Кот (№2) - Пешка

Меня как обухом по голове ударило; изумление, замешательство, ярость поочередно захватывали меня. Я судорожно выдохнул:

— Нет. — Дотронулся до головы, чувствуя на себе буравящий взгляд Брэди. — Нет. Сделай. Что. Нибудь.

— Наркотик подавляет психическую деятельность. А такая речь — просто неизбежный побочный эффект. Способность понимать сохраняется полностью. Тебе не имеет смысла говорить что-либо, пока я не закончу.

— По… шел к чер… ту. — Я встал, поворачиваясь к выходу. Близнецы загородили дверной проем. Я опять повернулся к Брэди. — Исправь. Мне. Мозги!

Если они знали, кто я, им следовало бы знать и то, что я для них не опасен. Во всяком случае, не опасней, чем любой уличный забияка: я не стал бы убивать их. Но по нервному подергиванию лица Брэди я понял, что он ужасно боится, как боялся бы любой другой. А может, и сильнее, — если вспомнить его «деяния во благо человечества». Обычно чем больше у человека тайн, тем сильнее он ненавидит псионов.

Брэди мотнул головой.

— Правление Центавра возглавляет Харон Та Минг. Он приказал держать тебя под наркотиком.

Та Минг. Я вздрогнул, услышав это имя.

— К черту его тоже, — сказал я, пытаясь скрыть удивление.

Долго — наверное, целую минуту — Брэди грозно смотрел на меня, соображая что-то, — должно быть, чувствуя невидимый кулак Центавра, готовый расплющить нас обоих. Странный взгляд — за свирепым выражением скрывалось что-то еще. Казалось, что его глаза с двойным дном. Что пряталось в глубине, я не знал. Наконец он сказал:

— Я дам тебе антидепрессант, если пройдешь обследование.

Да, провести его не получится.

Мои кулаки сжались и разжались. Наконец я кивнул и сел. Один из службистов подошел и накинул мне на голову сетку серебристых проводов. Я вздрогнул и закрыл глаза: сетка неприятно пощипывала кожу, словно по лицу ползали сотни насекомых. Я едва удерживался, чтобы не сорвать ее; тем, кто проверял в первый раз, пришлось меня связать. По крайней мере, сейчас я знал, что будет дальше. С тех пор, как я убил человека, я прошел через столько разных тестирований и лечебных процедур, что сжился с этими проверками. Я стиснул зубы, стараясь не сопротивляться, но сдержаться не мог, будучи не в состоянии заглушить слепой инстинкт, когда запустили тест: казалось, что мою голову точат черви, в то время как где-то сканер выплевывал на экран бесполезную модель искалеченного мозга.

Проверка заняла меньше минуты, а показалось — прошло лет сорок. Сетка упала мне на колени, я отшвырнул ее, чуть не плюнув вслед.

Брэди пристально смотрел сквозь меня. Я оглянулся, но, кроме стены, ничего там не было.

— Она права, — пробормотал он. — Состояние среза… Ну… убедись сам. — Глаза-камеры снова зафиксировались на мне.

Я не заметил, чтобы он пошевелился, но солнце за его плечом неожиданно исчезло, а на его месте, занимая почти всю стену, засверкал красными, голубыми и зелеными полосами мой профиль. Вся информация была выведена в значках, чтобы было понятно даже тем, кто туго соображает. Я уставился на мертвую, искалеченную зону, которая и превратила меня в мою собственную тень, в призрак; твердолобый — так в Куарро окрестили тех, у кого по разным причинам не работали мозги. Я сам возвел эту стену и уже не мог ее разрушить.

— Видел. Это.

Изображение погасло. Я моргнул, когда внезапно снова появилось солнце.

— Хорошо. Дайте ему пластырь, — приказал Брэди. Один из конвоиров подался вперед и налепил другой пластырь мне на шею.

— Не снимать двенадцать часов, иначе все повторится, — предупредил Брэди.

Я кивнул, помедлив несколько минут.

