Кот (№2) - Пешка

— Кот, — голос Аргентайн окликнул меня посередине улицы. — Я обернулся. — Куда ты? У тебя есть где остановиться?

— Возьму номер, — пожав плечами, ответил я. Меня уже ничто не беспокоило. Почему Аргентайн это волнует?

Она сжала губы:

— Ты можешь остаться, если хочешь. Я пристально посмотрел на нее:

— Почему?

Эхо легкого тонкого смеха улетело в утреннюю пустоту:

— Страдание любит компанию.

Глава 26

— Итак, — сказал Мика, кладя на стол металлические локти. Мы сидели в клубе. Только-только наступил полдень. Мика пришел в клуб мрачнее тучи, всполошив вышибал. Я не спросил его, что он делал прошлой ночью, а просто рассказал ему — столько, сколько ему нужно было знать, — как провел ночь я.

— Говоришь, Мертвый Глаз объявил Дэрика Та Минга номером первым? И что леди Элнер даже не внесена в список? — Голова Мики качалась из стороны в сторону, точно на пружине. — Это настоящий укус в задницу. — Он фыркнул.

— Да. В мою задницу. — Я наблюдал, как пальцы моей здоровой руки неторопливо — один за другим — стучат по столу, и считал удары какой-то резервной зоной мозга. Я сжал пальцы в кулак, а кулак зажал между коленями. — Центавр не вытащит из меня зубы до тех пор, пока я не расскажу, кто хочет прихлопнуть Дэрика и почему. У меня есть для тебя кое-какая информация по счетам. Сможешь сделать из нее гербарий?

— Вероятно. Дай список. Посмотрим, что вылезет. Я передал ему список. Мне было очень трудно припомнить все номера, хотя я и знал, что они должны были отпечататься в моем мозгу, как раскаленное клеймо.

— Что с тобой? — помрачнев еще больше, спросил Мика, засовывая сканер обратно в дупло защитного костюма. — Ты выглядишь куском собачьего дерьма.

— Ты бы тоже так выглядел после двух часов сна, — сказал я слегка раздраженно. Мое тело проснулось по внутреннему звонку, раздавшемуся, когда настало время идти на работу к Элнер. Память не допустит чтобы я спал.

— Твоя любовь все ночи напролет не дает тебе спать? Ты б лучше сказал ей…

— Уже нет.

— Охо-хо… — сказал Мика и облегченно кивнул. — Я решил было, что это из-за наркотиков, — пояснил он, увидев, что я нахмурился. — Что случилось? Она послала тебя, когда твои пять минут закончились?

На этот раз в утренних новостях о прошедшем вечере даже не упомянули. Та Минги замяли скандал. Интересно, что они сказали Элнер?

В глазах Мики плясали огоньки нескрываемого любопытства. Я отвел взгляд.

— Ее муж просек.

Мика хохотнул.

— И позаботился?..

За его спиной возникла, возвратившись откуда-то в клуб, Аргентайн и избавила меня от необходимости думать об ответе. Она вырядилась так, словно хотела, чтобы на нее смотрел целый мир.

— Тебе смешно, что люди по-настоящему заботятся друг о друге? — спросила она в затылок Мики. Слова попадали на него, как булыжники, а ее взгляд, промчавшись мимо Мики, уперся в меня. Мика вздрогнул, узнав ее голос, и, повернувшись, посмотрел на нее снизу вверх.

— Ты вогнал мою охрану в нервный тик, — объяснила она и вопросительно посмотрела на меня.

— Это мой старый друг, — сказал я и познакомил их. Большие пальцы их правых рук скрестились: Аргентайн и Мика поздоровались.

Аргентайн заметила в ноздре Мики кольцо и снова: вопросительно взглянула на меня. Правой рукой — большим и указательным пальцами — она показала «очко»; просунув в него средний палец левой, она спрашивала удивленно и с любопытством: «Как близко вы знакомы?»

— Не настолько, — качнул головой Мика, теребя кольцо. — Я твой фанат. Если когда-нибудь тебе потребуется охрана, просто дай мне знать.

