Исцеление любовью (№2) - Превратности судьбы

— Здравствуйте, Григорий Тимофеевич, — Костя пожал Буряку руку.

— Здравствуй. Ну что же, начнем? — хмуро предложил тот.

— Обыск?

— Да. Следственные мероприятия, — так же хмуро подтвердил Григорий.

Костя кивнул, достал ключи и, открыв дверь, жестом пригласил следователя внутрь. Показывая аптеку, он разглагольствовал:

— Ну вот, в общем-то, мое хозяйство. Слегка запылилось все после закрытия.

— Кстати, скажи, Костя, почему ты решил закрыть аптеку?

— Да невыгодно, Григорий Тимофеевич.

— Невыгодно? Странно. Лекарства людям всегда нужны, — пытливо взглянул на него следователь.

— Нужны. Только какие? Зеленка, аспирин. Одним словом, копеечные. На них оборота не сделаешь, — возразил Костя.

— А дорогие лекарства не пробовал закупать? — уточнил Григорий.

— Пробовал несколько раз. Только их покупают раз в полгода. Тоже не выход, — махнул Костя рукой.

— Да, действительно, — следователь задумался, а потом сменил тему. — Скажи, Костя, с момента закрытия аптеки сюда никто не заходил?

— Ключи только у меня.

— А из лекарств ничего не пропало? Ты их где хранишь?

Костя подошел шкафам, показывая:

— Здесь, на стеллажах.

— Прямо так, незапертыми? — изумился следователь.

Костя, выдвигая ящики, пожал плечами:

— Тут и запирать-то нечего. Последние месяцы я уже закупки не делал.

— Костя, скажи, а препарат, который мы обнаружили в машине Алеши, относится к дорогим?

—Да.

— Ты говорил, что закупал несколько раз дорогие препараты. Этот тоже? — внимательно глядя на него, спросил Григорий.

— Ну да. Помнится, одну упаковку брал, на пробу, — задумчиво протянул Костя.

— И этот дорогой препарат ты хранил так же? В незапертых шкафах?

— Не-ет. Конечно, нет. Этот только в сейфе, — возразил Костя.

Следователь выжидающе смотрел на него.

— Посмотрим?

— Сейф? Да, конечно, — спохватился Костя, подошел к сейфу и, найдя в связке нужный ключ, открыл его.

Внутри было пусто. Костя озадаченно застыл на месте, а Григорий, мгновенно напрягаясь, начал сухо и быстро, по-рабочему, задавать вопросы:

— И много было этого лекарства? Как его? Фторан, кажется?

— Точно, фторан. А откуда вы знаете?

— Я получил данные экспертизы, — сухо бросил следователь. — Так сколько его у тебя было?

— Всего одна упаковка. Десять ампул.

— И куда оно могло деться? Ты не знаешь?

— Ума не приложу.

— А надо бы… Давай подумаем вместе. Может, его успели продать? — продолжал Григорий.

— Сразу все двадцать ампул? Не думаю, — покачал головой Костя.

— К тому же ты должен фиксировать отпуск психотропных и наркотических веществ. У тебя есть журнал отпуска препаратов?

— Да, конечно. Вот он, — ответил Костя торопливо и, взяв со стола журнал, протянул его следователю.

— Действительно, ни одной ампулы не отмечено… Куда же он девался? — задумчиво бормотал тот.

— Понятия не имею. Не помню, чтобы мы его кому-нибудь продавали. Все время лежал в сейфе.

Следователь, пристально глядя на Костю, захлопнул журнал.

— Это очень нехорошо, Костя. Очень нехорошо. Лекарство, из-за которого чуть не погиб твой брат, хранилось у тебя в сейфе. Это так?

— Да, хранилось… Я сам об этом сказал, — с вызовом заявил он.

— И теперь мы его не обнаружили, хотя доступ к сейфу имел только ты один. — Что же теперь делать? Настало время тебе очень крепко задуматься.

Костя с напряженным видом размышлял. Наконец он воскликнул:

— Я понял!

— Ты знаешь, куда исчезло лекарство? — уточнил следователь.

— Нет. Я понял, что должен сделать заявление. На лице у следователя отразилось недоумение.

