Башня Драконьей Кости

      Навстречу нашему отряду выехал другой, не такой многочисленный. Там было не больше сорока шираев, но дело даже не в этом. Мне просто уже к тому времени начало казаться, что шираи - это отдельная раса воинов-гигантов, а теперь я увидел, что это не так. Тот, кто возглавлял встречающий нас отряд, ехал на низеньком пони, с крошечным мечем, больше похожим на кухонный нож, висящим на поясе. И сам он был не выше полутора метров, доспехов никаких, легкая льняная рубашка, кожаные штаны, на ногах сапоги, на голове шляпа с пером. Лицо открытое, улыбчивое, из отличительных признаков - разве что слишком большая, по сравнению с туловищем, голова, так что его можно было спокойно принять за земного ребенка, который решил поиграть в рыцарей. Но не это было тем, что меня поразило, а та аура, что окружала этого человека. Я не знаю, в чем дело, но мне захотелось упасть перед ним на колени, даже больше, чем перед Беаром.
      И не только мне. Я видел, как шираи, благородные и величественные, конфузились, когда на них падал взгляд этого "мальчишки", и опускали глаза. Вышла невольная заимка, и единственным, кто смог одолеть общее замешательство, оказался Беар. Он выехал вперед, и обратился:
      - Приветствую тебя, ширай Яул, магистр Воинов Пограничья.
      - Приветствую тебя, ширай Беар, магистр Багряной стражи Храма, - ответил Яул. - Зачем ты приехал сюда? Я тебе уже сказал все, что думаю. Ты услышал. Ты здесь не нужен. Забирай тех, кого ты привез с собой, и уезжай. Беар, тут тебя не ждали, тебе тут не рады. Одумайся, ширай, я не хочу, чтоб проливалась кровь, но я не позволю тебе наводить тут свои порядки.
      Голос Яула был тих, он не шел ни в какое сравнение с голосом Беара. Это были Давид и Голиаф, великан, и мальчишка, который ему не доставал даже до пояса. Могучий Беар, каждая из шести рук которого была толще в обхвате, чем туловище Яула, в грозных доспехах, с оружием, поднять которое я бы не смог. И тихий "мальчишка", Яул, которого Беар мог просто раздавить своим весом. Но, почему-то, всем было понятно - "мальчишка" не боится, и если возникнет необходимость, то Яул пойдет со своим крошечным кинжалом против великана, имея все шансы победить. Ширай Яул не угрожал, а предупреждал: "уходите, вам тут делать нечего, это моя земля и я не позволю отобрать ее чужакам".
      Я услышал невольный ропот. По рядам тех шираев, что приехали с Беаром, пошло роптание, но Беар сделал шаг вперед и направил все шесть своих мечей в сторону Яула.
      - Ширай Яул, ты забываешься! Охрана Границы - это святое дело, каждый ширай клялся, что отдаст свою жизнь за Латакию! Мы видим угрозу, и мы пришли сюда, чтоб эту угрозу остановить! Ты не имеешь права нам мешать, Яул. Ты - лишь один из равных, твое звание магистра Воинов Пограничья не дает тебе права распоряжаться другими шираями. Мы пришли сюда чтоб своими глазами увидеть Границу, и мы не уйдем лишь потому, что ты нам не рад!
      - Нет, это ты ошибаешься, Беар, - покачал головой "мальчишка", - клятва ширая обязывает его прежде всего хранить Латакию, а лишь потом умереть, если не будет другого выхода. Ваше место не здесь, пока вы собрались возле Границы, ваши замки пусты, и некому следить за порядком в Латакии, вершить суд и решать человеческие споры. Уезжайте. Пока Воины Пограничья стерегут Границу, с этой стороны Латакии нет угрозы. Враги никогда не пройдут сквозь наши ряды, вам не нужно было тащить сюда через пол Латакии многоуважаемого шмона Аледе. Ему не пойдет на пользу столь дальнее и утомительное странствие, и то, что ты хочешь сейчас устроить, Беар, будет лишним для его глаз. Я повторяю во второй раз - уезжайте. Я не хочу проливать вашу кровь.
