Кто-то рыл снег и жарко дышал. Эя открыла глаза и с удивлением уставилась на рогатого зверя. Села мотая головой, чтобы стряхнуть снег и наваждение.
      Оно не ушло.
      - Гайпа! - не поверила.
      Животное настороженно вскинуло голову и потянуло ноздрями воздух, повернулось к девушке, оглядело. Минутное знакомство и изучение друг друга и гайпа решил, что Эйфия сестра ему, успокоился и вновь начал рыть снег, подбираясь к траве под ним.
      - Эй, малыш, вставай. Здесь гайпа! - толкнула Хакано, чтобы тот полюбовался величавым воином свободы. Эти гордецы были большой редкостью и охранялись отделом совета цивилизованных планет по надзору за природными ресурсами. Фее довелось видеть гайпу на Юккосе, куда она летала с отцом еще ребенком. Правда окрас у того был более яркий и напыщенный, а рога меньше и хвост был, а у этого нет.
      Животное фыркнуло, словно услышало ее мысли и медленно побрело дальше, останавливаясь то тут, то там в поисках питания. Хакано рванул к нему, затявкал, пристав не по теме. Гайпа копытом высек фонтан снежных брызг, направив их прямо в мордочку вредины, и гордо вскинув голову, трусцой побежал прочь. Щенок лауга же расчихался, плюхнулся на снег, замотал гривой, стряхивая влагу.
      Фея рассмеялась, тряхнув волосами: подумать только, в какой удивительный и прекрасный мир она попала!
      - Ой, Хакано, - протянула умиляясь, обняла подбежавшего малыша. - Нас ждут открытия. Мне кажется, эту планету еще не открыли и не освоили. Предлагаю назвать ее Хакано, в твою честь, дружок. Будет тебе компенсация за подорванное самолюбие, - рассмеялась, глядя в умные глаза зверя, в которых доля лукавства смешалась с растерянностью. - Верю, к такому обращению ты не привык. Но что поделать, твоих я пока не вижу, а чужие законы жизни придется уважать, раз ты на чужой территории… Ты умывался? - с притворной грозностью спросила щенка и провела по мордочке полными снега ладонями. Хакано взвизгнул, упав на спину, забарахтался отпихивая Эю лапами и весело фыркая.
 
      Утешительных вестей пока не было, но Констант не унывал: и суток не прошло с начала поисков. Найдут, найдут!
      Растянулся на походной постели, чутко прислушиваясь к жужжанию приборов. Чуть что, тут же будет зуммер.
      - Отдохни, я прослежу, - бросил Стейпфил.
      - Благодарю, - кивнул Констант. - Если отец, вдруг…
      - Позову.
      - И если новости…
      - Подниму.
      - Доклады поступят…
      - Оповещу.
      - А…
      - Да, спите вы, господин! Какие вести поступят, вторым узнаете.
      - Почему вторым? - возмутился парень.
      - Первым я буду! - не сдержался мужчина.
      - А-а… Да, - успокоился сейти и повернулся к стене, чтобы подремать не вскакивая каждую минуту впериваясь в дисплеи взглядом.
 
      Эйфия не бежала: не к чему, не куда. Система теплообмена комбинзона работала исправно, мокасины больше не вязли в снегу, перейдя на легкую стадию левитации. Шаг был скользящим и ноги чуть касались снега, фактически не оставляя на нем следов. А вокруг было настолько красиво, что девушка предпочла любоваться природой, а не тупо бежать на один ориентир. К тому же у нее закралось подозрение, что эта планета действительно еще не обжита, а значит и не открыта, не исследована. Подумать только - она первая ступила на эту землю! Первая открыла сокровище первозданной красоты чистой энергии, просторы снега, уникальной флоры и фауны!
      Все-таки все что ни делается - к лучшему. Сидела бы она сейчас в туглосе и изучала галактику по лэктору, не вздумай ей сбежать от жениха. И так бы не узнала, как прекрасен неизведанный мир, как многообразен.
      Хакано забегал вперед, зарывался в снег, притаившись, и вдруг выпрыгивал, поднимая снежную пыльцу, как только девушка подходила к его тайнику.