— Я учту, — улыбнулась Аргентайн и обратилась ко мне: — Рада видеть тебя в компании хороших людей.

— Да, — согласился я, глядя на Мику. — Ты сделаешь это для меня?

Он, бросив взгляд на Аргентайн, поднял бровь. Я кивнул. Он сказал:

— Если я достану ответ, что будет дальше? Ты скормишь его Центавру?

Я почувствовал, как у Мики подскочило давление. Подобное информационное стукачество не вписывалось в его моральный кодекс в гораздо большей степени, чем в правила Брэди. Он торжественно присягнул мне на верность, но тут неожиданно пошел на попятный.

Я задумался. Чего же я хочу на самом деле? Труп Дэрика? Нет. Сделать из Брэди счастливчика? Тоже нет.

— Я еще не выбрался. И мне нужно просто понять для себя, что происходит.

Мика дернул плечом. По мощному панцирю его защиты пробежали световые блики.

— Посмотрю, что могу сделать. — Он встал и, изрядно смутившись, выпалил в адрес Аргентайн целый поток галантных, изящных комплиментов. Я страшно удивился. Аргентайн тоже. Мика развернулся и торжественно удалился.

— «Старый друг»? — спросила Аргентайн, глядя ему вслед.

— Мы вместе добывали руду на Синдере.

Я почувствовал, как Аргентайн вспомнила про шрамы.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Ммм… Лет двадцать. А тебе?

Аргентайн рассмеялась и не ответила. Ей было двадцать восемь.

— О чем вы говорили?

— О Дэрике.

Лицо ее окаменело, когда она поняла вдруг, что судьба Дэрика — в руках таких людей, как Мика… Как я.

— Он сам виноват, — повторил я уже, кажется, в сотый раз.

— Что ты собираешься делать? — спросила Аргентайн; взгляд ее стал тяжелым.

— Это зависит… от многого, — сказал я, потому что сам не знал ответа. Или, может, потому, что не хотел знать. В моей голове завертелись сомнения, ошибки, воспоминания. Поток бесконтрольных образов нахлынул на меня, как наркотическое похмелье.

— Например? — Пальцы Аргентайн дрогнули.

Мне стоило большого труда посмотреть ей в лицо.

— Например, от того, что я решу насчет себя самого… — Я взъерошил волосы, потер мочку уха, где на месте изумрудной серьги теперь была рваная дырка, и почувствовал, как что-то взорвало мою память, в мозгу вдруг зазиял пролом, и все ухнуло туда…

— Мне нужно поговорить с Элнер. — Я встал и вышел из клуба. И только пройдя порядочное расстояние, я вспомнил, что даже не попрощался.

По крайней мере, мои рабочие каналы все еще функционировали. Всю дорогу к Федеральному комплексу и внутри него я шел как запрограммированный. Мне казалось, что я ослеп — на все свои четыре глаза — обычные и внутренние.

Из затмения меня вывел чей-то окрик. Я только потому остановился и задрал вверх голову, что уже не мог идти дальше, поскольку налетел на чье-то тело, перегородившее мне дорогу.

Тело Страйгера. Я уперся в него взглядом и на мгновение мне показалось, что это я сам каким-то образом вызвал его из темных глубин своих мыслей, как вызывают духов умерших.

— Что вы здесь делаете? — задал я дурацкий вопрос. Окруженный живым щитом из тел своих идолопоклонников, он как раз выходил из офиса леди Элнер.

— Я собирался спросить вас о том же самом. — Страйгер удивился даже больше, чем я. — Мне только? что сказали, что вы уже не работаете у леди Элнер… что вас и на планете-то нет. — Страйгер вытаращил глаза на меня — стоящего прямо перед его носом, такого реального, что он мог вытянуть руку и дотронуться… По безупречному лицу расползалась багровая краска — Страйгера словно пламенем объяло.

— Думаю, вы ослышались.

Тут меня стало охватывать восхищение — им, его видом… Я заставил себя остановиться. Возбуждение ползло вверх по моему позвоночнику, как мурашки.