— Так-то лучше, твердолобый, — неуверенным, дрожащим голосом проговорил я и обрадовался, услышав то, что и ожидал от себя услышать. — Я готов.

На мгновение его тонкие бледные губы скривились в легкой усмешке, словно я его забавлял. Он надавил пальцами на безжизненную поверхность стола.

— Ты был какое-то время… связан… с леди Джули Та Минг — членом семьи основателей Транспорта Центавра.

— Друг, — сказал я. — Я был ее другом. И остаюсь им до сих пор.

Брэди нахмурился: ему не понравилось то ли мое вмешательство, то ли смысл фразы. Внезапно позади Брэди в воздухе возникло мое лицо: немного моложе, тоньше; вьющиеся белокурые волосы, смуглая кожа и зеленые, с узкими зрачками глаза. Вся моя жизнь уложилась в дюжине строчек внизу экрана. Живых родственников нет… криминал… расстройство пси-зоны мозга…

— Мы знаем все о ваших… отношениях с леди и ее мужем, доктором Зибелингом, — продолжал он, все еще хмурясь. — Об их Центре психических исследований, об… услугах, оказанных тобой Федеральному Транспортному Управлению.

Казалось, ему невероятно трудно выговаривать слова: он покашливал всякий раз, когда они становились слишком едкими на вкус.

— Держу пари, что ФТУ удивилось бы тому, как много вы знаете.

Я откинулся, положив ногу на койку. Тут же подошел конвоир и скинул ее на пол.

— Пластырь снимается так же легко, как и накладывается. — Брэди не мигая смотрел на меня. Кажется, он вообще не моргает. Я спросил себя, а живой ли он. И не смог определить.

Я тихо выругался, чувствуя себя идиотом, не способным что-либо ответить. И еще мне стало страшно; во всей галактике не было такого безумца, который, однажды попав в лапы синдиката, равного Центавру, заговорил бы об этом. Одного вида униформы было вполне хватило, чтобы мои кишки завязались узлом. В своей жизни я много раз сталкивался со службистами — достаточно, чтобы понять: раз тебя сцапали, то заставят платить. Только легионеры Центавра знали, где я сейчас, и все они находились рядом со мной, в этой комнате.

… Да, были вещи и похуже, чем дефекты речи.

— Хорошо, — пробормотал я, стараясь не встречаться с Брэди взглядом. — Что вам нужно?

— Нам нужен телепат. Как я уже сказал. — Он облегченно откинулся в кресле. Пелерина переливалась при каждом его вздохе. — Тебя рекомендовала леди Джули. Она сказала, что, несмотря на молодость, ты…. в высшей степени понятлив и лоялен. — Он пошевелился. По выражению его лица можно было подумать, что он доверял мнению Джули столько же, сколько мне сейчас. Но я был на борту Центавра — значит, либо он и вправду ей верил, либо находился в безвыходном положении. А может, и то и другое вместе.

Я подумал о Джули, рисуя в уме ее образ; но фокус навести не удавалось, детали расплывались. Да, сюрприз к месту, горячий, как раскаленный уголек: я не ожидал, что Джули расскажет что-либо обо мне своей семье; что когда-нибудь им понадобится псион. Джули и сама была псионом, как и я. Ее семья ненавидела телепатов и травила Джули, превратив ее жизнь в ад, до тех пор, пока она не попыталась порвать с ними все связи. Но кровь — не вода. Та Минги не любили терять ничего, что им принадлежало, даже плохое. Стая держалась вместе.

— Зачем же тогда вы накачали меня наркотиком?

— А ты бы пришел, если бы мы просто попросили? Я прикинул в уме:

— Нет.

Брэди удовлетворенно поднял брови, как будто другого объяснения, кроме моего «нет», и не требовалось.

— «Попросили» — вы имеете в виду сердце на стене?

Он покачал головой:

— Леди Джули подсказала нам… сделать что-то необычное… чтобы привлечь твое внимание.

У меня задергались губы. Я судорожно мотнул головой в сторону висящего в воздухе изображения:

— Я вам не нужен. У меня поврежден мозг.

