Шипова. Нет, телевизор не смотрел… Да, конечно, мы с женой придем. До свидания…

— Что случилось?! — явно догадываясь о том, что произошло нечто ужасное, вскинулась Маша.

— Шипова убили… — не веря, кажется, даже собственным словам и плохо ворочая языком, пробормотал Ваня. — Взорвали в собственной квартире. Еще позавчера утром. Завтра похороны, гражданская панихида в универе…

— Ужас… — полушепотом выдохнула Маша.

— Говорят, было даже сообщение по телевидению, — выдавил Ваня, — а мы и не знали ничего…

— Ой, так я это сообщение слышала! — «вспомнила» Лена. — Только фамилию, имя и отчество позабыла. Он на Коммунистической жил, да?

— Ara, — кивнула Маша, у которой все глазки уже слезами наполнились. — Мы у него бывали в гостях несколько раз…

Маша уткнулась лицом в грудь своего Ванечки и зарыдала в голос. Ваня, конечно, как настоящий мужчина реветь не стал. Он рассеянно поглаживал супругу по головке, но никаких слов утешения не говорил. Более того, Лене показалось, будто он не столько расстроен известием о смерти любимого руководителя, сколько явно ею напуган. Похоже, его и впрямь заботило, а не взорвут ли и его вместе с Машей…

— Вы это сообщение про взрыв хорошо помните9 — спросил он у Лены. — В смысле, что там говорилось?

— Не очень, — ответила Лена, и это было чистой правдой. То есть она, конечно, прекрасно помнила, как все было на самом деле, но в этом-то и состояла вся загвоздка. За всей этой возней, начиная с порнушных съемок и кончая вчерашней автогонкой от милиции, она действительно позабыла, что конкретно говорили по телику, а что не упоминали. И если Ваня с Машей узнают от нее то, о чем в сообщении не упоминалось, то могут догадаться…

— Но все-таки, — понастырничал Ваня. — Неужели вы ничего не запомнили?

— Да я запомнила только то, что был взрыв на Коммунистической улице, что один погиб и трое ранены, а погибший был доцентом университета. Сейчас чуть не каждый день где-нибудь что-то взрывается. Разве все упомнишь? — вздохнула Лена.

— И никаких версий не передавали? — спросил Ваня.

— Да вроде передавали что-то, только я не врубалась, — почти проворчала несостоявшаяся «камикадзе». — Если б я была знакома с Шиповым и если б знала, что сегодня к вам попаду, наверно, постаралась бы все от и до запомнить…

Лена при этом подумала, что именно сейчас самый подходящий момент распрощаться с убитыми горем молодоженами и поскорее выскользнуть на улицу, благо милицейская возня на лестничной клетке, кажется, прекратилась. Она уже собиралась поблагодарить хозяев за чай и гостеприимство, сказать что-нибудь ободряющее, типа: «Мужайтесь, товарищи!», но тут Машенька, горько всхлипывавшая на груди Вани, внезапно оторвалась от него, сверкнула мокрыми глазенками и, свирепо шмыгнув носом, буквально прорычала:

— Это все Чернобурова! Я уверена! Именно эта фраза почему-то заставила Лену помедлить с уходом. Мозги у «госпожи Павленко» сработали быстро.

— Вспомнила! — Она хлопнула себя по лбу, будто что-то вернулось в память.

— Я ж эту фамилию вчера в автобусе слышала! Бабки какие-то ехали и обсуждали взрыв. Так вот, одна и говорит, что, мол, по фотороботам, которые в телевизоре показали, не то что бандита, а мать родную не узнаешь. А другая отвечает: «Не правда! Баба, которая блондинка, очень похожа на бухгалтершу одну, которая в нашем доме живет, Лизу Чернобурову». Мне тогда только смешно стало. Очень уж здорово сочетается: Лиза и Чернобурова. Почти Лиса Чернобурая…

— Может быть, бабка сказала не «Лиза», а «Лииса»? — Маша внимательно поглядела на Лену.

— Я опять же особо не прислушивалась, — пожала плечами Лена. — А что, у вашего шефа с ней какие-то сложности были?

Ваня и Маша переглянулись, словно бы спрашивая друг друга, стоит ли посвящать эту незнакомую брюнетку в свои маленькие тайны. Но потом, похоже, решились…

— Да, — сказал Ваня мрачно, — и мы, и Анатолий Олегович получали от нее деньги за то, что вели кое-какие внеплановые исследования. Мы, правда, в основном какие-то древесные экстракты исследовали на химический состав, на микробиологию и так далее. Толком не зная, для чего. Конечно, это неэтично и даже, возможно, незаконно. Но деньги… Понимаете, у нас стипуха по 500 рублей была, а тут к ним по 300 баксов добавилось. Тем более жениться собирались. А сам Анатолий Олегович где-то за городом, скорее всего на бывшей экологической станции, какие-то эксперименты ставил. Первое время он был очень доволен, говорил, что мечты его детства сбываются, и еще что-то в этом духе. А потом стал очень мрачный и как-то обмолвился: «Я хотел создать панацею, а меня заставили сделать монстра…»

— Жутковато! — Лена аж поежилась. — И вы теперь боитесь, что с вами могут тоже разобраться?

— Конечно! Я не сомневаюсь, что Шипова убили за то, что он отказался продолжать работу в том направлении, которое заказала Чернобурова. Или, что вернее, потому что он уже сделал то, что просили, и стал ненужным. Ну а раз он стал ненужен, то и нас могут убрать, чтоб где-нибудь не сболтнули лишнего.

— А вы, конечно, знаете, что он имел в виду под «монстром»?

— Нет, мы только догадываемся. Вы ведь не биохимик и не генетик, вам трудно понять, если все объяснять по науке.