— Они сказали: «по семейным обстоятельствам». — Глаза Страйгера оглядели меня так, словно жили своей собственной жизнью, изучили каждую черточку лица, казенную одежду, браслет на запястье. Из Страйгера наружу просочились любопытство и подозрение. Он уже не мог ждать Дэрика, чтобы спросить у него. — Признаюсь, я удивился, услышав такое. Ведь я знаю, что у тебя нет семьи.

Смысл его слов дошел до меня только через секунду. И вдруг мой мозг заполнило воспоминание о девочке, которую Страйгер избил. Вот кто ему нужен: бездомные, больные. Никто не заступится. Никто не будет тебя ждать, обшаривать улицы, звать по имени… И неожиданно я очутился за полгалактики отсюда, вполовину моложе, и некому было помочь мне, и не было ни единого воспоминания…

— Вы ослышались, — повторил я и решительно шагнул вперед, вынуждая Страйгера отступить. Я отпихнул локтем парочку истинно верующих, возмутившихся было полным отсутствием у меня благоговения перед их богом.

Я решительно, большими шагами — как будто все еще работал здесь — направился в офис Элнер и даже не оглянулся, почувствовав, как сноп его ярости беспомощно ударил мне в спину.

— Кусок дерьма, — сказал я вслух, чтобы удержаться и не послать это прямо ему в мозг.

Люди, с которыми я проработал столько недель, увидев меня, уже не знали, что и подумать. Но ведь они всегда на меня так смотрели. Я заметил в комнате новое лицо. Раньше я этого человека не встречал.

— Мне нужно увидеться с ней, — сказал я Гезе.

Как только я произнес эти слова, охранный экран, перекрывающий проход во внутренний офис Элнер дематериализовался. Элнер уже ждала меня.

— Вы здесь? — прозвучало полувопросом-полутребованием, и она махнула, чтобы я заходил.

Когда мы остались наедине, Элнер сказала:

— Теперь объясните: вас не было целое утро. Мне поступило несколько сообщений… Одно от Брэди: он сказал, что я могу больше не беспокоиться за свою жизнь. Второе от Харона: в нем говорилось, что вы больше не мой помощник, что вы покинули Землю.

— Семейные обстоятельства? — поинтересовался я. Элнер кивнула, стоя у стола и сцепив руки в замок.

— Он не сказал, чьей семьи?

На ее лице появилось выражение беспокойства.

— На мои запросы никто не ответил. Что случилось?

Я уткнулся взглядом в пол, поддерживая больную руку.

— Харон… Ласуль уехала. Он ее выслал. Он узнал. — Я поднял голову. Лицо Элнер стало белым как полотно. Она отвернулась, чтобы не смотреть на меня. — Талиту тоже.

— Джиро… — забормотала она. — Я видела его сегодня утром. Он не заговорил со мной. Я решила, что это из-за того, что вы…

— Это из-за меня, — прервал я Элнер. — Харон держит его здесь лишь для того, чтобы мучить Ласуль.

Элнер прикрыла ладонью глаза, словно хотела отгородиться от дневного света, и стала перебирать в уме, что она сделала или, возможно, сказала не так…

Я не мог ответить ей. Мой взгляд бегал по периметру оконной рамы за спиной Элнер. Круг за кругом, круг за кругом… Я сжал зубы и остановил эту карусель.

Элнер тяжело опустилась в кресло.

— О Кот… ну почему?!

На это я тоже не мог ответить.

Элнер снова подняла голову. Я почувствовал, как ее глаза скользят по моему лицу, не узнавая его. Потом ее взгляд стал более осмысленным — она если и не вернулась к действительности, то по крайней мере поняла, почему я не могу ответить.

— Что вы здесь делаете? — наконец спросила она. Я не понял, имела ли она в виду ее офис или планету. Она и сама не поняла.

— Брэди не отпустит меня до тех пор, пока не получит все, что ему нужно. Я хотел встретиться с вами, просто чтобы объяснить…

— Нечего объяснять, — прервала меня Элнер. Она не хотела обсуждать эту тему. Не хотела думать о страданиях Ласуль, Джиро или моих. Или своих. Ласуль и ее дети были единственной радостью в ее жизни. Единственной заботой ее как женщины.