      Два голоса, громкий голос великана Беара и тихий Яула, соревновались за право владеть умами людей. Когда говорил Беар, его голос гремел на километры вокруг, заглушая остальные шумы. Когда говорил Яул, все замолкали, и его едва слышный голосок проникал до глубины души.
      - Яул! - не отступал Беар. - В Латакии мир, ей ничего не грозит изнутри! Единственная угроза - враги с той стороны Границы, ты это знаешь лучше, чем любой другой! Мы не уйдем лишь потому, что твои амбиции завладели твоим разумом! Ты опьянен своей властью, Яул, ты решил, что имеешь право самолично определять, что нужно Латакии! Но это не так! Мы пришли сюда, и ни один из нас не повернет лишь потому, что тебе неприятно нас видеть! Ты не остановишь нас своими словами, и если надо - мы силой проложим свой путь! Ширай Яул, мы даем тебе последний шанс! Опомнись! Тебе никто не давал прав распоряжаться судьбой Латакии!
      Я слушал Беара, анализируя его речь. Он говорил правильно. Я и сам любил многие из тех приемов, что он использовал в своих словах. Например, дважды повторенный аргумент в два раза убедительнее. Или отказ от местоимения "я" в пользу местоимения "мы", тот, кто ведет толпу, не имеет права из нее выделяться, а должен постоянно подчеркивать, что он такой же, как и все. Или, например, использование общих фраз, которые невозможно опровергнуть - Яулу действительно никто не давал прав самолично распоряжаться судьбой Латакии. Обязательно должно быть несколько обвинений, например "ты опьянен своей властью", которые нельзя опровергать, потому что от этого они становятся еще более убедительными. Не говоря уже о интонациях, о голосе - Беар владел ораторским искусством в совершенстве. Но и соперник у него на этот раз был достойным.
      - Беар, - покачал головой Яул, - твои слова не более чем сотрясение воздуха. Это ты, а не я, возжелал власти. Посмотри, Беар - это в твоих руках оружие, не моих. Это ты собрал тех, кто сомневался, и привел их сюда. Беар, уходи. Ты - магистр Багряной стражи Храма, ты не Воин Пограничья, тебе тут нечего делать. Это ты хочешь крови, а мы всего лишь выполняем наш долг, долг Воинов Пограничья - следим за тем, чтоб в Латакию не пришла отсюда никакая угроза. Я давал клятву, что пока я жив - в Пограничье будет порядок, и я сдержу эту клятву. Я не позволю тебе навести тут свои порядки, но я не хочу, чтоб люди убивали людей. Мы давали одну клятву, клятву хранить Латакию, и я не хочу, чтоб твои амбиции распространить власть Багряного Храма на Пограничье, привели к гибели людей. Я в третий, последний раз, предлагаю - уезжайте.
      Тоже правильная речь. Немного в другом стиле, более спокойная, фразы сказаны без повышения интонации, но в то же время очень внушительно. Особенно мне понравилось про оружие - действительно, шесть обнаженных мечей в руках Беара и крошечный кинжал за поясом Яула, наглядно свидетельствовало, с чьей стороны идет начальная агрессия. Еще один очень сильный ход - слова про "общую клятву", люди всегда чувствительны к таким вещам. Найти что-то общее у себя и противника - это значит пройти половину дороги к миру. Плюс, конечно же, обвинения в желании узурпировать властью. Действительно, никогда нельзя в таком споре оправдываться, а когда тебя обвиняют - всегда надо бросать другие обвинения, это получается намного более убедительно. Но Беар не сдавался:
      - Твоя сладкая ложь не может смутить наши умы! Ширай Яул, я, ширай Беар, магистр Багряной стражи Храма, обвиняют тебя в предательстве и утверждаю, что ты больше не достоин быть шираем!
      - Беар, ты сам выбрал свою судьбу. Я, ширай Яул, магистр Воинов Пограничья, обвиняю тебя в предательстве и утверждаю, что ты больше не достоин быть шираем.
      - Так умри же, предатель!
      - Только после тебя.