— Какое заявление?

— О пропаже десяти ампул сильнодействующего наркотического препарата из сейфа аптеки.

— Постой. Ты же сам говорил, что один имел доступ к сейфу. Следов взлома нет, — остановил его следователь.

— Я забыл! На самом деле в аптеке было два комплекта ключей.

— Уже новость. И кому принадлежал второй? — внимательно взглянул на него Григорий.

— Нашему фармацевту. Маше Никитенко. Следователь прошелся по кабинету.

— Следствие обретает новый поворот… Значит, ты говоришь, что второй комплект ключей был у Маши Никитенко.

— Да. Я совсем забыл об этом, потому что она уволена, — кивнул Костя.

— Как давно?

— Уже после того, как Алеша попал в аварию. Следователь задумался.

— Значит, до того, как с Алексеем случилась беда, Маша работала в аптеке и могла взять препарат из сейфа?

— Теоретически — да, — ответил Костя. — Но зачем ей это,? Она — милая, скромная девушка.

— А какие у нее были отношения с твоим братом?

— С Алешей? Самые лучшие, я полагаю. Она в него влюблена, — уверенно заявил Костя.

— Вот как! И давно? — удивленно воззрился на него следователь.

— Не знаю. У меня принцип: я в чужие дела не лезу.

— Угу. Хорошо. А с тобой у нее какие были отношения? Конфликты по работе были? — уточнил следователь.

— Обычные. Рабочие. Она — не конфликтный человек. Единственное… Я уже говорил, что в аптеке дела шли ни шатко ни валко. Иногда зарплату приходилось задерживать. Но не думаю, что это могло быть причиной.

— Понятно… А адресок этой Маши не подскажешь?

— Подскажу. А зачем?

Следователь вздохнул и начал объяснять:

— Видишь ли, Костя. Преступление на почве неразделенной любви или любви вообще — одно из самых распространенных.

— Вы думаете, что она это из-за Лешки? Из-за того, что он собирался жениться на другой?

— А почему нет? Молоденькие девушки, даже милые и скромные, частенько совершают глупости, о которых потом жалеют. Сначала подсунула ампулу… Она же — фармацевт, значит, точно знала, как подействует лекарство. Хотела усыпить парня и сорвать свадьбу. А может, и вообще… — замолчал он на полуслове.

— Что вообще?

— А может, вообще хотела убить. Не доставайся же ты никому, — задумчиво закончил следователь.

— Но теперь она ухаживает за Лешкой! И очень хорошо к нему относится. Она же — его сиделка! — возразил Костя.

— Тоже дело обычное. Чувство вины. С одной стороны, она пытается искупить вину, с другой — хочет быть ближе к своему возлюбленному.

— Вы так говорите, что я сам начинаю верить в вашу версию. Неужели так может быть? — с притворным удивлением спросил Костя.

— Увы, но во имя любви иногда совершаются не только подвиги, но и преступления. Так что обыск у Маши Никитенко устраивать надо. Давай адрес.

Костя открыл папку с данными служащих, нашел необходимый адрес и протянул его следователю. Буряк быстрым шагом вышел из кабинета. Костя остался очень доволен этим визитом в аптеку.

* * *

Ксюха, чуть не плача, судорожно искала талисман, но никак не могла найти. Перевернув все вверх дном, она уже собиралась бежать в порт провожать Женю без талисмана и тут неожиданно нашла его. Схватила его, и положив в карман, Ксюха выбежала из аппаратной.

Женя тоже нервничал, ожидая свою девушку, время от времени глядя на часы и тревожно вглядываясь вдаль. Рядом стоял Сан Саныч, погруженный в свои грустные мысли. Гудок парохода вывел его из задумчивости:

— Ну, что, Женька. Давай прощаться! — протянул он руку для пожатия.

Женьке не хотелось прощаться, он собирался дождаться Ксюху.

— Может, еще подождем немного? — попросил он.

— Отставить разговорчики! — строго сказал Сан Саныч. — Свистать всех наверх! И знаешь, еще что… Семь футов тебе под килем!

— Да. Спасибо.

Сан Саныч усмехнулся своим мыслям.