      - Зверь! - поощрительно кивала ему Эя, невольно улыбаясь. - Охотник!
      И вдруг Хакано насторожился, вытянулся струной, издав предупреждающий рык. Фея замерла пытаясь рассмотреть то, что его насторожило. Взгляд девушки прошелся по округе и приметил красноватый фон за кустом.
      - Кто там, Хакано?
      Щенок трусцой побежал к зарослям, рыкая на всякий случай: я злой, я очень, очень большой и сильный зверь! Со мной лучше дружить, чем связываться.
      - Звер-р! - поощрительно рыкнула ему вслед Эя. Щенка раздуло от гордости, а походка стала почти летящей. Лауг завернул за куст и затих, словно испарился. Девушка поспешила за ним и замерла, увидев диковинное животное, чем-то напоминающее родителя Хакано. Остроносая морда, умные внимательные глаза, серо-белый окрас густого меха и длинный, висящий палкой хвост. По массе и объему - лиса, но окрас другой, а к лаугу точно никакого отношения это животное не имеет.
      Хакано сидел, подметая хвостом снег и смотрел на зверька, а тот, заняв настороженную позу вглядывался в него и косился на девушку, подумывая не сбежать ли?
      - Айху, - констатировала Фея, осторожно присаживаясь на корточки рядом с лаугом. - Прости, покормить нечем.
      Лиса села, передумав убегать, но в сторону косилась и язык высунула, показывая зубы.
      - Мы нарушили ее территорию, - сообразила девушка и потянула щенка дальше, поблагодарив айху за терпение и благосклонность.
      Так час за часом Фея двигалась по лесу, не переставая изумляться здешнему миру и его жителям. Айху здесь было довольно много, и гайпа периодически маячила, а встречались и вовсе невиданные и ни с чем не сравнимые зверька: белый комок с антерами над головой в виде ушей. Его совсем не было видно на белом поле снега, но вдруг он вздыбливался и стрелой летел в сторону, начинал кружить, петлять и вновь прятался. Чудной. Эя так и не поняла - это зверь или продукт снега?
      Последний зверь и вовсе ее удивил: с виду человек, во всяком случае, лицо человеческое, хотя поросшее на подбородке и над верхней губой золотистым завивающимся жидким мехом. Волосы черны и наоборот густы, и до плеч, но как-то странно выстрижены и оттого голова кажется квадратной. Тело неуклюжее поросшее густым мехом от шеи до бедер, а ноги в брюках, а голени опять мохнатые, но уже рыжие, да еще ремешками перетянуты, а ступни без пальцев и кожаные, грубее, неуклюжие, да еще с плоскими наростами.
      Эя притаилась за стволом, с удивлением поглядывая на пыхтящее чудо, что, ступая как робот, шло на нее. Хакано было уже хотел выскочить и обнюхать зверя, но Эя покачала пальцем, запрещая ему двигаться. Девушку смущало и-цы на губах животного и подумалось, что она что-то не понимает или не правильно воспринимает. Опять же, волосы на лице растут только у животных, но и-цы подобной силы и наполнености встречается лишь у биологически развитого типа - у человека. Странно, - головой покачала и решилась выйти, познакомится. Но об осторожности не забывала: может это новый подвид человекообразных, еще совсем дикий, неорганизованный? Взмахнет палкой, что за плечо себе повесил и зачем-то жуткой по запаху субстанцией смазал, и погонит Фею до полюса.
      Девушка прокралась, прячась за стволами деревьев ближе к диковинке, и все поглядывала на него пытливо. Подобный вид незащищенной энергии ей был хорошо знаком, но поверить, в то, что это человек было сложно. Слишком неуклюж и странен, слишком неправильная конституция. И агрессивного фона присущего земным тэн нет, наоборот существо довольно миролюбиво и спокойно.
      Эя решилась выглянуть из-за ствола, что как раз было на пути животного.
      Оно уставилось на нее глазами похожими на глаза гайпы и замерло, смешно открыв рот.
      Девушка осторожно вышла из-за ствола и сделала шаг к существу. То не двинулось, только зрачки стали огромными и растерянными, и появился острый запах страха и удивления, причем последнего было больше.
      Фея подошла ближе - животное задержало дыхание.