      Великан Беар бросился на "мальчишку", как огромный лев на крошечную мышь. Но Яул не собирался бежать или прятаться, он достал из ножен свой кинжал, размером с рукоять любого из мечей Беара, отсалютовал своему противнику и с ледяным спокойствием встретил его бешенный напор. Это была самая странная из всех битв, что я когда-либо видел. Беар, мастер, шесть мечей которого мелькали со скоростью лопастей вертолета, был бессилен против способного пройти, не согнувшись, у него между ногами Яула, фехтовавшего одной лишь правой рукой, в то время как левая была у него на поясе. Однако насладиться этим зрелищем мне не дали. Шираи с обоих сторон бросились помогать своим лидерам, и смешались в кучу кони и люди. Шаины и аршаины поспешили помочь своим нанимателям, но не мы с Авьен. Я не собирался отдавать свою жизнь за амбиции одного из магистров. А потому спрыгнул с коня, подхватил свою даву и мы с ней бросились прочь, в ближайшие кусты, где и собирались укрыться, пока все не закончиться.
      Но не мы одни были настолько оригинальными.
      - Да куда вы лезете! Тут уже все занято! Найдите себе другие кусты! - внезапно раздался рядом смутно знакомый голос.
      - Да пусть остаются! Они тут оказались самыми разумными, после нас, конечно, зачем ты их гонишь? Пусть сидят, - ответил ему другой.
      - Ты так думаешь? Ладно, сталбыть, оставайтесь, ребятки! - не стал спорить первый.
      Мы с Авьен раздвинули кусты, и нашим взорам предстала удивительная картина. Прямо на земле лежали трое - араршаин Жан-Але, ширай Исса и ширай Хомарп, наши старые знакомые, и они самым внимательным образом наблюдали за потасовкой, время от времени вставляя свои комментарии.
      - Да как он его! - комментировал крылатый старик, - Совершенно бездарный мальчишка! Я мечом в пять дюжин дюжин махал лучше, чем он сейчас! И чего их только учат? А, ребятки, познакомьтесь - это ширай Хомарп, один из самых умных среди всех этих балбесов.
      - Мы уже знакомы, - ответил Хомарп, не менее удивленный, чем мы.
      - Сталбыть, знакомы? Ребятки, это просто прекрасно! Исса, Исса - ты только посмотри, они что, вообще не знают, зачем на себя все эти железки нацепили?
      - Да даже их кони умнее! - прокомментировал гигант, - А ты что думал? Я тебе ужа давно говорил - шираи выродились. Такие, как Беар или Яул, только подтверждают это. Магистры, понимаешь… Да я бы их даже в тадапы не принял! А этот! Ну кто так идиотски свой меч используют! Дурак, у тебя оружие, а не палка в руках!
      - Исса, успокойся! А то знаю тебя, сейчас бросишься им показывать, что такое настоящий ширай! Ты лучше на того посмотри - разве не смешно? Он, сталбыть, всегда мечтал скоморохом поработать, а ему не дали! Зря. Скоморох их него намного лучший, чем ширай, получился бы! Хомарп, ты чего такой суровый? А вы, ребятки? Ой, посмотрите! - крылатый архимаг захихикал, указывая своим тонким пальцем на одного из шираев. - Разве не смешно? Запутался в собственной амуниции! Хи-хи… Бедные лошадки… Кого они на себе носят… Клоуны, им, сталбыть, народ смешить, а не заправлять тут всем! Ой, Исса, посмотри на того - он, наверно, забыл, что копье нужно для того, чтоб им колоть. Решил, наверно, что это шест, с которым иногда прыгуны на потеху публики выступают!
      - Жан-Але, - грозно ответил гигант, - разве это копье? Это как раз такой шест и есть! Они просто уже все забыли, что такое настоящее копье, и каким оно должно быть! Бездари! Да в мое время я бы им показал, какое должно быть настоящее оружие! Они что, сегодня впервые узнали, за какой конец надо за меч браться? Жан-Але, а посмотри на этого идиота - ему открытую шею подставляют, а он что? Продолжает по нагрудной пластине быть? Да так он ее за час поцарапать не сможет!