— Вот сколько лет мне это говорили, никогда не мог подумать, что сам кого-нибудь буду провожать.

Женя, продолжая вглядываться вдаль, вдруг что-то вспомнил и повернулся к Сан Санычу.

— Сан Саныч! А вы с бриллиантами-то не тяните!

— Что ты! Конечно! Они со мной! — хлопнул тот себя по карману. — На пару миль отплывешь от берега, и я сразу в ментуру! Вот только тебя провожу…

Сан Саныч обнял Женьку и хлопнул его по плечу. Женька последний раз бросил взгляд в сторону берега, безнадежно махнул рукой, развернулся и пошел на корабль по трапу.

Корабль уже отчалил, когда прибежала Ксюха. Со слезами на глазах смотрела она на удаляющееся судно. Сжимая в руке уже бесполезный талисман, она начала всхлипывать. С палубы ей махал рукой расстроенный Женька.

* * *

Грустная Катя сидела за столиком ресторана. Зося с бокалом в руках вернулась к ней и удивленно спросила:

— Катя! Я что-то не поняла. Леша ушел?

— Да, — ответила Катя тихо.

— С этой, как ты выражаешься, дурой!? — изумилась Зося.

— По-моему, он не хочет продолжать со мной отношения…

— Почему ты так решила?

— Он… Он не так отреагировал, как был должен. Я ему призналась в любви, а он… Он вел себя так, как будто ему все равно, — обиженно ответила Катя.

— И ты раскисла? Да еще позволила этой простушке увести у тебя парня? — возмутилась Зося.

— Выходит, так… — печально понурила голову Катя. — Выходит, я проиграла.

Проиграла? Да ты еще не начинала свою игру. Подруга! Проснись! Надо бороться за свое счастье! Надо возвращать его немедленно! — пыталась встряхнуть ее Зося. — Катя, перестань хмуриться. Все равно этот Алеша будет твой, куда он денется!

— Не знаю, Зося. Ты видела, какой он стал? Все из-за этой Маши! Неужели она и в самом деле такая хорошая, что его к ней тянет, как магнитом? Неужели она лучше, чем я? — задумчиво удивлялась Катя.

— Катя, не смеши! Сравнила тоже — себя и эту замухрышку!

— То есть ты считаешь, что я интереснее? — Катя достала пудреницу и посмотрела на себя в зеркальце. — Но почему тогда он ушел с ней?

— Потому что ты расслабилась! Тебе нужно собраться, поверить в свои силы и снова ринуться в бой! — заявила Зося.

Катя решительно захлопнула пудреницу.

— Ты права! Я буду за него драться, я просто немного… растерялась от неожиданности.

— Вот это другое дело! Вот теперь ты прежняя! — обрадованно воскликнула Зося.

— Это была минутная слабость. Но она уже прошла.

— Молодец! Ты просто молодец, Катька! Я тобой горжусь. Считай, что Алеша у тебя уже в кармане!

И подруги понимающе улыбнулись друг другу.

А в это время Маша и Леша, которых так жарко обсуждали Катя с Зосей, ничего не подозревая, прогуливались по аллеям парка.

— Странно… — прервал задумчивое молчание Леша.

— Что странно? — отозвалась Маша.

— Я так ждал встречи с Катей, так хотел… А вот сейчас увидел ее… То, как она говорит. Что говорит. Ее слезы. И ничего во мне не дрогнуло, — как бы удивляясь самому себе, покачал головой Леша. — Я, видимо, слишком долго ждал этой встречи… — горестно добавил он.

— Может, это пройдет? Просто от неожиданности? — утешая его, предположила Маша.

— Нет, не думаю. По крайней мере, ты мне сейчас гораздо ближе, чем она. С ней мне даже поговорить оказалось не о чем, а ты… ты всегда рядом. Ты заботишься обо мне…

Маша зарделась и потупила взор. Вдруг из глубины парка Алеша услышал музыку. Улыбнувшись, он попросил Машу:

— Давай туда.

Оркестр играл вальс. Некоторое время они слушали, а потом Леша неожиданно повернулся к Маше.

— А давай… потанцуем!

— Как? — удивилась она.

— А очень просто! — и Алеша встал. — Я смогу! Иди ко мне.

