Фантастический боевик - Арканмирр

 
      Четыре Героя с успехом прошли через очередное испытание, рассеяв все призрачные страхи Нифльхейма.
      Все? Нет, конечно же, нет. Дальше враги будут посерьезнее.
      Словно отвечая на мои подозрения, Тигр сладко потянулся.
      "Пахнет крупной разборкой",- сообщил он.
      "Да, с ледяным драконом Нидхеггом, - мысленно ответил я. - Один раз Тигр уже сразился с драконом и победил. Почему бы этому не повториться?"
      "Я не о драконе говорил, - возразил Тигр, - как раз он-то сейчас беспокоит меня меньше всего. Тут воняет тухлой псиной и волчатиной; кроме того, слышен скрип змеиной чешуи…"
      Я беззвучно застонал. Пес Гарм, Волк Фенрис и Змея Йормунганд!
      - Откуда ты знаешь? - спросила Соня, опять прочитав мои мысли.
      - Это уже неважно, - выдохнул я, - потому что я прав.
      Ангус громко прочистил горло.
      - Фрит, у тебя в кармане, случаем, не найдется обрывка Глейпнира? [Глейпнир - волшебная цепь, удерживавшая Фенриса до наступления Рагнарока.]
      - Нет, друг, - покачал головой воин-жрец, - да и будь у нас эта цепь - толку от нее теперь немного. Тень Волка, возможно, опаснее самого Волка…
      - А у нас еще есть Тени Пса и Змеи, - бросила Рыжая Соня. - Что будем делать?
      - Будь у нас все оружие Асов… - пробормотал Ангус.
      Я посмотрел на руны сидхе, ярко вспыхнувшие на лезвии мифрилового клинка. Перевел взгляд на черную надпись, вытисненную на перевязи. Пробежал по ней пальцами.
      - Но ведь оно у нас есть, - прошептал я.
      Три непонимающих взгляда были мне ответом.
      - Твой Сокрушитель Скал, Ангус, именовался некогда Мьолльниром и был знаменитым оружием Тора Громовержца. Он утратил ужас и волшебную притягательность, внушаемые молнией, но полностью сохранил ее точность, скорость и поражающую силу. Ты, Соня, каким-то образом получила Хундингсбану, неодолимый меч Фрейра, который скрыл в размытом ореоле лунного света свое истинное происхождение. Ты же, Фрит Ледяной Туман, владеешь сломанным копьем Гунгнир, чей золотой наконечник умирающий от ран Один оставил в трупе Волка Фенриса…
      Не будь я сам настолько изумлен произнесенными мною же словами - железная логика и цепкая память Черного Странника опять обогнали мои собственные мысли, - мне оставалось бы просто расхохотаться, взглянув на лица моих спутников. С искренним недоверием они ощупывали оружие, находившееся при них уже не одну дюжину (или сотню) лет; затем это недоверие сменилось пониманием, перешедшим в благоговение.
      Однако я к этому моменту уже переключился на выползавших из тумана трех чудовищ невероятной величины.
      - Фенрис.
      Фрит, за спиной которого возник образ Одина - высокого одноглазого старика в синем плаще, - какой-то деревянной походкой направился к центральному монстру, слегка похожему на волка (если, конечно, бывают волки ростом в тридцать футов).
      - Йормунганд.
      Ангус выставил перед собою побагровевший щит, тряхнул молотом и пошел к голове огромной змеи, перед которой тот Червь из Цитадели Связующего выглядел жалкой плодовой гусеницей. За ним, стиснув на золотом поясе руки в кольчужных рукавицах, шел призрачный богатырь с рыжей бородой и темными волосами - Тор.
      - Гарм.
      Казалось, я воочию увидел и Доску Игры, и руку Игрока, переставляющую сейчас мою Фигуру на одно поле с Фигурой чудовищного Пса, которого Старуха Хель вскормила мясом мертвецов (Гарм считал владычицу мира мертвых своей матерью, хотя кровного родства между ними не было). За моей спиной - небыло нужды оборачиваться, чтобы проверить это, - холодно сверкнули в усмешке золотые зубы Хеймдалля, прозванного в Асгарде Вечно Бодрствующим.
      Моя нерешительность длилась не более мгновения, однако неведомым Игрокам этого хватило, чтобы материализовать четвертого противника.
      - Хель.
      Впереди появилась Старуха Хель, чей исполинский рост соперничал лишь с ее же безобразием. Рыжая Соня, крепко стиснув зубы, двинулась вперед. За воительницей немедля возник призрак Фрейра, золотоволосого крепыша, очень похожего на свою единоутробную сестру - Фрейю Искательницу.
      Беззвучный удар гонга.
      Стук падающих на Доску костей.
      Колесо Судьбы совершило полный оборот.
      Рагнарок начался вновь.
 