Способ, которым меня сюда доставили, сказал достаточно о том, чего я мог ждать, если они наймут меня в качестве телепата корпорации. Что им нужно?

— Твой мозг сам себя заблокировал. — Он слегка нахмурился, делая вид, что не представляет, почему мертвая часть мозга может заставить другую его часть выкопать ей яму и никогда оттуда не вылезать. Живое прячется от мертвого. Брэди прав. Представить трудно. — Это не безнадежно. Леди Джули предполагает, что работа на нас, возможно, принесет тебе пользу. Своего рода терапевтическая процедура.

Я покачал головой:

— Не верю.

Лицо его стало каменным: он имел право подозревать меня во лжи, я его — нет.

— У нас есть связь с леди, — сказал он. — Она предполагала, что ты можешь быть скептически настроен.

Я подался вперед:

— Давайте!

— Я не закончил. — Невидимый экран проглотил мое изображение. Над плечом Брэди снова вспыхнуло солнце. — Сначала ты выслушаешь меня. Это не обычная должность — то, что мы предлагаем. Я не настолько глуп, чтобы заполнять вакансии тебе подобными. И ты едва ли подходишь под наш профиль. — Я улыбнулся, Брэди — нет. — Дело касается семьи Та Минг. Информация разглашению не подлежит. Было предпринято несколько попыток покушения на жизнь одного из членов семьи, леди Элнер. До сих пор мы успешно блокировали атаки. Но нам неизвестно, почему такие попытки предпринимались.

— Вы хотите сказать, что она настолько хороший человек, что еще не успела обзавестись врагами? — раздраженно перебил я.

Лицо Брэди опять перекосилось:

— Напротив. Существует несколько конкурирующих синдикатов, которые можно рассматривать как врагов Транспорта Центавра… ее врагов. Центр химических исследований был организован благодаря акциям леди Элнер, — Брэди говорил так, словно это должно было иметь для меня какое-то значение. — Леди Элнер, вдова джентльмена Кельвина, занимает в правлении Центавра его кресло и является, согласно межкорпоративному договору, владельцем контрольного пакета акций ЦХИ. Она же представляет наши интересы в Совете Федерации.

«М-да, — подумал я. — Не женщина, а дьявол… Либо — пустое место, пешка в их игре». Вероятнее всего последнее.

— И вы хотите, чтобы я выяснил, кто вознамерился ее убить?

Если лучшие ищейки Центавра не в состоянии их выследить, неужели наверху думают, что мне это удастся?

Но Брэди подтвердил свою мысль:

— Ты будешь действовать как ее помощник. Будешь сопровождать ее всегда и везде. Леди Джули рассчитывает на то, что использование твоих… способностей для защиты другого человека облегчит твое состояние.

Я выпрямился.

— «Другой человек» должен для меня что-то значить. А на леди Элнер, равно как и на интересы Транспорта Центавра, мне насрать. — Я покачал головой, снова начиная психовать. — Как бы то ни было, я прошел через такое количество терапевтических процедур, что этого хватило бы для улучшения состояния всех людей на планете, вместе взятых; но я все еще не способен контролировать пси-зону мозга. Раньше я был в порядке настолько, чтобы, может быть, сделать то, что вы хотите, но сейчас — нет. Если вас на самом деле волнует безопасность леди Элнер, найдите кого-нибудь другого.

На несколько секунд наступила тишина. Затем он сказал:

— Существуют наркотики, которые сделают это возможным. Они заблокируют боль, которая подавляет тебя. Мы можем достать их.

Я уставился в пол.

— Знаю, — наконец сказал я, снова подняв глаза, — и существуют препараты, которые заставят тебя поползать на четвереньках пару-тройку деньков.

Брэди заиграл пальцами, выстукивая на черной поверхности стола немой код, обозначая им свое нетерпение. Потом пристально посмотрел на меня:

— Ты не прогадаешь.

Я снова покачал головой:

— Извиняюсь. У меня уже есть занятие. Вы прервали его. Доставьте меня обратно на «Дарвин». — Я встал.