Маша подошла к нему.

— Мы вдвоем, и поэтому мне будет легко. Ты мне поможешь… — уверенно сказал Леша.

Сначала вальс дался им с трудом, Леша неуклюже двигался в танце, но постепенно он забыл о своих проблемах. Глядя Маше в глаза, он уже не замечал ничего вокруг, и его движения стали более раскованны.

Забыв обо всем на свете, молодые люди танцевали. А недалеко от этого места по парку прогуливались Толик и Жора, жалуясь друг другу на отца.

— Хорошо отцу приказания давать — «разыщите, потрясите»… А где нам его искать, инвалида? А найдем, что с ним делать?

— Во-во. Да и не мог он ничего подменить — у него же ноги не ходят! — согласно кивнул Толик.

— Зато у нас ходят — весь день по городу туда-сюда. И все без толку, — угрюмо продолжал Жора, как вдруг привлекшая его внимание танцующая пара на площадке показалась до боли знакомой. Не отводя глаз, Жора толкнул брата:

— Смотри! Вот тебе и инвалид…

Братья оба уставились на танцующую пару.

Когда танец закончился, Жора мрачно повернулся к Толе.

— Хорош инвалид! Вон, как выплясывает! Прав был отец — не прост этот паренек, вполне брюлики у него могут оказаться. Может, он и не инвалид вовсе, а притворяется, а, Толик?

Но Толик молчал, и его взгляд, устремленный на Машу, был полон боли и ревности. Поникший, он развернулся, чтобы уйти. Жора схватил его за руку.

— Эй, ты куда? У нас же дело.

— Не хочу я никаких дел, — печально отмахнулся брат.

— Хочешь, не хочешь — это сейчас без разницы. У нас задание, и мы его выполним, понял? Вычислим этого инвалида и вытрясем из него всю правду!

— Не хочу, — обреченно твердил Толя.

— Ну что ты заладил? Неужели не хочешь его, гада, сгрести за шкирку и встряхнуть как следует? После того, как он с твоей девкой выплясывал? — подзуживал его Жора. Толя поднял на него глаза.

— Хочу!

— То-то же. Узнаем, где бриллианты, и делай с ним потом что хочешь. А сейчас давай, возьми себя в руки — и за дело!

Толик сдался и кивнул брату.

А Маша и Алеша, ни о чем не подозревая, стояли, обнявшись, у эстрады.

— Благодарю за танец. Сто лет не танцевала, да еще с таким прекрасным партнером! — улыбнулась Маша. Алеша был счастлив.

— Это тебе спасибо, Маша. Ты просто возвращаешь меня к жизни. Может, еще один вальс?

— Я думаю, не стоит, Алеша. Мне кажется, тебе надо отдохнуть.

При этих словах Алеша устало покачнулся и, опираясь на Машино плечо, согласно кивнул.

— Да, наверное, ты права. Что-то я устал. А завтра? Мы ведь будем танцевать завтра?

— Конечно. Теперь хоть каждый день! — весело согласилась она.

— Спасибо тебе, Маша. Я так счастлив… — и Алеша сел в коляску. Молодые люди шли по аллеям, а за ними неотступно следили две пары глаз: Жора и Толик не собирались терять их из виду.

* * *

Буравин яростно швырял свои вещи в стоящий на кушетке чемодан. Стоя в дверях, Таисия наблюдала за ним с растерянностью и испугом.

— Витя, что ты делаешь? — жалобно спросила она.

— Я собираю вещи, — холодно ответил он.

— Но почему? Объясни!

— Ты решила положить всему конец, и я тебе помогу в этом. Я ухожу. После того, что ты сделала… после твоего письма… я не могу оставаться.

— Но я не этого добивалась! — заплакала Таисия. Буравин жестко продолжал:

— Ты опозорила меня перед Самойловым. Ты испортила наши с тобой отношения. Ты разрушила все!

— Но это был вынужденный шаг, пойми меня! — умоляюще посмотрела на него жена.

— Мой уход — тоже вынужденный шаг. Я давно предлагаю тебе перестать друг друга мучить и разойтись.

— Я хотела как лучше, — растерянно пробормотала Таисия.