8. Тени минувших эпох

 

      Мертвые не кусаются.
Билли Бонс

 
      - При других обстоятельствах я назвала бы это передергиванием.
      - Твои слова внушают надежду на возможность представления смягчающих обстоятельств.
      - Не обольщайся, Локи. Чтобы убедить в своей невиновности Мастеров Колеса, тебе потребуется нечто большее, нежели красноречие, ловкость и изворотливость. Их, разумеется, у тебя всегда было в избытке, однако сейчас нужно кое-что иное. Например, истина, которую ты всегда презирал.
      Лис скорбно склонил голову:
      - Каюсь, о могущественная. Но могу ли я рассчитывать на то, что мне будет позволено хотя бы объясниться?
      Против своей воли Морфейн улыбнулась. Положительно, на Локи невозможно было долго сердиться.
      - Говори, но будь краток и выразителен.
      - Слушаюсь.
 
      Хитроумный, Лис, Отец Лжи, Властитель Прохвостов, Вестник Неудач, Спутник Беды - как только не называли Локи в Асгарде (и зачастую вполне по делу). Он действительно всегда побеждал хитростью, а не грубой силой. Но никто и не отрицал, что в уме с Локи не мог сравниться даже мудрейший Один, испивший воды из Источника Предвидения. Подробная и достоверная информация, сиречь мудрость, конечно же важна для правителя; но куда важнее умение правильно интерпретировать эту информацию - ум, то бишь. А сие умение, увы, не относилось к главным достоинствам Всеотца-Одина. Это-то, пожалуй, и стало основной причиной поражения Асов в Рагнароке: они не сумели воспользоваться тем, что знали…
      А Локи, став Владыкой Асгарда и всех Девяти Миров, заполучил в свое распоряжение достаточно информации, чтобы продумать ход событий в том маловероятном случае, если…
      Впрочем, называть свершившееся событие маловероятным неправильно. Как ни странно, расчеты Локи оказались намного точнее прогнозов всех Мастеров.
      Вероятно, причиной тому была неуемная натура Лиса, всегда выбиравшего из нескольких вариантов не самый вероятный, а самый интересный (с его собственной точки зрения). Надо сказать, Вселенная как в целом, так и в мелочах никогда не являлась четко прогнозируемым объектом. Зато из двух путей развития, действительно, ею зачастую выбирался наиболее парадоксальный.
      Фраза "Из двух зол человек всегда выбирает худшее" куда старше самого Человека: у нее было очень много авторов, и каждый искренне полагал, будто он первым подметил то, что Создатель Вселенной (кем бы он ни был на самом деле) вложил в глубину души любого разумного существа…
 
      - Интересно, - промолвила Морфейн. - И у тебя имеются доказательства?
      - У меня имеется нечто большее, - гордо сказал Локи. - Я нашел свидетеля.
      - Свидетельницу, точнее, - поправила его Морфейн. - Я знаю, что в твоих руках находится Фрейя Искательница, но…
      - Я имел в виду не свидетельницу, а свидетеля, - возразил Лис. - Фрейя, конечно, может подтвердить многое, однако главный свидетель будет представлен мною позднее. Полагаю, информации уже сейчас достаточно, чтобы провести тщательное расследование.
      Морфейн кивнула.
      - Обвинения в превышении полномочий я с тебя снимаю, - подвела она итог разговора. - Но при появлении иных факторов…
      - Я готов к новому слушанию дела, - усмехнулся Локи.
 