      Девушка приветливо улыбнулась ему и приблизилась вплотную.
      Существо покрылось каплями влаги и пошло пятнами, белея на глазах. Вот невидаль!
      Девушка потянулась пальцами к его мордочке, желая понять, откуда оно взяло влагу, неужели само вырабатывает? Заодно потрогать мех над губой. Существо уставилось на ее руку словно в жизни ничего подобного не видело. Это как раз было понятно - его лапы были плоскими, грубыми, с огромными толстыми пальцами.
      Эя прикоснулась к коже существа, провела по губам, трогая пушистое облачно и-цы… и отпрянула, похолодев от страха - перед ней был землянин! Лицо девушки исказила гримаса ужаса и сейти помчалась прочь, не чуя себя. Хакано с визгом понесся за ней.
      -  Эй?!… Стой!…- донеслось в спину.
      Фея обернулась, не сбавляя бег, и увидела, что землянин гонится за ней. Девушка, запаниковав, ускорила бег, решая на ходу где укрыться, спрятаться от невоспитанного дикаря. Она была уверена, он, как и тот сейчас начнет приставать к ней. Спасло ее разлапистое дерево, укутанное снегом с одной стороны. Девушка нырнула за преграду и прижала к себе Хакано, взглядом умоляя молчать и затаиться.
      Землянин, не дойдя до укрытия флэтонки, остановился и принялся оглядываться, то и дело что-то выкрикивая с нотками призыва. У них, наверное, брачный период, - подумала Фея. Следом пришла жуткая мысль, что планета, на которую ее занесло - Родина землян. Она помнит, мама говорила, что на Земле снега много и он частый гость, что приходит раз в году и остается на полгода. А еще она помнит, хоть и была совсем маленькой, высокий унылый туглос упирающийся плоской крышей в небо, из которого сыпали снежинки.
      Спаси, Модраш, - взмолилась, понимая, что попала в западню. Если это Земля, что вполне возможно, потому что она недалеко от Саматлора, то ее вряд ли найдут, потому что эта планета даже не входит в атлас астрогеографии до того дикая и неорганизованная. И выбраться с нее тем более будет очень сложно, фактически невозможно. А выжить, тем паче. Вон, на одного землянина достаточно посмотреть, чтобы понять - хорошего не жди: стоит тот час уже наверное, оглядывается и то шепчет, то кричит - зовет. Может, у них женщин вовсе нет и поэтому мужские особи такие агрессивные и сексуально озабоченные?
 
      Петр Самарин стоял истуканом второй час, и хоть понимал - нужно идти, сдвинуться с места не мог.
      Что это было? Привиделось или правда? Девушка с густой пеленой искрящихся волос до самых пят, с глазами огромными и глубокими как ночное небо, в серебристо-голубой одежде, облегающей ее гибкую, стройную фигурку. Такой красоты он еще не видел, взгляда подобного не встречал, пальчиков тонких, длинных, словно игрушечных, думал быть не может.
      Кто она? Явь или галлюцинация? А с чего ему галлюцинировать? И ведь помнит четко каждую черту лица, густые черные стрелочки ресниц, тонкие брови, искринки в глазах, губы цвета чайной розы, манящие и такие что слов нет описать, какой-то странный светящийся круг на плече, ноготки бледно-розовые, ребячьи. Волосы: плащ волн в трех тонах. А запах? Он до сих пор ноздри щекочет, голову кружит. Так бы упал и умер, только бы она рядом.
      Но куда делась, откуда взялась?
      Живая? Приведение? Потерялась, до стойбища не дошла?
      Ерунда! Одежда у нее совсем к зиме в Сибири не пригодная, излишне гламурная, внешность утонченная, нежная и вообще, ни на эвенка, ни на манси она не похожа, она в принципе ни на кого не похожа, даже на человека. Разве что на богиню.
      Петр сдвинул шапку и почесал за ухом, остановившись на этом выводе. Другой на ум и не шел, не с кем было сравнивать. Огляделся, запоминая место, и нехотя двинулся в путь, на заимку. Темнеть скоро начнет, а ему еще пилить и пилить.
