ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА

Примерно в это же время, около девяти утра, ее бывшее сиятельство, она же госпожа Павленко, соизволили продрать свои карие глазки. Хотя после ночных трудов по приведению «дрели» в боевую готовность, которые завершились в пять утра, она только четыре часика проспала, но притом, что она еще до этого с девяти вечера до трех ночи продрыхла, получилось вполне прилично. Выспалась очень хорошо, несмотря на то что спала не раздеваясь.

Первым делом Лена сунула руку под подушку. «Маргошка» никуда не делась, мирно пролежала рядом с хозяйкой весь остаток ночи. Запрятав пистолетик в карман, Лена пошла на кухню и с легким разочарованием обнаружила, что узбекский гражданин Кузовлев Валентин Сергеевич отсутствует. Раскладушка и прочие причиндалы возвратились на антресоль, а на столе лежали ключи от квартиры и записка, написанная не очень аккуратным, но вполне разборчивым почерком:

«Уважаемая Лена!

Извините, что не накормил Вас завтраком, но не хотелось мешать Вашему сну. К сожалению, я должен спешить — мне назначили встречу по поводу трудоустройства. Поэтому если захотите кушать — смело пользуйтесь всем, что есть на кухне и в холодильнике, не стесняйтесь. Часам к 12 я, наверно, вернусь, но если Вы раньше уедете, то отдайте ключ бабушке Шуре — она в курсе. Рекс тоже у нее.

На случай, если мы с Вами больше не увидимся, позвольте пожелать Вам счастливого пути.

Валентин».

Сказать, чтоб Лена сильно растрогалась от этой заботливости, конечно, нельзя, но твердое убеждение, что гражданин Кузовлев скорее всего не сволочной парень, у нее появилось. Да и вообще, тон письма как-то приятно пощекотал ее самолюбие. «Уважаемая» — это, конечно, канцелярией отдает, но все же приятнее, чем просто «Лена». Не будет же он писать «дорогая», «милая» или тем более «любимая», если проспал всю ночь на кухне?! «Вы», «Вас», «Вами», написанные с большой буквы, тоже из какого-то уважительно-казенного обихода, но… Лене так никто и никогда не писал. Похоже, не наврал пацан, что два с половиной курса юрфака окончил! Интересно, он после учебы адвокатом станет или прокурором? Может, пригодится когда-нибудь.

Лена поймала себя на мысли, что вообще-то была бы очень даже не против, если бы каждое утро находила на кухне подобные записочки. Даже если б в них ее обзывали просто «Леной», согласно паспорту, изготовленному Федюсиком и Ро-масиком, или «Лидой», как ее на самом деле звали. Конечно, если б кто-то называл ее «Леночкой», «Лидочкой» или «Лидуськой», например, как запропавший куда-то папочка, было бы еще лучше…

Уже через минуту после этих мыслей Лена с самым злобным сарказмом раскритиковала их. Мол, ты что, подруга, никак, насчет замужества размышляешь? Флаг тебе в руки! Трехцветный, российский, с орлом двуглавым. Может, забыла, что на тебе уже четыре «мокрухи» повисли, если не считать взорванного Шипова? 105-2а твоя, в натуре. Правда, двое последних, там, на шоссе, могли и выжить, но Гриб с Гундосом тоже на помянутую статью тянут. Минимум восемь лет, но не это главное. Попадись только — и братва дяденьки Драча тебя у ментов выкупит, специально, чтоб шею тебе свернуть в домашних условиях. Опять же, неизвестно, не достанут ли тебя еще здесь, на бабушкиной квартирке, и не пристукнут ли заодно Вальку этого самого?! Чтоб потом баба Нюша тебя, погань, всеми чертями до скончания веку проклинала! Нет, подруга, перехвати-ка ты чего-нибудь на халяву, да вали отсюда поскорее, пока цела!

В холодильнике, который, естественно, после своего приезда затарил Валентин, обнаружились яйца, масло и свежая полукопченая колбаса. А в шкафу появилась банка растворимого кофе. Лена быстренько соорудила себе яичницу с колбасой и солидную кружку черного кофейку. Сердце у нее еще выносило такие дозы, хотя другая девушка на ее месте небось и о будущем подумала. Но Лена особо насчет этого будущего не переживала. Вполне могло оказаться, что будущего у нее всего ничего — только из подъезда выйти. Впрочем, при особо удачном стечении обстоятельств могли и прямо в подъезде ухайдакать.