      Фенрис щелкнул огромными клыками, однако Фрит без особого труда увернулся и с силой обрушил свой посох на загривок Волка. Хребет чудовища затрещал.
      - Наконечник… - прошелестел призрак Одина.
      Фрит нырнул между широко расставленными передними лапами Волка, вновь ускользая от смертоносных клыков длиной в его руку, и коснулся бледного треугольника, наполовину всаженного в брюхо Фенриса. Рывок - и наконечник оказался в его руке, а Волк завыл в отчаянии, почуяв былую силу Гунгнира.
      Разворачиваясь к голове Фенриса, Ледяной Туман соединил древко, так долго вынужденное быть простым боевым посохом, и золотое острие. Вытянутый треугольник наконечника засиял ярче солнца (которого в Нифльхейме никогда не существовало). Глаза Волка заслезились, а Фрит, на мгновение почувствовав некое внутреннее единство с Одином, поднял Гунгнир. Полуослепший Фенрис бросился вперед - и тут же напоролся на острие волшебного оружия и взвыл еще раз, теперь уже от боли. Ледяной Туман вырвал Гунгнир из раны и ткнул им в глаз Волка, в момент удара неким чудом сравнявшись с противником в росте.
      Фенрис дернул головой, подставляя вместо глаза выпуклое надбровье, но магия цвергов, сработавших некогда копье Гунгнир для Владыки Асов, не подвела. Вильнув в сторону, золотое острие поразило цель. Ободренный успехом, Фрит усилил нажим, и копье беспрепятственно прошло сквозь глазницу в мозг Волка. Чудище издало последний рык и рухнуло наземь.
      Призрак Скитальца поклонился победителю и исчез в тумане.
 
      Ангус всадил в неподатливую плоть Змеи край своего щита, протягивая правую руку за возвращающимся молотом. Йормунганд исторгла струю яда, однако Кровавый Щит, добытый Ангусом в глубинах Неугасимого Вулкана, выдержал и это испытание. Богатырь крякнул и надавил плечом на верхний край щита, чтобы тот, встав на предназначенное ему место, окончательно заткнул пасть Мидгардской Змеи.
      - Держи, - сказал призрак Тора, застегивая поверх панциря Ангуса золотой пояс, придающий силы его носителю.
      Кровавый Щит неожиданно легко встал на место, и Ангус, отпрыгнув назад, не без удовольствия посмотрел на Йормунганд, лишенную теперь своих ядовитых зубов. Издав боевой рев, богатырь пустил в дело Сокрушитель Скал. Бывший некогда Мьолльниром, этот молот не забыл старого врага, принесшего смерть его первому, истинному хозяину. С жутким чмоканьем он впечатался в переносицу Змеи, затем высвободился и быстро полетел обратно. Быстро - чтобы следующий удар также был нанесен как можно быстрее.
      Ангус не мог читать мысли собственного оружия, однако полностью оправдал его надежды. Этот поединок даже начал казаться богатырю какой-то детской забавой… пока хвост раненой Йормунганд не обрушился на него, сбивая с ног и сплющивая панцирь.
      "Четыре ребра", - хладнокровно оценил он ущерб, перекатываясь в сторону. Молот уже возвращался в руку Ангуса, и богатырь рванулся вперед. На сей раз Змея промахнулась, а Сокрушитель Скал еще раз впечатался в ее голову. Поймав молот на лету, Ангус вновь запустил его в цель, а сам вспрыгнул на хребет Йормунганд и сдавил ее в своих медвежьих объятиях.
      Что хрустнуло раньше - Кровавый Щит, черепная коробка Змеи или ее позвоночник, - неизвестно. Но когда богатырь потряс головой, с трудом приходя в себя, он узрел труп Йормунганд и свой щит, расколотый надвое.
      - Все будет восстановлено, - произнес Громовержец, наклоняясь к сломанному щиту, - если дойдете до конца Пути. Благодарю тебя, о смертный.
      Призрак исчез, а Ангус, стряхивая боль и усталость, повернулся к соратникам.
 