 
      Эйфия закрыла глаза ладонями и поблагодарила Модраш за спасение. Пусть хоть временное, но все же. А в душе ныло от страха и отчаянья, и билось в голове: почему Земля? За что? Неужели за убийство тэн, за то, что не принесла его в жертву, не отдала в руки мужчин, чтобы те решили его участь, а быстро отпустила? Или за то что нарушила клятву данную Ван-Джук, сбежала, опозорив отца и жениха, ослушалась родителя, осквернила ложью Модраш?
      - Модраш, помилуй и прости…
      Но есть ли смысл просить и молить, когда раз обманула Бога, предала?
      - Что же делать, Хакано? - с тоской посмотрела на притихшего щенка.
      Тот шумно вздохнув, лизнул ее в щеку и заскулил, понимая тревогу хозяйки.
 
      Петр шел и всю дорогу раздумывал над приключившимся с ним видением. И все больше уверялся, что видел призрак богини. Но какой? И к чему? Может это намек: не фиг свой нос в дела Божественные совать? И то, правда, кой черт его понес хлопнувшийся вчера метеорит посмотреть? Все равно ведь ничего не увидел, сутки потратил, туда-сюда бегая, а так и не дошел. Когда тот летел, казалось, недалеко упадет, а получилось мама родная как не близко.
      Опять же с чего приведению по лесу шататься, какого-то Петра посещать? Забот что ли больше нет? Или это дух метеорита? Или метеорит - инопланетный летательный корабль, а это душа погибшей инопланетянки?
      А может, он умом тронулся?
      К заимке парень уже сомневался, видел ли вообще что-нибудь.
      Зашел во двор и скинул перчатки, хмуро косясь на товарищей.
      - Ну, че, Петрунь, глянул на метеор-то? - хмыкнул сидящий на крыльце седой мужчина, в душегрее подбитой кроличьим мехом и в валенках.
      - Да-а, - отмахнулся парень, посмотрел на широкую спину Семена Комогорцева, что вовсе на его появление не отреагировал: как колол дрова, так и дальше колол.
      - И че там? - пристал Прохорыч. Его темные глаза лучились тонкой насмешкой над дурачком, глубокие вертикальные борозды морщин на щеках чуть изогнулись от усмешки.
      - А ниче, - Петя снял снегоступы, отряхнул снег с унт. Старик, пыхтя трубкой пристально смотрел на него, щуря глаза:
      - Темнишь, паря.
      - Да че, правда? Далеко, не дошел я. Пилил, пилил, а оно и не видно ни черта, - отмахнулся парень и пошел к другу. Присел на чурбак:
      - Сема, а Сем?
      - Ну? - бросил мужчина, вскользь глянув на пацана.
      - Ты в Богов веришь?
      Семен расколол чурбак, поставил следующий, дал по нему колуном и только тогда ответил:
      - Тебе зачем?
      Тьфу, ты!
      - Я тебя как человека спрашиваю. Можешь один раз нормально ответить?
      - Ну, - поставил следующий чурбак.
      - Веришь или нет?
      Мужчина грохнул топором по полену, потом по-другому. Гора дров росла, Семен молчал. Петр начал злится:
      - Ты, блин, ответишь или нет?!
      Колмогорцев на минуту остановился, воткнул топор в пень и уставился испытывающее на Самарина, потирая плечо:
      - Может и верю, - ответил через минуту, когда Петра уже от нетерпения подкидывать начало.
      - Я тебя по-человечьи спрашиваю! Важно мне! Ну, есть они, по-твоему, или нет?!
      - Может и есть, - пожал плечами верзила, за топор опять взялся.
      - Поговорили, - кивнул с осуждением парень.
      - Дрова сложи, - бросил ему Семен, ухая колуном по чурбаку.
      - Меня может… видение посетило!… Посоветоваться, как со старшим товарищем хочу! А ты дрова! Приземленная ты натура, Семен! Пошлая!
      Мужчина губы поджал, очередное полено расколов. Воткнул с размаху топор в другой чурбак и сел, сложив руки на коленях замком:
      - Ну? - поторопил.