— Ну, раз ты хочешь… — Брэди откинулся в кресле и хрустнул пальцами. — Твой кредит приближается к многозначительной цифре ноль ноль ноль, а обучение должно быть оплачено в конце семестра. И что ты тогда собираешься делать? — Это не было простым любопытством. Слова попали не в бровь, а в глаз. — Да, — ухмыльнулся он, — мы действительно знаем о тебе все.

Бессильная ярость охватила меня. Три года назад у меня не было ни прав, ни браслета, я даже не существовал для галактической Сети, следящей за жизнью каждого, кто заслуживал внимания, со дня рождения до самой смерти. И мне отплатили за «службу» Федерации, отделавшись от меня: дали право на существование, но не дали права на жизнь — свобода, с которой не знаешь как быть. Да, я был свободен и понимал, что это не может длиться вечно. Но я провел всю жизнь на дне клоаки. Я должен был многое узнать и многое забыть. Мне хотелось выяснить, что же я терял все эти годы. Поэтому-то я и поступил в Космический университет, а обучение в нем стоило дорого.

— Что, не найти остроумного ответа? — спросил Брэди, переходя в наступление. — Ты серьезно думал, что университет — этот склад испорченных привилегиями юных оболтусов — подготовит тебя к жизни в технически высокоразвитом обществе?

Я почувствовал, как мои челюсти сжимаются. Брэди почувствовал это тоже. По его лицу снова поползла улыбка.

— Понимаю, что три года назад ты был дремучим невеждой… Конечно, имея достаточно времени и подготовки, ты смог бы работать, однако нехватка опыта жизни в обществе, вероятно, не позволила бы тебе подняться из низов. Но твое невежество — еще полбеды; ко всему прочему ты — псион. У тебя на лице написано, что ты с Гидры. Мне не надо объяснять тебе, что это значит.

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо.

— Я не обязан работать на синдикат. — Я боролся со страхом, который рос во мне, страхом, что все сказанное Брэди — правда. Одно то, что ты псион, уже плохо. Все телепаты в той или иной степени носят в крови гены Гидры. В крови, но не на лицах; их смешанная кровь — древняя, забытая история.

— Конечно не обязан. Есть и другие работы. Агентству Контрактного Труда всегда требуется человеческий материал… Ну, ты сам знаешь.

Слова Брэди застали меня врасплох, рука потянулась к запястью, прикрывая еще заметный шрам: след от клейма с опознавательной лентой каторжника. Они впаивали наручник прямо в мясо…

Но шрам уже был прикрыт. Мои пальцы нащупали твердую поверхность браслета. Он существовал. И он был моим.

— Забудь про это, дерьмо. Ты проиграл. — Я встал в последний раз.

Вдруг позади Брэди возникло лицо Джули, огромное, живое, настоящее. Иллюзия ее присутствия была настолько полной, что мне показалось — я могу дотронуться до нее. Серые глаза смотрели прямо в мои. Усталое, бледное, неуверенное лицо… красивое лицо. «Кот», — сказала она, и ее губы тронула тихая улыбка, будто она и вправду могла меня видеть. Я почувствовал, что улыбаюсь в ответ, хотя понимал, что она от меня далеко. Мы не встречались больше двух лет. И сейчас прошлое, как забытая песня, болезненно отозвалось во мне. Всегда ли так будет?

«Я не уверена, что это правильно, — продолжала она, взглянув куда-то вбок — на кого, я не мог видеть. — Ты волен выбирать; я сказала им, что иначе нельзя». Она отбросила со лба длинную прядь темных, как ночное небо, волос, которую тут же подхватил ветер. За ее спиной сквозь кружево листьев и ветвей мерцали солнечные зайчики. Я чувствовал ласковое прикосновение ветра, вдыхал запах цветов и влажной земли… Полная иллюзия. Интересно, где она? В Висячих Садах в верхней части Куарро? Впервые в жизни я почувствовал острый приступ ностальгии. Они не стали записывать Джули в Центре психических исследований, в зловонии и шуме мрачного Старого города. Может, не смогли записать там, а может, не хотели напоминать о нем. И ведь все равно напомнили.