      Почему за мной стоял Хеймдалль, ведь Пес Гарм пал от руки Тира? Непонятно. Впрочем, определить это было вполне реально, окажись у меня на то время.
      Со временем, однако, были проблемы.
      Как всегда.
      Удар наискось… Мифриловый клинок распарывает плечо Пса… Ряд зеленых клыков сухо щелкает перед моим лицом… Адаманитовый меч, обрушиваясь на морду Гарма, рассекает нос и губы чудовища…
      Пронзительный вой смешан с брызгами кровавой слюны… Удар лапы сбивает меня с ног, однако проснувшийся Тигр подбрасывает мое тело в воздух… Крепко сжимая ногами шею Пса, я всаживаю ему в загривок мифриловый клинок, а адаманитовым пытаюсь достать до сердца… Гарм, неистово рыча, катается по земле, никак не желая осознавать, что смерть уже пришла…
      Я вытащил мечи из трупа чудовища, вытер их о его шерсть (знаю, ни мифрил, ни адаманит неподвластны ржавчине, но это ведь не причина для того, чтобы постоянно нюхать зловонную кровь разных тварей!) и быстро посмотрел по сторонам.
      Ага, Фрит прикончил Фенриса, Ангус добивает Змею, а вот Соня…
      Где она???
      - Сейчас узнаю, - прошептал Хеймдалль, и я с запозданием вспомнил, что от взора Стража Богов не могло укрыться ничто в пределах Девяти Миров. Призрак он или нет, сила Аса не исчезает бесследно. По крайней мере, я очень надеялся на это.
      Желтые глаза Вечно Бодрствующего замерцали, и Тигр внутри меня неодобрительно зарычал.
      "Это что, твой прием? - спросил я. - Он вроде бы не применяет технику Школы…"
      "Он-то? Да где ему! - презрительно фыркнул Тигр. - Так, отслеживает куски нитей. Ни контроля целостных образов, ни обобщенности. У тебя, и то вышло бы лучше после недельной практики".
      "Не слишком ли многого ты хочешь от мертвого бога?"
      "Нет, коль скоро он изображает из себя Всевидящего".
      Этот обмен репликами остался незамеченным для Хеймдалля, который наконец вернулся к реальности (интересно звучит по отношению к призраку), и произнес:
      - Хель времени не теряла. Нифльхейм практически подвластен ей. Только участок вокруг Гергельмира контролируется Нидхеггом и его драконятами. В общем, ваша Рыжая Соня сейчас в крупной переделке. Фрейр с нею, да и меч, наполненный мощью лунного света, - отличное оружие, особенно против мертвецов. Но ей противостоят также великаны во главе с самим Суртом…
      К этому моменту Ангус и Фрит подошли ближе. Несколькими словами я ввел их в курс дела, так как не хотел решать все в одиночку.
      - Долг превыше всего, - твердо сказал воин-жрец, машинально поглаживая древко копья. - Надо идти к Роднику Туманов.
      - Долг, бесспорно, превыше всего, - кивнул Ангус, - однако существует также долг дружбы. Сперва выручим ее: Рог Судьбы лежал в Гергельмире многие века, полежит еще пару часов.
      Я обреченно вздохнул. Все-таки решение было за мной.
      И тут в моей голове родилась одна идея, заставившая и Тигра, и Черного Странника восхищенно зааплодировать. Ну, по крайней мере, пожалеть о том, что не они оказались ее авторами.
      - Идем к Роднику, - сказал я, за что заработал сумрачный взгляд Ангуса и торжественно-отеческий - Фрита.
      Хеймдалль пожал плечами.
      - Удачи вам, - сказал он, исчезая, как и подобает призраку, совершенно бесшумно.
      Прихрамывающий Ангус проводил Аса столь же "дружелюбным" взглядом, затем хотел было сказать мне пару теплых слов, но Фрит прервал его невысказанную речь следующей фразой:
      - Говори лишь тогда, когда найдешь слова, достойные того! И выбирай место и время для их произнесения, ибо иной раз даже самые странные пожелания осуществляются - причем так, как ты и представить себе не можешь.
      Богатырь промолчал, чему я, зная его характер, немало удивился. Сдержанностью Ангус не отличался.
 