— Элнер, — сказал я. — То есть леди… Насчет первого сообщения, от Брэди. Это правда. Вы в безопасности. — Я все объяснил Элнер как мог. — Покушения нацелены на голову Дэрика. Брэди проследит, чтобы он не приближался к вам. Вам теперь не о чем беспокоиться.

Я мучительно хотел в это верить, хотел чувствовать, что верит и Элнер.

На какое-то мгновение она поверила.

Я поймал головокружительное ощущение ее облегчения, когда свинцовое бремя скрытых страхов свалилось с нее, когда удивление и благодарность заполнили Элнер. Все в порядке… — эхом отозвался ее мозг.

Но сумрак уже сгущался опять. Она в безопасности, живая… но для чего ей жить? Элнер перевела взгляд на голограммы, стоящие на ее столе: с таким же успехом здесь могли стоять и пустые рамки.

— Проклятье! Даже не думайте об этом!

Элнер резко развернулась в кресле.

— Что?

— То, о чем вы сейчас подумали.

Элнер вздохнула и отвела взгляд, на этот раз — виновато.

— Чего хочет Страйгер? — переменил я тему, поскольку нужно было отвлечь Элнер от ее мыслей.

— Не знаю… Он сказал, что случайно проходил мимо.

— Он никогда ничего не делает случайно.

— Я знаю, — покорно согласилась Элнер. Она пожалела, что я не присутствовал при их разговоре и не мог сказать ей, зачем он приходил. — Увидев, что вас нет, он спросил о вас. — Мне стало интересно, не рассказал ли ему что-нибудь Дэрик. — Возможно, он приходил, просто чтобы позлорадствовать, — добавила она.

Горькая досада, охватившая вас внезапно, поразила и меня и Элнер. Ее большие, в морщинах, руки, дрогнув, опять сцепились в замок. Элнер и сама не знала когда, но она начала мне верить.

— Вы и вправду считаете, что он выиграет?

Элнер неопределенно пожала плечами.

— Те командиры, которым нужна дерегуляция или Страйгер, не собираются менять свою точку зрения. И найдется еще много других, которые без колебаний присоединятся к ним и провалят нас просто потому, что кроме собственных интересов их ничто не беспокоит. — Элнер сидела и смотрела на фальшивый облик мира в фальшивое окно. — У них нет доступных мне нервных окончаний; я не в силах дотянуться до них и заставить отреагировать, заставить почувствовать, что это важно…

— Так однажды сказала и Джули…

— Что?

— Что если б только она могла заставить людей сочувствовать то, что чувствует она, когда люди бьют друг друга… может быть, они не мучили бы друг друга так сильно. Члены Конгресса живы, и, значит, у них должны быть нервные окончания. Острие гвоздя едва видно, и кончик пальца не намного больше, но вы сможете заставить какого-нибудь сукиного сына подскочить, если он достаточно острый. Вы верите в это, иначе бы не сидели здесь.

Элнер кивнула и слабо улыбнулась:

— Но в наши дни трудно найти хороший острый (гвоздь. И это одна из причин, почему я не лезу из кожи вон, чтобы занять кресло в Совете: настоящее равноправие может существовать только между человеческими созданиями одного и того же уровня… Я устала от бесплодных попыток.

Мрачные картины будущего, которые я возвратил Элнер, поплыли у нее перед глазами, медленно затягивая мой образ, как тучи — луну… Борьба против смертельных последствий дерегуляции, жизнь, контролируемая Та Мингами, стерильная и пустая…

— Думаю, мы с вами больше не увидимся, — сказала Элнер так, словно только что потеряла последнего друга.

— Но я еще здесь, — возразил я, внезапно почувствовав себя не таким опустошенным: Элнер-то было еще хуже. — Я еще могу быть вашим помощником. Я остановился в клубе Аргентайн…

Элнер медленно покачала головой, отводя глаза:

— Харон… прислал мне другого помощника. У вас теперь другие обязанности. Вы работаете на Центавр.