      - Че "ну, ну"? Пошел я значит, метеорит глянуть, а оно далеко оказывается, звезданулось. Короче шел, шел, потом плюнул, развернулся, и вот… километров двенадцать отсюда смотрю и глаза не верю: из-за дерева девушка выглядывает, волосы серебрятся, до снега струятся. Глаза у нее… сама вся… Я веришь, как дышать забыл. А она шасть ко мне, ближе, ближе, и осторожно ступает, крадется даже. Я думаю, все, завязал я спирт у Елыча таскать, а то пожалуй горячка накрыла… А девушка - вот она, - рукой показал на Семена. - Как ты, руку протяни и дотронься. Запах от нее, как в магазине парфюмерии, только другой, более… тонкий, что ли?… Короче она смотрю, руку ко мне тянет и вроде то ли манит, то ли что еще хочет. К усам прикоснулась…
      Семен хмыкнул: усы нашел! Недоразумение растет какое-то, а туда же, мужик зрелый - усы!
      - Ты послушай, потом ржать будешь!… Прикоснулась она. Меня как током дернуло. Пальчики тонюсенькие, длинные, может два ее в одном моем, и хрупкие, гибкие как веточки, а кожа прохладная, гладкая, гладкая. Но видно, что-то я не так сделал, может, дернулся и что подумал не то, только девушка лицом изменилась, отпрянула и бежать. Я за ней. Ну, узнать же надо, может, потерялась, помощь нужна. Глянь, а ее нет. Звал, искал - нет никого. И следов тоже нет. Бежала она странно, даже не бежала - летела, снега не касаясь. Я блин, вяз, а она даже следов не оставила. Это как Сема? Че было-то?
      - Фантазия богатая, - выдал свою версию мужчина. Судя по его лицу, особого впечатления история Петра на него не произвела. Естественно. Петька с детства выдумывать мастак. И такую побасенку порой сплетет до небес, что рот открыв, мужики слушают. Потом только доходят нестыковки, вопросы каверзные возникают, и понимание - наплел Петро. Дружный хохот под конец репризы, заканчивает выступление местного фантаста.
      Парень насупился, поглядывая на друга:
      - Шутишь все, да?
      - Нет, Петь, ты у нас по этой части мастак, а я так, погулять вышел, - встал, колун схватил и опять ну махать им, дрова заготавливая.
      Парень обиделся и решил больше ни слова не говорить, раз не верят ему. Пошел в дом, унтами по ступеням бухая.
 
      Вечером, собравшись за ужином за общим столом, мужики, уже наслышанные о походе Петра за метеоритом, давай над ним подтрунивать да подробности похода за ценным научным экспонатом выпытывать. Но удивительное дело, Самарин в ответ молчок, ни слова в ответ на шутки. А раньше с пол оборота заводился, только поддень, тут же до пены с губ свое отстаивал, рот на час не закрывался.
      Поел парень молча, чашку вымыл и к себе ушел. Молча.
      Мужики переглянулись, недоумевая.
      - Видать сильно метеор по голове-то Петьке въехал, - подвел итог Прохорыч. Выскреб ложкой тарелку, чая хлебнул и пошел на боковую: завтра за белкой идти с утряни. Вставать в рань.
      За ним остальные потянулись.
      Семен последний из-за стола вышел. Как всегда. Ел он медленно, чинно, с уважением к пище и желудку. Может, оттого здоровым как медведь вырос, болезней с измальства не знал.
      И галлюцинации его не посещали.
 

 
      Сутки Эйфия не шла, а ползла. Шаг, другой - остановится, посидит, подумает. И мысли все невеселые, и идти, как не думай, некуда. На базу к землянам торопиться? Чтобы потом бежать обратно без оглядки? Нет уж, лучше здесь остаться, среди красоты и диковинных зверей, а не двуногих. Так и решила: переждать и хорошо обо всем подумать.
      Берлогу себе сделала, в снегу огромный лаз с помощью Хакано вырыв. Снега наелась и спать легла. А утром вылезать не захотела. Навалилась усталость до нежелания что-то делать, хоть и рукой пошевелить.
 
      - Не в себе паря-то. С того дня сам не свой. Мает его, - кивнул Прохорыч на Петра, попыхивая трубкой. Семен на друга уставился: правда, мает. Второй день за забором топчется, в лес уходит - возвращается, снова идет. И без ружья.