      - Встреча неожиданная весьма.
      - Для кого как.
      - Хорошо, по-твоему, пускай будет. Визит деловой? Или мне что-то ты сообщить желал?
      - Верно, Элрос, желал. То, что не могу использовать я сам, зато можешь применить ты. Или кто-либо другой на вашем уровне Игры.
      - Предложение интересное. Говори.
      - Нет, сперва ты должен кое-что мне рассказать.
      - Кота в мешке не покупаю я.
      - Это не относится к секретам твоего Дома. Как ты понимаешь, я уже долгое время не наведывался на родину, и мне хотелось бы быть в курсе дел. Хотя бы в общих чертах.
      - И этого лишь ради ко мне ты обратился? Странно. Не очень похоже на тебя это, Р'джак.
      - Отнюдь. Краткая характеристика позиции - только первая часть информации. Вторую ты дашь после получения моих сведений.
      Элрос задумался, потом кивнул:
      - Хорошо. Слушай…
      Описание нескольких предыдущих этапов Игры заняло у него минут пятнадцать. Р'джак, бывший властелин Цитадели Стенаний, пару раз попросил внести уточнения. Для разнообразия Элрос сыграл честно и раскрыл все карты, которые к тому времени были уже общеизвестны.
      - Очередь твоя, - сказал он.
      - Мастера Колеса ведут расследование относительно исчезновения Фрейи Искательницы.
      - Новенькое что-нибудь сообщи.
      - Виновник - ты. - Глаза Р'джака таинственно сверкнули.
      - Их вывод это? Или твой?
      - Пока - мой. Но с учетом того, что это вывод, а не измышление, правда вскоре откроется и им. Если уже не открылась.
      - Шантаж? - уточнил Элрос подчеркнуто нейтральным тоном.
      - Нет. К чему шантажировать информацией, которая все равно станет всеобщим достоянием? Зато я могу помочь тебе, сообщив, что ты проделал это по моей просьбе и за некоторую плату.
      - Но Кодекс…
      - Раздел двадцать третий, статья тринадцатая, пункт шестой, дополнение второе.
      Элрос нахмурился, извлек из нижнего ящика стола огромный фолиант, быстро перелистал его и, найдя нужное место, с открытым недоверием посмотрел на собеседника.
      - Бездны ради, внести изменения как удалось тебе во время Игры?
      - Нужные связи в нужных Сферах, - с деланным безразличием ответил Р'джак. - Ну так как? Мне, сам знаешь, ничего не грозит, кроме легкого порицания, ибо я и Фрейя Искательница технически находимся (вернее, находились) на одном уровне.
      - Хочешь ты что?
      - Ты знаешь сам.
      Элрос скрипнул зубами:
      - Нет выбора у меня. И об этом известно также тебе. Но ничего я не забываю.
      - Помни сколько угодно, - отозвался Р'джак. - Когда-нибудь, если уцелеешь… Итак, мы договорились?
      - Да, - процедил Лорд Десятого Круга.
 