Лена, однако, все же помыла за собой посуду, смела со стола крошки и даже пол подмела веничком — не захотела после себя свинарник оставлять. После этого надела куртку, ботинки, шапочку, повесила на плечо сумочку мадам Чернобуровой, взяла ключи и уже собралась было выходить из квартиры, когда с лестничной площадки донесся собачий лай. Похоже, Рекс лаял, но уж больно злобно. А откуда-то снизу сердито отозвалась еще более мощная псина. Лена, конечно, толком не знала, какие в этом подъезде собаки обитают, но как-то сразу догадалась, что пес этот нездешний. Вряд ли он был такой молчаливый, что она за две ночевки это мощное гавканье хоть разок да не услышала. Да и Рекс, похоже, «приветствовал» именно чужого зверюгу. Большого, крутого и опасного. Может, служебного милицейского?!

Подтверждение этому Лена получила почти сразу же. Снизу долетели тяжелые шаги нескольких пар ног, и кто-то сердито прикрикнул на собаку:

— Казбек, фу! Что ты орешь, балбес? Совсем из ума выжил, что ли?

— На пенсию пора… — заметил чей-то насмешливый бас. — Вчера-то вы где были? Неужели думаете, что он до сих пор в доме сидит?

— Ну ты что, не понял еще? Думаешь, я хуже тебя понимаю, что такое отработка следа через полсуток после происшествия? Тем более после того, как народ на работу ушел… Если и было что — затоптали на фиг. Отмаз это называется. Следственное действие для галочки. Лучше поздно, чем никогда. Ищи! Ищи, Казбек! Да не крутись ты, е-мое! Нюхай, нюхай, старый хрыч!

Лена мигом поняла — это по ее душу. Хорошо еще, что этим ментам не дали приказа ночью след отработать! Взяли бы тепленькой…

Что же делать-то? Понадеяться, что собака старая и собьется со следа?! То есть сидеть и ждать, пока овчарка ментов сюда, на третий этаж, приведет? Тогда — все, отпрыгалась. Может, через чердак попробовать? Если он, конечно, тут есть и дверь не заперта. В окно, конечно, с третьего этажа не выпрыгнуть.

Лена все же решила попробовать уйти через чердак и осторожно, стараясь не хлопать дверью, буквально выскользнула на лестницу. И тут же пожалела об этом.

Дверь двадцать девятой квартиры отворилась, и оттуда высунулась сердитая бабка Александра Семеновна.

— А-а! — заорала она так, будто врага народа поймала.. — Вот ты где!

У Лены аж сердце упало. Сейчас завизжит: «Милиция! Держите эту стерву! Она мою соседку обворовала…»

Но следом за бабой Шурой на площадку выскочил Рекс, который тут же узнал спасительницу своей хозяйки, встал на задние лапы, дотянувшись передними чуть ли не до плеч, вытянул язычище и лизнул Лену в ухо.

— Ишь ты! — проворчала Семеновна. — Прямо влюбленный весь! Как суп жрать

— так у меня, а как гулять — так с молодухой! А я-то думала, с чего его в лай повело? То не хотел гулять, упирался, а теперь гвалт поднял. Вот и добро. Забирай своего кабыздоха — знать его не хочу!

— Ой, — пробормотала Лена, явно не соображая, как она из всей этой ситуации будет выкарабкиваться. — Мне ведь идти надо…

Хотя, конечно, была уверена, что никуда уйти уже не сможет. Ментовский Казбек поуркивал уже на втором этаже. Гранату, что ли, достать да взорваться на хрен?!