      Пока араршаин Жан-Але и мятежный шаин Исса с шутками да прибаутками комментировали смертоубийство, мы втроем, я, Авьен и Хомарп, не знали, что и думать. Первым не выдержал именно Хомарп:
      - Ваше Преосвященство…
      - А? Что? А, это ты мне… - тут же отозвался араршаин, - Мальчик, запомни - никогда нельзя говорить такие нехорошие слова! У меня, между прочим, есть имя, Жан-Але, хорошее, между прочим, имя! Сталбыть, так меня и зови! Или что, у тебя язык к небу прирос, пошевелиться уже не может?
      - Жан-Але, - послушно исправился Хомарп, - ты же говорил, что ты их остановишь? Ты же говорил, что только проучишь немного, но до смерти ширая от рук другого ширая дело не дойдет?
      - Мальчик, ты совсем взрослый, а говоришь такие глупости! Я что сказал? Проучу! Сказал, сталбыть сделаю! Ты хоть одного дохлого видишь? Вот-вот, они просто отдыхают - я за всем слежу, и не даю им серьезно друг друга поранить. Просто надо же их немножко проучить, правильно, Исса?
      - Правильно, Жан-Але! Пусть все руки и ноги друг другу переломают, в следующий раз будут знать, бездари, что такое правильный строй! Да если сейчас враги нападут, любой из них всех этих болванов в бараний рог скрутит! Они не знают, что такое вообще оружие, с слова "тактика" и "стратегия", наверно, за ругательства считают! И это шираи?
      - Исса, ты, конечно, прав! Впрочем, наверно, нам надо уже вмешаться, ты так не думаешь? А то действительно, если еще немного подождем, и просто некому будет объяснять, как они не правы.
      - Это точно! Пошли, Жан-Але!
      - Сталбыть, пошли.
      Это была великолепная картина, насладиться которой во всей красе могли только три зрителя, одним из которых был я. Араршаин, расправив крылья, веселой походкой вприпрыжку, и грозный гигант направились вдвоем разнимать сотню не замечающих их рыцарей. Намерения у них были самые серьезные, и мелочиться они не собирались. Подойдя поближе, старик мановениями руки стал разбрасывать шираев в разные стороны, а Исса делал то же самое, просто хватая их поочередно за шкирки и откидывая в сторону. Шираи так были увлечены друг другом, что просто не успели отреагировать на новую опасность, и Жан-Але с Иссой вдвоем разбросали всю эту кучу-малу буквально за несколько минут.
      Последними оставались магистры - Беар и Яул были настолько поглощены друг другом, что не сразу заметили, что лишились всех своих войск. Но постепенно, даже сквозь боевой азарт, до них дошло, что что-то не так, и схватка была приостановлена. Давид и Голиаф с удивлением уставились на свои войска, стонущие по сторонам, не сразу заметив Иссу с Жаном-Але.
      - Ну что, довольны? Этого вы хотели? Этого добивались? - саркастически поинтересовался старик, а гигант лишь ухмыльнулся.
      Магистры прекрасно поняли, кто перед ними. Я тогда еще догадался, что они все - старые знакомые, так что Беар с Яулом моментально забыли о своей ссоре и взаимных обвинениях в предательстве, бросившись на нового врага. Но не тут-то было. Это друг с другом они справиться не могли. Старик и гигант морочиться не собирались. Жан-Але просто дунул в сторону Яула, и ширай улетел куда-то далеко в сторону стены. А Исса еще проще, он был лишь на пол метра ниже Беара, а потому просто со всей силы ударил кулаком в челюсть голиафу, да так, что тот полетел вслед за своим невысоким соперником.
      Довольные, Жан-Але и Исса пожали друг другу руки, после чего принялись приводить в себя оглушенных шираев и тех, кому не повезло вступиться за своих хозяев. При этом араршаин читал длинные нотации по поводу того, что в лице шираев мир потерял великолепных клоунов, потому что он так давно не смеялся. А ширай был более краток, зато и более емок - он в простых, мало знакомых мне выражениях (Авьен как-то не очень много внимания уделяла местной ненормативной лексике, но я сам ее хорошо освоил. Впрочем, от Иссы в этот раз я узнал много чего нового) высказывал все, что думает по поводу манеры того или иного ширая сражаться, кратко, но смачно, рекомендуя, куда этому шираю следует засунуть свое оружие.