«Они рассказали мне об Элнер. — Глаза Джули потемнели. — Я не вполне поняла их… но если ты можешь помочь ей, Кот, если ты хочешь помочь, сделай это. Пожалуйста. Она — единственная… — Она снова скосила на кого-то глаза, — … единственная в семье, кто любил меня. — По ее лицу пробежала тень: узорчатая тень листьев слилась с темными призраками прошлого… Померкший, тоскующий и тяжелый взгляд. — Она хороший человек. Ей нужен кто-то, кому она может доверять: это ты. Я верю тебе. Я… — Она улыбалась. — Мы скучаем по тебе». — Махнув рукой на прощание, она исчезла.

Стало как будто холоднее. Комната опустела; одному мне и то не было бы так одиноко. Но я не был один. Подняв глаза, я встретил пристальный взгляд, засасывающий, словно омут. Я чуть не попросил прокрутить запись снова и подумал о Брэди: он наблюдал за мной во время сеанса. И я промолчал. Достаточно того, что я увидел. «Хорошо, — подумал я. — Ради тебя, Я готов». Я был рад, что Джули не могла прочесть сейчас мои мысли.

— Она просила не говорить тебе, — сказал Брэди, — но Центр, который возглавляют Джули и ее муж, тоже на грани банкротства.

Меня передернуло.

— Вы всегда заходите слишком далеко, вы знаете это?

— Поэтому ты здесь.

Я взглянул на солнце — туда, где раньше находилось лицо Джули.

— Вы ходите по краю. Однажды вы оступитесь. — Он улыбнулся. — Я сделаю это ради Джули. Но мне нужны деньги. Мне. Центру тоже. Подпишем контракты. Я скажу, какая сумма меня устроит.

— Конечно. Какую-то часть прямо сейчас, остальное — потом, когда выполнишь задание. Детали оговорим на Земле.

— На Земле? — выдохнул я, как будто меня ударили в живот.

— Там дом Та Мингов. — Брэди фыркнул: я опять развеселил его. — Они придерживаются консервативных взглядов.

«Дом». Как странно звучит. Я посмотрел на свои сапоги, потом снова на Брэди.

— Вы знаете, Б-р-э-д-и, что занимаете не свое место. Вам следовало бы быть вымогателем.

Он усмехнулся:

— Тебе еще предстоит понять, что такое политика, парень.

Глава 2

Когда Брэди закончил убеждать меня, что свободы, включая и мою собственную, в мире не существует, он вытянул в сторону двери руку: так делает фокусник, перед тем как показать очередной трюк. Я не удивился, когда, обернувшись, увидел, что сзади кто-то есть. У входа стояла худая темноволосая женщина, с виду похожая на старинную тряпичную куклу, которую одели в темный деловой костюм. На воротнике блузы поблескивал знак корпорации. Но это не была эмблема Центавра.

Я захлопал в ладоши.

— Вот здорово! — сказал я, поворачиваясь к Брэди. — А животных можете делать?

Один из легионеров захихикал. Глаза-камеры повернулись к нему. Парень поперхнулся.

— Мез Джордан, исполнительный помощник леди Элнер, — чеканя слова, сказал Брэди. — Следуй за ней. Она введет тебя, насколько это возможно, в курс дела. Расскажет о твоих служебных обязанностях помощника леди Элнер. После этого мы встретимся снова. — Последние слова больше походили на угрозу, чем на обещание.

Я кивнул и встал, впервые встретившись взглядом с этой женщиной. Мне пришлось смотреть на нее сверху вниз: она едва доставала мне до плеча, и это при том, что носила платформы.

— Я в вашем распоряжении, — сказал я. Выражение ее лица не изменилось: она выглядела так, словно нюхала разлагающуюся крысу.

Я вошел за ней в гостиную. Вдоль стен стояли сливочного цвета кушетки, круглый металлический стол с магнитными креслами был привинчен к полу. Немного официально.