Как будто мне нужно было напоминать…

— Нет, я…

— Кот, — мягко, но решительно сказала Элнер, желая меня остановить. — Я больше не являюсь вашей обязанностью. — Она увидела черные круги у меня под глазами, напряженное и изможденное лицо — лицо безысходности. — Пожалуйста… сделайте то, что вы должны сделать для Брэди, и уходите, пока Центавр не разрушил вашу жизнь. — Элнер накрыла ладонью мою руку. — (И пока вы не разрушили чью-нибудь еще.) — Она пыталась не думать так, не хотела думать, не могла справиться с собой… надеялась, что я не услышу.

Я уставился в пол и в затянувшемся молчании смотрел в мозг Элнер, на свой собственный образ — темный и туманный. Я был не в силах попрощаться с Элнер и уйти вот так.

— Леди, — сказал я, накрыл раневой ладонью ладонь Элнер, лежавшую на моей руке, и сжимал ее до тех пор, пока нам обоим не стало больно. Я отпустил Элнер, чувствуя ее удивление. — Вы еще не проиграли голосование, и Страйгер еще не выиграл должность в Совете. Вы знаете, что не сдадитесь, пока все это не кончится. Знаете, что не могу сдаться и я. Где-то должен быть рычаг, которым можно воздействовать на Страйгера. Чего бы это ни стоило… — Я положил ладонь на сердце. Я дал обет.

Элнер хоть и качнула головой, но на лицо ее потихоньку возвращался румянец, а в мысли — краски.

— Вы уже знаете, как это трудно… но, да — вы, конечно, правы. Еще не закончилось. — Она принужденно улыбнулась, и я понял, что ее упорство расставит все точки над i. — Есть старая поговорка: «Что должно быть сделано, то может быть сделано». Я придержу свое отчаяние на черный день; пока не уверюсь, что он — черный.

Улыбка ее становилась все теплее, пока не стала той улыбкой, какую помнил я.

(Чего бы это ни стоило), — подумал я, в последний раз посмотрев сквозь нее в ее мысли. Я вышел из внутреннего офиса не попрощавшись и молча пошел через внешний офис, даже не взглянув на незнакомца — ее нового помощника.

Пока я преодолевал пространства комплекса Конгресса, дымка тепла ее улыбки внутри меня рассеялась, и я почувствовал себя еще более потерянным. Я не клялся ей торжественно, что мы непременно справимся со Страйгером: кому нужны ложные утешения? Но мои слова чересчур ее обнадежили. Интересно, сколько пройдет времени, пока Элнер поймет это? Может, не поймет никогда. Но, даже если уже поняла, я все равно знал, что Элнер будет держаться. Она знает, что ей важно. Я не хотел, чтобы Страйгер потерял все: я не боролся за какую-то там высшую истину или справедливость благополучие вонючей Человеческой Расы. Но хотел срезать его, поскольку знал, что Страйгер выбивал дерьмо из бездомных и потерянных, о которых никто не станет беспокоиться. И еще потому, что, когда Страйгер смотрел мне в глаза, он хотел сделать то же самое и со мной.

Всем было наплевать. Элнер права. Если я скажу им, что сотворил Страйгер и кто он на самом деле, они мне ни за что не поверят. А если и поверят, если я и обращусь в «Независимые», введу это в Сеть, толку все равно не будет. Исход голосования не изменится. Мои извивающиеся щупальца вытянулись, чувствуя проходящих сквозь меня незнакомцев, исследуя, измеряя их мысли. Прохожие только выглядели, как человеческие индивидуумы, а по сути были лишь инструментами, которых командиры и иже с ними использовали для нажатия нужных кнопок. Я спрятал сжатые кулаки в карманы куртки и не замечал, что делаю, пока боль в руке не заставила меня выругаться.

Двое только что разминувшихся со мной прохожих выругались тоже и затрясли руками; потом испуганно и в замешательстве переглянулись. Я понял, что, забывшись, я спроецировал свою боль на них. Я двинулся дальше, поспешно собирая мозги в кучу, а прохожие, бормоча что-то, пошли в другую сторону.

