Анатомия комплексов - Фея Лоан

      Один землянин прошел, второй и все в одну комнату. Может они братья? Это шигон одной большой семьи? Что же они не могли свой родовой туглос разделить на сектора, чтобы не мешаться, не запинаться друг о друга, не надоедать, а встречаться в гостиной или столовой?
      - Привет! - раздалось над ухом. Эйфия покосилась на землянина: этот, наверное, самый младший. Судя по возрасту не старше Вейфила. Но до чего безвкусен и неаккуратен - повесил себе на плечо какую-то ворсистую тряпку абсолютно диссонирующую по цвету с мешковатой рубахой, широкими до вульгарности брюками, и думает, украсил убогую одежду, которой больше слово "тряпье" подходит.
      Эя опять вниз уставилась, теша любопытство и пытаясь понять: чей это, все-таки, туглос? И отчего настолько неудобен, неуютен, мал и забит проживающими?
 
      Мужчины на завтрак подтягивались.
      Семен проспал. В коридор вышел, а девушка уже у перил стоит вниз поглядывает на суету и Петька рядом. Как без него-то.
      Колмогорцев глянул вскользь на них, в сортир потопал. Лезть он не станет, посмотрит, что к чему, понаблюдает. Сам для себя еще не решил что за фея: то ли обманка, то ли он дурак. Не складывалось, что-то в голове на счет нее, конфликтовало.
      Обратно пошел, а рядом с ней уже и Витек куралесит.
      - С тебя должок за ухо, - улыбнулся.
      - Отстань ты с ухом, - пробурчал Петя, обиженный, что его в сторону оттерли.
      - Иди, Самара-городок, молочка похлебай, - посоветовал ему Пахомов, бросив через плечо, и на девушку опять уставился. - Я не сержусь. До свадьбы заживет, - подмигнул. - Клинок-то не от прабабушки достался? Ничего она его самоцветами украсила, - потянул руку к груди, желая ножны взять и лучше рассмотреть. Фея отпрянула, накрыла их ладонью и… расстегнула комбинезон чуть не до живота, без стеснения открывая взору мужчин полушария груди, неслабый сапфир на цепочке, висящий меж ними.
      Что Петра - Семена в жар кинуло. А девушка спокойно ножны спрятала, застегнулась, и стоит как ни в чем не бывало, на обалдевших мужчин смотрит, глаза наивные, наивные.
      - Впечатлен, - крякнул, придя в себя Витек. Семен не выдержал, подошел, Петра, что так и стоял рот разинув, к лестнице пихнул: ты-то куда, ребятенок? Парень сопротивляться как забыл, скатился со ступеней взад пятки, во все глаза на девушку глядя, а та Семену улыбалась.
      - Смотрю, ночью сладили? - покосился на него Витька.
      - Иностранка она, в смысле иностранная подданная.
      - В смысле - за валюту.
      - В смысле - неприкосновенна.
      - Ну, я и смотрю, - прищурился на нее мужчина. - Недотрога… в пятом поколении. Сколько берет? Золотишко, мех пойдет? Не спрашивал? Сам чем платил? - начал выпытывать деловито у Колмогорцева.
      Семен уставился на него в раздумьях: в лоб дать? А с другой стороны: за что? У самого-то такая же мыслишка мелькнула: волшебница, девочка, да в другом смысле. Наив в глазах, игра в недотрогу, а целует не каждой профиссионалке так суметь, и манеры - без комплексов.
      - Ты полегче, - выдавил на всякий случай.
      - Понял, подожду. Слушай, Сем, она как, совсем по-русски ни бельмеса или мал-мал соображает?
      - Тебе зачем?
      - Договариваться-то как?
      - Вот у нее и спроси, - замкнулся мужчина, отвернулся и сделал вид, что вниз смотрит, на устраивающихся за столом мужиков, а у самого зубы от злости свело.
      - Э-э-э, - начал блеять Виктор, попытался под руку девушку взять. Та отпрянула, насторожилась и ладонь на грудь, где под тканью ножны висят, положила. Пахомин поморщился: намек прозрачен. Нарываться - неохота, но и отступать - тоже. Лялька-то, закачаешся. После ее рекламной акции отсутствия женского белья и идеальных пропорций груди, до сих пор во рту сухо.