Она села за стол, обернувшись ко мне.

— Есть я уже умею, — сказал я, стоя у дверей.

— Сомневаюсь, — сказала она тонким, почти детским голосом, сложив руки на груди. — У нас мало времени. А вы почти ничего не знаете о том мире, в который собираетесь войти…

— О Земле? — Я вошел в комнату и сел.

— Нет. Я имею в виду политику.

Я откинулся в кресле:

— Опять это слово.

Кукольное лицо покраснело.

— Теперь слушайте меня, мез… Кот. — Она запнулась на моем имени. — Я наблюдала ваш спектакль там, у Брэди. Впечатления он не произвел. У вас острый язык, но я не вижу никаких доказательств, что ваш ум соответствует ему. Я собираюсь о многом вас проинформировать, и обстоятельства вынуждают меня сделать это устно. Я повторю все, что потребуется, и столько раз, сколько будет нужно, — до тех пор, пока вы не усвоите всего. Можете перебивать и спрашивать, но покороче и по существу.

Я пожал плечами, слегка уязвленный:

— Вам не придется повторять. Я схватываю на лету. — Она поджала губы. — Испытайте меня. — Я подался вперед.

Она глубоко вздохнула:

— Ну хорошо. Сначала немного истории. — Она рассказала то, что я уже знал от Брэди: о леди Элнер и о том, как она вошла в семью, выйдя замуж за Кельвина Та Минга.

— Между семьей и леди Элнер было подписано добрачное соглашение о невмешательстве, но после смерти джентльмена Кельвина Та Минги попытались влиять на политику Центра. — Голос Джордан помрачнел; она рассказала далеко не все, и ей хотелось продолжить, но она так же хорошо, как и я, понимала, на чьем корабле находится. Корпорация злопамятна.

— Леди взята под постоянную охрану Службой Безопасности Центавра… после… тех случаев.

Она в волнении сжала ладони. Внезапно я понял одну вещь: преданность мез Джордан ее боссу — такая же абсолютная, как и ее ненависть к Центавру. Значительным усилием она овладела собой, и ее руки опять спокойно легли на стол. Джордан вопросительно взглянула:

— Ну?

Я повторил все сказанное, слово в слово.

Глаза ее расширились, удивление и беспокойство мелькнули в них. Через секунду она нахмурилась снова.

— Вы включили усиление?

Я дотронулся до головы:

— Это происходит как бы само собой, на автомате. — Она выглядела озадаченной. — Врожденное, — пояснил я. — Большинство телепатов могут, если им не лень, делать это. — Я-то как раз не старался запоминать, мне это легко давалось. Забывать — вот что было трудно.

Я скорее почувствовал, чем увидел: она отодвигалась от меня так, как будто каждая клетка ее тела стремилась отползти от меня подальше.

— Псион, — сказал я, и она вздрогнула. — Телепат. Вам следует привыкнуть.

— Мы вас не звали, — выпалила она. — Вы — затея Центавра. Глупо думать, что Элнер нуждается в шпионе, способном читать ее мысли и доносить Та Мингам.

Она сказала «Элнер», а не «леди Элнер». Должно быть, она больше, чем главный помощник; может быть, друг.

— Она послала вас проверить меня?

— Отчасти, — Джордан отвела глаза. — Мы вынуждены принять вас в любом случае. Все, что я могу сделать, это попытаться привести вас в приличный вид. — Ударение на «попытаться» . — Даже не все Та Минги будут знать, что вы телепат. Они думают, что я просто ищу нового помощника. Прежнего отравили. — Хмурое выражение ее лица сменилось страдальческим.

— Как? — спросил я.

— Конфеты, предназначенные Элнер, которые она не съела, так как не любит сладкого. Клара чуть не умерла и до сих пор еще не вполне здорова…

— Отравленные леденцы? Грубая работа, — сказал я. Возможно, они рассчитывали на эффект сюрприза. — Кто, как вы думаете, хочет убить ее?