— Ты слишком далеко зашла в своем желании сделать лучше! Ты перешла черту! Этого я тебе не прощу! — И, подхватив чемодан, Буравин направился к выходу. Таисия бросилась за ним.

— Витя, не уходи! Прости меня!

— Тая, прекрати истерику, это бессмысленно. Я не изменю своего решения. Пропусти! — жестко потребовал он.

— Нет! — Таисия стала перед ним, закрывая собой" дверь. Буравин устало вздохнул.

— Мне совершенно не хочется применять силу. Но поверь, если ты не отойдешь, я это сделаю.

— Неужели ты поднимешь на меня руку? — отшатнулась Таисия.

— Если ты не оставишь мне другого выбора.

— Я не могу тебя вот так отпустить! — и она, цепляясь за него, сползла на колени. — Ну пожалуйста, останься… Пожалуйста… Неужели тебе нравится смотреть, как я унижаюсь?

Буравин поморщился.

— Я прошу тебя, не устраивай сцену. Ну что за мелодрама, в самом деле? — и он рывком поднял ее на ноги. — Как тебе не стыдно так унижаться? Прекрати немедленно!

— Мне все равно, я готова унижаться, только не бросай меня! — сквозь слезы воскликнула Таисия.

— Мне противно тебя слушать. Тебе меня все равно не удержать, — холодно ответил Буравин.

— Подумай хотя бы о нашей дочери! Что я скажу ей, как объясню, где ее отец?

— Катя — взрослая девочка, она все поймет. И вообще, тебе должно быть стыдно прикрываться ею, это уже смахивает на шантаж. Пусти! — и он сделал еще одну попытку пройти, но Таисия опять преградила ему путь.

— Ты все-таки идешь к ней! Я знаю! К этой гадине Полине!

— Нет, я не иду к Полине. С ней меня ничего не связывает. Я ухожу от тебя, повторяю в сотый раз! — четко произнес Буравин.

— Не верю! Обманщик! Лжец! Ты крутил с ней шашни, а теперь бросаешь меня и нашу дочь ради этой потаскухи! — в запале орала Таисия.

— Выбирай выражения! — дернулся Виктор.

— А, заело? Так я и думала! Именно в ней все дело. Но ничего, она рано радуется… Я отравлю ее, плесну ей в морду кислотой! — обезумев, вопила жена.

— Перестань… Это уже просто глупо. И противно! — с этими словами Буравин все-таки отодвинул жену от двери и вышел.

— Витя! — крикнула Таисия вслед, но он только хлопнул дверью. Таисия зарыдала.

Когда домой вернулась Катя, мать все еще всхлипывала, сидя на полу. Катя бросилась к ней.

— Мама, что случилось?!

— Он ушел… — выдавила из себя Таисия.

— Кто? — тряхнула ее Катя.

— Твой отец! Он совсем ушел! От меня! И от тебя! Он нас бросил!

— Не может быть… — потрясенно смотрела на мать Катя.

— Я ему отдала лучшие годы! Всю жизнь я его любила, сдувала с него пылинки, жертвовала всем: гордостью, самоуважением, чтобы он только оставался со мной, а он… Просто отодвинул меня и вышел! — сквозь слезы зло кричала Таисия.

— Мама, я в это не верю, отец не мог так поступить!

— Очень даже мог! Поняла теперь, какой твой папочка?! А все из-за этой гадины, из-за Полины! — ядовито процедила Таисия.

— Он ушел к ней? — изумилась Катя.

— А куда же еще? Он еще имел наглость утверждать, будто уходит в никуда, просто от меня!

— Наверное, он поехал в офис. Я пойду туда, поговорю с ним, — предложила Катя.

Таисия обняла ее и умоляюще заглянула в глаза.

— Правильно, дочка. Пойди к нему, поговори! Уговори его вернуться, милая. Ну как же мне теперь жить без него? Я ведь люблю его, гада… Пойди к нему, Катюша…

— Да, да, мама, конечно. Прямо сейчас и пойду. А ты успокойся, пожалуйста, выпей валерьянки, отдохни, ладно?

Она подняла мать на ноги. Таисия постепенно успокаивалась.