      - Вчера по утру я его видел в сторонке, на тропе к геологической партии. Стоит, озирается. Чего высматривал? Белок? Так их там не бывает. Куниц разве что, да соболька? Но ж без ружьишка их не возьмешь, а силки не ставил, точно говорю. Ты б, Сема, к Елычу его затащил, что ли?
      Ага. Елыч - Елисей Ильич как Петька, малость на голову тюкнутый. Жил мужчина в Питере, работал в элитной клинике, растил двоих детей, кандидатскую защищал, патент на изобретения в офтальманологии имел, и вдруг влетело ему самореализацией заняться. На том нормальная жизнь и закончилась. Сюда перебрался, чтобы в тишине и покое строчить научный труд о самосовершенствовании и Вселенском Разуме. Толку от Елыча промысловикам никакого, только комнату занимает да на шее у них сидит, но опять же и вреда нет. Ну, не пожилось в городе, к природе потянуло, уединению, а не за длинным рублем как вон Витьку Плахотина - что ж плохого? Сидит себе наверху, пишет с утра до вечера, и ни видно его, не слышно. Врач конечно, в партии всегда пригодится, тем более куковать здесь артели до самой весны, но с другой стороны лечить здесь не кого. Здоровье у мужиков сибирское, ни стужей, ни бациллой такое не свалишь, а если оказия какая приключится, пораниться кто или съест не то, так сами же травами и вылечатся. Прохорыч вон дипломов не имеет, а лекарь хоть куда. Что зверя, что человека настойками травными поднимет.
      Ну и чего Петьку к Елычу отправлять?
      - Поблажит - перестанет, - бросил мужчина, куртку застегнул, ремень берданки поправил. - Пойду, капканы проверю. Того и гляди, пурга начнется.
      - Ага. Иди, Сем, иди, - махнул трубкой старик.
 
      Фея чувствовала себя разбитой, больной и пыталась понять отчего. От волнений, от бессилия найти выход из положения, от страха, что среди землян оказалась, - напрашивался вывод и ответ на вопрос, что же ей никуда идти не хочется. Однако при всей внятности аргументов, ответа на один вопрос они не давали - почему ей холодно? Термосистема комбинезона работает, а Фею дрожь пробирает до зубовного стука.
      Девушка прижала к себе Хакано, тот ей лицо вылизал и заскулил.
      - Голодно, маленький? - поняла. - Прости, нет у меня и ничего. Хотя…
      Вспомнила про сейкап. Вытащила из-за ворота, пыльцы себе на мизинец насыпала, и лаугу столько же. Съели. Легче стало: щенок повеселел, девушка ожила. И вроде можно идти, да только надо ли? В лапы к дикарям всегда усеется - вот из таких еле вырвалась.
      Хакано покрутился, хозяйку понюхал, поскулил и давай на простор просится, снег разрывать.
      - Далеко и надолго не уходи, - попросила Эйфия: мало ли, обидят зверька агрессоры. - Земляне… ты их сторонись малыш…
      Лауг вылез из норы и бежать. Эя дремать начала, проваливать как в снег в сон и тут пыхтение услышала - Хакано вернулся и с собой айху привел. Девушка подумала, что той голодно, как и щенку, вот тот по-родственному на обед ее пригласил.
      - Молодец. Крови родной помогать надо, - похвалила. Сейкап открыла, дала лисице пыльцы, не жадничая. Та слизала и не уходит, не то что неугомонный Хакано - только прибежал, тут же убежал. Эта легла вытянувшись рядом с Феей, глазами косит на нее, словно так и надо.
      - Красивая, - погладила ее девушка. - Но жаркая ты.
      Отодвинуться бы от нее, а сил нет. Так и заснула одной рукой айху обнимая, другой сейкап сжимая.
 
      Силки были пусты. Не повезло, а тут еще кружить начало, завьюжило, замело, еле Семен домой добрался. Уже у заимки Виктора встретил - тому удача улыбнулась.
      - Смотри! - потряс тушкой непонятного зверька с отменным переливчатым мехом редкого серебристо-голубого окраса. - Пофартило! Главное сам на меня вышел! Я значит капканы проверил, а в них ничего, Семен. К последнему-то а, ага! Тут этот вылетает. Да на меня и тявкать, прыгать и за штаны хватать. Сам пришел, слышь. А мех, смотри, Семен! Песец!