      - Однако, подожду, - протянул и на Семена посмотрел вопросительно. - Поди и без трусиков, да?
      Колмогорцев головой качнул, на перила руки сложил: хорошо у Витьки с математикой - сложил уже отсутствие одной тряпочки с отсутствием другой. Так Фея сама виновата: кому, что и зачем показывала? Тем более если уж такая недотрога, то вовсе бы не отсвечивала, по углам жалась. Иностранка - не иностранка, ум-то есть у девушки? Понимает, куда попала? Семь мужиков закрытые на полгода снегом и тайгой от любых соблазнов. Вокруг на сотни и сотни километров никого кроме их добычи - пушного зверя - нет. Тут через месяц дуреть начинаешь, особенно в такую погоду как сейчас, когда носа из дома не высунешь. А они второй месяц уже промышляют.
      - Ладно, не лезу. Это я так, к интересу. Завтракать-то пошли?
      - Иди. Я сейчас, - буркнул.
      - А-а… ну, - и пошел. - Фенечку прихвати, - подмигнул, покосившись на девушку.
      - Ее Фея зовут.
      - Как? - не поверил Витек, даже остановился пытливо на мужчину глянув: сам, что ли назвал? И хохотнул. - Подходяще. "Фея", - головой качнул: ну, ты, фантазер, Сема.
      И вниз потопал с хитрой улыбкой.
      - Виктор, - хмуро указал в его сторону Колмогорцев девушке.
      - Иктор? - подошла.
      - В. Виктор.
      - В-иктор.
      Да, хоть вектор, - поморщился мужчина. Настроение было ни к черту. Постоял, тучи на душе разгоняя, и кивнул Фее:
      - Завтракать пошли.
      Эйфия не понимала, отчего Семен сегодня мрачный такой, недовольный и даже злой. И решила, что из-за Виктора, того настораживающего мужчины, что ей гадко улыбался. И даже пожалела Семена понимая, какого ему в одном доме с таким братом жить. Примерно как ей с Мариной на одной половине.
      -  Надо тебе отвлечься, напряжение снять. Еще лучше, поговорить с отцом, чтобы он разделил туглос на сектора и поселил каждого из вас отдельно. Вы уже взрослые, у каждого свои привычки, свои желания. Родственные же отношения и привязанность крови от разделения не пострадают, поверь,- поведала. Тот хмуро глянул на нее, приостановившись на ступенях:
      - Чего?
      -  А может у вас традиция такая вместе на одной территории мучится? Тогда остается снимать заработанные стрессы. Лучший способ, переключить внимание на то, что тебя радует. Очень полезно в такие минуты общение с независимым и энергетически полноценным существом. Был бы Хакано… Давай я схожу и поищу его?- обрадовалась, что нашла выход из положения и может быть полезна. - Я сейчас, - заверила. Легко слетела со ступеней и направилась к дверям, уверенная, что это выход. Но двери не открывались и панели сенсоров не имели, хоть она внимательно оглядела стену рядом с ними и слева и справа и саму поверхность прощупала.
      - Ты что хочешь? - сильнее нахмурился Семен, не понимая, что девушке на складе пушнины надо. - Закрыто, - предупредил, с подозрением глядя, как та за ручку дверь толкает, но не от себя, а словно в купе находится - в сторону.
      -  Хакано. Он где-то недалеко. Такой небольшой, пушистый озорник, - показала, очертя ладонями неслабый овал. - Он сын лауга и айху. Горд как первый и хитер как вторая. Вы понравитесь друг другу. Пообщаетесь, и плохое настроение пройдет. Еще хорошо почаще гулять. У вас большой парк. Я в него забрела, да? Поэтому вы меня нашли и сюда привели? Благодарю, что поняли - я не специально нарушила границы ваших владений.
      - Не понимаю, - качнул головой.
      - Хакано. Ха-ка-но! - показала опять.
      Семен вздохнул:
      - Хакана? Не видел, не знаю. Завтракать пошли, - бросил неласково, не имея желания ребусы разгадывать. И пошел на кухню.