— Знаю, знаю! — сварливо забубнила баба Шура. — Идти ей надо! Кавалер твой предупреждал, что, мол, придешь ключ отдать. А чтоб собаку выгулять — так нет, это баба Шура делать должна. Роман с Валькой закрутили, а собаку на меня спихнули? Ох, молодцы! Что, небось, когда детей приживете, так тоже мне на воспитание отдадите? Ну, где ключ-то? Давай сюда…

— До детей у нас еще не дошло… — пробормотала Лена, машинально отдавая Семеновне ключ от 30-й квартиры и одновременно прислушиваясь к тому, что творится ниже этажом. Похоже, менты звонили в квартиру, расположенную под квартирой Семеновны, то есть в 26-ю. Долетело до ушей сердитое ворчание Казбека и приглушенный насмешливый бас, судя по всему, принадлежавший здешнему участковому:

— Выбракуй ты его, Степа! Ни хрена твоя собака не чует. Тут же Кирюша Бурмистров живет — алконавт первого класса. Ему велосипед, блин, и то не угнать…

Бабка Семеновна сразу насторожила уши.

— Никак Поликарпов пожаловал, небось опять Лидия милицию вызывала… А чего ж я не слыхала, как они орали? У меня через пол хорошо слыхать!

Тут из 31-й квартиры высунулась уже знакомая Лене в лицо (но не по имени-отчеству!) сорокалетняя толстуха, которая позавчера за нее заступалась перед Семеновной. Только на сей раз она была не в пальто поверх ночной рубашки, а в мохеровой кофте поверх байкового халата. Рожа у толстухи и сейчас была сердитая, явный настрой побазарить с Семеновной читался. Но, как видно, она, собравшись опять — из вредности, конечно! — за Лену заступаться, услышала долетавшие со второго этажа голоса милиционеров и, резко понизив голос, прошипела:

— Да это не к Кирюхе пришли, а к мужикам, которых он вчера привел. Как есть бандиты…

— Откудова, Галина, ты это знаешь? — недоверчиво спросила Семеновна, тоже понизив голос. — Докладывали тебе, что ли?

— Может, и докладывали! — подбоченилась Галина. — Я ведь и глазами не подслеповата, и уши у меня еще не заложило, как у некоторых!

— Ну, и что ж ты ушами слышала? — ехидно ощерилась бабка. — Или, может, скажешь, что и своими глазами видела?!

— Что знаю, то знаю. Сплетни, как ты, ворона старая, не собираю! У нас вчера в переулке менты вертелись. Машину кто-то угнал да около нашего дома бросил. Говорят, двое выскочили, да бегом. Менты за ними, а не поймали…

Тем временем со второго этажа после нескольких звонков послышался грубо-требовательный стук и суровый голос:

— Откройте, милиция! Гражданин Бурмистров, откройте! Участковый капитан Поликарпов!

А Казбек басовито загавкал.

И Семеновна, и Галина, и даже Рекс как-то сразу притихли. А Лена вдруг подумала, что у нее какие-то шансы появляются.

— Так ты чего, думаешь, что эти, которые машину угнали, к Бурмистрову пошли? — шепотом спросила Семеновна у Галины.

— Да я не думаю, я знаю! — прошипела та. — Угораздило меня вчера часов в девять пойти мусор выносить. Во дворе еще народ был кой-какой. Ну, ведро вынесла, зашла в подъезд, а с парадного хода эти прутся. Киря, конечно, ужратый как клизма, и с ним еще двое, незнакомые какие-то. Но не очень пьяные, а так, поддатые слегка. Мордастые, здоровенные, в кожаных куртках, шапки тоже с кожей наверху. Короче, бандиты натуральные. Ну, я их мимо себя пропустила, а потом слышу, как Лидка Кирю материт: «Опять алкашню привел, падаль гнилая!» Но все одно пустила, конечно, потому что один из этих мордатых сказал: «Не волнуйся, девушка, мы не с пустыми руками!» У них, этих, по кейсу с собой было, небось пару пузырей принесли, а то и больше. Лидка-то Бурмистрова за халявный выпивон все простит! Снизу долетело:

— Гражданин Бурмистров, мы знаем, что вы дома. Откройте дверь, а то сломаем!

Вроде бы после этого за дверью одумались. Послышались шаркающие шаги, после чего из квартиры просипели:

— Сейчас открою! Спал я, гражданин начальник.