      - Нет, - мотнул головой мужчина, придирчиво оглядев мех и зверька. - Больно большой и морда кошачья. Мутант.
      - Кто?! Да иди ты, "мутант"! Песец, говорю! Большой, никто такого не ловил.
      - Угу, - спорить не стал. Да и темно уже, чтобы точно что-то говорить. Вон уж дома, там глянут, определят. Прохорыч всякое зверье видел, у него глаз наметан, сразу кто таков скажет.
 
      - Не песец, - твердо заявил Иван Прохорович. Трубку в рот сунул и запыхтел, с прищуром тушку зверя оглядывая: кто таков не признать. С виду лохмат как болонка, а мех ценный, тонкого окраса и блеска, морда же рысья, хвост длиннющий как у пантеры и пушистый как у белки. И когти хоть как африканские племена на ожерелье пускай.
      - Кто тогда? - озадачились промысловики. Петя тушку всю перекрутил, исследовал, Елыча пригласил. Тот пол ночи затылок чесал, все названия мудреные вымучивал. В итоге решили, что зверек этот и правда, мутант, может с юга, с вилюйских болот прибрел, может наоборот, с севера, с тундры.
 
      Эйфия то засыпала, то просыпалась. То жарко ей было, то холодно. А в ушах какой-то вой стоит и не прекращается и голова от него тяжелая и перепонки болят.
      - Что это воет и воет? - спросила айху. Та глаз прищурила: спи.
      - А Хакано? Хакано? - рукой пошарила - нет лауга. Выйти, поискать? Конечно, только чуть позже.
      Айху прочь метнулась, вылезла из берлоги. И она ушла, и она оставила.
      - Хакано найди, - прошептала, проваливаясь в сон, от которого хуже, чем от яви. В нем Люйстик сердито пеняет ей, Марина смеется, тыкая в нее пальцем, отец презрительно щурится, Ренни отворачивается, видеть ее не желая. Они шепчут ей, на все лады укоряя, бубнят в уши и гудит что-то, взрывается, как челнок.
      Монти? Жив ли он? Конечно, он вылез, люк закрыл, и челнок стартовал на автопилоте. Только что-то сбилось в программе. Но Монторрион не виноват. Никто не виноват…
 
      Запуржило не на шутку. Ночь мело и утро продолжило. Днем вовсе ветер усилился, мороз ударил так, что носа из избы не высунешь. Мужчины в карты сели резаться, Петр с Елычем закрылись, Прохорыч харч готовил, а Семен штопкой занялся - чего делать-то?
      - Сема, ежели не тяжко, дровишек принесь, а? - попросил старик. Колмогорцеву не тяжело. Сходил в сенки, нагреб полные ручищи полешек, да у печи сложил. И на вторую ходку, уже на улицу: день впереди длинный, ночь еще, а Петьку как просил дрова сложить в сенках, запас пополнить, так тот до сих пор выполняет.
      Во двор вышел и хоть свитер теплый, толстый, а все равно тут же морозец под него полез. Семен плечами повел: отстань, и к поленнице. И то ли померещилось, то ли вправду привиделось - волк у забора стоит, на него смотрит.
      Семен дрова обратно кинул, руку к глазам приставил, пытаясь сквозь хоровод снежной пыли разглядеть зверя. А у самого мысль в голове засела - не пора ли третьим к Пете с Елычем галлюцинации Вселенского Разума обсуждать.
      Нет никого, привиделось. Мужчина челкой тряхнул: оно, правда, ерунда. Рановато волкам сюда наведываться, не до такой степени оголодали, чтобы рисковать. Дрова сгробастал и только развернулся в дом идти, а волк-то перед ним. Матерая волчица, палевая. Глаза умные, настороженные.
      Мужчина замер, соображая, что той понадобилось. Нападать явно не собирается, иначе бы посреди дороги не встала, во двор не зашла. С минуту человек и хищник смотрели друг на друга.