— Да, конечно. Я тебя буду ждать. Может, он хоть тебя послушает? — с надеждой посмотрела она на дочь.

* * *

В доме Самойловых царила совсем другая атмосфера. Борис, сидя на диване, листал старый фотоальбом. Он с улыбкой повернулся к вошедшей Полине.

— Поля, смотри, что я нашел!

— Наш старый альбом? А я думала, куда это он пропал? — с интересом откликнулась жена.

— Сто лет его не видел. Ты погляди только, какими молодыми мы с тобой были совсем недавно.

Полина села рядом с Борисом, и они вдвоем принялись листать альбом.

— Какое у меня все-таки смешное платье было на свадьбе! Из занавесок, боже мой… А мне тогда казалось — верх красоты, — умилялась Полина.

— Это и было верхом красоты. Ты в любом платье красавица! — уверенно отвечал муж.

— А это мы с Костиком. Когда ты нас из роддома забирал, помнишь? Такой у тебя тут вид растерянный! — смеялась она.

Самойлов смущенно почесал в затылке.

— Как не помнить! Вместо голубого одеяльца розовое принес: как-то не подумал, что розовое — для девочки. Но, к счастью, еще один папаша оказался с такой же проблемой, только у него, наоборот, было голубое… вот мы и махнулись.

Супруги рассмеялись.

— А вот Лешка. Смотри, как Костик его разглядывает. Серьезный такой… Понимает, что теперь он — старший брат… — задумчиво листала страницы Полина. — Ой, Борька, какой ты здесь молодой! Стройный, подтянутый. И волосы еще все на месте…

А выправка какая — орел! — гордо присоединился Борис. — Смотри, Поля, это ты стрижку себе сделала модную, три часа просидела в парикмахерской! Помнишь?

И он посмотрел на нее взглядом, полным нежности.

— Сколько же лет мы с тобой вместе, Поля?

— Давай не будем уточнять, а? Я, например, в душе все такая же, будто вчера себе свадебное платье из маминого тюля шила, — кокетливо отмахнулась она.

— Нет-нет, погоди, у меня есть подозрение… слушай, ведь в этом году будет ровно двадцать пять лет, как мы поженились! — радостно воскликнул Самойлов. Полина растерянно кивнула:

— И правда. А я и забыла.

— Оказывается, мы с тобой за всеми этими событиями, хлопотами и горестями забыли о собственной серебряной свадьбе! Я считаю, мы должны это отметить, — твердо заявил Борис.

— Мне кажется, сейчас не время… — засомневалась было Полина, но муж ее перебил:

— Почему? Лешка начинает поправляться, надо и о себе подумать.

Он обнял жену и крепко поцеловал.

В это время Маша подвезла к двери пустую инвалидную коляску, а Леша, совершенно счастливый, шел рядом сам.

— Алеша, ты не устал? — заботливо спросила Маша, видя, что каждый шаг дается ему с трудом.

— Ничего, все нормально. Вот уже и дом.

— Не стоило, наверное, тебе столько ходить пешком. Это может быть слишком утомительно для тебя…

— Наоборот! Я себя чувствую хорошо, как никогда. Маша хотела позвонить в дверь, но Алеша остановил ее.

— Зачем звонить, беспокоить? Я сам! — он достал ключ и открыл дверь. — Я ведь больше не инвалид! Прошу вас, милая Маша, будьте гостьей в моем скромном жилище. — Он театрально поклонился, делая приглашающий жест.

— Благодарю за приглашение, учтивый рыцарь, — присела Маша в реверансе.

Рассмеявшись, они вошли в дом. Первое, что они увидели, — целующихся Полину и Бориса.

— Пап, мам, привет. Мы не помешали? — окликнул их Леша.

Полина торопливо отстранилась от мужа.

— Ну что ты, сынок.

— А мы тут с матерью вспомнили кое-что интересное. У нас в этом году серебряная свадьба! — объявил Самойлов.

— Здорово. Вы меня тоже можете поздравить — я сегодня танцевал! — гордо сообщил Леша.

Полина подхватила:

— Как танцевал?! Что?

— Вальс, мама. В городском парке, под настоящий оркестр!