      А пока Жан-Але и Исса развлекались, ошарашенный Хомарп по моей просьбе рассказал, как они втроем оказались в этих кустах".
 
      - …и тогда я решил, что не могу согласиться ни с теми, ни с другими. Предсказание могло оказаться правдой, как утверждал Беар, но могло быть и так, что это лишь совпадение, как говорил Яул. Никто из них не слушал другую сторону, и я решил, что должен сам все узнать. Я первым покинул Хонери, я поехал по Латакии. Я должен был узнать, что говорят люди, увидеть своими глазами, насколько страшны предстоящие бедствия. Но чем больше я смотрел, тем мне становилось очевиднее - ни одна из сторон не права. Предсказание действительно описывало нынешние события, но угроза шла не с той стороны, как утверждал это Беар. Я был на Границе, я видел врагов. Нынешнее затишье - это не затишье перед бурей, это общее чувство предстоящей беды.
      Я понимаю, это звучит кощунственно. Я не мог поделиться ни с кем своими мыслями, никто и никогда не пытался пожалеть врага. Любое его действие, или бездействие, рассматривалось лишь как военная хитрость, и это действительно так и было. Но я много лет прослужил на Границе. Да, я в прошлом - Воин Пограничья, но я ушел, когда решил, что моя служба в сердце Латакии может принести больше пользы стране. Теперь, когда я вернулся и посмотрел свежим взглядом, я увидел, что все изменилось. До этого враги никогда не испытывали страха, теперь же в их поселениях царил хаос, как бывает у сильно напуганных чем-то существ. Воины Пограничья смотрели на это, но не видели! Они видели лишь то, что им говорил ширай Яул, они видели врага, который задумал подлость и хитрый обманный маневр, и теперь только от них зависит, сможет ли устоять Латакия.
      Я пытался сказать, меня слушали, но не слышали. Ширай никогда не смеется над другим шираем, но я чувствовал чужой смех, пусть он не вырывался наружу. Я никому не мог открыть ту истину, что явилась мне - перед тем, что обещает Предсказания, и люди Латакии, и враги одинаково беспомощны. За одни такие слова меня могли лишить звания ширая, так уже происходило в истории. Я как раз вспомнил о том, кто уже говорил похожие слова, но тогда его не слышали - о ширае Исса, единственном ширае, который был одновременно магистром Багряной стражи Храма и магистром Воинов Пограничья. Ни до, ни после его никому никогда не удавалось получить столько уважения, чтоб стать дважды магистром, но Исса лишился всего, был проклят и сгинул неизвестно где, всего лишь из-за своих слов, что враги - тоже люди.
      Я понял, что в Пограничье меня не услышат - тут слова лишь одного ширая имели силу. Тогда я уехал отсюда, я направился в сторону Багряного Храма, надеясь хоть там найти понимание. Но и там его я не нашел - ширай Беар собирал своих приверженцев со всей Латакии, и так же, как ширай Яул, он не собирался отказываться от своих слов.
      И тогда я понял. Ни тот, ни другой сами не верили в свои слова. Они воспринимали предсказание лишь как шанс получить то, на что ширай не имеет право - власть. Они, называя себя ярыми приверженцами клятвы ширая, блюдя ее слово, давно уже предали ее дух, и это было страшно. Я не знал, что мне делать. Я не знал, где найти того, кто выслушает меня, кто сможет дать мне совет. Я мотался по Латакии, наблюдая, как один за другим шираи заражаются идеями Беара, повторяя друг другу, что время Предсказания пришло и настала время шираям обрети абсолютную власть. Я ездил по Пограничью, наблюдая, как шираи повторяют слова Яула, что нет никакой угрозы, что Беар и его приспешники просто хотят узурпировать власть, и что святой долг каждого противостоять этим предательским порывам.
      Беар и Яул играли по разному. Первый искал опору на жажду власти, на то, что каждый ширай клялся побороть в себе, оправдывая это предстоящими бедами Предсказания. Второй пробуждал в шираях идею их избранности, идею того, что только они одни способны удержать мир на краю гибели, а остальные думают лишь о том, чтоб обрести большую власть.