Залязгал замок, Казбек предупреждающе зарычал, затем дверь открылась, и участковый миролюбиво пробасил:

— Ну что ж вы, гражданин Бурмистров, не откры…

И тут как гром среди ясного неба раскатисто прогрохотала длинная автоматная очередь, оборвав участкового на полуслове. Послышался отчаянный человеческий крик, скулеж собаки, шорох и шмяк грузно упавших тел.

— Мамочки! — взвизгнула Галина и опрометью шмыгнула в дверь своей квартиры. Бабка Семеновна тоже очень быстро юркнула к себе, а за ней, как ни странно, и Рекс проскользнул. Сразу после этого послышался лязг и бряк запираемых замков, засовов и цепочек. Лена на мгновение растерялась. Ключ-то она уже отдала Семеновне! А та с перепугу на семь замков закрылась — хрен откроет! Значит, ни в 30-ю, ни в 29-ю ей не попасть. Да и в остальные тоже. Когда на лестничной клетке из автоматов шмаляют, надежнее никому не открывать… Тем более что следом за первой, длинной, стреканула вторая, короткая, очередь.

Правда, по логике вещей, у Лены был шанс не встречаться с этими отморозками, потому что граждане, имевшие автомат и, судя по всему, в упор расстрелявшие из него и участкового, и кинолога, и собаку, должны были бежать не вверх, а вниз. Сбежать на первый этаж и попытаться выскочить либо через парадное на Федотовскую, либо через черный ход во двор. Именно так эти граждане и поступили — на лестнице почти сразу после короткой очереди послышался тяжелый гулкий топот. Однако, как видно, капитан Поликарпов, кинолог Степа и пес Казбек были не единственными участниками операции. Кто-то подстраховывал их внизу, у входа.

— Стоять! Бросай оружие! — заорал какой-то срывающийся юношеский, даже полудетский голосишко. И сразу же послышалось оглушительное «та-та-та!», причем двойное, не иначе из двух автоматов колотили. У Лены аж во рту посолонело от этого грохота, и она чисто инстинктивно, позабыв о своем «арсенале», бегом рванула на четвертый этаж.

Внизу послышался чей-то болезненный вопль, некое увесистое тело покатилось вниз по лестнице, вместе с автоматом, бряцающим антабкой и крышкой ствольной коробки. На первом этаже послышался топот еще нескольких пар ног, какие-то матюги неразборчивые, хрипы и хрюки рации, грохнуло несколько одиночных выстрелов. Потом весь топот, шум и гам стали перемещаться вверх, заставив Лену бежать быстрее. Хотя что там ее ждет наверху — неизвестно.

Похоже, менты кого-то из этих любителей пострелять все-таки завалили, а второй, понимая, что за стрельбу по ментам, даже если он никого до смерти не убил, его капитально потопчут и он полгода кровью ссать будет, решил живым не даваться и дернул наверх, туда же, куда и Лена. Вот счастье-то, елки-зеленые!!!

Ясно, что бандюган очень крутой, раз взялся ментов шмалять. Увидев девку, тут же попробует ее в заложницы сцапать — это теперь все умеют. Но может и просто стрельнуть, чтоб на дороге не мешалась.

Внизу протарахтела еще одна очередь, несколько раз одиночными грохнуло, послышался мерзко-мяукающий звук рикошета, и кто-то затопотал с третьего этажа на межэтажную площадку. Лена тоже бросилась бегом вверх по лестнице, на площадку между четвертым и пятым этажами.

Именно в этот момент Лена вспомнила, что у нее в сумочке лежат аж целых две гранаты. А что, если бросить одну из них тому, что сейчас прет следом за ней на четвертый этаж? Менты могут подумать, что он сам подорвался… Глядишь, задержатся, чтоб его рассмотреть, а Лена и проскочит к чердаку. Может, он не заперт, может, через него можно в другой подъезд перебежать, может, дом еще не со всех сторон оцеплен? Хотя Лена прекрасно понимала, если чердак окажется запертым, то все остальные «может» уже не сработают, а кроме того, имела весьма приблизительное понятие о том, как бросать боевые гранаты

— учебные она тоже никогда не бросала! — ничего более умного ее чернявая головенка не придумала. И не останавливаясь, расстегнула сумочку госпожи Чернобуровой. Пальцы сами нащупали кольцо и вытянули из сумочки тяжелую зеленую штуковину — этакий «киндер-сюрприз» для взрослых. Хорошо еще, что спусковой рычаг не прижала и что усики на чеке были крепко загнуты. Иначе, доставая гранату за колечко, Лена разом могла бы от всех хлопот избавиться. Но обошлось…

— Стой! — еще раз проорали снизу. — Нет там выхода! Сдавайся, пока живой!