— И очень неплохо танцевал, — улыбнувшись, добавила Маша.

— Моя школа! — гордо кивнул Борис.

— Какое счастье! — на глазах Полины заблестели радостные слезы.

Алеша взял Машу за руку.

— Это все благодаря Маше. Если бы не она, я ни за что бы этого не смог сделать. Она такая… Я даже не могу вам сказать, какая она.

— Алеша, но ведь танцевал ты сам… — смутилась Маша.

— Не отнекивайся, Маша, — остановила ее Полина. — Мы все знаем, какова твоя заслуга в выздоровлении Алеши. И все тебе очень благодарны.

Самойлов радостно посмотрел на Машу и Алешу.

— А тебе не кажется, что они похожи на нас с тобой — тех, двадцать пять лет назад? Такие же молодые, чистые, красивые… — задумчиво сказал он жене.

— Кажется. Ну что вы стоите? Садитесь, сейчас будем чай пить! — захлопотала Полина.

Опечаленный Сан Саныч вернулся домой, где у плиты хлопотала Зинаида.

— Ну что, проводил? — обернулась она к нему.

— Проводил. Грустно как-то на свой корабль с берега-то глядеть…

— Ничего. Надо привыкать к сухопутной жизни, — наставительно сказала Зинаида.

— Я понимаю, но все равно как-то… А, ладно, — Сан Саныч ненадолго задумался, а затем осторожно начал: — Я, Зинаида, знаешь, о чем тебя спросить хотел? Вот если бы — чисто теоретически! — к тебе попали бы в руки ничьи ценности…

— Какие еще ценности? — удивленно взглянула на него Зинаида.

— Ну не знаю, деньги, к примеру. Или камни драгоценные. Что бы ты с ними сделала?

— Как это ничьи деньги? У денег всегда хозяин есть, — недоверчиво покачала головой Зинаида.

— Допустим, что нету его. Умер давно. Если, допустим, клад в земле лежит тыщу лет, какой у него хозяин?

— Государство. Чья земля — тот и хозяин, по закону. Сан Саныч даже крякнул.

— И ты считаешь, что это справедливо: отдать все государству, то есть никому? Вот ты, Зина, всю жизнь трудишься, а на приличный дом так и не заработала. А тут — такой случай! Не обидно, если не получила бы ничего?

— Я считаю, что совесть у человека дороже любых денег стоит. Я вот всегда оставалась перед людьми и законом честной, — гордо добавила Зинаида.

— Нет, ну серьезно, что бы ты купила, свались на тебя действительно большие деньги? — настаивал Сан Саныч.

— Ну, дом бы хороший купила… Машину…

— Машу бы отправили в институт… Высшее образование-то лучше, чем техникум. С ним легче в люди выбиться, — подхватил Сан Саныч.

— По миру бы поездили… — мечтательно протянула Зинаида и неожиданно осеклась. — Да ладно, хватит об этом думать. У нас таких денег все равно никогда не будет.

— Как знать, как знать… — загадочно пробормотал Сан Саныч.

Баба Зина сняла фартук.

— Идем, кладоискатель, нам в огороде надо много чего сделать. Только когда копать будешь, смотри повнимательней: вдруг и вправду кувшинчик какой найдешь? — и она рассмеялась.

Сан Саныч, вернувшись в реальность, погрустнел.

— Сейчас приду. Только поднимусь к себе, переоденусь, — и он направился на чердак. Поднявшись, он достал из кармана пиджака мешочек с бриллиантами и залюбовался ими. Камни таинственно мерцали. Из оцепенения его вывел голос Зинаиды:

— Ну что, скоро ты там?

— Иду! — Сан Саныч вздохнул, завязал мешочек и аккуратно спрятал его на то же место, где они лежали раньше. Снимая пиджак, Сан Саныч посмотрел в окно. И застыл: под домом стояла милицейская машина.

— Неужели за мной? — растерянно пробормотал он. Раздался звонок. Кое-как переведя дух, Сан Саныч в панике заметался по чердаку. Дрожащими руками он достал из тайника заветный мешочек, снова натянул пиджак и сунул камни в карман.

— А, двум смертям не бывать… — выдохнул он и спустился вниз.