Я стоял на платформе ближайшей транзитной остановки и смотрел на здание, из которого только что вышел. Взгляд скользил вверх по скошенному фасаду, который, пройдя сквозь следующий городской уровень, терялся в солнечном свете. Я размышлял о том, чего же будет стоить заставить подскочить всех самодовольных ублюдков в Конгрессе. Может быть, когда дело коснется их свободы или боли, то они семь раз подумают, прежде чем допустить такое…

Я опустил голову и крепко стиснул раненую ладонь. На этот раз никто из окружающих не подпрыгнул. Я вернул контроль. «Если бы только они могли чувствовать, что чувствую я…» — снова прозвучал в мозгу голос Джули. И внезапно, точно из-под земли, выскочил ответ — такой очевидный, что я уже не мог, как ни старался, отделаться от него.

Транзит остановился у платформы. Люди, отпихивая меня с дороги, загрузились, и поезд отошел от остановки, а я так и остался стоять на платформе, точно меня пыльным мешком по голове ударили. Вот способ добраться до Страйгера. Способ заставить Конгресс почувствовать, что значит быть жертвой Страйгера. Я могу заставить их прожить это… Но сначала нужно прожить самому.

Глава 27

— Ты выглядишь как дерьмо, — поприветствовала меня Аргентайн, когда я вернулся в клуб. Музыка и образы заполонили воздух вокруг нее и потом снова угасли: музыканты симба репетировали.

— Ты есть то, что ты ешь, — пробурчал я, и тут мне уже стало любопытно: неужели только из-за вежливости Элнер не расценила мой вид так же.

Аргентайн дала музыкантам отмашку на перерыв и слезла со сцены.

— Что, плохо? — спросила она, подойдя ко мне. — Твой визит к леди?

— Не совсем так.

У меня была куча времени, чтобы все обдумать. Но прежде чем я успел ответить хоть слово, на браслете загудела кнопка связи. Я включил прием и услышал голос Мики. Я поднес браслет к самому уху и отодвинулся от внезапной тревоги Аргентайн.

— Что ты узнал? — вполголоса спросил я. — Выяснил, кто хочет убить Та Минга?

— Все.

— Что?!

— Почти все так считают. — Мика помедлил, пытаясь сообразить, как намекнуть пояснее. — То, что ты достал здесь, идет вразрез с интересами…

— Господи!.. Наркотики?! — выдохнул я наиболее вероятное предположение. Хотя мне было не представить, как Дэрик умудрился залезть так глубоко, чтобы стать кандидатом номер один в покойники, и насколько велика возможность его победы в этой гонке.

— Ты сказал, что Та Минг — косяк?

— Да. — Я услышал, как Мика ухмыльнулся. До этого момента я считал, что наркотики — последняя из Дэриковых проблем. Теперь я уже не был так уверен. Но было одно, что я знал наверняка: Дэрик нужен мне живым, чтобы достать Страйгера. А если весь Черный рынок ополчился на него, то долго Дэрику не прожить.

— Вот черт… Можешь свести меня с тем, кто контролирует все это? Есть ли кто-нибудь, кто может сказать стоп и вперед?

На связи зависло молчание.

— Ты хочешь вести переговоры?

Я потер щеку, мне сильно захотелось вонзить ногти в кожу.

— Да.

Опять молчание.

Мне не пришлось читать Мику, чтобы узнать его мысли: он боялся, что мы оба плохо кончим.

— Ты получил от Центавра полномочия на подобные штуки? — наконец произнес Мика.

— Да. — Я не был уверен, что ответил правду. — Это важно. Я бы не попросил из-за ерунды.

— Посмотрю, что смогу сделать. — И связь прервалась.

Моя рука безвольно упала вниз, и я повернулся к Аргентайн. Она стояла на том же самом месте и с тем же хмурым выражением на лице.

— Все будет в порядке, — соврал я и увидел, как ее тревога стихает, превращаясь в неуверенность. — Мне нужно… нужно задать тебе несколько вопросов о контурной схеме вашего симба. — Кроме жизни Дэрика, мне надо было удостовериться и еще кое в чем, перед тем как я пойму, выйдет ли подставить Страйгера выбранным мною способом.

Аргентайн была удивлена и сбита с толку.

— Не сейчас. Хорошо, мы работаем над ней. Потом я покажу тебе все что хочешь. Почему бы тебе не поспать?