В ответ протарахтела очередь, менты тоже из «Макаров» грохнули. Лена в это время разогнула усики, прижала рычаг, а кольцо само собой как-то выдернулось. Послышался щелчок, сильно напугавший неопытную гранатометчицу, и она попросту уронила гранату себе под ноги. Наверно, именно на такие случаи рассчитано замедление запала, который срабатывает не сразу, а через четыре секунды. Насмерть перепуганная Лена пинком ноги отбросила от себя жуткую фиговину, и граната-о счастье великое! — пролетев между стойками перил, г провалилась на лестничный марш, ведущий с четвертого этажа на площадку между четвертым и третьим. Ба-бах!

МОЛОДОЖЕНЫ

Взрыв здорово тряхнул пятый этаж, аж побелка с потолка посыпалась. У Лены какой-то соленый привкус во рту появился, а уши на несколько секунд наглухо заложило. Да и вообще она здорово обалдела и, появись сейчас на площадке бандит или преследующие его менты, ничего бы не сумела сделать. В полной прострации она привалилась спиной к двери 36-й квартиры — это она уже потом разглядела и тряслась как осиновый листочек. Странно, но при этом она какими-то не то подсознательными, не то судорожными движениями сумела застегнуть сумочку.

Неожиданно дверь квартиры, к которой прислонилась Лена, резко открылась вовнутрь, и госпожа Павленко, чудом сохранив равновесие, прямо-таки ввалилась в маленькую прихожую. По планировке 36-я была точь-в-точь такой же, как 30-я на третьем этаже. Но, конечно, все было по-иному, более современно отделано и вообще чувствовалось, что тут люди не доживают свой век, а только начинают самостоятельную семейную жизнь.

Лена увидела перед собой явно испуганного, но малость хорохорящегося паренька и тоже испуганную, но надеющуюся на защиту своего суженого-ряженого удивительно хорошенькую блондиночку. Самое занятное состояло в том, что паренек стоял в тапочках и плавках, а девица — в шлепанцах и тоненькой ночнушке, через которую, можно сказать, целиком просвечивала. Похоже, эта парочка до того утомилась ночной любовью, что от автоматной стрельбы не проснулась и пробудить ее сумел только взрыв.

— Это не землетрясение?! — слегка прибалдевши, спросил паренек. Ясно, что он побежал открывать дверь на случай, если придется срочно выскакивать из дома, и никак не ожидал увидеть на пороге такую гостью.

— Нет… — почти не слыша своего голоса пролепетала Лена. — Там бандиты… Гранату взорвали…

Паренек тут же захлопнул дверь и запер ее на два замка.

— А вы сами откуда? — с легкой подозрительностью спросил он. — Вы ведь не из нашего дома?

— Я к бабушке приехала, Анне Петровне, она в 30-й квартире живет, — руки у Лены все еще тряслись, но голова уже начинала более-менее ясно соображать.

— Вроде у нее внучки не было… — наморщил лоб молодой супруг — Лена уже разглядела висевшую в прихожей ленту с надписью: «Совет да Любовь!»

— Да ты что, Ванечка, к ней прицепился! Не видишь, что у девушки нервный шок?! — воскликнула юная женушка. — Идемте на кухню, я вам валерьяночки накапаю… И вообще, оденься, пожалуйста, а заодно кроватку заправь.

Наверно, если б Ванечка прожил с ней подольше, чем неполную неделю, то мог бы и показать мужской характер. Но сейчас, когда это нежное создание еще не раскрыло перед ним всех своих прелестей (и пакостей тоже!), он покорно удалился выполнять приказ своей королевы.