      Эя, огорченная его тоном, сникла. Наверное, она что-то делает не так.
      - Пошли, - махнул ей Семен рукой, обернувшись и увидев, что та застыла. И шагнул на кухню. - Всем доброе утро, - бросил товарищам. Кто кивнул, кто буркнул в ответ: доброе.
      - Где амазонку потерял? - с хитринкой во взгляде глянув на него, спросил Иван.
      - Идет, - буркнул Семен, пристраиваясь у казана с тушеной картошкой. Наложил в две миски. Петр шею вытянул, девушку высматривая, замахал призывно рукой.
      Эйфия робко заглянула в проем и застыла на пороге с удивлением разглядывая помещение, обстановку и с некоторым испугом, мужчин, что поглощали пищу.
      Вот и все члены этого рода. Вон отец - седовласый морщинистый старик. Ему с виду не меньше четырехсот лет - долгожитель. Остальные - дети видно и сугубо мужского пола. Богатый наследниками землянин. Интересно, неужели ни одной дочери нет? Или замуж уже вышли?
      - Сюда садись! - похлопал по свободному табурету рядом с собой Петр.
      Сейти непонимающе посмотрела на того самого землянина, что приняла сначала за зверочеловека, на место, куда он указывает.
      -  Вы здесь кушаете? Это столовая? Но вас же много, а стол маленький - неудобно,- растерялась.
      - Проходи, проходи, - подскочил к ней, желая взять за руку и усадить рядом, пока Семен занят и не посадил с собой.
      Эя отпрянула, испугавшись, что он дотронется до нее.
      - Чего ты? - не понял парень. Семен, отметив, что Фея действительно не дает к себе прикоснуться без разницы кому, хоть мужчине, хоть пацану, немного успокоился. Без слов схватил парня за шиворот и пихнул на место, а девушке кивнул на табурет, и водрузил на стол дымящуюся тарелку.
      У сейти глаза округлились - мужчины трапезничают с посторонними женщинами за одним столом? Ничего себе нравы.
      Эйфия с ужасом покосилась на дым, убогую посудину и то жуткое, что в ней. Робко прошла в помещение, стараясь ни на кого не смотреть, и с некоторой опаской оглядев сиденье, села, где изначально предлагал ей устроиться тот землянин с мехом на лице, пренебрегая приготовленным ей варевом Семена.
      Мужчина и это сглотнул: хочет рядом с Петькой сидеть, пусть сидит. В другую тарелку картошку наложил, хлопнул перед ней и сел напротив, за первой тарелкой. Петя с приветливой улыбкой девушке ложку подал.
      Эя в растерянности смотрела на то, что при всем такте угощеньем назвать не могла, и которого все же не избежала, и не знала, что делать. По большинству традиций любой планеты, предложенная пища - оказанная честь и знак единения, признания в доме и роде где ее вкушал. Пренебрегать ею - пренебрегать хозяином, его кровью - семьей. Тот с кем вкушал с одного стола - друг и брат, конфликтовать с ним уже нельзя. Это было бы ей на руку, это было бы уверением ей, что она в безопасности, потому что стала членом семьи, частью этого дома и рода. Но как есть горячее?! Да еще с запахом явной трупной органики?!
      Отказать - оскорбить землян, намекнуть, что она недруг и возможен конфликт, лишиться так нужной ей в их кругу безопасности.
      Вкусить - умереть.
      - Эй? - помахал перед ее носом ложкой Петр, видя, что девушка с несчастным лицом пялится в прострации на тушеную картошку. - Возьми, - сунул в пищу ложку.
      Семен заметив странный взгляд девушки, перестал жевать, пытаясь сообразить, что не так.
      -  Я благодарю за оказанную честь, но… не могу принять это угощение,- с трудом подбирая слова, и внутренне холодея в предчувствии последствий своего поступка, решилась огласить свое решение Эйфия. Она попыталась донести до каждого сидящего за столом свое извинение, но взгляд не задерживался на лицах и прятался.
      - Не нравится? - спросил Иван.
      Эя побелела, испугавшись тона и взгляда мужчины.