      Гергельмир оказался примерно таким, каким я себе и представлял Родник Туманов. Порождавший туман, сам родник был кристально чист и прозрачен, но в его воде замерз бы даже джинн.
      - Прикройте рты, - шепнул Фрит и сам подал пример, обвязав вокруг головы свой шарф таким образом, что только глаза воина-жреца остались открытыми.
      Ангус, пожав плечами, проделал то же самое, однако я пренебрег советом. Черный Странник бывал в местах и покруче, и его легкие - а значит, и мои тоже - не застынут даже здесь. Тигр, предпочитавший тепло, недовольно заворчал. Пришлось успокаивать его: тратить время на внутренние ментальные поединки я совсем не желал.
      Поляна вокруг Гергельмира выгляде ла соблазнительно чистой и лишенной охраны. Мои нервы тут же восстали против такой идиллии и завопили об опасности.
      Инстинкты не обманули. Стоило Фриту сделать шаг вперед, как над Родником Туманов возникла голова исполинского крокодила. Мгновение спустя обнаружилось, что голова эта приделана к относительно тонкой шее наподобие змеиной, а за шеей наверняка следовало и все остальное, представляющее собой тело Ледяного Дракона.
      Я счел необходимым принять ответственность на себя и, выступив вперед, сообщил Нидхеггу следующее:
      - Старуха Хель собирается заменить тебя новым стражем, которому не нужны вода и пища. Нифльхейм отныне - ее законная территория, и тебе - единственно в качестве вознаграждения за долгую бессменную службу - предлагается по собственной инициативе покинуть этот мир. В противном случае…
      К счастью, повязки моих спутников не только защищали от холода, но и не давали дракону возможности увидеть их искаженные удивлением физиономии. Я-то - и в качестве Тигра, и как Черный Странник - умел контролировать эмоции (теперь), но о них сказать то же самое было нельзя.
      А план оказался хорош! Естественно, об интеллектуальном уровне ледяных драконов точных сведений у меня не было - черпать информацию из готландских саг не легче, чем из священных текстов любой стандартной религии, - и поэтому пришлось исходить из предположения об общих корнях всего драконьего рода, который отличается не только колоссальными размерами и устойчивостью к магии, но и острым умом, значительно (по их мнению) превосходящим человеческий. Предположение это, похоже, оказалось верным, ибо Нидхегг осознал не только мои слова, но и то, что я не упомянул вслух.
      Не считая нужным тратить время на такую мелкую сошку, как троица "наглых посланников Старухи Хель", Ледяной Дракон - единственный из обитателей Нифльхейма, кто носил живую плоть, - бросился в атаку. И мишенью его праведного гнева была, конечно же, Хель.
      Чего я и добивался.
      Легкая ухмылка, растянувшая мои губы, была лишь слабым отражением царившего в душе ликования. Черный Странник - одна из самых мощных играющих Фигур, однако он - одиночка и не может использовать ничего помимо собственных ресурсов. Я (или Он? теперь неважно…) помнил Игровой Кодекс наизусть и был уверен, что понятие "собственные ресурсы" не включало контроля над подобной Нидхеггу Большой Фигурой. Пусть даже контроль был частичным. А мне удалось добиться этого, не нарушая Кодекса.
      Такой ход, я знал, заслуживал награды. Существовала поговорка о том, что гнев Высших часто предпочтительнее Их же милостей, и - я знал также и это - в ней была большая доля истины. Однако, в отличие от безымянного автора этой поговорки, я был знаком с повадками Высших не понаслышке. Хотя память о прошлом до сих пор вернулась не полностью, я был уверен в том, что дело для Них всегда предваряет удовольствие. Охота за чересчур возомнившей о себе Фигурой Черного Странника для многих стала бы удовольствием, однако первым делом Им следовало изучить последствия моего хода.
      А последствия эти, учитывая координаты, территорию, всех действующих лиц (многие из которых сами были Игроками не последнего ранга) и размеры призов за мелкие поручения вроде "Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что", - только с очень большим трудом можно было описать в терминах, удобных или хотя бы пригодных для анализа. Полный же расчет должен был занять не один цикл. А одно из основных правил Кодекса гласило, что всякое воздействие Игрока на Фигуры обязано быть напрямую связано с их действиями на текущем либо предыдущем этапе. На более ранние деяния распространялись лишь прерогативы верхушки Игроков, Мастеров Колеса. Мне не очень-то верилось, чтобы лично Они заинтересовались мною - и посему я мог чувствовать себя почти в безопасности.
      Так что я спокойно затратил еще минут десять-пятнадцать на то, чтобы изложить подоплеку событий Фриту и Ангусу. Рассказ оказался довольно логичным и связным - и имел, с моей точки зрения, всего один недостаток: в нем не было ни единого слова правды.
      - Ну и ну, - недоверчиво проворчал Ангус, - теперь Нидхегг будет на нашей стороне?!
      - Нет, просто он начнет досаждать Хель, а у нас тут же окажется возможность для быстрого удара, - объяснил ему Фрит, который, похоже, все-таки понял больше, чем я намеревался открыть. Ну и ладно. Пока бывший жрец Имира не начнет портить мою игру, я не против передать ему парочку ненужных карт.
      Еще во время разговора я удостоверился, что Рог Судьбы лежит в том самом месте, о котором говорил Локи, - на дне Родника Туманов. Я мог достать его уже сейчас и, будь он оружием, способным помочь против Старухи Хель или Нидхегга, так бы и поступил. Но Гьяллархорн, в отличие от, скажем, Мьолльнира, был скорее символом, нежели оружием. Войска у меня не было, а на что он годился, кроме как подавать сигнал и поднимать боевой дух армии перед сражением?
      Как это иногда бывает, риторический вопрос прозвучал далеко не риторически, а воспользовавшийся моментом Черный Странник тут же подбросил мне ответ, от которого захотелось призвать Тигра и броситься на кого-нибудь, чтобы унять ярость. Тигр обрадованно зашевелился, но я мгновенно пришел в себя и успокоил его.
      - Подождем еще чуть-чуть, - с трудом выдавил я сквозь стиснутые зубы. - Когда битва между Хель и Нидхеггом закипит по-настоящему, мы ввяжемся в нее и вытащим Соню. Потом вернемся сюда.
      - А как ты узнаешь, что пора начинать? - спросил Фрит.
      - И где, во имя Громовержца, будет эта битва? - одновременно с ним задал вопрос Ангус.
      - Скоро, - ответил я обоим, а сам прислушался.
      Тигр услышит Дракона на любом расстоянии, если захочет этого. А то, что слышал мой Тигр, мог услышать и я - при том же условии.
      Не прошло и пяти минут, как я уловил то, что ожидал. Но с легко узнаваемыми голосами Хель и Нидхегга (такие ни с чем не перепутаешь!) смешивался звон очень знакомого клинка. Зная Рыжую Соню, я предположил худшее: она дерется против обоих.
      Мысленно скручивая в канат податливое пространство Нифльхейма, структурно напомнившее мне родные пределы Бездны Хаоса, я натянул этот канат между двумя точками, в одной из которых сидел сам, а другую воспринимал на слух, и, завершив работу, сделал волшебный канат видимым. Фрит и Ангус удивленно уставились на свисающую "с небес" веревку, а я уже полз по ней наверх и знаками призывал их поторапливаться.
 