— Я не знаю. — Покачав головой, она уставилась в пол. — Даже не представляю. Брэди каждый день предлагает новые версии, и все они — возможны… Я рядом с ней двадцать пять лет, и ничего подобного раньше не случалось.

— Вы так говорите, точно с луны свалились. Я не сомневался, что члены корпораций тратят добрую половину своих средств, чтобы свернуть друг другу башку.

Поступив в университет, я многое прочел, поймал в эфире — Джули научила меня обращаться с пси-зоной мозга, и я многое проанализировал… пытаясь разобраться, как работает Федерация, как я стал тем, кем стал, и какое место занимаю в Федерации.

Лицо Джордан чуть посветлело:

— Да… Положение обязывает… Но Элнер не похожа на других. Она верит в способность человечества к совершенствованию. И работает исключительно во имя грядущего блага…

— Ну этого не хватит, чтобы тебя захотели убить. Ее глаза гневно засверкали:

— Послушай, ты, ненормальный! Если ты когда-нибудь скажешь что-либо подобное при Элнер, я тебя…

— Эй, — оборвал я Джордан, не дав ей закончить. — Ваша взяла, мез Джордан: ваш босс — чертовски святой человек. Вы защищаете ее, как самка детенышей. Скажите, что я должен делать, и покончим с этим. Она слегка успокоилась.

— Леди Элнер считает своей настоящей работой участие в деятельности независимого Комитета по контролю над производством и распространением наркотиков при Федеральном Транспортном Управлении…

Легавый. Командирская шишка, святоша, сыщик… Все, что я слышал о леди Элнер, вызывало во мне отвращение… Что-то не хочется ее спасать… Но я промолчал.

— Она так предана делу Комитета и так хорошо защищает интересы Федерации, что ФТУ хочет предложить ей свободное кресло в Совете Безопасности.

Я тихонько присвистнул. Брэди не упомянул про это. Похоже, святая превращалась в богиню. В Совете Безопасности только двенадцать членов, и политика ФТУ полностью в их руках. А ведь Управление контролировало торговые сделки во всей галактике.

— Как видите, вы входите в те слои общества, о которых не имеете ни малейшего понятия. Вам надо заставить людей поверить, что вы действуете как личная охрана и помощник, чтобы оправдать отсутствие у вас… ваше несоответствие обычным для данной должности требованиям. Но ни под каким видом не говорите, что вы — псион. Никому.

— Почему?

— Вам должно быть ясно почему. Если вас собираются привлечь к расследованию покушений — не важно, как именно, — то следует держать свои способности в тайне.

— Не так-то легко. — Я показал на свои глаза с длинными узкими зрачками. Большинство людей прекрасно знали, что это значит.

— Брэди позаботится об этом, — сказала она.

Я улыбнулся, но улыбка скорее походила на нервный тик.

— Он собирается дать мне свои? — Его глаза были еще более странными, чем мои. Интересно, не оставляет ли он их на тумбочке возле кровати, когда ложится спать? — Он ведь кибернетизирован?

— Естественно. Неужели вы думаете, что без мозгового усиления он смог бы быть командиром в корпорации?

— Выглядит он нормальным. Правда, я заметил что-то необычное…

— Только дурак станет кричать на каждом углу о своих возможностях.

Я задумался:

— Полагаю, это во многом зависит от того, в чем ты замешан.

— Мы не имеем дела с уличными бандитами; идиотов с такой патологией у нас нет, — раздраженно сказала она.

Я сильно в этом сомневался, но промолчал. Я знал, что командный состав не разрешает большинству подчиненных вживлять в мозг биоэлектронные приложения, за исключением уплотнителя памяти и того, что требуется для выполнения ими специфических заданий. Чем выше твоя должность в Сети, тем больше бионики ты можешь втиснуть в свои мозги. Если они тебя устраивают, не обязательно это афишировать; но раз ты имеешь такую власть — почему бы не употребить ее?

— Большинство командиров выступает против слишком явной демонстрации персональных инженерных усовершенствований. Многие люди все еще находят любое уклонение от нормы угрожающим, — сказала Джордан.