      Семен скрипнул зубами: все-таки ее удивительная способность мгновенно белеть, так что кожа прозрачной становиться, выводила его из себя и рождала желание то ли завыть, то ли собой девушку прикрыть.
      - Можа сервировка не та, - глубокомысленно изрек Прохорыч, радуясь, что ввернул новое слово, почерпнутое им из книги, что у Елыча полная комната.
      Эйфия поняла, что отец семейства недоволен и настаивает вкусить приготовленное.
      Семен молча встал, достал вилку и пожил рядом с тарелкой Феи.
      - Нэй. Пожалуйста,- взмолилась она, уставилась на него так, словно он ей нож для харакири положил, и теперь у нее нет выбора, как только при всех ритуально зарезаться. И столько было печали в ее глазах, паники и отчаянья, что Семен замер, чувствуя как сердце от жалости сжало, и в пору было погладить девушку, успокаивая и, прощения попросить, за то, что с каких-то радостей решил за ней поухаживать.
      Мужчины дружно уставились на девушку. Эя сжалась, думая, что в лучшем случае ее сейчас погонят за пренебрежение к оказанному благорасположению.
      - Что не так? - тихо и очень мягко, чтобы вовсе не довести по незнанию девушку до вчерашнего исступления, спросил Семен.
      Эя покосилась на него, потом на мужчину сидящего рядом с ней. Пушистый, чуть рыжеватый мех на его лице укрывал широкие скулы, подбородок, удлиняя и округляя его, делая лицо приятным, благодушным. Голубые глаза смотрели спокойно и внимательно, и располагали к себе, но покатые, огромные плечи и ручища, тревожили силой и мощью. Странно, он совсем не походил на своего отца.
      - Илья, по-моему, она тебя боится, - заметил Иван.
      - Серьезно? - широко и открыто улыбнулся Фее мужчина. Та смутилась и чуть отклонилась в сторону. - А, по-моему, она нас всех боится.
      - Обвыкнется, - меж кусочком хлеба и ложкой картошки, бросил Иван Прохорович.
      - Семен, она какой национальности? Может, у них это есть не принято? - кивнул на пищу Илья.
      Дельная мысль, - задумался мужчина. А Степной взял тарелку с хлебом и протянул девушке:
      - Сейчас проверим.
      Эйфия дичась глянула на мужчину: вроде не агрессивен, потом на ломтики желтоватого продукта: заманчив. Запах аппетитный, злаковый, энергетически приятный. Если взять его и съесть вместо горячего ужасного варева, земляне, наверное, не станут возражать и не воспримут как оскорбление ее предыдущий отказ. Ситуация нормализуется.
      -  Благодарю,- взяла кусочек, поспешила откусить, показывая всем, что она не пренебрегает их гостеприимством, не желает конфликтов.
      Семен успокоился, сел на место, продолжил завтракать. Степной же развернулся к девушке, заинтересовавшись.
      - Эллимор - спасибо?
      Эя улыбнулась ему уже не смущаясь: предложенное яство было вкусным и питательным, и повторила, подумав, что великан желает, чтобы она поблагодарила его еще раз:
      - Эллимор.
      Мужчина принялся задумчиво разглядывать девушку. Потом ткнул себя в грудь:
      - Илья.
      - Илла?
      - И-ль-я.
      - Ил-лия.
      Какое замечательное, теплое имя, - улыбнулась мужчине Эйфия.
      -  У вас прекрасное имя. Оно вам идет. Моего дядю зовут почти так же - Иллан. И он такой же спокойный и внимательный. Вы старший сын своего почтенного отца? Главный наследник семейства?
      - Угу?
      Улыбнулся и Степной.
      Лучики у глаз придавали взгляду мужчины безобидности и располагали Эйфию все больше. Она даже осмелилась задать вопрос и показать на густой жесткий ворс, удовлетворив свое любопытство:
      -  Отчего на вашем лице растет мех? Это знак главенства? Старшинства, сана и сословия?
      - Борода, - кивнул Степной, огладив ее ладонью.
      - Поро?…
      - Борода.
      - Пората.
      Мужчина рассмеялся, махнув рукой:
      - Неважно. Вернемся к началу: Илья. А вас, юная леди?