      Я запаниковал. Я метался по всей стране, пока однажды мне не встретился араршаин Жан-Але. Я не узнал Его Преосвященство, но он спросил у меня:
      - Дите, ты чего такое взволнованное? Бедного старика едва не задавил… Случилось что-то?
      Я знал только одного живого, который мог назвать ширая "дите" - и тогда я упал на колени, и взмолился - "спаси, Жан-Але!" Я рассказал ему все, что узнал сам, и тогда он пообещал мне помочь. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что ширай Исса никуда не пропадал, а все это время был вместе с ним, Жаном-Але. Мы втроем направились к Багряному Храму, из которого собранное Беаром войско как раз выезжало на восток. Мы поехали за ними, Жан-Але сделал нас с Иссой невидимыми, и мы ехали среди тадапов, наблюдая за поведением Беара и его приспешников.
      Ближе мы не могли подобраться. Жан-Але хоть и араршаин, но и Беар тоже сильный маг, он мог нас почувствовать, потому мы не знали, что именно он задумал. Не видел я и вас, хоть теперь догадываюсь - вы были среди тех шаинов, что ехали вместе с войском шираев, так ведь? Неужели вы стали шаинами? Впрочем, я спрошу вас потом, а пока закончу свою историю.
      Вслед за войском, мы приехали сюда, в Пограничье, и тут уже узнали, что и ширай Яул приготовил войско из лучших, самых преданных Стражей Пограничья. Когда Жан-Але это услышал, он сказал:
      - Вот и прекрасно! Вместе их всех и проучим!
      А Исса добавил слова, повторять которые при тебе, даву ок'Авьен, я не берусь. О том, что было дальше, я думаю, вы сможете и без моих слов догадаться. Мы приехали сюда, а пока шираи Яул и Беар выясняли, кто из них за правое дело воюет, Жан-Але предложил нам всем в кустах спрятаться и подождать, пока шираи "не проучат друг друга". Я предлагал вмешаться, чтоб не допустить лишних смертей, но они меня не послушали. Исса заверил меня, что никто не погибнет и араршаин сможет проследить за этим, мне же оставалось только поверить им.
      Жан-Але и Исса даже поспорили, догадается ли хоть кто-то не участвовать в безумной хватке, Исса сказал, что никто, Жан-Але - что один человек такой найдется. Но так как вас было двое, то никто из них не выиграл. А когда я увидел, кто вы такие, то удивился. А араршаин и ширай совсем не удивились, я только сейчас понял, что они, наверно, знали, что вы тут тоже есть. И вы с ними каким-то образом и раньше пересекались, но это уже вы должны мне рассказывать.
      Что было дальше - вы и сами лучше меня знаете.
      А теперь, шмон Моше, даву ок'Авьен - я хотел бы выслушать вашу историю. Предупреждаю сразу - я знаю, что ты, Моше, прошел ритуал ширай эрэц, а ты, ок'Авьен, веришь в тридцать шесть богов. Но я хочу услышать от вас вашу историю.
 
      "Тот рассказ в кустах - самый удивительный рассказ из всех, что были в моей жизни. Не по содержанию, а именно по форме. Это было как-то странно. Ширай, рыцарь и аристократ; шмон, пришелец из иного мира; даву, наделенная особыми полномочиями и привилегиями девушка, которая обязаны балы научить меня жить в этом мире, лежат в кустах на сырой земле и рассказывают друг другу о своей жизни. Пока архимаг и мятежный ширай приводят в себя два еще недавно враждебных, а ныне помирившихся войска.
      Мы рассказали все. И про караван Норра, и про школу Ахима, и про службу в замке Кесарра. Ширай слушал очень внимательно, и не перебивал. Когда Авьен сказала, что мой Дар - магия, Хомарп кивнул, хоть было видно, что он так не считает. Когда я рассказал, что мы очень долго учились в одной группе с Жаном-Але и Иссой, даже не догадываясь, кто они такие, удивленно покачал головой. А когда мы рассказывали про службу в замке - покачал головой удрученно, он потом объяснил, что Кесарр не имел никакого права брать нас с собой без нашего согласия, и мы имели полное право отказаться с ним идти.