Вообще-то, Лена сейчас вместо валерьянки с удовольствием хлопнула бы сто грамм. Но надо было радоваться уже тому, что ее пустили, а не выпихнули обратно на лестницу. Конечно, если б Лена сильно захотела, то ни эта девчушка, ни даже ее тощенький мужичок, который был на полголовы ниже Лены, не сумел бы этого сделать, однако при этом получился бы немалый шум, а значит, могли бы в принципе и менты прибежать.

Впрочем, от их появления в этой квартире никто страховки не давал. Во-первых, гражданин, на которого Лена сбросила гранату, мог и не отдать концы. Если его только ранило, он может от обиды сказать ментам, что он сам себя не взрывал, а это какой-то гад решил гранатами швыряться. Во-вторых, менты, если они уже подбегали к четвертому этажу, могли и сами увидеть, что граната свалилась с пятого. В-третьих, в 35-й и 37-й квартирах могли найтись какие-нибудь любопытные бабки и дедки, которые через «глазки» разглядели даже то, что это Лена гранату бросила.

В ушах у Лены все еще немного позванивало, но все же слух у нее уже почти восстановился. Поэтому она, сидя в кухне у молодоженов, внимательно прислушивалась к тому, что доносилось с лестницы. Менты, судя по всему, поднимались на пятый этаж.

— Да их только двое было! — услышала Лена тот сорванный мальчишеский голосок, донесшийся, должно быть, с четвертого этажа. — Я ж их, как тебя, видел!

— Проверить не помешает, — строго отозвался более солидный голос. — Мог кто-то через чердак уйти. А ОМОНа, блин, все еще нет…

Это говорил один из тех, кто поднимался на пятый этаж. Потом ботинки протопали мимо двери Зб-й квартиры. Задержались… У Лены нервишки опять заиграли. Мамочки! С потолка же побелка после взрыва посыпалась! А на этой крошке от побелки Лена наверняка следы оставила. Очень вовремя молодая хозяюшка валерьянки накапала, а то бы сердчишко у Лены аж выпрыгнуть могло!

— Пейте, пейте, пожалуйста! — сказала девчушка. — Вам поможет…

— Спасибо… — пролепетала Лена и проглотила горьковатое снадобье единым духом. А уши все слушали и слушали…

Один мент стал подниматься наверх, к чердаку. А второй все на площадке топтался.

— Вас как зовут? — спросила гостеприимная хозяйка.

— Лена. А вас?

— Маша Тюрина. Мы с мужем, как цветок — Иван-да-Марья.

— Красиво, — пробормотала Лена, хотя думала совсем о другом.

— Вы посидите, отдышитесь, а то мне тоже неудобно неодетой… — и Маша удалилась в комнату.

С лестницы долетел быстрый топоток милиционера, сбегавшего вниз с чердачной лестницы.

— Ну что там?

— Порядок. Замок цел, печать не тронута. Не было никакого третьего. Санек не ошибся. Пошли вниз?

— Коль, тут следы какие-то странные, видишь? Побелка обсыпалась, а кто-то ее потоптал. То есть либо кто-то после взрыва вылезал на площадку, либо после взрыва в квартиру забежал.

— Ну и что, что выбегал? Ты б что, не выбежал, если б поблизости от твоей двери так шандарахнуло? Я б, блин, вообще подумал, что чеченцы мину рванули!

— А почему ты думаешь, что именно выбегал, а не забегал?

— Носки следа куда повернуты, Пинкертон? От двери! Значит, он выходил оттуда, верно? И потом эти следы от двери всего на метр отходят.

— То-то и странно! Неужели б ты, если б выбежал после взрыва, не дошел бы до лестницы и не поглядел бы вниз?

— Я бы, может, и поглядел. Но люди разные бывают. Во-первых, товарищ мог услышать, как мы внизу базланим, и все понял с ходу. А во-вторых, некоторые люди не любят искать себе на жопу приключений. Тем более если стрельбу и взрыв слышат.

— Ну, хорошо, допустим, что он только высунулся и обратно пошел. Но ведь тогда бы отпечатки ног носками к двери повернулись, верно? А вот если б он прибежал сюда еще до взрыва, а потом спиной попятился, то как раз такие отпечатки бы получились…