      Хель прекрасно помнила меч Фрейра, лишивший ее жизни, и не собиралась подходить к воительнице на близкое расстояние. Орды Старухи оказались бессильны: те, что сохранили остатки разума, также остановились в двадцати футах от Сони, а прочие обращались в прах от одного прикосновения сияющего лезвия.
      - Пока ничья, - заметил призрак Фрейра. - Но приближается новая угроза. Будь осторожна.
      - Это говори кому-нибудь еще, - отмахнулась воительница.
      Меч Лунного Сияния начал пульсировать в странном, незнакомом ей ритме. Затем ореол, обычно возникавший вокруг клинка в час опасности, вспыхнул ярче солнца - и потух.
      Опасность была слишком велика…
      Порыв ледяного ветра, чересчур холодного даже для Нифльхейма, на мгновение заморозил дыхание Рыжей Сони. Она крепче сжала рукоять Хундингсбаны; теперь и она почувствовала то, о чем ее предупреждал призрак Аса.
      Седые космы великанши Хель стали подобием развевающегося в вихрях снега и сырости серого знамени Смерти. И под это знамя спешил новый боец. Ледяной Дракон Нидхегг.
      - Рада встрече, - сказала Хель.
      - Взаимно, - оскалил пасть Нидхегг.
      Что-то в его тоне предупредило Старуху, и за мгновение до того, как дыхание Ледяного Дракона могло заморозить ее на месте, она отпрянула в сторону.
      - Что это значит? - возмутилась Хель, угрожающе поднимая клюку, служившую ей одновременно символом власти и оружием.
      - Хочешь править Нифльхеймом - сперва одолей меня!
      Этого Хель не поняла, однако Нидхегг не счел нужным продолжать объяснения. Когда дракон идет в атаку, его даже смерть не всегда способна остановить. Убить - да, но не остановить.
      И все же…
      Переливая свою силу в пламя, которого Ледяной Дракон терпеть не мог, Хель нанесла контрудар.
 