      Но некоторые вещи я упоминать не стал. Например, про карту. Или про то, как я использовал заклинание из арсенала некромантии. Может быть, если бы мы были с Хомарпом один на один, я бы и рассказал, но с нами была Авьен. А я не хотел сейчас объяснять девушке, почему я раньше ничего про это не говорил.
      Как раз когда мы закончили свое повествование, к кустам подошел Исса.
      - А чего вы все еще тут сидите? - спросил он. - Понравились кусты? Между прочим, это - гарманта арахаш, редчайшее растение, которое только тут, в Пограничье, и растет. Выходите, нечего валяться, послушаете, как Жан-Але будет шираев уму-разуму учить! Я уже пару раз это зрелище наблюдал, впечатления - непередаваемые! Такого нельзя пропустить!
      Мы послушались, вышли. Я тогда еще подумал, что наверно сейчас на нас все обратят внимание, мол, кто такие, в кустах отсиживались, но на нас никто не глянул. Толпа стонущих шираев, серди которых уже нельзя было различить приверженцев Яула и последователей Беара, тряслась от страха. Все их внимание было сосредоточено на вышагивающем взад-вперед крылатом старике.
      - …Сталбыть, скоморохи. Да, я так думаю - на этом поприще вы, ребятки, можете лучше послужить Латакии, потому что как шираи вы совершенно бесполезны. Мало того, что вы все предали клятву, так вы еще и ничего не умеете, кроме как смешить порядочных людей. Только я не знаю пока, в кого вас превращать. Так вы слишком смешные, люди просто животы будут надрывать, за вами наблюдая. И ни в коем случае не делайте серьезный вид! Ребятки, когда вы на полном серьезе изображаете из себя воинов, вы просто не оставляете никаких шансов профессиональным артистам, которые учились годы, чтоб так смешить людей. Все свои железки, сталбыть, можете тоже оставить, во-первых это не оружие, а черт знает что, а во-вторых вы все равно с ним так забавно обращаетесь, что поранить никого, даже если захотите, не сможете. Разве что самих себя. А вот коней я, наверно, у вас заберу - это все же кони шираев, ребятки, вам такие не положены. У шутов должны быть шутовские кони, а эти, сталбыть, настоящим шираям достанутся. А теперь давайте подумаем, чем занять каждого из вас. Вот ты! - араршаин указал пальцем на одного из шираев. - Я уже давно не видел, чтоб кто-то так красиво и артистично падал с собственного коня, сталбыть будешь акробатом! Это не сложно, падать ты уже научился, теперь осталось научиться на ногах стоять, и все, считай, что готов. А ты, - на другого ширая, - будешь клоуном. Только клоуны умеют падать и терять сознание, пока их даже чужим оружием не задели, просто так, потому что страшно. Ты, - на третьего, - жонглером будешь, у тебя и так все оружие из рук само падает, сталбыть осталось только ловить научиться, и все, на сцену. А ты…
      Жан-Але прошелся вдоль всего строя, лично указав каждому шираю, чем тому стоит заняться вместо защиты родины. Он не ругался. Он, в отличие от Иссы, не произнес ни одного грубого слова. Да и вид у араршаина был совершенно не внушительный, старик едва до подбородка самому низкому из шираев доставал. И ходил он как-то странно, вприпрыжку. Но каждый ширай, на которого указывал палец старика, начинал дрожать от ужаса, на полном серьезе воспринимая слова о будущей цирковой карьере. Жан-Але не пропустил никого, у него для всех нашлись теплые слова.
      Когда старик закончил, и приостановился, чтоб дух перевести, весь строй, как один человек, упал на колени. Шираи умоляли, каждый свое, а потому ничего расслышать было невозможно. Но и так было понятно, чего они просили - пощады, не делать из них шутов и клоунов, а оставить шираями.