      - Чего? - спросил Семен тихо. Волчица в сторону леса посмотрела, к забору на выход со двора потрусила и остановилась у распахнутой калитки. Мужчина понял, зовет она его куда-то. Подумал и решился:
      - Ладно.
      Дрова обратно кинул и за ней шагнул, проверяя догадку. Волчица отбежала на пару метров, опять остановилась, на него смотрит.
      - Погодь, - попросил, понимая, что в лес идти придется. Сходил в сенки за курткой и шапкой, пугач на всякий случай прихватил, хотя толк от него нулевой. За угол дома зайди - дорогу обратно не найдешь, и зови не зови - не услышат.
      На улицу вышел, думая, что не дождется его волчица, а та на месте, опять во двор зашла.
      Видать правда, что плохое приключилось. Слышал он про то что самые опасные хищники иногда к человеку подходят и за собой зовут, спасая, но самому видеть такое не доводилось, потому нервничал немного, сторожился. Кто знает, что на уме животного?
      Волчица села ему в глаза глядя, морду в сторону леса повернула и опять на мужчину смотрит. Делать нечего, пойду, - решил. Кивнул: веди. И потопали сквозь снежную пургу продираясь и на волчий силуэт ориентируясь. Так и шли: зверюга впереди бежит, человек за ней идет.
 
      Часа два плутали, не меньше. Буран разгулялся - ни зги не видать. Мужчина уже дурака в себе заподозрил, как волчица остановилась и лапами снег начала рыть, поглядывая на Семена.
      - Никак кто всерьез в беду попал? Ладно, серая. Кто-то должником твоим станет.
      Может, от стойбища далеко ушел да заплутал, может, из коллег кто, пушниной промышлял да до пурги не успел уйти, или дите потерялось, а может и еще кто. В тайге всякое бывает.
      Осторожно, чтобы не разозлить зверя да ненароком зубами по горлу не получить, начал копать, поглядывая на волчицу. Немного и провал, нора или берлога, один черт.
      Нырнул внутрь и обмер, головой затряс, глазам не веря - Петькина история лежит, точь в точь как описал ту девушку. Только вот почему от парня убежала тогда, раз помощь нужна была? Неужто Петька страшным таким ей показался? Хотя образина, конечно, небритая.
      Свой подбородок потер - колется. И усмехнулся: ох. Семен, совсем тебя запуржило, если о ерунде такой думаешь.
      Над девушкой склонился, находку рассматривая. Жар у той, волосы слиплись, лоб горячий, щеки алеют пятнами. Вот ведь, как сюда попала, откуда? В округе на сотни километров ау кричи только волк вон и услышит.
      Мужчина убрал с лица девушки прилипшие локоны и замер: хороша и молоденькая, девочка совсем. Это какой умник ее в тайгу потащил? Да еще в летнем комбинезоне. Но чудной он, всякими штуками ремнями да бляхами излатанный. Молодежь - что с них возьмешь, особенно с городских? Им что на танцульки, что ресторан, что в тайгу - одно. И ума-то нет, что здесь не дискотека.
      Да что теперь ворчать?
      Семен осторожно поднял девушку на руки и дрогнул: сердце захолонуло и в жар кинуло - дите совсем.
      - Как же ты одна-то? - нахмурился. А попался бы волчице Виктор, и точно бы замерзла девочка, умерла здесь, и никто бы не нашел.
      Девушка пошевелилась, глаза чуть приоткрыла, темные как омуты, и губами к мужчине потянулась - привиделось Эйфии, что отец тэн привел. Аромат и-цы сладкий, вкусный настолько, что губы сами раскрылись, желая попробовать его.
      Семена как леший под ребро ткнул, не удержался, коснулся губ девушки. Как магнитом его к ним притянуло, и словно не целовал, а упал в бездну и пропал.
      Уж каких баб горячих знал, а эта одним поцелуем до печенок пробрала, душу вынула, и забылась, голову свесив. А мужчина с минуту воздух ртом ловил да разум искал. Смотрел на девушку и понять пытался, с чего фамильярничать с ней вздумал, что за ерунда с ним приключилась? Сердце гулко билось о грудную клетку, выскакивало наружу. Стужа стоит, а ему жарко хоть последнее скидывай, и руки трясутся, в голове сумбур.