В кухне сидела бледная баба Зина, рядом с ней стояли следователь, милиционер и Костя, который прятался за их спинами.

— Здесь проживает гражданка Никитенко Мария Николаевна? — спросил следователь.

— Да, это — моя внучка. Только ее сейчас дома нет. А что случилось?

Спустившийся с чердака Сан Саныч, не разобравшись в ситуации, сразу спросил:

— Вы за мной?

Следователь удивленно повернулся к нему.

— Саныч, они пришли к Маше, — растерянно произнесла Зина.

— К Маше?! Не понял, а при чем тут она? Следователь достал из папки бумагу и протянул Зине.

— Вот ордер на обыск.

— О господи. Какой еще обыск? Это — ошибка, вы что-то перепутали… — схватилась за сердце Зинаида.

— Боюсь, что нет. А где сейчас Мария Николаевна? — уточнил следователь.

— У Самойловых. У него вот дома… Она там работает, — кивнула Зинаида на Костю.

— Тогда, пожалуйста, позвоните ей, пусть она срочно придет домой, — следователь придвинул ей телефон. Растерянно оглянувшись, Зинаида начала набирать номер.

Маша пришла очень быстро. Она вбежала на кухню и кинулась к заплаканной бабушке.

— Бабушка, что случилось? Тебе плохо?

— Вот… — показала Зинаида на следователя. Тот подошел к Маше.

— Никитенко Мария Николаевна?

— Да… — удивленно ответила она.

— Старший следователь Буряк, — следователь показал ей свои документы. — Вы подозреваетесь в причастности к уголовному преступлению, и я имею полномочия провести у вас обыск.

— К какому еще преступлению? — еле выговорила шокированная Маша.

— Я все время им повторяю: это ошибка, вас кто-то обманывает! Моя Маша — хорошая девочка, ни с чем таким она связана быть просто не может. Саныч, скажи им! — причитала Зинаида.

— Да, конечно… Ну какая она преступница?! — подтвердил Сан Саныч.

— Вот для того, чтобы это выяснить, мы здесь и находимся. Мария Николаевна, у вас есть своя комната? — повернулся к Маше следователь.

— Да, вот она… — указала Маша на дверь.

— Отлично, с нее и начнем. Константин, ты будешь понятым.

— Хорошо… — кивнул тот.

— Так, нужен второй, — следователь повернулся к Сан Санычу. — Вы — родственник Марии Николаевны?

— Да! Вернее, в общем, нет… Пока — нет, — поправился Сан Саныч.

— Вот и хорошо. Будете вторым понятым. Следователь дал указания милиционеру:

— Объясните гражданину права и обязанности понятого. Пройдемте в комнату!

В Машиной комнате начали обыск. Буряк открыл один из ящиков стола.

— Может, вы хоть скажете, что ищете? — не выдержал Сан Саныч.

— Узнаете обо всем в нужное время, — не оборачиваясь, бросил следователь. Он перешел к другому ящику и почти сразу наткнулся на коробку с ампулами.

— А вот это, кажется, и есть то, что я искал. Понятые, подойдите поближе и смотрите внимательно. Заносите в протокол! — кивнул он следователю. — В верхнем ящике стола обнаружена продолговатая картонная коробка с надписью «ФТОРАН. Медицинский препарат». Коробка вскрыта. В коробке находится девять прозрачных ампул. То есть одной не хватает. Константин, это и есть то самое лекарство, которое пропало в вашей аптеке? — обратился он к Косте.

— Да, это оно. Нужно, конечно, сверить номер на упаковке и в журнале. Но я уверен, что это — именно те самые ампулы, — кивнул Костя.

Зина растерянно посмотрела на Машу.

— О боже, Машенька…

Маша еле стояла на ногах.

— Вам известно, что это такое? — спросил ее следователь.

— Да. Это очень сильнодействующее снотворное, — чуть слышно ответила она.

— Мария Николаевна, вы можете объяснить следствию, как этот препарат оказался у вас? — жестко продолжал следователь.

— Не могу… — только и сказала Маша. Костя с притворным негодованием спросил:

— Маша, как ты могла? Неужели я в тебе так ошибался?