Аргентайн слегка подтолкнула меня локтем, точно я был роботом. Я почувствовал, как внутри нее начали сгущаться беспокойство и нетерпение; почувствовал, что моя решительность и способность соображать уплывают от меня.

— Можешь снова воспользоваться моей кроватью.

— Снова? — спросил я.

Аргентайн насмешливо хмыкнула.

— Ты пользовался ею прошлой ночью.

Я понял, что абсолютно ничего не помню о том, где я спал и как встал; помнил только, что встал очень рано.

— А ты тоже в ней была?

— Какая самоуверенность! — Улыбка Аргентайн стала чуть шире. — Нет, дружок, любовь моя, я не овладела тобой, пока ты спал.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал я и потащился к лестнице. В этот раз я не помнил даже, как добрался до кровати. Мои сны были заполнены странной музыкой и незнакомцами с голодными глазами.

Проснулся я только потому, что кто-то тряс меня как грушу. Я подскочил на постели, мокрый от пота, и, открыв глаза, услышал собственный хриплый вздох облегчения. Надо мной в темноте комнаты стоял Мика.

— Кот, — в двадцатый или тридцатый раз позвал он.

— Да, — сонно пробормотал я, когда он меня отпустил. Потом, всхрапнув, я опять упал в подушки.

— Ты всегда так спишь? — полюбопытствовал Мика. Как будто я был в коме.

Я протер глаза.

— Нет. А что?

— Да просто интересно, как тебе так долго удавалось выживать. — Он бросил мне на живот кожаную куртку. — Пойдем.

Он не обеспокоился сообщить, куда мы направляемся, предоставляя мне догадываться самому. Мы вышли с черного хода, о существовании которого я раньше и не подозревал. Я обрадовался, что мне не пришлось лицезреть перед своим носом стену плоти — там, где симб вспузыривал ночь своей песней света.

Мы углублялись в Пропасть, и по дороге Мика рассказывал. Он выполнил мою просьбу, нашел некоторые связи, доступ к тем, кто мог ответить на мои вопросы. О предполагаемых ответах Мика знал не больше моего. Изредка бросая короткие фразы, он вел меня сквозь мрачно-зеленые улицы на запах моря.

Когда мы добрались до Шлюзов, его солдаты уже ждали нас на причале. Я остановился, мое нутро заледенело. Мика беспокойно кружил вокруг меня.

— Что они здесь делают? — спросил я.

Удивление, а потом и болезненное раздражение жалом пронзили мозг Мики, когда он понял смысл слов и выражения моего лица.

— Прости… — сказал я, прежде чем он успел спросить, не подумал ли я на самом деле, что он решил меня подставить.

Тело его дернулось, изобразив что-то вроде пожатия плечами, но слишком уж возмущенно. Он поднял руку, молча показывая мне ладонь с полоской зажившего шрама.

Я склонил голову:

— Прости.

Мика кивнул в сторону своей команды:

— Они здесь только для того, чтобы доказать Правителю, что я не пою сольную партию — так же, как и ты.

Мику поддерживает его Семья. Вот как он договорился о встрече.

— Однако дальше им нельзя. Мы выйдем одни. — Он повернулся к Шлюзам.

Я подумал о биллионах тонн воды, едва сдерживаемых прозрачной стеной свода… О том, что значит очутиться не с той стороны стены. Стараясь казаться хладнокровным, я кивнул. Уставившись на то, что выглядело как тусклые огни, мерцающие в глубине подводной ночи, я вспомнил свой прошлый приход сюда. Вероятно, для того, с кем мы пришли встретиться, это служило своего рода охраной.

Когда мы подошли к краю причала, один из солдат — такое же защитное сооружение, как и вышибалы в Пургатории, — протянул нам пару водолазных костюмов.

— Я не умею плавать, — сказал я.

Мика хохотнул.