      - Ее зовут Фея, - вставил Семен, продолжая кушать.
      - Фея, - кивнула Эйфия, подтверждая.
      Витек усмехнулся. Иван хитро прищурился. Петр гордо расправил плечи, с превосходством оглядев товарищей: ну, я что говорил?
      Степной спрятал улыбку в усы.
      - Ладно… Фея. Кушай, - пододвинул ей тарелку с хлебом, а картошку отодвинул. - Потом поговорим? Очень язык твой занятен.
      - Сдался он тебе, - бросил Виктор.
      - А не скажи. Португальский чуть-чуть знаю, английский, французский немного, польский, украинский, венгерский - знаком. А ее ни на что не похож. Красиво-то как - элимор. Спасибо. А звучит как название страны, причем, сказочной, родины эльфов и…фей.
      - Мужики, она, наверное, на метеорите прилетела! - выдал версию Петр. Виктор засмеялся:
      - Как на ядре!
      - И фамилия ее Мюнхаузен, - добавил Иван, с насмешкой глянув на парня. Прохорыч вздохнул:
      - Что ж у тя в голове, паря? - пошел за чаем.
      - А чего? - вытаращил тот глаза. - Сами подумайте…
      - Ешь! - осек его Семен и взглядом придавил. А Иван Прохорович миску всучил:
      - Иди Елычу отнеси. Опять, поди ж ты, строчит заумь свою, "Толстой".
      Самарин обиделся, но старику перечить не стал. Поплелся с завтраком к доктору.
      - Не, Семен, ты, кстати, так и не рассказал, где снегурочку эту выкопал? - спросил Степной.
      - Нечего рассказывать, - пошел за чаем мужчина.
      Эйфия больше не чувствуя себя отверженной и жертвой, жевала выданный ей завтрак и во все глаза смотрела на землян, пытаясь определить о чем они говорят, запомнить слова, а еще понять суть и характер каждого. Хоть и братья, а сразу видно, что у каждого свой нрав, свои привычки и пристрастия.
      Возможно, вернувшись, домой она составит свою лекцию по земной цивилизации, чтобы те, кто столкнуться с этими представителями галактики, не попадали в такое положение как она, знали, что их ждет, что можно, а что нельзя на Земле. Конечно, папа будет недоволен - сейти описывающая тэн, с самым низким уровнем эволюции! Недостойное дочери Великого Лоан занятие. Но ведь рано или поздно земная цивилизация достигнет общего уровня и нужно подготовиться к этому. И потом, раз уж она здесь и принята землянами как своя, нужно воспользоваться шансом и заняться исследованием.
      - Ты не темни, Горец, колись давай, - пристал и Виктор.
      - Серьезно, Семен, как ты ее нашел? - спросил Иван.
      - Интуиция. Серая.
      - Это как?
      - Волчица вывела.
      - Брешешь, - не поверил Виктор.
      - Я тебе не собака брехать, - огрызнулся Колмогорцев, поставил перед девушкой кружку с чаем и положил коробку с рафинадом.
      - Семен, сядь да расскажи нормально, - попросил его Илья. Степного, мужчину степенного, вдумчивого, правильного, Колмогорцев уважал, потому отнекиваться не стал, сел с кружкой на свое место и поведал вкратце:
      - Вышел за дровами, а во дворе волчица. Стоит, смотрит, словно зовет. Пошел. Привела к Фее. Отвела обратно. Все.
      - Великий оратор закончил свое выступление, - усмехнулся Иван и получил кружку с чаем. - Спасибо, дядя Ваня.
      Прохорыч кивнул.
      - Семен, заблудиться не боялся, или что на стаю выведет? Странным, что она тебя зовет, не показалось?
      - Нет, - буркнул, кинув два кусочка рафинада в чай.
      Эйфия взгляда с него не спускала. Нравилось ей как он сидит, стоит, как ходит, говорит. Нравились глаза и губы, темно-русые волосы, крепкие сильные руки, широкие плечи. Даже угрюмость, диковатость взгляда - нравилось. А отчего - не понять.
      Наверное, дело в очаровании его и-цы, - решила и, встретившись с взглядом мужчины, приветливо улыбнулась. Тот смущенно отвернулся.