      - А? Что? Ребятки, вы чего? Я же как лучше хочу, - "удивился" араршаин, - на поле боя от вас толку никакого все равно не будет, так хоть сможете в тылу народ рассмешить! Сталбыть, настроение поднять! Ребятки, ну куда же вам в шираи? Мало того, что вы ничего не умеете, так у вас даже силу воли не хватило клятву сдержать, пошли друг на друга, какие же вы после этого шираи? Но как шуты вы ничего!
      Шираи продолжали умолять. Жан-Але еще долго с ними препирался, "убеждая", что народ потешать у них лучше выходит, чем хранить порядок. Но в конце концов "старческое сердце смягчилось":
      - Ладно, ребятки, если так хотите, сталбыть оставайтесь шираями. Но только тогда послушайте, что мой друг Исса вам скажет. Исса, ты объяснишь ребяткам, что такое настоящий ширай и каким он должен быть? Это хорошо. Сталбыть, слушайте его очень внимательно, а я потом спрошу, все ли вы поняли.
      Довольный гигант, наверно, знал, что так все и будет. А потому он занял место Жана-Але перед шираями и начал. Как и прежде, я понимал лишь каждое второе слово, но и этого в целом хватило.
      - Бездари! Вы все слабоумные идиоты, ошибки судьбы, возомнившие себя неизвестно кем! Вас всех надо было передушить во младенчестве, чтоб теперь вы не позорили звание ширая своим скудоумием! Да не один из вас не достоин даже отхожее место чистить за настоящим шираем! Вы хоть понимаете, кто такой ширай? Ширай - это защитник Латакии! Вы защитники? Да вы даже свои задницы не можете защитить! Кретины, если в ваших тупых головах осталась еще хоть капля мозгов, послушайте, каким должен быть ширай! Каждый ширая клялся служить Латакии, это первые, и самые главные слова клятвы! Все остальное лишь их расшифровка, одна из частных, и если вы настолько глупы, что не можете понять, служите ли вы Латакии, или же самим себе - вам не место среди шираев!
      Так говорил Исса. Он был груб, но в каждом его слове чувствовалась неподдельная боль. Боль от того, во что превратились шираи. Исса хотел до них донести это, на грубом, простом, но понятном языке. Я бы с удовольствием и дальше слушал его речь. Но к нам подошел Жан-Але, и сказал:
      - Идем. Пусть Исса говорит. Ему надолго хватит, что им сказать. У нас же есть другие дела.
      Я тогда не сразу понял, куда мы идем. И только потом сообразил. Среди толпы шираев не было двоих - самых главных - Яула и Беара. Они сидели отдельно, обезоруженные, обездвиженные и очень-очень злые.
      - Ширай Беар, ширай Яул, - обратился к ним Жан-Але, - вы совершили преступление против Латакии. Мало того, что вы нарушили клятву ширая, вы заставили других идти за собой, принеся их в жертву своих интересов.
      Араршаин говорил не так, как обычно. И сам он стал не такой. Исчезла вся наигранная веселость, исчезла лишняя экспрессия. Перед двумя шираями стоял древний мудрец. И вершил свой суд.
      - Ваше преступление несовместимо со званием ширая, - продолжал он, - и я должен был бы объявить над вами открытый суд, где о вашем предательстве услышал бы каждый. Но, в память о ваших заслугах, я не буду этого делать. Ширай Яул, ты много лет прослужил верой и правдой Латакии, обороняя Границу. Ширай Беар, ты много лет приумножал славу Багряного Храма, ты совершил в своей жизни немало благородных поступков. Но то, что ныне вы совершили, не может остаться безнаказанным. Вас не может оправдать даже то, что вы искренне верили в то, что говорили. Ширай Яул, ширай Беар - я, араршаин Жан-Але, властью, которой я наделен, отныне и вовеки лишаю вас права называться шираями. Но я оставляю вам жизнь, я даю вам шанс одуматься. Уходите. Никто не будет вас преследовать, вы вольны по своему усмотрению строить свою дальнейшую жизнь.
      Жан-Але взмахнул рукой, и путы, связывающие бывших магистров, исчезли. Мы с Авьен невольно сделали шаг назад. Я почувствовал, как напрягся Хомарп. Только араршаин остался совершенно спокоен.