— Я заметил, — сказал я, коснувшись своей головы.

Сделав вид, что она не слышала моих слов, Джордан потянулась за кожаной сумкой, вынула оттуда кучу голограмм и разложила передо мной на столе.

— Этих людей вы должны знать: вам с ними работать.

Я не мог поверить, что Джордан не нашла иного способа сообщить мне нужные сведения. Вероятно, Брэди слишком нажимал на нее. Мне показалось, что им не очень-то нравится ее вмешательство.

Я выбрал одну голограмму и стал внимательно рассматривать. А, фамильные портреты. Это было изображение какого-то мужчины средних лет, так разительно похожего на Джули, что у меня даже мурашки побежали по телу. Я бегло просмотрел остальные голограммы, держа их поближе к свету: лица в профиль и анфас — пристально смотрящие, зевающие, хмурые, улыбающиеся — застыли, пойманные в капкан времени. И почти все были очень похожи на Джули.

Джордан называла их имена, одно за другим, по мере того, как я перекладывал картинки. Ей не пришлось объяснять мне, кто здесь «пришлые» — вошедшие в семью женившись или выйдя замуж за Та Мингов.

Впервые в жизни я увидел отца Джули, ее дедушку, прабабушку, двоюродную сестру… брата. Я и не знал, что у нее есть брат. Очень похож на нее. Едва меняющиеся лица, двойники Джули, один за другим мелькали в моих руках; пальцы вдруг задрожали, словно по ним проползла мышь.

— Почему они такие? Все похожи на…

— На кого?

— На Джули.

Джордан тупо глядела на меня целую минуту, прежде чем вспомнила.

— Ах да, — сказала она, словно избавляясь от неприятного воспоминания. — Как вы могли заметить, Транспорт Центавра — что-то вроде аномалии: до сих пор им управляют потомки его основателя. Редкое достижение, если учесть, что прошло уже более трехсот лет.

— Почему они все одинаковые? Они ведь не женятся друг на друге… — Я стасовал голограммы в колоду.

— Они очень строго следят за передачей своих генов. В каждое новое поколение привлекается минимум чужого генетического материала. Отбор преследует две цели: сохранение психических свойств, которые в прошлом привели семью к успеху, и, очевидно, физическое сходство. Это один из ключей к их могуществу… часть их тайны, если хотите.

Генетическое кровосмешение. Я подумал о Джули: псион, экстрасенс, владеющий телепортацией, родился в семье безупречных зеркальных изображений, сквозь века отражающихся друг в друге. Ошибка. Ошибка, которая почти довела ее до безумия. Как это могло служиться? Я снова взглянул на пачку голограмм.

— А где мать Джули?

Джули похожа на отца. Об их семейной жизни я знал мало, но ничего хорошего об ее отце не слышал. Мне ужасно хотелось посмотреть на ее мать.

— Леди Сэнсу умерла.

Картинка выскользнула у меня из пальцев. Я в раздумье смотрел на голограммы и вдруг понял, кого не хватает.

— Где Элнер?

— «Леди», — строго сказала Джордан. — Вы будете обращаться к ней «леди Элнер» или «мадам».

Я скорчил рожу.

— Так где снимок «леди»?

— Вы никогда ее не видели?

Я отрицательно покачал головой. Интересно, она что, вдобавок ко всему еще и звезда экрана?

Джордан вынула еще одну голограмму, на этот раз из внутреннего кармана пиджака, и осторожно протянула мне; с остальными картинками она так не нянчилась.

Я взял снимок двумя пальцами, поднося его ближе к глазам.

— Это она? — удивленно спросил я.

— Что вы этим хотите сказать?

— Ничего. Разве что…

Леди Элнер совсем не походила на Та Мингов, что меня обрадовало. Она была… обычная. С виду лет пятидесяти, с длинным лицом и крупными зубами, бесцветными волосами и рыхлым, тестообразным телом. Одежда — словно с чужого плеча. Я перевел взгляд на Джордан: в ее глазах плясали огоньки негодования. Ну что я ей скажу?