      Илья перевел взгляд с Феи на Семена, с Семена на Фею и усмехнулся в усы, спрятав лукавый блеск глаз в своей тарелке.
      Эйфия взялась за кружку, радуясь, что может выпить горячего фэй и подкрепиться. Но она понятия не имела, что горяча и посуда, в которую он налит. Вскрикнула от пронзившей ее боли в ладони, задохнулась. Скрючилась, зажав руку у запястья, в надежде, что боль пройдет.
      - Поранилась? - удивился Илья, хотел посмотреть рану, но только руку протянул, девушка в сторону шарахнулась, как от прокаженного:
      - Нэй!!
      - Не трогай ее! - вскочил Семен, рванул к девушке, встревоженный ее видом.
      - Да все, все,- отпрянул Степной, не понимая, что происходит и, что он сделал такого, чтобы настолько сильно напугать Фею. Девушку уже колотило, а лицо искажала гримаса боли.
      Семен присел перед ней, жестом прося:
      - Покажи.
      Эя невольно всхлипнув, с трудом повернулась к нему, показала красную, с вздувшимися от ожога пузырями ладонь.
      - Не понял, - протянул привставший, чтобы лучше увидеть, что случилось Виктор. Остальные нахмурились, согласные с ним.
      Семен оглядел ладонь девушки, покосился на железную кружку и, сообразив, что к чему, расстроено вздохнул: это же надо иметь такую нежную кожу? Прикоснулась к горячему железу и привет - ожег готов.
      Иван Прохорович подошел, деловито осмотрел ладошку Феи, выглядывая из-за спины парня, и заметил:
      - Спиртом надо.
      Иван достал бутылку с полочки навесного шкафа, открыл, подал Семену. Тот отвернул крышку.
      Эя с ужасом смотрела на молчаливые манипуляции, не понимая, что ей уготовили, но отчего-то, хорошего не ожидая.
      -  Не надо. Завтра само все пройдет, - взмолилась.
      - Дитёнок, одно слово, - качнул головой Прохорыч и потопал с кухни: сил у него не было на девушку смотреть.
      Семен, уже занес горлышко бутылки над раной, чтобы облить ее спиртом, остановился в сомнении. Кто его знает, не станет ли хуже? Учитывая, что Фея настолько нежно устроена, определенно ничего сказать нельзя и гарантировать тоже.
      - Позови Елыча, - попросил Ивана.
      - Может снегом? - предложил Виктор.
      Илья решительно забрал бутылку у Семена и налил в ладонь девушки спирт. Он зашипел, словно встретился с раскаленной сковородой и выдал белесый дымок и типичный запах алкоголя. У Эйфии голова от него закружилась, повело в сторону и столовая начала раздвигать свои стены.
      - Э, смотри, сейчас упадет! - предостерег Семена Иван.
      Руки Степного и Колмагорцева одновременно потянулись, желая удержать девушку от падения, но не успели - Фею мотнуло к Семену и она сама упала ему на грудь.
      - Ну, все, Семен, ты попал, - усмехнулся Илья.
 

Глава 19

 
      Эя лежала и с блаженной улыбкой смотрела в потолок, что веселил ее то приближаясь, то отдаляясь, то качнувшись вправо, то влево.
      Какой-то землянин в забавных штуках на глазах, что-то говорил Семену, бурчал нудно и тем смешно. Потом ушел, а мужчина остался. Стоял и смотрел на девушку и плыл вместе с потолком.
 
      Колмогорцев смотрел на девушку и, казалось ему, что она пьяна в "не могу". Но отчего пьянеть-то? От боли бывает, теряют сознание, но не пьянеют, не смотрят на тебя с хмельным блаженством, не улыбаются, как идиоты.
      Хотя, что можно сказать наверняка в случае с Феей? С самого начала она не вписывалась в рамки общепринятых показателей и, потому Семен не удивлялся ее состоянию, но все больше и больше терялся.
      Когда он ее принес на заимку, у девушки был жар, но в считанные минуты исчез, и та начала прыгать как разозлившаяся белка, не обнаруживая никаких признаков простуды.