— Я тоже. Не трясись. Здесь все схвачено. Одна дорога. — Но последних слов Мика не сказал. Я не спросил, как мы будем возвращаться, потому что, раз Мика так рискует из-за меня, то лучшее, что я могу сделать, — это держать рот закрытым. Сегодня на Мике не было панциря, но он снял с себя целый ворох различных пушек, перед тем как надеть костюм. Я наблюдал за его переодеванием и повторял за ним. Когда я опустил забрало шлема, впереди открылся один из небольших шлюзов, молчаливо приглашая нас войти. Мика с помощью пальцев перебросился со своими ребятами беззвучными фразами, и мы вступили в шлюз.

Затвор шлюза скользнул на свое место, и холодная вода, пенясь, с ревом ринулась в окружающее нас гулкое пространство, заливая меня сначала по шею, а потом и по макушку — так быстро, что я еле успел вздохнуть. Течи не было: ни ледяного холода, ни влаги в костюм не просочилось. Я выдохнул, вдохнул снова и поплыл в пространстве, словно в невесомости. Жабры костюма начали качать из воды кислород. Через ткань костюма кожа ощущала прохладу и успокаивающее течение водного потока. Рыбки серебряными молниями метались у моего лица.

— В порядке? — прожестикулировал Мика.

Я кивнул:

— Когда ты начинаешь жизнь со дна, утонуть уже просто негде.

Я понял, что Мика слышит меня, поскольку он усмехнулся в ответ.

У выходного затвора нас ждала небольшая подводная лодка-паром. В ней никого не было. У меня возникло ощущение, что она перевозит только в один конец. Когда мы забрались в нее, дверь задраилась, оставляя нас плавать внутри, и лодка заскользила в темноту.

Я пристегнул себя к креслу; Мика же предпочел болтаться в воде, беспрестанно наталкиваясь на потолок и стены.

— Правитель? — наконец сказал я, припоминая имя, которое он назвал там, на причале.

— Правитель — что-то вроде прижимного клапана; понимаешь, что я имею в виду? Он улаживает дела, когда на Рынке случаются затруднительные положения. Он говорит от имени всех, если они в этом нуждаются.

Я кивнул. В некотором отдалении я мог различить с полдюжины огоньков, которые, как мне показалось, я и видел с причала. И сколько же еще их было там, и почему они обособились? Я бросил взгляд на Мику. Он в них видел игорные притоны для ограниченного круга лиц, привилегированные бордели, частные поместья. Я оглянулся назад и увидел Пропасть, вспыхивающую во мраке, как изумруд. Снаружи она выглядит лучше. Я снова посмотрел вперед. Мы приближались к одному из огней. Я уже начинал различать его настоящую форму: светящаяся сфера парила над морским дном, плавно и однообразно покачиваясь на подводных волнах. Глубоко вздохнув, я снова удивился, что не тону.

— Ты встречался когда-нибудь с Правителем?

— Нет еще. Я устроил это свидание через посреднические каналы. Ичиба тоже тобой заинтересовался.

Ичиба возглавлял его Семью.

— Они знают обо мне? Ну что я — псион?

— Вообще-то, Правитель знает о тебе все. Он тоже получает утренние новости.

Лодка ткнулась носом в нижнюю часть окутанного зеленой мутью шара, выросшего вдруг в огромный, и была всосана внутрь, в раструб — в самое сердце частных владений Правителя. Прозрачные массивные внутренние створы, моргнув зеленым, поползли в стороны, но шлюз за ними осушен не был. Пустая, обычного вида сине-зеленая комната, которую я видел за шлюзом, была полна воды. В глубине комнаты в потолке исчезала спираль винтовой лестницы.

— Ты уверен в своих действиях? — спросил Мика.

— Чертовски подходящее время задавать такие вопросы, — пробурчал я, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Внезапно я очень остро осознал, что выдвинул сам себя в представители одной из самых крупных корпораций галактики и от ее лица пришел на встречу с тем, кто может сказать стоп или вперед от имени «преисподней» целой планеты, а может быть, даже и всей Солнечной системы. И никого, кроме себя, я не мог в этом винить. Но через секунду меня затопил темный прилив возбуждения, вливая в кровь силу, уверенность и решимость, — как будто меня оседлало само бесстрашие… Я потянулся дрожащей рукой к уху, но, наткнувшись на мембраны, не смог дотронуться до наркотика.