— А по-простому никак не получится? — прищурилась Лена.

— Попробую, хотя зачем вам это знать? Допустим, что в экстрактах, которые мы изучали, содержались какие-то необычные, еще не описанные в литературе микроорганизмы. Шипов, между прочим, утверждал, что они либо видоизменились под воздействием каких-то неизвестных факторов, либо вообще имеют внеземное происхождение.

— Они опасные, микробы эти?

— Нет, наоборот, в чистом виде даже очень полезные. Если они попадают в организм, то многократно усиливают иммунитет практически против всех болезнетворных микробов. Правда, все это мы знаем только со слов Шипова. Мы с Машкой только изучали динамику размножения этих существ в различных средах и изменение химического состава среды от продуктов их жизнедеятельности. Машка, например, гоняла донорскую кровь на установке, имитирующей кровеносную систему человека…

— Ага, — кивнула Маша, — и получалось, что они, в принципе, могут и от лейкемии вылечить, и от тромбоза. Регулировали состав крови, численность кровяных телец так, будто осмысленно все это выполняют, понимаете? А Шипов говорил, что как-нибудь покажет нам человека, которого он от СПИДа вылечил. Он тоже подозревал, будто эти микроорганизмы — разумные существа…

— Ну, это я вроде поняла, — произнесла Лена. — Во всяком случае, верю на слово. А как же этих полезных в монстров превратили?

— Я же сказал: мы просто догадываемся, — поморщился Ваня. — Самыми сложными и опасными экспериментами Шипов занимался сам, и не в университете, а за городом. Так вот, в самом общем виде догадка может быть такая: Шипов с помощью генно-инженерных методов видоизменил эти микроорганизмы и придал им свойства, которые сделали их смертельно опасными.

— Например, превратил их в возбудителей каких-либо неизлечимых болезней, против которых никакие лекарства не действуют, — добавила Маша.

— Впрочем, могло быть и другое, — предположил Ваня. — Он мог пересадить какие-то гены этих микроорганизмов животным или даже человеку. Или вообще создать еще более сложное композитное существо из трех-четырех, а то и десяти составляющих.

— Короче, — мрачно пошутила Лена, у которой вполне хватило интеллекта, чтоб понять сентенции Вани, — почти, как в басне: «проказница-мартышка, осел, козел и косолапый Мишка» плюс этот самый микроб инопланетного производства. И получается монстр!

— Это только догадка! — еще раз подчеркнул Ваня. — Что там на самом деле

— мы с Машкой абсолютно не в курсе. Но бандиты, между прочим, могут посчитать, что раз мы учились у Шипова, то знаем об этих микроорганизмах не меньше его. И если он отказался, допустим, делать этого «монстра», то мы сможем его заменить. Но в том-то и дело, что мы ничем им не сможем помочь… Когда они поймут, что от нас никакой пользы, то просто убьют — и все.

— Вообще-то, — заметила Лена, — мне эти ваши догадки какими-то сомнительными кажутся. Насколько я в бандитах понимаю, для них главное — то, на чем заработать можно. Лекарство от всех болезней — это, наверно, очень выгодно. На нем действительно можно хорошие деньги нажить. А создавать возбудителя ничем не излечимой болезни могут только маньяки какие-нибудь… Ведь всякий дурак поймет, что от такой болезни все повымрут, все человечество, в том числе и сами злодеи тоже. А значит, и никаких прибылей не будет. Ну а насчет этого гибрида, человека с микробом, и вовсе непонятно, зачем он нужен и кто за него заплатит…

— Справедливо, — кивнул Ваня, — но если, допустим, устроить где-то искусственную эпидемию неизвестной болезни, а потом, когда несколько сот тысяч человек помрут, выступить в роли спасителя человечества, предложить чудодейственную вакцину, которую государства и частные медицинские центры станут закупать в огромных количествах? А фармацевтические компании за «ноу-хау» будут миллиарды платить!

— Вот это уже близко к теме, — кивнула Лена.

— Неужели кто-то смог бы до такого додуматься? — захлопала глазками Маша.

В это время позвонили в дверь. И собачий лай за дверью послышался. Тревога холодной волной прокатилась по сердцам…

СНОВА В ТРИДЦАТОЙ

— Сперва посмотри в «глазок»! — дрогнувшим голоском напомнила Маша, когда Тюрин не очень уверенными шагами пошел к двери. А Лена, положившая во время чаепития сумочку на пол, рядом со стулом, в уме уже прикинула, что удобнее применить, если за дверью окажутся менты: «маргошку» или «дрель»? В отличие от Тюриных, которые явно побаивались, что к ним постучались те, кто расправился с Шиповым, Лена опасалась только ментов. Ясно, что все нормальные бандиты, узнав из милицейских радиопереговоров о шухере на Федотовской, загодя слиняли из этого района, чтоб не угодить под горячую руку. Тем более что те двое бандюков кинолога убили, а участкового тяжело ранили. А когда менты злы — лучше им не попадаться! К тому же Лена, в отличие от Вани и Маши, отлично знала, кто взорвал Шипова. Точнее, кто помог ему взорваться…

Поглядев в «глазок», Ваня явно взволновался и нетвердым голосом спросил:

— Вам кого?

— Вань, это ты? — спросили из-за двери. — Я Валентин, из Ташкента. Мы с тобой лет десять назад во дворе мяч гоняли, не помнишь?

— Д-да, помню… — пробормотал Ваня. — Только ты, по-моему, меньше ростом был… Ниже меня, во всяком случае.

— Подрос, значит, — хмыкнул Валентин. — Просто тебе четырнадцать лет было, а мне — десять… Вань, ты извини, конечно, но к вам такая девушка, черненькая, по имени Лена не заходила?