      Когда она обожгла руку о горячую кружку, все видели волдыри, но сейчас от них ничего не осталось, только покраснение на ладони и говорило о недавней ране.
      Разве такое может быть?
      Елыч сказал, что может: "человеческий организм полон неизведанных ресурсов и способен к саморегуляции при определенном стечении обстоятельств. В данном случае запустился механизм восстановления, который и сотворил так называемое чудо".
      Нет, это не чудо, это что-то другое, - заподозрил Семен. Присел перед девушкой, помахал ладонью перед глазами, проверяя реакцию. Фея повернулась к нему, засмеялась неизвестно над чем и потянулась к нему губами.
      Пьяная, - не осталось сомнений у мужчины. Он отодвинулся. Девушка опять засмеялась:
      -  Бука… Я шучу. Ты очень милый. Скажу по секрету,- приложила палец к губам замедленным жестом. - Ты мне нравишься, - сказала, словно открыла великую и ужасную тайну.
      Семен качнулся к Эйфии:
      - Скажи: ты кто?
      Девушка приподнялась и повисла у него на шее, обхватив руками.
      `Ну, вот, спросил'…
      -  Ты совсем, совсем не понимаешь наш язык?- уселась ему на колени. Мужчина от неожиданности как дышать на минуту забыл.
      Чего ты добиваешься? - испытывающее уставился в темные и мутные зрачки.
      -  Ты такой глупый? Неужели так трудно выучить флэтонский язык? Берешь лэктор…Лэктор, маленький прибор. Вставляешь в ухо, -начала показывать одной рукой, а второй так и обнимала. Семен хмыкнул: интересно, она меня за полного кретина принимает или о своей игре высокого мнения?
      -  Понимаешь? Вставил в ухо и на мозговых токах происходит взаимодействие с клетками, отвечающими за образование визуальных процессов, нейроны преобразования образа в звуковое определение закрепляют название, и ты автоматически начинаешь говорить на другом языке. Все просто. Прос-то! Процессы визуальных преобразований. Понимаешь?
      Семен кивнул, разглядывая ее лицо, манящие губы:
      - Сказала бы прямо, что хочешь, - потянулся к ним. Эя накрыла его губы пальчиком:
      -  Подожди. Ты не понял: и-цы тут не поможет, в процессе обучения должен участвовать мозг,- приложила палец к его лбу. Семен понял, что заслужил звание святого и канонизацию при жизни, потому что только Богу известно, какие муки он принимал в этот момент и сколько ему понадобилось воли и терпения, чтобы не сорваться, не послать к черту всех и все и попросту не впиться в соблазнительные губы, не смять эту грудь, что хоть и прикрыта комбинезоном, но уже была выказана и отпечаталась в памяти как тавро на шкурке. И не взять девушку здесь и сейчас.
      И плевать кто она: недотрога или проститутка, иностранка или инопланетянка.
      Рука потянулась к ее лицу, к губам. Эя замерла:
      - Нэй.
      - Да, - медленно кивнул.
      - Нэ-эй, - качнула головой, зачарованно глядя на его пальцы.
      - Да.
      - Нэй, - она еще удивлялась его желанию.
      - Что же ты хотела, если залезла ко мне на колени? - спросил шепотом.
      Эйфия во все глаза смотрела на него, понимая, что сейчас происходит очень важное в ее жизни и ей нужно принять решение, но она колебалась. Звание боролась с полом, кровь с сердцем, а душа с разумом.
      Ей очень хотелось, чтобы Семен прикоснулся к ней, хотелось изведать что это и как, когда к твоей коже прикасается чужая, но так же понимала, что после обратной дороги не будет, она станет женой землянина, а значит навсегда останется здесь, на варварской планете.
      Эйфия отпрянула, мгновенно слетев с колен мужчины. Отрезвела, сообразив, что тот неправильно ее понял. Странно. Земля колония Флэта, и нет ничего зазарного в том, что высшее существо прикасается к низшему, тем более Семен не старший сын в семье землянина и не станет главой рода, не наследует должность и сословие отца, а значит ни сословия у него, ни перспектив. Он сам будет пробиваться или подачками старшего брата жить. Статус у него потому самый низкий, почти приравнен к тэн. Поэтому ничего она не нарушила, ни на кого не посягнула, ни оскорбила. Неужели это неясно? Тогда в пору было и Хакано предъявлять на нее претензии за то, что она обнимала его, целовала, пускала на постель, проявляя благорасположение.