      Рыжая Соня, пускай лишь временно, превратилась из потенциальной жертвы в простую зрительницу, но ничуть не сожалела об этом. Зато кто-то другой был крайне недоволен таким поворотом событий.
      Воительница успела заметить лишь начало битвы исполинов. В следующую минуту ее отвлекли звуки тяжелых шагов.
      Соня обернулась. К ней приближалась шеренга гигантов…
      После Рагнарока они обрели здесь подобие жизни, но Хель не имела над ними власти - ведь они не были ее прежними слугами.
      Власть эта принадлежала иным силам. Тем самым Силам, что стояли за спинами сражающихся на поле Вигрид.
      Точнее, за спиной одной из сражающихся сторон.
      Правда, воительница не догадывалась об этом, равно как и Фрейр, узнавший в одном из гигантов Сурта, владыку Мусспельхейма. Соня поняла одно: эти пришли за ней. Чего было достаточно для принятия решения.
      Она не отступала никогда. Не отступила и теперь.
      О том, что решение было верным, лучше всяких слов сказали появившиеся рядом фигуры трех соратников. Четыре Героя - это больше, чем одна Героиня. И не вчетверо, а намного больше.
      То, что один из них был Черным Странником, не имело для оценки сил никакого значения. Любой Герой обладает чем-то, что не свойственно простым смертным, иначе он не стал бы Героем.
      Гиганты, павшие в Рагнароке, пали и здесь. Не помогли ни огненные мечи Сурта и его гвардии, ни кремневые палицы размером с корабельную мачту, ни метательные снаряды колоссов - глыбы мерзлой земли размером с дом. Все было бесполезно против этих людей.
      Потому что они, участвуя в Игре, не были Фигурами.
      Не напрасно в комментариях к Игровому Кодексу имелось обращение к Игрокам: остерегайтесь использовать Фигуры Героев, ибо ни один Герой не может оставаться в тесных рамках, какие дает ему Фигура; он признает лишь собственные пределы, которые не всегда ведомы ему самому и никогда - Игрокам.
      Вовсе не напрасно…
 
      Мы не дожидались конца поединка Хель и Нидхегга. Зачем? Что нам за дело до того, кто из них победит и получит право владеть Нифльхеймом? Мы были вместе и могли заполучить то, что искали, без дополнительных трудностей. Не согласные со мной могут попробовать пройти своим собственным путем, и я с огромным удовольствием посмотрю на это.
      Я погрузился в обжигающе холодную воду Гергельмира, нырнул - и добрался до золотого рога, который некогда носил Хеймдалль. Прикосновение руки чужака к одной из священных реликвий Асов, вопреки моим опасениям, не пробудило никакого нового стража. Пока.
      Вытащив Гьяллархорн на поверхность, я приятно удивился. Опасности не было и здесь. Даже подозрительно как-то…
      Когда я потер амулет, я ожидал, что чары Локи не сработают и мы застрянем в Нифльхейме. Но нет, все прошло в лучшем виде: четыре готландских Героя, пройдя сквозь болезненные, но уже привычные объятия Бездны, оказались на земле своих предков, в Асгарде.
      Лис бесшумно возник передо мною.
      - А эти что тут делают? - спросил он.
      - Я не хотел бросать их там, - пожал плечами я.
      - Почему это? - удивился Локи.
      - Потому что за мной долг, а я не люблю оставаться в долгу.
      - И все же… Присутствие лишних Фигур в этом месте Доски нежелательно. - Лис, похоже, принял решение и возвысил тон: - И, поскольку этот район целиком и полностью подконтролен мне, я…
      Я ухмыльнулся и поднес Рог Судьбы к губам.
      - Локи, еще одно слово - и этот район не будет целиком и полностью подконтролен тебе!