      Семен поморщился, с долей неприязни глядя на девушку, и больше не удивлялся тому, что ее кто-то обидел, покушался на нее, возможно и успешно, и скорей всего ни один и не пять, ни раз и не два. Слишком уж она порочна в своей непорочности, слишком искусна в роли обольстительницы, слишком горяча и соблазнительна, чтобы ее не прибрали к рукам. И больше не верил, что она недотрога. И не шлюха - высококлассная проститутка, элитная игрушка для сытых котов.
      - Прав Витек, - бросил с сожалением, изумляясь лишь одному, как она не понимает, к чему ведут ее игры. - Ты в следующий раз не сетуй на мужчин, если в переплет попадешь. Со стороны на себя посмотри, - посоветовал, поднявшись с постели. И пошел вон из комнаты: больше он к девушке близко не подойдет. Размечтался дурак, навыдумывал себе. Купился на красивую физиономию и флер наивной ранимости.
      Фея!…
      Ничего кличка. О многом говорит. И от клиентов, понятно, отбоя нет.
 
      Эйфия поняла, что Семен оскорблен и рассержен на нее, и расстроилась. Подумала и одернула себя: какая разница ей, что он думает и как к ней относится? Все земляне дикари - подстройся под каждого, попытайся понять - сил и жизни не хватит. Да и с какой радости это делать? Она сейти, они канно, а он еще и монторро в лучшем случае. Так решил Модраш и не ей менять установленное.
      Но как только смолк голос наследницы Лоан, сейти и флэтонки, обычная девушка пожалела, что не вольна отдать свое сердце тому, кто уже пробрался в него.
 
      Семен вышел на улицу, подставил лицо колючим снежинкам и холодному ветру. Мороз мгновенно пробрался под рубашку и смел из головы ненужные мысли. На крыльцо вышел Прохорыч, поджег трубку и задымил.
      - К ночи пурга уймется, - сказал со знанием дела.
      - С утра можно будет силки проверить.
      - Пойдем, да-а. Приманочки в самый раз будет поставить. После бурана-то оголодало зверье.
      - Угу. Подними меня, Прохорыч, ладно? Я у Петьки в комнате.
      - А он-то не пойдет, что ли?
      - Когда он с утра ходил? Охотник, тоже мне.
      - Ну-у, сам привел.
      - Мать просила. Как откажешь?
      - Оно верно, Сема, мать уважить надо. И уважать. Баб-то, оно, табун может быть, а мать завсегда одна. Мать это святое. Моя вон, царствие ей небесное, пятый год как схоронена, я уж не малец, понятно был, а все одно, словно осиротел. Так сирым и проживаю.
      - Поэтому на заимке поселился?
      - А чего мне, Сем? Ваше дело молодое: отстрелял вахту, пушнину сдал, деньгу получил и в город, тратить. Поозоровать, шуры-муры покрутить, барахла накупить, а мне что старику надо? Да видал я город ваш: суета, толкотня, маята - бестолковка. Чего топчутся, куда бегут - сами не поймут. А, - рукой махнул. - Мне здесь гоже.
      - Оно верно, - согласился мужчина.
 
      В двери стучали.
      Эйфия недоуменно смотрела на нее, не понимая, кто и зачем стучит в нее.
      - Фея? - раздался голос Ил-лии, потом покашливание.
      Что он хочет? И зачем разговаривать через препятствие? К чему стучать, словно спрашивать разрешение, если он наследник этого дома, фактически его владелец? Он забыл код доступа и не может войти?
      -  Входите же, Или-лия.
      - Простите, я могу войти?
      -  Ты забыл код доступа? Тебе помочь? -подошла к дверям хлопнула ладонью по поверхности - она со скрипом распахнулась. Степной качнулся, с намеком на поклон:
      - Хочу пригласить вас к себе, если вы не отдыхаете. Не возражаете? - пригласил жестом куда-то в сторону.